НОВОСТИ
КОСМОНАВТИКИ

Журнал АО “ВИДЕОКОСМОС”

“ДИСКАВЕРИ” СТАРТОВАЛ

---

27 августа — 9 сентября 1994

18(81)

Журнал “НОВОСТИ КОСМОНАВТИКИ”
Издается с августа 1991 года
Учредитель и издатель: Акционерное общество
“ВИДЕОКОСМОС”
Издательство: Гильдия Мастеров “РУСЬ”
Формат: 60x90 1/16, объем: 2,5 п.л.
Тираж: 1000 экз.
Заказ № 471
Адрес типографии:
129164, г.Москва, Малая Московская ул. 8/12
НПТК “Логос”
Журнал зарегистрирован
в Министерстве печати и информации РФ.
Регистрационный номер 0110293.

ISBN 5-851-82-046-2

“Новости космонавтики” Адрес редакции: 127427, Россия, Москва, ул. Академика Королева, д. 12, строение 3, комн. 8 Телефон: 217-81-47 Факс: (095)-215-93-79

---

№ 18

27 августа — 9 сентября

НОВОСТИ КОСМОНАВТИКИ

---

Выпуск подготовили:
Главный редактор: И.А.Маринин
Ответственный выпуска: К.А.Лантратов
Литературный редактор: В.В.Давыдова
Редакторы по информации:
В.М.Агапов, М.В.Тарасенко,
С.Х.Шамсутдинов
Редактор зарубежной информации:
И.А.Лисов
Компьютерная верстка: А.А.Ренин
Рассылка Е.Е.Шамсутдинова
Телефон редакции 217-81-47

© “НОВОСТИ КОСМОНАВТИКИ”.
Перепечатка материалов только с разрешения редакции. Ссылка на “НК” при перепечатке или использовании материалов собственных корреспондентов обязательна.
Рукописи не рецензируются и не возвращаются. Ответственность за достоверность опубликованных сведений несут авторы материалов. Точка зрения редакции не всегда совпадает с мнением авторов.
При оформлении номера использованы проспекты НАСА.

Первая попытка стыковки “Прогресса М-24”

Вторая попытка стыковки “Прогресса М 24”

Подготовка к третьей попытке стыковки

Стыковка “Прогресса М-24” с ОК “Мир”

Первый выход в открытый космос
Россия. Причины двух неудачных стыковок “Прогресса М-24”
Россия. Дальнейшие планы работ на “Мире”
США-Россия. Облет “Мира” может состояться в январе
Россия. Визуальные наблюдения станции “Мир”
США. Запуск “Дискавери” по программе STS-64

Подготовка к полету

Запуск “Дискавери”
США. Подготовка к полетам шаттлов
Япония. Вручение награды Чиаки Мукаи
Новости из ЦПК
Заключительный этап подготовки экипажей ЭО-17
Эмблемы для ЭО-17
Экипажи ЭО-17 завершают подготовку к полету
Новости из НАСА
США. Назначен экипаж STS-74
США-Канада. Полетное задание Криса Хэдфилда
США. Новый руководитель отряда астронавтов
Автоматические межпланетные станции
США. Начаты испытания АМС Cassini
США. Самая далекая ветряная мельница
США. Объявлена дата посадки на Марс
США. Камера АМС Mars Pathfinder
Новости с межпланетных трасс
Искусственные спутники Земли
Россия. Запущен ИСЗ “Космос-2290”
США. Запущен спутник USA-105
Япония. Спутник Kiku-6 остался на переходной орбите
КНР-Австралия. Запуск ИСЗ Optus В3
США. Запуск ИСЗ DMSP F-12
США. ИСЗ Telstar 402 неработоспособен
Ракеты-носители
США. Национальная политика в отношении космических транспортных операций
Наземное оборудование
США. Автоматическая станция слежения за ИСЗ
Международное сотрудничество
Россия-Израиль. Предстоит сотрудничество в космосе
Россия. Председатель КНР Цзян Цзэминь посетил ЦУП
Украинско-китайские переговоры
Бизнес
США. Объединяются “Martin Marietta” и “Lockheed”
Тонга. В космосе с бедными не церемонятся
Россия-Германия. О коммерческом использовании РН “Рокот”
Международная космическая станция
НАСА и “Boeing” достигли соглашения
Проекты. Планы
Польско-украинский спутник связи
Украинский космодром в Австралии
Космическая биология и медицина
Россия. В ИМБП начался эксперимент HUBES
Космические дневники генерала Н.П.Каманина
Короткие новости 45, 48

ПИЛОТИРУЕМЫЕ ПОЛЕТЫ

Россия. Полет орбитального комплекса “Мир”

Продолжается полет экипажа 16-й основной экспедиции в составе командира Юрия Маленченко, бортинженера Талгата Мусабаева и врача-космонавта Валерия Полякова на борту орбитального комплекса “Союз ТМ-19” — “Мир” — “Квант” — “Квант-2” — “Кристалл”

Первая попытка стыковки “Прогресса М-24”

В.Истомин. НК. 27 августа космонавты и ЦУП готовились к стыковке с “Прогрессом М-24” (ТКГ 11Ф615А55 №224). “Агаты” подготовили микроакселерометр для записи стыковки, а остальные действия делал ЦУП: стыковка проходила в автоматическом режиме.

В соответствии с программой полета были проведены маневры сближения корабля с комплексом “Мир”. Двигатель “Прогресса” включался дважды: в 16:56:28 (время работы 78.6 сек, импульс 33.2 м/сек, расход топлива 75.9 кг) и 17:42:28 (64.9 сек, 27.7 м/сек, 64.5 кг) (здесь и далее приведено московское декретное время). В результате маневра параметры орбиты корабля стали близки к параметрам орбиты орбитального комплекса, которые на 17:06 составляли:

— период обращения 92.43 мин,

— наклонение орбиты 51.67”,

— минимальное удаление от Земли 395.8 км,

— максимальное удаление от Земли 414.2 км.

Расчетным временем стыковки осталось 19:01.

За 30 минут до предполагаемого причаливания руководитель полета В.Соловьев выдал последние рекомендации космонавтам: транспортный корабль (ТК) “Союз ТМ-19” не расконсервировать, за 10 минут до стыковки уйти в бытовой отсек ТК, команд не выдавать, люк между ТК и станцией только прикрыть, рассказал о временах включения двигателей ориентации. Космонавты контролировали стыковку на экране дисплея. При расстоянии между “Прогрессом” и “Миром” — 150 метров, у “Агатов” создалось впечатление, что “грузовик” завис, а затем он начал удаляться. Как выяснилось, двигательная установка “Прогресса” дала импульс на увод корабля от орбитального комплекса.

Стыковка не состоялась из-за возникших автоколебаний, амплитуда которых превысила норму и вызвала последовательную аварию двух комплектов датчиков угловых скоростей (БДУС) на дальности 2 км и 253 м соответственно. После аварии второго комплекта по срочной аварии “Отсутствие резерва” двигатели “Прогресса М-24” сработали на отход от орбитального комплекса.

Через виток космонавты еще видели “Прогресс”, он был далеко впереди, приблизительно на высоте станции. Руководитель полетом Владимир Соловьев рассказал экипажу о предстоящих планах: на грузовом корабле выполнить закрутку на Солнце, завтра провести коррекцию орбиты, следующая стыковка через три дня 30 августа с некоторыми ограничениями.

В результате увода “Прогресс М-24” к 20:10:51 оказался примерно в 20 км впереди “Мира” на орбите со следующими параметрами:

— период обращения 92.40 мин,

— наклонение орбиты 51.67°.

— минимальное удаление от Земли 392.3 км,

— максимальное удаление от Земли 411.9 км.

На стыковку и увод на корабле было израсходовано 217.4 кг топлива.

28 августа космонавты отдыхали, выполнили влажную уборку помещений “Мира”, приняли тепловые процедуры, поговорили с семьями. Валерий Поляков пробовал заставить работать медицинский прибор “Кортекс”, но ничего у него не получилось. На связь с “Агатами” выходил Владимир Ляхов.

На “Прогрессе М-24” 28 августа была выполнена закрутка на Солнце, однако дважды не прошел тест БДУС. Причина анализируется. К 20:49 корабль летел в ~275 км впереди комплекса “Мир”.

29 августа космонавтам запланировали второй день отдыха, но они выполнили регламентную работу по подключению индикатора проскока жидкости на первой линии системы регенерации воды из конденсата (СРВ-К). С 12:26 до 12:29 отсутствовала связь с экипажем из-за сильных помех. Валерий Поляков поздравил первокурсников медицинских вузов с днем знаний.

На “Прогрессе М-24” 29 августа был проведен фазирующий маневр корабля. В 16:43:50 на 4.9 сек была включена КДУ корабля, которая сообщила ему импульс 2.2 м/сек. Расход топлива на маневр составил 4.9 кг. На этот момент расстояние между “грузовиком” и станцией выросло до ~480 км.

Параметры орбиты корабля составляли:

— период обращения — 92.47 мин,

— наклонение орбиты — 51.67°,

— минимальное удаление от поверхности Земли — 397.0 км.

— максимальное удаление от поверхности Земли 414.3 км;

параметры станции:

— период обращения — 92.43 мин.

— наклонение орбиты — 51.67°.

— минимальное удаление от поверхности Земли — 395.7 км,

— максимальное удаление от поверхности Земли — 414.0 км.

Стыковка намечена на 17:58 30 августа.

30 августа космонавты провели радиосеанс с журналистами ЕКА, а остальное время готовились к стыковке с “Прогрессом”.

Как и при предыдущей стыковке, перед этапом ближнего сближения был проведен двух-импульсный маневр. Первый раз комбинированная двигательная установка (КДУ) “Прогресса” включилась в 15:52:32 (время работы 23.0 сек, импульс 10.2 м/сек, расход топлива 23.0 кг), второй — в 16:49:20 (2.2 сек, 1.0 м/сек, 2.3 кг).

А до этого в 14:40 на связь опять вышел руководитель полета Владимир Соловьев. Он рассказал о программе стыковки:

17:05	двигатели причаливания и ориентации (ДПО) отрабатывают импульс 14 м/сек на дальности 9 км;
17:10	импульс 10 м/сек на дальности 5 км с помощью ДПО;
17:15	импульс 10 м/сек на дальности 2 км с помощью ДПО;
17:20	достигается расчетная точка прицеливания;
17:22	импульс 2.8 м/сек на дальности 1 км, ДПО работают 46 сек;
17:23	импульс 1.3 м/сек на дальности 600 м, ДПО работают 24 сек;
17:25	импульс 1 м/сек на дальности 450 м, ДПО работают 15 сек.

Далее начинается облет и зависание. В 17:45 станция входит в зону НИПа Щелково, на Землю начинает поступать телеметрическая информация. В 17:53 происходит касание, а в 17:58:16 станция входит в тень.

Стыковка шла по тому плану, что рассказал Владимир Соловьев.

На экранах мониторов в ЦУПе “грузовик” неуклонно приближался. Приближалось и время стыковки. На последних метрах сближения, когда “Прогресс” был уже виден крупным планом, он вдруг исчез из поля зрения камеры. Неожиданно в 17:56:02 КДУ “Прогресса М-24” отработала импульс на увод корабля от орбитального комплекса (расход топлива на стыковку и увод на “грузовике” составил 148.9 кг). В ЦУПе повисло молчание. Затем в динамиках раздался голос Соловьева:

— Мужики, что-то у нас случилось. Стыковки нет. Посмотрите, где “грузовик”.

Космонавты сообщили, что корабль недалеко от модуля “Квант-2”, что произошло двойное мягкое касание и солнечные батареи визуально не повреждены. “Агаты”, находившиеся во время причаливания грузового корабля в бытовом отсеке своего “Союза”, почувствовали столкновения, но сначала приняли их за касание при нормальной стыковке. И только перелетев к центральному посту базового блока они поняли, что стыковки и на этот раз не получилось.

В ЦУПе возникло некоторое замешательство. Выяснилось, что стыковочная штанга “Прогресса” попала не в приемный конус переходного отсека базового блока, а в шпангоут стыковочного узла. От этого корабль развернулся, ударил по станции второй раз (как показал анализ, с силой около 840 кг) и, спружинив на солнечных батареях станции, ушел в сторону. Прямо сюжет для фильма ужасов или фантастического триллера. По телеметрии было зафиксировано, что на дальности 18 м угловые скорости вокруг продольной оси ТКГ увеличились, корабль начал раскачиваться, увеличились скорости по тангажу и корабль не попал в стыковочный механизм. Скорость на момент касания была 0.2 м/с, на обдумывание ситуации у ЦУПе было меньше минуты.

Это было уже второе в этом году “несанкционированное взаимодействие” со станцией. 14 января орбитальный комплекс был задет “Союз ТМ-17” с Василием Циблиевым и Александром Серебровым на борту.

Разбор причины еще предстоит, но решение отказаться от автоматической стыковки уже созрело. Есть запасной вариант: причаливание “Прогресса” космонавтами со станции при помощи телеоператорного режима ТОРУ. Раньше космонавты отрабатывали этот режим и на Земле, и на орбите. Первым был Геннадий Манаков, который отводил и подводил “грузовик” к “Миру”.

31 августа. К.Лантратов. НК. В 12:00 в ЦУПе началось совещание руководителей полета, на котором анализировались причины второй неудачной стыковки. Однако полностью разобраться, из-за чего “Прогресс” отклоняло от курса и столкнулся со станцией, специалистам не удалось. Было предложено попытаться состыковать “грузовик” с “Ми ром” 2 сентября в ручном режиме с использованием аппаратуры телеоператорного режима управления (ТОРУ).

Специалисты по грузовому кораблю под твердили, что в баках “Прогресса М-24” оста лось топливо для очередной попытки стыковки. Рассматривался даже вариант четвертой попытки стыковки 5 сентября — в том случае, если 2 сентября при использовании ТОРУ не будет превышен отводимый для этой операции запас горючего и окислителя. Тогда можно было бы использовать топливо, оставляемое на “Прогрессе” для его схода с орбиты. Правда, повторилась бы история с “Прогрессом М-17”. На его стыковке с “Миром” 2 апреля прошлого года было израсходовано столько топлива, что уже не было возможности нормально затормозить корабль после расстыковки со станцией. В результате “грузовик” “болтался” на орбите до 3 марта сего года, постепенно снижаясь за счет аэродинамического торможения.

В 17:00 под председательством командующего Военно-Космическими Силами России генерал-полковника Владимира Иванова началось заседание Межгосударственной комиссии по эксплуатации комплекса “Мир”. Были рассмотрены возможные варианты стыковки грузового корабля со станцией. Решено пронести очередную попытку стыковки 2 сентября и 16:40 ДМВ в ручном режиме, для чего использовать аппаратуру ТОРУ.

Стыковка с использованием ТОРУ практически полностью идентична ручной стыковке “Союза”. Разница лишь в положении космонавта при этих стыковках. В случае с “Союзом” он находится в спускаемом аппарате пилотируемого корабля, сближающегося со станцией. При телеоператорном режиме стыковки космонавт находится в районе центрального поста в базовом блоке “Мире”, где монтируется аппаратура ТОРУ, и, получая изображение с телекамеры “Прогресса” и данные системы “Курс”, ведет “грузовик” к причалу орбитального комплекса. Методика же сближения и стыковки в обоих случаях практически одна и также. В нашей космонавтике так уж сложилось, что к ручной стыковке корабля со станцией готовится только командир корабля. На это делается большой упор при занятиях в ЦПК имени Ю.А.Гагарина. Так как телеоператорный режим очень схож с ручной стыковкой, то к нему тоже готовят только командиров. Поэтому выполнить стыковку “Прогресса М-24” с “Миром” на аппаратуре ТОРУ мог только командир 16-й основной экспедиции Юрий Маленченко.

А еще днем в ЦПК были подняты документы о тренировках “Агата-1” на тренажере “Телеоператор” (за которые, к стати, он получил итоговую оценку 4.5). Заключение специалистов по подготовке было однозначно: Маленченко справится со стыковкой.

Для дополнительной отработки различных этапов телеоператорной стыковки несколько часов на тренажере “Телеоператор” провел космонавт Геннадий Манаков. Он еще 6 февраля 1993 года первым из российских космонавтов испытал аппаратуру ТОРУ на орбите. Вечером Манаков отправился в ЦУП, чтобы на основании своего опыта еще раз проконсультировать Юрия Маленченко.

Сам же “Прогресс” в это время летел чуть впереди станции (в 16:36 расстояние было ~70 км) по орбите со следующими параметрами:

— период обращения — 92.42 мин,

— наклонение орбиты — 51.67°,

— минимальное удаление от поверхности Земли — 394.3 км.

— максимальное удаление от поверхности Земли — 413.4 км.

В.Истомин. 31 августа космонавты провели проверку ТОРУ без связи с “Прогрессом”, а ЦУП выполнил тест системы причаливания и стыковки “Курс”. Замечаний нет. С переменным успехом проводились геофизические исследования: Мангышлак был закрыт облаками, а полигон Каска-Кулан удалось заснять на видеокамеру. В этот день не удалось увидеть и серебристые облака.

Валерий Поляков определял эффективность физических тренировок, бегая на дорожке с максимальной нагрузкой, а все вместе космонавты передали поздравление с днем знаний первокурсникам МГТУ. Владимир Соловьев рассказал, что решение о третьей стыковке принято следующее: подход в автоматическом режиме с помощью системы “Курс” до 150 метров, зависание и ручное причаливание при помощи ТОРУ.

1 сентября утром “Агаты” провели проверочный сеанс связи: борт станции-ЦУП-Звездный городок-Тулуза. К сожалению, на борту станции, при проведении этого сеанса шли сильные помехи. Не обошлось в этот день и без медконтроля: Юрий Маленченко и Талгат Мусабаев провели исследования гемодинамики при дозированной физической нагрузке. Это обследование проводится в рамках подготовки к выходу в открытый космос. Первый выход, несмотря на все отодвигающуюся стыковку, по-прежнему планируется на 9 сентября. Также в рамках подготовки выхода была проведена зарядка аккумуляторных батарей видеокамеры “Скуттер” и подготовка светильника “Фара”. Была проведена и съемка серебристых облаков. С Земли попросили космонавтов найти комплект быстроразъемных стяжек для крепления стыковочного узла после стыковки. Специалисты боятся, что он после двух ударов 30 августа не надежен.

1 сентября были проведены два очередных маневра сближения “Прогресса М-24” с орбитальным комплексом: в 15:05:49 (время работы двигателя 2.2 сек, импульс 1.0 м/сек, расход топлива 2.2 кг) и в 15:28:24 (соответственно 3.1 сек, 1.4 м/сек, 3.1 кг). В результате этих маневров параметры орбиты “Прогресса М-24” в 15:43 были следующими:

— период обращения — 92.43 мин,

— наклонение орбиты — 51.67°,

— минимальное удаление от поверхности Земли — 397.1 км.

— максимальное удаление от поверхности Земли — 413.1 км.

Корабль летел впереди станции на расстоянии ~200 км.

2 сентября. НК. К.Лантратов. Три — волшебное число. Помните: “постучи три раза”, “на распутье трех дорог”, “три дня и три ночи”, “третий раз он закинул невод”?.. Ну и конечно же: “Бог Троицу любит.” Так же получилось и с “Прогрессом М-24”. Третья попытка стыковки его с орбитальным комплексом “Мир” оказалась успешной.

После неудачи 30 августа опять встал вопрос о ручной стыковке “грузовика”. Для этого на борту “Мира” все было: аппаратура телеоператорного режима управления ТОРУ и Юрий Маленченко, прошедший на Земле полный курс обучения по работе на этой аппаратуре. Правда, в командире “Мира” некоторые специалисты сомневались: молод, мол, еще, ни разу в космосе вручную не стыковался. Но — доверили и не ошиблись.

События 2 сентября разворачивались следующим образом. С утра Юрий Маленченко в каждом сеансе общался со специалистами из ЦПК по ТОРУ, уточнял нюансы работ. Он доложил, что имеется люфт стойки ТОРУ, который, однако, не должен сказаться на работе.

В полдень “Прогресс М-24” и “Мир” разделяло ~160 км. “Грузовик” летел впереди станции. В 14:30:51 кораблем был отработан первый маневр дальнего сближения. Комбинированная двигательная установка (КДУ) “Прогресса” проработала 23.3 сек, сожгла 24.0 кг топлива и сообщила кораблю импульс 10.6 м/сек. В 15:01 на “грузовике” включилась аппаратура сближения.

Готовились к стыковке и “Агаты”. ЦУП предпочитал не вмешиваться в их работу, лишь давая общие наставления.

— Когда дадите команду ввода режима ТОРУ, то для резервирования, как это мы делаем, работайте в четыре глаза, — еще раз предупредил космонавтов руководитель полетом Владимир Соловьев. — Чтобы Талгат был где-то рядом с Юрой, а там еще и Валера подстрахует. И еще, это, как говорится, уже защита от дураков: с дальности 50 метров вы должны быть в одном месте в базовом блоке. Договорились?

— Хорошо, принято, — ответил Юрий Маленченко.

В 15:23:06 двигательная установка “Прогресса” выдала второй небольшой импульс, выравнивая параметры орбит станции и корабля (для особо интересующихся: величина импульса 1.6 м/сек, время работы КДУ 3.5 сек, расход топлива 3.4 кг). Через полминуты “Агаты” сообщили, что расстояние между объектами 51018 м, скорость сближения 54.67 м/сек. В 15:26:18 сеанс связи закончился. Следующий сеанс — через спутник ретранслятор “Альтаир” — начался в 16:01:20. За время отсутствия связи в 15:56 закончился участок автоматического сближения корабля и станции и начался облет “Прогрессом” “Миpa”. Как только связь с экипажем станции возобновилась, ЦУП поинтересовался:

— Вы можете сказать несколько слов о том, как у вас дела и какое расстояние?

— Корабль наблюдаем, — спокойно сообщил Юрий Маленченко. — Сейчас его рассматриваем. И Валерий, и Талгат. Я так понял, связь сейчас тихая потому, что большой фон, шум. На фоне шума очень плохо слышно.

— Принято. Мы сейчас набираем еще один режим, — предупредили с Земли.

— Слышу, что вы о чем-то говорите. Вот сейчас шум пропал. Сейчас наблюдаем на мониторе ТОРУ формат с транспортного корабля, качество — хорошее, — сообщал так необходимую информацию “Агат-1”. Он еще со времени прошлого сеанса связи находился на центральном посту базового блока. Маленченко ждал, когда завершится облет станции кораблем и “Прогресс” зависнет на расстоянии около 150 метров по оси стыковочного узла. После этого можно было бы приступать к ручному пилотированию “грузовика”. Пока же Юрий следил за тем, как автоматика управляет кораблем, и сообщал на Землю обо все увиденном:

— Есть электронное перекрестие, станция видна. И на стойке тоже — аналогично, изображение — хорошее. Шум периодически пропадает. Дальность — 240 [м], скорость — 0.72 [м/сек]. Сейчас на мониторе ТОРУ появился формат 03-й станции и подстилающая поверхность видна. А на мониторе стойки — формат 44-й совмещенный с телевидением. Станция видна...

— Значит, вы сейчас наблюдаете изображение ТКГ (транспортного корабля грузового — К.Л.) на стойке, а телевидение и дисплей телекамеры “минус X” наблюдаете на ТОРУ? — уточнял ЦУП.

— На стойке наблюдаем формат 44-й, совмещенный с картинкой с телекамеры корабля. Дисплейный режим. Качество — хорошее. А на мониторе ТОРУ наблюдаем формат 03-й и подстилающую поверхность. Телекамера — “минус X” станции. Качество — тоже хорошее, — комментировал происходящее Маленченко.

Но связь в этот день вела себя как хотела: то — пропадала, то — появлялась. В 16:11 в ЦУПе опять раздался голос командира “Мира”:

— На стойке, я смотрю, 44-й формат, совмещенный с телевизионным изображением. Видно причал. Дальность — 151 метр, скорость — 3-4 сотых [м/сек] с минусом. И с “Прогресса” точно такие же значения. Станция стоит чуть выше электронного перекрестия.

“Агат-1” пока только контролировал процесс автоматического сближения “Мира” и “Прогресса”, сравнивал данные, выдаваемые системой сближения и стыковки “Курс” станции и корабля. Пока все шло без проблем.

— Юра, хорошо, — подбодрил его Владимир Соловьев. — По нашим данным кончился облет, и вы висите. Ты как, все это видишь?

— Да.

— Тогда давай, не будем тянуть время. Спокойно включай режим ТОРУ.

— Понятно. Но тогда мне нужно тут с телевидением поработать, — предупредил Маленченко. Пока он этим занимался, в переговоры с Землей включился Талгат Мусабаев:

— Хорошо видно корабль. Докладываю: антенны все целы, стыковочный узел никаких повреждений не имеет, штанга тоже цела... Так, антенна почему-то прекратила вращаться.

— Включил отображение ЦВМ, — тем временем сообщил “Агат-1”. — Наблюдаю картинку на экране стойки. Качество картинки — хорошее. Перехожу к ТОРУ.

Часы в ЦУПе показывали 16:13:54.

— Талгат, с антенной все в порядке, — успокоил бортинженера руководитель полетом. — “Курс” перешел в режим причаливания. Она не должна крутиться.

В 16:14:30 на экране главного зала управления в ЦУПе появилось изображение, передаваемое с внешней телекамеры “Прогресса”: комплекс “Мир”. Такую же “картинку” видел на одном из мониторов и Юрий Маленченко. Появиться-то изображение появилось, а вот связь с “Миром” пропала.

— Ребят, вы нас слышите? — поинтересовался Соловьев. Вопрос остался без ответа. А в 16:16 пропало и телевизионное изображение. Наконец, радиоканал с “Миром” восстановился, но только в одном направлении — станция-ЦУП. Космонавты Землю не слышали. Но несмотря на это “Агат-1” аккуратно сообщал о том, что он в данный момент делает. Поэтому Земля была в курсе всего, происходящего в космосе. — Сеть включил. Включаю “УБС исходное” (сокращение было слышно не четко, возможно что-то и другое — К.Л.). Включил. Погас “Увод ТКГ”. Проверяю РУ (ручку управления — К.Л.) по всем каналам. Отклоняю вниз. Есть загорание транспарант. Отклоняю вверх. Есть загорание. Влево, вправо. И по крену: влево, вправо. Так, тест РУ прошел нормально.

Пока Юрий Маленченко занимался тестированием ТОРУ, Земля периодически пыталась связаться с “Миром”:

— “Агаты”, ответьте ЦУПу! “Агаты”, вы нас слышите?

Но все это оставалось без ответа. А тем временем Маленченко заканчивал тесты:

—... вниз, вверх, влево, вправо. Есть и команды, и квитанции проходят. Даю на разгон и на торможение. Все прошло штатно. Включаю “Ввод разрешен”.

Строго говоря именно с этого момента (16:17:44) и началось ручное пилотирование “Прогресса М-24” “со стороны”. И тут, как в хорошем триллере, опять пропала связь с “Миром”. Возобновилась она через полминуты (в 16:18:25), но опять только в одном направлении. О телевидении не шло и речи. Дальше можно просто привести стенограмму радиообмена “Мир”-ЦУП. Комментарии здесь практически не требуются, нужны лишь привязки по времени. Обо всем же происходящем подробно рассказывал сам Юрий Маленченко. Рассказывал очень спокойно и уверено. Как будто он находился не на орбите, а в тренажере ЦПК.

—... управление есть. И довольно эффективное. Все. Привожу [ось корабля] к центру и — вперед... Немножко есть колебания от центра, но небольшие. Выдаю на подвод. Горит “Разгон”, и удерживаю правой ручкой центр станции (16:19:48). — Есть набор [скорости] . 0.54 [м/с] у меня данные с “Курса”... Выдал [импульс] где-то порядка 15-16 секунд. Наблюдаю: есть сближение. Есть немного боковые [скорости]. [Их] подгашиваю ДПО [двигатели причаливания и ориентации]... Дал короткий импульс вниз.

— Юра, слышишь нас? — поинтересовался в который раз руководитель полетом. Судя по тому, что “Агат-1” на вопрос не ответил, канал “ЦУП-станция” был “перекушен”. Юрий же продолжал свои комментарии:

— Выдал еще один короткий импульс вниз. Дальность — 122 [м]. Соответствует двум клеткам.

Стоит заметить, что кроме определения расстояния между кораблем и станцией с помощью радиосистемы “Курс”, космонавты могли прикинуть его и визуально по штрихам-”клеткам” на телевизионном изображении. Видя, сколько “клеток” занимает на экране монитора станция или какие-то отдельные ее элементы, Маленченко достаточно точно определял разделяющие “Мир” и “Прогресс” метры. Такой визуальный контроль был необходим, так как на “Курс”, в свете неудачной попытки стыковки 30 августа, особенно надеяться не приходилось. По ходу стыковки “Агат-1” постоянно сравнивал расстояние, определяемое им самим по телеизображению, с теми данными, которые ему поступали на монитор от систем “Курс” корабля и станции.

— Сейчас немножко притормаживаю (16:20:35)... Выдаю еще на торможение короткий импульс, — рассказывал о происходящем Юрий. — 0.49 [м/сек] сейчас скорость. И выполняю подгашивание боком. Так, база сейчас уже больше двух клеток, подходит к трем. Дальность, порядка, — 80. С “Курса” дальность — 100. Ну, может быть, может быть... — философски добавил Маленченко.

— “Агаты”, ответьте ЦУПу! — без ответа.

— Подгашиваю боковую скорость. Привожу в центр перекрестие. Скорость — 0.55. Еще подгашиваю ее. Больше 0.5 не буду разгонять. Так, 0.49. Вот сейчас по “Курсу” боковая загашена, а по тангажу идет небольшой облет. Дальность по данным “Курса” подходит к 80-ти метрам. Ну, где-то соответствует — в районе трех клеток (16:21:48). Сейчас вижу мишень, но кресты пока не различимы. Данные — 75 метров, скорость — 0.44 (16:22:00). Наблюдаю сближение.

— Агаты, ответе ЦУПу! — взмолились в очередной раз с Земли. И наконец-то, долгожданный ответ “Агата-1”:

— Отвечаем, как нас слышно?

— Очень хорошо. Юр, мы все время тебя слышали. Давай, веди в том же духе репортаж. А телевизионной картинки у нас нет, — предупредил Владимир Соловьев.

— Понял, ясно. Вот сейчас заканчивается небольшой дооблет. Порядка 10° мне надо еще дооблететь по тангажу, — уточнил Юрий Маленченко. — Дальность у нас — 46 метров. Где-то подходит к пяти клеткам. Наблюдаю мишень, кресты пока слабо различимы.

— Вот сейчас хорошо видна нарезка на штанге. Она сохранилась, — ворвался в эфир эмоциональный голос Талгата Мусабаева. Беспокойства о целости и сохранности штанги стыковочного узла “Прогресса” на Земле рассеялись. И опять в ЦУПе зазвучал спокойный, несколько монотонный голос Юры Маленченко:

— Дальность — 30 метров. Сейчас скорость — 0.2. Я выполняю притормаживание.

— Да, Юр, подтормози и почувствуй машину, — предложил Соловьев.

— В “Курсе” у нас кресты по центру, по тангажу — небольшое рассогласование. Сейчас идет медленный дооблет. Скорость — в районе нуля. Сейчас я закончу дооблет и тогда — на подвод. 30 метров — дальность с “Курса”, и где-то две клетки стыковочный узел занимает.

— Телевизионная картинка устойчивая у тебя? — поинтересовался руководитель полетом.

— Да, картинка хорошая. Корабль управляется хорошо, легко, очень чувствительно... Сейчас скорость 0.1, идет дооблет по тангажу, боковой [скорости] нет. Подходит поближе, дальность — 25 с “Курса”. Вот уже вижу лучше кресты [на мишенях]... Валер, — это уже Полякову, — подходи сюда — в базовый блок.

И опять пошли доклады о сближении “грузовика” и станции. ЦУП Юру больше не перебивал. Все в напряжении вслушивались в репортаж “Агата-1”: ,

— Небольшой крен есть, выбираю. Сейчас выбран. Осталось дооблететь градуса три. Сейчас расхождения в тангаже уже меньше ширины луча. Выполняю гашение боковой скорости и притормаживаю. Сейчас около 0.2 скорость. Дальность — менее 20 метров (16:26:54). Еще подгашиваю боковую. Боковая уже близка к нулю. Сейчас дальность — 20 метров, скорость — ноль (16:27:31). Кресты совмещены. Выдаю на подвод. 0.1 выдал, получилось 0.15 (16:28:02). Выполняю притормаживание. Сейчас где-то 0.1. Сейчас мишень занимает одну клетку, 17 метров — с “Курса.” (16:28:20). Притормаживаю. Сейчас скорость в районе нуля. Боковые гашу... Дальность в районе 10 метров, скорость около нуля (16:29:24). Ну, что? Перекрестия совмещены. Даю на подвод. Одна десятая — скорость сближения, дальность — 10 (16:29:44). Мишени видно очень четко. Дальность — 6 метров, скорость — 0.12 (16:30:10). Дальность — 5 метров, 0.2 — скорость сближения (16:30:17). 0.26 скорость... Вот, слышим стыковку.

Эти слова “Агата-1” прозвучали в 16:30:29 ДМВ (13:30:29 СМТ). Расчетное время стыковки было 16:40.

— “Причаливание” горит, — сообщил Маленченко. — Мишень уходит в сторону.

В ЦУПе все облегченно вздохнули. Довольный Геннадий Манаков, который все время был готов выйти на связь с Маленченко и помочь ему советом, улыбнулся и поднял вверх большой палец: “Все отлично!” Космонавты уже в который раз доказали, что их присутствие на борту станции ой как необходимо.

И еще маленькое добавление. Как потом выяснилось, Юра Маленченко на ручную стыковку израсходовал топлива меньше, чем его тратится при обычном автоматическом варианте этой процедуры. Вот и решай на будующее, как стыковать беспилотные “Прогрессы”?

— “Сцепка” горит? — между тем интересовался Владимир Соловьев.

— Да, “Сцепка” горит. Будем считать, что все нормально, — подвел итог работы Юрий Маленченко.

— Это говорит о том, что сцепка — есть сцепка, — резюмировал Соловьев.

— На картинке мишень совершает колебания, — продолжал рассказывать о происходящем “Агат-1”. — Сначала ушла в левый край, потом — в правый. Сейчас возвращается к центру. То есть есть сцепка. Сейчас мишень переходит через центр, уходит влево.

В 16:32:01 наконец-то в ЦУПе появилось изображение с телекамеры “Прогресса”. На нем хорошо была видна конструкция станции, стыковочная мишень. Колебания на изображении постепенно прекратились.

— Еще такая просьба будет, — обратился к “Агатам” руководитель полетом. — У нас нет телеметрии. Может кто-нибудь подойдет и к конусу ухо приложит, послушает: работают механизмы привода или нет.

Чего только не бывало на орбите, но о таком экзотическом способе контроля хода стыковки я слышал впервые. Специальные датчики заменило докторское ухо Валерия Полякова:

— На звук — работает, идет, — сообщил он.

— Это — хорошо, — довольно ответил Соловьев.

— Да, — подтвердил Талгат Мусабаев, — вот Валерий говорит, что очень хорошо слышно, как работает.

— Послушайте заодно и как сработают замки, — попросил тогда руководитель полетом. — Особенно должно хорошо быть слышно, когда пойдут периферийные замки на силовом шпангоуте. У нас просто телеметрия будет через три минуты.

— Визуально есть стягивание. Идет корабль по чуть-чуть, — рассказал Мусабаев. А через минуту удовлетворенно сообщил:

— Закончилось стягивание.

С удачной стыковкой экипаж поздравили председатель Межгосударственной комиссии командующий Военно-Космическими Силами России генерал-полковник В.Л.Иванов и генеральный конструктор НПО “Энергия” Ю.П.Семенов.

В.Истомин. Напряжение стыковки сказалось и на технике: на следующем витке из-за отказа узла связи в Голицыно сеанс связи начался на 8 минут позже, но это уже ни на что не могло повлиять. Еще через виток в 19:50 космонавты установили стяжки на стыковочный узел, правда обычные — быстроразъемные не нашлись. После ужина экипажу был запланирован эксперимент “Биокрист” по выращиванию белков, поставленных японцами. Задержка в запуске эксперимента на неделю привела к гибели большей части белков, но специалисты надеялись, что из шести разновидностей белков хоть что-то сохранится. Однако в этот день экипажу так и не удалось добраться до “Биокриста”.

3 сентября космонавты сказали, что ночь прошла “очень жарко”, так как они работали до 2 часов. Уставший Валерий Поляков не смог провести установку датчиков на спальник и поэтому эксперимент “Ночь” не был проведен. Не удалось ему сделать в этот день и физкультуру; на “Агата-3” легла основная нагрузка по переносу грузов из пришедшего “Прогресса”.

В этот день был перенесен и заменен блок выдачи команд системы “Воздух”. Затем проведено обжатие водяных баков в модуле “Квант-2” (ЦМ-Д) и в них закачана вода из “грузовика”. Затем космонавты собрали схему и провели тест сборки тканеэквивалентного пропорционального счетчика ТЕРС. Счетчик прибыл на станцию уже в рамках программы “Мир-НАСА”. После этого счетчик был включен в штатную работу. Над Казахстаном была облачность, поэтому ничего заснять там “Агатам” не удалось. А вот с семьями поговорили все члены экипажа. В 20:35 прошел сигнал “Напряжение мало”, пришлось уменьшать его потребление. В течение дня экипаж дважды возвращал в основное положение магнитного подвеса 4-ый гиродин в модуле “Квант”.

4 сентября, в воскресенье, космонавты продолжали работать: они готовили сменные элементы скафандров “Орлан-ДМА” к выходу в открытый космос. В основном работа в этот день была выполнена, только “Агаты” не нашли влагосборник блока стыковки систем (БСС), перчатки требуемого размера, переносной светильник. Вечером состоялась ТВ-встреча с премьер-министром России Виктором Черномырдиным и председателем Совета Министров Китая Цзян Цзэминь.

5 сентября космонавты продолжали готовить скафандры “Орлан-ДМА” к выходу. Они проверили пульт обеспечения выхода (ПОВ), сверили показания ПОВ и мановакуумметра, проверили срабатывание клапанов выравнивания давления (КВД), расконсервировали и осмотрели скафандры и БСС, очистили гидросистемы “Орланов”, установили на них мягкие водяные баки. В разговоре с медиками была утверждена программа медконтроля перед выходом: оценка мышечных усилий рук, измерение массы тела, биохимическое исследование мочи. По докладу экипажа в районе люка андрогинно-периферийного стыковочного узла АПАС в модуле “Кристалл” обнаружен темный налет, возможно грибкового происхождения.

6 сентября космонавты провели подгонку скафандров, проверку работы клапанов. Оказалось, что Маленченко и Мусабаев ошиблись и подготовили к выходу “Орланы” № 15 и №18, а надо было №25 и №18. Пришлось переставить сменные элементы на скафандр №25. Затем “Агаты” провели проверку по телеметрии датчиков скафандров и БСС, подготовили цветную видеокамеру к выходу. Выполнили космонавты и передачу на Землю телевизионной информации о подготовленном к выходу оборудовании. Валерий Поляков в это время перекачал урину в баки “Прогресса” и наддул атмосферу станции на 10 мм рт.ст.

7 сентября Юрий Маленченко и Талгат Мусабаев проверяли связь в “Орланах”. Затем, одев снаряжение и скафандры, провели тренировку, оценили качество подгонки регулируемых элементов “Орланов”. После тренировки скафандры были еще раз подогнаны и просушены.

Валерий Поляков готовил оборудование для выхода.

В 16:15 отключился блок кондиционирования воздуха БКВ-3 по тепловому режиму. На блоке БКВ-3 космонавты обнаружили много влаги, которую пришлось убирать полотенцами. В 20:46 сработал сигнал “Напряжение мало”. Один раз экипаж возвращал в основное положение магнитного подвеса 4-й гиродин в “Кванте” (СГ-4Э).

8 сентября космонавты получили день отдыха. Они уточняли циклограмму выхода, беседовали со специалистами. Огорчение в этот день внесла авария установки “Электрон” в модуле “Квант-2” из-за отказа насоса, но космонавты решили заняться им только после выхода. Два раза экипаж возвращал в основное положение магнитного подвеса гиродин СГ-4Э.

9 сентября. НК. И.Маринин. Настал день, которого “Агаты” ждали с огромным нетерпением — день первого в их жизни выхода в открытый космос.

Чтобы подготовиться к нему, Юрий Маленченко и Талгат Мусабаев встали довольно рано: в 2 часа 20 минут ночи. После утренних процедур и завтрака Маленченко и Мусабаев прошли медконтроль и проверили средства связи. Перед надеванием снаряжения Юрий и Талгат измерили массу тела.

Около семи утра Юрий и Талгат перешли в шлюзовой специальный отсек (ШСО) модуля “Квант-2”. В 8:07 они надели, а точнее — вошли в скафандры. Все это время связь с

Рис. Модуль “Квант-2”: 1 — ШСО, 2 — ПНО, 3 — ПГО, 4 — люк ШСО-ПНО, 5 — люк ПНО-ПГО.

экипажем поддерживалась через спутник-ретранслятор и в ЦУПе на экране можно было наблюдать Талгата и Юру в тесном объеме ШСО. Маленченко не сразу закрыл свой “Орлан” — мешала шапочка костюма водяного охлаждения. В 8:46 началась проверка герметичности люка между приборно-грузовым и приборно-научным отсеками (люк ПНО-ПГО) в “Кванте-2”. Космонавты пропустили одну из операций при давлении в отсеке 550 мм рт.ст. и пришлось опять наддуться и повторить эту операцию. Здесь “Агаты” заметили, что у одного из них раскрыта заслонка перчатки.

К 9:45 давление в ШСО снизилось до 10 мм рт.ст., и руководитель полетом Владимир Соловьев ненавязчиво рекомендовал Талгату начать осторожно крутить штурвал люка и сбросить давление до “нуля”. Талгат так и сделал, давление снизилось до 5 мм, но затем замедлилось.

В 9:53:07 давление в ШСО дошло до 4 мм рт.ст. и остановилось совсем. Когда Талгат Мусабаев вновь повернул штурвал — пылинки, висящие в воздухе (если так можно сказать о давлении 4 мм), поплыли к невидимой щели и стали исчезать в космосе.

После этого давление упало до 3.5 мм и остановилось намертво. Как Мусабаев ни шевелил люк, как ни тряс “матрас” (укладка с заплатой экранно-вакуумной теплоизоляции — ЭВТИ) для выбивания пылинок, показывающих ток воздуха — все оказалось бесполезным.

Наконец Соловьев посоветовал “кончать трясти, а крутить штурвал”, но придерживать его. Видно в памяти руководителя полетом всплыла история 4 июля 1990 года. Тогда во время выхода Анатолия Соловьева и Александра Баландина из-за избыточного давления в ШСО сломалась петля у люка.

В 10:00:04 на обрезе люка показалась тонкая щель, куда мгновенно улетели все пылинки с остатками воздуха. С этого момента — с опозданием на 21 мин — фактически начался отсчет времени работы Мусабаева и Маленченко в открытом космосе. На табло главного зала ЦУПа отсчет времени выхода начался спустя еще две минуты. Несмотря на явно открытый люк; стрелка вакуум-манометра так и осталась на делении в 3.5 мм рт.ст., и всем стало ясно, что прибор неисправен.

Космонавты запустили сублиматоры своих скафандров и, после того, как Талгат установил крышку на упоры и надел защитное кольцо на обрез люка, начали выбираться из него. Первым, как положено по программе, ШСО покинул бортинженер.

— Хорошо наблюдаю землю. — доложил он Земле, — Я чувствую себя довольно уютно.

В 10:11 Юрий подал Талгату укладку с матом ЭВТИ, комплект научной аппаратуры и телевизионную камеру. Все это бортинженер закрепил снаружи и в 10:19 установил телекамеру, чтобы на Земле могли наблюдать переход космонавтов на базовый блок по грузовой стреле.

Работая, Талгат успевал посмотреть и на Землю.

— Пролетаем прямо над Алма-Атой. А вот и Балхаш... — заметил Мусабаев.

Космонавты достали из ШСО укладку с инструментом, набор образцов по эксперименту “Платан-4” и монитор радиационной обстановки REM. По ходу дел “Агаты” сообщили, что ранее выставленные в районе люка образцы фала имели только незначительное повреждение: слегка обтрепаны.

В 10:44-11:18 комплекс находился в тени и вне зоны радиовидимости, поэтому первую “ночь” вне станции Маленченко и Мусабаев провели, по настоятельной рекомендации Владимира Соловьева закрепившись на месте и отдыхая.

После выхода из тени и восстановления радиосвязи в 11:18 Талгат Мусабаев начал переход на базовый блок по грузовой стреле (опоздание 18 минут). По просьбе Соловьева Мусабаев осмотрел состояние леера, натянутого вдоль грузовой стрелы и оценил его как хорошее: нитки не порваны, швы целы, внешний вид хотя и выгоревший, но вполне приличный. А на экранно-вакуумной теплоизоляции модуля “Квант-2” по его второй плоскости космонавты обнаружен прорыв. Возможно во время будущих работ за бортом станции его придется “заштопывать”.

Вслед за Мусабаевым на базовый блок перебрался и Маленченко. На кольцевом поручне рабочего отсека базового блока космонавты в 11:50 установили монитор радиационной обстановки REM, разработанный консорциумом ученых многих стран и изготовленный в ФРГ. Затем они подстыковали его электрические разъемы. Здесь же космонавты нашли радиолюбительскую антенну.

— Это наверное та, что потерял при выходе Полещук. Ура! — сообщили “Агаты”.

После этого “Агаты” приступили к выполнению одной из самых важных операций, запланированных на этот выход — подготовки места крепления грузовой стрелы.

Дело в том, что 23 января 1991 года на отсеке большого диаметра базового блока Виктор Афанасьев и Муса Манаров установили грузовую стрелу, которая значительно облегчила перемещение космонавтов и грузов снаружи станции.

Для большего удобства во время запланированного на весну следующего года переноса солнечных батарей с “Кристалла” на “Квант” понадобится грузовая стрела, расположенная на этом же отсеке, но с диаметрально противоположной стороны. Сначала рассматривался вариант перестановки старой грузовой стрелы на новое место, но последнее время конструкторы склоняются к тому, что не помешает вторая, новая стрела, которую можно привезти на очередном шаттле.

Крепится основание такой стрелы к кожухам кронштейнов головного обтекателя базового блока с помощью болтов. К подготовке отверстий для таких болтов и приступили Талгат Мусабаев и Юрий Маленченко.

С помощью зубила и специального космического молотка (в нем отсутствует отдача) Талгат пробил необходимые отверстия, а Юрий в это время фиксировал его за ноги и подавал инструмент.

Валерий Поляков устроил ретрансляцию на Землю ударов молотка и в ЦУПе все услышали работу космического слесаря — Талгата Мусабаева.

— Вам то что, — прокомментировал Поляков, — а мне как по мозгам лупит...

Вскоре отверстия были пробиты, а Талгат умудрился один из выбитых обрезков засунуть в карман, чтобы на земле можно было выяснить — как повлияли условия космического полета на материал.

После этого космонавты переместились да переходный отсек и осмотрели место экранно-вакуумной теплоизоляции (ЭВТИ), поврежденное кораблем “Союз ТМ-17” в январе.

Юрий Маленченко рассказал, что здесь вырван кусок ЭВТИ, а края слегка закопчены. Никаких повреждений металла корпуса ПхО незаметны.

После осмотра (в 13:08) настало время поработать физически Юре Маленченко. Ему пришлось с помощью огромной иглы пришивать заплату на ЭВТИ. В это время Талгат Мусабаев фиксировал (по-русски говоря, держал) командира за ноги. В 13:32, с опозданием на 1 час, заплата была установлена.

После очередного отдыха в тени экипаж перешел на “Квант-2”. Маленченко снял с продольного поручня приборно-грузового отсека образцы секций грузовой стрелы, затем Юрий перебрался к ШСО “Кванта-2” и установил образцы “Платан-4” и “Платан-5” на кольцевые поручни. После этого командир вошел в ШСО и затащил туда снятые им образцы грузовой стрелы.

У бортинженера в это время была другая задача. Мусабаев, переместившись по поручням аппаратуры “Трек”, снял кассеты “Пленка-5” и установил съемную кассету-приемник СКК “Дэменж”. Однако эта кассета раскрылась только на 165° вместо 180. После этого Талгат перебрался на выходное устройство (типа своеобразного балкона перед выходным люком), передал командиру, находящемуся уже внутри отсека, научную аппаратуру. А вот за укладкой с инструментом экипаж не уследил. Она уплыла в космос и стала своеобразным спутником, который был зафиксирован системой NORAD и в воскресенье включен в каталог космических объектов.

Затем Талгат снял телекамеру и передал ее командиру, после чего сам залез в отсек. Последняя работа — снятие защитного кольца с обреза люка и его закрытие прошли по циклограмме. Закрытие люка состоялось в 15:06 (по плану в 13:41).

На этом работа экипажа не закончилась. Операции шлюзования и проверки герметичности ШСО заняли почти час, затем они выбрались из скафандров, сняли вымокшую одежду и организовали ее сушку.

Полчаса занял медицинский контроль, который провел Валерий Поляков. Только после этого Юрий и Талгат смогли поесть и обсудить с Валерием Поляковым впечатления о выполненной работе.

После ужина “Агаты” организовали сушку скафандров с помощью специальных приспособлений, напоминающих пылесос. По специальным шлангам они нагнетают теплый воздух вовнутрь скафандра. А после 20 часов космонавтов отправили спать.

Так прошел первый для Талгата и Юрия выход в открытый космос, продолжавшийся 5 час 06 мин (данные ЦУПа — 5 час 04 мин — неточны).

2 сентября. НК. К.Лантратов. На пресс-конференции после удачной стыковки “Прогресса М-24” с орбитальным комплексом “Мир” руководитель полета Владимир Соловьев подробно остановился на причинах двух предыдущих неудачных попыток стыковки.

— Первый отказ говорил о том, что у нас достаточно интеллектуальный и высокоточный динамический контроль нашей системы сближения, — сообщил Соловьев. — Он определил, прямо скажем, не очень корректную установку двигателей как ошибочную. Мы в этих двигателях наших грузовых кораблей ничего не меняли, с ними так и летали раньше. Просто размещение упакованных грузов внутри корабля, соотношения разного рола заправок привели к тому, что высокоточный динамический контроль [на корабле) это почувствовал. С этим мы легко справились, просто введя ряд программных изменений. Эта система была спроектирована таким образом, что ее можно определенным образом юстировать в космосе.

Что касается второй неудачной попытки стыковки, то, по словам руководителя полетом, на ближнем участке сближения было обнаружено, что радиосистема “Курс”, используемая для определения взаимного положения аппаратов, выдавала ошибочные значения углов по крену. Причины этого до сих пор (по крайней мере до 2 сентября) специалистам ЦУПа непонятны. Система управления движением исправно компенсировала эти расхождения и, таким образом, получалось очень большие рассогласования по крену — порядка 12-15°. Качественно подобные сбои бывали и раньше и очень тревожили специалистов.

— Может быть вы видели на экранах телевизоров, — напомнил Соловьев, — что на последних метрах стыковки обычно аппарат раскачивается. Это особенно касалось “Прогресса”, и в меньшей степени — “Союза”. Мы искали какие-то причины. Но дело все в том, что распространение радиоволн, взаимное переотражение, игра допплеровских эффектов — вещь очень деликатная. На этом “Прогрессе” такой эффект реализовался где-то с 8-кратной мощностью. С этим надо еще разбираться. За такой короткий срок мы пока это понять не смогли.

На основании двух неудач были приняты ряд мер, которые должны были обеспечить удачную стыковку 2 сентября. И при второй, и при третьей попытках на основании результатов первой стыковки в бортовую машину “Прогресса М-24” вводились ограничения по динамическому контролю, загрублявшие его. А, во-вторых, была использована ручная стыковка.

— Хотя, в принципе, программными мерами можно было избавиться от этих ложных углов крена, — заверил Владимир Алексеевич. — Это не составляло никакого труда. Мы просто взвешивали надежность и пришли к выводу, что ручной пилотаж — это вещь более надежная. Что Юрий Маленченко так успешно и сделал.

Говоря о дальнейшем расследовании причин неудачных стыковок руководитель полета “Мира” сообщил:

— Очень может быть, что с этим “Прогрессом”, чтобы внимательно все это понять, придется провести серию тестов, когда он будет состыкован и, я бы сказал, наверняка придется делать специальные тесты после расхождения. Опять сделать режим стыковки и внимательно все прописать на телеметрию. Пока запасы топлива [на “Прогрессе”] у нас достаточны. Когда мы будем уходить на расхождение, то разумно распорядимся топливом. Топлива на торможение [”Прогресса М-24”] у нас сейчас достаточно. Мы не будем повторять экспедицию с одним из предыдущих “Прогрессов” [”Прогресс М-17”], которым мы на остатках топлива смогли попасть куда-то в Тихий океан. У нас был один из “Прогрессов”, на котором” мы должны были “выбрать”, достаточно много топлива и не могли на этих остатках топлива его организованно с помощью двигателя затопить. Поэтому его какое-то время — порядка 8 месяцев — тормозили в атмосфере. А когда он уже затормозился, то с помощью остатков топлива постарались попасть в Тихий океан, что успешно и сделали.

Остановился Владимир Соловьев и на проблеме обеспечения безопасного полета экипажа на станции “Мир” и возможном развитии событий в том случае, если бы “Прогресс М-24” не состыковался со станцией:

— Также как и раньше, все системы корабля и станции дублированы и обеспечивают абсолютную безопасность работы экипажа. Что касается пилотируемых экспедиций, точно также у нас на полигоне есть резервный корабль и резервная ракета, которые тоже в определенных случаях обеспечивают безопасность экспедиции. Что касается “Прогрессов” для доставки грузов и научных модулей, тут наши мощности стали существенно меньше в следствии тех же экономических проблем. Та замечательная жизнь, когда в случае нестыковки “Прогресса” мы имели на полигоне другой, прошла. И это заставляет нас сейчас опасаться за экспедицию. Если бы не состыковался этот “Прогресс”, то нам пришлось бы хорошо думать, как нам выкручиваться из этого положения. Скорее всего, нам пришлось бы организовывать беспилотный участок. Нам бы пришлось прекратить эту экспедицию, сделать дополнительный корабль “Прогресс”.

2 сентября. НК. Лантратов. Когда миновали все волнения со стыковкой “Прогресса”, можно было поговорить и на тему “А что же дальше”. И не с кем-нибудь, а с руководителем полетом станции Владимиром Соловьевым.

Программа предстоящих работ ЭО-16 следующая: на 9 и 13 сентября были намечены два выхода Юрия Маленченко и Талгата Мусабаева в открытый космос. В ходе этих выходов космонавты должны будут сделать ряд подготовительных работ для дальнейшего приема новых модулей “Спектр” и “Природа”. Дело в том, что до прихода модулей необходимо провести перенос солнечных батарей с модуля “Кристалл” на модуль “Квант”. Сам перенос батарей сейчас производить не собирались, а наметили на весну будущего года.

Кроме того, на этих выходах будут осмотрены предполагаемые места соударения “Прогресса М-24” с переходным отсеком (ПхО) базового блока и заделано повреждение экранно-вакуумной теплоизоляции ПхО, полученное во время расстыковки и облета станции кораблем “Союз ТМ-17” 14 января этого года. А еще космонавты “эвакуируют” из открытого космоса и вернут на станцию несколько единиц научной аппаратуры. Часть из этой научной аппаратуры будет возвращена на Землю с экспедицией Европейского космического агентства.

После этих двух выходов у “Агатов” будет блок работ, связанных с юстировкой научной аппаратуры. Пришедший грузовой корабль доставил почти 300 кг научного оборудования, связанного с будущей европейской космической экспедицией, и даже несколько приборов, которые уже загодя доставлены на “Мир” для насавских программ. Разгрузив это оборудование, космонавты установят его, оттестируют, подготовят и это научное оборудование, и саму станцию. Ведь на “Мире” в течение месяца будут работать шесть человек. Это потребует дополнительных возможностей станции. Особенно таких систем, как тепловой режим, обеспечение жизнедеятельности кислородом, водой.

А в ночь с 3 на 4 октября стартует следующая экспедиция. Затем через месяц на Землю вернутся Юрий Маленченко, Талгат Мусабаев и Ульф Мербольд, а Александр Викторенко, Елена Кондакова и врач Валерий Поляков продолжат работу на “Мире” в рамках 17-й основной экспедиции.

— Пока завершение этой экспедиции нам не совсем понятно, — сообщил Владимир Соловьев. — Нужно решить ряд проблем, в основном — экономических. Насколько у нас будут успешно идти дела и с модулем “Спектр”, и с нашими грузовиками. Я должен подчеркнуть еще то обстоятельство, что модуль “Спектр” у нас сейчас в высшей степени плохо комплектуется американским оборудованием. Эти хваленые американцы нас постоянно обманывают с поставкой оборудования. Задержки порой не только от нас зависят, а от поставщиков.

Но вариант запуска сначала модуля “Природа”, а уж потом “Спектра” не рассматривается. Это объясняется тем обстоятельством, что “Спектр” в своем составе несет снаружи достаточно большие солнечные батареи, аналогичные батареям “Кванта-2”. Они будут вырабатывать электроэнергию, необходимую для американских исследовательских программ. Но со сроками пуска модулей определенности до сих пор так и нет.

— Пока мы говорим, что даты [запусков модулей] сохраняются, — сказал руководитель полета “Мира”, — хотя и по причине непоставок нашими американскими коллегами, и по причине наших экономических проблем они могут измениться. Пока же даты такие: в середине февраля мы запускаем модуль “Спектр”, в марте месяце летит американская экспедиция и в конце мая летит шаттл. Я боюсь, что сейчас эти сроки могут измениться.

По неофициальным данным, стыковка станции с модулем “Спектр” сейчас уже планируется на середину мая, а модуля “Природа” — на середину ноября 1995 года.

2 сентября. НК. И.Лисов. Запуск “Индевора”, который не состоялся 18 августа, по-видимому, приблизит полет Владимира Титова на борту американского шаттла (STS-63). Об этом нам сообщил сегодня в Центре управления полетом руководитель полета ОК “Мир” Владимир Алексеевич Соловьев.

Отвечая на вопрос, не предлагает ли американская сторона передвинуть сроки полетов STS-63 с облетом “Мира” и STS-71 с первой стыковкой, В.А.Соловьев сказал: “Ну, начнем с того, что февральский полет они наверно даже в связи со срывом этого старта перенесут на более раннюю дату. Сейчас пока вчерне смотрится дата — середина января, может быть, даже начало января. Дело все в том, что они там делают рокировку определенную своими, так сказать, “птичками'', шаттлами. Что касается переноса майского старта, так называемой экспедиции STS-71, — нет, они этого не предлагали. Я думаю, что они в течение месяца разберутся с перегревом двигателей...”

Причины, побуждающие НАСА к подобному решению, понятны. До конца мая 1995 года предполагалось осуществить полеты:

STS-68 STS-64 STS-66 STS-67 STS-63 STS-69 STS-71

18 августа 9 сентября 27 октября 12 января 2 февраля 4 мая 30 мая

“Индевор” “Дискавери” “Атлантис” “Индевор” “Дискавери” “Индевор” “Атлантис”

Если “Индевор” стартует в начале октября вместо середины августа, становится невозможно вовремя подготовить его к запуску по программе STS-67. Следовательно, вслед за рокировкой STS-68 с STS-64 НАСА должно поменять и STS-67 с STS-63. Если STS-67 стартует на “Индеворе” в феврале, то его опять-таки не удастся подготовить к полету STS-69 в начале мая. Поскольку “Атлантис” обязан стартовать 30 мая к “Миру”, а “Колумбию” отправляют на реконструкцию, STS-69 придется выполнять на “Дискавери” или откладывать на несколько месяцев. Так что НАСА есть о чем подумать...

НК. И.Лисов. Эпопея с тройной стыковкой ТКГ “Прогресс М-24” развертывалась буквально перед глазами жителей европейской части России. Совместный полет “Мира” и “Прогресса” можно было наблюдать невооруженным взглядом даже в Москве в самое удобное время — в вечерних сумерках.

Наклонение орбиты станции составляет примерно 51.65°. и примерно такую же широту имеют крайние северные точки ее трассы. В самом благоприятном случае, когда станция проходит точку с широтой 51.65° при долготе 37.5° в.д., высота ее над горизонтом в южных районах Москвы достигает 40°. В этом наиболее выгодном случае “Мир” идет с запада-юго-запада на востоко-северо-восток по южной стороне неба, а яркость его достигает — 2..— 4 зв.величины.

Мне удалось провести первое надежное наблюдение пролета “Мира” вечером 25 августа на 48690-м витке в Беляеве (юго-запад Москвы, 55.65° с.ш.., 37.52°в.д.). Прогноз был основан на орбитальных элементах NORAD за 14 июля, и за почти полтора месяца накопилась 7-минутная ошибка. Станция была замечена в 21:44:50 ЛМВ (здесь и далее — летнее московское время) на западной стороне неба и в 21:46:43 прошла точку юга. Через минуту последовало значительное усиление яркости (возможно, из-за отражения Солнца от батарей комплекса). В 21:49:45 “Мир” был потерян на восточной стороне. Максимальная высота над горизонтом была около 35°, минимальная дальность — около 650 км.

На следующем витке станция очень недолго наблюдалась в юго-западной стороне неба около 23:20. Не дойдя до точки юга, “Мир” вошел в тень и перестал наблюдаться. Попытка наблюдать запущенный в 18:25 “Прогресс” на его 4-м витке была неудачна.

Вечером 27 августа пролет “Мира” на 48721-м витке наблюдался из района западнее Клина в начале сумерек, в момент появления первых звезд. Это был тот самый “наиболее выгодный случай” с расчетной высотой для Москвы 40°. Станция была замечена в 21:32 на юго-западе и прошла на высоте около 35° над точкой юга в 21:33:23. На расстояния охоло 1.5° впереди “Мира” шел более слабый объект — “Прогресс М-24”. Это был день первой неудачной попытки стыковки “Прогресса”, которая должна была состояться в 20:01 ЛМВ. При дальности около 700 км 1.5° соответствовали расстоянию между кораблем и станцией в 18 км. (Именно в это время экипаж “Мира” еще наблюдал “Прогресс” далеко впереди.) В 21:35:35 “Мир” ушел в дымку на востоке.

Как и 25 августа, на следующем витке оба объекта наблюдались недолго около 23:08 на расстоянии до 2.5°, низко над горизонтом и на большей дальности, чем на 48721-м. Яркость их была невелика, еще до прохождения точки юга быстро уменьшилась и объекты пропали из виду. Увеличение расстояния примерно до 37 км при втором проходе свидетельствовало о продолжающемся расхождении корабля и станции.

28 августа в Беляеве “Мир” наблюдался на 48738-м витке. Станция была замечена в 22:12:48 на западе, в 22:15:18 прошла точку юга и в 22:16:30 вошла в тень в восточной стороне. Звезды в этой области неба все еще были видны.

К сожалению, пронаблюдать совместный полет “Мира” и “Прогресса” 30 августа не удалось (станция прошла точку юга около 22:00). 1 сентября “Мир” наблюдался на 48800-м витке в достаточно благоприятных условиях с 21:48 до 21:49:20. Увидеть “Прогресс” в этот день не удалось из-за значительного относительного расстояния. Через несколько дней вечерний период видимости “Мира” прекратился.

И.Лисов по материалам НАСА, Центра Кеннеди, Центра Джонсона, сообщениям АП, ИТАР-ТАСС, Рейтер, Франс Пресс, ЮПИ и данным Дж.Мак-Дауэлла.

64-й полет шаттла с наиболее сложной и напряженной программой в этом году начался 9 сентября запуском из Космического центра имени Кеннеди в 22:22:55 по Гринвичу. На борту — командир Ричард Ричардс, пилот Блэйн Хаммонд, специалисты полета Джерри Линенджер, Сьюзен Хелмс, Карл Мид и Марк Ли.

В субботу 27 августа на стартовом комплексе LC-39B были успешно выполнены огневое испытание вспомогательной силовой установки APU №3 и проверка готовности гидроприводов основных двигателей. Установка и проверка температурных датчиков двигательной установки (по-видимому, отказ одного из таких датчиков повлек аварийное прекращение старта “Индевора” 18 августа) была выполнена 29 августа.

29-31 августа производились заключительные проверки ПН LITE-1, проверка системы управления и аэродинамических управляющих поверхностей. В корабль были погружены и проверены скафандры для выхода в открытый космос. Гелиевый тест отсутствия утечек двигательной установки был закончен 30 августа, установка пиротехнических средств и наддув баков ДУ орбитального маневрирования — в ночь на 31 августа. Створки грузового отсека были закрыты.

Смотр летной готовности STS-64 состоялся в Центре Кеннеди 31 августа. Обсуждались как подготовка “Дискавери”, так и анализ попытки старта “Индевора” 18 августа. Руководители полета не подтвердили дату и время запуска “Дискавери” ввиду наличия трех комплексов проблем, которые было необходимо закрыть. Во-первых, для окончательного заключения о причинах аборта запуска “Индевора” было необходимо огневое испытание SSME 2032 (передвинутое с 5 на 2 сентября). Во-вторых, требовалось дополнительное изучение кабельных разъемов, используемых в пиротехнических устройствах шаттла, включая пироболты, соединяющие твердотопливные ускорители со стартовым столом. Зафиксирован случай ненадежного подключения разъема, и необходимо было убедиться, что имел место случайный отказ. Наконец, была необходима контрольная проверка питающих и сливных клапанов основной ДУ, к поведению которых во время предыдущих проверок были замечания.

Представители НАСА выразили надежду на устранение всех замечаний к моменту начала предстартового отсчета 6 сентября, но не были в этом уверены.

Третье замечание было закрыто после проведения контрольной проверки 1 сентября и завершения анализа на следующий день. SSME 2032 2 сентября успешно отработал около 6 мин на стенде в Центре Стенниса. Выходные перед Днем труда (5 сентября) инженеры просидели над его разбором. Никаких препятствий к выполнению следующего запуска найдено не было. Разобрались и с ситуацией с клапанами: один из них пришлось заменить.

Во вторник 6 сентября НАСА приняло решение выполнять запуск “Дискавери” в запланированное время. “Мы получили три “чистых” двигателя, и мы готовы их испытать в пятницу, — заявил командир “Дискавери” Дик Ричардс. — Мы достигли большого прогресса с “Дискавери” в последние две недели”. Экипаж прибыл в Космический центр имени Кеннеди во вторник около 12:30 EDT (восточного летнего времени; здесь и далее все времена приведены и EDT, за исключением специально оговоренных случаев).

Предстартовый отсчет был начат 6 сентября в 21:00 EDT. Запуск планировалось осуществить 9 сентября в 16:30 EDT (20:30 GMT) при длительности стартового окна в 2.5 часа.

План предстартового отсчета STS-64 приведен в Табл. 1. По сравнению с обычным графиком, в отсчете STS-64 была сокращена с 8 до 4 часов плановая задержка на Т-19 час. Длительность задержки на Т-11 час, которая индивидуальна для каждого полета, также была установлена очень небольшой.

Табл.1. План предстартового отсчета “Дискавери” Сентябрь 06 21:00 Т-43ч Начало отсчета 07 13:00 Т-27ч Встроенная задержка 07 17:00 Т-27ч Продолжение отсчета 08 01:00 Т-19ч Встроенная задержка на 4ч 08 05:00 Т-19ч Продолжение отсчета 08 13:00 Т-11ч Встроенная задержка на 13ч 10м 09 02:10 Т-11ч Продолжение отсчета 09 07:10 Т-6ч Встроенная задержка на 1 ч 09 08:10 Т-6ч Продолжение отсчета 09 11:10 Т-3ч Встроенная задержка на 2 ч 09 13:10 Т-3ч Продолжение отсчета 09 15:50 Т-20м Встроенная задержка на 10м 09 16:00 Т-20м Продолжение отсчета 09 16:11 Т-9м Встроенная задержка на 10м 09 16:21 Т-9м Продолжение отсчета и старт в 16:30 EDT

Прогноз метеослужбы ВВС (от 7 сентября) давал на расчетный момент запуска востоко-юго-восточный ветер (6-9 м/с), температуру +27°С, видимость 11 км, облачность на уровнях 900-2100, 2400-3400, 8500-9800 м. Вероятность неблагоприятной погоды оценивалась в 20%.

При допуске к полету хвостового двигательного отсека 6 сентября был обнаружен дефектный патрубок, ведущий к датчику давления жидкого кислорода основной ДУ. Патрубок потребовалось заменить, и из-за этого допуск хвостового отсека затянулся до вечера 7 сентября, а стандартная проверка пиротехнических средств была перенесена на Т-6 час.

После окончания работ в двигательном отсеке стартовый комплекс был закрыт для заправки баков компонентов системы электропитания шаттла жидким кислородом и жидким водородом. Заправка завершилась рано утром 8 августа с отставанием в 5 час от графика.

К концу дня 8 сентября график предстартового отсчета удалось нагнать. “Мы, допускающие шаттлы к полету, на 100% готовы к завтрашнему вечеру,” — заявил на встрече с журналистами директор программы в Центре Джонсона Брюстер Шоу. Даже погода стала получше: вероятность благоприятных условий поднялась до 80%. Около 20:30 (по плану — 17:30) поворотная башня обслуживания была отведена от “Дискавери” в стартовое положение.

9 сентября подготовка к старту продолжалась, несмотря на возросшую до 30% вероятность отмены пуска по метеоусловиям. Чуть уменьшилась прогнозируемая сила ветра, но низкая облачность и возможность дождя оставались основными проблемами. Сходные условия давал и прогноз на 10 сентября.

Учитывая вероятную задержку старта, НАСА заявило о продлении стартового окна до 19:23. При неблагоприятной погоде запуск “Дискавери” мог быть отложен на 10 сентября в 16:28. После этого старт был невозможен в течение почти месяца, когда полигонные средства должны были обслуживать запуск носителя “Atlas” для ВВС, а также были запланированы две секретные операции.

Заправка внешнего бака космической транспортной системы была начата в 07:45 EDT, немного впереди графика (08:10), и была закончена к 10:45.

Из-за назначенного на послеобеденное время старта распорядок дня у экипажа “Дискавери” был вольготный. Астронавтам довелось поспать до 08:30, и спокойно позавтракать в 09:30. Фотографирование экипажа и обед прошли с 11:50 до 12:20. Командир, пилот и бортинженер (Сьюзен Хелмс) ознакомились со сводкой погоды по Центру Кеннеди и местам аварийной посадки (Сарагоса и Морон в Испании и Бен-Герир в Марокко для трансатлантического перелета и Космическая гавань Уайт-Сэндз для посадки после одного витка) и сменили трех остальных членов экипажа на надевании скафандров.

Примерно в 13:15 астронавты отбыли на старт. График предстартовых операций предусматривал начало посадки в корабль за 3 час 15 мин до старта и закрытие люка за полтора часа. Ричард Ричардс занял свое место первым.

В 16:11, на отметке Т-9 мин, отсчет был остановлен на последнюю встроенную 10-минутную задержку. Но ветер, облака и грозы в районе мыса Канаверал вынудили НАСА объявить о задержке старта на время от одного до двух часов. Реально старт был задержан на 1 час 53 мин.

Когда отсчет был наконец возобновлен и приближался старт, Джефф Лауфер из центра управления запуском в KSC передал на борт: “Время лететь!”. “Увидимся через недельку,” — ответил Ричардс.

Аппаратура стартового комплекса зафиксировала отрыв системы от стартового стола в 18:22:55.042 EDT (22:22:55 GMT). Выведение прошло без замечаний; через 9 мин после старта прошла отсечка основных двигателей и был отделен внешний бак ЕТ-66. В этот момент “Дискавери” находился на расстоянии 1463 км от места запуска на высоте порядка 100 км. Маневр OMS-2, выполненный через 38 мин после старта, добавка к скорости “Дискавери” около 64 м/с и обеспечил выход на запланированную орбиту.

В то время как “Дискавери” ушел со старта в назначенный день, специалисты в Космическом центре имени Кеннеди вели в 1-м высоком отсеке здания вертикальной сборки подготовку ко второй попытке запуска “Индевора”.

Снятый 26 августа основной двигатель №3 был 28 августа отправлен автотранспортом в Центр Стенниса в штате Миссисиппи для огневых испытаний и 2 сентября успешно испытан. К 29 августа был снят и заменен на новый двигатель №2, а замена двигателя №1 прошла 29-30 августа. Была проведена зарядка батарей комплекса SRL-2 и замена батарей твердотопливных ускорителей. 1 сентября успешно завершилась проверка герметичности уплотнения входного люка.

В течение следующей недели проводились обслуживание трех новых основных двигателей и проверка отсутствия утечек. Повторный вывоз на стартовый комплекс LC-39A планировалось выполнить 12 сентября.

29 августа в 3-м отсеке корпуса подготовки орбитальных ступеней была выполнена установка прибора SSBUV в грузовой отсек “Атлантиса”. 31 августа была успешно испытана система передачи данных и управления полезной нагрузкой ATLAS-3. С 30 августа проводились функциональные испытания и проверки на утечку вспомогательных силовых установок.

В течение первой недели сентября была закончена сборка твердотопливных ускорителей (набор RSRM-42) в 3-м отсеке здания вертикальной сборки. Экипаж участвовал в проверке интерфейса с оборудованием.

6 сентября. АП, ЮПИ. Премьер-министр Японии Томиити Мураяма вручил в своей резиденции специальную награду премьер-министра астронавту НАСДА Чиаки Мукаи за ее участие в космическом полете на американской “Колумбии” в июле 1994 года.

“Вы внесли вклад в развитие космических программ как первая женщина-астронавт [Японии], — сказал премьер, — и дали женщинам веру и надежду.”

Чиаки вернулась в Японию 5 сентября, и была встречена в аэропорту толпами поклонников. На следующий день ей была также вручена награда директора Научно-технического управления Макико Танака.

Уже через несколько часов после возвращения из космоса рост Чиаки вернулся к дополетному. Другие изменения, связанные с адаптацией к невесомости, исчезли в течение нескольких дней. Кстати, сейчас Чиаки Мукаи является обладателем женского рекорда длительности одного полета.

12 сентября, после обсуждения полета с коллегами из НАСДА, кардиохирург Чиаки Мукаи должна вернуться в родной город Татебаяши в провинции Гукма к северу от Токио. Но еще в течение нескольких месяцев ей предстоит участвовать в анализе результатов экспериментов.

5 сентября. НК. С.Шамсутдинов. Составлен график подготовки экипажей ЭО-17 на заключительном этапе. Об этом нам сообщил сотрудник ЦПК имени Ю.А. Гагарина Б.М.Есин.

С 6 по 9 сентября проводятся комплексные тренировки экипажей:

6 сентября:
— ТДК-7СТ (старт, стыковка) — 2-й экипаж;
7 сентября:
— Дон-27КС (типовые полетные сутки) — 2-й экипаж,
— ТДК-7СТ (старт, стыковка) — 1-й экипаж;
8 сентября;
— ТДК-7СТ (расстыковка, посадка) — 2-й экипаж.
— Дон-27КС (типовые полетные сутки) — 1-я экипаж;
9 сентября:
— ТДК-7СТ (расстыковка, посадка) — 1 -й экипаж.

13 сентября — заседание Межведомственной комиссии и пресс-конференция экипажей. (Позже МВК и пресс-конференция были перенесены на 14 сентября из-за того, что 13 сентября Маленченко и Мусабаев выходили в открытый космос и большинство членов МВК в этот день находились в ЦУПе — С.Ш.).

14-18 сентября — отдых в Рузе, Подмосковье;

19-20 сентября — предстартовая подготовка в ЦПК;

21-22 сентября — предстартовая подготовка на Байконуре;

23-25 сентября — предстартовая подготовка в ЦПК;

26 сентября — клинико-физиологическое обследование (КФО) космонавтов;

27 сентября — отлет экипажей на Байконур;

28 сентября — 3 октября — предстартовая подготовка на Байконуре.

Старт космического корабля “Союз ТМ-20” должен состояться в ночь с 3 на 4 октября.

7 сентября. НК. К.Лантратов. Эмблема экипажа становится привычной деталью на полетных костюмах российских космонавтов. А при старте Юрия Маленченко и Талгата Мусабаева на “Союзе ТМ-19” впервые они появились и на скафандрах.

Так уж получилось, что эмблемы пришли к нам с запада. Первой космической эмблемой, появившейся на скафандрах астронавтов США, был насавский “кружочек”. Не знаю точно, была ли у Алана Шепарда при старте эмблема Mercury MR-3/Freedom-7 или ее сделали уже “задним числом”. Но у “джеминивских” астронавтов уже точно на скафандрах красовались эмблемы экипажа.

Интересно еще и то, что все эмблемы в США до сих пор разрабатывают сами участники космических полетов. Нет в НАСА никаких особых отделов по символике, специальных дизайнеров и художников. Только творчество, фантазия и умение астронавтов. Обо всем этом мне поведал Кен Райтлер во время посещения экипажем STS-60 России “Как только у нас формируют экипаж, его первая задача — придумать себе эмблему, — рассказал астронавт, а потом шутливо добавил. — Эмблема — это самое главное. Если есть эмблема, то полет уж точно будет.”

Коллега Райтлера по экспедиции Сергей Крикалев добавил интересные подробности о разработке американской космической символики. “После того как мы нарисовали эскиз эмблемы, его посмотрел специалист на предмет возможностей машины по изготовлению нашивок. То есть сколько разных цветов придется использовать при вышивке эмблемы и насколько мелкие детали можно будет изготовить. Потом эмблема утверждалась в штаб-квартире НАСА. Там смотрели, чтобы были выдержаны международные нормы по изображению и расположению национальной символики.

Рис. 1. Эмблема экипажа ТК “Союз ТМ-20”	Рис. 2. Эмблема экипажа ЭО-17	Рис. 3. Неофициальная эмблема экипажа ЭО-17

Штаб-квартира утверждает все эмблемы — и международных, и немеждународных полетов. Но не было еще ни одного случая, чтобы руководство НАСА “заворачивало” предложенную экипажем эмблему.”

Российские же эмблемы только-только появляются на свет, переживают “болезненное детство”. Так что их пока просто рисуют энтузиасты. Практически так же получилось и с эмблемами для ЭО-17. Я успел только обсудить различные их варианты с бортинженером основного экипажа Еленой Кондаковой. А уж Александр Викторенко и Ульф Мербольд увидели их только при вручении в первый день комплексной тренировки. Однако все “Витязи” остались довольны нашивками.

Теперь что касается самих эмблем. Их, как и в случае с предыдущей экспедицией, две. Одна — экипажа “Союз ТМ-20” (рис. 1). На ней стартующая ракета-носитель “Союз”. В нижней части — Земля, над которой — ореол из цветов российского флага. В верхней части — на фоне черного неба три звезды по количеству членов экипажа корабля. Эмблема имеет форму рыцарского щита, это — от позывного космонавтов “Витязи”. По краям эмблемы золотом вышиты фамилии космонавтов, причем в фамилии Мербольда буква “е” выглядит как эмблема Европейского космического агентства, астронавтом которого он является. Снизу щита тоже золотом сделана надпись “СОЮЗ ТМ-20”.

Вторая эмблема — эмблема 17-й основной экспедиции на станцию “Мир” (рис. 2). Она по форме также напоминает щит, ведь позывной экипажа “Союза” станет потом позывным и экипажа комплекса. Сам комплекс изображен в центре. К сожалению, когда разрабатывались эскизы эмблем, не было еще известно, что перенос солнечных батарей с модуля “Кристалл” на “Квант” Маленченко и Мусабаев производить не будут, и он отложен в лучшем случае до конца ЭО-17. Поэтому на эмблеме этот перенос уже состоялся. В нижней части щита — часть земного шара в цветах российского флага. В верхнем правом углу фрагмент эмблемы Европейского космического агентства в виде Луны. Я объяснил это Ульфу Мербольду так: “Луну в русском языке иногда называют месяцем. Месяцем же называется и промежуток времени в 30-31 сутки. Вам предстоит работать на станции “Мир” в составе ЭО-17 30 дней — месяц.” Астронавт ЕК А остался очень доволен такой трактовкой. По краям эмблемы вышиты надпись “Комплекс “Мир”” и фамилии полноправных участников экспедиции: Викторенко, Кондакова, Поляков. Валерию Полякову на борт станции эмблемы взялся доставить Александр Викторенко.

Стоит заметить, что для ЭО-17 была придумана еще и “неофициальная” эмблема (рис. 3). Откуда у нее “растут ноги”, понятно: “пионеровское” послание к внеземным цивилизациям знают многие. Многим этот вариант эмблемы для ЭО-17 нравился больше всего. К сожалению, мнение космонавтов насчет такой “шутливой символики” вовремя узнать мне не удалось. Потому она и осталась лишь в эскизах. А жаль...

9 сентября. НК. И.Маринин. “Посадкой” на тренажере корабля “Союз ТМ” (ТДК-7СТ) закончилась комплексная тренировка экипажей 17-й основной экспедиции на комплекс “Мир”.

Тренировка проходила, как обычно, в три этапа.

6 сентября на ТДК-7СТ “стартовал” второй экипаж, куда входят Юрий Гидзенко, Сергей Авдеев и Педро Дуке. Они отрабатывали действия экипажа перед выведением корабля на орбиту, полет до орбитального комплекса и стыковку. Как обычно, им пришлось преодолеть три нештатные ситуации. Экипаж успешно “состыковался” с комплексом и получил заслуженную пятерку.

На следующий день (7 сентября) по такой же программе “стартовал” первый экипаж — Александр Викторенко, Елена Кондакова и Ульф Мербольд. Им пришлось преодолеть свой комплект нештатных ситуаций и состыковаться со станцией.

Второй экипаж в это время отрабатывал программу типовых суток на комплексе “Мир”. И там нештатные ситуации преследовали экипаж. То отказала система управления солнечными батареями на базовом блоке, обеспечивающая слежение за Солнцем; то появилась неисправность в системе “Электрон”, которая вырабатывает кислород из воды. А уже перед завершением тренировки отказала система, регулирующая состав атмосферы. Со всем этим экипаж успешно справился.

8 сентября ознаменовалось “посадкой” на тренажере ТДК-7СТ второго экипажа и тренировкой по программе “типовые сутки” первого.

9 сентября комплексную тренировку закончил и первый экипаж успешно “приземлившись” на ТДК-7СТ.

Таким образом, завершилась подготовка экипажей к полету по программе ЭО-17. Итоги подготовки будут рассмотрены на Государственной комиссии.

Результаты зачетов и экзаменов

Тренажер Оценки 1 экипаж 2 экипаж Комплексная экзаменационная тренировка на: ТДК-7СТ Дон-27КС Дон-732 (зачетная тренировка) Пилот-732 (зачетная тренировка)КЭ БИ 5.0 5.0 4.92 5.0 4.75 4.95 4.0 4.4 4.2 4.9

Тренажер Оценки 1 экипаж 2 экипаж Бивни-3 (зачетная тренировка)КЭ, БИ Телеоператор (экзаменационная тренировка) КЭ Программа полета ТК и ОС Тренировки в ГЛ КЭ1, КЭ2, БИ2 Вин, П-эксперименты КЭ, БИ 4.9 4.9 зачет зачет отлично 5.00 5.0 зачет зачет отлично