«Техника-молодежи» 2011 г, №1, с.58-60

2119 год


Охотники шли по её следу, а единственная дорога пролегала через глухую стену. Маша сосредоточилась, по стене зазмеилась трещина. Ещё немного, и она проскользнёт! Совсем близко послышались голоса, или то, что Маша по привычке называла голосами. Трещина в стене защиты превратилась в узкий проход, и женщина скользнула внутрь, не забыв затянуть за собой вход в убежище. Теперь можно передохнуть несколько минут. Охотники так плотно ставили защиту, что все её силы ушли на то, чтобы найти крохотный кусочек безопасного пространства на время сеанса. Маша создала часы и повесила их на стену. Оставалось несколько минут. За это время можно создать нужный фон. Она не хотела привыкать к серой пустоте виртуала. Маша принялась за работу и сделала точную копию их с Егором гостиной. Теперь можно и собой заняться. Выросшее посреди стены зеркало отразило напряжённую рысь. В этом облике удобнее всего спасаться от охотников, но теперь нужно вернуться к своей человеческой внешности. Она преобразилась в стройную шатенку двадцати восьми лет и взглянула на часы: осталось десять секунд.
Внезапно мощный удар сотряс стены гостиной. Охотники всё— таки нашли её и теперь пытались пробить защиту. Передняя стена исчезла, на её месте появился экран. А на экране — лицо Егора:
— Ну, здравствуй, родная моя!
— Здравствуй, Егорушка! — облегчённо выдохнула Маша...
...Егор сидел, как на иголках. Сменщик всё не уходил. Он возился со своей коллекцией старых газетных вырезок, открепляя их от стены, чтобы освободить место для новой статьи, которую купил на последнюю зарплату. Егор никогда не понимал этого нового повального увлечения, охватившего не только надзирателей, но и изрядную часть земного населения. Старые, пожелтевшие, а иногда и полуистлевшие газетные вырезки, в которых описывались будущие поселения на Луне, стоили бешеных денег. «Медовый месяц на Луне», — гласил заголовок газетной статьи, датированной две тысячи десятым годом. «Да уж, такой медовый...» — подумал Егор и, нажав на кнопку коммуникационного пульта, убрал плотность стен, создав эффект прозрачности. Вокруг расстилался унылый лунный пейзаж. Купол химического завода, купол кладбища ядерных отходов, которые после подписания всех мораториев были захоронены на Луне. Купола поменьше: лаборатория ядерной физики, большой адронный коллайдер и криогенное хранилище или, как его называли в народе, «морозилка», из-за которой Егор приехал сюда. «Морозилка» была самым большим зданием на Луне и представляла собой склад, от пола до потолка застроенный криогенными камерами.
Сменщик вышел, и Егор бросился к компьютеру. До сеанса оставалось всего несколько секунд. Егор достал из кармана флешку с программным обеспечением, за которое выложил бешеные деньги на чёрном рынке. Программа пробивала тюремную защиту и создавала локальную, полностью защищённую сеть для свиданий с заключёнными, блокируя все посторонние выходы и входы. Правда, лишь на пять-шесть минут, но это лучше, чем одно свидание раз в месяц, разрешённое законом. Егор затаил дыхание — на мониторе появилась их с Машей гостиная. В центре комнаты стояло зелёное плюшевое кресло, в нём уютно свернулась клубочком Маша, освещённая мягким светом торшера. Внезапно изображение Маши слегка расплылось, цвета поблекли и потекли.
— Что случилось? — испугался Егор и посмотрел на индикатор постороннего проникновения — окошко, которое обычно показывало, что сеть взломана тюремными сторожевыми программами. Но окно не изменило безмятежный голубой цвет на опасный красный, значит, взлом произошёл со стороны Маши. Но кто мог это сделать? У заключённых нет доступа к внешним программам! Маша нервно оглянулась. В стене гостиной появилась тоненькая трещина, к ней приник злой, насмешливый глаз Хэнка — главного Охотника. За его спиной повизгивала в нетерпении разномастная толпа. Они давно догадались, что она, Маша, задумала, и понимали, что у неё это получится. Охотники знали всё: что её муж Егор продал дом, опустошил банковский счёт со скромным наследством родителей и ещё влез в долги, чтобы сделать новый биометрический паспорт на чужое имя. Ему пришлось пройти через операцию по пересадке глаз, потому что в паспорте отображался уникальный рисунок сетчатки, сменить кожу на пальцах и ладонях и ещё пройти ряд пластических операций, полностью изменив лицо. Потом он долго проходил всяческие проверки, которые устраивала служба тюремной безопасности, закончил курсы охранников и, наконец, оказался на Луне в качестве надзирателя. Работа надзирателей была нервной и утомительной. Заключённые то и дело пытались вырваться из замкнутой тюремной сети и уйти в сеть глобальную. Родственники и друзья заключённых нанимали лучших хакеров, которые взламывали тюремный вирт, устраивая внеплановые свидания. Но оплачивалась работа надзирателей очень хорошо. Управление тюремной системы не экономило на зарплатах работников.Егор сделал всё, чтобы подготовить план Машиного побега. Но он не знал, как, впрочем, и остальные, что на самом деле творится в виртуальном тюремном пространстве. Люди охраняли психоматрицы заключенных извне, а заключенные охраняли свои секреты от людей. Заключенные давно построили в вирте своё собственное государство, в котором был всего один закон: кто сильнее, тот и прав. Сила измерялась возможностью изменения виртуальном реальности.
Хэнк, главный охотник, был самым сильным, и он хотел оказаться на Машином месте.
Егорушка, давай встретимся завтра, шепнула Маша, сегодня мы не одни!
Что значит не одни? Я никого не вижу! — шёпотом произнёс Егор, что там у вас происходит?
— Я всё расскажу потом, когда... её голос дрогнул, — когда вернусь к тебе!
Маша выключила изображение. Она бросилась к зеркалу на стене и прошла сквозь него. Охотники проломили стену гостиной и бросились за ней. Но сколько Хэнк не пытался войти в зеркальную поверхность, она не поддавалась
2116 год

Зал суда был переполнен до отказа. Репортёры и фотографы, правозащитники всех мастей и солидная группа адвокатов, нанятая отцом подсудимого. Лучших адвокатов из Москвы-1 верхнего, и самого элитарного, уровня города. Там были широкие тротуары. микроклимат, чистый воздух, который подавался из кислородных аппаратов. Полиция Москвы-1 тщательно проверяла документы всех жителей нижних уровней, которые поднимались сюда на работу. Если разрешения на работу в Москве-1 не было, обитателей нижних этажей вежливо, но настойчиво отправляли обратно. Егор никого не замечал, кроме Игоря Месежникова, сидевшего на скамье подсудимых. На лице Месежникова застыло брезгливое удивление: неужели он, сын начальника городской полиции, сидит здесь, среди этих беснующихся оборванцев? Игорь с детства знал, что люди делятся на всадников и тех, кто под копытами.
Ещё вчера он был на коне. Новенький флипмобиль «Ягуар» отливал красным золотом под неоновыми фонарями Москвы-1. Игорь нетерпеливо похлопывал по рулю. Друзья ждали его на шикарной вечеринке: отборный колумбийский кокаин, роскошные девчонки... ноздри Игоря трепетали в предвкушении бешеной ночи. Но «Ягуар» намертво застыл в грандиозной пробке. Ткнувшись в её хвост, Месежников быстро сориентировался. Он не стал дожидаться, пока сзади соберутся другие флипмобили, лишая его места для манёвра, и дал задний ход. Свернул в шахту спуска-подъёма, которая рассекала все уровни Москвы, давая возможность водителям перемещаться с уровня на уровень, и спустился в Москву-2. Месежников давно не был на этом уровне, и увиденное поразило его, хотя второй этаж не считался трущобами. Трущобы располагались на четвёртом этаже, и даже полицейские старались не заглядывать туда без особой надобности. В Москве-2 жили те, чьи доходы колебались между средним и невысоким уровнем. Здесь густо пахло жареной на дешёвом масле и щедро приправленной синтетическими приправами едой. Месежников брезгливо скривился, его тошнило от запахов, уши заложило от шума толпы и криков лоточников, расхваливающих нехитрый товар. Как же Игорь ненавидел всю эту голытьбу, которая жадно жрала, размножалась, толкалась! Перенаселённость Земли, экологические катастрофы, нехватка продуктов. Месежников физически чувствовал, как они отнимают лично у него воздух и пространство. Предки Месежннкова жили в роскошных домах с лужайками, в окружении лесов и собственных озёр. А он никогда не видел леса, потому что часть их давно вырубили, а часть просто погибла. Массивная флипфура, которая ехала пред ним, вдруг остановилась посреди трассы. Водитель начал неспешно выгружать из грузовика ящики с продуктами и таскать их в магазин. Игорь сплюнул от досады и решил обогнуть препятствие. «Ягуар» въехал на тротуар, отчаянно сигналя. Люди подпрыгивали от неожиданности, крутили пальцем у виска. Игорь потянулся к бардачку за сигаретами. Пачка выскользнула из рук и упала под пассажирское сиденье. Месежников отвлёкся лишь на минуту, наклонившись за сигаретами, а когда выпрямился, перед «Ягуаром» замер в восхищении мальчик лет пяти. Он прижимал к груди дешёвую пластиковую машинку, глаза светились от восторга при виде роскошного флипмобиля.
Месежников принялся сигналить, но мальчик не сдвинулся с места. До ребёнка оставалось всего несколько метров, и Игорь понял, что у него есть только один выход: свернуть в сторону, впечатав флипмобиль в стену, потому что с другой стороны оказалась продуктовая фура. «Ягуар» был заперт в узком коридоре, затормозить он не успевал. И перепрыгнуть через ребёнка он тоже не мог, потому что над тротуарами были подвешены балки ограничения высоты, рассчитанные на отчаянных лихачей — любителей прыгать через пешеходов.
«Если впечатаюсь в стену, со мной ничего не случится, — лихорадочно пронеслось в голове, сработают подушки безопасности, но машина будет безнадёжно испорчена». Игорю нужно было выбирать между ребёнком и машиной, и он выбрал второе. «Ягуар» слегка подбросило, когда под ним оказался мальчик. Месежников врубил максимальную скорость и помчался прочь. Он не беспокоился насчёт видеокамер, распложенных через каждые несколько метров. Отцу Игоря, начальнику городской полиции, не составит труда изъять и уничтожить ненужные записи...
...Месежников никак не мог осознать, что он сидит в зале суда. Отцу Игоря не удалось замять скандал. Голытьба оказалась ещё проворней, чем он ожидал: родители ребёнка, Егор и Мария, привлекли к делу правозащитников, независимых журналистов и даже представителей Новой Всемирной Церкви, которые предпочитали судебные залы молельням в борьбе за обиженную паству. И все они мечтали упрятать Месежникова в виртуальную тюрьму до конца дней его.
Тридцать лет назад перенаселённость достигла пика. Для тюрем не осталось места, и многие страны вынуждены были снова временно ввести смертную казнь. Выручили всех ученые: они научились делать точный и полный слепок с личности человека — психоматрицу — и хранить её в компьютерах. Тело при этом подвергали криогенной заморозке и отправляли на Луну, где был построен многоэтажный криогенный склад. Когда заключённый отбывал свой срок, психоматрица помещалась обратно в тело. Адвокаты Месежникова сдержали своё обещание: его признали психически неполноценным, который сбежал из-под опеки. Виртуальное заключение заменили принудительным лечением и последующим домашним арестом.
Егор едва сдерживался. Месежникова окружили журналисты. Перебивая друг друга, они выкрикивали вопросы, а он, чувствуя себя звездой, неторопливо отвечал всем по очереди и брезгливо кривил губы, когда его взгляд натыкался на колючий взгляд Егора. Поэтому Егор не сразу почувствовал, что дрожащая Машина рука, которую он сжимал во время процесса, осторожно выскользнула из его ладони. Маша спокойно и медленно, словно во сне, подошла к толпе журналистов, осторожно отодвинув тех, кто стоял сзади. Их внимание тут же переключилось на неё, в толпе образовалась брешь. На глазах у десятков людей она подошла к Месежникову и странно посмотрела на него: не растерянно, не зло, а пытливо. Так смотрят на диковинного жука, случайно залетевшего в окно. В зале суда наступила абсолютная тишина. Даже судья, собравшийся было выйти за дверь, приостановился, зачарованно глядя на Машу. А она неторопливо расстегнула чёрный пиджак свободного покроя, вытащила миниатюрный пистолет и, направив его в лицо Игорю, два раза нажала на спуск. Машу приговорили к десяти годам виртуального заключения. Месежников-старший добивался пожизненного, но судья смягчил приговор.

2119 год

После смены Егор сидел в столовой, задумчиво ковыряя вилкой в тарелке.
— Еда, конечно, барахло, но другой-то всё равно нет, — за столик Егора сел Андрей, надзиратель из криогенного хранилища.
— Гляди, какая красотка, — Андрей толкнул Егора локтем, кивая в сторону автоматического раздатчика, возле которого задумчиво изучала меню высокая блондинка.
— Впечатляет, — согласился Егор.
— Представляешь, какая непруха? Она согласилась со мной поужинать сегодня вечером, и тут мне ставят ночную смену! Я к напарнику так, мол, и так, выручай, друган, а он рожу скривил кирпичом и говорит, что занят.
Сердце Егора сделало один лишний удар. Ему ни разу не доводилось дежурить в «морозилке». Туда назначали только проверенных сотрудников с опытом работы не менее пяти лет.
— Я бы тебе помог, подежурил бы вместо тебя, — Егор старательно разыгрывал ленивое равнодушие, — но меня туда, наверное, не допустят.
— Да никто не узнает! — обрадовался Андрей и хлопнул Егора по плечу, — мне всего на пару-тройку часов отлучиться, а потом я тебя подменю. Пойдём, я проведу тебя через скан сетчатки на входе и дам флешку с паролями допуска к компьютерам. Спасибо, друган, за мной не заржавеет!
...Егор чувствовал себя Орфеем в царстве мёртвых. Криогенный склад был огромен. Он занимал отдельный купол и состоял из множества залов. Стены каждого из залов были заполнены сверху донизу камерами с замороженными телами. Егор нашёл Машу и прижался к стеклу.
— Я пришёл к тебе, Спящая красавица, — прошептал он, включая разморозку. Внизу камеры было гнездо с кабелями. Егор размотал кабели, подтянул к агрегату переноса психоматрицы, подключённого к компьютеру, ввёл код доступа, набрал личный код Маши. На мониторе появилось встревоженное лицо жены.
— Что случилось? — спросила Маша, — почему ты вызвал меня без предупреждения?
Внезапно она увидела криогенные камеры за спиной Егора и всё поняла.
— Тебе удалось?
— Да, Машенька! Я включил разморозку, ещё немного, и ты будешь свободна.
— Я... — она не успела договорить. За спиной появился главный охотник Хэнк. Он набросился на неё чёрным вихрем, мощная воронка втянула в себя серую змею.
— Что происходит? — Егор к отчаянии метался перед монитором, не в силах помочь жене. Теоретически заключённые в вирте должны были находиться каждый в своей замкнутой ячейке памяти. словно в камере. Так думали те, кто создавал виртуальные тюрьмы. Но на самом деле психоматрицы, сливаясь с виртом, создавали свой собственный мир, о котором ничего не знали те, кто живёт в реале. Зеки с удовольствием поддерживали версию разработчиков вирта, тайком пользуясь неограниченной свободой перемещения внутри тюрьмы, когда за ними не наблюдали извне, из реального мира.
— Он пытается выйти вместо меня, — голос Маши звучал глухо, словно издалека.
Серая змея вырвалась из чёрного вихря, превратилась в прозрачный купол, который накрыл вихрь, заперев его внутри себя.
— Чем я могу тебе помочь?
— Ничем! Нужно дождаться, пока тело полностью разморозится, иначе я не смогу перейти!
Егор взглянул на реле разморозки: всего двадцать процентов. Осталось восемьдесят! Чёрный вихрь взорвал купол изнутри, разорвал его на мелкие осколки. Маша на мгновение снова приняла облик змеи, а Хэнк обратился огнём и бросился на неё. «Разморозка тридцать процентов» — высветилось на реле.
— Егор, ты можешь мне помочь, но это очень болезненно! — серая змея превратилась в красную саламандру и бросилась в костёр. — На агрегате психоматрицы есть кабели с датчиками и виртуальный шлем. Если надеть шлем, подключить одну сторону кабеля к криогенной камере, а другую, с датчиком на конце, прилепить на твоё тело, разморозка пойдёт в несколько раз быстрее, потому что твоё тепло передастся мне. Но тебе будет очень холодно и очень больно.
— Я сейчас! — Егор бросился к агрегату, дрожащими от нетерпения руками размотал кабели, надел шлем, прилепил присоски датчиков к телу.
Реле разморозки окрасилось красным: «Ускорение разморозки. Осталось тридцать процентов, двадцать, десять...» Зубы Егора стучали от холода, руки и ноги свело судорогой. Тысячи острых льдинок вонзились в кости, жилы, пронзили голову, забились в висках. Блестящая водная гладь стала последней картинкой, которую увидел Егор...
...Маша пришла в себя и поспешно сняла шлем. Первым делом она снова включила криогенную заморозку собственного тела, вернула на место кабели и тщательно убрала все следы. Теперь можно наслаждаться свободой!
Она вытянула руку, пошевелила пальцами. На столе стояла кружка с недопитым кофе. Маша жадно сделала несколько глотков. Остывшее растворимое пойло показалось ей божественным нектаром. Ей было жаль Егора! Ведь он настолько ей доверял, что до последнего мгновения не понимал, что происходит. Когда-то она и сама была такой: честной, преданной, готовой на самопожертвование. Муж сделал всё, чтобы вытащить её в реал до срока, но вдвоём они бы не ушли. Сбежать с Луны было невозможно — их бы поймали через пару часов. И он не знал того, что знала она, Маша: душа, отделённая от тела, меняется, становится иной. Холодный вирт вытесняет всё, что мешает мыслить рационально. У человеческих богов множество имён. У машинного бога — только одно: целесообразность. И всего две заповеди. Первая: «Люби только самого себя!». Вторая: «Ничего личного!» Мир выглядит так, как нравится тебе. Мир существует, если существуешь ты. Всё остальное неважно.
«Как странно чувствовать себя мужчиной!» — Маша пригладила короткие волосы и решительно направилась к выходу со склада.