26 сентября. С.Головков по сообщениям ЕКА, Рейтер, ЮПИ. Подготовка второго пуска РН “Ариан-5” начнется в феврале 1997 г., а запуск запланирован на середину апреля. Третий пуск становится частью программы испытаний “Ариан-5” и может состояться в сентябре 1997 г.

Эти решения являются частью плана работ, принятого ЕКА и CNES на основании выводов расследования аварии первой “Ариан-5” 4 июня 1996 г. (запуск 501) и представленного сегодня на пресс-конференции в штаб-квартире ЕКА генеральным директором ЕКА Жан-Мари Лютоном и председателем CNES Алэном Бенсуссаном.

ЕКА и CNES вместе с участвующими фирмами приняли все рекомендации комиссии по расследованию. В частности, будет исправлено программное обеспечение инерциальной системы отсчета SRI, внесены изменения в средств функциональной имитации, чтобы повысить достоверность наземных испытаний, проведена ревизия всего “зашитого” ПО.

Функции “архитектора” программного обеспечения передаются головной промышленной фирме по РН “Ариан-5”, что позволит не только проверить все ПО, включенное в аппаратуру, но и удостовериться в функциональной целостности ракеты-носителя.

Для проведения подготовки и запуска 502 создана усиленная совместная группа CNES и головной фирмы, которая отвечает перед тремя старшими руководителями. Программа работ должна быть уточнена и утверждена.

Что касается полезных нагрузок для пусков 502 и 503, подтвержден первоначальный подход к отработке “Ариан-5”:

— Пуск 502: Две технологические ПН со средствами измерений для подтверждения механизма запуска двух ПН на переходную к геостационарной орбиту и радиолюбительский спутник “Amsat” типа “Phase 3D” массой 500 кг;

— Пуск 503. Экспериментальный возвращаемый аппарат ARD (Atmospheric Reentry Demonstrator) по программе европейского пилотируемого транспортного корабля CTV и коммерческая полезная нагрузка.

С первой “Ариан-5” погибли четыре крупных научных спутника общей стоимостью 500 млн $. “Технологические ПН” в пуске 502 являются по сути габаритно-весовыми макетами и стоят менее 3 млн $.

Дополнительный расход средств до конца отработки носителя после первой аварии в пресс-релизе ЕКА был оценен в 288 млн экю (350 млн %). На пресс-конференции Ж-М.Лютон сообщил, что “стоимость” взрыва первой “Ариан-5” была около 2 млрд франков (400 млн $). Генеральный директор ЕКА заявил, что финансовые проблемы не остановят программу “Ариан-5”. В настоящее время предусматривается, что нужная сумма будет получена путем перераспределения средств, выделенных по программам развития “Ариан-5”, дополнительного выделения средств на программу отработки, вложений от промышленности и дохода от коммерческого запуска в пуске 503.

Коммерческая эксплуатация “Ариан-5” планируется с начала 1998 г, с опозданием примерно на один год. Цель “Arianespace” прекратить эксплуатацию”Ариан-4” к 2000 г., по-видимому, не будет достигнута и, как сказал Ш.Биго, консорциум принял решение заказать дополнительное количество РН “Ариан-4”. Ш.Биго отказался назвать точное количество, но сказал, что для удовлетворения заявок клиентов “Arianespace” на 1999 г. потребуется 5-6 таких носителей. До настоящего времени консорциумом были заказаны, но еще не запущены, 22 “Ариан-4” и 14 “Ариан-5”. “Arianespace” располагает заказами на запуск 42 тяжелых спутников.

4 октября. М.Калмыков, ИТАР-ТАСС. Европейское общество по ракетным двигателям (SEP) и российское КБ Химавтоматики подписали в четверг трехлетний контракт, продолжающий программу сотрудничества “RECORD”, первый этап которой истек в мае 1996 года.

В течение минувшего года в России на стендах НИИ Химмаш близ Москвы были произведены два испытания кислородно-водородных двигателей типа РД-0120. Программа, финансируемая Европейским космическим агентством и крупнейшими европейскими фирмами, преследует цепь увязать европейский опыт в области моделирования двигателей с российской технологией создания криогенных ДУ с замкнутым циклом. Российские партнеры получают также возможность приобщиться к европейским методикам и стандартам с учетом перспектив будущего сотрудничества. В течение второго этапа сотрудничества предполагается осуществить около 12 новых испытаний ракетных двигателей.

Двигатель РД-0120, способный развивать тягу до 196 тонн в пустоте, был создан в КБ Химавтоматики, связка из 4-х таких РД устанавливалась на второй ступени РН “Энергия”. Общая стоимость программы “RECORD”, выполнение которой началось в 1993 году, достигнет к 1999 году около 20 млн экю, причем основную долю инвестиций берут на себя SEP и ЕКА.

* 1 октября 1996 г. в здании SAEF-2 Космического центра имени Кеннеди состоялась установка марсохода “Sojoumer” на боковой лепесток станции “Mars Pathfinder”. Объявленная прямая телевизионная трансляция этого события была неожиданно отменена. * “Sun Microsystems Inc.” объявила о получении контракта на 100 млн $ по обеспечению 64-битными рабочими станциями “Sun Ultra”, серверами и средствами разработки программного обеспечения Центра космических полетов имени Годдарда NASA. Эти станции будут использоваться, в частности, для разработки специализированных микросхем и разводки печатных плат. За время действия контракта (один базовый год плюс три опции по году) компания рассчитывает поставить NASA 40% из общего количества в 34000 рабочих станций.

27 сентября. К.Лантратов. НК. С 23 по 27 сентября в Космическом центре им. Джонсона в Хьюстоне прошел очередной плановый обзор проекта Международной космической станции “Альфа”. 26 сентября прошло основное слушание по выполнению работ, существующим проблемам и были подписаны согласованные ранее документы.

На контрольном совете были закреплены некоторые обсужденные ранее технические решения и принят новый график сборки “Альфы”. Так было подтверждено, что доставка российской научно-энергетической платформы (производство РКК “Энергия” им. С.П.Королева) будет осуществляться с помощью американского шаттла. Закреплено в графике и использование как минимум четырех российских тяжелых транспортных кораблей на базе ФГБ (производство ГКНПЦ им. М.В.Хруничева) для снабжения станции в первые два года полета. Такое решение предложила российская сторона, так как РКК “Энергия” не могла обеспечить выпуск нужного количества ТКГ “Прогресс М” при параллельной эксплуатации сразу двух станций — “Мира” и “Альфы”.

Также российская сторона проинформировала о ходе работ по функционально-грузовому блоку ФГБ, изготовление которого финансируется американской стороной. Как и было намечено в конце марта 1996 г. было завершено изготовление корпуса ФГБ, в конце июня завершилась поставка стендового программного обеспечения, а в конце июля — американских компьютеров MDM. В сентябре в ГКНПЦ завершились испытания антенно-фидерных устройств блока и установка на летном экземпляре ФГБ электронно-функционального посадочного места для манипулятора. Планируется сборку ФГБ завершить в декабре 1996 г.

Американская сторона сообщила, что планирует нагнать 4 месячное отставание от графика работ по первому американскому элементу “Альфы” узловому модулю Node 1. Для этого планируется подготовить летный экземпляр модуля к запуску на основании данных математического моделирования. Также с учетом уже проведенных испытаний конструкция модуля доработана (снаружи введены упрочняющие косынки). Параллельно с подготовкой летного модуля будут вестись отстающие сейчас от графика статические испытания на технологическом макете узлового модуля. К моменту вывоза на старт “Индевора” с Node 1 (полет STS-88/SSAF-2A) статиспытания технологического макета завершатся. На их основе будет дано разрешение на вывод Node 1 на орбиту. Уже сейчас американцы уверены в успехе статиспытаний на 99%.

В связи с проблемами финансирования и задержкой создания решено запуск американской центрифуги и модуля Европейского космического агентства АРМ отложить до завершения сборки американского сегмента станции в июне 2002 г.

В целом, по мнению присутствовавшего на контрольном совете Александра Ботвинко, заместителя по международным пилотируемым программам начальника управления пилотируемых программ РКА, “непреодолимых технических проблем в программе контрольный совет не выявил”.

Также были проведены консультации по составу первого экипажа станции. Российская сторона указала на то, что американцы без согласования с ней назначили командиром экспедиции на “Альфу” астронавта Уилльяма Шеперда и предложили назначить на эту должность члена экипажа Анатолия Соловьева Наши мотивировали это предложение тем, что экипаж стартует к МКС на российском корабле “Союз ТМ” и будет работать в течение полета в изготовленных в России функционально-грузовом блоке и служебном модуле. Американский узловой модуль Node 1 на этом этапе полета представляет собой “пустую банку”. После консультаций на контрольном совете было предварительно решено считать Шеперда командиром экспедиции, а Соловьева — командиром станции. Однако окончательно этот вопрос будет еще рассматриваться дополнительно.

Однако самым острым вопросом, поднятым на контрольном совете, было выполнение Россией в намеченные сроки взятых на себя обязательств. Прежде всего это касается состояния дел с российским служебным модулем (СМ) и тяжелыми транспортными кораблями (ТТК) на базе ФГБ.

В марте 1996 г. в ГКНПЦ была проведена опрессовка гермокорпуса СМ. По графику, подписанному 16 июля 1996 г. В.Черномырдиным, А.Гором, Ю.Коптевым и Д.Голдиным, в сентябре этого года должен был быть собран макет для испытаний объединенной двигательной установки модуля, а в ноябре планировалось завершить агрегатную сборку СМ и отработку первой версии программного математического обеспечения. Сейчас работы по корпусу служебного модуля в ГКНПЦ отстают примерно на месяц, по прогнозам специалистов агрегатная сборка будет завершена в декабре. Однако это отставание не сложно будет наверстать, если все остальные проблемы с модулем будут решены. Но вот как раз со служебными системами СМ, которые изготавливают субподрядчики, дела обстоят куда как сложнее. Из-за отсутствия утвержденных парламентом бюджетных средств головная фирма по служебному модулю — “Энергия” — не может расплатиться за эти системы. Руководство РКК сообщило, что в этом году “Энергия” получила только 10% средств, обещанных ей для работ по МКС “Альфа”. Чтобы корпорации теперь вернуться в график, эта сумма должна составлять по крайней мере 40%. В связи с финансовой проблемой отставание работ в целом по служебному модулю уже составляет три месяца, а по неофициальным данным — шесть, и каждый месяц это число увеличивается на единицу.

По той же причине остановились работы в ГКНПЦ по ТТК. По утвержденному графику первый такой корабль должен стартовать к станции в конце 1998. Затем еще три ТТК планируется направить к “Альфе” до середины 2001 г. Рассматривается возможность в дальнейшем с 2002 г. запускать один ТТК в год. Для первого ТТК решено использовать изготавливаемый второй образец летного ФГБ, если первый в ноябре 1997 г. успешно выйдет на орбиту. Но и для такой переделки требуется не менее 100 млн $.

В целом из обещанных российским Правительством и утвержденных российским Парламентом 280 млрд рублей на проект МКС “Альфа” в 1996 году на конец сентября было выделено всего 53 млрд. Из них лишь 6 млрд были реальные деньги. Остальное — налоговые освобождения и векселя, которыми никак нельзя расплатиться ни с работниками предприятий-изготовителей, ни со смежниками.

Срыв сроков запуска служебного модуля не только отодвинет начала работы на “Альфе” первого экипажа, но и приведет к изменению всего графика сборки “Альфы”. Тем самым пострадают и все партнеры России по проекту: задержка запуска модулей и других элементов МКС приведет к увеличению финансовых затрат на их вынужденное хранение на Земле.

Американцы с пониманием отнеслись к финансовым проблемам русских. Менеджер программы МКС в Космическом центре им Джонсона Р.Бринкли обещал, что вопрос о финансировании МКС будет адресован руководству NASA и американское Правительство с целью оказания давления на российское руководство. В прошлом году вмешательство вице-президента США А.Гора в дела финансирования “Альфы” и его личное обращение к президенту России Борису Ельцину привело к тому, что вопрос со служебным модулем стронулся с мертвой точки, а недостающее российское финансирование по ФГБ (10 млн $) было выделено.

Однако NASA рассматривает и запасные варианты. Среди них — использование шаттла вместо ТТК для доставки на “Альфу” топлива и изготовление собственного служебного модуля. Однако этот вариант приведет к отсрочке на два года работы на МКС первого экипажа и к дополнительным 400 млн $. Прорабатывается вариант и доплаты из бюджета NASA недостающей РКК “Энергия” суммы для завершения работ по служебному модулю и его запуску. Однако в этом случае СМ уже не будет чисто российским вкладом в программу “Альфа”.

16 сентября. Директор NASA Дэниел Голдин с несколькими членами экипажа STS-88 побывали на прошлой неделе на заводе “Boeing Co.” в Хантсвилле (Алабама) где они встретились с примерно 1000 сотрудниками предприятия.

Голдин поздравил сотрудников с работой, которую они выполняют по программе Космической станции, и призвал продолжать работать как можно лучше, ориентируясь на запуск первого элемента станции в конце 1997 г. После этого директор NASA осмотрел здание сборки станции в Центре космических полетов имени Маршалла (MSFC) и находящиеся в нем узловой элемент Node 1 и жилой модуль, разговаривал с работающими здесь техниками.

Производство элементов многослойной изоляции для пассивной системы терморегулирования узлового элемента Node 1 началось в августе и идет полным ходом на предприятии “Boeing Co.” в Хантсвилле. Пассивная система состоит из многослойной изоляции MLI, электронагревателей, теплоизоляторов, тепловых покрытий и изоляции трубопроводов. Элементы MLI будут покрывать поверхность всех герметичных модулей под противометеоритной защитой и при необходимости могут быть заменены. Поверхность Node 1 — свыше 84 м² — должна быть полностью закрыты более 200 отдельными элементами MLI размером от 76x127 мм до 1.22x1.52 м. По состоянию на начало сентября, на разных стадиях изготовления находились 52 элемента.

23 сентября. Представители NASA и “Boeing Со.” наблюдали один из этапов термоиспытаний солнечных батарей ФГБ в ГКНПЦ имени М.В.Хруничева в Москве. Цель испытаний — подтвердить, что механизм развертывания СБ будет работать после воздействия экстремальных тепловых условий открытого космоса. После полного развертывания батареи были сложены до положения, предусмотренного для стыковки шаттла. Эти испытания пройдут 16 раз — восемь циклов при +50°С и восемь при —50°С.

После тепловых батареи пройдут серию виброиспытаний. На протяжении всей программы испытаний они будут развернуты более 70 раз.

30 сентября. Узловой элемент Node 1 готовится к окраске и окончательной сборке. 22 сентября он был доставлен в покрасочный цех Центра космических полетов имени Маршалла. Подготовка к окраске включает внутреннюю очистку и наложение масок, никелирование уплотняющих поверхностей и другие операции. Окраска Node 1 назначена на середину октября. Затем он будет помещен в “чистую комнату” для окончательной сборки и испытаний.

После успешного окончания контрольных бароиспытаний на прошлой неделе лабораторный модуль был также доставлен с предприятия “Boeing” в MSFC. Использовавшиеся при испытаниях люки, иллюминатор и кольца стыковочного механизма будут сняты и восстановлены перед повторной установкой в чистой комнате в 1997 г. Тем временем в модуль будет установлено оборудование и он будет покрашен изнутри.

1 октября командир STS-88 Роберт Кабана и его экипаж будут присутствовать при торжественном открытии нового сборочно-испытательного цеха “McDonnell Douglas” в Хантингтон-Бич (Калифорния). В пятиэтажном здании площадью 2090 м² с высокой чистотой и низкой влажностью будут выполняться сборка, установка систем, оснащение и контрольные испытания компонентов Международной космической станции. Полуэтаж площадью 370 м² предназначен для наблюдения за ходом работ и для отработки программного обеспечения. На церемонии будут также присутствовать сотрудники “McDonnell Douglas”, представители NASA, российских фирм, местных органов самоуправления, а также других американских производственных групп МКС.

30 сентября. А.Лазарев, ИТАР-ТАСС. США отказались от своих претензий на постоянное командование на международной орбитальной станции “Альфа”, строительство которой должно начаться уже в 1997 году. С таким признанием выступил помощник директора Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства (NASA) Уилбур Трафтон.

Конфликт возник в конце января 1996 года. Тогда Трафтон, отвечающий в NASA за пилотируемые полеты, объявил, что командиром первого американо-российского экипажа, который начнет обживать станцию в 1998 году, станет американский астронавт Уильям Шеперд. А затем поразил всех объявлением о том, что командирами на международной станции всегда будут американцы. Сразу после высказываний Трафтона представители российской космической программы подчеркнули , что заявления американца для них стали новостью.

Такую же позицию россияне изложили и на встрече участников строительства “Альфы” на высоком уровне, которая состоялась в США, и о которой стало известно газете “Орландо сентинел”. В ходе дискуссий Трафтон и объявил об изменении американской позиции: определять, представитель какой страны возглавит каждый конкретный экипаж, будет международная комиссия.

13 сентября. Интерфакс-Украина. Участие украинского космонавта в совместном украинско-американском полете на борту шаттла запланировано на 1997 год. Об этом сообщил в пятницу на открывшемся в Киеве четвертом украино-российско-китайском симпозиуме по космической науке и технике первый заместитель генерального директора Национального космического агентства Украины Валерий Комаров.

По словам В.Комарова, основными направлениями деятельности Украины в области космоса являются проведение фундаментальных и прикладных исследований, дистанционное зондирование Земли, развитие транспортных космических средств, создание и использование космических аппаратов в сотрудничестве с другими государствами, участие в научных экспериментах на борту орбитальных станций “Мир” и “Альфа”. В.Комаров сообщил, что Украина подписала соглашения о сотрудничестве в аэрокосмической области с Россией, США, Китаем, Бразилией, Индией, а также меморандумы о сотрудничестве с 23 другими государствами. Предприятия страны работают над выполнением более 100 международных контрактов в этой сфере, сказал он.

Украина также принимает участие в реализации ряда международных программ — “Interball”, “Sea Launch”, “Global Star” и намерена совместно с Россией, Францией и США участвовать в запуске АМС “Марс-96” в ноябре этого года.

По словам Комарова, Украина также намерена принять участие в выполнении научно-технических исследований на борту орбитальной станции “Мир”.

3 октября. ЮПИ. Китайские специалисты впервые объединяют усилия с коллегами из России и США в подготовке важного астрофизического эксперимента.

Как сообщил сегодня в интервью агентству Синьхуа научный руководитель проекта альфа-магнитного спектрометра AMS профессор Массачусеттского технологического института Сэмьюэл Тинг, аэрокосмическая промышленность КНР поставит специальные магниты для прибора, который будет доставлен на российскую станцию мир американским шаттлом “Дискавери” в мае 1998 г.

Ученые из Китайского института ракет-носителей и Китайской академии наук успешно изготовили уменьшенные варианты магнитов из соединения неодим-железо-бор. Изготовлены и поставлены также макет спектрометра и макет магнита в натуральную величину.

С.Тинг, американец китайского происхождения, лауреат Нобелевской премии по физике 1976 г., сказал, что спектрометр AMS будет использоваться для обнаружения таинственных частиц антиматерии и “скрытой массы”. Это будет первый магнитный спектрометр в космосе, и поэтому можно ожидать неожиданных результатов. Тинг сообщил, что в изготовлении спектрометра участвуют 37 институтов из 10 стран.

Если AMS будет успешно работать на “Мире”, такой прибор в 2001 г. будет постоянно установлен на Международной космической станции “Альфа”.

Участие КНР в проекте AMS — первый случай, когда обычно закрытая китайская космическая программа будет открыта для Запада. Участвуя в совместной с США программе, китайские исполнители должны будут удовлетворить строгим стандартам NASA.

Ведущий китайский ученый в области космической науки Фань Цзяньфын (Fan Jianfeng) сказал, что экономические ограничения не позволяют его стране создать космическую станцию и транспортные корабли, сходные с российскими и американскими. “Американская программа очень велика, детальна, сложна и очень дорога,” — говорит он. КНР не имеет ресурсов для такой программы.

Экономические ограничения, однако, не отменяют планов пилотируемых полетов. Более 5600 специалистов работают над программой космического полета человека к 2000 г., утверждает Фань. Большая часть работ сосредоточена на 400 ключевых вопросах по двигателям, системам жизнеобеспечения и возвращаемым аппаратам.

Уровень китайской космической программы должен вырасти в течение следующих пяти лет в соответствии с требованиями 9-го пятилетнего плана (1996-2000).

* Из-за оставшегося включенным микрофона на встрече экипажа STS-79 в Хьюстоне 27 сентября зрители телеканала “NASA Select” услышали мнение директора NASA Дэниела Голдина о двух президентах, с которыми он работал — Буше и Клинтоне. “Несмотря на все удары, я думаю, он [Клинтон] сделал лучшую работу для NASA, чем Буш, — сказал Голдин в момент, когда церемония закончилась и президент шел к вертолету. — Буш говорил правильные вещи, — добавил Голдин, — но никогда их не выполнял.” Голдин был назначен директором NASA при Буше и умудрился остаться на посту со сменой правящей партии.

Ю.Зайцев, специально для НК. Учеными Института космических исследований Российской академии наук (ИКИ РАН) разработан по заданию Российского космического агентства (РКА) проект мониторинга переменных явлений на планетах с борта околоземной орбитальной станции. Проект осуществляется в рамках контракта между РКА и NASA.

Научный руководитель проекта — зав. отделом ИКИ РАН, доктор физико-математических наук, профессор В.И.Мороз.

В середине ноября к планете Марс с космодрома Байконур отправится российская космическая станция “Марс-96” с международным комплексом научной аппаратуры на борту. Через два года вслед за ней к Марсу стартует американский зонд. (В действительности две американские станции будут запущены в 1996 и две — в 1998-1999 гг. — Ред.) Вместе с тем, как выяснилось, многие серьезные научные задачи планетных исследований можно эффективно решать без выведения космических аппаратов на межпланетные трассы, а при помощи наблюдений с борта околоземной орбитальной станции. К их числу принадлежит мониторинг переменных явлений на планетах.

Подобные наблюдения проводятся уже в течение многих десятков лет на наземных телескопах. Но их эффективность ограничена погодными условиями, “атмосферным дрожанием”, а также конкуренцией с другими астрокосмическими задачами. Новый проект российских ученых предусматривает разработку специализированного космического телескопа умеренных размеров, платформ для его наведения и слежения за исследуемым объектом, создание приемной аппаратуры. Такой телескоп может быть установлен и на борту автоматического спутника, но орбитальная станция имеет свои преимущества. Прежде всего это возможность обслуживания телескопа экипажем, его ремонт, включая замену отдельных блоков. Кроме того, при установке на орбитальных станциях “Мир” или “Альфа” речь будет идти только о стоимости самого телескопа и платформы для его наведения (ее прототипом может быть платформа космического аппарата “Марс-96”). В случае автоматического спутника понадобится создавать и сам космический аппарат.

Типичное угловое разрешение на наземных обсерваториях, обусловленное атмосферным дрожанием, составляет около двух секунд дуги. Поэтому улучшение разрешения при выведении телескопа в космос в 5-6 раз (до 0.4”) считается вполне приемлемым для высококачественных планетных наблюдений. Линейное разрешение по поверхности Меркурия при этом составит 110 км, Венеры — 60 км, Марса — 80 км, Юпитера — 420 км, Сатурна — 850 км, Урана — 2000 км и Нептуна — 3000 км. (Угловое разрешение в 0.4” дуги соответствует дифракционному пределу для телескопа диаметром 30 см при длине волны в 5000 ангстрем). В качестве приемника излучения в телескопе будет использован так называемый прибор с обратной зарядовой связью или ПЗС-матрица. Фотопленка, которая всегда была “стандартным приложением” к наземным астрономическим камерам, регистрирует только семь из каждой тысячи световых квантов. Прибор с зарядовой связью регистрирует сто из каждой тысячи квантов. Это кремниевый монокристалл, поверхность которого представляет собой сотни тысяч датчиков. Падающий на них свет преобразуется в электрические сигналы, пропорциональные его интенсивности в каждой части принимаемого изображения, необходимое количество элементов разрешения планируется обеспечить при использовании ПЗС-матриц с 256x256 элементами. При этом фокусное расстояние телескопа, соответствующее его угловому разрешению в 0.4”, должно быть равно 10 метров (или несколько большим, учитывая возможность достижения несколько лучшего углового разрешения на более коротких длинах волн). Общая масса комплекса планетного телескопа для орбитальной станции составит 180 кг. При этом масса самого телескопа будет 30 кг, его бленды — 10 кг, блока ПЗС-матриц — 5 кг, стабилизированной платформы — 120 кг, блока обработки информации и пульта управления — 15 кг. Основным режимом работы телескопа станут одновременные наблюдения в нескольких стандартных фотометрических полосах, перекрывающих весь диапазон видимого излучения, ближние ультрафиолетовую и инфракрасную области.

Рассматривается вопрос применения узкополосных фильтров для выделения отдельных составляющих. Так, наблюдения в полосе поглощения метана позволят получить информацию о высоте отдельных облаков на Венере. Телескоп в основном будет работать на теневом участке орбиты — длительностью менее 40 минут за виток. Программа наблюдений будет также определяться относительным расположением Солнца, Земли и наблюдаемого объекта, и, кроме того, размещением телескопа на борту станции (затенением объектов наблюдений элементами ее конструкции). Двухосная поворотная платформа, обеспечит наведение телескопа на наблюдаемый объект и удержание его в этом направлении с точностью до 5”. Специальный привод качания вторичного зеркала телескопа будет компенсировать погрешности наведения платформы, доводя результирующую точность до двух десятых долей угловой секунды (подобная система использовалась для наведения ультрафиолетового телескопа на российской космической обсерватории “Астрон”).

Реализация такого сравнительно дешевого проекта позволит создать достаточно полную базу данных наблюдений Марса, Венеры, Юпитера и Сатурна на интервале времени в несколько лет в широком спектральном диапазоне. В частности, можно будет подробно изучить сезонные изменения марсианской поверхности. Смена сезонов на Марсе и на Земле происходит аналогичным образом, так как наклонения экватора у этих двух планет почти одинаковые. В зимнем полушарии растут полярные шапки, а в летнем сохраняются лишь сравнительно небольшие их остатки. Однако, в отличие от земных, осенний рост и весеннее сокращение марсианских полярных шапок происходит в результате конденсации или испарения основной атмосферной составляющей — углекислого газа, что приводит к сильному меридианальному переносу атмосферных масс. Мониторинг планеты с помощью телескопа с борта орбитальной станции позволит получить детальную картину развития глобальных пылевых бурь и других крупномасштабных не имеющих аналогов на Земле явлений в атмосфере Марса.

Весной кроме того происходит увеличение контраста между темными и светлыми областями Марса, что считалось следствием развития растительного покрова. Сейчас от такого объяснения отказались, но уверенной интерпретации явления до сих пор нет по причине недостатка наблюдательного материала.

Что касается Венеры, то эта планета, как известно, окутана плотным облачным слоем. В видимой части спектра облака имеют очень высокую отражательную способность и их контрасты на диске планеты близки к нулю. Однако в ближней ультрафиолетовой области спектра видны детали облачных структур, перемещение которых позволяет определять скорости ветра. Они довольно устойчивы, но медленные перемещения все же происходят, и их мониторинг является важным источником сведений о динамике венерианской атмосферы.

Наблюдаемая поверхность планет-гигантов — это, как и в случае Венеры, верхняя кромка облаков. Однако в отличие от Венеры, здесь в видимой части спектра различаются многочисленные структурные детали темные полосы, светлые зоны, пятна. Происходящие с ними изменения иногда очень сильны, и они являются главным источником информации о динамике атмосферы планет. Очень интересный класс планетарных явлений — кратковременные локальные световые вспышки, которые могут идентифицироваться с молниями или падениями метеоритных тел. Их яркость достаточно велика для обнаружения дистанционными методами на межпланетных расстояниях, но основной проблемой всегда был недостаток длительного мониторинга. Наблюдения с борта орбитальной станции ярких вспышек, например в атмосфере Марса дали бы информацию для поиска вновь образовавшихся кратеров и дальнейших исследований подповерхностных слоев планеты.

Наконец, высокое разрешение, которое планируется получить в предлагаемом проекте, позволит исследовать структуру внутренних областей комет.

1 октября. Н.Сетунский, ИТАР-ТАСС. “Сотрудничество в космосе ради прогресса на Земле” — такова тема очередного 12-го конгресса Ассоциации участников космических полетов, открывшегося в понедельник в Оттаве. Около 60 астронавтов и космонавтов из 17 стран мира, прибывших для участия в этом представительном международном форуме “звездных братьев”, тепло приветствовал на церемонии его открытия генерал-губернатор Канады Ромео Леблан.

В составе российской делегации на конгрессе, возглавляемой начальником Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е.Жуковского, летчиком-космонавтом Владимиром Коваленком, — 15 отечественных исследователей космоса двух поколений. Среди них — Алексей Леонов, ставший в 1965 году первым человеком, вышедшим в открытый космос.

“На заседаниях конгресса, сказал в интервью корреспонденту ИТАР-ТАСС Владимир Коваленок, рассматриваются актуальные проблемы исследования космического пространства, астронавты и космонавты делятся своим опытом. В первый день обсуждалась работа его комиссий — экологической, по безопасности, медикобиологической”. Начальник академии сообщил, что два дня конгресса, который продолжит свои заседания в городах Монреаль и Квебек, будут посвящены российской космической программе. С основным докладом выступит экипаж Юрия Гидзенко и Сергея Авдеева, который расскажет о своем недавнем полете и им работе на орбите.

5 октября. Российская космическая программа и проводимые в ее рамках научные исследования на орбите получили самую высокую оценку в выступлениях астронавтов США и других стран на 12-м конгрессе Ассоциации участников космических полетов, завершившем в пятницу работу в этом канадском городе.

“На конгрессе, темой которого было “Сотрудничество в космосе ради прогресса на Земле”, — рассказал в интервью корреспонденту ИТАР-ТАСС космонавт Владимир Коваленок, возглавлявший “команду звездных братьев” из России на этом форуме, — Были представлены серьезные доклады, в том числе имеющие прикладное, “земное” значение, состоялся обмен ценной информацией — технологической, научной. В сфере освоения космоса накоплен большой опыт — ведь сегодня число астронавтов и космонавтов превысило 300, а “космических” стран насчитывается около 30”. Два из пяти рабочих дней конгресса были посвящены российской программе. Отметив полезный вклад всех 15 космонавтов, входивших в делегацию России, Владимир Коваленок назвал “гвоздем” программы оригинальный доклад одного из российских ветеранов космоса, космонавта-ученого Константина Феоктистова, вызвавший огромный интерес участников конгресса. Он рассказал об итоге многолетней работы, позволившей предложить концепцию одноступенчатой ракеты многоразового использования, которая обеспечивала бы доставку космических аппаратов на орбиту, что позволит резко сократить большие расходы на эти операции.

1. Новости от Кассиопеи

17 августа с Байконура стартовал экипаж очередной 22-й основной экспедиции, на этот раз на орбиту с двумя россиянами отправилась француженка, 39-летняя врач-ревматолог Клод и Андре-Деэ. В последние время все старты международных экипажей отмечались на космодроме казахскими спецгашениями. Однако с марта на Байконуре — только российская почта. Включение спецштемпеля в план надо теперь согласовывать в Москве. Видимо, это и послужило причиной его отсутствия. Однако день старта все же был ознаменован новым спецштемпелем: был заменен постоянно использующийся художественный штемпель “Космодром Байконур” с календарной переводной датой. Старый применялся с 6 сентября 1989 года и порядком поизносился, кроме того, содержал буквы “СССР”. Поэтому филателисты отмечали запуск, ставя оттиски нового штемпеля “Почта России. Космодром Байконур” с датой старта. Кроме того, на конверты ставились два памятных непочтовых штампа, один с текстом на русском “Международный проект Кассиопея. Союз ТМ-24”, второй на французском “Французский космонавт Клоди Андре-Деэ на борту комплекса Мир”. Штампы для регистрации заказных отправлений с Байконура также заменены и теперь имеют необычный вид: помимо текста содержат рисунок ракеты.

2. В честь юбилея

26 августа Ракетно-космическая корпорация “Энергия” имени С.П.Королева отметила свое 50-летие. На выпущенном к юбилею маркированном конверте — портрет Королева и орбитальный комплекс “Мир”. В день юбилея в подмосковном городе Королеве (бывший Калининград) проводилось специальное гашение. На него пришли не только филателисты, но и многие работники корпорации, ставившие оттиск штемпеля на память на книгах, удостоверениях к юбилейным медалям, почетных грамотах. С этого же дня в 9 отделении связи, где проводилось гашение, начали применяться новый календарный штемпель с переводной датой и штампы для внутрироссийских и международных заказных отправлений с новым названием города “Королев”.

3. На орбите российский орел

2 сентября завершилась 21-я основная экспедиция на орбитальный комплекс “Мир”, в составе которой работали космонавты Юрий Онуфриенко и Юрий Усачев. Находясь в космосе, космонавты, как и обычные люди, получают и отправляют письма. Сейчас на орбитальном комплексе находятся почтовый штемпель “Орбитальный пилотируемый комплекс Мир — Почтовое отделение” и два непочтовых штампа. Их оттиски космонавты ставят на почтовую корреспонденцию, присланную с Земли или адресованную на Землю, документируя тем самым факт ее пребывания в космосе. Проводятся также сувенирные гашения для продажи филателистам, которые снабжаются специальными сертификатами организаций, их заказавших (например, РКК “Энергия”). Космонавты 21-й экспедиции имели на борту подготовленные частным образом специальные конверты, сюжеты которых, нарисованные известным художником, охватывали всю программу полета (стыковки с грузовыми кораблями и “Шаттлом”, выходы в открытый космос, День космонавтики, 25-летие станции “Салют-1” и т.д.) Почтовый штемпель с календарной переводной датой и буквами “СССР” летает с 1988 года, пятиугольный штамп с гербом СССР — с 1986 года, восьмиугольный штамп со звездой с 1987. СССР уже давно нет, однако на космической корреспонденции это никак не отражалось. На этот раз два Юрия взяли на борт штамп с рисунком российского орла (герба России) и заменили им штамп-долгожитель. Штамп изготовлен фирмой “Тродат” и позволяет получать четкие оттиски в невесомости. Используется мастика красного цвета.

4. “Обрезание” космонавта Аубакирова

2 октября 1996 года исполняется 5 лет со дня старта космического корабля “Союз ТМ-13” — последнего пилотируемого старта в СССР. Его экипаж составили украинец Александр Волков, казах Тактар Аубакиров и австриец Франц Фибек. Филателистическая программа в честь полета была обычной для того времени. В день старта вышли памятные марки СССР и Австрии, а космонавты проводили гашение корреспонденции на борту комплекса “Мир”. Однако этот полет имел и филателистическую “изюминку”. Францем Фибеком была осуществлена первая перевозка марок в космосе (если не рассматривать единичные экземпляры). На борту космического корабля на комплекс “Мир” были доставлены 1000 австрийских почтовых марок в честь полета достоинством в 9 шиллингов. Позже такие марки были помечены и имеют на лицевой стороне красное слово “Австромир” (название программы полета), а на оборотной стороне голубую эмблему полета “Союз ТМ-13”. На свидетельствах, подписанных Фибеком и его дублером Лоталлером, они были вручены различным спонсорам проекта “Австромир”. Позже появилась и вторая “изюминка”. На советской и австрийской марках ничего не сообщалось об участии казаха в полете. Через некоторое время в независимом Казахстане решили издать марки с портретом Аубакирова. Надо сказать, что марки с портретами здравствующих космонавтов издавались в СССР долгое время. С началом перестройки, в 1986 году выпуск их был прекращен. Ныне Россия не издает марки с портретами здравствующих людей. Цивилизованные страны обычно придерживаются этого же принципа, допуская исключение для членов королевских семей. Ряд государств на территории СССР делает это. В Казахстане на марках уже можно было увидеть Президента Назарбаева и Олимпийского чемпиона лыжника Смирнова, настал черед и Аубакирова. Блок с портретом космонавта печатался за рубежом. А когда тираж был доставлен в Казахстан, выяснилось, что текст на казахском языке на полях блока напечатан с ошибками. В Алма-Ате было принято решение обрезать поля с текстом. В бывших советских республиках в аналогичных ситуациях для продажи коллекционерам предлагалось значительное количество ошибочных выпусков. Здесь же необрезанный блок стал настоящим раритетом и встречается крайне редко. Он занял свое место в ряду редкостей космической филателии.

С.Головков по информации NASA. Ровно 50 лет назад, 30 сентября 1946 г., началась история Летно-исследовательского центра NASA имени Хью Л.Драйдена.

В этот день группа из 5 инженеров и сотрудников Аэронавтической лаборатории “Лэнгли Мемориал” NACA во главе с Уолтером Уилльямсом прибыла на авиабазу Мюрок в калифорнийской пустыне Мохаве для организации совместно с ВВС Армии США летных испытаний экспериментального ракетного самолета Х-1 фирмы “Bell Aircraft”.

Х-1 предназначался для штурма “звукового барьера”. Для его испытаний было выбрано пустынное, почти безлюдное место. Отличные погодные условия, 3-километровая полоса базы и, что еще важнее, ровное как стол дно сухого озера Роджерс площадью 114 км² как нельзя лучше подходили для испытательных полетов сверхзвуковых аппаратов. 8 декабря 1946 г. летчик-испытатель фирмы “Bell” Чалмерс Гудлин выполнил первый полет на Х-1, а 14 октября 1947 г. Чарлз Йигер в полете над сухим озером Мюрок на XS-1 впервые превысил скорость звука.

В 1947 рядом с авиабазой ВВС Мюрок была основана Летная станция высоких скоростей NACA, ставшая в сентябре 1959 Летно-исследовательским центром. За Х-1 последовали Х-1А, Х-1 В, X-1D, Х-1Е, D-558, D-558-2, Х-3, Х-2 и другие. В 1959-1968 с базы Эдвардс стартовали ракетные самолеты Х-15, достигнувшие скорости М=7.2 и высоты 108 км, затем испытывались несколько типов аппаратов с несущим корпусом.

База Мюрок в январе 1950 г. была переименована и теперь носит имя Эдвардс. В 1976 Летно-исследовательскому центру центру NASA на базе Эдвардс было присвоено имя Хью Л. Драйдена, последнего директора NACA и первого заместителя директора NASA в 1958-1965. Здесь служило немало будущих астронавтов, в том числе один из пилотов Х-15 Нил Армстронг.

В Летно-исследовательском центре были разработаны и исследованы экспериментальные и тренировочные аппараты LLRV и LLTV, предназначенные для отработки посадки на Луну. Без опыта, полученного на “летающих кроватях”, как их в шутку называли, Армстронгу вряд ли удалось бы посадить свой лунный модуль вручную на последних литрах топлива.

Оставляя в стороне огромный объем работ, выполненных в Центре Драйдена в интересах военной и гражданской авиации, отметим только прямой вклад в космическую технику. На экспериментах пятидесятых-семидесятых годов в значительной степени основывались разработчики орбитальной ступени системы “Space Shuttle”.

В июне-октябре 1977 г. астронавты Фред Хейс и Гордон Фуллертон, Джо Энгл и Ричард Трули отработали управление в полете и посадку первой орбитальной ступени “Энтерпрайз” на озере Роджерс. Теплозащита шаттла испытывалась на самолете F-104. Пути повышения безопасности и улучшения характеристик посадочного оборудования шаттла искались в летных испытаниях на самолете “Convair 990” Центра Драйдена, а на В-52 отрабатывались тормозные парашюты, которыми сейчас оснащены шаттлы.

Сейчас аппарат с несущим корпусом типа Х-24 является основой проекта американского корабля Х-35 для аварийной эвакуации экипажа с Международной космической станции.

В 1981-1994 Центр Драйдена входил в состав Исследовательского центра имени Эймса, а с 1 марта 1994 г. вновь стал самостоятельным полевым центром NASA. Сейчас здесь ведутся проекты F-16XL по изучению сверхзвукового ламинарного потока, F-15 ACTIVE по повышению маневренности самолетов с использованием изменяемого вектора тяги, ERAST — беспилотный исследовательский самолет, способный к устойчивому медленному полету на больших высотах, испытаниям ракетного аэроспайк-двигателя LASRE на самолете-разведчике SR-71А. Здесь будут развернуты работы по проекту Х-33, обещающему более дешевый доступ в космос.

К.Лантратов. НК. В преддверии запуска к Марсу российской межпланетной станции М1 №520 по программе “Марс-96” редакция журнала решила опубликовать обзор предыдущих отечественных программ исследования “Красной планеты”. Некоторые из них будут освещены с большой степенью подробности (в частности, до сих пор практически неизвестная программа НПО имени С.А.Лавочкина М-69), так как до сих пор эти программы не получили широкого освещения в отечественной и зарубежной прессе. О других, более известных программах, рассказ будет достаточно поверхностный.

Начиная с 1959 года в СССР было разработано шесть “марсианских” станций, дошедших до стадии летно-конструкторских испытаний:

— 1М (разработка 1958-60 гг.);

— 2MB (разработка 1961-62 гг.);

— 3МВ (разработка 1962-65 гг.);

— М-69 (разработка 1967-69 гг.);

— М-71 и М-73 (разработка 1969-73 гг.), которые представляли собой один тип АМС;

— 1Ф (разработка 1976-88 гг.).

Станция М-96 станет седьмым типом таких аппаратов.

Всего с 1960 по 1988 г. в СССР было выполнено 16 запусков автоматических межпланетных станций к Марсу. Из них четыре аппарата погибли в результате аварий носителей (два 1М, два М-69), три остались на околоземной орбите из-за отказов разгонных блоков (два 2MB, один М-71 “Космос-419”), с тремя связь была потеряна во время перелета к Марсу (один 2MB “Марс-1”, один 3МВ “Зонд-2”, один 1Ф “Фобос-1”), на трех произошли отказы непосредственно при выполнении целевой задачи при выходе на орбиту вокруг планеты или при посадки на нее (три М-73 “Марс-4, -6 и -7”). И только четыре миссии были оказались частично успешными (две М-71 “Марс-2 и -3”, одна М-73 “Марс-5” и одна 1Ф “Фобос-2”). В них удалось выполнить часть поставленных задач: каким-то в большей степени, каким-то — в меньшей. Из этих четырех станций лишь об одной (М-73 “Марс-5”) можно сказать, что она выполнила поставленную перед ней задачу, хотя и в сильно урезанном по времени объеме.

1. Автоматические межпланетные станции серии 1М

В октябре 1959 г. после завершения первого этапа программы исследования Луны аппаратами Е-1 и Е-2А советские ученые, окрыленные первыми космическими успехами, предложили перейти к исследованию планет Солнечной системы. В ОКБ-1, руководимом С.П.Королевым, такая задача обсуждалась уже давно.

АМС 1ВА, аналогичная по конструкции АМС 1М. Рисунок из журнала “Техника-молодежи”.

В ноябре в ОКБ-1 были выполнены предварительные проработки компоновки межпланетных станций для исследования Марса и Венеры с определением потребных весов, изобретена схема ориентации для проведения коррекций, фотографирования планет и передачи информации на Землю через остронаправленную антенну, проработан вариант радиосистемы для осуществления связи с AMС на дальности 300 миллионов километров, предложено новое программно-временное устройство для аппаратов. 9-й отдел ОКБ-1 провел расчеты траекторий полета к Марсу и Венере. При условии, что масса станции будет порядка 500 кг ни один из существовавших тогда проектов трехступенчатой РН на базе МБР Р-7 (8К71) не позволял обеспечить перелет аппаратов к планетам. В связи с этим В.П.Мишин предложил установить на трехступенчатой РН еще одну (четвертую) ступень по схеме тандем. По результатам этих работ были сформулированы конкретные предложения, представленные руководителю ОКБ-1 С.П.Королеву.

В связи с этими предложениями специально для запуска АМС 1М к Марсу и АМС 1В (позже превратившейся в 1ВА) к Венере на базе ракеты 8К71 (Р-7) было решено разработать четырехступенчатую РН 8К78. В качестве третьей ступени (блок И) была использована с соответствующими доработками вторая ступень ракеты Р-9 (8К75) с четырехкамерным двигателем РО-9 (8Д715) производства ОКБ-154 (ныне — КБХА), руководимым С.А.Косбергом. На четвертой ступени (блок Л) был установлен первый отечественный двигатель замкнутой схемы С 1.5400 (11Д33) собственной разработки ОКБ-1.

10 декабря 1959 г. было принято постановление ЦК КПСС и Правительства СССР № 1386-618 “О создании AMС для посадки на Луну, полетов к Венере и Марсу”. В этом постановлении говорилось о необходимости создания ракеты-носителя для полета к другим планетам. Этим же постановлением были определены головные предприятия по межпланетной тематике и назначен Межведомственный совет в составе М.В.Келдыш (председатель), К.Д.Бушуев (заместитель), В.П.Бармин, А.А.Благонравов, В.П.Глушко, С.П.Королев, М.С.Рязанский, Н.А.Пилюгин, Г.А.Тюлин, М.К.Янгель и др. Постановление определило срок выпуска эскизного проекта по аппаратам для полета на Марс и Венеру (программа MB) — февраль 1960 г.

В декабре 1959 г. — январе 1960 г. были проведены предварительные компоновочные работы по марсианскому и венерианскому аппаратам, расчеты и завязки основных систем станций: систем терморегулирования и ориентации, радиосистемы, систем управления и телеметрии, фототелевизионной установки (аналогична ФТУ на аппарате Е-2А, разработчик ФТУ — НИИ-380), научной аппаратуры для исследования межпланетного пространства, космического излучения, магнитных полей, корпускулярных частиц, тяжелых ядер, исследования атмосферы и поверхности планет и характерных признаков жизни на планетах.

7 января прошел большой межведомственный совет под председательством М.В.Келдыша. На нем были доложены первые намётки по отдельным частям программы MB. Предварительно было решено осуществить пуски аппаратов на Марс в сентябре 1960 г. 9 января результаты совета были обсуждены на заседании Военно-промышленной комиссии (ВПК) под председательством Д.Ф.Устинова. Для успешного решения задач по исследованию Марса на заседании было решено привлечь к программе MB новую кооперацию. Для разработки и создания радиоэлектронной системы станций к работе по теме MB подключались институты Государственного комитета по радиоэлектронике (ГКРЭ).

15 января С.П.Королев на совещании в ОКБ-1 огласил предварительные сроки работ по теме MB, рекомендовал подготовить к пуску к Марсу в сентябре 1960 г. три межпланетные станции — две для фотосъемки и одну для посадки на “Красную планету”. Большинство присутствовавших на совещании сотрудников ОКБ-1 признали выдвинутые Королевым сроки нереальными. При этом было решено отказаться от разработки на станциях системы ориентации солнечных батарей и силовых маховиков для системы ориентации АМС. Проблема радиосвязи передавалась из ОКБ-1 в ведение СКБ-567 ГКРЭ.

22 января на собрании в здании ГКРЭ начальник НИИ-4 МО СССР предложил для работы с межпланетными станциями использовать два дополнительных наземных измерительных пункта (НИП): в Крыму и на Дальнем Востоке. Однако в то время строительство НИП-15 под Уссурийском и НИП-16 под Евпаторией и без того уже началось.

28 февраля С.П.Королев утвердил график разработки, выпуска рабочих чертежей, изготовления, экспериментальной отработки, комплексных электрических испытаний на заводе, подготовки на технической позиции и осуществления пуска АМС для исследования Марса. Аппарату был присвоен индекс 1М. График предусматривал в середине марта выпустить проектную документацию, выдать технические задания смежным организациям, а все исходные данные — конструкторским отделам. В апреле планировалось подготовить чертежи на штатные и экспериментальные образцы станций и на приборы, изготавливаемые в ОКБ-1. В конце июня должны были быть изготовлены первые аппараты для отработки разделения с четвертой ступенью РН, статических и тепловых испытаний, в середине июня поставить первый аппарат для электрических испытаний на контрольно-испытательной станции. На середину августа планировалась отправка полностью испытанных аппаратов на полигон НИИП-5 для подготовки их к запуску. Старт к Марсу должен был состояться в конце сентября — начале октября 1960 г. (оптимальная астрономическая дата 20-25 сентября 1960 г., крайний срок — 15 октября 1960 г.)

Первоначально в январе 1960 г. предполагалось в рамках темы 1М создать три аппарата, среди которых должны были быть аппараты для фотографирования Марса с пролетной траектории и аппарат для посадки на Марс. Для отработки системы посадки спускаемого аппарата на Марс в ОКБ-1 на базе МБР Р-11 (8А61) был создан экспериментальный ракетный комплекс Р11А-МВ, выводивший макет СА на высоту 50 км. В серии пусков этого комплекса была отработана двухкаскадная парашютная система для спуска в разреженной атмосфере Марса. Однако эти испытания проводились с большим опозданием уже после попыток запуска AMС серии 1М. В связи с нереальностью подготовки аппарата для посадки на Марс в оставшееся до сентября 1960 г. время, в апреле было принято решение остановиться на двух аппаратах, предназначенных для фотографирования Марса с пролетной траектории. В апреле 1960 г. ОКБ-1 заказало заводу №88 две станции 1М, срок готовности к запуску — конец сентября 1960 г.

В рамках работы над станцией 1М сотрудниками ОКБ-1 был впервые в космонавтике на практике решен ряд принципиальных вопросов. В частности, обеспечение радиосвязи на расстояниях до 300 млн км, создание солнечно-звездной прецизионной системы ориентации. Для обеспечения необходимых точностей ориентации (до нескольких угловых минут) было принято решение установить оптические датчики, гироскопы и двигательную установку на единой жесткой плите, вваренной в гермокорпус орбитального отсека станции. Для убыстрения работ по станции за прототип гермокорпуса был взят корпус “лунных фотографов” — станций Е-2А и Е-3. Снаружи на нем жестко крепились параболическая остронаправленная антенна системы связи, штанга всенаправленной антенны аварийной радиолинии, панель солнечной батареи, малонаправленная антенна, датчики научных приборов и служебных систем.

4 июня 1960 г. было принято постановление ЦК КПСС и Правительства СССР №587-238 “О реализации плана освоения космического пространства на 1960 и 1-ю половину 1961 г.”. В нем предписывалось создать четырехступенчатую ракету-носитель для полета на Марс и Венеру. Пуски к Марсу назначались на август-сентябрь 1960 г., к Венере — в оптимальные астрономические сроки.

Однако лишь 21 августа на Заводе №88 завершилась сборка технологического макета станции 1М. Задержка возникла прежде всего из-за сильного отставания от графика изготовления радиокомплекса аппарата в СКБ-567. Для решения этой проблемы комплексные испытания радиокомплекса были проведены в ОКБ-1. Испытания лишь отдельных блоков радиокомплёкса выполнялись в СКБ-567.

Также на Заводе №88 не было еще закончено строительство помещения сборочного цеха AMС №44 и контрольно-испытательной станции. Бытовые помещения, в которых размещались пультовые, остались без ремонта. В связи с этим на Заводе №88 были проведены со станциями 1М только промежуточные испытания и испытания отдельных систем. После этого аппараты в разобранном виде были помещены в контейнеры, специально разработанные для транспортировки AMС на полигон.

30 августа грузовым самолетом Ан-12 две полусобранные станции 1М №1 и 1М №2 были доставлены на полигон НИИП-5 (Байконур). Этим же рейсом на полигон была отправлена вся необходимая наземная контрольно-испытательная аппаратура, кабели, заводская оснастка и оборудование, необходимое для проведения сборки, монтажа, проверки на герметичность в барокамере. Станция 1М №1 была сразу отправлена на электрические испытания, станция 1М №2 — в барокамеру для проверки герметичности.

9 сентября при испытаниях радиоблок первой станции оказался неработоспособным. Блок был исправлен и установлен на штатные места в АМС. В дальнейшем при испытаниях не раз происходили отказы передатчика, преобразователя питания, миниатюрных переключателей, электроники командной радиолинии и пр.

15 сентября на полигон прибыла Государственная комиссия по пуску аппаратов 1М во главе с К.Н.Рудневым. В состав комиссии входил и главный конструктор станций С.П.Королев.

27 сентября были проведены комплексные испытания 1М №1 на соответствие программе управления в сеансах связи на трассе перелета. При этом было выявлена масса отклонений от расчетных параметров и отказов. Пуск в оптимальные сроки стал невозможным. В конечном итоге удалось провести одно комплексное испытание на участке перелета и подхода к планете. 29 сентября проводилось комплексное испытание по фотографированию Марса. При этом вышло из строя фото-телевизионное устройство.

3 октября на полигоне прошло заседание Государственной комиссии. На нем было высказано множество нареканий в адрес разработчика радиосистемы СКБ-567 и предложено переподчинить бюро в будущем на правах филиала НИИ-885, руководимого М.С.Рязанским. В связи с уходом от оптимальной даты запуска и потребности снизить вес AMС принято решение снять со станций неработающие ФТУ и слектрорефлексометр профессора Лебединского для определения наличия жизни на Марсе. Также для сокращения срока предстартовой подготовки решено отказаться от проверки станции на герметичность в барокамере после окончательной сборки.

Задержки при изготовлении блока Л для РН 8К78, трудности при подготовке его к стендовым испытаниям привели к тому, что заключение по результатам огневых испытаний было получено лишь в начале октября 1960 г. Положительные результаты стендовых испытаний блока Л позволили перейти к конкретной подготовке ракетно-космического комплекса 8К78/1М для осуществления запуска AMС к Марсу.

26 сентября 1960 г. было завершено строительство под Евпаторией в Крыму НИП-16 для работ с межпланетными станциями. Представители НИП попросили на Госкомиссии расширить полосу приемников АМС с 25 до 300 Гц в связи с выявившемся “плаванием” частоты бортовых передатчиков АМС.

6 октября после трех суток непрерывных испытаний аппарат 1М №1 был передан на сборку и стыковку с четвертой ступенью РН. Начались испытания аппарата 1М №2.

8 октября ракетно-космический комплекс 8К78/1М № 1 был вывезен из МИК на стартовую установку 1-й площадки.

10 октября 1960 г. состоялся первый пуск РН8К78 с АМС 1М №1. Станция не вышла на орбиту ИСЗ. При пуске на третьей ступени ракеты-носителя на 309-й секунде полета произошел отказ системы управления. Это случилось вследствие нарушения командной цепи по каналу тангажа и возникновения автоколебаний ступени: гирогоризонт дал заведомо ложную команду. Вероятная причина случившегося — обрыв цепи или нарушение контакта в командном потенциометре. Третья ступень при ложной команде отклонилась больше чем на 7°, при этом замкнулся концевой контакт гирогоризонта и была подан команда на выключение двигателя 8Д715. Третья и четвертая ступени РН вместе с АМС сгорели в атмосфере над Восточной Сибирью.

Расчетная дата пролета этой АМС около Марса — 13 мая 1961 г.

12 октября ракетно-космический комплекс 8К78/1М №2 был вывезен из МИК на пусковую установку 1-й площадки. Станция 1М №2 в сильно облегченно варианте уже не могла выполнить целевую задачу по исследованию Марса и предназначалась только для отработки запуска АМС с помощью РН 8К78 и изучения условий радиосвязи на больших расстояниях при перелете к другим планетам.

14 октября 1960 г. был выполнен второй пуск РН 8К78 с АМС 1М №2. Станция тоже не вышла на орбиту ИСЗ. При запуске РН произошел отказ двигательной установки 8Д715 третьей ступени (блока И) на 290 сек полета из-за замерзания керосина в трубопроводе его подачи. Керосин замерз еще при подготовке ракеты-носителя к запуску вследствие негерметичности разделительного клапана в магистрали жидкого кислорода ступени. Связка из третьей и четвертой ступеней и AMС сгорела в атмосфере над Восточной Сибирью.

Расчетной датой пролета АМС 1М №2 около Марса было 15 мая 1961 г.

2. Автоматические межпланетные станции серии 2MB

После неудач со станциями 1М и 1ВА ОКБ-1 совместно с Академией наук СССР в первой половине февраля 1961 г. приняли решение провести подробный и тщательных анализ основных параметров станций и их систем и приступить к разработке новой станции с более высокой надежностью. С.П.Королев предложил в качестве следующего этапа изучения планет Солнечной системы создать унифицированную станцию для запусков к Марсу и Венере, получившую обозначение 2MB. Исходя из энергетических возможностей ракеты-носителя 8К78 было решено разработать два типа станций: для фотографирования и радиозондирования планет с небольшого расстояния при пролете и для доставки на поверхности планет спускаемых аппаратов с радиосистемой и научными приборами. Предусматривались модификации таких станций для запуска к Венере и Марсу.

К 30 июля 1961 г. были подготовлены исходные данные для разработки унифицированной станции 2MB. Уже к началу 1962 г. в ОКБ-1 были разработаны рабочие чертежи на четыре типа унифицированной станции:

— 2МВ-1 аппарат для посадки на Венеру;

— 2МВ-2 аппарат для фотографирования и изучения Венеры с пролетной траектории;

— 2МВ-3 аппарат для посадки на Марс;

— 2МВ-4 аппарат для фотографирования и изучения Марса с пролетной траектории.

Модификации были разработаны с максимальной унификацией бортовых систем, узлов и деталей. Все типы станций имели в своем составе герметичный орбитальный отсек, в котором размещались служебные системы (ориентации и коррекции, терморегулирования, управления научной аппаратурой, связи, энергопитания и пр.) и некоторые научные системы, работающие на трассе перелета к планете. Снаружи на отсеке жестко крепились две раскрывающиеся створки панелей солнечных батарей, остронаправленная

АМС 2МВ-4 (“Марс-1”). Рисунок из энциклопедии “Космонавтика”.

параболическая антенна, грубые и точные датчики ориентации, баллоны со сжатым азотом и газовые двигатели системы ориентации, датчики научной аппаратуры, блоки аварийной радиолинии. К хвостовой части гермоотсека крепился негерметичный отсек корректирующей двигательной установки. В нем стояли корректирующий двигатель, баллоны с компонентами топлива и системой подачи, сопла газовых двигателей ориентации. На концах створок панелей солнечных батарей были закреплены радиаторы системы терморегулирования, передающая и приемная антенны метрового диапазона, антенны для приземного участка полета. К передней части герметичного орбитального отсека крепился специальный отсек. На станциях 2М В-1 и 2 МВ-3 этот отсек представлял собой герметичный корпус с фототелевизионным устройством и научной аппаратурой для дистанционного изучения планеты (например, аппаратура радиозондирования поверхности планеты для определения температуры, влажности, характеристик поверхности на ней и т.п.). На станциях 2МВ-2 и 2МВ-4 крепились спускаемые аппараты (СА), рассчитанные на посадку на поверхности планет. Внутри СА размещались парашютная установка, радиосистема и научные приборы. Снаружи СА покрывался теплозащитным покрытием. На всех вариантах станций 2MB на их специальном отсеке крепилась всенаправленная антенна аварийной радиолинии.

Для отработки систем станций 2MB и их взаимодействия в отличии от аппаратов 1М было предусмотрено изготовление технологических макетов, укомплектованных всеми электрически действующими приборами, а также экспериментальных макетов для отработки теплового режима АМС, процессов ее отделения от разгонного блока и разделения спускаемого аппарата и орбитального отсека.

В сентябре 1962 г. специальными авиарейсами на полигон были доставлены три АМС серии 2MB, предназначенные для исследования Марса: 2МВ-4 №3 и 2МВ-4 №4 для фотографирования с пролетной траектории и 2МВ-3 №1 для посадки на планету. В связи с тремя неудачными запусками в августе-сентябре 1962 г. станций 2MB к Венере и недостатком телеметрической информации, поступающей при этих авариях с борта, было решено установить при первом запуске к Марсу в октябре 1962 г. на четвертой ступени РН 8К78 (блоке Л) дополнительные средства контроля и измерений. В связи с этим пришлось облегчить саму АМС, сняв с нее научную аппаратуру. Таким образом терялась вся научная ценность ее полета.

24 октября 1962 г. состоялся пуск ракеты 8К78 с автоматической межпланетной станцией 2МВ-4 №3. АМС вышла на опорную орбиту искусственного спутника Земли. Однако при запуске двигателя С1.5400.А1 блока Л в его топливно-насосном агрегате из-за неучета сухого трения в вакууме заклинило разогревшуюся рессору. Это привело к взрыву турбонасосного агрегата двигателя через 17 сек после запуска ДУ разгонного блока. 24 обломка станции и блока остались на орбите ИСЗ с наклонением 64.8°, высотой орбиты 485x180 км, периодом обращения 91.8 мин. 29 октября 1962 г. основная часть обломков вошла в плотные слои земной атмосферы.

Бог войны так и не дождался советской автоматической станции “Марс-1”. Рисунок из газеты 1962 года.

Расчетная дата пролета станции 2МВ-4 №3 около Марса — 17 июня 1963 г.

30 октября состоялся вывоз ракеты 8К78 со станцией 2МВ-4 №4 на стартовую установку 1-й площадки. На следующий день при комплексных испытаниях станции 2МВ-3 №1 было обнаружено, что по метровой аварийной радиолинии не проходят сигналы в спускаемый аппарат. В тот же день причина отказа была выявлена, дефект в радиосистеме устранен и станция отправлена в барокамеру для испытаний на герметичность.

1 ноября 1962 г. в 14:15 ДМВ северо-восточнее полигона НИИП-5 был проведен высотный ядерный взрыв (на высоте 60 км) с целью проверки возможности прекращения всех видов радиосвязи. Заряд на высоту был доставлен МБР Р-12 (8К63). Эксперимент прошел успешно, на всех диапазонах радиоволн на полигоне стояла полная тишина.

В тот же день 1 ноября в 19:14 ДМВ был осуществлен запуск станции 2МВ-4 №4, которая в сообщении ТАСС была названа “Марс-1”. Атмосфера к этому моменту после ядерного взрыва пришла в норму, телеметрический контроль по всем станциям шел без замечаний. Блок Л на этот раз сработал успешно и перевел станцию на траекторию полета к Марсу. Однако сразу после окончания работы разгонного блока стала поступать информация о падении давления в газовых баллонах с азотом системы ориентации аппарата. До полного падения давления по командам с Земли на остатках запаса газа удалось закрутить станцию вокруг оси, направленной на Солнце и перпендикулярной плоскости солнечных батарей АМС. Это обеспечило аппарату режим гироскопической стабилизации и подзарядку буферных батарей системы энергопитания. Благодаря этому связь со станцией продолжалась еще 4 месяца, хотя коррекции траектории полета АМС и связь через остронаправленную антенну были невозможны. Связь велась через малонаправленные антенны метрового диапазона. Контакт со станцией был потерян 21 марта 1963 г. на расстояние 106 млн км. За время полета с АМС проведен 61 сеанс связи. По баллистическим расчетам аппарат пролетел в 197000 км от Марса 19 июня 1963 г., однако получить фотографий планеты при этом, естественно, не удалось.

Как выяснила специальная комиссия, причиной потери азота системы ориентации на станции 2МВ-4 №4 было не полное закрытие клапана азота, изготавливаемого по заказу ОКБ-1 одним из заводов Министерства авиационной промышленности. Расследование показало, что при пайке обмотки электромагнита клапана на седло клапана попадала канифоль. Она-то и мешала полному закрытию клапана. При проверке нескольких подобных клапанов из той же серии канифоль была обнаружена и на их седлах. Вывод комиссии был подтвержден натурными испытаниями клапанов данной серии на заводе-изготовителе.

Последняя станция серии 2MB — 2МВ-3 №1, оснащенная спускаемым аппаратом, — была запущена 4 ноября 1962 г. На этапе работы второй ступени ракеты-носителя 8К78 были зафиксированы отклонения в работе двигательной установки и насоса керосина. Однако к аварии носителя это не привело, и АМС вместе с разгонным блоком Л вышла на опорную орбиту искусственного спутника Земли. Однако при работе разгонного блока Л вследствие преждевременного выпадения штатива программного запоминающего устройства ПЗУ на 33-й секунде работы произошло преждевременное отключение двигателя С1.5400.А1. Причиной этого стала недостаточная вибропрочность штатива при сильных вибрациях второй ступени РН. Станция осталась на орбите ИСЗ с наклонением 64.7°, высотой 200x226 км и периодом обращения 88.7 мин. 5 ноября 1962 г. она вошла в плотные слои земной атмосферы и сгорела.

Расчетная дата посадки на Марс была 21 июня 1963 г.

3. Автоматические межпланетные станции серии 3МВ

Учитывая опыт работ со станциями 2MB в конце 1962 г. были начаты работы над унифицированной АМС следующего поколения, получившей обозначение 3МВ. По аналогии с серией 2MB разрабатывалось четыре модификации станции 3МВ:

— 3МВ-1 аппарат для посадки на Венеру;

— 3МВ-2 аппарат для фотографирования и изучения Венеры с пролетной траектории;

— 3МВ-3 аппарат для посадки на Марс;

— 3МВ-4 аппарат для фотографирования и изучения Марса с пролетной траектории.

Основные мероприятия по повышению надежности станции 3МВ по сравнению с ее прототипом 2MB заключались в дублировании исполнительных органов системы ориентации. На корректирующей двигательной установке станции был смонтирован специальный защитный кожух для улучшения теплового режима хранения компонентов топлива КДУ.

Пуски АМС серии 3МВ было решено начать с проверки всего комплекса в режиме межпланетного зонда с попутным высококачественным фотографированием обратной стороны Луны с пролетной траектории. Первый пуск такого зонда был осуществлен, правда, неудачно, 11 ноября 1963 г. (спутник “Космос-21” — аппарат 3МВ-1 №1)

КА “Зонд-2” (3МВ-4 №2), со слов ТАСС, “запущенный в сторону планеты Марс”. Рисунок из фотоальбома “РКК “Энергия” имени С.П Королева”, 1994 год.

Первый запуск станции серии ЗМВ к Марсу состоялся в конце ноября 1964 г. Первоначально готовились к исследованиям “Красной планеты” пять аппаратов серии: одна посадочная станция 3МВ-3 (№1) и четыре пролетных “фотографа” 3МВ-4 (№№2, 3, 4 и 6). Однако вовремя подготовить все АМС на полигоне не успели. В самом конце астрономического окна 30 ноября 1964 г. был выполнен пуск лишь станции 3МВ-4 №2, получившей официальное обозначение “Зонд-2”. Но после выхода станции на траекторию полета к Марсу на ней не полностью раскрылись солнечные батареи, из-за чего нарушился нормальный режим работы системы электропитания (официальная версия РКК “Энергия” приведенная в книге, посвященной 50-летию предприятия). В сообщении ТАСС указывалось, что “по данным телеметрии, полученным в первых сеансах связи, энергоснабжение на борту станции приблизительно вдвое меньше ожидаемого”.

Как рассказывал В.П.Долгополов, на “Зонде-2” не произошла расчековка одной из панелей солнечных батарей. Конструкция зачековки панели была очень простой: металлическая чека в виде стержня соединяла подпружиненную панель в сложенном состоянии у гермокорпуса аппарата. Чека была соединена веревочным тонким фалом с блоком Л. После отделения станции от блока Л, блок за веревочку выдергивал чеку и под действием пружин панель разворачивалась в нормальное рабочее положение. На 3МВ-4 №2 этого не произошло. Чека, судя по всему, не вышла до конца или оборвалась веревка.

По информации РКК “Энергия”, солнечные батареи удалось открыть только 15 декабря 1964 г. в результате ряда динамических операций. Но проблемы со станцией это уже решить не могло. Прошли все возможные сроки первой коррекции траектории перелета АМС к Марсу. Нескорректированная траектория полета сильно отличалась от расчетной. Вернуть аппарат на “путь истинный” было уже невозможно. Поэтому выполнить основную целевую задачу — фотографирование с близкого расстояния Марса — станция уже не могла. В ходе ее дальнейшего полета произошли еще целая серия отказов, в результате которых радиоконтакт со станцией был потерян.

Однако по другой версии, высказанной Т.Варфоломеевым в статье “Долгий путь к Красной планете”, на станции “Зонд-2” остались в нераскрытом положении радиаторы системы терморегулирования на концах солнечных батарей. В результате, нарушился температурный режим в гермоотсеке станции. Также радиаторы затенили почти 50% площади солнечных батарей. В условиях пониженного электроснабжения не обеспечивалась требуемая мощность сигнала со станции.

19 декабря 1964 г. газета “Правда” со ссылкой на сообщение ТАСС официально объявила, что на станции “Зонд-2” успешно проведено испытание электрических реактивных плазменных двигателей. Тем самым это сообщение служило косвенным подтверждением того, что электропитание на АМС наладилось и возможно было провести такой энергоемкий эксперимент. На станции “Зонд-2” было установлено 6 плазменных двигателей, которые и обеспечили ориентацию аппарата во время сеанса 18 декабря.

По западным данным, связь со станцией “Зонд-2” поддерживалась до 4-5 мая 1965 г., хотя это кажется маловероятным. Расчетная дата пролета Марса и его фотографирования — 6 августа 1965 г.

Остальные три аппарата серии 3МВ, предназначавшиеся для исследования Марса, были доработаны и не использовались по первоначальному назначению. Один провел фотографирование обратной стороны Луны (3МВ-4 №3, “Зонд-3”, старт 18 июля 1965 г., пролет Луны 20 июля 1965 г.). Три других исследовали Венеру:

— 3МВ-4 №4; “Венера-2”, старт 12 ноября 1965 г., пролет Венеры 27 февраля 1966 г. без связи с Землей;

— 3МВ-3 №1 “Венера-3”, старт 16 ноября 1965 г., попадание в Венеру 1 марта 1966 г. без связи с Землей;

— 3МВ-4 №6, “Космос-96”, запуск 23 ноября 1965 г., остался на орбите ИСЗ из-за аварии третьей ступени (блок И).

Три последние станции официально уже считались аппаратами, подготовленными к запуску в НПО имени С.А.Лавочкина. Туда в апреле-мае 1965 года была передана межпланетная тематика из ОКБ-1.

В самом начале 1965 г. в ОКБ-1 началась разработка проекта станций 3МВ-5 и 3МВ-6. Первая из них предназначалась для доставки на “Красную планету” спускаемого аппарата, вторая — для фотографирования поверхности планеты с орбиты искусственного спутника Марса. АМС этих серий планировалось запустить в следующее астрономическое окно для старта к Марсу в январе 1967 г. Однако этим планам было не суждено осуществиться, такие станции созданы не были. Работы над аппаратами для исследования Марса продолжились уже в НПО им. С.А Лавочкина. Все остальные отечественные марсианские автоматические межпланетные станции были разработаны там.

Необходимый комментарий: В обозначениях советских автоматических межпланетных станций, созданных в ОКБ-1 и НПО им. С.А.Лавочкина, нет единой системы. Часть проектов при передаче из Подлипок в Химии сохранила свое прежнее обозначение: аппарат для мягкой посадки на Луну Е-6, серия аппаратов на базе Е-6 (Е-6С, Е-6ЛФ, Е-6ЛС), луноход Е-8. Часть аппаратов, разработанных в НПОЛ, получила обозначения, согласующиеся со своими предшественниками: аппараты для доставки лунного грунта Е-8-5 и Е-8-5М, лунная автоматическая орбитальная станция Е-8ЛС. Однако основная часть собственных разработок НПОЛ получала собственные обозначения, никак не сочетающиеся с “королевскими”, а, порой, и повторяющие их (в случае со станцией 1М). Так обозначения АМС для исследования Марса, разработка которых велась со второй половины 60-х годов, состояли из порядкового номера разработки и буквы “М”. В случае Венеры за номером разработки шла буква “В”. Когда в 1976 г. началась разработка аппарата для изучения спутника Марса Фобоса, его обозначили как 1Ф. В случае проведения модификации базового аппарата к его основному обозначению добавлялась или буква (например — 3МС и 3МП на базе 3М, или 5ВС, 5ВП и 5ВК на базе 5В), или цифра (4В-1 и 4В-2 на базе 4В). Такие цифренно-буквенные обозначения использовались в конструкторской документации. При этом существовало еще одно “открытое”, в известной степени, параллельное наименование программ. Оно состояло из буквы, обозначающей планету назначения (“М” в случае Марса и “В” для Венеры) и расчетного года запуска, определяемого баллистическими условиями (например: М-69 — запуск станции к Марсу в астрономическое окно 1969 года). Такое обозначение использовалось в официальных документах Госкомиссий по запуску этих станций. Такая система обозначений сохранилась и до сих пор. Аппарат, который будет запущен 16 ноября 1996 г. в чертежах именуется М1, а в документах заседания Госкомиссии — М-96.

4. Автоматические межпланетные станции серии М-69

В НК №7, 1994 уже был короткий рассказ о неудачной попытке запуска двух АМС к Марсу. В связи с тем, что об этих станциях практически нигде ничего не сообщалось ни в России, ни за рубежом, редакция “НК” решила опубликовать некоторые из своих материалов о программе М-69.

Разработка станции для исследования Марса началась в НПО имени С.А.Лавочкина под руководством Г.Н.Бабакина сразу же после передачи сюда межпланетной тематики из ОКБ-1 в апреле 1965 года. Это станция, получившая в НПОЛ обозначение 1М (не путать со станцией 1М разработки ОКБ-1), предназначалась для исследования “Красной планеты” с пролетной траектории. Она принципиально отличалась от аппаратов серии 3МВ, разработанных в “королевском” ОКБ-1. Станция была рассчитана на запуск ракетой 8К78М и весила порядка 1000 кг. Запустить эту АМС должны были во время очередного астрономического окна в январе 1967 года. По проекту 1М было разработано техническое предложение и началось эскизное проектирование.

Тем временем на момент передачи межпланетной тематики в середине 1965 года в ОКБ-1 оставались еще три уже изготовленных и испытанных, но не запущенных аппарата серии 3МВ. Это были одна станция 3МВ-3 со спускаемым аппаратом и две 3МВ-4 для фотосъемки с пролетной траектории. Они создавались для исследований Марса в расчете на запуск в ноябре 1964 года, но так и остались на Земле. Имеющийся задел было решено использовать для пусков к Венере, естественно, с соответствующей доработкой. Две станции ушли к “Утренней Звезде” в ноября 1965 г., одна осталась на орбите ИСЗ. Однако из-за повышения температуры радиосистемы в следствии нарушения теплового баланса еще до подлета двух успешно “ушедших” станций к Венере с ними была потеряна связь. Сам факт пролета Венеры и входа в ее атмосферу спускаемого аппарата не мог удовлетворить ни руководство СССР, а главное — ученых. Поэтому НПО имени С.А.Лавочкина (НПОЛ) было поручено срочно сделать очередные АМС для исследования Венеры “по образу и подобию” аппаратов 3МВ с соответствующей доработкой. Марсианские дела на предприятии пришлось отложить “на потом”. Проект 1М был закрыт.

12 июня 1967 с помощью РН 8К78М была запущена первая “лавочкинская” “Венера” (аппарат В-67 №310), получившая в открытой печати номер 4. 18 октября того же года ее спускаемый аппарат вошел в атмосферу “Утренней звезды” и передал первые данные о ней. При запуске второго аппарата (В-67 №311) 17 июня из-за незахолаживания перед стартом ТНА в очередной раз произошел отказ разгонного блока Л и АМС осталась на орбите искусственного спутника Земли как “Космос-167”. В дальнейшем станции на базе 3МВ запускались до марта 1972 года.

АМС М-69. Этот и три последующих рисунка выполнены Е.Емельяновым на основании кадров из фильма НПО имени Лавочкина о станции М-69

В НПОЛ после старта В-67 появилась передышка в “венерианских делах”, которая была использована для продолжения работ по марсианской тематике. Но теперь уже приходилось ориентироваться на астрономическое окно конца марта 1969 года. С осени 1967 года развернулись работы по проекту М-69 (конструкторское обозначение 2М). Два года перерыва между 1М и 2М оказались к лучшему: теперь конструкторы могли делать аппарат массой уже 5 тонн для запуска с помощью новой РН 8К82К (УР-500К, “Протон-К”). Эта ракета проходила тогда летно-конструкторские испытания. ОКБ-1 использовать этот челомеевский носитель не планировало, опираясь лишь на ракеты собственной разработки. Бабакин же выбирал то, что ему казалось лучше. Запустить 5-тонный аппарат к Марсу было лучше, чем однотонный. В последствии все аппараты НПОЛ выводились на орбиты только РН 8К82К с разгонными блоками серии Д разработки ОКБ-1.

В проекте М-69 рассматривались три варианта исследования Марса: прямое попадание, пролетно-посадочная схема и выход на орбиту искусственного спутника Марса со сбросом на планету спускаемого аппарата.

Первый вариант предполагал прямой перелет, когда станция достигает планеты Марс, входит в атмосферу и совершает посадку на ее поверхность. В этом случае передача на Землю научной информации о планете, ее атмосфере производится непосредственно при снижении и с поверхности Марса после посадки. Однако в этом случае на спускаемом аппарате должен быть установлен очень мощный передатчик, чтобы сигналы от него можно было бы принимать на Земле. Это был бы повтор проектов 2МВ-3 и 3МВ-3.

Второй вариант — пролетно-посадочный — предполагал, что в момент пролета мимо Марса от станции отделяется посадочный аппарат. Он совершит мягкую посадку на планету и передаст научную информацию на пролетный отсек станции для последующей ретрансляции на Землю. Такой вариант был реализован в программе М-73.

По третьему варианту станция после подлета к планете должна была отделить спускаемый аппарат, а орбитальный отсек перешел бы на орбиту искусственного спутника Марса. Находясь на орбите, станция ретранслировала бы научную информацию от спускаемого аппарата и проводила дистанционные исследования планеты. Конечно, последний вариант был наиболее привлекательным. На нем в НОПЛ и остановились.

Конструктивно станция М-69 состояла из орбитального отсека (ОО) и спускаемого аппарата (СА).

Спускаемый аппарат М-69 был сильно похож на посадочный аппарат станций Е-6 для первой мягкой посадки на Луну. Сфера с раскрывающимися лепестками размещалась между двух надувных амортизационных баллонов. СА имел тормозную парашютную систему. Спереди спускаемого аппарата устанавливался аэродинамический конус.

Схема посадки СА была следующая. За несколько часов до подлета к “Красной планете” станция ориентировалась и от нее отделялся СА. Он должен был войти в атмосферу Марса, погасить скорость сначала с помощью аэродинамического экрана, а затем — парашютной системы и совершить мягкую посадку. При посадке амортизирующие баллоны смягчали удар СА о поверхность. После отстрела баллонов и раскрытия лепестков спускаемый аппарат приступал к работе на поверхности.

Но в ходе работ над станцией, как это часто бывает, ее масса сильно выросла по сравнению с планировавшейся и уже не отвечала требованиям по грузоподъемности РН 8К82К. Приходилось чем-то жертвовать. Пожертвовали спускаемым аппаратом. Он со временем был доработан и установлен на АМС М-71, а станция М-69 в начале 1968 года была переориентирована на исследования лишь с орбиты Марса. На месте исчезнувшего СА сверху М-69 появился дополнительный (третий) герметичный приборный отсек.

4.1. Схема полета

После отказа от спуска на Марс изменилась и схема полета станции М-69. Она отличалась от всех предыдущих схем полетов советских АМС к “Красной планете” тем, что станция доразгонялась на конечном этапе запуска за счет собственной двигательной установки. Также впервые управление работой разгонным блоком (блок Д, 11С824) должно было вестись с помощью системы управления самой станции.

Запуск станции М-69 планировалось осуществить с помощью трехступенчатой РН 8К82К (УР-500К) и разгонного блока 11С824 (блок Д). АМС должна была выйти на промежуточную орбиту искусственного спутника Земли, по которой она сделала бы неполный виток. Затем производилось повторное включение блока Д. После выработки топлива в баках блока он отделялся и производился запуск основной двигательной установки самой станции.

За счет ошибок начального вывода станция могла пролететь мимо Марса на расстоянии 400-500 тыс км с большим отклонением по времени прилета. Поэтому в ходе 6-месячного перелета к планете были запланированы две коррекции. Первая должна была проводиться на 40 сутки полета. Коррекция уменьшала рассеивание до 10 тыс км, а ошибку по времени прилета — до 2 часов. За 10-15 суток до подлета станции к Марсу планировалась вторая коррекция. Она снижала ошибку в высоте пролета до 1000 км, а по времени — до 10 минут.

В районе перицентра траектории планировалось третье включение двигателя для перехода станции на эллиптическую орбиту искусственного спутника Марса (ИСМ). Предполагалось, что ее параметры составят: наклонение 40°, высота над поверхностью Марса в апоцентре 34000 км, в перицентре — 1700 км, период обращения 24 часа. Однако в конце 60-х годов гравитационные параметры Марса были известны с недостаточной точностью. В связи с этим, а также из-за ошибок в прогнозе траектории и неточности при проведении коррекций высота в апоцентре орбиты могла составить от 15000 до 75000 км, а в перицентре — от 700 до 2700 км.

Но коррекций сразу же после выхода на ИСМ проводить не планировалось. После точного определения параметров орбиты станция должна была приступить к главной своей задаче: фотографированию поверхности Марса. Одновременно с этим планировалось исследовать характеристики атмосферы Марса и уточнить его радиус путем радиозондирования. Для этого при заходе станции за Марс должна была использоваться остронаправленная параболическая антенна. Сделав первую серию снимков, планировалось снизить высоту перицентра до 500-700 км. На этой орбите должна была проводиться вторая серия фотографирования и сбор других научных данных о Марсе. Вся программа научных исследований на ареоцентрической орбите была рассчитана на 3 месяца.

4.2. Конструкция станции

Основным конструктивным элементом автоматической межпланетной станции М-69 являлся блок баков двигательной установки, имевшей форму шара. На нем были закреплены агрегаты и элементы АМС.

В трех герметичных отсеках разместилась основная часть бортовой аппаратуры. В верхнем отсеке находились электронные блоки научной аппаратуры. На крышке астроотсека монтировались оптические приборы ориентации. Внутри астроотсека была установлена аппаратура системы управления и радиокомплекс. В другом отсеке размещались фототелевизионные установки с тремя фотоаппаратами, химическая буферная батарея, телеметрические и коммутационные блоки.

Снаружи к станции крепились панели солнечных батарей, параболическая антенна, две конические антенны и датчики научных приборов.

Вес автоматической станции М-69 при запуске составлял 4850 кг.

4.3. Двигательная установка

На станции использовалась корректирующе-тормозная двигательная установка (КТДУ), разработанная в ОКБ-2 А.М.Исаева. КТДУ должна была использоваться для выведения станции на траекторию полета к Марсу, двух коррекций орбиты на трассе, торможения при переходе на орбиту ИСМ. Предусматривалась возможность и еще одной коррекции на марсианской орбите. Двигательная установка состояла из жидкостно-реактивного двигателя с турбонасосным агрегатом, системы стабилизации станции по трем каналам (тангажу, рысканью и вращению), в состав которой входили два сопла стабилизации по каналу тангажа, два сопла по каналу рысканья и четыре сопла по каналу вращению, а также блока топливных баков и системы наддува из 9 баллонов с гелием.

Топливо для КТДУ находилось в сферическом баке. Конструктивно бак был разделен на две полости: для окислителя (азотный тетроксид, AT) и горючего (несимметричный диметилгидразин, НДМГ). Конструкция КТДУ обеспечивала ее многократный запуск и работу в условиях невесомости.

4.4. Система терморегулирования

Тепловой режим солнечных батарей, параболической антенны, блоков пневмосистем станции М-69 обеспечивался средствами пассивного терморегулирования (экранно-вакуумная термоизоляция). В приборных отсеках и баках тепловой режим поддерживался активной циркуляционно-воздушной системой терморегулирования с двумя радиационными поверхностями: нагревания и охлаждения.

Радиатор-нагреватель, поглощая солнечный тепловой поток, падающий на его поверхность, подогревал воздух. Находящийся в тени радиатор-охладитель излучал тепло в космическое пространство и охлаждал воздух. Вентиляционный блок создавал непрерывную циркуляцию воздуха в замкнутом тракте. На выходе из отсеков воздушный поток разветвлялся на два параллельных потока: в радиатор нагревания и в радиатор охлаждения. Температура в приборных отсеках поддерживалась путем изменения расхода воздуха из горячего или холодного контуров. Это достигалось поворотом соответствующей заслонки по сигналам блока автоматики или в случае необходимости по радиокоманде с Земли.

4.5. Система ориентации

В состав системы ориентации станции М-69 входили: оптические приборы для захвата Солнца (106к и 124к), звезды Канопус (125к) и Земли(119к и 121к), датчики планеты Марс (ДПАI и ДПАII), логический блок системы управнения, усилитель системы ориентации, блок автоматики пневматической системы и исполнительные органы — газовые микродвигатели. Для повышения надежности работы системы некоторые оптические приборы и все исполнительные органы (микродвигатели) были дублированы.

В качестве опорных светил для ориентации АМС были выбраны Солнце, звезда Канопус и Земля. В течение 6 месяцев полета трехосная ориентация должна была применяться только в сеансах связи. В остальное время станция ориентировалась солнечными батареями на Солнце. Во время полета М-69 на орбите ИСМ предполагалось постоянно применять трехосную ориентацию.

Грубая ориентация станции на Солнца осуществлялась при помощи оптического прибора 124к. При такой ориентации, медленно вращаясь вокруг оси, перпендикулярной плоскости панелей солнечных батарей и направленной на Солнце, станция должна была совершать полет в дежурном режиме. При этом обеспечивалась максимальная освещенность панелей солнечных батарей станции.

Однако для проведения коррекций, торможения и сеансов связи с использованием параболической антенны требовалась более точная ориентации станции. Для ее построения применялись солнечный оптический прибор 106к, оптический прибор 125к для захвата звезды Канопус и оптический прибор 119к для ориентации станции на Землю. Точность ориентации при использовании этих приборов составляла несколько угловых минут.

Установка оптического прибора 119к была проведена таким образом, что его ось была параллельна электрической оси параболической антенны. Когда прибор 119к захватывал Землю, это означало, что параболическая антенна тоже направлена на Землю, обеспечивая устойчивую радиосвязь станции М-69 с Землей.

На станции также были установлены еще два прибора ДПМ, фиксирующие наличие в поле зрения труб датчиков планеты Марс. Эти приборы должны были работать только на освещенной стороне Марса и при переходе линии терминатора подавать команду на включение фототелевизионной установки.

Система ориентации в сеансах коррекции или торможения сначала строила бы базовую координатную плоскость. После этого, используя гироскопический прибор И38, станция двумя разворотами на углы, соответствующие заложенным уставкам; занимала бы необходимое положение в пространстве. Исполнительными органами системы ориентации являлись работающие на азоте микродвигатели. Азот поступал из 10 баллонов с начальным давлением 350 атмосфер. При помощи специальных редукторов это давление снижалось до 6 или 2 атмосфер. Давление в 6 атмосфер планировалось использовать в режиме поиска светил, а давление в 2 атмосферы применялось бы в основном во время дежурной ориентации по Солнцу. Открытие клапанов для подачи азота в микродвигатели производилось по сигналам оптических приборов или от гироскопических устройств.

4.6. Радиотехнический комплекс

Бортовая радиотехническая аппаратура работала в двух диапазонах: в сантиметровом и дециметровом. Этим достигалась устойчивая радиосвязь на всех участках полета. В сантиметровом диапазоне работали два передатчика, в дециметровом диапазоне — три приемника и два передатчика. Один приемник дециметрового диапазона С175 всегда был включен и мог принимать в любое время сигналы с Земли с помощью малонаправленной конической антенны.

Надежная работа радиокомплекса обеспечивалась дублированием по схеме с холодным резервом. При этом к работе попеременно каждые 7 суток подключались бы один из двух приемников дециметрового диапазона. Переключение происходило по командам программно-временного устройства. По такой же логике работали и передатчики. Их переключение происходило через каждые 14 суток.

Приемники и передатчики дециметрового диапазона подключались при помощи антенного переключателя как к малонаправленным коническим антеннам, так и к остронаправленной параболической.

Диаграмма направленности конической малонаправленной антенны была заключена в телесном угле 84°. Ее излучение имело максимум смещения от оси антенны на угол 40°. При этом диаграмма направленности имела вид так называемого “бублика”. Конические антенны были расположены таким образом, что при ориентации станции панелями солнечных батарей на Солнце их диаграмма всегда была бы направлена на Землю. В течение первых 40 суток полета к Марсу связь с Землей планировалось осуществлять через мапонаправленную антенну.

В дальнейшем, для обеспечения качественной связи, дециметровые и сантиметровые передатчики должны были быть подключены к параболической антенне. Диаграмма направленности параболической антенны имела ширину 8.5°. Это позволяло значительно повысить информативность радиолинии. Передача на Землю фотокадров поверхности Марса и научной информации планировалось осуществлять сантиметровыми передатчиками, которые подключались бы к параболической антенне. Диаграмма направленности в этом случае имела бы ширину 1°. Надежная передача информации в этом режиме осуществлялась бы в пределах не менее 250 миллионов километров от Земли.

4.7. Система электропитания

Солнечные батареи автоматической межпланетной станции М-69, общей площадью 7 квадратных метров, обеспечивали выработку максимального тока, силой 12 ампер. В систему энергопитания кроме солнечных батарей входили также блок системы питания и контроля, буферная батарея и два статических преобразователя.

Во время полета панели солнечных батарей при помощи системы ориентации должны были направляться перпендикулярно солнечным лучам. В этом режиме небольшая часть электрического тока, вырабатываемая панелями солнечных батарей, обеспечивала бы работу дежурных приборов станции. Остальная часть тока шла бы на зарядку буферной батареи. Солнечный тепловой поток, падающий на 1 квадратный метр, в процессе полета станции менялся от 1200 килокалорий у Земли до 626 килокалорий у Марса. Стабильность выработки электроэнергии обеспечивалась соответствующим переключением отдельных секций солнечный батарей.

Основная часть панелей солнечных батарей состояла из 6 секций. 4 секции были подключены по схеме параллельного включения, а две других секции могли быть подключены к первым четырем по схеме последовательного и параллельного включения. Кроме основных секций солнечных батарей имелись еще две дополнительные секции. Когда напряжение на нагрузке уменьшалось, эти секции подключались последовательно к основному аккумулятору. Подзаряд аккумулятора регулировался подключением или отключением дополнительных секций.

Система энергопитания была рассчитана на все режимы функционирования бортовой аппаратуры в полете и учитывала особенность работы панелей солнечных батарей и аккумулятора.

4.8. Научная аппаратура

Основной научной задачей станций М-69 было фотографирование поверхности Марса. Оно должно было осуществляться при помощи трех фототелевизионных установок (ФТУ). Установки обеспечивали максимальное разрешение на снимках местности 200-500 метров. Применение трех различных цветных светофильтров давало возможность получить снимки Марса в различных лучах. Объективы с фокусным расстоянием в 50 и 350 миллиметров захватывали площадь размером 1500x1500 и 100x100 километров соответственно.

На автоматической межпланетной станции М-69 также была установлена научная аппаратура для проведения широкого комплекса исследований планеты Марс и околопланетного пространства. Радиометр радиочастотный РА69 предназначался для определения температуры поверхности Марса. Измеритель влажности ИВ1 определял содержание водяного пара в атмосфере планеты. Ультрафиолетовый спектрометр УС3 служил для регистрации спектров отраженного от планеты излучения. Инфракрасный Фурье-спектрометр УТВ1 регистрировал излучение атмосферы и подстилающей поверхности планеты. Датчики прибора-регистратора космического излучения КМ69 предназначались для исследования состава и спектра солнечных космических лучей, электронов и протонов. Гамма-спектрометр ГСЗ предназначался для измерения амплитудных гамм-спектров. Масс-спектрометр водорода и гелия УМР2М служил для анализа ионного нейтрального состава атмосферы планеты. Энергоспектрометр заряженных частиц ПЛ18М планировалось использовать для измерения потоков солнечной плазмы. Спектрометр ионов малых энергий РИБ803 предназначался для дифференциальных измерений плотности потока протонов.

В состав научного оборудования входили также коммутаторы и логический блок спецтелеметрии.

4.9. Запуски

Сроки запуска станций М-69 к Марсу определялись астрономическим окном. Максимально благоприятной была дата 22 марта 1969 г. На нее и ориентировались в баллистических расчетах. Для большей вероятности выполнения поставленной задачи было решено готовить к запуску два аппарата М-69.

Работа над первой полностью собственной станцией в НПОЛ шла с большими сложностями и малыми средствами. Большая часть коллектива КБ в то время решала параллельно проблемы доставки на Луну лунохода и возвращения на Землю лунного грунта. Это были более приоритетные задачи, чем исследование “Красной планеты”. Этому направлению отдавало предпочтение и руководство СССР, подстегиваемое американскими лунными планами. Но если к Луне пуски возможны каждый месяц, то следующего окна для старта к Марсу пришлось бы ждать более двух лет. Поэтому приходилось спешить, чтобы уложиться в астрономическое окно. Разработка и изготовление станций М-69 велись в постоянном цейтноте.

В связи с задержкой отработки и испытаний М-69 в самом НПОЛ было решено не до конца готовые аппараты отправить на полигон и там завершить все работы. Ситуация напоминала историю с “королевской” станцией 1М. В конце 1968 г., перед самым Новым годом две летных М-69 на самолете были доставлены на Байконур и заняли места в МИКе 92-й площадки рядом с прибывшим туда ранее первым луноходом.

Зима 1968-69 гг. выдалась на космодроме очень суровой. В Ленинске и на многих площадках замерзли и лопнули трубы отопления. Работать приходилось в неотапливаемых корпусах. Причем повторялись те же “детские” болезни, что и у первой советской марсианской станции 1М. У испытателей было очень много нареканий к электронике системы управления и телеметрии AMС. Они были изготовлены на старой элементной базе начала 60-х годов и во время электрических испытаний постоянно отказывали.

Тут же сказалась и неудачная конструкция цилиндрических герметичных приборных отсеков М-69. При отказах в электронике специалистам было очень тяжело добраться до неисправного блока. Приходилось вынимать всю “начинку” из гермоотсека, потрошить ее, добираясь до неисправности, а потом заново все монтировать в гермоотсеке. Из-за этих проблем график полигонных испытаний постоянно срывался и потому проводился по сильно урезанной программе. Испытателям никак не удавалось полностью пройти все участки экспедиции. Всегда где-то случался отказ. Потому у создателей станции не было уверенности в успехе миссии. Сами разработчики М-69 спустя годы признавались, что в разговорах между собой оценивали вероятность долететь до Марса меньше 50%. Уже доразгон при старте с орбиты ИСЗ мог стать непреодолимым препятствием. “М-69 — это был пример того, как не надо делать космический аппарат,” — сказал в разговоре с автором статьи В.П.Долгополов.

Несмотря на неутешительные прогнозы успеха экспедиции к Марсу, ВПК приняла решение провести пуски станций в намеченные сроки. Однако дело до станций так и не дошло, что по мнению создателей AMС спасло их от неминуемого провала. “Спасли” отказы носителей.

Первый запуск станции М-69 №521 с помощью РН 8К82К состоялся уже после оптимальной даты старта — 27 марта 1969 г. Через 438.66 сек после контакта подъема на РН самопроизвольно выключился основной блок 8Д48 двигателя 8Д49 третьей ступени ракеты. Это произошло из-за дисбаланса и раздуплексации подшипников ротора турбонасосного агрегата, в результате чего был полностью выбран зазор в газоуплотнительном элементе турбины ТНА. Это привело к возгоранию турбонасосного агрегата.

Расчетная дата выхода на орбиту ИСМ для этой станции была 11 сентября 1969 г.

Вторая попытка запустить станцию М-69 состоялась 2 апреля 1969 г. На РН был установлен аппарат М-69 №522. Он должен был выйти на орбиту ИСМ 15 сентября 1969 г. Но уже через 0.02 сек после запуска произошел взрыв одного из шести двигателей 11Д43 первой ступени РН. Носитель, покачиваясь, медленно поднялся на пяти двигателях над стартовой площадкой. За шестым 11Д43 тянулся черный шлейф. Практически сразу после отрыва от стартового стола ракету повело в сторону взорвавшегося движка. Система управления справлялась с этим возмущающим моментом, но, видимо, произошло перерегулирование. Примерно через 25 сек полета на высоте около километра носитель стал заваливаться на противоположный от аварийного двигателя бок, лег горизонтально. Остальные пять 11Д43 заглохли, но взрыва при этом не произошло, баки всех ступеней выдерживали нерасчетную нагрузку и не прорвались. Носитель продолжал заваливаться, развернувшись уже носом к земле. Развязка наступила на 41 сек полета. Под углом примерно 30° к горизонту ракета врезалась носом в землю примерно в 3 километрах от стартовой установки. Тут же на месте падения вспыхнул огненный шар: топливо ракеты 8К82К самовоспламенилось. Стартовый комплекс к счастью практически не пострадал, хотя в близлежащем МИКе вылетели стекла.

Окончание следует

Источники информации:

1. “РКК “Энергия”. 1946-1996” (под ред. Ю.П.Семенова). 1996

2. Б.Е.Черток, “Люди и ракеты”, том 2. 1996

3. Т.Варфоломеев, “Долгий путь к Красной планете”. “Апогей” (специальный выпуск газеты “Пропеллер”, МАИ). №№6-9, 1993-1995.

4. Фильмы НПО им. С.А.Лавочкина “Автоматическая межпланетная станция М-69”, “Космический аппарат М-71”, “Проект “Фобос” и “Десант на Фобос” из видеотеки “Видеокосмоса”.

5. Личные беседы автора с сотрудниками НПО им. С.А.Лавочкина: В.П.Долгополовым, А.М.Ждановым, О.Г.Ивановским, Е.Н.Масловым, В.П.Никифоровым, В.Г.Перминовым, Г.Н.Роговским.

Поправка: В итогах полета 21-й основной экспедиции (“НК” №18, 1996, стр.8) ошибочно указана дата посадки экипажа Юрия Онуфриенко. Посадка состоялась 2 сентября 1996 г. В этом же номере на странице 10 дата возвращения Шеннон Люсид 26 сентября, а не 26 августа.

Примечания: