«Техника-молодежи» 1988 г №7, с.6-9

...Более полувека назад, открывая очередное «Окно в будущее», наш журнал опубликовал на своих страницах проект крупнейшей в мире ветроэлектрической станции. Ее автор — Юрий Васильевич Кондратюк (1897-1941) — один из пионеров космонавтики, внесший наряду с К. Э. Циолковским и Ф. А. Цандером наиболее значительный вклад в разработку теоретических основ космонавтики в конце 20-х — начале 30-х годов. На обложке «ТМ» №10 за 1936 год изображена 165-метровая железобетонная башня с двумя ветровыми колесами. Поражает то, что в облике этого весьма оригинального даже по современным меркам инженерного сооружения отчетливо проступают черты Останкинской телебашни. Сходство, разумеется, не случайное. Ведь под руководством Ю. В. Кондратюка делали свои первые шаги молодые инженеры Н. В. Никитин и Б. Г. Злобин — впоследствии авторы «большой иглы» Москвы, удостоенные за ее сооружение Ленинской премии. Талантливый человек редко проявляет свои способности в одной области. В годы индустриализации расцвел талант Ю. В. Кондратюка — инженера-самоучки, ученого, автора десятков проектов и изобретений, намного опередивших свое время. И по сей день в транспортных галереях современных элеваторов исправно трудятся «ковши Кондратюка». При возведении шахтных стволов проходчики успешно применяют подвижную скользящую опалубку — это также его изобретение. Изданную в 1929 году в Новосибирске его книгу «Завоевание межпланетных пространств» гирдовцы называли «справочником конструктора», а самого автора — «новосибирским Циолковским». В 60-х годах в американской прессе публиковались высказывания одного из руководителей лунной программы, Дж. Хуболта. По его словам, выбор траектории для посадки на Луну с промежуточной орбиты на специальном посадочном модуле, отделяющемся от промежуточного базового спутника и возвращающемся к нему, был во многом предопределен схемой из книги Ю. В. Кондратюка, хранящейся в библиотеке конгресса США. Укрощение ветра Владимир СИДОРОВ, лауреат Государственной премии СССР Наибольшую известность при жизни Юрия Васильевича получили его проекты в области промышленной энергетики, также намного опередившие свое время. Впрочем, здесь, как и во всей жизненной и творческой биографии Юрия Васильевича, немало «белых пятен». Наш специальный корреспондент Александр Перевозчиков встретился с генеральным конструктором ветроэнергетической техники, лауреатом Государственной премии СССР Владимиром Иосифовичем Сидоровым, хорошо знавшим Ю. В. Кондратюка. Публикуем его воспоминания.

5 декабря 1937 года в конференц-зале Технического отделения АН СССР состоялось совещание об использовании энергии ветра в условиях Крайнего Севера. В президиуме академики Г. М. Кржижановский, А. В. Винтер, В. М. Кирпичев, председатель — академик С. А. Чаплыгин.

Заслушивалось мое сообщение о работе быстроходного ветроэлектрического агрегата ЦВЭИ-Д-12 в Арктике, на полярной станции Мыс Желания. Я только что вернулся с северной оконечности Новой Земли, где два с половиной года наблюдал за работой агрегата с диаметром крыльев 12 м и мощностью в 20 кВт. В сущности, это была уменьшенная в 50 раз модель ветроэлектрической установки ЦВЭИ-Д-50 мощностью 1000 кВт, разработанной к тому времени в Центральном ветроэнергетическом институте. Я рассказал об особенностях эксплуатации ветростанции в экстремальных условиях новоземельского района.

Сообщение вызвало интерес у собравшихся, среди которых было много специалистов по аэродинамике, конструкторов ветротехники, энергетиков и экономистов. Вопросы задавали самые разные, от глобально-технических до мелочно-бытовых и в таком количестве, что С. А. Чаплыгин в конце концов предложил: «Дадим докладчику отдых, а сами обсудим вопрос о внедрении на Крайнем Севере более мощных ветроэнергетических установок, при разработке которых можно использовать материалы, собранные товарищем В. И. Сидоровым. Кстати, на следующем совещании, — добавил он, — мы рассмотрим технические проекты ветроустановок мощностью 5 и 10 тыс. кВт. Докладывать будет их главный конструктор товарищ Ю. В. Кондратюк».

Надо ли говорить, что меня заинтересовали и установки, самые крупные в мире, и их создатель.

Совещание закончилось. Пока я собирал свои материалы, зал опустел. Только с профессором Н. В. Красовским — он просил стенографисток побыстрее напечатать стенограмму — продолжали разговор двое. Я обратил внимание на скромно державшегося высокого худощавого брюнета, носившего бородку клином с проседью и похожего на Дон Кихота.

Когда я подошел к Красовскому, чтобы взять у него телефон и адрес академика Александра Васильевича Винтера, Николай Васильевич живо ко мне обернулся и сказал: «Владимир Иосифович, знакомьтесь: Юрий Васильевич Кондратюк. — Он представил меня Дон Кихоту. — Вам, как молодому практику, — продолжал он с чуть заметной улыбкой, — полезно поделиться своим опытом с нашими ведущими теоретиками в области конструирования ветроустановок. Полагаю, — заключил он все с той же улыбкой, — что на следующем совещании, когда Юрий Васильевич доложит нам о своих мощных ветроэлектрических установках, вы, Владимир Иосифович, также сможете участвовать...»

Я, разумеется, согласился, хотя, честно говоря, после длительной зимовки планировал сразу же уехать к родителям.

Позже, когда мы продолжили наш разговор с Юрием Васильевичем, он также попросил меня задержаться с отъездом. У него возникли важные вопросы, стеснительно сказал он, на которые ему хорошо бы получить от меня ответ. Чувствуя его большую заинтересованность, я, не раздумывая, подтвердил согласие.

С первых же слов Юрия Васильевича стало ясно: речь идет о незаурядном по смелости проекте ВЭС. Несомненная находка проекта — уникальный двухроторный ветроэнергетический агрегат большой мощности. Не нужно было быть большим специалистом, чтобы понять: уровня заложенных в него технических решений еще не достигала мировая ветротехника. Важная особенность конструкции — ее оснащение двумя ветроколесами диаметром по 60 м (при мощности ВЭС 5 тыс. кВт) или 80 м (в этом случае мощность ВЭС достигнет 10 тыс. кВт).

Затем разговор перешел на Арктику. Юрий Васильевич стал обстоятельно выяснять, каковы максимальные скорости и продолжительность ветров на Новой Земле. Каковы минимальные температуры полярной ночью? При каких условиях образуется гололед на крыльях? Дотошно интересовался характеристиками скальных грунтов, вечной мерзлоты и особенностями закладки в них фундаментов. Подробно расспрашивал о способах доставки габаритных грузов в районы Арктики. Меня поразила способность Кондратюка точно сформулированным вопросом прицельно рассекать самую сердцевину проблемы.

Очень скоро наш разговор принял доверительный характер.

Чувствуя мое расположение, Юрий Васильевич поведал о весьма непростой обстановке, которая складывалась вокруг его проектов. Строительство ветроустановки на 10 тыс. кВт намечено в Крыму на Ай-Петринской яйле, но окончательное решение должно последовать вслед за рассмотрением его проекта на Техническом отделении АН СССР.

В первой половине апреля 1938 года на совещании, которое также вел академик С. А. Чаплыгин, Юрий Васильевич докладывал о своих ветроустановках. Подробно охарактеризовал механическую и электрическую часть ВЭС на 10 тыс. кВт, сооружение которой уже началось на Ай-Петри. Его содокладчиком был Н. В. Никитин, более подробно остановившийся на строительной части проекта, в особенности на оригинальной конструкции железобетонной башни, своего рода прообразе Останкинской. У них не только внешняя схожесть. Многие из тех технических «изюминок», что впоследствии Николай Васильевич использует при строительстве высочайшей телевышки мира, впервые были заложены в проект Ай-Петринского «ветряка»!

Со времени предыдущего совещания по ветроэнергетике прошло всего четыре месяца, однако настроение у собравшихся резко изменилось. Это почувствовалось сразу, когда в прениях по докладу пошли выступления с необычно резкой критикой.

«Это — стремление к гигантомании!» — безапелляционно характеризовал проект один оратор, рубя рукой воздух. «Подобных разработок нет даже за рубежом!» — вторил ему другой, как будто повторение чьих-то зарубежных «задов» в конструкции может считаться ее достоинством. Голоса сторонников проекта были немногочисленны. Хотя в его защиту и выступили такие признанные авторитеты, как профессора В. П. Ветчинкин, Н. В. Красовский и даже работавший в ЦВЭИ ведущим конструктором по «альтернативной» ветроустановке Д-50 В. В. Уткин-Егоров.

Примирить оппонентов попытался в своем итоговом выступлении академик А. В. Винтер. Эти проекты, напомнил он, разрабатываются по решению Комиссариата тяжелой промышленности, утвержденному Г. К. Орджоникидзе. Чтобы подтвердить основные характеристики ветроэнергетической установки мощностью 10 тыс. кВт, необходимо ускоренными темпами изготовить ее модель мощностью, скажем, до 10 кВт и испытать ее. Ясно, что эксперименты должны проводиться на той же территории, где будет сооружаться и основная установка. Полагаю, заключил без обиняков Александр Васильевич, что на этом дискуссию по вопросу сооружения столь важного для энергетики объекта можно закончить.

Совещание решило «рекомендовать Народному комиссариату тяжелой промышленности изготовить и испытать модель ветроэнергетической установки мощностью 100 кВт с двумя ветроколесами диаметром по 2 м».

Итог известен: приостановив сооружение ВЭС на 5 и 10 тыс. кВт, Главэнерго приступило к проектированию модели на 100 кВт.

Последняя и, пожалуй, самая запоминающаяся встреча с Кондратюком произошла в начале 1941 года. Примерно в конце апреля, когда я был вызван в Наркомат тяжелой промышленности, мы случайно встретились с ним в сквере на площади Ногина.

Не без сожаления Юрий Васильевич рассказал, что башню ветряка с кабинами и помещением для электрогенератора пришлось выполнять не в железобетоне, как задумывали, а по старинке, цельнометаллическими. Но есть и хорошая новость. Только что он был у академика А. В. Винтера, просил помочь получить два 50-киловаттных электрогенератора. И академик прямо в его присутствии решил вопрос. В ближайшее время машины прибудут на Перовский механический завод, там уже вовсю идет изготовление двухколесного модельного агрегата.

Я, в свою очередь, тоже поделился новостями. Удачно шла разработка конструкции ветроагрегата мощностью 250 кВт. Он станет обслуживать крупный арктический объект связи Главсевморпути. В июне проект будет закончен и передан на завод-изготовитель.

Юрий Васильевич был удивлен тем, что в Главсевморпути удалось, причем весьма оперативно, решить вопрос не только по разработке конструкции, но и по ее изготовлению. И вновь с горечью посетовал, что у него дело движется очень медленно, с помехами, которые, как он выразился, создают некоторые товарищи, пристрастно следящие за его работой.

— Вы так интересно, так талантливо работаете, — воскликнул я, — что у вас всегда найдутся завистники!

— Чему же завидовать, Владимир Иосифович, — вздохнул он. — Ведь у меня же ничего нет. — Помолчав, тихо договорил: — Кроме твердой веры в то, что я делаю очень нужное для прогресса моей Родины дело!

После такого откровенного высказывания у меня защемило сердце. Я понял, что Юрию Васильевичу приходится трудиться в непростой обстановке. Тогда мне уже были известны его труды в области реактивных полетов в космос, в частности, к Луне, по разработанной им схеме. Многое хотелось тогда расспросить, вникнуть в подробности, в детали этой интересовавшей меня работы. Но видя, что мой собеседник возбужден, перевел разговор на другую тему...

— Что вы думаете о водороде как топливе? — спросил я (не из праздного, разумеется, любопытства). Дело в том, что еще в 1936-м на полярной станции Мыс Желания, я одновременно с ветроэнергетическими проводил и водородные эксперименты. В частности, мне удалось запустить и в течение часа заставить работать на чистом водороде бензиновый двигатель.

— А каким же образом, — оживленно спросил Юрий Васильевич, сразу, по-видимому, смекнувший, что водородное топливо можно использовать в ракетных двигателях космических аппаратов, — вы намерены получать этот газ?

— У меня разработана схема производства водорода путем электролиза воды, — ответил я. — В процессе используется энергия ветра.

Это заинтересовало моего собеседника, сразу оценившего достоинства этой идеи. Тут же мы обменялись суждениями и даже наметили мероприятия, чтобы в дальнейшем разработать комплексную программу по производству водорода с помощью энергии ветра. Условились, что в течение июня заканчиваем программу, а затем представляем ее в ЦК ВКП(б).

Увы, война сорвала наши планы. Самое же трагичное то, что эта встреча с Юрием Васильевичем, столь плодотворная и столь обнадеживающая в творческом плане, была последней. Об этом мне стало известно 4 октября 1944 года... Но об этом я скажу чуть позже.

В конце сентября 1944 года по указанию ЦК ВКП(б) в Народном комиссариате электростанций (ВКЭС СССР) была создана экспертная комиссия под председательством академика Александра Васильевича Винтера. Цель — рассмотреть конструкции ветродвигателей, отобрать лучшие их проекты, рекомендовать к серийному производству. Я ожидал, что встречу на заседании Ю. В. Кондратюка...

На совещании экспертов меня сразу удивило и встревожило то, что о ветроустановке ВЭС-2-Д-20 системы Ю. В. Кондратюка докладывал не автор, а один из экспертов, профессор Н. В. Красовский. Вся техническая документация по этому проекту, заключил он свое сообщение, находится в архиве Народного комиссариата электростанций СССР. К великому сожалению, ее автора — талантливого конструктора и изобретателя Кондратюка — среди нас сегодня нет. Юрий Васильевич пошел добровольно на фронт и погиб.

В наступившей тишине академик А. В. Винтер предложил почтить память Юрия Васильевича вставанием.

После минуты молчания выступили профессора Владимир Петрович Ветчинкин и Николай Валентинович Красовский. Они с большой теплотой рассказали о разносторонней деятельности Юрия Васильевича, ученого, инженера, изобретателя.

16 января 1945 года экспертная комиссия закончила свою работу. Отчет и выработанные комиссией предложения и рекомендации по сооружению мощных ветроэнергетических установок были переданы в ЦК ВКП(б).

В конце марта 1945 года были приглашены члены экспертной комиссии в ЦК ВКП (б) на совещание. Рассматривались также и предложения НКЭС об организации производства ветродвигателей. Академик А. В. Винтер рекомендовал запустить в производство пять типов ветродвигателей мощностью от 3 до 20 л. с. Вместе с тем он подробно охарактеризовал ветроэнергетические установки ЦВЭИ-Д-50 мощностью 1,5 и 10 тыс. кВт. Целесообразно, подчеркнул академик, изготовление и строительство этих ветроустановок поручить НКТП и НКЭС СССР. Ввод в действие этих ВЭУ пополнит мощности энергосистем страны за счет использования энергии ветра.

Тот, состоявшийся накануне войны последний разговор с Юрием Васильевичем относительно водородной ветроэнергетики я, конечно же, не забыл! В 1945—1946 годах, работая в Главсевморпути, я завершил схему ветроводородной энергетической системы. Продолжал и эксперименты с двигателями внутреннего сгорания, работавшими на водороде. Испытания подтвердили, что это топливо является лучшим по своей чистоте, надежности и безопасности использования. Я убедился в том, что мощная ветро-электростанция, работающая в одной «упряжке» с блоком электролизеров, позволит за счет энергии ветра в больших количествах получить «голубое топливо».

5 февраля 1947 года на научно-технической конференции с участием академика А. В. Винтера, профессоров В. П. Ветчинкина, Н. В. Красовского, Н. В. Погоржельского, Н. Н. Зубова и других крупных специалистов в области энергетики я кратко доложил результаты своей работы. Вывод: водород в перспективе может заменить минеральные топлива (нефть, газ, уголь, ядерное топливо). Следовательно, для электрификации народного хозяйства можно и нужно создавать ветроводородные энергетические системы.

В 1949 году на окраине города Истры Московской области была построена опытная установка мощностью в 50 кВт со всеми элементами ветроводородной системы. Здесь изучались физические свойства водородного топлива, а также освоена новая технология электролиза воды. Так впервые в мировой практике было положено начало новому направлению в области использования энергии ветра для промышленных целей.

Был разработан комплекс мер по усилению и ускорению важнейших научно-исследовательских работ, связанных с получением и использованием водорода, как топлива, в тепловых двигателях, особенно в районах Крайнего Севера. Опытную ветроводородную электростанцию предлагалось в нем реорганизовать в научно-исследовательскую лабораторию по ветроводородным электростанциям (НИИЛ-1). Разработать в 1952— 1953 годах, говорилось в нем далее, конструкцию ветроводородной электростанции мощностью до 5000 кВт для обеспечения электроэнергией промышленных объектов в районах Крайнего Севера.

В новом проекте ветроводородной электростанции (ВВЭС) намечалось использовать ветроэлектрическую установку Ю. В. Кондратюка. Техническую документацию на нее удалось разыскать в архивах НКТП СССР и НКЭС СССР. Правда, дело с места так и не сдвинулось.

...И по сей день рабочие проекты ВЭС-2-Д-60 и ВЭС-2-Д-80 — установок, равных которым даже полвека спустя ничего в мире не создано, хранятся в архиве НПО «Ветроэн», возникшего на базе научно-исследовательской лаборатории. И хотя размещается НПО на той же территории и в тех же зданиях, работы на перспективном, некогда приоритетном направлении энергетики давно не ведутся.

Сегодня здесь в ходу мнение, что при современном уровне отечественного машиностроения, создающем энергогиганты-миллионники, крупные ветроустановки не нужны. А нужны, напротив, агрегаты мощностью от десятков ватт до четырех киловатт. Ясно, что при таком взгляде на ветроэнергетику уникальные проекты есть не что иное, как архивный балласт, от которого лучше избавиться.

Избавиться, конечно, недолго. Но вот только что в зарубежной печати одно за одним промелькнули сообщения, что энергетики в Калифорнии (США), в Канаде, в Англии, Японии готовятся приступить к испытаниям мощных — до 3 МВт — ветроустановок. Это всего лишь в три с небольшим раза меньше того, что более полувека назад создано Юрием Васильевичем Кондратюком. Похоже, что вскоре опять придется догонять ветроэнергетиков Запада в том, что некогда было нашим приоритетом...