«Техника-молодежи» 1992 г. №1-2, с.51-58



Эдмунд ГАМИЛЬТОН

Перевод Сергея СУХИНОВА
Рисунки Роберта АВОТИНА

ГОРОД НА КРАЮ СВЕТА

Глава 1. Катастрофа

Джон Кеннистон вспоминал впоследствии, что взрыв над Миддлтауном был подобен смерти. Каждый человек понимает: когда-либо он умрет, но никто не верит в это. Джон знал об опасности всеиспепеляющей войны, которая могла начаться с одного-единственного коварного удара, и все же был убежден — этого никогда не произойдет.

Но однажды июньским утром ядерная бомба обрушилась на Миддлтаун. У Кеннистона не было времени осознать случившееся. В тот момент, когда он шагал по Милл-стрит по направлению к лаборатории, готовясь перемолвиться словечком с идущим навстречу полицейским, небо внезапно раскололось.

Из образовавшейся трещины хлынул ослепительный огненный поток — казалось, запылал сам воздух. Земля под ногами Кеннистона задрожала, и тогда он осознал, что над его головой разорвалась одна из новейших супербомб...

В шоке Джон рухнул на грязный тротуар и даже не почувствовал боли. Он лежал, ожидая гибели, а ослепительное пламя тем временем прокатилось по небосводу, и содрогнувшийся мир внезапно затих. Все кончилось так же внезапно, как и началось.

Кеннистон решил, что уже умер — это доказывали и нахлынувшая на него мгла, и зловещая тишина. Тем не менее он с трудом поднялся на дрожащие ноги, задыхаясь от бешеного сердцебиения, и лишь огромным усилием воли подавил в себе чисто животное желание немедленно броситься в бегство.

Джон ожидал увидеть размолотые в пыль здания, дымящиеся кратеры, огонь и опустошение. Но увидел нечто куда более ошеломляющее и страшное.

МИДДЛТАУН СТОЯЛ НЕТРОНУТЫМ ПОД ТУСКЛЫМИ ЛУЧАМИ СОЛНЦА.

Полицейский медленно поднялся с колен. Его фуражка валялась в стороне, рот был перекошен, широко раскрытые глаза светились испугом. Рядом с ним, прислонясь к стене дома, стояла пожилая женщина с шалью на плечах. Ее сумка валялась распахнутой на земле, рассыпавшиеся луковицы и банки с супом выкатились на мостовую.

На другом конце улицы появилось несколько автомобилей. Они медленно и хаотично попытались продолжить движение, но вскоре остановились. За исключением этих незначительных деталей, вокруг не было ничего необычного.

Полицейский подошел к Кеннистону. Его моложавое лицо было покрыто пылью, глаза ошеломленно бегали. Он хрипло спросил:

— Что случилось?

Джон ответил, И его слова прозвучали странно и невероятно для него самого:

— На нас сбросили ядерную супербомбу — слыхали о такой?

Полицейский изумленно уставился на него.

— Вы сошли с ума, мистер?

— Да, может быть... Другого разумного объяснения я и сам не нахожу.

Голова Кеннистона начала проясняться. Он внезапно почувствовал, что воздух стал намного холоднее. Солнце заметно потускнело и приобрело непривычный красноватый оттенок. Его лучи уже не грели, как прежде.

Внезапно женщина запричитала и со слезами упала на колени. Казалось, она собралась молиться, но вместо этого стала лихорадочно собирать в сумку рассыпавшиеся луковицы.

— Послушайте, — сказал полицейский, растерянно глядя на Кеннистона. — Я читал об этих ваших супербомбах в газетах. Вроде бы они во много тысяч раз мощнее, чем обычные ядерные бомбы. Если бы одна из них разорвалась у нас над головами, то здесь бы ни черта не осталось. — Его голос окреп — он словно бы убеждал самого себя. — Я думаю, мистер, в небе взорвалось что угодно, только не эта штука!

— Разве вы не видели ужасную вспышку? — спросил Джон.

— Конечно, видел, но... — лицо полицейского внезапно прояснилось. — Но слышал-то я лишь несильный хлопок! Суперъядерная бомба — и обернулась детской хлопушкой!

Он с облегчением расхохотался.

— Послушайте, мистер, нам все уши прожужжали, что вот-вот на нас начнут падать жуткие бомбы, а когда дошло до дела, то все обошлось хлопком в небесах да вспышкой навроде фейерверка во время праздника Четвертого июля!

«А что, это может быть правдой, — подумал Кеннистон, испытывая прилив надежды. — Это должно быть правдой!»

И тогда он взглянул на небо и увидел Солнце — НОВОЕ СОЛНЦЕ.

— Откуда мы знаем, мистер, быть может, нас долгие годы попросту водили за нос? — продолжал оживленно болтать полицейский. — Может, никакой супербомбы вовсе и нет?

Джон, не опуская глаз, прошептал:

— Нет, она существует... И она была сброшена на наш город. Похоже, мы все уже мертвы... но только не догадываемся об этом. Быть может, мы все превратились в бесплотных призраков и переселились на другую планету...

— О чем вы толкуете, мистер? — изумленно воскликнул полицейский. — Разве вы не видите, что мы по-прежнему на Зем...

Вслед за Кеннистоном он взглянул на Солнце и замолчал.

Это было не Солнце! Вернее, не то Солнце, которое люди видели в небесах испокон веков — золотое, ослепительное светило. На это, другое Солнце, можно было смотреть не щурясь. В зените висел огромный красный шар, обрамленный косматыми протуберанцами. Он почти не излучал тепла, и потому воздух стал заметно холоднее, чем должно быть в июне.

— Что-то здесь не так, мистер, — озабоченно произнес полицейский. — Все выглядит как-то по-другому... — Он напрягся и извлек из памяти остатки полузабытых школьных знаний. — Дело, видимо, в рефракции. Пыль от взрыва этой бомбы-хлопушки поднялась в воздух и...

Кеннистон не стал спорить. Что толку? Как ученый, он мог утверждать: никакая мыслимая рефракция не способна изменить облик Солнца столь невероятным образом.

— Быть может, вы правы, — сказал он.

— Конечно, прав! — с энтузиазмом воскликнул полицейский. Он старался больше не смотреть в небо.

Попрощавшись с ним, Джон вновь зашагал по Милл-стрит. Ему хотелось поскорее добраться до своей лаборатории и узнать, что о случившемся думают Хуббл и остальные коллеги.

Кеннистон невольно усмехнулся. «Ну и дурацкая же ситуация! — подумал он. — Один из призраков спешит поскорее потолковать с другими точно такими же свежеиспеченными духами о нашей общей скоропостижной гибели... Стоп, Джон! Ты все-таки ученый, а не потерявший голову от страха обыватель. Что хорошего в твоей науке, если она не сможет объяснить этот феномен со взрывом?»

Феномен? Конечно, это звучало недостаточно сильно. Супербомба обрушилась на тихий, маленький городок Среднего Запада, насчитывающий едва пятьдесят тысяч жителей, и ровным счетом ничего в нем не изменила — если не считать нового Солнца на небосводе. И он назвал это всего лишь необъяснимым «феноменом»?

Джон ускорил шаг, поеживаясь от пронизывающего ветра. На пути к лаборатории ему встретилось множество перепуганных людей — катастрофа застала их по дороге к фабрике. Теперь они собрались на тротуаре большими группами и горячо спорили. До Кеннистона не раз доносилось слово «землетрясение». Горожане не выглядели слишком расстроенными — напротив, казались более оживленными, чем обычно. Наконец-то в заштатном Миддлтауне произошло событие, нарушившее сонное и однообразное течение жизни! Некоторые поглядывали на тусклое Солнце, но и на их лицах отражалось скорее сомнение, чем испуг. Внезапно нагрянувший холод, затхлый запах воздуха и даже мрачный солнечный свет не очень тревожили людей — нечто похожее здесь, на Среднем Западе, не раз случалось накануне сильных бурь.

Кеннистон свернул в ворота закопченного кирпичного сооружения, над которыми масляной краской было выведено: «Промышленная исследовательская лаборатория». Вахтер пропустил его, с безмятежным видом кивнув в знак приветствия.

«Любопытно, — подумал Кеннистон, — а ведь ни этот малый, ни другие горожане, за исключением нескольких официальных лиц, даже не подозревают, что за этими неказистыми стенами находится нервный узел Американской системы противоракетной обороны!.. Хотя нет, все совершенно очевидно. Неизвестный враг разгадал тщательно скрываемую тайну и далеко не случайно обрушил один из первых ядерных ударов именно на Миддлтаун. Но почему-то супербомба принесла городу не больше вреда, чем детская хлопушка! Или все обстоит далеко не так просто? Солнце стало иным, воздух резко остыл и наполнился чуждыми запахами...»

Криски встретил Джона у входа в здание. Он был самым молодым в штате лаборатории и потому пытался в любой ситуации казаться невозмутимым.

— Похоже, это все-таки началось, — произнес он с вымученной улыбкой. — Ядерный Армагеддон,праздничный фейерверк по случаю прихода Апокалипсиса... Джон, почему нас не стерли с лица земли?

Кеннистон ответил вопросом на вопрос:

— Счетчики Гейгера показывают что-либо?

— Ничего! Абсолютно ничего!

Это, оцепенело подумал Кеннистон, делает все свершившееся еще более невероятным.

— Где Хуббл? — спросил он.

Криски сделал неопределенный жест рукой.

— Где-то здесь, в лаборатории... Он пытается связаться с Вашингтоном, но телеграф мертв, и даже радио почему-то молчит...

В здании царила суматоха. Джон пересек густо заросший зеленью внутренний двор и поднялся в кабинет шефа. Тот стоял у окна и молча смотрел на сумрачное небо, посреди которого тускло светился красный глаз Солнца. Хубблу было всего пятьдесят, но в этот момент он выглядел почти стариком. Его седые волосы были непривычно растрепаны, тонкое лицо с изящными чертами казалось непроницаемым.

— Хуббл, вы тоже считаете, что на нас обрушился ядерный удар? — вместо приветствия воскликнул Кеннистон.

Хуббл в ответ только рассеянно кивнул.

— Взгляните-ка на звезды, Кен.

— Звезды? Вы шутите — какие могут быть звезды в дневное время? — недоверчиво сказал Джон. Он подошел к окну — и увидел звезды! Они светились слабыми, тусклыми огоньками по всему сумеречному небосводу, даже рядом с багровым шаром Солнца.

— Этого не может быть... — тихо пробормотал Хуббл. — Что угодно — только не это...

— Вы понимаете, шеф, что произошло? — Кеннистон вновь задал мучивший его вопрос. — Похоже, на город сбросили ядерную супербомбу — но почему-то она произвела не больше эффекта, чем хлопушка...

Хуббл в упор взглянул на него.

— Нет, она сработала на славу, — горько сказал он.

— Послушайте, Хуббл, если бы бомба взорвалась, то здесь...

Шеф вместо ответа подошел к книжным полкам и достал с них несколько толстых справочников. К удивлению Джона, он отыскал в них астрономические таблицы и диаграммы и, взяв карандаш, начал быстро производить в блокноте какие-то вычисления.

Кеннистон нетерпеливо заглянул ему за плечо.

— Бога ради, Хуббл, сейчас не время для теорий! Город остался цел, но ведь что-то произошло...

— Идите к дьяволу, — ответил тот, не оборачиваясь. Джон замолчал, потрясенный. До сих пор он не слышал из уст шефа ни единого ругательства.

Хуббл тем временем испещрял страницы блокнота все новыми и новыми формулами, часто обращаясь к разложенным на столе справочникам. Наконец обернулся к Кеннистону и указал дрожащей рукой на расчеты.

— Видите, Кен? Эти выкладки — доказательство того, чего не может быть!

На его лице был написан неприкрытый страх, который передался и Джону. Тот хотел было ответить, но в этот момент в комнату робко вошел Криски.

— Мистер Хуббл, — растерянно сказал он, — мы не можем установить контакт с Вашингтоном. На наши вызовы никто не отвечает! Более того, ни одна радиостанция вне Миддлтауна попросту не работает...

— Это все чепуха, Криски, поверьте — все это уже не важно.

— Что вы хотите сказать, док? — озадаченно спросил Криски. — Вы понимаете, о чем я говорю — весь мир за пределами нашего города молчит!

Джон, холодея, ждал, когда Хуббл выскажет наконец мысль, которую он уже прочитал на лице шефа. Но в этот момент рядом оглушительно зазвенел телефон.

Хуббл поднял трубку и хмуро стал слушать. Вскоре он сказал:

— Да, разрешите ему пройти.

— Это звонил вахтер, — объяснил он коллегам, вешая трубку. — Меня хочет видеть Рей Джонсон. Если помните, это инженер, проводивший для нашей лаборатории монтаж электрических коммуникаций. Мне кажется, он живет где-то на окраине... Кстати, Джонсон так и сказал вахтеру: он хочет меня видеть именно потому, что живет далеко от центра города!

Через минуту Джонсон вихрем ворвался в кабинет. На его лице был написан такой ужас, какого Кеннистону до сих пор не приходилось видеть.

— Я думаю, господа, вы должны знать, что происходит в этом чертовом городе! — произнес он заплетающимся языком, забыв о приветствии. — Вы должны мне как-то это объяснить... иначе я сойду с ума!.. Сегодня утром я решил пройтись вдоль кукурузного поля, расположенного невдалеке от моего дома. За полем находился амбар моих соседей-фермеров...

Его голос дрогнул, и Хуббл терпеливо спросил:

— И что же случилось с этим кукурузным полем, Джонсон?

— Оно исчезло — и вместе с ним и ограда, и амбар... Мистер Хуббл, там исчезло все, абсолютно все!

— Это, видимо, результат взрыва, — мягко сказал Хуббл. — Видите ли, Джонсон, над Миддлтауном недавно разорвалась супербомба.

— Ну уж нет! — горячо воскликнул Джонсон. — Я был в Лондоне во время последней войны, и я-то уж знаю, что может натворить бомба! Я не видел ни следа разрушении, нет. Это... — он замолчал в поисках подходящего слова, но так и не смог его найти. — Я думаю, вы, ученые, должны знать, что сегодня произошло на окраинах Миддлтауна.

Джон, с трудом подавляя нарастающий ужас, решительно произнес:

— Знаете, шеф, я лучше пойду к дому Джонсона и сам взгляну на эти чудеса.

Хуббл взглянул на него и кивнул.

— Отлично, Кен, но я предлагаю другой вариант — подняться на водонапорную башню. Это — высшая точка в городе, оттуда мы сможем рассмотреть все окрестности. Господа, советую вам подождать нашего возвращения...

Они вдвоем вышли из лаборатории и направились в сторону огромной водонапорной башни, возвышающейся в центре города. Миновав Милл-стрит и железнодорожный вокзал, где царила суматоха, они подошли к решетчатым опорам башни. Воздух к тому времени стал по-зимнему студеным — красный шар Солнца почти не давал тепла. Когда Кеннистон взялся за железные поручни лестницы, они обожгли его ладони как лед. Он последовал вслед за Хубблом, сосредоточив все внимание на подошвах его башмаков — чтобы, не дай бог, не взглянуть вниз. Подъем был долгим и трудным. Чем выше они поднимались, тем пронзительней становился ветер. В воздухе была рассеяна мертвенная пыльная дымка — словно ветер дул из каменной могилы, наполненной прахом давно минувших веков.

Наконец им удалось подняться на платформу, узким кольцом опоясывающую огромный стальной бак. Вцепившись в поручни, Джон взглянул на город. На всех перекрестках толпились люди, автомобили намертво завязли в уличных пробках. И над всем царила непривычная хрустальная тишина.

Хуббл лишь мельком скользнул глазами по крышам нетронутых взрывом домов, по серебристому монументу бойцам Гражданской войны, по дымящимся трубам фабрик — и молча стал всматриваться в даль. Кеннистон последовал его примеру — и замер.

Он долго рассматривал открывшуюся перед ним панораму, прежде тем начал осознавать увиденное. Нет, это невозможно, невероятно... Должно быть, вид окрестностей исказила поднятая взрывом пыль... или рефракция... или это просто иллюзия, порожденная тусклым светом Солнца, — что угодно, только не правда!

Все пространство до самого горизонта неузнаваемо изменилось. Кукурузные поля, многочисленные фермы и даже река с впадающими в нее ручьями — все это исчезло без следа. Перед ними открылся совершенно иной, чужой пейзаж. Буро-желтая равнина, мрачная и пустынная, простиралась вдаль до гряды невысоких холмов, которых здесь раньше не было. Порывистый ветер мчался над бесплодным, безжизненным миром, перекатывая волны по высокой бурой траве и поднимая то там, то здесь облака пыли. Багровое Солнце вглядывалось в этот безжизненный пейзаж, словно оно было глазом циклопа, обрамленным ресницами косматых протуберанцев. Тусклые звезды мигали в сумрачном небе, и все вокруг — равнина, звезды и Солнце — выглядело мертвым и оцепеневшим.

Кеннистон судорожно сжал ребристые поручни, безуспешно пытаясь найти хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение происшедшей метаморфозе.

— Неужели бомба, взорвавшись над городом, могла перенести сюда эту равнину? — пробормотал он, сам не веря своим словам.

— Унесла реку — и взамен принесла неизвестно откуда эти холмы и бурую равнину? — угрюмо сказал Хуббл. — Побойтесь бога, Кен, разве взрыв в состоянии сделать такое?

— Но что тогда...

— Супербомба попала точно в цель, Кен. Она разорвалась над Миддлтауном, а затем... -Хуббл запнулся, но вскоре продолжил: — Никто не знает, на что способна эта штука. Логичных теорий и непроверенных гипотез на эту тему хватает, но нельзя забывать, что при взрыве супербомбы высвобождается самая страшная и концентрированная энергия, какую знало человечество!

Он вновь запнулся, словно не находил в себе мужества закончить мысль, и после некоторой паузы указал рукой на мглистый небосвод:

— Это наше Солнце, Кен, только старое, очень старое... И Землю там, за границами города, мы видим умирающей, разрушенной многовековой эрозией. А звезды... Вглядитесь внимательней в эти звезды, Кен, вы никогда не видели их такими! Созвездия неузнаваемо исказились — так, как это может произойти только в результате движения светил за миллионы лет!

— Миллионы лет? — выдохнул Кеннистон. — Вы полагаете, что бомба...

— Да, это совершила супербомба, — серьезно сказал Хуббл. — В результате взрыва высвободилось столь титаническое количество энергии, что она не стала размениваться на такие мелочи, как заурядное разрушение материальных объектов. Вместо того чтобы разрушать здания, она сокрушила ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ.

Джон сдавленным голосом попытался протестовать:

— Нет, Хуббл, это безумие! Время абсолютно...

— Вы знаете, Кен, что это не так, — прервал его Хуббл. — Из работ Эйнштейна следует, что нет такой отдельной категории, как время, — в реальности существует так называемый пространственно-временной континуум. И этот континуум подвержен искривлению под действием внешних сил. Достаточно мощный взрыв может перебросить любой материальный объект из одной его части в другую.

Он протянул слегка дрожащую руку в сторону омертвелого, чужого ландшафта, простирающегося за границами города до самого горизонта.

— Именно это и произошло при взрыве первой ядерной супербомбы, Кен. Она перенесла наш бедный Миддлтаун на миллионы лет в будущее, на древнюю умирающую Землю!

Глава 2. Невероятно!

Когда они вернулись в лабораторию, во дворе их поджидали все остальные сотрудники ядерного Центра. С дюжину мужчин возрастом начиная от юного Криски и кончая стариком Бейтцем в волнении прохаживались около входа, поеживаясь под прохладными лучами красного Солнца. Джонсон тоже был среди них — он нетерпеливо ждал ответа на свои вопросы. При виде шефа все бросились к нему с расспросами, но Хуббл только коротко сказал:

— Думаю, нам лучше поговорить у меня в кабинете.

Все молча последовали вверх по лестнице за ним, едва сдерживая нетерпение. Последним в здание вошел Кеннистон. Некоторое время он шагал за коллегами, а затем, выйдя в коридор, свернул к своему кабинету. Поймав удивленный взгляд шефа, сказал:

— Узнаю, как дела у Кэрол, и сразу же приду.

— Не рассказывайте ей ничего, Кен, — предупредил его Хуббл. — Еще не время...

— Понимаю... Я ничего ей не скажу.

Джон вошел в свою тесную комнатушку и плотно затворил за собой дверь. Не присаживаясь, он протянул руку к телефону, стоящему на столе, и тут же резко отдернул ее. На него нахлынула волна страха, подавляя силу воли. Некоторое время Джон, словно завороженный, смотрел на черный эбонитовый телефон. До чего же странно, подумал он, что в этом мире еще остался мой телефон, и толстый абонентный справочник рядом с ним — с загородными номерами, которые не существуют уже Бог знает сколько времени. С одной стороны, правда, всего час — но с другой...

Он присел в кожаное кресло, стоящее рядом со столом. Только подумать, сколько отчетов и статей он написал за последние годы, сидя в этом кресле! Увы, все они потеряли смысл... Хотя сейчас множество вещей потеряло смысл. Скажем, его с Кэрол планы свадебного путешествия. Слова «Флорида», «Калифорния» и «Нью-Йорк» звучали сейчас столь же бессмысленно, как «вчера» и «завтра». Все это ушло навсегда из его жизни... как, возможно, и сама Кэрол! Она же собиралась сегодня утром отправиться со своей тетей в деревню! Бог мой, если ее не было в городе, когда взорвалась супербомба, то она исчезла, исчезла навсегда!

Джон схватил дрожащей рукой трубку и набрал номер телефона своей невесты. Поначалу он услышал только длинные гудки, шорох и треск и — шум пульсирующей крови в ушах. Нет, подумал он горько, я не имею права желать, чтобы Кэрол оказалась здесь! Когда она узнает, что перенеслась вместе с городом на миллионы лет в будущее...

— Кен? — зазвучал в трубке взволнованный голос невесты. — Кен, это ты? Алло!

— Кэрол... — выдохнул он. Все вокруг поплыло куда-то вдаль, растворяясь в серой дымке, и рядом осталось только одно — милый, бесконечно родной голос Кэрол.

— Целый час не могу дозвониться до тебя, Кен! Может, хоть ты знаешь, что происходит? Весь город взбудоражен словно муравейник. Я, как и все, видела ужасную вспышку в небе — но за ней ничего не последовало, только небольшое сотрясение земли. С тобой-то все в порядке?

— Не беспокойся, милая, я прекрасно себя чувствую, — нарочито бодро произнес Джон, а сам тем временем думал — а ведь она не испугана, нет! Озабочена, расстроена, но не испугана. И, конечно, даже не задумывается о возможном конце света...

Он заставил себя твердо произнести:

— Кэрол, поверь, я понятия не имею, что сегодня стряслось.

— Жаль... Может, ты попытаешься что-нибудь разузнать? Ведь должен же кто-нибудь знать...

Кэрол и не подозревала, что ее жених был ядерным физиком. Кеннистон никому не рассказывал о своей истинной профессии, даже собственной невесте. Для всех знакомых он был всего-навсего инженером промышленной исследовательской лаборатории. Кэрол никогда не расспрашивала его о работе, и он был благодарен ей за это — по крайней мере, не было нужды постоянно лгать. Теперь это особенно удобно — Кэрол даже не могла предположить, что ее жених может располагать какой-нибудь особой информацией... Пусть же она побудет еще некоторое время в блаженном неведении, подумал Джон

— Я сделаю все, что могу, — сказал он. — Но пока я попрошу вас с тетей не выходить на улицу. Кто знает, на что способны насмерть перепуганные обыватели? Я приду так скоро, как только смогу. Договорились?

Он повесил трубку и обвел мутным взором свой кабинет. Полки с книгами и реферативными журналами, папки с рукописями, раскрытый посредине еженедельник, испещренный планами, которым уже не суждено сбыться... А там, за стенами — сумрачный небосвод с тусклыми дрожащими созвездиями, и косматый шар светила, которое миллионы лет назад было золотистым, животворным Солнцем... Ему захотелось немедленно убежать из своего кабинета — знать бы только, куда...

Помедлив, Джон направился в кабинет шефа.

Здесь уже сидели все двенадцать штатных сотрудников лаборатории плюс Джонсон, который уселся в самый темный угол, словно не желая никому попадаться на глаза. Понятное дело, подумал Кеннистон, ведь инженер-электрик был единственным, кто видел, что творится за границами города. Лицо Джонсона было потерянным и мрачным — видимо, он еще пытался осмыслить увиденное за порогом своего дома.

Джон перевел взгляд на своих коллег. Они давно знали друг друга и все же сейчас показались ему чужими и одинокими, погруженными в собственные переживания.

Молчание прервал старый Бейтц. Он резко, почти агрессивно обратился к Хубблу, который, видимо, только что закончил рассказ о путешествии к водонапорной башне.

— Даже если это правда, шеф, вы не можете по новому расположению звезд точно рассчитать, сколько времени прошло с момента взрыва бомбы!

Хуббл успокаивающе сказал:

— Я не астроном, но каждый желающий может без труда повторить мои вычисления, используя для этого таблицы скоростей относительного перемещения звезд. Конечно, мои цифры приблизительны, но, думаю, порядок я оценил верно.

— Послушайте, но если пространственно-временной континуум действительно был искривлен под действием взрыва, и мы вместе с городом перенеслись на миллионы лет в будущее... — лицо Бейтца исказилось от ужаса.

Хуббл пожал плечами.

— Вы все равно не поверите мне, пока не убедитесь во всем собственными глазами. Примите тогда мое заявление просто как рабочую гипотезу.

Морроу откашлялся и спросил:

— Шеф, вы собираетесь об этом рассказать горожанам?

— Они уже знают часть правды, — ответил Хуббл. — Все видят: на улицах сильно похолодало и Солнце стало иным. Я уже не говорю о звездах, светящихся на небосводе даже в дневное время... Люди волей-неволей должны все это осмыслить и прийти к кое-каким выводам. Только нельзя допускать паники! Мэр Гаррис и шеф полиции Кимер направляются сейчас сюда. Наш долг в этот трудный момент сотрудничать с городскими властями.

— Они уже знают всю правду? — спросил Кеннистон.

— Нет, — сказал Хуббл.

Джонсон неожиданно вскочил со стула и, подойдя к Хубблу, почти истерично выкрикнул:

— А я плевать хочу на ваши мудреные рассуждения о пространстве и времени! Мне нужно знать одно — мой мальчик в безопасности?

Хуббл удивленно взглянул на инженера.

— Ваш мальчик?

— Он отправился сегодня утром на ферму к нашим соседям Мартинсонам, чтобы попросить у них на время культиватор, — пояснил Джонсон. — Это всего в двух милях на север от города... Что с ним произошло — он в безопасности?

Хуббл сказал мягко:

— Я думаю, вы не должны беспокоиться о нем, Джонсон.

Инженер кивнул, но взгляд его оставался встревоженным.

— Благодарю вас, мистер Хуббл, — сказал он угрюмо. — Я лучше пойду домой, попытаюсь успокоить жену — она, бедняжка, совсем потеряла голову от страха за сына.

Через несколько минут после ухода инженера Кеннистон услышал вой полицейской сирены. Она звучала все ближе и ближе и вскоре затихла под окнами лаборатории.

— Должно быть, мэр, — сказал Хуббл.

Уж больно это тонкая и ненадежная соломинка, чтобы за нее хвататься в бурном потоке событий, подумал с насмешкой Кеннистон. Нет, он не мог сказать о мэре ничего особенно плохого. Гаррис был не более чванлив, глуп и продажен, чем любой другой мэр любого другого маленького городишки навроде Миддлтауна. Он любил пышные банкеты и обожал произносить пустословные длинные речи. Больше всего на свете сю беспокоило, идеально ли завязан узел на его галстуке. Гаррис был хорошим мужем и примерным отцом семейства, но совершенно не годился для того, чтобы твердой рукой обеспечивать нормальную и безопасную жизнь города сейчас, когда наступил почти конец света.

Вскоре Гаррис важной поступью вошел в кабинет. Это был пухлый розовощекий человек с заносчивым и одновременно на редкость самодовольным лицом. Правда, сегодня на его челе лежала легкая тень озабоченности.

Кимер, шеф полиции Миддлтауна, был человеком совсем иного склада. Высокий, несколько угловатый мужчина с суровыми чертами обветренного лица. Его глаза светились мудростью много повидавшего человека. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — Кимер куда более встревожен, чем мэр.

Гаррис с улыбкой подошел к Хубблу. Было очевидно, что он испытывает большое почтение к сотрудникам лаборатории и особенно к их руководителю. На его лице была написана нескрываемая гордость от того, что он, мэр заштатного городка, поднялся сейчас на одну ступень с ведущими учеными-ядерщиками страны.

— Есть ли какие-нибудь новости, доктор Хуббл? — спросил он. — Нам, увы, не удалось ни с кем связаться, а между тем среди народа бурлят дикие слухи. Поначалу я опасался, что взрыв произошел в вашей лаборатории, но...

Кимер прервал мэра:

— Поговаривают, господа, что над Миддлтауном взорвалась ядерная бомба. Пока это только слухи, но... но если они начнут распространяться и крепнуть, то паники не избежать. Я послал своих офицеров на улицы, чтобы они как-то успокоили людей, но сам я хотел бы знать истинное положение вещей.

— Ядерная бомба? — возмущенно воскликнул Гаррис. — Это абсурд, Кимер, я утверждаю — это абсурд! Вы же видите — мы все остались живы и городу не нанесено ни малейшего ущерба. Доктор Хуббл, подтвердите, что никакая бомба...

Хуббл резко сказал:

— Послушайте, мы имеем дело не с обыкновенной бомбой. Должен вас огорчить — слухи недалеки от истины... — Он замолчал и после паузы медленно произнес, тщательно взвешивая слова:

— Господа, ядерная супербомба впервые в истории взорвалась сегодня утром над Миддлтауном. Город остался цел, но то, что произошло, — это прямое следствие взрыва.

— Я не понимаю, — растерянно пробормотал мэр. — Какие последствия? Где?

Хуббл рассказал все, что знал. Руководители города слушали, и на их лицах все явственнее проявлялось недоверие.

— Это безумие, — угрюмо сказал Гаррис. — Наш Миддлтаун перенесен в будущее? Звучит совершенно невероятно... Что вы намереваетесь предпринять, доктор Хуббл?

Тихим, суровым голосом тот рассказал о чужом ландшафте, появившемся за окраинами города, о постоянно усиливающемся холоде, о старом багровом Солнце, о замолкших навсегда радио и телеграфе. Он коротко коснулся научной стороны дела, но гости его попросту не поняли. Они приняли его рассуждения на веру — веру, которую люди двадцатого столетия вынуждены были выработать в себе, так же как в древности их предки породили веру в бога: то и другое помогало человечеству достаточно комфортно жить в мире, природу которого они были неспособны понять.

Мэр Гаррис медленно опустился в кресло, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники. Его лицо посерело, щеки обвисли.

— Так что же мы должны делать? — потерянно спросил он.

— Прежде всего нам надо предотвратить возможную панику, — ответил Хуббл. — Жители Миддлтауна должны узнать правду — но постепенно. Нужно любыми способами помешать им покидать границы города — иначе люди совсем потеряют голову. Я полагаю, лучше всего объявить, что окрестности Миддлтауна заражены радиоактивными осадками — и под этим предлогом закрыть город силами полиции.

Кимер немедленно отреагировал:

— Что ж, я могу с помощью моих людей перекрыть все дороги, ведущие за город.

— А я немедленно соберу наш отряд Национальной гвардии у Арсенала, — нетвердым голосом произнес Гаррис. Глаза его оставались по-прежнему мутными и растерянными.

— Отлично, — сказал Хуббл, с легким презрением поглядев на мэра. — А как обстоят дела с городскими коммуникациями?

— Все, кажется, работает... По крайней мере в город пока подаются и электроэнергия, и газ, и вода.

Очень может быть, подумал Кеннистон. Миддлтаун был достаточно автономен — он имел свою теплоэлектростанцию, работающую на угле, большие запасы сжиженного газа и водонапорную башню, питающуюся от артезианской скважины.

— И тем не менее нужно немедленно ввести жесткое нормирование пищи и горючего, — предложил Хуббл. — Ситуация требует чрезвычайных мер.

Гаррис, казалось, стал постепенно приходить в себя.

— Вы правы, муниципалитет немедленно займется этим. — Помедлив, он робко спросил:

— Но все же... быть может, у нас найдутся какие-нибудь пути установить связь с внешним миром?

Хуббл горько усмехнулся.

— Внешний мир — таким, каким мы его знали, канул в далекое прошлое. Вы должны это твердо уяснить, Гаррис.

— Да, конечно... я постараюсь... Кимер, нам пора идти — у нас масса неотложных дел!

Когда автомобиль мэра отъехал от стен лаборатории под пронзительный гудок полицейской сирены, Хуббл устало взглянул на притихших коллег.

— Конечно, они оба не выдержат и проболтаются — по крайней мере, за Гарриса я ручаюсь. Но новости при этом расползутся по городу не очень быстро, а это для нас весьма важно. У нас есть шанс первыми попробовать разобраться в создавшейся ситуации.

Криски нервно рассмеялся:

— Простите, господа, но я не могу удержаться... ха-ха... Целый город в одно мгновение перелетел к черту на кулички, считай, на самый край света, и никто, кроме нас, даже не заметил этого! Все пятьдесят тысяч горожан и не подозревают, что их... ха-ха... дорогая кузина Агнесс из Индианаполиса умерла и превратилась в прах миллионы лет назад! До чего славная шутка... ха-ха...

— Прекратите истерику, Криски, — сурово прервал его Хуббл. — Да, никто еще ничего толком не знает — и не должен пока знать. Сначала мы должны провести разведку — кто знает, какие сюрпризы готовит нам старая, умирающая Земля? Только потом мы сможем разработать какой-то план действии...

Он посмотрел на Джона.

— Кен, вы можете сходить в гараж к Буду Мартину и попросить у него на время джип? Очень хорошо. Заодно возьмите, пожалуйста, канистры с бензином и что-нибудь из теплой одежды. Если не возражаете, мы с вами совершим загородную прогулку. И вот еще что... Захватите-ка с собой на всякий случай пару ружей.

Глава 3. Умирающая планета

Кеннистон быстро шагал по Милл-стрит, направляясь к гаражу Буда Мартина, где он оставил на мелкий ремонт свой «бьюик»-недавно, всего миллион лет назад. Он знал, что Буд держит джип, чтобы при необходимости выезжать на помощь клиентам, застрявшим где-либо на загородных дорогах. Сейчас в этом уже не было никакого смысла — нет на Земле больше никаких дорог!.. На обратном пути Джон намеревался заскочить домой и одеться потеплее — воздух становился все холоднее, так что ночью вполне мог ударить мороз.

Ему казалось, будто он находится в сетях какого-то кошмарного сна. Солнце бросало кровавый отбеск на кирпичные стены домов, но это была единственная заметная глазу перемена. Все остальное в Миддлтауне оставалось таким же, как в старые добрые времена, — и это было особенно шокирующим. Кеннистон всегда полагал, что с приходом давно ожидаемого конца света все чудесным, сверхъестественным образом преобразится, словно рядом откроются врата дантова ада, — однако вокруг все оставалось по-прежнему, не считая, конечно, чужого неба.

На Милл-стрит было полно народу. Эта улочка, на которой располагались несколько закопченных угольным дымом фабрик, была, как всегда, запружена потоками автобусов и автомобилей. Движение транспорта было, пожалуй, менее организованно, чем обычно.

На тротуарах то там, то здесь стояли группы возбужденно разговаривающих людей. Кеннистон знал многих из них и в другое время был бы не прочь перемолвиться с ними словечком, но сегодня он, опустив глаза, быстро прошел мимо, надеясь, что его не заметят. Он чувствовал себя не в своей тарелке при мысли, что он-то знает правду, а его друзья — нет. Джона так и подмывало подойти к кому-нибудь из знакомых и поделиться своим секретом...

В одной из групп он заметил краснощекого толстяка Майка Виттера. Он работал стрелочником на городском железнодорожном узле. Майка нередко можно было видеть курящим на скамейке около его маленькой будки. У ног Виттера всегда сидел преданный той-терьер. Собачонка и сейчас была с ним. Изогнувшись дугой, она прильнула к ноге хозяина и, дрожа от страха, слезящимися глазами глядела по сторонам. Похоже, подумал Джон, она почувствовала неладное — зато старый Майк спокоен и благодушен как всегда.

— Что-то холодновато для июня! — приветствовал он Кеннистона. — Придется вечером разжечь дома камин. Никогда не видел такой чудной бури, как сегодня! Что скажете на это, Джон?

Кеннистон в ответ буркнул что-то неопределенное, но через несколько шагов ему дорогу преградили несколько знакомых рабочих с фабрики.

— Мистер Кеннистон, — с замешательством спросил один из них по имени Джо Ланч, — мы хотим спросить — быть может, война началась? Ваши парни из лаборатории знают что-нибудь?

Джон хотел было ответить, но Ланча перебил стоявший рядом с ним невысокий крепыш:

— Конечно, это война, Джо, тут и толковать не о чем. Разве газеты не твердили целый год, что вот-вот на наши головы обрушатся ядерные бомбы и небо заполыхает адским огнем? Ты что, не видел вспышку?

— Черт побери, но огонь сверкал только несколько секунд, и этим дело и кончилось! При чем здесь война?

— Скажешь еще! Я чуть не ослеп, а он говорит, что война здесь ни при чем. Я ведь прав, мистер?

Кеннистон уклончиво ответил:

— Извините, ребята, но я знаю не больше вашего. Слышал только, что вот-вот городские власти должны сделать важное сообщение по местному радио. Так что есть смысл всем вам разойтись по домам, не то пропустите выступление нашего мэра...

Он решительно зашагал вперед, твердо решив ни с кем больше не заговаривать. Позади раздался удивленный возглас Джо Ланча:

— Если это война, ребята, то кто наш враг? С русскими мы вроде подружились. Может, это...

На мосту стояли многочисленные зеваки и, перегнувшись через перила, глазели на реку. Воды, как и следовало ожидать, не было, если не считать грязных луж, в которых плескалась обреченная на гибель рыба.

Перейдя на другой берег, Кеннистон свернул на узкую улочку, идущую вдоль набережной. Ему встретилась ярко освещенная пивная, в которой было куда больше народу, чем обычно в дневное время. Проходя мимо, Джон услышал из распахнутых окон резкие крикливые голоса, то и дело схлестывающиеся в нецензурной перебранке — но и в них не звучало даже тени тревоги.

По дороге к гаражу он услышал отрывок разговора двух женщин, сидевших на скамейке в сквере:

— Только подумай, милая, сегодня я впервые пропустила свою любимую радиопередачу! Что-то случилось с моим приемником — он не ловит вообще ничего, кроме местной станции...

Кеннистон вздохнул с облегчением, когда наконец добрался до гаража Буда Мартина. Хозяин — высокий молодой человек с лицом, перепачканным смазочным маслом, копался в карбюраторе видавшего виды «роллс-ройса». Вокруг столпились его юные помощники, не без юмора комментируя работу шефа.

Увидев гостя, Буд Мартин запротестовал:

— Мистер Кеннистон, вы пришли слишком рано за своим «бьюиком». Я же сказал — машина будет готова не раньше пяти часов вечера!

— Буд, у меня другие намерения. Я хотел бы взять напрокат ваш джип, — успокоил его Джон. — У нас в лаборатории появились кое-какие проблемы...

— На здоровье! — пожал плечами Мартин. — Сегодня я все равно не намерен выезжать за город. Вызовов почему-то нет, да и здесь, в гараже, дел по горло...

Его явно не интересовало, почему Кеннистону понадобился именно джип. Машина была на ходу, в этом он мог поклясться.

В гараж заглянул мужчина в фартуке, перепачканном мукой.

— Эй, Буд, слыхал новости? Фабрики остановили работу — все до одной!

— Чепуха, — пренебрежительно ответил Мартин. — Я слышу новости все утро. Парни приходят и рассказывают всякие небылицы. Я слишком занят, чтобы выслушивать дурацкие сплетни.

«Вот почему Миддлтаун относительно спокоен, — подумал Джон. — Люди слишком заняты своими повседневными делами, чтобы предаваться страхам. Это, конечно, неплохо, но...»

— Буд, боюсь, что эти невероятные истории — чистая правда, — решительно сказал он.

Мартин недовольно покосился на него.

— О Боже, и вы туда же, мистер Кеннистон... Если во всем этом есть хоть капля истины, то моему бизнесу пришел конец. Гараж и так не оправдывает затрат!

«Нет ни малейшего смысла объяснять ему, что фабрики остановлены ради экономии драгоценного топлива», — подумал Джон. Он молча наполнил бензином запасные канистры, поставил их в багажник джипа и, выехав из гаража, направился в северную часть города.

На Майн-стрит ему встретились люди в демисезонных пальто. Они собирались группами в ожидании автобусов, озабоченно поглядывая на сумрачное небо и багряное солнце. Но жизнь шла своим чередом: лавки были открыты, хозяйки спешили домой с полными сумками, ребятня носилась на велосипедах. «Не слишком-то многое изменилось», — с удивлением подумал Джон.

Он свернул на Валтерс-авеню, где в одном из коттеджей снимал квартиру. Мимо проплывали ряды стройных кленов, до неузнаваемости перекрашенных солнечными лучами в пурпурный цвет. К счастью, хозяйка дома отсутствовала — ему не хотелось попасть под град ее вопросов.

Кеннистон погрузил в машину весь свой арсенал — винтовку и охотничий дробовик, а также коробку с патронами. Заодно захватил макинтош и кожаное пальто для Хуббла, а также две пары перчаток. Перед тем как отправиться в путь, он быстрым шагом направился к дому Кэрол Лейн, отстоящему от его коттеджа всего на полквартала.

Миссис Адамс, тетя Кэрол, встретила его на пороге веранды. Она выглядела встревоженной и весьма решительно настроенной.

— Джон, я так рада, что вы наконец пришли! — воскликнула она. — Быть может, хотя бы вы объясните, что происходит в Миддлтауне? Нужно мне накрывать цветы в палисаднике или нет? Этот холод весьма подозрителен — на дворе-то стоит июнь! Петунии и розы так чувствительны к морозу...

— Советую укутать их как следует, — сказал Кеннистон, с жалостью глядя на пожилую леди. — Прогноз обещает еще большее похолодание...

Миссис Адаме огорченно всплеснула руками.

— Ну что за погода для начала лета! Я не помню ничего подобного... — и она поспешила в свой маленький сад, чтобы укрыть цветы, которым оставалось жить считанные часы. «Не будет скоро роз на Земле, — с грустью подумал Кеннистон. — Ни роз, ни других цветов...»

— Кен, привет! — услышал он позади звонкий голос Кэрол. — Что творится в городе?

Прежде чем обернуться, Джон решил, что не будет морочить невесте голову. Кэрол ничего не смыслила в науке, и такие вещи, как искривление пространственно-временного континуума, звучали бы для нее китайской грамотой. Зато она отлично знала своего жениха и не дала бы ему ни малейшего шанса увильнуть от прямого ответа.

— Кен, скажи, все эти разговоры насчет ядерной бомбы — это правда?

Кэрол была темноволосой, изящной девушкой с чудесными, вишневого цвета глазами. Таких стройных ножек, по мнению Джона, не было ни у одной женщины в городе — не говоря уже о прекрасном овале свежего лица с красиво очерченным ртом и твердым, решительным подбородком. Она обожала Теннисона, детей, маленьких собачек и была рождена домашней хозяйкой.

Кеннистон с тяжелым сердцем посмотрел на невесту, стоявшую среди умирающего сада.

— Да, — сдавленным голосом произнес он. — Это правда, милая — ну, насчет ядерной бомбы... — Он с отчаянием увидел, как лицо Кэрол потемнело от тревоги, и поспешно добавил: — Не беспокойся, никаких жертв нет! Не выпало даже радиоактивных осадков — так же, как и отсутствуют все другие последствия взрыва, которых все так опасались.

— Кен, я по твоему лицу вижу, что дела обстоят неважно!

— Да... есть определенные сомнения, — обескураженно сказал Джон и, шагнув к невесте, ласково погладил ее руку. — Мы с Хубблом решили провести кое-какие исследования. Прости, милая, но у меня нет времени, чтобы тебе все подробно объяснить...

— Кен, — твердо сказала Кэрол, заглядывая в его глаза, — я чувствую, ты скрываешь от меня что-то ужасное. Это верно?

Джон понимал, что рано или поздно Кэрол должна будет узнать правду об его истинной профессии, но все время оттягивал разговор на эту тему. Сейчас это было бы особенно опасно. Какими глазами посмотрит невеста, узнав, что он — физик-ядерщик? Кеннистон не был уверен, что после этого между ними все останется по-прежнему. И потому в очередной раз решил еще немного потянуть время.

Он широко улыбнулся.

— Кэрол, я расскажу тебе обо всем, когда вернусь из этой небольшой экспедиции. Обещай, что ты останешься дома — иначе я буду тревожиться...

— Хорошо, — медленно сказала невеста, не сводя с него пытливых глаз. И тут же порывисто добавила:

— Кен...

— Что, милая?

— Нет, ничего... Будь осторожен.

Кеннистон чмокнул ее в щеку и, не оборачиваясь, побежал к джипу. Слава богу, что Кэрол не из слабонервных, подумал он.

Джон включил зажигание и направил машину к лаборатории. «Что произойдет вскоре с нами?-думал он. — Переживем ли мы следующий день? А если и переживем — то какой будет наша жизнь?» Странно вспомнить, что еще вчера он строил радужные планы... Его так радовало, что с одиночеством скоро будет покончено и ему больше не придется неприкаянно носиться с места на место. Впервые после смерти родителей он мог вновь обрести свой дом и зажить счастливой семейной жизнью. А теперь...

Хуббл нетерпеливо ждал его у ворот лаборатории. В руках он держал счетчик Гейгера и саквояж с некоторыми другими приборами. Молча поставив все это на заднее сиденье джипа, он надел привезенное Кеннистоном кожаное пальто и уселся рядом с ним.

— Давайте-ка, Кен, поедем в южном направлении — туда, где мы видели холмы. Поднявшись на них, мы сможем как следует осмотреть окрестности.

Вскоре они миновали заграждения, охраняемые нарядами полиции, и выехали на окраину города. Здесь им пришлось задержаться, прежде чем удалось по телефону добиться от мэра разрешения «на проведение инспекционной поездки в зараженные районы».

Наконец, джип выехал из Миддлтауна и свернул на грунтовую дорогу между полями небольших ферм. Менее чем через милю поля и дорога внезапно кончились.

За резко очерченной границей начиналась бурая равнина, уходящая вдаль до самого горизонта. Монотонный пейзаж не оживляло ни единое деревце, ни единое пятно зелени. Только низкий кустарник, и пыль, и ветер... Впереди поднималась гряда невысоких голых холмов, а над ними нависал темный купол неба с тусклыми звездами и багряным Солнцем. Мертвую тишину нарушал лишь заунывный свист ледяного ветра да шум мотора.

Джип ехал по умирающей Земле.


«Техника-молодежи» 1992 г. №3, с.21-25




Глава 4. Мертвый город

Кеннистон сосредоточил внимание на управлении джипом, сжав дергающийся руль по боли в пальцах. Он смотрел на бегущую перед колесами землю, обращая внимание на каждый камень, каждую рытвину, снижая скорость перед очередным руслом высохшего ручья. Ему было приятно на время отдаться чисто механической работе — джип флегматично гудел, несясь по древней Земле... остывающей, словно покойник. Он нервно рассмеялся от этой неожиданной мысли.

Хуббл сжал ему плечо с такой силой, что Кеннистон почувствовал боль даже через плотное пальто.

— Сейчас не время веселиться, Кен.

Джон обернулся и увидел серое лицо шефа — в его глазах светилась мольба.

— Прошу прощения, — пробормотал Кеннистон. — Нервы что-то разгулялись.

Хуббл кивнул.

— Понимаю... Я и сам с трудом держу себя в руках.

Они направились через пустынную равнину в сторону холмов, поднимающихся из бурой травы словно кости вымерших динозавров. Вскоре джип выехал на пологий склон, и мотор взревел от напряжения. Ничего, кроме этoro привычного шума, не нарушало тишины мертвого пейзажа, залитого сумрачным красным светом.

Джону хотелось, чтобы шеф сказал еще что-нибудь, но тот угрюмо молчал.

Внезапно они услышали пронзительный визг и насторожились. Руками, скользкими от холодного пота, Кеннистон резко развернул джип и увидел мохнатое животное размером с пони, несущееся вдоль гребня холмов длинными неуклюжими прыжками.

Джон затормозил. Машина, подрагивая, замерла на месте. Хуббл хрипло сказал:

— Выходит, на Земле еще осталась жизнь... Взгляните-ка сюда, Кен, — и он показал на углубление в пыльной почве, окруженное кольцом влажной грязи. — Это животное рыло яму — вероятно, в поисках воды. Почва в этих местах сухая, так что животное должно было изрядно потрудиться, чтобы утолить жажду.

Они вышли из джипа и тщательно осмотрели яму и растущий неподалеку кустарник. На некоторых ветвях были заметны следы зубов.

— Эти следы мог оставить только грызун, — сказал Хуббл. — Значительно больших размеров, чем его сородичи из двадцатого века, но тем не менее... Ладно, Кен, поедем дальше.

Джип, пыхтя, медленно стал подниматься к гребню холмов. По дороге им встретились еще две ямы, вырытые животными, но они были старыми и осыпавшимися. «Неужто на Земле остались только эти жалкие твари?» — с тоской подумал Кеннистон, взглянув на пурпурный глаз Солнца

Вскоре они въехали на вершину одного из холмов и остановили машину. Перед ними открылась панорама унылой равнины, залитой багряными лучами холодного Солнца.

Хуббл обвел взглядом мертвенный пейзаж и внезапно воскликнул:

— Кен, посмотрите на юг! Вы видите ЭТО?

Джон проследил за направлением его дрожащей руки. В первое мгновение он ничего не понял, а затем на него нахлынула волна дикой радости. Слава богу, они не одиноки на остывающей Земле!

Посреди бесплодной равнины стоял город. Город белых многоэтажных зданий, полностью закрытый прозрачным куполом.

Некоторое время они, не скрывая радости, разглядывали поразительное сооружение. Правда, там, под куполом, они не заметили ни огонька, ни даже признака жизни — того, что город существовал, им было вполне достаточно. Однако вскоре Хуббл пришел в себя и со своим обычным скептицизмом заметил:

— Все прекрасно, Кен, но я не вижу ни единой дороги.

— Возможно, люди больше не нуждаются в дорогах! — с жаром возразил ему Кеннистон. — Наверняка горожане пользуются для передвижения только летательными аппаратами!

Инстинктивно мужчины подняли головы, но в блеклом небе не было ничего, кроме тусклых звезд и Солнца, обрамленного огненной гривой.

— Возможно, вы правы, Кен, но обратите внимание — в зданиях не светится ни единого окна, — продолжил Хуббл.

— Сейчас день, — возразил Джон. — Горожанам должно хватать солнечного света — за долгие годы угасания светила люди должны были привыкнуть к его сумрачному свету.

Понимая, что доводы неубедительны, Кеннистон занервничал. Включив зажигание, он с силой дернул за рычаг переключения скоростей и погнал машину вниз по склону, не обращая внимания на то, что она порой начинала угрожающе раскачиваться.

— Эй, Кен, полегче! — крикнул Хуббл. — Если в городе и на самом деле остались люди, то они никуда от нас не денутся. Если же их нет... — его голос дрогнул. После паузы он закончил: — Тогда торопиться тем более бессмысленно.

Слова, только слова... Кеннистону казалось, что у него не хватит терпения. Джип, словно назло, еле полз по склону. Камни, ямы и небольшие расщелины то и дело попадались ему на пути, заставляя Джона снижать и без того невысокую скорость. Город никак не желал приближаться. Прошло немало времени, прежде чем джип оказался рядом с куполом. Тот уходил круто в небо, словно стеклянная гора из сказочных историй, искрясь отраженным светом.

После немилосердной тряски по ухабам джип внезапно выехал на широкую дорогу. Она вела к открытому всем ветрам арочному порталу в основании стеклянной стены.

— Странно, — с недоумением сказал Хуббл. — Купол был возведен над городом наверняка для сохранения тепла — почему же тогда вход открыт?

Кеннистон промолчал. Его оптимизм заметно поубавился.

Они медленно въехали через портал и оказались внутри прозрачного купола. Город навис над ними кварталами исполинских небоскребов, поражающих воображение своими размерами и причудливыми очертаниями. Здесь, под куполом, казалось теплее, чем на равнине — быть может, из-за отсутствия пронзительного ледяного ветра.

Джип вырулил на прямую как стрела улицу и робко направился к центру города. Вокруг висела хрустальная тишина, так что Джон с Хубблом слышали удары собственных сердец. Гул мотора, отражаясь и переотражаясь от стен небоскребов, звучал богохульственно громко.

Пыль толстым слоем лежала вдоль тротуаров, заметно утолщаясь на перекрестках улиц, где чувствовалось легкое дуновение ветра. Немало ее было и в подъездах, и даже на оконных рамах. Несмотря на массивность, небоскребы были по-своему красивы благодаря простоте и изяществу обводов. В качестве строительного материала был использован пластик, разнообразный по цвету и текстуре, а также сталь и натуральный камень. Вокруг царила непривычная грация и симметрия, придававшая городу черты внутренней силы и благородства.

Миллионы окон следили с высоты своими пыльными бельмами за джипом и двумя людьми. Стекла многих из них были разбиты, рамы распахнуты... Прохладный ветер дул из открытого портала и по-разбойничьи врывался в дверные проемы, крался вдоль тротуаров, хозяйничал в многочисленных скверах и садах с давно зачахнувшими деревьями. Ветер, один только ветер...

Джон, съежившись, продолжал вести машину. Его ужасала мысль о том, что город под куполом был лишь безжизненной оболочкой, словно скорлупа разбитого яйца. Он внезапно закричал в порыве ярости и с силой нажал на клаксон, пытаясь хоть таким образом нарушить гнетущую тишину улиц. Где-то же должны скрываться люди, некогда построившие город? Хоть один человек да отзовется на протяжный гудок автомобильной сирены!

Но никто не отозвался, никто не вышел навстречу...

Кеннистон еще больше сбавил скорость. Поняв безнадежность своих попыток разбудить давно опустевший город, он перестал нажимать на клаксон. Так же, как и Хуббл, он перестал оглядываться по сторонам, а просто вел джип, пока не выехал на огромную площадь. Здесь он выключил мотор. Тишина обрушилась на обоих ученых подобно снежному обвалу.

Некоторое время Джон сидел, опустив голову, пока не услышал тихий голос Хуббла:

— Они все давно умерли... или покинули город.

Кеннистон мрачно посмотрел на шефа.

— Да, вы правы... Но это означает одно — Земля больше не в состоянии поддерживать существование человеческой цивилизации! Даже в этом городе, закрытом куполом, люди не смогли выжить...

— Не понимаю, почему это произошло, — задумчиво сказал Хуббл. Он указал рукой вперед, где среди небоскребов были видны ряды огромных приземистых резервуаров. — Я полагаю, там находились гидропонные плантации, Кен. Они должны были давать достаточно много пищи даже для такого крупного города, как этот.

— Согласен — но только в том случае, если у горожан были в распоряжении большие запасы воды. Возможно, именно из-за ее отсутствия люди вынуждены были покинуть свои дома.

Хуббл в сомнении покачал головой.

— Могли же ее найти те крысоподобные существа, которых мы встретили по дороге сюда! Люди тем более сделали бы это... Впрочем, пойдемте посмотрим...

Они вышли из джипа и направились к ближайшему, полузасыпанному пылью резервуару. Поднявшись наверх по металлической лестнице, они еще раз осмотрелись. Здания, окружающие площадь, были погружены во мглу. Лишь верхние этажи озарял призрачный свет Солнца.

— Кен, здесь еще осталось немного воды! — услышал Джон голос Хуббла. Тот стоял на коленях, приоткрыв один из массивных люков, и вглядывался в чрево резервуара. — Так что я прав — люди покинули город по иной причине...

— Что же еще могло произойти? — угрюмо спросил Кеннистон.

Хуббл встал, отряхивая колени.

— Я думаю... — начал было он, но, взглянув на темнеющее небо, решительно произнес:

— Сейчас не время рассуждать об этом, Кен. Нам пора возвращаться, пока не настала ночь и не пришел настоящий холод!

Только сейчас Джон заметил, что Солнце заметно склонилось к западу. Тени от небоскребов черными стрелами вытянулись вдоль широких улиц. Мысль о том, что им придется провести ночь в чужом, опустевшем городе, заставила его вздрогнуть.

Переглянувшись, они быстро спустились вниз и пошли к джипу. И вновь грохот мотора осквернил хрустальную тишину, царившую под сиявшим в предзакатных лучах куполом. Джип медленно направился в сторону портала.

— Только подумать, что никто в Миддлтауне еще не знает правды, — пробормотал Хуббл, провожая взглядом кварталы темных зданий

— Люди могут сойти с ума, если мы скажем: вы остались одни на Земле! — с тревогой сказал Кеннистон. — Что-то нужно придумать, надо дать им какую-то надежду...

Выехав на равнину, они увидели кровавый шар Солнца, нависший над горизонтом. Звезды стали ярче — незнакомые звезды... Холод крепчал с каждой минутой, темнота зловеще сгущалась.

Джон погнал джип в сторону волнистой гряды холмов, не обращая внимания на то, что порой машина начинала угрожающе раскачиваться, а мотор захлебывался от перегрузки. Обратный путь показался обоим ученым бесконечно долгим, но наконец машина въехала на вершину одного из холмов. Отсюда открывалась удивительная панорама залитого огнями Миддлтауна, совершенно неуместная для умирающей Земли. В ледяной ночи сверкали фонари на улицах, окна домов, неоновые вывески магазинов, баров и пивных...

— Кен, это поразительно, невероятно, фантастично! — прошептал Хуббл, с благоговением глядя на праздничный фейреверк огней среди кладбищенской пустоты бескрайней равнины.

— Может, и так, только я забыл залить антифриз в радиатор, — ворчливо ответил Кеннистон

Становилось все холоднее. Ветер стал острым, как лезвие бритвы, и оба ученых, несмотря на теплую одежду, не смогли сдержать охватившую их дрожь

— Пожалуй, сегодня ночью будет даже холоднее, чем я предполагал, — пробормотал Хуббл, поднимая воротник пальто.

— Пока Миддлтауну ничего не грозит — но что произойдет, когда в городе кончатся запасы пищи и горючего? — с сомнением произнес Джон. — Есть ли смысл бороться за дальнейшее существование, зная, что людям все равно не выжить?

— Если так мрачно смотреть на вещи, то, конечно, не стоит, — с иронией сказал Хуббл. — Давайте-ка выйдем из машины и уляжемся на землю — быстрая и относительно комфортабельная смерть нам обеспечена. Не хотите? Я тоже...

Джон промолчал.

— Наше положение, возможно, далеко не безнадежно, — мягко произнес Хуббл. — На Земле должны быть и другие города под куполом — кто знает, быть может, они еще обитаемы. А где люди — там и помощь. О другом надо думать — как все объяснить горожанам... Давайте-ка, Кен, поедем к зданию мэрии.

Джип вскоре подъехал, к Миддлтауну со стороны Джефферсон-стрит. Здесь их встретили наспех сооруженная баррикада и отряд солдат в мундирах Национальной гвардии. Они с восторгом приветствовали джип, вынырнувший из тьмы, и, окружив машину, забросали ученых вопросами. Пар от дыхания гвардейцев серой дымкой расплывался по морозному воздуху

Хуббл решительно отказался что-либо рассказывать о результатах поездки.

— Вы скоро услышите официальное сообщение от руководства города, — ответил он возбужденным людям.

Толпа все же не желала расходиться, так что прокладывать дорогу для джипа пришлось небольшого роста капитану с массивным лицом бульдога. Когда машина наконец выехала на пустынную часть улицы, капитан сам не удержался от мучившего его вопроса:

— Господа, по городу ходят нелепые слухи, что, мол, Земля умерла. Что за история о прыжке через миллионы лет?

Хуббл вновь уклонился от ответа.

— Пока ни в чем нет полной ясности, капитан. Нужно время, чтобы толком разобраться в происшедшем.

Офицер недоверчиво посмотрел на него.

— Но что-то вы обнаружили, верно? На равнине есть признаки жизни?

— Да, жизнь здесь есть, — помедлив, ответил Хуббл. — Людей мы пока не встретили, но животные по крайней мере на Земле еще сохранились.

«Пушистая и крадущаяся жизнь, рыщущая в поисках скудной пищи, — подумал Кеннистон. — Бедные и робкие твари, последние обитатели Земли...»

На пустынной улице гулял ледяной февральский ветер. Однако вывеска над пивным баром переливалась неоновыми огнями, а сам бар, судя по шуму возбужденных голосов, был переполнен. Вскоре джип подъехал к небольшому парку на Милл-стрит. Вокруг пруда столпились тепло одетые детишки. Они не скрывали своей радости — пруд был уже покрыт льдом.

На Майн-стрит не было прежних толп, но кое-где на перекрестках стояли небольшие группы горячо споривших людей. Они провожали джип настороженными взглядами.

— Им нужно сказать всю правду, Кен, и немедленно! — решительно произнес Хуббл. — Иначе от страха перед неведомым они могут натворить немало бед!

— Горожане не поверят нам, — с сомнением ответил Джон. — А если и поверят, то ударятся в панику.

— Возможно... Но мы должны рискнуть. Я предложу мэру выступить по радио с обращением к жителям Миддлтауна. Кстати, мы почти приехали...

Вскоре джип остановился около массивного здания мэрии. Колоннада, высокий купол — обычная провинциальная копия Белого дома. Джон намеревался было последовать за шефом, но тот жестом остановил его.

— Кен, я могу сейчас обойтись без вашей помощи. Вы наверняка тревожитесь о Кэрол — так что лучше направляйтесь к ней. Утром я найду вас.

Джон с благодарностью кивнул и, проводив взглядом Хуббла, свернул на улицу, ведущую в северную часть города. В свете фар он заметил, что листва на деревьях и кустарниках безжизненно поникла от холода. Над крышами домов поднимались белесые струи дыма из труб и таяли в темном небе, усыпанном чужими созвездиями.

На несколько минут Кеннистон остановился у своего дома — просто так, чтобы оттянуть неизбежный разговор с Кэрол. Хозяйка встретила его в прихожей и забросала вопросами, но Джон в ответ посоветовал ей немедленно включить радио — мол, с минуты на минуту ожидается важное сообщение мэра Гарриса. Прошмыгнув в свою комнату, он уселся на диване с бутылкой виски и, согреваясь, сделал несколько солидных глотков. Почувствовав, как кровь вновь побежала по жилам, он вздохнул и, плотно затворив за собой дверь дома, не спеша направился по ярко освещенной улице в конец квартала.

Кэрол и ее тетя сидели в креслах рядом с ярко пылающим камином. Увидев жениха, Кэрол облегченно вздохнула и бросилась в его объятия.

— Слава Богу, наконец ты вернулся, — прошептала она, целуя Джона в ледяные щеки. — Я места себе не находила от волнения...

— Джон, мы решили разжечь камин, — недовольно сказала миссис Адаме, кутаясь в шаль. — Соседи сделали то же самое... Что за нелепые капризы погоды! И это в июне...

— Боюсь, одного камина будет недостаточно, — сказал Кеннистон, мягко отстраняя от себя невесту. — Придется разжечь еще и печь. И закрыть ставни. Тепло надо беречь...

Кэрол настороженно посмотрела на него.

— Кен, ты знаешь больше, чем говоришь, — решительно сказала она. сердито блеснув вишневыми глазами. — Быть может, ты считаешь нас с тетей детьми, которых нужно оберегать от неприятных новостей? Я хочу знать, что происходит в городе, и ты мне обо всем расскажешь!

— Сначала я подготовлю дом к холодной ночи, — уклонился от ответа Джон. — Миссис Адамс, включите радио — быть может, наш славный мэр Гаррис разразится в ближайшее время речью — и на этот раз, в порядке исключения, очень важной...

Не обращая внимания на возмущенный взгляд невесты, он спустился в подвал. «Странно, — подумал он, — никогда не предполагал, что конец мира встречу возней с печью, углем и золой...»

Кэрол вышла из дома, когда он закрывал ставнями последнее окно. Джон услышал ее сдавленный крик и резко обернулся, готовый к любым неожиданностям. Кэрол стояла, кутаясь в шаль, и с ужасом смотрела на восток. Оттуда, из-за горизонта, поднимался исполинский бронзовый шит. Это была Луна, но Луна, разбухшая до чудовищных размеров. Даже невооруженным глазом на ней можно было разглядеть равнины, горные цепи и наиболее крупные кратеры.

У Кеннисюна на мгновение закружилась голова. Ему показалось, то громадный диск вот-вот накренится и обрушится на город. Но в этот момент Кэрол сжала ему руку с такой силой, что он и думать забыл о Луне.

— Джон, что это? — истерично воскликнула она. Дверь в доме распахнулась, и на пороге показалась озабоченная миссис Адамс. К счастью, она не заметила громаду нависшей над миром Луны.

— Кэрол и вы, Джон, идите немедленно в гостиную! — возбужденно сказала она. — По радио объявили: мэр вскоре выступит с важным сообщением!

Кеннистон осторожно обнял невесту за плечи и почти втолкнул ее в прихожую.

Джон всегда считал, что конец света должен быть объявлен громовым голосом с неба и пением труб архангелов. Вместо этого в радиоприемнике послышался испуганный, дрожащий голос мэра. Впрочем, даже в этот исторический момент Гаррис остался опытным политиканом и попытался, насколько это было возможно, сиять с себя ответственность. Он сказал то, что сказал, но почти каждую фразу начинал с оговорок: «Доктор Хуббл и его ассоциация считают...», «ученые предполагают...»

Но все же слова правды были наконец произнесены. И тишина, повисшая в гостиной комфортабельного дома миссис Адамс, была лишь частью ошеломляющей тишины, воцарившейся в Миддлтауне.

Позднее могла последовать буря криков отчаяния, слез и жалоб — но сейчас все в городе наверняка молчали, испуганно глядя на близких. Кэрол и миссис Адамс тоже смотрели на него, Джона, с мольбой — и он не знал, как их утешить.

Глава 5. Багровый закат

На следующее утро Кеннистона разбудил пронзительный телефонный звонок. Он очнулся, лежа на дива не, и некоторое время тупо смотрел в потолок. Прошедшая ночь была крайне беспокойной. Раз десять он вставал, чтобы подбросить уголь в быстро остывающую печь, но в доме оставалось холодно, а к утру на окнах появился толстый слой инея...

Звонок дребезжал, не умолкая, и Джон, поднявшись, с подавленным чувством побрел к столу.

— Алло, Кен, как дела? — услышал он усталый голос Хуббла. — Вы можете подойти к Кейстонскому угольному складу? Боюсь, здесь скоро будет заварушка...

— Иду немедленно! — сказал Джон.

Он повесил трубку. Сегодняшний день будет нелегким, подумал Кеннистон. В комнате было прохладно, плыл пар от его дыхания. Растерев озябшие руки, он быстро оделся и первым делом спустился в подвал. Запасы угля, как он и опасался, подходили к концу...

Когда Джон вернулся домой, он встретил в коридоре Кэрол, кутавшуюся в меховую накидку. Под ее печальными глазами лежали синие тени — похоже, она также не спала всю ночь.

— Кен, привет, — хрипло сказала она. — Меня разбудил телефонный звонок. Что это бы...

Она запнулась, не закончив. Нелепо спрашивать, принес ли телефонный звонок дурные вести.

— Хуббл просил прийти меня к угольному складу, только и всего, — успокаивающе сказал Джон и обнял невесту. — С тобой все в порядке?

— Да, Кен, я чувствую себя хорошо, — ответила Кэрол, но голос ее прозвучал вяло и безжизненно.

Джон вспомнил вчерашний вечер и воздержался от реплики. Из всего дурного, что он пережил прошедшим днем, заявление мэра произвело на него наихудшее впечатление. Миссис Адамс, как и следовало ожидать, упала в обморок, и ее пришлось приводить в чувство с помощью нашатырного спирта и рюмки бренди. С Кэрол было иначе. Она сидела в кресле и смотрела на него таким потухшим и оцепеневшим взглядом, что Кеннистону стало не по себе.

Мэр рассказал всю правду о происшедшем, не забыв раскрыть секрет «промышленной лаборатории». Он сделал так, чтобы придать мнению Хуббла необходимую весомость, но ему, Джону, это обошлось дорого. Казалось бы, сейчас, перед концом света, его истинная специальность имела так мало значения, но Кэрол была явно потрясена. Следовало рассказать ей все раньше, сразу после взрыва, но у него не хватило тогда духа... Сейчас приходилось расплачиваться за малодушие — никогда еще Джон не чувствовал себя с невестой таким скованным и неуверенным.

— Оставайся дома и поддерживай огонь в печи, — нарочито бодро произнес он, безуспешно пытаясь поймать взгляд Кэрол. — Я приду, как только освобожусь.

Он поцеловал невесту, но та стояла в ею объятиях, никак не реагируя на ласку.

— Не отчаивайся, милая, — прошептал Джон. — Рано или поздно мы найдем выход из положения. Все не так безнадежно, поверь.

Она безучастно кивнула.

— Да, конечно... Будь осторожен. Освободившись, она резко повернулась и, не оглядываясь, пошла к себе в комнату.

Кеннистон вышел на крыльцо и постоял там некоторое время, поеживаясь от утреннего холода. Солнце уже появилось над горизонтом, подобное разъевшемуся, опившемуся кровью монстру. Было удивительно тихо. В небытие ушли все обычные утренние звуки: гудок соседней фабрики, лязг локомотивов на проходящих неподалеку путях, шуршание автомобильных шин по мостовой. Даже детских голосов не было слышно... Все цветы в небольшом саду миссис Адамс были мертвы, листья на деревьях и кустарниках потемнели и поникли.

Наполнив баки джипа горючим (они были изрядно опустошены после вчерашней поездки), Кеннистон не спеша поехал в сторону Майн-стрит. Сейчас, на рассвете, Миддлтаун выглядел мрачно, словно кладбище. Никто не попался ему на пути — лишь иногда в окнах, белых от инея, смутно различались лица людей, разбуженных шумом мотора. Зато из распахнутых дверей церквей, мимо которых ему приходилось проезжать, доносились звуки пения и многоголосые раскаты молитв. В барах было также шумно — похоже, вопреки закону, они были открыты для страждущих всю ночь.

«А ведь город долго не протянет, — уныло подумал Джон. — Запасы горючего быстро иссякнут, а без него невозможно поддерживать жизнь людей в такой жестокий мороз...» — Чувство безнадежности вновь охватило его. Это казалось иронией судьбы: Миддлтаун прошел невредимым через самую ужасную катастрофу в истории человечества — и должен был неизбежно погибнуть от самого заурядного холода.

У него внезапно промелькнула смутная, но, кажется, спасительная мысль. Прежде чем она успела ясно оформиться, он свернул на Вине-стрит и подъехал к Кейстоунскому угольному складу. Здесь, в отличие от остального оцепеневшего города, было многолюдно и более чем шумно. Полицейские и солдаты Национальной гвардии сформировали живей кордон вокруг огромных угольных холмов. Они стояли, схватившись за руки, лицом к лицу с возбужденной толпой, готовой вот-вот удариться в самую настоящую панику. Джон увидел много знакомых лиц. Это были фабричные рабочие, торговцы, пенсионеры, домохозяйки — из числа обывателей, любивших по вечерам сидеть на открытых верандах, обмениваясь новостями с соседями. Сейчас эти солидные, добропорядочные люди оказались перед волчьим ликом холода и страхом смерти...

Хуббл встретил его у ворот склада. Рядом с ним стоял озабоченный сержант полиции и Борхард, владелец склада.

— Доброе утро, Кен, — сказал Хуббл. — Впрочем, какое уж доброе... Люди еще ночью начали штурмовать склад и успели растащить несколько тонн угля, прежде чем Борхард вызвал полицию. Дьявол, только позавчера было лето — ясно, что мало кто из горожан успел запастись нужным количеством топлива! Некоторые сожгли весь свой уголь за одну вчерашнюю ночь...

Борхард вмешался в разговор:

— Мы не хотим применять силу, мистер Кеннистон, — угрюмо сказал он. — Быть может, вас, ученых, люди выслушают с большим доверием, чем представителей властей?

Хуббл кивнул.

— Поговорите с ними, Кен. Вы знаете их куда лучше, чем я.

— И что же я им скажу? Идите, мол, домой и потихоньку замерзайте, как и положено законопослушным гражданам? И не вздумайте здесь, у склада, устраивать беспорядков? Так, что ли, прикажете их успокаивать?

— Они не замерзнут, — не очень уверенно сказал Хуббл. — Возможно, мы что-нибудь придумаем...

Джон вспомнил о своей недавно промелькнувшей идее. Взглянув на Хуббла, он понял: шеф додумался до нее даже раньше его. Впервые после катастрофы перед Джоном промелькнул лучик надежды.

— Город под куполом! — воскликнул он.

— Верно. — кивнул Хуббл. — Мы с вами видели, как купол с приходом ночи сохраняет дневное тепло. Да и зачем еще было закрывать город? Только с одной целью — спасти людей от стужи. Мы должны уйти туда, Кен, все до одного — и как можно быстрее. Здесь, в Миддлтауне, нам долго не продержаться.

— Пожалуй, вы правы... — с сомнением произнес Джон — Но все ли согласятся оставить родные места? И что случится, когда они поймут: Земля давно мертва?

Хуббл пожал плечами.

— Мы подумаем об этом, когда для размышлений появится время. Сейчас наша задача — зародить в душах людей хоть росток надежды. Кен, скажите толпе, чтобы она разошлась! Пообещайте, что все они скоро будут в безопасности — только пусть разойдутся!

Кеннистон кивнул и, скользя по осыпающимся кускам угля, поднялся на один из отвалов. Толпа встретила его негодующими возгласами, но он сумел их перекричать. Называя по именам знакомых, стоящих за полицейским кордоном, он заставил людей слушать — хотя его сердце сжимала та же тревога, что побудила «взбунтоваться» многих горожан.

— Нечего толковать нам о законе, когда настал конец света! — внезапно прервала его пожилая дама с разъяренным лицом.

— Конец придет, только если вы все потеряете головы, — резко возразил Джон. — Поверьте, муниципалитет даст вам все необходимое! Ваша жизнь и судьба ваших близких зависят от того, насколько мы будем действовать сообща. Убедительно прошу — возвращайтесь домой и ждите у радиоприемников дальнейших указаний.

— Эй, мистер, они дадут нам уголь? — выкрикнул дородный фабричный рабочий.

— Уголь, еду — все, что необходимо. Мы все сейчас в одной лодке, так что никому не выгодно ее раскачивать. Вскоре руководство города решит — оставаться ли нам здесь, в Миддлтауне, или перебираться в более безопасное место. А теперь расходитесь, соберите ваших близких и ждите.

Внезапно он обратился и к кордону, охраняющему склад.

— К вам это также относится! Расходитесь по казармам — вскоре перед вами поставят куда более серьезные задачи, чем охрана угля!

Он спустился вниз, сомневаясь в том, сработает ли его попытка разбудить здравый смысл горожан. Внизу его встретил разъяренный Борхард. Владелец склада, не стесняясь в выражениях, протестовал против снятия охраны, но Хуббл резко прервал его:

— Поглядите-ка, Кен, — ваши слова дошли до людей! Они расходятся!

Действительно, толпа, недовольно переговариваясь, постепенно разошлась по домам. Вскоре прибыл шеф полиции Кимер. Его суровое лицо было серым от недосыпания, веки набрякли и покраснели. К жалобам Борхарда он отнесся с полным безразличием.

— Бросьте молоть чепуху насчет какого-то угля, — жестко сказал он. — Этой ночью в городе произошли дела посерьезнее .

Кимер коротко рассказал о том, что случилось после выступления мера: несколько смертей от шока, эпидемия самоубийсв, вспышка разбоя в деловой части города. Человек десять, в основном пожилые, умерли от холода.

— Но труднее всего пришлось моим ребятам, охранявшим баррикады на окраинах, — устало продолжил он. — Оказалось, что этот чертов взрыв накрыл в Миддлтауне немало окрестных жителей. Они, естественно, ударились в панику и вместе с некоторыми горожанами попытались прорваться через заграждения наружу. К счастью, обошлось без жертв — пока без жертв... Ладно, мне пора ехать...

Перед тем тсак вновь усесться в автомобиль, он обернулся и с горькой усмешкой сказал:

— Поговаривают, что прошлой ночью более двух тысяч человек приняли обряд крещения. И это только начало, поверьте моему слову...

— Кимер, пожалуй, я поеду с вами в мэрию, — после некоторого колебания сказал Хуббл. — Кен, вы также мне понадобитесь.


«Техника-молодежи» 1992 г. №4, с.26-30



Джон неохотно последовал за Хубблом — ему казалось, что с добродушным толстяком мэром проблем не возникнет. До сих пор он с трогательным пиететом относился к ученым, послушно следовал их советам и указаниям. Но когда Гаррис услышал о плане эвакуации, выражение его пухлого лица стало по-ослиному упрямым.

— Послушайте, доктор Хуббл, это нелепо, — угрюмо сказал он. — Вырвать с корнем население пятидесятитысячного города, чтобы переселить его в чужое, никому не известное место, — да это же просто безумие!

— В Миддлтауне имеется достаточно транспорта для перевозки населения и продовольствия, — терпеливо объяснил Хуббл. — Хватит и горючего для автомашин.

— При чем здесь горючее? — взвился мэр. — Этот ваш город под куполом — что мы знаем о нем? Ровным счетом ничего. Быть может, там еще опаснее... Нет, господа, я родился в Миддлтауне, прожил здесь всю жизнь и добросовестно трудился ради его процветания. Более того, я недавно вложил пять тысяч долларов в перестройку моего дома и не намерен бросать его на произвол судьбы!

Пухлое лицо Гарриса дрожало от возмущения. Хуббл мягко сказал:

— Нам всем страшно, мистер Гаррис. Эвакуация такого города, как Миддлтаун, — сложное, очень сложное дело. Но мы должны уйти отсюда и обрести надежное убежище, иначе гибель людей от холода неизбежна. Запасы горючего у нас ограничены, а купол чужого города как раз и предназначен для того, чтобы сберегать тепло...

Мэр покачал головой.

— Мои жена и дочь всю прошедшую ночь были в истерике... Они умоляли меня сделать что-нибудь, а лучше всего — вернуть все, как было до этого страшного взрыва. Происшедшее было ужасным шоком для них — не думаю, что они могут выдержать большее.

— Лучшее, что вы можете сделать, — это надавать им пощечин, — жестко сказал Хуббл. — Скажите: что вы собираетесь предпринять как глава Миддлтауна? Быть может, надо собрать муниципалитет и обсудить наши предложения?

— Вы имеете в виду эвакуацию? Нет, только не это! — Лицо Гарриса болезненно исказилось — казалось, он расплачется как ребенок. — Прошу прощения, господа, но я не могу пойти на такой шаг.

Кеннистон подумал — а ведь пока мы препираемся с этим ослом, Кэрол, быть может, бросила в печь последний совок угля! Он с трудом подавил желание схватить Гарриса за лацканы и встряхнуть как следует.

— Прекрасно! — раздраженно воскликнул он. — Горожане сидят у своих радиоприемников, дрожа от стужи, и ждут заявления от своего мэра — но, видно, не дождутся. Придется мне самому обратиться к жителям Миддлтауна. Я скажу им: у нас есть реальный шанс на спасение, но мэр Гаррис не желает даже слышать об этом. Я скажу: нам всем придется умереть от холода, потому что наш славный мэр не желает покидать свой роскошный дом с погребами, полными угля. Как вам это понравится, Гаррис?

Джон никогда не видел, чтобы человек так быстро менялся в лице. Смертельно побледнев, Гаррис растерянно пробормотал:

— Они же разорвут меня на куски... Нет, нет, не делайте этого, умоляю вас! — Он перевел жалкий взгляд с Кеннистона на Хуббла и, собравшись с духом, добавил: — Хорошо, я соберу муниципалитет...

Члены муниципалитета отреагировали на предложение ученых приблизительно так же, как мэр. Однако и они постепенно сдались под нажимом Хуббла. В результате бурной дискуссии мэр Гаррис согласился сделать заявление о немедленной эвакуации.

На всякий случай ученые решили сопровождать главу города к радиостанции. По дороге Кеннистон разглядывал улицы Миддлтауна из окон лимузина: мимо проплывали солидные особняки, утопающие в садах; кварталы тесно сгрудившихся домишек; скверы, парки, бульвары... «Уйти будет трудно, очень трудно, — подумал он. — Многие люди, особенно старики, не захотят покидать родные места».

Упавшим, безжизненным голосом, лишенным обычной напыщенности, Гаррис обратился к жителям города. Коротко обрисовав создавшуюся ситуацию, он закончил:

— Итак, мы должны как можно быстрее покинуть Миддлтаун. Повторяю — как можно быстрее! Город под куполом, обнаруженный учеными — тоже не райское местечко, но все же он сохранит куда больше тепла, чем открытый всем ветрам Миддлтаун. Некоторое время мы поживем там — пока ситуация не прояснится. Оставайтесь у своих радиоприемников и ждите подробных инструкций. В этот трудный час нам нужно не поддаваться панике и действовать заодно — только это спасет наши жизни...

Глава 6. Караван и будущее

В круговороте неотложных дел Кеннистон очень быстро забыл о своих личных переживаниях. Мэрия превратилась в центр эвакуации. Офицеры полиции и Национальной гвардии были уже здесь, а вскоре во множестве прибыли и другие: оптовые торговцы, бизнесмены, владельцы складов, автобусных и грузовых автопарков...

Маклин, худощавый, высокого роста владелец крупнейшей в городе компании по грузоперевозкам, пользовался в деловых кругах Миддлтауна немалым авторитетом. Во время второй мировой войны он служил в транспортных войсках и имел опыт в организации перевозок большого количества людей и грузов.

— Если мы пустим все на самотек, то получим не эвакуацию, а сумасшедший дом, — энергично произнес он. — Нужно создать автоколонны во всех районах. Что же касается вашего купольного города, то его необходимо разделить на сектора так, чтобы жители каждого квартала Миддлтауна знали, где им размещаться.

Хуббл кивнул.

— Я думаю, есть смысл создать в каждом районе группы человек по двадцать — для проведения квартирьерских работ.

— Отлично! Я полагаю, в этом случае нам удастся перевезти население дня за три. Кроме того, нужно сформировать отряд, который займется распределением топлива среди тех, кто пока останется в Миддлтауне. Теперь о продовольствии и воде — срочно...

Хуббл, улыбнувшись, прервал его.

— Благодарю, мистер Маклин, вы сняли часть забот с моих плеч. Можете вы взять на себя организацию автоколонн? Превосходно! А вас, Кен, я попрошу возглавить первый караван переселенцев.

Маклин кивнул и, усевшись за стол, начал набрасывать тексты первых приказов о начале эвакуации. Хуббл тем временем отобрал с помощью офицеров первую двадцатку квартирьеров и направил их в город под куполом для проведения более подробной разведки.

Радиостанция теперь непрерывно передавала сообщения членов муниципалитета. Они каждый на свой лад успокаивали население и инструктировали, как готовиться к отъезду. Полицейские силы и отряды Национальной гвардии были распределены по кварталам Миддлтауна. Каждую группу возглавил человек, подчиненный непосредственно мэру. Им было поручено обойти кварталы дом за домом, настаивая на полной эвакуации. Заодно они должны были установить, сколько личных автомобилей можно использовать для перевозки людей и грузов — городских автобусов для этой цели явно не хватало.

Маклин вовремя вспомнил о тех, кто не мог принять участие в переселении самостоятельно — о больных и заключенных. В городские больницы были направлены все имеющиеся в наличии санитарные машины, а к зданию тюрьмы двинулась небольшая колонна фургонов и армейских грузовиков — увы, далеко не всех преступников можно было освободить даже в этой чрезвычайной ситуации.

Грузовики и автофургоны разъехались и по городским складам, чтобы в кратчайшие сроки вывезти из Миддлтауна запасы продовольствия и топлива, а также другие вещи первой необходимости. Джону показалось, что автомашин было выделено для этой цели крайне мало, но Маклин возразил ему:

— Главное сейчас — как можно быстрее вывезти людей. А запасы продовольствия, одежды и всего прочего несложно будет пополнить и позднее. На первое время припасов нам хватит...

Вскоре в кабинете мэра состоялось очередное совещание, на котором был утвержден план эвакуации. Переселение должны были первыми начать северные кварталы города. Ответственным за огромный район, насчитывающий почти семнадцать тысяч человек, был назначен Кеннистон. Джон не возражал — он знал многих в этой части города, не говоря уже о том, что там жили Кэрол и ее тетя.

После совещания он направился на джипе в сторону Майн-стрит — на сей раз в сопровождении эскорта полицейских машин. Отдав все необходимые распоряжения, он не удержался и на минуту забежал к невесте.

Он был огорчен тем, что увидел в гостиной. Миссис Адамс сидела в кресле у пылающего камина и рыдала, а нахмуренная Кэрол поспешно укладывала одежду и постельные принадлежности в саквояжи. Появление жениха она словно бы не заметила. Джон неуклюже пытался ей помочь, горячо убеждая женщин не отчаиваться. Миссис Адамс вскоре перестала всхлипывать, но Кэрол демонстративно не обращала на него внимания и молчала.

— Я понимаю, трудно покидать родной дом, — говорил Джон, запихивая в чемодан непослушное шерстяное одеяло, — но все мы сейчас в одинаковом положении. Миссис Адамс, кстати, я только что видел, как ваши соседи уже садились в машину... Поверьте, город под куполом вполне пригоден для жизни — там мы приобретем надежную защиту от стужи...

— Защиту? — сердито спросила Кэрол, наконец соизволив заметить его присутствие. Она обвела грустным взглядом цветастые занавески на окнах, старую полированную мебель, картины на стенах, любовно расставленную в серванте фарфоровую и хрустальную посуду, и горько сказала:

— Неужели тебя не волнует, Кен, что мы разом потеряем все, называемое некогда родным домом? Сколько веков пройдет, пока люди вновь заживут спокойно и комфортабельно?

— Согласен, — успокаивающе сказал Джон. — Но сейчас не время вздыхать и лить слезы отчаяния.

— Да, сейчас не время... — потерянно произнесла Кэрол и неожиданно бросилась Джону в объятия: — О, Кен, я так любила все это!

Кеннистон понимал, что речь идет не о мебели или о фарфоровой посуде, — нет, Кэрол сожалела о безмятежном образе жизни, увы, скорее всего утерянном безвозвратно.

— Не так уж все и плохо, — рассудительно произнес он, поглаживая невесту по вздрагивающим плечам. — Завтра мы погрузим вещи в ваш автомобиль и отправимся вместе на новое место жительства. К счастью, меня назначили руководителем колонны нашего района, так что мы все время будем вместе...

— О, Кен, ты ничего не понимаешь, — резко отстранилась от него невеста и, сверкнув глазами, язвительно добавила: -У тебя ведь масса дел — правда, милый? Стоит ли тратить на нас с тетей Адамc свое драгоценное время?..

Джон растерянно ретировался. Он почувствовал, что впервые за время знакомства между ним и Кэрол пролегла глубокая трещина — и эта трещина с каждым днем расширялась...

На следующее утро Джон получил напутствие от мэра и вместе с Маклином отправился в северную часть города. Холодный багряный рассвет на сей раз застал Миддлтаун совсем иным — бурлящим, активным. Почти все окна в домах светились — люди готовились к отъезду. Особое оживление царило на Майн-стрит — здесь почти все было готово к началу движения. Грузовики доверху были нагружены самыми необходимыми вещами. Семьи с детьми разместились в больших автобусах. Туда же проникли и возбужденно лающие собаки — с ними детишки не желали расставаться. Морозный воздух сотрясался от рева моторов тяжелых грузовиков, воя сирен полицейских машин, грохота разогреваемых двигателей личных автомобилей.

Люди сновали с тюками и чемоданами, пытаясь нагрузить машины до предела. Они выглядели скорее возбужденными, чем испуганными. Кое-где даже раздавался смех, в котором, впрочем, звучали истерические нотки. Джон заметил лишь несколько плачущих пожилых женщин, а вот детишки выглядели очень бодро — происходящее казалось им началом увлекательного приключения.

На Джефферсон-стрит уже формировалась головная часть колонны. В несколько рядов стояли автобусы, «кадиллаки», «бьюики» и «форды», окутывая сумеречный воздух дымом выхлопов. Вдоль машин носились полицейские на мотоциклах, пытаясь выровнять ряды.

Маклин обратился к одному из офицеров:

— Отдайте приказ снабдить все мотоциклы колясками — дорога будет весьма неровной и сложной. И вот еще что: выдвиньте автобусы вперед — по их следам легче будет проехать малолитражкам.

Полицейский, отдав честь, побежал выполнять приказание, а в это время Кеннистон заметил среди деревьев... тягачи с полевыми орудиями!

Маклин рассвирепел. Выскочив из джипа, он нашел майора Национальной гвардии и устроил ему разнос:

— Какого дьявола вы делаете? Зачем нам нужны ваши пушки? Оставьте их в Арсенале! Захватите с собой лучше солдатские койки, одеяла, полевые кухни — считайте, что мы отправляемся в поход. Ясно?

Вернувшись к джипу, он сказал Кеннистону:

— Джон, я возвращаюсь в мэрию — надо заняться другими районами. Будьте готовы начать движение около девяти! Я прикажу дать гудок на ближайшей к вам фабрике в качестве сигнала. Ну что ж, с Богом!

Остановив одну из полицейских машин, он уехал. Кеннистона тут же окружили офицеры, гвардейцы, административные работники района — все они ждали распоряжений.

— Как вы собираетесь отправляться в путь? — сердито обратился к ним Джон. — Половина машин настолько перегружена, что они не смогут даже сдвинуться с места!

Действительно, стоящие в колонне автомобили были доверху набиты не только одеждой и постельными принадлежностями, но и радиоприемниками, музыкальными инструментами, семейными портретами в массивных рамах, игрушечными лошадками...

— Заставьте их выбросить этот хлам! — решительно приказал Джон полицейским. — Будет возможность — мы перевезем на новое место все, даже горшки с геранью, а пока надо думать прежде всего о людях! Колонну перестройте в два ряда — на Джефферсон-стрит есть несколько узких мест.

Кеннистон проехался вдоль теснящихся автомашин, выглядывая Кэрол. Наконец он заметил ее за рулем старенького «форда». На заднем сиденье, среди многочисленных узлов и саквояжей, разместилась притихшая тетя Адамc. После долгих уговоров Джон убедил невесту переехать в переднюю часть каравана — так, чтобы они все время были у него на виду.

«Техника-молодежи» 1992 г. №5/7, с.51-58



Вскоре подоспели сообщения о ходе эвакуации. Ответственные за кварталы прибыли на площадь с короткими докладами:

— Адам-стрит полностью освобождена жителями!

— То же самое — на Перри-стрит!

— На Линкольн-авеню — все в норме!

— Мистер Кеннистон, у нас есть проблемы на Норт-стрит! Некоторые старики не желают покидать свои дома!

Выругавшись, Джон погнал джип по направлению к Норт-стрит. Это была узкая улочка, заставленная по обеим сторонам обветшалыми кирпичными домишками. На крыльце одного из домов он заметил пожилую женщину, закутанную в шаль. Она стояла, скрестив руки на груди, и с мрачным видом смотрела на опустевшую улицу. Остановив джип, Джон подошел к ней, подыскивая наиболее убедительные слова, но старуха его опередила:

— Я не собираюсь покидать свой дом, — безапелляционно заявила она — Здесь я прожила всю жизнь — так же, как и моя покойная мать. Послушайте, мистер, что за идиотская мысль о путешествии во времени? И все из-за какого-то похолодания!

Внезапно Кеннистон заметил розовощекую девчушку, с любопытством разглядывавшую его из окна веранды.

— Это ваша внучка, миссис? — расстроенно спросил он. — Подумайте хотя бы о ней — ручаюсь, через несколько дней вы обе погибнете от холода! Скоро в Миддлтауне никого не останется — кто вам поможет с топливом, пищей, водой? Пока не поздно, оденьтесь, захватите с собой хотя бы одеяла и идите к автобусам!

Пожилая женщина растерянно взглянула на него:

— Вы считаете, это опасно?.. Хорошо, мы сейчас соберемся...

Она ушла, а Джон поспешил к соседнему коттеджу. Двое полицейских выкатывали из подъезда инвалидную коляску с отчаянно ругавшимся старым джентльменом

— Оставьте меня в покое, чертовы идиоты! — кричал он и нещадно колотил полицейских тростью.

Те, не обращая внимания на ярость старика, вкатили коляску в стоявший неподалеку автобус и туда же погрузили саквояжи с наспех собранными вещами.

Джон взглянул на часы — было уже без десяти девять. Увы, до полной готовности его району далеко...

Убедившись, что в домах на Норт-стрит не осталось ни одного человека, Кеннистон вернулся на площадь. Здесь его ожидал новый сюрприз: под раскидистой смоковницей стоял высокий худощавый священник. Размахивая Библией, он кричал:

— Пришел конец света — и всех грешников ждет суд Божий!

Лаубер, один из заместителей Маклина, заведовавший транспортом в колонне Кеннистона, встретил Джона жалобным восклицанием:

— Эти люди сошли с ума! — произнес он, тяжело дыша. — Кое-кто уже готов ехать, не дожидаясь сигнала — даже не зная дороги!

Только сейчас Джон заметил, что полицейские выстроили впереди колонны заграждения из грузовиков. Перед ними в беспорядке теснились десятки автомобилей, оглашая воздух ревом моторов и надсадным гудением клаксонов.

Паника! Опасность ее возникла сразу же после выступления мэра по радио. Хуббл настаивал на том, чтобы людям сказали правду, хотя отлично понимал — риск велик. По его мнению, ничего, кроме страха, не заставит людей покинуть давно обжитые места. Так и произошло — но горожане все-таки потеряли головы...

Джон проехал вдоль месива автомобилей, крича:

— Выстройтесь в колонну! Если вы загромоздите проезд, то никто не сможет сдвинуться с места!

Его никто не слушал. Лимузины, малолитражки, грузовики, фургоны сгрудились, соударяясь крыльями, в безуспешной попытке продвинуться хоть немного вперед. Какофонию же автомобильных клаксонов не смогла бы заглушить и иерихонская труба.

Несмотря на стужу, Кеннистон быстро вспотел от усилий хоть как-то навести порядок. Он молил Бога, чтобы паника не переросла в насилие. Внезапно впереди скопления автомобилей он увидел... лимузин мэра! По бледному, возбужденному лицу Гарриса было заметно: его сейчас заботит лишь собственная безопасность.

Заметив Кеннистона, мэр распахнул дверцу и закричал, с трудом пробиваясь через адский шум:

— Может, нам пора отправляться? Я уже готов...

— Маклин руководит движением транспорта, и мы будем придерживаться его команд! — крикнул в ответ Джон, едва слыша собственный голос.

— Но если люди потеряют головы... — начал было мэр и замолчал. Среди гудения клаксонов и грохота моторов стал нарастать хриплый вой, перешедший в оглушительный рев. И сразу смолкли голоса людей — им показалось, будто над Миддлтауном зазвучали трубы архангелов.

— Фабричный гудок! — закричал Лаубер. — Это сигнал!

Кеннистон, маневрируя среди скоплений автомобилей, подъехал к заграждению.

— Отгоните грузовики в сторону! — приказал он офицеру полиции. — Но ваши люди пусть остаются в строю!

Многотонные дизельные самосвалы тяжело сдвинулись с места, освобождая проезд. Джон немедленно бросил джип вперед, пытаясь встать во главе колонны. Вслед за ним, теснясь, двинулись остальные автомашины.

— Поставьте впереди колонны бок о бок три грузовика! — крикнул Джон растерянному Лауберу. — Это удержит остальных от попыток вырваться вперед!

Вскоре караван наконец двинулся в путь. Миновав Джефферсон-стрит, он выехал на мост, нависавший над грязным руслом высохшей реки, и направился к окраине. Мимо проплывали старые здания с тщательно заколоченными окнами и дверями, навсегда опустевшие игровые площадки. На пороге пивного бара на Хоме-стрит их приветствовали подвыпившие мужчины, размахивая бутылками словно флагами. Ряды однообразных коттеджей, небольшие сады, поникшие цветники под окнами...

В конце улицы Кеннистон увидел следы разобранной баррикады и несколько полицейских Это была граница между двумя мирами: прошлой, полной жизни Землей — и нынешней, умирающей планетой. Колонна достигла ее, миновала, и ...

И их поглотила волнистая бурая равнина, бесплодная и однообразная, над которой багрово светилось мрачное око Солнца. Ледяной ветер ударил в передние окна автомобилей, запорошив их пылью. Через некоторое время караван начал подъем по пологому склону, двигаясь в сторону гряды холмов. Джон ехал впереди, показывая путь. Несколько раз он оглядывался, поражаясь фантастическому зрелищу: вслед за ним из Миддлтауна тянулась бесконечная цепь автобусов, грузовиков, лимузинов, малолитражек. Люди покидали не только старый город, но и ушедшую в небытие Землю — и направлялись в непредсказуемое будущее.

Глава 7. Город под куполом

Когда колонна автомашин поднялась на гряду холмов, перед жителями Миддлтауна открылся вид на город под куполом, мерцающий в тусклых лучах Солнца. Кеннистон взглянул на лица людей в соседних автомобилях и заметил в их глазах страх и растерянность. Да и ему самому было не по себе — чужой город, стоявший посреди безжизненной равнины, казался ему сейчас крайне ненадежным убежищем. Не без труда он подавил в себе сомнения — другого выхода все равно нет.

— Продолжайте движение! — закричал Джон, нажимая на клаксон и указывая рукой в сторону купола. Он первым осторожно начал съезжать вниз по склону холма, окутанный облаком едкой пыли.

В соседнем автомобиле он заметил мэра, сидевшего на переднем сиденье рядом с шофером. Лицо Гарриса было бледным, губы искривились в гримасе откровенного страха, остекленевшие глаза неотрывно смотрели вперед. «А каково сейчас Кэрол? — подумал Джон. — Что почувствовала она, увидев мерцающий купол среди мертвой пустыни?»

Бесконечный караван машин миновал половину пологого склона, когда Кеннистон услышал позади резкий гудок автомобильной сирены. Оглянувшись, он увидел, как старый седан провалился передним колесом в узкую расщелину и перевернулся. Следовавшие за ним машины резко свернули в сторону и, съехав с наезженной колеи, забуксовали в рыхлой земле, угрожающе кренясь и царапая брюхом по песку. Позади них колонна притормозила, образуя самую настоящую дорожную «пробку».

Джон приказал ехавшему рядом Лауберу возглавить движение каравана к городу, а сам, развернувшись, направил джип к месту происшествия. Около опрокинутого седана уже собралась небольшая толпа, так что ему пришлось плечом прокладывать себе путь среди возбужденных людей.

— Что здесь произошло, черт побери? — крикнул он. — Чья это машина?

Загорелый, средних лет мужчина обернулся к Кеннистону. Его лицо было испуганным и жалким.

— Меня зовут Джек Борзак, мистер. Ничего страшного не произошло, мои жена и ребенок, к счастью, не пострадали, если не считать небольших ссадин и царапин.

Джон облегченно вздохнул и послал за доктором, следовавшим где-то неподалеку в санитарной машине. Тем временем несколько мужчин поставили седан на колеса и откатили его в сторону, чтобы он не мешал движению.

Колонна вновь двинулась в путь. Но несколько минут тревожной заминки сделали свое дело. Насмотревшись на мрачный, пугающий ландшафт, некоторые из горожан не выдержали и, развернув свои машины, помчались обратно по направлению к Миддлтауну.

Этого Джон боялся больше всего. Нужно было немедленно остановить беглецов, иначе паника разрастется подобно снежному обвалу и ее уже ничем нельзя будет остановить. Выругавшись, он бросился в погоню. Четырехколесный привод помог ему быстро обогнать автомобили на рыхлой почве. Резко развернувшись, он преградил паникерам путь. Поднявшись с сиденья, Джон замахал руками, призывая машины остановиться. Вскоре рядом с ним затормозил потрепанный «бьюик». За его рулем сидел немного знакомый Джону пожилой плотник с бородатым, перепуганным лицом.

— Мы все погибнем в этой чертовой пустыне! — распахнул дверцу, хрипло закричал он. — Надо возвращаться домой, пока не поздно!

— Послушайте, вам даже не удастся приблизиться к Миддлтауну — не пропустит полицейский кордон, — предупредил его Кеннистон. — Поймите, наш старый город превратился в смертельно опасную ловушку!

— О, Хьюго, быть может, нам следует вернуться в колонну? — робко пролепетала пышная дама, сидевшая на заднем сиденье.

— Идите вы все к дьяволу! Я свободный гражданин Америки и не позволю собой командовать!

Джон, поразмыслив, нашел более веский аргумент:

— Если вы вернетесь в Миддлтаун, то вскоре обнаружите, что остались там, на краю света, практически один на один с вечной ночью и леденящим холодом!

Это была неплохая идея. Страх перед пустыней могло вытеснить только одно — еще большее чувство ужаса перед одиночеством в опустевшем городе, в котором отныне будут обитать лишь призраки. Плотник побагровел. Взглянув на всхлипывающую супругу, он после некоторого колебания развернул свой «бьюик» и вновь пристроился к медленно едущей колонне. За ним последовали и другие беглецы.

К Джону подъехала, пронзительно гудя сиреной, полицейская машина. В ее помощи уже не было необходимости, и Кеннистон крикнул встревоженному офицеру:

— Следите за тем, чтобы машины не покидали колонну! Никто больше не должен сворачивать назад — понимаете, никто!

Через несколько минут, задыхаясь от пыли и выхлопных газов, он вновь возглавил караван переселенцев. И в этот момент заметил далеко впереди еще один город.

Это была мерцающая точка на горизонте, еле различимая среди бурой бескрайней степи. Трудно было оценить, сколько километров разделяло два колосса — сто, двести? Одно было ясно — на пути к далекому соседу придется преодолеть немало препятствий, пересечь русла многих высохших рек. «Интересно, — подумал Джон, — а как выглядит сейчас Атлантический океан? Существуют ли еще Нью-Йорк, Париж, Лондон и другие мегаполисы XX века?»

Он встряхнул головой, отгоняя от себя праздные мысли, и стал вглядываться в контуры белых небоскребов, едва различимых в тусклых лучах Солнца. «Тысячам людей придется отныне работать не покладая рук, — подумал он, — иначе умирающий мир рано или поздно обрушится на них смертоносной лавиной и унесет с собою в небытие. Обитатели старого доброго Миддлтауна должны будут волей-неволей найти в себе силы для долгой борьбы за существование. Хотя... хотя, возможно, не везде на Земле царит запустение — кое-где могли сохраниться зеленые долины, реки, поселения людей...»

В этот момент джип, качнувшись, выехал на широкую дорогу, ведущую к порталу. Над караваном машин навис мерцающий купол — их последнее убежище. Кеннистон заметил, как у входа суетились люди, посланные еще вчера Хубблом. Они готовились закрыть огромные ворота портала после прохождения колонны автомашин — это предотвратило бы бессмысленную потерю драгоценного горючего.

Когда джип въехал под арку, один из вооруженных людей приветственно махнул ему рукой и, подбежав к машине, ловко прыгнул на подножку.

— Следуйте прямо по бульвару, а затем сворачивайте направо на первом же перекрестке, — улыбаясь, возбужденно крикнул он Джону. — Я покажу вам сектор города, в котором разместятся ваши люди. Что? Нет, мистер, мы не заметили никаких признаков жизни. Я думаю, здесь и мыши-то давно сдохли с голодухи!.. Очень рад, что вы наконец приехали. Знаете, эта тишина чертовски действует на нервы.

Белые башни небоскребов молча следили за бесконечной процессией пыльных автомобилей, грузовиков и автобусов, робко ползущих по укутанному мглой бульвару. Грохот моторов, отражаясь от стен зданий и от купола, порождал столь впечатляющее эхо, что Кеннистону стало не по себе. И не только ему — все, за исключением водителей, высунули головы из окон машин и всматривались в необычные очертания зданий, странную цветовую гамму их стен, темные глазницы окон. Джон отлично понимал, какие сложные чувства одолевают сейчас людей. Все было слишком большим и чужим. Даже уроженец Нью-Йорка и тот застыл бы в изумлении, увидев эти исполинские небоскребы. Что же было говорить о жителях заштатного Миддлтауна, привыкших к малоэтажным зданиям из серого кирпича!

Вскоре головная часть колонны достигла квартала, условно огороженного барьером из каната, и остановилась. Первыми из машин вышли представители организационной группы и немедленно принялись за дело. Без их советов и помощи размещение более чем семнадцати тысяч человек было бы попросту невозможно. Тем не менее без неразберихи не обошлось — но обычного шума и гвалта не было и в помине. Получив указания, люди на удивление послушно расходились по подъездам, занимая первые же попавшиеся квартиры. Их встречала мгла, толстый слой пыли на полу, распахнутые окна, высокие потолки комнат непривычной многоугольной формы... Мертвая тишина города давила на людей, и они поневоле разговаривали шепотом. Даже собаки были напуганы и не решались лаять.

Джон сообщил Хубблу о ходе дел по переносной армейской рации, а сам отправился на поиски Кэрол. Колонна уже окончательно остановилась, но довольно многие жители Миддлтауна не решались выйти из автомобилей — видимо, они боялись порвать последнюю призрачную нить, связывающую их с прежней жизнью. Ему встретилась пожилая женщина — она стояла посреди улицы с одеялами в руках и тихо причитала, с ужасом оглядываясь по сторонам. В какой-то мере общее чувство безнадежности передалось и Кеннистону. Он понял, что боится разговора с Кэрол, но все же продолжал брести вдоль колонны по щиколотку в вязкой пыли, пока наконец не увидел свою невесту с саквояжем в руках.

Оказалось, она с тетей уже разместилась в просторной комнате на первом этаже небоскреба, напоминавшего очертаниями опрокинутую параболу. Нагрузившись вещами, Джон последовал вслед за Кэрол по темному коридору. В воздухе висел горький запах пыли и давнего запустения.

В обширной комнате с высокими окнами было почти две дюжины женщин самых разных возрастов. Они суетились среди многочисленных чемоданов и узлов с одеждой и постельным бельем. Жалуясь друг другу, всхлипывая и проклиная судьбу, они тем не менее успели подмести пол и уже расстилали на походных койках матрасы.

Кэрол с тетей заняли место в центре комнаты. Миссис Адамс с причитаниями прилегла на кровать, а Кэрол пыталась разобраться с нагромождением взятых из дома вещей.

— У вас все в порядке? — озабоченно спросил Джон. — Надеюсь, не очень холодно? К вечеру мы установим во всех заселенных комнатах походные печурки, а скоро, возможно, восстановим и отопительные системы в домах...

Невеста кивнула ему с безразличным видом, а миссис Адаме, укрывшись пропыленным одеялом, простонала:

— Зачем вы привезли нас в это ужасное место, Джон? Почему не оставили дома, в тепле и уюте?

Кэрол резко оборвала ее и попросила замолчать.

Тем временем к Кеннистону подбежали две девчушки и, шмыгая носами, засыпали его вопросами. Джон ответил, как мог, наблюдая за средних лет толстушкой, которая с недоуменным видом распахивала одну за другой двери, ведущие в соседние комнаты. «А где же ванная?» — озадаченно спросила она под конец и укоризненно взглянула на Кеннистона. Он не выдержал и попросил Кэрол выйти в коридор. Наконец-то впервые за долгое время они остались одни.

— Я знаю, милая, вам с тетей сейчас чертовски трудно, — сказал он, с тревогой вглядываясь в застывшее лицо Кэрол и безуспешно пытаясь поймать взгляд ее потускневших глаз. — Уверяю тебя, скоро все образуется. Пока мы не наладим систему отопления, вам придется пожить в общей комнате — а затем каждый сможет выбрать себе собственную квартиру! Чего-чего, а жилья в этом городе хватает... Если хочешь, я привезу тебе из дома мебель, книги — словом, любые вещи!

— Нет, — резко ответила Кэрол и неприязненно осмотрелась. — Не хочу, чтобы мои вещи оказались в этом... этом бараке! Мне приятнее было бы считать город под куполом временным лагерем — не больше. Тогда я могла бы вспоминать о своем доме без тоски и ждать вновь встречи с ним! — Она с грустью взглянула на Джона. — Кен, у нашего соседа, старого мистера Петерса, был сердечный приступ в тот момент, когда колонна въехала в этот ужасный город. Его унесли санитары на носилках, но... но я видела его посиневшее лицо. Он умер — понимаешь, Кен, умер! Умер, увидев эти жуткие здания...

Кэрол всхлипнула и закрыла лицо дрожащими руками. Джон успокаивающе погладил ее по вздрагивающим плечам.

— Смерть всегда ужасна, когда бы она ни пришла к человеку, — мрачно сказал он. — Что ж, старикам на новом месте придется особенно нелегко... Но большинство жителей Миддлтауна молоды и энергичны, и они пришли сюда не умирать, нет! Мне рассказывали: во время перехода одна из женщин родила. Подумай, Кэрол, в этом городе уже появился на свет первый маленький человечек! Кэрол пожала плечами. Они расстались, к огорчению Джона, довольно холодно.

Он вышел на улицу в подавленном состоянии. Кэрол с явным безразличием отнеслась к его приходу — и вряд ли это объяснялось только ее усталостью. Несмотря на молодость, она очень глубоко была привязана к Миддлтауну, к его неспешному, провинциальному образу жизни — без особых потрясений, тревог и перемен. Все это ныне рухнуло — и ей придется приспосабливаться к совсем иной обстановке, где от каждого потребуется все, на что он способен. Кто знает, как здесь сложатся их отношения?..

Погруженный в малоприятные размышления, Джон пошел к центру города. За эти полчаса на улицах многое изменилось. Большинство людей уже покинули автомобили, остальные переносили в дома последние вещи. Но было еще что-то...

Улицы внезапно ожили.

И эту магическую перемену сотворили... дети! Поначалу у них вызывали страх чуждое окружение, мертвая тишина, скованное поведение родителей. Но постепенно они осознали, что перед ними лежит целый город: таинственные опустевшие здания, полные загадок и, возможно, сокровищ; неизведанные улицы и переулки — девственная территория для отважных исследователей. По двое и по трое они начали осваивать окрестности, пользуясь тем, что родителям было не до них. Маленькие фигурки теперь носились взад и вперед по тротуарам, поднимая облака пыли. В самых темных и мрачных уголках можно было разглядеть крадущихся словно индейцы мальчишек, услышать девчачий смех и визг. Один пострел обнаружил: стены небоскребов дают замечательное эхо! Он немедленно начал вопить, наслаждаясь произведенным эффектом. Другой мальчишка, опьяненный необъятным пространством белых стен, уже выписывал рядом с подъездом огромные кривые буквы красным обмусоленным карандашом. Кеннистон некоторое время с улыбкой следил за его художеством. «Ну до чего непочтительный щенок!» — с одобрением подумал он.

Его настроение внезапно изменилось, шаги стали более легкими и упругими. — «Нет, — подумал он, — дело с переселением далеко не безнадежно. Человеческая порода достаточно гибка — в критических ситуациях люди могут приспособиться к любым условиям».

В последующие двое суток Джон окончательно убедился — они с Хубблом не ошиблись, заставив мэра объявить об эвакуации. Волна за волной переселенцы двигались через равнину, вливаясь бесконечным потоком через портал. По-прежнему грохотали моторы, шуршали колеса, поднимались в небо тучи пыли — но лица людей, всматривающихся в небоскребы, были уже не столь мрачными и настороженными. Первые семнадцать тысяч пионеров словно сняли с города вековечное проклятие. Походные кухни распространили в воздухе домашний, ободряющий запах кофе. Здесь же готовили горячую пищу. Неутомимые хозяйки с метлами и тряпками в руках приводили комнаты в порядок, а мужьям пришлось мыть окна, одновременно приглядывая за гуляющими по улицам детьми. Стоящие вдоль тротуаров «плимуты», «форды» и «шевроле» уже не казались неуместными на улицах древнего города.

На третий день санитарные машины перевезли больных из Миддлтауна и разместили их в импровизированном госпитале. Чуть позднее в специально подготовленном здании поселились заключенные из городской тюрьмы. В одном из небоскребов на центральной площади стали работать мэрия и различные городские службы. В Миддлтауне не осталось ни души...

На одном из заседаний городского совета мэр Гаррис предложил:

— Мы назовем это место Нью-Миддлтауном, — важно произнес он. — Нужно сделать все возможное, чтобы город под куполом напоминал наш прежний дом!

Поздним вечером Джон уговорил невесту пойти прогуляться. Они шли молча по центральному проспекту при свете ламп, развешанных над подъездами соседних домов. Навстречу им из-за угла выбежал перепачканный в саже мальчуган и деловито свернул в один из темных переулков. За ним, захлебываясь от лая, промчался лохматый пес. Из окон второго этажа доносились звуки магнитофона. Сочный баритон игриво пел: «Я не могу дать тебе ничего, кроме любви, крошка!»

На первых этажах кипела жизнь — но выше город оставался мрачным и пустынным. «Будь у небоскребов душа, они бы сейчас с изумлением взирали на все происходящее, — подумал Джон — Многие века, если не тысячелетия город стоял, освещенный по ночам лишь светом звезд. Стоял — и вспоминал о временах, когда по цветущим бульварам прогуливались влюбленные парочки, а неугомонные дети играли до заката в самых его укромных уголках. Был ли город рад, что люди пришли вновь — или сожалел об утерянных тишине и спокойствии?»

Кэрол поежилась и застегнула пуговицы плаща.

— Становится холодно, — сказала она.

Джон кивнул.

— Да, вечера здесь прохладные — но не более, чем октябрьские дни в нашем, XX веке...

Он запнулся, почувствовав вопрошающий взгляд невесты.

— Да, здесь довольно тепло... Но разве этого достаточно, Кен? Запасы продуктов, привезенные из Миддлтауна, скоро кончатся — как мы будем тогда жить?

— На окраинах города находятся обширные резервуары. Хуббл считает, что прежние обитатели города использовали их в качестве гидропонных плантаций. Мы можем сделать то же самое — запас семян у нас, слава Богу, богатый.

— А вода?

— Резервуары связаны системой труб с глубокими водоносными слоями. Хуббл недавно опробовал установку водоснабжения — к счастью, все работает. Не беспокойся, Кэрол, все будет нормально...

Из-за крыш небоскребов показался бронзовый край огромной луны. Тусклый свет залил дремлющие улицы.

— Кен, скажи мне правду, — неожиданно спросила Кэрол, заглядывая ему в глаза. — Мы одни на Земле, верно? Все остальные давно умерли?

— Кто знает? На Земле должно быть множество подобных городов — некоторые из них вполне могут быть обитаемыми. Рано или поздно мы установим с ними связь и...

Кэрол в сомнении покачала головой.

— Слова, одни слова... Ты и сам не веришь в то, о чем говоришь. Я уверена — мы одни в этом кладбищенском мире...

Джон обнял невесту и поцеловал ее в холодную щеку. Ему хотелось сказать что-то ободряющее, но Кэрол внезапно тихо произнесла:

— Кен, прости, но иногда я начинаю ненавидеть тебя.

Джон растерялся, хотя давно ожидал нечто подобное

— Кэрол, милая... Ну что ты говоришь, одумайся! Ты слишком близко принимаешь все к сердцу...

— Может быть... Но я не могу забыть о том, как ты обманул меня, Кен. Если бы не ваша секретная лаборатория, то, может быть, ничего бы с Миддлтауном и не случилось! Ты и твои коллеги принесли нам несчастье — это ты понимаешь?

Только теперь Джон окончательно понял, что скрывалось за недружелюбным молчанием и колкостями Кэрол в последние дни. Все ее отчаяние и негодование сфокусировалось на нем...

— Милая, нельзя поддаваться таким разрушающим чувствам! — быстро сказал он. — Ты потеряла дом, прежний образ жизни — и делаешь из меня козла отпущения за все это! Как будто я сбросил на Миддлтаун бомбу... Кэрол, мы сейчас нуждаемся друг в друге как никогда раньше — неужели ты хочешь, чтобы мы расстались здесь, на краю света?

Она внезапно разрыдалась.

— О, Кен, я совсем потеряла голову... — всхлипывая, прошептала она.

— Все наладится, вот увидишь, — растроганно произнес Джон, зарываясь губами в ее пышные волосы.

Он поднял глаза — и увидел покрытый глубокими язвами щит Луны, наполовину поднявшийся над небоскребами. «Нет. Кэрол не сможет забыть о моей вине, — подумал он горько. — Между нами выросла невидимая стена... Долгие месяцы, если не годы, мне придется бороться за свою любовь. И это будет трудная, если не безнадежная борьба — потому что в словах Кэрол немало правды...»

Глава 8. Голос Нью-Миддлтауна

Проснувшись, Джон лежал некоторое время не двигаясь и оглядывал комнату. Как всегда в последнее время, по утрам его охватывало чувство совершенной нереальности всего происходящего.

Комната была просторной, с изящно изогнутыми стенами и высоким потолком, отделанным узорным пластиком цвета слоновой кости. Через пыльные окна на пол стекал красноватый свет Солнца.

«Интересно, а для чего эта комната использовалась раньше?» — подумал Кеннистон. Так же, как и все помещения огромного небоскреба, стоявшего на Центральной площади, эта комната была поначалу совершенно пустой — если не считать нескольких массивных столов. Похоже, в здании ранее размещались какие-то общественные учреждения... Во всяком случае, так решил мэр, осмотрев небоскреб. По его настоянию здесь разместились сотрудники «промышленной лаборатории».

Джон, чуть приподнявшись, взглянул на соседние койки. Хуббл еще спал, закутавшись в одеяло. На кровати рядом сладко похрапывал Бейтц. Но молодой Криски уже проснулся. Он лежал, заложив руки за голову, и неподвижным взглядом смотрел на укутанный мглой потолок, явно о чем-то размышляя... «Бог мой, да как же я мог забыть!» — с угрызениями совести вспомнил Кеннистон.

Он тихо встал с кровати и, подойдя к Криски, присел рядом с ним на стуле.

— Прошу прощения, Луис, — тихо сказал он — В суете последних дней я забыл спросить, как дела у твоей невесты?

Криски долго молчал, а затем бесстрастно произнес, не поворачивая к Джону головы:

— Почему вы вспомнили об этом, Кен? Моя девушка умерла миллион лет назад. Видите, как все просто...

Кеннистон не нашел, что сказать в ответ. Только сейчас он вспомнил — Криски намеревался жениться на девушке, жившей в небольшом поселке в пятидесяти милях от Миддлтауна... Да и что можно было сказать в утешение? Подобные трагедии произошли почти со всеми: у матери, чей сын жил в Калифорнии; у супруги, чей муж отправился в служебную командировку; у семьи, чьи дети отправились погостить на ферму к дедушке... «Какое счастье, что я сирота, и единственный близкий мне человек — Кэрол — сейчас рядом! — подумал Джон. — Впрочем, нет, не рядом... Надо сделать все возможное, но удержать ее!»

В комнате стало шумно — проснулись и остальные сотрудники лаборатории. Кеннистон оставил в покое молчавшего Луиса и вернулся к своей койке. Одевшись, он достал из кармана брюк смятую пачку и с наслаждением затянулся первой за сегодняшний день сигаретой. Первой? .

Он дрожащими руками стал шарить по карманам пиджака и плаща, но, увы, ничего там не нашел.

— Черт побери, — уныло произнес он, глядя на дымящуюся сигарету, — скоро мы останемся без...

Хуббл, энергично делавший зарядку, понимающе усмехнулся.

— Что поделаешь, Кен, скоро вам, курильщикам, волей-неволей придется отучиться от этой вредной привычки. А вот без зарядки здесь не обойтись — слишком много дел нам предстоит сделать за очень короткое время...

По дороге в общественную столовую Хуббл сказал ему:

— Сегодня у меня будет хлопотный день. Кен. Вчера Маклин привез из Миддлтауна бензиновые моторы и насосы. С их помощью мы попытаемся наполнить водой гидропонные резервуары и, может быть, даже городскую систему водоснабжения. В городе есть свои, очень мощные насосы, но их приводят в движение атомные двигатели весьма хитрой конструкции. Понадобится время, чтобы разобраться в их устройстве.

— А как обстоят дела с запасами продовольствия? — поинтересовался Джон.

— Пока неплохо... Вся провизия и медикаменты размещены в зданиях, переоборудованных под склады. В типографии сейчас печатаются продуктовые талоны — без них, увы, не обойтись.

— А как насчет автомобилей?

— Мэр Гаррис издал мудрый указ — пользоваться личным транспортом запрещено. Более того, шеф полиции Кимер настоял на принятии особых мер безопасности: с сегодняшнего дня населению запрещено покидать свои кварталы. Город-то нам почти незнаком — кто знает, какие он готовит для нас сюрпризы? Мы создали несколько отрядов из добровольцев — они будут исследовать незаселенные районы.

Кеннистон с одобрением кивнул. Он сделал последнюю затяжку и с явным сожалением отбросил в сторону окурок.

— Это все замечательно, Хуббл, — сказал он. — Боюсь, главная проблема будет в другом — в моральном климате. Если люди будут считать себя последними представителями человечества на Земле, им будет нелегко жить...

Хуббл встревоженно взглянул на него и кивнул.

— Я понимаю, Кен. Но пока нет поводов для отчаяния. Этот город оказался пуст, но, возможно, причиной тому была эпидемия. Так или иначе, но массовой гибели людей здесь явно не было — население куда-то было эвакуировано.

— Да, но радио молчит на всех диапазонах, — напомнил ему Кеннистон.

— Верно, но человечество может сейчас использовать совершенно иные принципы связи. Кстати, об этом я и хотел с вами поговорить. Прошлым вечером Бейтц обнаружил в одном из соседних небоскребов нечто вроде телестанции. Займитесь этим. Кен, вы лучше всех нас разбираетесь в радиотехнике.

В Кеннистоне проснулось неистребимое любопытство завзятого технаря.

— Отлично, я посмотрю, что там можно сделать! — радостно сказал он

Они свернули на улицу, ведущую к столовой. Джон был приятно удивлен оживлением, царившем в этой части города. Семьи шли, весело переговариваясь, словно отправлялись на пикник. Из соседнего переулка выскочила ватага мальчишек и помчалась наперегонки. За ними несся, звонко лая, мохнатый пес. На перекрестке стоял лысый краснощекий мужчина и, попыхивая трубкой, флегматично разглядывал небоскреб непривычной конической формы. Мимо него прошли две пышные дамы. Одна из них, ведя за руку капризного сынишку, доверительно говорила подруге:

— ... врачи сказали, что миссис Билерс чувствует себя лучше. Но ее муж по-прежнему не приходит в сознание...

Хуббл, улыбнувшись, заметил:

— Вот видите, Кен, люди ведут себя почти так же, как и в нашем добром старом Миддлтауне. Слава Богу, способность человека к адаптации велика...

После завтрака Бейтц повел их в небоскреб, отстоящий на два квартала от Центральной площади. В одном из огромных залов на первом этаже располагалось множество электронных установок, внешне напоминающих оборудование телевизионной станции. В высоких, до потолка, блоках аппаратуры были размещены многочисленные экраны, микрофоны и пульты управления.

После долгих усилий Джон сумел открыть заднюю панель одного из таких «блоков». Бегло взглянув на переплетения разноцветных жгутов, он нахмурился.

— Да, это похоже на телестанцию, — наконец сказал он Хубблу. — Но принцип, на котором работает электроника, мне пока неясен. Здесь нет ни ламп, ни транзисторов, ни микросхем...

— Могли бы вы в ближайшее время начать передачи? — неожиданно спросил Хуббл.

Джон удивленно взглянул на шефа.

— Побойтесь Бога, Хуббл...

— Я не настаиваю на передаче изображения, меня вполне устроил бы достаточно мощный радиосигнал...

Кеннистон заколебался, переглянувшись с озадаченным Бейтцем.

— Что ж, попробуем... Но нам придется действовать, что называется, методом тыка. Для начала надо разобраться, откуда на установки подается энергия.

Бейтц вмешался в разговор.

— Пожалуй, я знаю. В соседнем зале находится устройство, напоминающее атомный генератор, — сказал он. — Похожее мы видели с вами, Хуббл, в системе водоснабжения под гидропонными резервуарами.

Хуббл поморщился.

— Если это так, то нам лучше рассчитывать на собственные силы, Кен. Я попрошу Маклина привезти вам несколько наших генераторов, работающих на жидком топливе. Думаю, их мощности хватит для любой, даже сверхдальней передачи.

Джон вопросительно посмотрел на него.

— Да, Кен, я надеюсь, что люди — если, конечно, они еще обитают на Земле, — обязательно услышат передачу собственного «телецентра». Даже если это будет всего несколько слов, скажем: «Миддлтаун просит помощи!» Вряд ли эту фразу поймут, но люди обязательно заинтересуются радиосигналом из давно покинутого города!

— Хорошо, я попробую, — после некоторого колебания сказал Джон. — Но сначала подключите генераторы к силовому кабелю...

Следующие несколько дней Кеннистон провел почти безвылазно в «телецентре». Он настолько погрузился в сложные технические проблемы, что почти не видел, как горожане продолжают адаптироваться к новому образу жизни. Лишь из окон доносился постоянный грохот грузовиков — это Маклин продолжал перевозку оборудования и запасов продовольствия.

Вместе с Кеннистоном трудились Бейтц и несколько инженеров, занятые запуском генераторов. По их словам, этой же проблемой были заняты и все остальные сотрудники «промышленной лаборатории», включая Хуббла. Городу нужен был надежный источник электроэнергии.

Через несколько дней инженерам удалось подсоединить генераторы к хитрой системе силовых кабелей «телецентра», и Джон смог начать свой эксперимент. К этому времени он понял полную безнадежность своих попыток разобраться в принципе работы блоков аппаратуры и решил пойти более простым путем — методом проб и ошибок научиться включать «передатчик» и «микрофоны».

Между тем грузовики днем и ночью доставляли в Нью-Миддлтаун продовольствие, одежду, оборудование для ботьниц и мастерских и даже книги. На заседаниях муниципалитета Маклин стал поговаривать об организации большой экспедиции. Он предложил создать автоколонну и исследовать окружающую территорию в радиусе нескольких десятков или даже сотен миль. Тем временем группы добровольцев исследовали город квартал за кварталом, дом за домом, комнату за комнатой. Вскоре были сделаны два важных открытия.

Однажды Хуббл оторвал Джона от его занятий и пригласил в путешествие... в лабиринт катакомб под городом!

— Помните, Кен, сколько мы ломали головы над проблемой — почему температура под куполом заметно выше, чем можно было бы объяснить солнечным обогревом? — сказал он, энергично шагая по бульвару, ведущему к окраине. — Недавно поисковые отряды обнаружили вентиляционные установки, подающие в город слегка подогретый воздух. Но только вчера был найден источник тепла.

— Источник тепла? — заинтересовался Кеннистон. — Выходит, вы нашли подземную тепловую станцию?

— Нет, все куда любопытнее... Впрочем, скоро вы сами все увидите.

Они вошли в туннель, ведущий под землю и напоминающий вход в метро. Среди переплетения огромных труб располагалась кабинка скоростного лифта. Спустившись метров на сто, они вскоре оказались в обширном подземном зале, освещенном небольшим прожектором. Хуббл подвел Джона к металлической решетке, за которой в тьму уходила широкая шахта. Из глубины поднимались серебристые трубопроводы и разветвлялись под сводчатым потолком зала.

— Теплый воздух приходит, как это ни странно, из глубин земли. Я понимаю, это звучит невероятно, Кен, но шахта уходит вниз на десятки миль — к самому слою магмы

— Но магма чрезвычайно раскалена! — возразил Джон.

— Она БЫЛА раскалена — миллионы лет назад, — поправил его Хуббл. — Когда Солнце и Земля стали остывать, людям пришлось закрыть свои города куполами, а в качестве постоянного источника использовать тепло недр. Увы, его сейчас хватает лишь на то, чтобы нагреть воздух в городе лишь на несколько градусов...

— Если дело обстоит именно так, то вряд ли на Земле остались поселения людей, — безнадежным голосом произнес Джон, заглядывая за металлический барьер.

Хуббл промолчал и, резко повернувшись, пошел к выходу из зала.

Второе открытие совершил Дженнингс, молодой торговец автомобилями. В одном из самых высоких небоскребов он обнаружил огромный полукруглый зал с несколькими сотнями рядов кресел. На следующий же день по просьбе мэра на осмотр находки явились Кеннистон вместе с Бейтцем и Криски. Они прошлись между рядами, достигли овальной трибуны и недоуменно переглянулись.

— И что здесь особенного? — устало произнес Бейтц. — Это зал заседания городского Совета или лекционная аудитория..

— А вы посмотрите на кресла во втором ряду, — усмехнувшись, ответил Дженнингс. Джон посмотрел вниз и охнул. Он увидел несколько десятков кресел необычной формы и размеров. Некоторые из них были широкими и плоскими, со спинками, слегка наклоненными вперед. Другие были очень узкими, с высокими подлокотниками и без спинок. Остальные слегка напоминали обычные кресла, но углубления в сиденьях были чрезмерно глубокими.

Что скажете? — улыбнувшись, сказал Дженнингс, довольный произведенным на ученых эффектом. — Если это и кресла, то вряд ли они предназначались для людей

Кеннистон внезапно представил себе огромный зал, заполненный частично людьми, а частично — кем? Быть может, инопланетянами?

— Не будем спешить с выводами, — скептичный голос Бентца развеял его фантастические видения. — Откуда мы знаем — быть может, это вовсе и не сиденья? Но... но на всякий случай нам не стоит болтать об этом. Люди и так достаточно взбудоражены.

Через неделю по инициативе мэра на Центральной площади было объявлено собрание горожан. Этому предшествовала торжественная служба, проведенная в здании, переоборудованном под церковь. После ее завершения горожане направились к площади. К двенадцати часам здесь собралось почти все взрослое население Нью-Миддл-тауна. На стенах домов были размешены громкоговорители так, чтобы все горожане могли услышать выступающих. На наспех сколоченную трибуну поднялись мэр Гаррис, несколько членов муниципалитета и Хуббл.

К микрофону первым подошел мэр. Его пухлое лицо выглядело непривычно утомленным, под глазами висели темные мешки. Зато речь была на редкость бодрой и полной ничем не обоснованного оптимизма.

Система распределения продуктов, разработанная лично, им, Гаррисом, работает безупречно, заявил он. Опасности голода нет, тем более что в ближайшее время заработают гидропонные плантации. Практически решен вопрос об электро— и теплоснабжении зданий. В муниципалитете обсуждаются проблемы занятости населения. Предполагается открыть в Нью-Миддлтауне ряд фабрик и заводов, ориентированных исключительно на нужды города, наладить транспортную сеть и т.д. и т.п. В заключение мэр вспомнил о Хуббле и снисходительным жестом пригласил его к микрофону.

Хуббл был краток. Вначале он обратил внимание горожан на то, что прежние обитатели города оставили свои дома неспешно, без паники.

— Они взяли с собой все личные вещи, одежду, книги, мебель. Из промышленных предприятий — если, конечно, они здесь были, — вывезено все оборудование, за исключением массивных атомных генераторов. Рано или поздно их удастся привести в рабочее состояние, но спешка в этом деле чревата серьезными последствиями...

Мэр Гаррис с беспокойством слушал ученого — ему казалось, что Хуббл недостаточно оптимистичен. Извинившись, он вновь взял в руки микрофон и заявил:

— Кстати, одна из найденных установок уже готова к применению! Вы уже слышали о местном «телецентре». Мистеру Кеннистону удалось наладить передающее устройство, так что в ближайшее время мы получим возможность вступить в контакт с другими городами!

Толпа отозвалась на слова мэри восторженными восклицаниями. Стоявшего рядом с трибуной Джона немедленно окружили возбужденные люди и засыпали его градом вопросов. «Передатчик вряд ли заработает, а если и заработает, то шансов быть услышанным очень мало», — хотел сказать он, но не смог. Лица людей сияли такой неподдельной радостью, что он, пряча глаза, только пробормотал: мол, все верно, завтра мы выйдем в эфир...

После окончания митинга Джон подождал Хуббла и тихо сказал ему:

— Черт бы побрал этого Гарриса! Он не имел права так обнадеживать людей... Теперь горожане уверены: вот-вот к нам придет помощь от остального человечества!

Хуббл также выглядел озабоченно.

— Вы правы, Кен, мэр дал маху, а я не успел ему помешать. Горожане теперь не сомневаются: на Земле есть другие люди. Это совершенно не следует из того факта, что у нас есть не вполне надежно работающий передатчик — но разве этого осла Гарриса могут остановить такие пустяки! Но теперь ничего не поделаешь — вам, Кен, остается только начать передачи и уповать на везение.

Этой же ночью Кеннистон впервые вышел в эфир. По десять минут ежечасно, экономя энергию генераторов, он монотонно повторял одну и ту же фразу: «Миддлтаун просит помощи! Миддлтаун просит помощи.. »

Приемное устройство им с Бейтцем так и не удалось наладить. Оставалось надеяться на то, что, услышав голос давно опустевшего города, земляне (если они, конечно, существуют) захотят узнать, в чем тут дело.

Около здания «телецентра» собралась толпа и оставалась там всю ночь, хотя Бейтц несколько раз пытался убедить людей разойтись по домам. Та же картина повторилась и в последующие дни... Неделя проходила за неделей, а Кеннистон повторял монотонно одну и ту же фразу: «Миддлтаун просит помощи!» Он уже и сам не верил, что его кто-то услышит и все же продолжал передачи — призыв о помощи горстки людей, затерянных в веках в холодном, умирающем мире.

— Миддлтаун просит помощи! Миддлтаун просит...

Глава 9. Извне

Неделя проходила за неделей, но ответа не было. Каждый день Кеннистон и Бейтц по очереди передавали в эфир один и гот же призыв о помощи. В коротких промежутках между передачами они пытались наладить приемное устройство, но безуспешно.

Больше всего Джон не любил момента, когда ему приходилось передавать смену Бейтцу. Волей-неволей он должен был при выходе из «телецентра» проходить через небольшую толпу горожан, полных надежд и ожиданий.

Фальшиво улыбаясь, он всегда в этих случаях произносил:

— Нет, сегодня ничего нет. Может быть, завтра...

— Завтра? А может быть, никогда? — однажды горько ответила ему Кэрол, встретив его у подъезда и провожая домой — Если бы кто-нибудь услышал тебя, Кен, то давно бы оказался здесь — ведь ты ведешь передачи уже много дней.

— Возможно, у землян больше нет летательных аппаратов, — возразил ей Джон.

— Сомневаюсь... Если в каком-нибудь городе в распоряжении людей есть столь сложное устройство, как приемник, то почему бы им не иметь самолеты?

Тогика ее была безупречной, и Кеннистон не стал спорить.

— Может быть, ты и права, — сказал он устало. — Только не стоит никому говорить о твоих догадках. Горожан очень поддерживает надежда на то, что кто-то рано или поздно придет к ним на помощь. Они не чувствуют себя так одиноко, когда приходят к «телецентру»... Ради этого мы и будем продолжать передачи!

Кэрол скептически поджала губы и подняла воротник плаща — к вечеру становилось прохладно.

— Не знаю, не знаю, — тихо сказала она — Я больше надеюсь на Маклина и его экспедицию. Кстати, ты не слышал, Кен, они скоро вернутся?

Джон пожал плечами.

Кэрол говорила об экспедиции, организованной по предложению Маклина и Криски. Этому предшествовали долгие дебаты — многие руководители города, включая мэра, возражали против, как они считали, «бесполезной траты драгоценного горючего». Решил спор довод, выдвинутый Кеннистоном, — он напомнил о городе, увиденном им с гребня холмов далеко на горизонте. На следующий день была собрана небольшая колонна из армейских вездеходов и джипов, а также двух автозаправщиков. После испытательного пробега вокруг города экспедиция двинулась в путь.

В то время, как колонна автомобилей пересекала пыльную равнину, направляясь на юг. а Джон с Бейтцем вели передачи из «телецентра», жители Нью-Миддлтауна вели нелегкую борьбу за существование. Гидропонные плантации привели в порядок, а резервуары наполнили водой. В ближайшее время было намечено провести первые посадки овощей. Обитаемую часть города полностью очистили от толстого слоя пыли. Все продукты питания разместили по складам. В специальных магазинах организовали раздачу предметов первой необходимости — пока, увы, по талонам.

Самой сложной оказалась проблема занятости. В каждом квартале были устроены биржи труда. Каждый человек получил работу — и оплату в виде талонов. Начали работать десятки мелких мастерских и пекарен, завершилась подготовка к пуску первой швейной фабрики. Вскоре открылись школы, библиотеки и даже кинозалы. Стали работать суд и прокуратура, хотя представители власти пока смотрели сквозь пальцы на многие нарушения порядка, исключая, разумеется, серьезные преступления.

Дети рождались в Нью-Миддлтауне почти ежедневно, но и похороны были, увы, не редкость. В основном умирали старики, не выдержавшие шока, связанного с резким изменением их образа жизни. Рядом с куполом появилось кладбише.

Но за всей активностью горожан скрывалось одно — ожидание. Люди надеялись услышать ответ на свой призыв — их страшила даже мысль об одиночестве.

Кеннистон отлично понимал это по вопрошающим взглядам, преследовавшим его везде — на улице, в магазине, в кинозале. Между тем дела шли плохо. После долгих усилий они с Бейтцем оставили в покое приемник. Им удалось установить лишь одно — аппаратура не работает. Принцип действия передатчика также остался тайной за семью печатями — было ясно только то, что носителями информации не являются электромагнитные волны. Джону иногда приходили в голову безумные догадки о гравитационных волнах, но он отгонял их как явно антинаучные. В конце концов ему осталось одно: усталым голосом повторять одни и те же слова — безнадежное послание в никуда:

— Миддлтаун просит помощи! Миддлтаун просит... Проще всего было, конечно, использовать для этой

цели магнитофон, но оба ученых не желали даже на минуту покидать «телецентр» — они все еще надеялись на чудо. Пока надеялись...

После двухнедельного отсутствия вернулась экспедиция Маклина — эту новость однажды утром принесла Джону невеста. Они выбежали из «телецентра» и пошли по наполненной людьми улице по направлению к порталу. Здесь уже собралась многотысячная толпа.

Вскоре запыленные машины одна за другой въехали под купол, встреченные приветственными криками. Было видно, что путь оказался для исследователей нелегким — люди были усталыми и небритыми, с красными от недосыпания веками и обветренными лицами.

Маклин категорически отказался отвечать на расспросы.

— Вы узнаете все позднее, — уклончиво говорил он. — Бога ради, пропустите машины — мы все измотаны.

Сидевший рядом с ним Криски, выглядевший до предела истощенным, хрипло перебил начальника экспедиции:

— Почему не рассказать людям всю правду сейчас. Они имеют право знать, что им уготовила судьба!

Он с трудом привстал, держась руками за ветровое стекло открытого джипа, и громко крикнул:

— Мы нашли в двух сотнях миль отсюда точно такой же город под куполом, как наш! Но людей там не было. Они ушли — и очень давно.

Маклин кивнул.

— Это верно. Мы не обнаружили никаких признаков жизни, если не считать нескольких мелких грызунов на равнине.

Побледневшая Кэрол повернулась к Джону:

— Значит, на Земле больше никого не осталось? Мы пропали, правда, Кен?

Тишина повисла над огромной толпой. Все оцепенело глядели друг на друга.

И в этот миг Гаррис проявил себя с самой лучшей стороны. Он забрался на один из вездеходов и страстно заговорил:

— Граждане Нью-Миддлтауна, не отчаивайтесь! Экспедиция Маклина исследовала лишь небольшую часть Американского материка — каких-то несколько сотен квадратных миль! Не забудьте — на Земле есть еще Европа, Азия, Африка и другие континенты — люди могут жить где угодно. Мы должны надеяться прежде всего на мистера Кеннистона — он продолжает ежедневно свои передачи из «телецентра»!

Он замолчал и обвел взглядом толпу, запрудившую все окрестные улицы.

— У меня есть предложение, — после паузы продолжил мэр. — В последнее время мы изрядно потрудились, работали без выходных, понервничали — неплохо бы нам и отдохнуть! Предлагаю сегодня же вечером устроить на Центральной площади праздничное гулянье по случаю возвращения экспедиции Маклина. Приглашаются все!

Тревожная атмосфера сразу же разрядилась. Люди заулыбались и, оживленно обсуждая предложение Гарриса, стали расходиться. Все соскучились по праздникам, так что идея мэра упала на благодатную почву.

Кеннистон искренне сказал мэру:

— Гаррис, это отличная идея! Горожанам надо хоть немного отвлечься от повседневных забот.

Мэр просиял.

— Конечно! Население у нас в городе очень нетерпеливое и недоверчивое. Люди не поверят в то, что на Земле есть другие люди, пока своими ушами не услышат их голоса по радио!

Только сейчас Джон понял — бодрый голос Гарриса вовсе не был наигранным. Вопреки обескураживающим новостям, он сохранил веру в существование человечества на этой холодной, пустынной Земле.

Хуббл, напротив, выглядел мрачным.

— Не стоит тешить себя пустыми надеждами, — горько сказал он — Второй мертвый город означает одно — на Земле больше не осталось никого, кроме нас.

Кеннистон вопросительно посмотрел на шефа.

— Мне стоит продолжать передачи? Или...

— Пока стоит, — после некоторого колебания ответил Хуббл. — По крайней мере, сегодня. Не будем портить людям праздник.

К вечеру Центральная площадь неузнаваемо изменилась. Она была залита светом прожекторов, расцвечена гирляндами разноцветных ламп. В темнеющем небе, прямо под куполом, вспыхивали огненные шары фейерверка. На дощатом помосте разместился духовой оркестр, а рядом была подготовлена большая площадка для танцев. Несмотря на прохладу, женщины пришли в выходных платьях, да и мужчины выглядели нарядно. В толпе сновали ватаги возбужденных ребятишек — им празднество больше всех пришлось по душе.

Джон вместе с Кэрол пришли чуть позже, и им пришлось пробираться к танцплощадке через густую толпу. Кеннистона все узнавали и с уважением приветствовали, но никто не задавал ему обычных вопросов.

— Они не хотят испортить себе настроение, узнав, что ответа и сегодня не было, — шепнул Джон невесте.

Праздник шел хорошо, пока Гаррис не сделал очередной промах. Весь вечер он был в центре внимания. Надувшись как индюк, он важно ходил среди толпы, пожимая руки многочисленным знакомым мужчинам, улыбаясь женщинам и играя с ребятишками. Он был явно в восторге от собственной персоны. В конце концов он поднялся на помост оркестра, остановил музыку величественным жестом и, взяв микрофон, обратился к публике:

— Граждане Нью-Миддлтауна, быть может, настало время спеть хором, а? Я готов, если пожелаете, начать — вы знаете, мой тенор недурен. Как насчет песенки «Позволь мне назвать тебя любимой»?

Раздался дружный смех. Все запели. Оркестр после некоторого замешательства поддержал мелодию, а пухлый мэр, обернувшись к музыкантам, замахал руками словно дирижер. Старая песенка, не звучавшая на Земле миллионы лет, звонким эхом отразилась от белых стен небоскребов и гулко прокатилась под мерцающим куполом.

Затем они запели «Берега Уобаша» и «Старый дом в Кентукки». Постепенно лица людей помрачнели, голоса стали звучать нестройно. В глазах многих появилась тоска, кое-кто из женщин всплакнул.

Вскоре песня завяла. Внезапно одна из девушек с истерическим плачем упала на землю, закрыв лицо руками.

Музыка смолкла. Ничего не было слышно, кроме плача женщин и растерянных голосов мужчин, безуспешно пытавшихся утешить своих жен.

далее