Эпизод 2
Вообще-то это уже не комедия, а трагикомедия. На работу в Пермь по распределению я прибыл в начале марта 1977 года, а уже 28 апреля отправился с заводским клубом "Оптимист" в категорийный поход на байдарках по реке Вильва, что километрах в двухсот к северу от Перми.
Мда. Если думаете, что с начала марта аж до 28 апреля я только устраивался на работе и в заводской общаге - напрасно. Прибыл я в Пермь где-то 5 марта и сидел с Мишей Кассом в одной комнате, разбирая чемодан, но тут вломился в комнату Катаев, уже известный нам (мы в Перми преддипломную практику проходили). "Завтра! Погнали в поход на Басеги!" И мы ушли в лыжный поход на Басеги. А потом был лыжный поход через Камское водохранилище, слёты, сплав по Каме, сплав по Бабке, поход в пещеры, но по Вильве на майские праздники действительно был первый серьёзный поход на новом месте жизни.
Я и Миша Касс успели заработать примерно по 1 отгулу, однако начальство категорически нам отказало (причём работали мы в разных цехах). 30 апреля - штурм месячного плана, от которого зависит премия! Убеждать, что морозть свои задницы в ледяной реке важнее, чем сдавать детали артсистем, было бесполезно. Пришлось врать. Я, якобы должен был лететь в Волгоград - подавать заявление в ЗАГС, а Миша - по семейным обстоятельствам - в Ростов. Ну, вообще-то это был лёгкое враньё - в Волгограде я появился в ЗАГСе всего лишь через 2 недели. И вот, закончив 29 апреля смену, бешеным аллюром мы допёрли рюкзаки и байдарки до электрички (прямо из цеха, электричка отходила в 16:48. До Чусового, потом пересадка на Вижай, а дальше на север по узкоколейке-однопутке ходила мотодрезина с открытыми платформами и пересекала три славные речки - Вильву, Вижай и Усьву.
Сказать, что туристов было много - ничего не сказать. Электрички, платформы были облеплены ими толстым слоем, люди и рюкзаки свисали далеко за пределы возможного. Только знакомых из нашего клуба было примерно 40. И десятки клубов, десятки городов, в основном уральцы, но были и москвичи (мы звали своих из Волгограда, но они не рискнули). Примерно в 10 утра мы прибыли на Вильву, а уже к обеду вышли на воду. Как уральские туристы делали плоты! Почти с той же скоростью, как мы собирали байдарки!. Два часа - и 4 здоровенных бревенчатых плота были готовы. Собственно, это и были 4 группы с четырьмя руководителями. У нас командовал Веприков. Он был, кажется, мастер спорта по ориентированию и в туризме с большим опытом. Байдарок в нашей группе было 4. Веприков назначил меня и Мишу, как относительно опытных, командироми бойдарок, загребным у меня был Володя Вахонин. В одну байду сели сразу трое - Мокшаков с женой и его брат.
Вильва - типичная уральская таёжная река. Скалы, ненаселёнка, довольно шиверистая, для байдарок - 2 категория, для плотов - первая. До этого я ходил летом Чусовую, так Вильва весной сложнее на порядок. Порогов на ней, как считается, всего 2 - Первый Нырок и в сотнях метров Второй Нырок. Лично я про них ничего не знал. Вообще отнеслись мы к реке как-то несерьёзно. Байдарки (Салют-5) были староваты, не было на них волнорезов и даже резинки, куда их крепят, не было фартуков, гидрокостюмов. А спассредства были донельзя убогие. Я, например, отрезал рукава у своей новой капроновой рубашки, сделал из них карманы и вложил туда детские резиновые подушки - получился спасжилет. А в нос байдарки засунул камеру от волейбольного мяча. На борту байды огромными буквами было написано её название - "Кенгуру"
Оттплыли. Маневрируя меж одиночных льдин и уклоняясь от стоячих волн. Удавалось это не очень. То и дело вода заплёскивала в байду. Приходилось чалиться и выливать. Все были переполнены энтузиазмом, поэтому отвергли ночёвку в заброшенной деревне Коростылёвке (мы не раз тут ночевали зимой, вполне годный дом). Судьба нас наказала - мы без разведки влетели в Нырок. Первым, как и положено, шла байда Веприкова. Он прошёл порог, но у берега налетел на камень и кильнулся. Мокшаковы кильнулись в пороге, но, как говорили, "вылетели из реки, как пробки". Третьим шёл Миша. Но он явно что-то увидел. Его байда стояла у берега, он держался за ветки прибрежных кустов и что-то мне кричал. Я его переспрашивал, слышно его не было за шумом шиверы, а затем выслушивать пропала необходимость и так было ясно - прямо перед носом байды обнаружился водяной вал примерно метровой высоты, причём от берега до берега. И я едва успел крикнуть: "Нос на вал!" Байда рухнула в яму и пронзила вал. Вода обрушилась в байду, а пена с вала аж перелетела через голову Володи прямо мне в лицо. Но мы не перевернулись, вырулили к берегу, где был огромный лагерь, горели десятки костров, люди сушились. Едва мы сплясали танец радости вокруг залитой водой байды, как в порог вошёл Миша. Он перевернулся сразу. Надо ж спасать друга! Я выкинул на берег рюкзаки, а воду выливать было некогда и пошёл на перехват. За мной отплыл Веприков. Но нас обогнала байда с двумя парнями-спасателями. Они зацепили мишину байду и начали её транспортировать к берегу. Миша забавно таращил на меня глаза из под воды, цепляясь за байду, но я решил, что он уже спасён и начал вылавливать его вещи. Поймал весло, здоровенный мяч-спассредство байды, ещё что-то и тут меня унесло во второй порог. Он мне добавил воды и байда стала тяжёлой, как трактор. Я не мог зачалиться. Дальше были скалы и нескончаемая шивера с метровыми валами и ямами. Один раз я пронёсся в метре от камня, на котором стояли люди, подававшие советы и удивительно короткие руки. И отбойная струя опять отбросила меня от берега. Я перелез в середину байды и ждал, когда же эта шивера кончится. Она не желала кончаться. Очередная волна пришла, как ни странно, сзади. И корма резко ушла под воду, ничего спасательного там не было. Зато нос байды из воды торчал и я засунул туда очень кстати спасённый мишин мяч литров на 20. Теперь байда уверенно была частично непотопляемой. И я плыл рядом, держась за неё. Неожиданно близко возник маленький плот, на гребях стояли двое парней, на рюкзаках сидела девушка. Меня втащили на плот, но встать там было негде, я лежал на краю, вцепившись в байду. Но она в очередной раз ударилась о дно утопленной кормой и вырвалась из рук, вода непрерывно заливала меня с головой, было смертельно холодно, мне бросили полушубок и нашлась минута, чтобы познакомиться. Это были свердловчане. Байда цеплялась за дно и мы опередили её метров на сто. Попробовали зачалиться. Плот не удержали, к тому же я оставил на берегу чужой полушубок. Второй раз удалось. Тут они мне намекнули, что они далеко ушли от своих, да и полушубок жалко... Я их поблагодарил и побежал дальше - нос байдарки ещё был виден, была надежда, что её прибьёт к берегу. Но потом пошли скалы, ручьи, которые я переходил вброд и даже речка, которую я переплыл. Байдарка давно меня опередила, но я всё бежал вперёд с надеждою на удачу. Меж тем темнело. Да, самым правильным было бы возвращаться. Но я прикинул, что километров на 10 я удалился, Снега в лесу ещё было предостаточно, да скалы, речка, буреломы, вообще - проходим ли путь ночью? А как я явлюсь без байдарки? Заводской! В первом же походе!
Ещё более правильным было бы развести костёр. У меня был коробок спичек, запаянных в полиэтилен, но то ли плохо он был запаян, то ли я его повредил, но спички промокли. Далее я бежал, держа спички и коробок в руках. Сохнуть они не желали.
Наступила ночь. Ударил морозец. Одежда оледенела. Меня обманул тот Вавилон, который я оставил за спиной - там полянки не было, чтоб не горел костёр. Костёр, костёр, что может быть желаннее... Километр за километром и час за часом - тайга была тиха и безлюдна. Это было невероятно.
(Лишь полвека спустя я понял причину - река вскрылась буквально за часы до нашего приезда и самые первые и отчаянные ушли не далее порогов. Впереди людей просто не было, возможно, на десятки километров. А ведь мог бы и раньше сообразить. Через год я сидел в ожидании ледохода точно на том же месте, где утром собирали байды. Ледоход начался только 6 мая и река очистилась за час.)
Оптимизм уходил вместе с силами, чтобы не замёрзнуть, нельзя было просто идти, только бежать. И я поклялся страшной клятвой, что если выберусь из этой переделки, то немедля отправлюсь в Волгоград, женюсь на Светке, заведём кучу детей, больше ни в один поход ни ногой. И её не пущу. Ну, разве что вместе со мной...
И тут я увидел костёр.
Он горел на другом берегу, у костра сидели двое. И я начал орать сидящим. Довольно долго они молчали, но потом отозвались. "Вы плотовики или байдарочники?" - крикнул я им (на плоту в темноте переплыть стремительную реку мне казалось невозможным) - "Плотовики!" - "Я сейчас переплыву к вам!" - "С ума сошёл!" - "Да я замерзаю!" - "У нас лодка есть!"
Но, чтобы переплыть реку, ребята утащили лодку метров на 500 выше по реке, в темноте, по лесу. В резиновую лодку сел один и переплыл ко мне. Обратно гребли вдвоём. Я грёб с такой силой, что обратно выгребли почти к костру.
Костёр... На мне дымилась одежда, обгорели ресницы, резиновые подушки в спасжилете лопнули от жара, а я никак не мог согреться. Но всё же оклемался. И первым делом спросил, откуда они. "С Перми! - "О, я тоже с Перми. С Мотовилихи" - "И мы с Мотовилихи" - "Я в третьем общежитии живу" - "И я тоже" - "В 37-й комнате!" - "А я в 41-й!".
Почувствуйте маловероятность события, где пришлось познакомиться с соседом! За сотни миль от общего дома, среди сотен людей и при каких обстоятельствах! Ещё один парень был из 47 комнаты, остальные - из других общежитий. Всего в группе (один плот) - 5 парней и 1 девушка. Но все уже спали, кроме моих спасателей.
Я мгновенно забыл про свои клятвы. Мы тут же договорились идти на следующие выходные на ещё более бурную речку - на Вижай. Причём на "Кенгуру". Надо быть запредельным оптимистом, чтобы планировать очередной поход на унесённой рекой байде, несомненно искалеченной и, возможно, утонувшей. Тем не менее на следующие выходные мы пошли на Вижай! И именно на "Кенгуру"*.

*Поломанные части мы заменили палками, всё было на верёвочках, а дыру размеров в футбольный мяч у самого носа прикрыли куском брезента. Вижай мы не прошли. Километров через 10 мы вклинились в соревнования по ТВТ (техника водного туризма). И мы с ходу прошли пару ворот, правда, что-то начало ломаться и кусок брезента с дыры улетел. С берега нам кричали "Это не эта ли байда валялась неделю назад на Вильве?" А за очередным поворотом нас остановила КСС (контрольно-спасательная служба). Контролёры-спасатели отказались признать в нашем судне сплавное средство, а когда увидели дыру, то вообще стали грубить и требовать наши фамилии, угрожая утопить байду немедля, не дожидаясь, когда это сделает Вижай. И мы не пошли дальше. Мы быстро переквалифицировались. Сначала я стал скалолазом и полез по отвесной скале, а потом стали спелеологами и полезли в знаменитую Пашийскую пещеру, которая была невдалеке. Кстати, довольно смешной случай был и в этом походике. Мы вернулись в деревню Пашию, откуда начинали сплав, купили хлеба и стали ждать автобуса. Витя о чём-то глубоко задумался, держа полбатона в руке. И местная курица, большая, белая и наглая, оценила его задумчивость. На меня курица не обращала никакого внимания, на хлеб тоже. Смешно свернув шею, она внимательно следила одним глазом за витиным лицом, боком-боком приближаясь. Когда осталось менее метра, курица превратилась в орла - она бросилась на Витю, клюнула его в руку, ударила крыльями, Витя взлетел со скамейки вверх, выронив хлеб в грязь, а курица, победно квокая, отлетела в сторону. Было очень смешно. Мне. Витя не нашёл в ситуации ничего смешного.

Так мы просидели полночи, а потом я полез в палатку в непросохшей одежде и как-то там устроился седьмым (палатка была четырёхместной).
Меня предлагали взять на плот и довезти до цивилизации, но я отказался. Надо было ждать своих, без малейшего сомнения - они за меня переживали. Было бы неплохо идти им навстречу (к вечеру я бы добрался непременно), но по обоим берегам были скалы, при обходе которых я терял из виду реку (а с воды не видно меня). А скорость реки и шум был такой, что проскочить мимо, не заметив меня, если я не буду у самой воды - это запросто. Я ждал своих к обеду. Но вышло иначе.
Сидел я у костра под одинокой ёлкой. Мимо непрерывно шли байдарки, плоты, резиновые лодки (первый катамаран я увидел только через два года). Были и знакомые. Прошли и спасшие меня свердловчане. У всех я спрашивал, где там "оптимисты"? И кто знал, отвечали - стоят на "Нырке".
К вечеру я уже многое знал. А остальное узнал потом. В воде побывали все, кроме Вахонина. Мишина байда утонула. Его сапоги - тоже. Уплыли вёсла, кое-какие вещи. Промокли все, Валю растирали спиртом и принимали его же внутрь. В суматохе нехорошие соседи утащили весло с моей байды, упаковку от неё же, и чехол от моей палатки. Веприков после спасения Миши, наскоро переоделся, взял спички, немного еды и побежал по берегу спасать меня. Он достиг спасавших меня свердловчан, которые ему сказали, что я "убежал с сумасшедшими глазами" и побежал за мной, может, даже по следам. Не знаю, как он миновал приток, который я пересёк по пояс в воде (мне-то было всё равно, а ему-то - нет). Меня он не догнал, вернулся в лагерь под утро, часов 6 утра, "дополз", у костра его ждал только Вахонин. Остальные спали в мокрых палатках и мокрых спальниках (промокло всё). Из последних сил он всех разбудил, заставил переставить палатки на сухое место и после завтрака приказал идти меня искать. И рухнул отсыпаться. Из всех меня знал только Миша. Идти искать он не хотел, уверяя, что я уже в Вильве (не в речке Вильве, а в посёлке Вильва). Однако, поиски были организованы, меня не нашли (якобы не дошли до меня километр, я сильно сомневаюсь), вернулись ни с чем. День пропал.Проснувшийся Веприков перепугался не на шутку и даже хотел сходить с маршрута и организовывать масштабные поиски.
У меня тоже день пропал. В обед к поляне причалила одинокая байда. Два молчаливых парня нарубили мне дров для костра, дали кусок хлеба и отплыли. Вот уж вечер, наших всё не было и я начал готовить себе ужин и ночлег. В смысле - проходящим группам рекламировать свою поляну, где ровное местечко, костёр и я впридачу. Мне удалось заманить целый клуб! Это были "Красные шапочки" из города Лысьва. Все они были в красных шапках, со знаменитыми кружками, размером с детский горшок и все только на байдах. Руководителем у них был Иванов - пожилой инвалид без ноги и Торопов, немного мне известный. В честь праздника ужин был с песнями, спиртом и байками. А на ночлег меня определили в палатку к семейной паре, которая на своей байде примкнула к "шапкам" уже на Вильве.
Утром мы обменялись адресами, "шапочки" ушли, а я опять сидел на бережку и спрашивал - где "оптимисты"? Наконец, сообщили, что они отплыли. Но потом пришло известие, что они остановились на чаепитие в 5 км выше. И тут я потерял терпение. Вода сильно спала, у подножья скал оставался лёд, пройти было можно и я пошёл по берегу вверх по Вильве. Через 2 километра команда Веприкова и я встретились.**
Встреча не была бурной. Все были сдержанно рады, что я жив, но потерей дня - не слишком. Из байдарок на плаву осталось лишь две. Причём Веприков сплавлялся один. Остальные все были на плотах. Веприков забрал меня с берега и перевёз на плот, где командовал Бусыгин.
Я встал на заднюю гребь (кстати, впервые в жизни) и показывал народу, что "вот тут я бежал, а тут коротал две ночи и один день"... Остатки "Кенгуру" лежали на отмели в нескольких километрах от места моего сидения, за последней шиверой. К этой куче хлама прикрепили несколько надувных шариков и записку с текстом, что "байда принадлежит парню с Мотовилихи и этот парень обязан притаранить в 41-ю комнату ящик пива". Ниже сообщения дописывали уже другие, передавали привет мне и даже Свете (наверно, я кому-то натрепался, что собрался жениться). Вид у байды был, конечно, ужасный. Весь задний блок был поглощён рекой, брезент был искромсан, рядом с названием "Кенгуру" зияла огромная дыра, обшивка у руля была разорвана вдрызг. Но это было не столь важно, байда осталась плавсредством, вполне ремонтируемым и у неё ещё было славное будущее. Поскольку упаковки не было, я обмотал остатки верёвкой, сформировав страшный узел килограммов в 20 весом и изрядных габаритов.

**Послесловие. Ровно через год я опять сплавлялся по Вильве и Веприков определил мне в байду собственную жену, сказав, что после случившегося за неё совершенно спокоен. А ещё через год сплавлялась по Вильве Света (я сидел с дочкой и через неделю пошёл на Вижай) и Веприков показывал ей поляну "тут два дня твой муж сидел"

Остальную часть похода я стоял на задней греби и рассказывал о своих приключениях. Меж тем река теряла свою привлекательность. Ниже начался молевой сплав, бульдозеры рушили штабеля брёвен прямо на туристов и приходилось опасаться заторов. Да не просто опасаться, у деревянного мостика возле деревни Новая Вильва пришлось высадить девчат на берег и вклиниваться во временно возникшую щель.
Уже на этом мосту Мокшаковы, Кротова и ещё кто-то сошли с маршрута и пошли в деревню (это ещё 2 мая). 3 мая наши 4 плота продолжали сплав, пороги и шиверы кончились, река была бурной, приходилось отбиваться от брёвен. Но на плотах, кроме нагребистоящих, уже спали (кроме в префоиграющих).
И я, уже настроившийся на прогул на заводе, начал соображать, а не сумею ли я выйти на работу, как и обещал, утром 4 мая. На небе не было ни одного облачка, соврать, что я застрял в Волгограде по причине нелётной погоды, было сложно. Прогуливать уже через месяц после начала работы, в преддверии настоящих поездок в Волгоград, не хотелось. Был уже вечер 3 мая. И тут я увидел мост. Настоящий автомобильный мост через Вильву. Зачалились в километре ниже. Я схватил свой рюкзак, жуткий узел с остатками байды, распрощался с командой и побежал в цивилизацию. Через пару часов поймал попутку - потрёпанный интенданский грузовичок и благополучно доехал до ж/д станции Чусовая. Там на рюкзаках сидели спасавшие меня свердловчане, а позже прибыли Веприков, Вахонин и ещё кое-кто из наших. Всем кагалом они погрузились на электричку и отбыли в Пермь (обещанная смешная часть рассказа, наконец, начинается!). А я остался. Электричка приходила в Пермь в 8 утра, когда смена на заводе уже начинается. Но был ещё один поезд, самый фирменный в СССР - №1 "Москва - Владивосток". Он проходил через Чусовую на час позже, но прибывал в Пермь в 6 утра. Вот на него я и купил билет, причём самый дорогой, купейный, в надежде отоспаться перед работой.

***Вот тоже было дело... Возвращался я с Грушинского. Билетов на Пермь не было, пришлось лететь в Свердловск, а оттуда на поезде в Пермь. Я не спал ночи две, поэтому предупредил проводницу, чтобы она не забыла меня разбудить в Перми, ибо спать буду мёртвым сном. Поезд был тоже фирменный - №3 Хабаровск - Москва, меж Свердловском и Пермью ни одной остановки. И вот будит меня это создание и любезно так извиняется: "Ой, я Вас поздно разбудила". Я смотрю - за окном Пермь. Но поезд не пребывает, а как бы набирает скорость. Но я прекрасно выспался, в благодушном настроении, успокаиваю её, дескать, пустяки, сойду на следующей остановке. И спрашиваю, какая будет следующая остановка. "Болезино" - отвечает она и почему-то быстро убегает. Я со сна ещё в ситуацию не врубился, привык на электричках ездить, а станций не знал вообще. Но со мной всегда был "Атлас СССР" (мало ли куда судьба на выходные занесёт)! Открыл я его и узнал, что в Пермской области Болезино нет. Оно нашлось в Удмуртии, за сотни км от Перми! А мне на завод надо во 2-ю смену. Решил - прыгать. Достал из рюкзака походную форму, переоделся... А поезд шпарил с предельной скоростью. Мне повезло - эта негодяйка заперла двери тамбура, но вагон был последний (везёт мне на последние вагоны!), поэтому торцевая дверь была доступна и я прицелился туда прыгать. Прибежала проводница, кричала: "Только через мой труп!". Собрался народ с советами, как правильно прыгать. Сидел я, сидел, ожидая замедления движения, проводница убежала жаловаться бригадиру. Не знаю, может связались с машинистом или ещё что, но поезд ход замедлил. И я тут же спрыгнул. А поезд прошёл ещё метров 500, вообще встал, постоял полминуты и пошёл дальше. Ну, а я пошёл по шпалам через тайгу в сторону Перми, вышел на станцию Менделеево, уехал электричкой и пришёл на завод вовремя.

Я сел на лавочку в помещении станции, в тепле разморило и я уснул. Пробуждение было страшным - в сон вторглась фраза "... с первого пути отправляется поезд...". Я не расслышал, что за поезд, но понял - "мой!". И рванулся к выходу на перрон. И рухнул на пол. Ноги от неудобного сидения затекли так, что я их вообще не чувствовал. А так как я руками схватил свои два мешка, то падение вышло весьма громким. И я пополз к стеклянной двери, за которой, всего-то шагах в тридцати, стоял поезд. Представьте себе картинку - небрито-грязный мужик в каком-то рванье, рушится на пол и на карачках ползёт, волоча два грязных узла. При этом я ещё истерично хохотал, невзирая на незавидное положение. Ибо объяснять было некогда, а фурор, который я произвёл, был поистине изрядным. Никто ничего не понял. Никто не пытался помочь. Люди метнулись прочь, сшибая друг друга, а какая-то тётка, завизжав, вскочила на лавку, наверно подумала, что могу укусить. Тут у меня одна нога малость подчинилась и я заковылял к двери, как инвалид. А поезд уже тронулся! А ноги начали слушаться! В три прыжка я пересёк перрон и рухнул у колёс последнего вагона уходящего поезда, отчётливо понимая, что с мешками на ходу я не смогу сесть всё равно. И тут случилось чудо!! Из тамбура вагона выпрыгнули два солдата, бодро схватили меня, мешки и просто закинули в тамбур, запрыгнув следом. И только тут до меня дошло, что я не знаю, что это за поезд. Было бы совсем смешно, если бы поезд шёл в другую сторону. Но нет, солдатики подтвердили, что это поезд №1, на котором они регулярно и ездят. Тут я рассыпался в благодарностях, пояснил, что со мной приключилось, а так как билет есть, то сейчас я пойду в своё купе и как отосплюсь... "А вот хрена!" - обломали мне надежды мои спасители. "Это последний вагон, за дверью ресторан, закрытый до утра. И ни одной остановки до Перми". Осознав такую несправедливость, я спросил, а куда же они наладились? Оказалось, что они пребывают в самоволке до утра и едут в ближайшую деревню "по бабам". Поезд столь бодро молотил по рельсам, что я заинтересовался, как они-то собираются с него слезать (вспоминая, как в прошлом году мне пришлось прыгать на ходу с такого же скорого поезда на пути из Свердловска в Пермь***). "У нас всё отработано!" отвечали бравые бабники, и действительно - поезд вдруг резко замедлил ход и в ту же секунду оба спрыгнули в ночную тайгу.
А я так и просидел в табмуре до Перми, на узлах своих среди угольной пыли. В 8 утра я, побритый и вымытый, явился на завод. Начальник спросил: "Как там Волгоград?" - "Город на месте!" - честно ответил я.

Эпизод-3
Это уже недавнее время, примерно 2018 год. Ростов. Лето. Жара неимоверная. Мёртвая тишина. Всё живое попряталось ближе к кондиционерам. Я иду с рынка по нашей улице меж частными домами, стараясь прятаться в тень заборов и гляжу под ноги, потому как заполдень и солнце прямо в лицо. И возле забора лежат деньги. Рублей 300 бумажками. Деньги я нахожу нередко и это давно меня не радует, но, раз никого вокруг нет и потерявший неизвестен, надо брать, судьба. И я беру.
И в этот момент раздаётся громоподобный голос: "Витька, ты, что ли?". Мало того, что сказано прямо над ухом неизвестно кем, но также неизвестно, над каким ухом. Природа дала людям два уха именно для того, чтобы мгновенно определять направление на источник звука. А тут... Голос шёл в оба уха сразу. И никого вокруг! Забор, у которого я остановился, из рабицы, за ним никого. И на той стороне улицы такой же забор. И улица пуста в обе стороны до пределов видимости. Поневоле вспомнился филатовский То-Чего-Не-Может-Быть. А голос не унимался. Не получив ответа, он хрипло и громко дышал в оба уха сразу и бормотал ругательства. Думаю, немало людей просто кинулись бы прочь, а потом рассказывали о встрече с призраком. Откровенно говоря, было страшно из-за абсолютной непонятности ситуации. Я озирался, вертясь на месте. Никого! Но, наконец, я догадался посмотреть вверх. На бетонном столбе прямо над моей головой сидел старичок в очках с такими выпуклыми стёклами, что вряд ли он видел дальше своей руки. Он ремонтировал что-то и дышал прямо в жестяной корпус какого-то прибора, который действовал как мегафон. Деньги явно потерял он. Я посмеялся над своими страхами, сказал ему про деньги, положил их на место и пошёл своей дорогой.

Эпизод-4
Не совсем смешной, но забавный именно тем, как экспромтом получаются розыгрыши (обычно их надо тщательно готовить).
Шли мы в сплавной поход на Ара-Ошей - Китой - Онот. 6 категория сложности, между прочим. 8 мужиков, половина - мастера спорта. Начало пешки, подъём на перевал, рюкзаки за 40 кг. Но энтузиазм, хочется быстрее дойти, решили идти в темпе 20-10 (20 минут идти, 10 минут отдыхать). Вот у Джека Лондона описано, как индейцы долго идут, а потом долго отдыхают. Не знаю, что у них за груз и не присочинил ли уважаемый автор, но 20 минут мы выдержали "на зубах". Просто никому не хотелось показать слабину на первых же минутах похода. Когда через 20 минут следящий за временем гаркнул "Привал!", все рухнули немедленно, как подкошенные и дружно вскричали: "Идём 10-10!". Так и пошли дальше. Через каждые 10 минут пешки наш главарь Витя Елисеев неизменно говорил "Лучше привал, чем перевал", все садились у рюкзаков и травили байки. Средь нас были два офицера-ракетчика с Байконура - Юра Юнак в чине полковника и Виталик Тищенко, его майорскую звёздочку обмывали при моём участии (как положено - в стакан с водкой и доставать зубами). И нередко рассказывали байки с космодрома. Например, как один военпред уснул с бодуна, ожидая прибывший с завода "Протон", его будить не стали, расписались за него, "Протон" уехал дальше и все сделали вид, что его и не было. Довели потерявшего РН до истерики.
А в этот раз он рассказывал, как пошли они с космодрома в поход в местные горы (Алатау, кажется) да засунули одному лейтенанту в рюкзак украденный из Красной комнаты бронзовый бюст Ленина. И какими словами он ругался, обнаружив его на перевале.
А сидели мы так: шестеро на одной стороне тропы, а Виталик и ещё один на другой. И Виталик витийствовал перед аудиторией из шести человек. И вот, одновременно с его рассказом про то, как они упаковывали бюст килограммов в 5 весом в рюкзак лейтенанта, этот второй (знаю кто, но не скажу), сидящий у Виталика почти за спиной, поднимает с земли здоровенный камень и показывает всем из-за спины рассказчика. И все мгновенно понимают! Начинают громко смеяться, переспрашивать, что-то вспоминать сами. И под этот шумовой фон этот второй неспешно и тщательно упаковывает эту каменюку в рюкзак Виталика. И пошли дальше. И Виталик идёт и говорит мне: "До чего рюкзак тяжёлый, словно и не отдыхал!" Очень хотелось ему открыть глаза, но не мог - шутка была общекомандной и так сказать, назидательной. К счастью, до ночёвки идти было не слишком далеко. Виталик, извлекая каменюку из рюкзака, сказал эдак по-детски, удивлённо-обиженно. "Ну и сволочи, вы, ребята...". Такие вот бывали у нас шутки. Славный парень был Виталик. Мастер спорта задолго до своего майорства. И жена у него мастер спорта, но в том походе её не было. Вообще много чего можно было о нём рассказать, но это уже не юмор.

Заодно вспомню и пару случаев, когда было смешно, но совершенно "не по делу". Что в свою очередь, тоже смешно
1. Лет в 13 я открыл для себя страну (или океан) юмора. Любимые телепередачи - КВН, "Кабачок 13 стульев", пародист Иванов. Любимая газета (выписывал!) "Литературка", 16-я страница, где блистал "гениальный и непревзойдённый" Евгений Сазонов, автор романа "Бурный поток" (лет через 20 я узнал, что это Владлен Бахнов). Ну, конечно, книги - Гашек, О'Генри, "Трое в лодке" Джерома, "Я, бабушка, Илико и Илларион" Думбадзе... А в тот раз читал я совершенно не юморную книгу какого-то румына. Сюжет - в послевоенной Румынии коммунисты борются с кулаками, а дети коммунистов - с детьми кулаков. Кулаки творят всякие пакости - они украли запас сахара, дети кулаков заманили вратаря детской футбольной команды коммунистов в раскрытую дверь кулацкого сарая и подпёрли её бревном. И матч у команды бедняков-коммунистов с такой подлостью собирались выиграть. Но герой книги, капитан-вратарь, соорудил в сарае гору из мешков, вылез через дыру в потолке и прибежал на игру в ту секунду, когда в пустые ворота летел мяч. Разумеется, будущие коммунисты выиграли. На следующее утро герой книги был задумчив и рассеян. Засыпая в чай сахар, он мучился вопросом - кто украл весь запас сахара деревни? Он то брался за ботинки, чтобы куда-то бежать, то опять брался за завтрак, задумчивый такой (автор это настойчиво повторял). Потом он одевает ботинки и обнаруживает в ботинке сахар. Ну, ясно же - он был так задумчив и рассеян, что вместо чашки насыпал сахар в ботинок! Я долго хохотал. И зря, оказывается. Просто герой, лазая по мешкам в кулацком сарае, зачерпнул в ботинок сахар. Естественно, тот, украденный.
Осознав, насколько дурацким у меня получился смех, я мрачно ещё раз перечитал эпизод. Дверь в сарай, значит, открыта, мешки, значит, развязаны, герой даже не видит, как черпает в ботинки сахар... И сахар за время матча не высыпался, не растворился от пота, не стал под цвет пыли? Да это же туфта! Так я научился анализировать написанное.
2. А второй эпизод случился 8 июля 2014 года. Я работал грузчиком и дежурил сутки в ожидании вагонов со щебнем. Один в подсобке, да и на заводе никого почти. Уже ночь. Сижу и делаю свой сайт на ноутбуке, одним глазом смотрю телевизор. А там полуфинал чемпионата мира по футболу, Бразилия - Германия. В школе я был фанатом футбола, знал все команды почти всего мира, выписывал газету "Футбол -Хоккей", футбольные справочники, смотрел все матчи. Мой друг и сосед по парте Сергей Чукин болел за "Торпедо", а я - за "Спартак". Однажды "Спартак" проиграл "Торпедо" 1:5 и это был ужас...
А после школы - как отрезало. С легонца был в курсе, как там живёт "Спартак" да финалы чемпионатов смотрел. Ну и тогда поверх ноутбука бросал взгляд, смотрел, как мяч гоняют. И вот прошло минут 20 матча, 0:0 и я вспомнил, что надо бы откачать воду. Автоматики не было, примерно раз в 4-5-6 часов надо откачивать воду в подвале, чтоб не залила оборудование (в этом и смысл дежурства). И пошёл я в подвал и минут 10 откачивал воду. А когда вернулся, на табло было Германия - Бразилия 5:0. Я смеялся от души и даже, кажется вслух сказал: "Какой позор! Чемпионат мира! Полуфинал! Играют чемпионы мира, весь мир смотрит! А у них табло сломалось...". Представить, что чемпионам на их поле вколотят за несколько минут пять мячей - у меня и мысли такой не появилось. И тут забили шестой...

кстати, что это я всё смеюсь в одиночку. Бывало, что смех был командным и даже вот в этом случае "полукомандным"
Эпизод-5
В 1978 или 1979 году в Пермь на практику приехал Петя Голенев, брат одной знакомой (мне и Мише Кассу) по Волгограду. И по такому случаю решили его сводить в небольшой походик. Ну, пошли к истоку Камы! Это в Удмуртии. Пошли. Было нас пятеро - я, Петя, Миша, Рита Козлова и Шура Горошникова. Доехали до станции Верещагино, а там пошли искать что-то попутное. Шли через пути, пролезая под вагонами. И тут состав с совершенно пустыми платформами тронулся. Он тронулся в нужную нам сторону! А значит нам по пути, мы весело вскорабкались на тронувшуюся платформу, не особенно заботясь, куда она нас довезёт. Сели на середине платформы, спиной к спине и стали созерцать окружающее. Причём Миша с Петей смотрели в одну сторону, а я с девчатами, естественно, в другую. Едем. И вот какой-то крутой откос и на склоне, примерно вровень с нами, стоит мужик и справляет малую нужду. Но и это банальное действо он исполняет с фантазией, стараясь струёй достать до проходящего состава. Затейник сосредоточенно прицеливается, потом поднимает голову и мы как раз с ним поравнялись и проезжаем на расстоянии метра в три. У мужика натурально отваливается челюсть - на пассажиров платформы он явно не рассчитывал. Девчата и я просто валимся от хохота, а Миша с Петей, смотревшие в другую сторону, настойчиво требуют объяснений, что это на нас нашло. Ну, как тут объяснишь сразу...
К истоку Камы добрались, больше интересного не было.


А вот три эпизода счастья из жизни.
Удивительное дело - понятно, что счастливых моментов в жизни была масса - побеждённые вершины, перевалы, пороги, любовь, находки, встречи, красота природы, душевная безмятежность, рождение детей, сдача экзаменов, до вообще... много моментов. Как сказал Игорь Иртеньев:
И получив, чего хотели,
Они, уставясь в потолок,
Лежат, счастливые, в постели
И пальцами шевелят ног
Но как быстро забываются счастливые моменты! Что интересно - в памяти остаются совершенно безматериальные случаи, когда счастье приходит по абсолютно по пустяковому поводу. И остаётся навсегда.
В таком случае, самым счастливым для меня был 1979 год. Мы с женой самозахватили комнату в мужском общежитии завода Мотовилихи и были, как положено говорить, вместе счастливы. Ну, не постоянно, конечно, потому что к нам то всё пытались подселить какого-то мужика, то воровали джинсы, вывешенные на общем балконе, потом вообще из большой комнаты переселили в маленькую. Света изображала, что учится на заочном, а я работал. По выходным ходили на слёты, в музеи (изумительная была выставка сотен картин Рерихов, в очереди стояли час)... А какой был в Перми балет! Света чуть не родила прямо на балете. Пошли мы на "Лебединое озеро", причём Света была как бы не на девятом месяце. И всё было хорошо, пока не начался "Танец маленьких лебедей". Света просто зашлась от смеха на самом душещипательном эпизоде и мне пришлось её вытаскивать из зала. Ей было смешно до истерики, а мне очень неудобно. Конечно, я сразу понял, что она вспомнила. Примерно год-два до этого на туристских слётах в Волгограде ставились всякие репризы, сценки, которые организовывала Татьяна Фурсова. И вот под музыку "Танца маленьких лебедей" к костру выходят самые здоровенные мужики туристской секции - Толик Платонов, Гармаш, ещё кто-то. В балетных пачках из под которых торчат страшно волосатые ноги и с совершенно серьёзными лицами вдохновенно и слаженно танцуют под музыку "Маленьких лебедей". Да, это было что-то...
Эпизод-1
А потом родилась дочь. Она проживала в детской кроватке. И вот где-то месяцев в 6-7 она уверенно стояла, когда её ставили. Долго наблюдала за жизнью, потом разжимала руки, хлопалась на попу и заваливалась спать. Наступил момент, когда она решила вставать сама. Больше часа она кряхтела, корячилась, тянулась вверх, цеплялась за прутья, изгибалась, чуть на голову не вставала. То в одном месте, то в другом, и всё молча, с упорством и злостью. Потом она выбилась из сил, упала и уснула. Среди ночи она проснулась. Мы, конечно, тоже проснулись (тогда мы вдвоём неплохо умещались на односпальной кровати). И вот в ярком лунном свете наша доча продолжила попытки. Кряхтела, кряхтела - и встала. Мы лежали молча, донельзя счастливые. Доча повздыхала, вероятно, сожалея, что никто не видит её подвиг, поглядела на луну, на нас, притаившихся на кровати, потом разжала руки, хлопнулась на спину и мгновенно уснула

Эпизод-2
И в том же 1979 году. Пятница, все знакомые туристы едут на слёт, жена дома, я на работе. И в пятницу - кровь из носа - надо дать план, всё не ладится, с женой связи нет, ничего не получается, куча мелких проблем. И вдруг - начальник махнул рукой - "дуй на свой слёт!", напарник сказал - "я за тебя сделаю", Вася Зырянов, лекальщик из 5-го цеха обнадёжил - "с автобусом я договорился". И кто-то сказал - место в палатке есть. И еды навалом. А в общежитие заедем. И пропуск раньше времени отдадут и проч. и проч. Мелкие проблемы дохли, как тараканы от дихлофоса. Солнце сияло, свежий ветер с Камы и весь я такой молодой... И это было настоящее счастье. Практически без всякого повода.

Эпизод-3
А третий раз счастье посетило вообще без малейшего повода. Ночевали мы на какой-то речке, кажется, Эхеголе в Саянах, примерно 1986 год. Я внезапно проснулся в палатке. Без всякой причины. Не был я дежурным и до ветру бежать не приспичило. Просто проснулся и смотрел сквозь полупрозрачную ткань палатки (сшитую из тормозного авиапарашюта) на восходящее солнце. Речка уютно журчала, ветерок едва трогал траву, а вокруг палатки бродили чёрные птицы, квохтали и клевали мелкие камешки. И рядом спали друзья, и впереди был перевал, и река, никем ещё не пройденная. И была уверенность, что жена в далёком Ростове вполне справляется с двумя детьми и вообще в мире покой и порядок. Незабываемое чувство.

Вспоминаю несколько событий, настолько маловероятных, что напоминают чудо.
1. Я и мой друг детства Вовка Комов всё своё свободное время проводили на природе. И было у нас одно любимое местечко, в 5 км от южной окраины Камышина. Мы назвали его "Четвёртый овраг" и спустя полвека на гугл-картах я с удивлением обнаружил, что место так и называется "Урочище четвёртый овраг". В устье оврага мы часто ночевали, В Волге ловили судаков, в озерце ловили линей, в верховьях оврага была прелестная ложбинка с тополями, жёлтыми подснежниками и лисьими норами. И вот где-то в середине апреля вышли мы к этой ложбине новым путём - через хвойный лесок по найденной просеке. В ложбине ещё лежал снег. От избытка весеннего настроения мы начали кидаться снежками. И один снежок я кинул просто вверх. А у одного молодого тополя, метров в 8 высотой верхушка была как тонкая игла, у основания с палец и через два метра сходила на нет, строго вертикальная. И снежок упал точно на эту иглу и она пронзила его точно по центру. И он заскользил вниз, пройдя почти всю её длину и остановился, пронзённый, как шпагой. Маловероятное событие, но дальше было ещё более странное. Верхушка под тяжестью снежка начала клониться. Постепенно она перешла из вертикального в горизонтальное положение, потом ещё ниже и снежок заскользил в обратную сторону, набирая скорость. Поскольку "игла" сужалась, вершинка сгибалась всё круче, снежок обязан был сорваться. А он внезапно остановился на самом кончике верхушки, которая смотрела уже вертикально вниз и повис как яблоко. Не представляю, что его могло удержать. Дальнейшие наблюдения испортил Вовка. Он начал трясти дерево и снежок покачавшись, всё же упал.

2. Примерно в 7-8 классе мы с другом сделали рогатки. Ну, без хорошей рогатки неприлично было появляться на улице (на самопалы, которые на Волге назывались поджигами мы перешли позже). Рогатка у меня была вполне приличной, но применять её особо было негде. Я официально был юным натуралистом и по птичкам не стрелял никогда. Однажды шёл в школу, а воробьи облепили дерево большой стаей и страшно галдели, обсуждая что-то. Я подобрал ма-а-ленький камушек и бросил, не целясь, в этот форум. Просто чтоб прекратить галдёж. А камушек попал точнёхонько воробышку по голове, он и кувыркнулся вниз с расправленными крыльями и очумелыми глазами. Я чуть не со слезами уложил его в траву, очень надеюсь, что он оклемался, а не достался кошке.
Но рогатка требовала тренировки, поэтому мы расстреливали бутылки в специально отведённых местах. Таким местом мы посчитали свалку на территории стадиона "Авангард", к тому же невдалеке, на берегу бухты Камышинки, была огромная куча прекрасной морской гальки. И вот установили большую бутыль (такие не принимали в пунктах приёма стеклотары, где за простую бутылку платили 12 копеек). Стреляли строго по очереди. И только я прицелился, как резинка на рогатке порвалась. Но я решил продемонстрировать находчивость, зажал порванную резинку в зубах и, стараясь не выбить себе зубы, произвёл выстрел куда-то в сторону мишени. Исключительно, чтобы доказать, что выстрел вообще возможен. Результат оказался поразительным. Я не только попал в бутылку. Камень пробил её насквозь, как пуля, причём бутыль так и осталась стоять. Ни до, ни после такого эффекта не удалось воспроизвести. Чудо.

3. Странное явление, которого я не могу объяснить до сих пор. Я думаю, что все читали, что гнилушки светятся. Я много раз читал, ни разу не видел. Зато я видел, как светится живое дерево. Дело было весной 1983-го. Пошли мы со Светой в поход (не помню - где дочь-то была?). Весна 1983 года. На катамаранах по Пшехе. 3 кт.сл. тогда была (хотя я бы дал вторую). Однако, начинали с Пшехашки, поднявшись примерно на 5 км вверх по течению. Там и строились. Катамараны получились изрядные, на 6 человек, с задней гребью. Рамы делали из местных молодых деревьев (это важно). И пошли, Прошли узкую Пшехашку, вышли в Пшеху, ну, там, пороги Верхние Волчьи Ворота, Нижние Волчьи Ворота. Без особых приключений, если не считать, что Свету чуть не убило расчёской. Расчёска. если кто не знает, - это дерево, свесившееся с берега к воде ветвями, "причёсывает" ветками экипаж. Но в тот раз это был довольно толстый ствол, торчащий с берега параллельно воде. Катамаран шёл на приличной скорости, носовые резко гребанули, убрав нос. А корму не успели убрать. Дрын скользнул по переднему, а затем зацепился за Андрюшу Варфоломеева, который сидел вторым, был им согнут в пружинное состояние, соскользнул с него, разгибаясь и могучей дубиной долбанул мою жену. Хорошо, что она была в каске, но фингал всё равно остался.
И вот сидим вечером у костра и кто-то замечает, что рама у катамарана светится. Но не вся. Разобрались. Светилось одно срубленное деревце, то ли осина, то ли берёза (скорее всего), точнее сказать сложно, ибо были ошкурены. В основном из неё сделали подгребицу, распилив на куски. Дерево было абсолютно молодое, сочилось соком и светилось ярким белым огнём. Остальные части рамы, как и положено, были просто тёмными палками. Исследования показали, что святятся наружные слои. Стружка светилась особенно ярко, но чем глубже к центру, тем всё более тускло. Дерево светилось весь поход, один кусок Андрей Варфоломеев забрал домой, говорил, что совершенно высохло, но всё ещё светилось с месяц, постепенно тускнея. Никогда ничего подобного не видел больше и даже не читал.

4. А вот тоже странноватый случай. Ехал я на автобусе на работу, сидя у окна. И вижу в окно, как мне кажется, сложенная купюра достоинством в 1000 рублей, лежит на тротуаре. Дело было в начале 2000-х, ну это зарплата за 2-3 дня работы. Денег у меня не было, но я к этому уже привык. Ну, стало быть, показалось. Не такой у меня острый глаз чтоб с расстояния в 5 метров через стекло едущего автобуса определять достоинства бумажек, валяющихся на тротуаре. Но как бы что-то меня толкнуло - деньги лежат бесхозные! Задумался. С одной стороны - ерунда натуральная, ну не могу я сказать с уверенностью, мало ли какой мусор там. А во-вторых, лежат на тротуаре, по которому прётся куда-то множество народу. Были бы настоящими, уже бы взяли. Или возьмут, пока я туда иду. А с другой стороны - на завод преспокойно можно опоздать - никто не заметит. А то будет мне эта непонятка настроение портить - то ли глюки у меня, то ли глаз-ватерпас. И погода хорошая, можно до завода пешком дойти. А расстояние до следующей остановки - больше километра (кому интересно - от авторынка "Фортуна" до легендарного моста на Малиновского, про который уже и анекдоты сочиняли из-за регулярных закрытий и ремонтов). Подумал-подумал, да и вышел я и пошёл неспешно назад. И подобрал из под ног прохожих ту бумажку. И это точно оказалось 1000 рублей. Самая настоящая деньга (я тут же зашёл в соседний банк и попросил проверить). Странно всё это. Может, мой ангел-хранитель, соскучившись по былым временам, решил меня спасать от нищеты? Но уж больно затейливо... Хотя, с другой стороны, в XXI веке он сильно заскучал - не помню ни единого случая, чтоб мне конкретно что-то угрожало. Но вот раньше...
Кстати, да. Вот герои книги Б.Стругацкого "Поиск предназначения" как-то сели и составили большой список (27 пунктов, что ли) случаев, когда должны были погибнуть, но их что-то спасало. Но там - рок, который безжалостно давил и близких и врагов, всех, кто хотел стронуть героя с места проживания. У меня вроде бы помягче. Ангел-хранитель неизменно прилетал в трудную минуту. Ну, например...
Вышли мы вечером после первой пешки на берег Ара-Ошей, весьма бурной саянской речки. Костёр, палатка, по пайке спирта за окончанее тяжёлой пешки. Рыбаки взялись за удочки, а я побежал на разведку. Ну, я всегда так делал, даже на привалах, если пешка была лёгкой. У нас даже поговорка была - "разгибать тропу на Каралон". Это где-то в Якутии тропа шла явно не туда, я на каждом привале убегал вперёд, потом радостно докладывал: "разогнул тропу". А она каждый раз опять сворачивала не туда...
Тропа над Ара-Ошей была весьма опасной - по скальным полкам, слева обрыв в реку, метров в 30, справа скала необозримой высоты. Но - тропа. И немного ниже я обнаружил водопад метра в 2 высотой, далее сплошной порог до самого устья (несколько км). А под водопадом стояло много хариуса. Я вернулся. Рыбаки не поймали ещё ни одной рыбёшки. А сагудая хотелось. И я сказал так, тихонько, Юре Юнаку (выше я его упоминал), что хариус есть. Но спохватился и начал пояснять, что тропа дюже опасная, да и хариус там мелкий... Юра клятвенно пообещал туда не ходить и целых полминуты действительно не ходил. А потом взял спининг и пошёл. Поскольку старлею перечить полковнику не подабает, да и по годам он куда старше, пошёл я за ним, куда деваться... Витя Елесеев сразу смекнул, куда мы и отправился за нами. А за руководителем и все остальные. К водопаду спуститься не удалось, ловили прямо с тропы, я сидел на наклонной скале чуть ниже, снимал хариусов с крючка и складывал в полиэтиленовый пакет. И тут начался ливень. И мы побежали к палатке. Впереди Елисеев, я за ним, остальные поотстали. И - не знаю, что тому виной, дождь, превышение скорости на тропке, пайка спирта, да еще птичка из расщелины выпорхнула (хм, может это был сам ангел-хранитель?), но я как-то споткнулся и полетел со скалы головой вниз, отчётливо помню внизу речку, камни... И - пришлось научиться летать, иначе сказать не могу. Я прямо в воздухе развернулся в нормальное положение и гребанул в падении руками по скале. Под руку попался какой-то кустик, но в руке был пакет с рыбой, выскользнул. Я выпустил пакет и вторично прогрёб скалу руками. И остановился. Чувство было непередоваемое. Я мгновенно понял, что опасность позади. Никакая сила не способна меня оторвать от скалы. И руки и ноги нашли какие-то зацепки, я держался мёртвой хваткой. Потом я посмотрел вверх. Прошло, пожалуй, всего-то пара секунд, Витя сделал всего несколько шагов и даже не заметил моего падения. Меня это страшно обидело. Я возмущённо вскричал: "Витя, ты куда?" Витя обернулся и буквально остолбенел. А я меж тем вспомнил о рыбе. Кулёк с хариусами зацепился за кустик метра на два ниже. "Я сейчас!" - сказал я Вите и легко и свободно побежал вниз, взял пакет в зубы и опять посмотрел вниз. Самый большой хариус, выскользнул из пакета, улетел ниже и лежал на полочке ещё метра на три ниже. "Я сейчас!" - сквозь пакет сказал я Вите, прицеливаясь спуститься. Но тут Витя гаркнул нечто такое нецензурное, что я сразу забыл про того хариуса и буквально взлетел по скале на тропу. И мы с ещё бОльшей скоростью под ливнем побежали к палатке. Потом я в возбуждении прыгал вокруг костра, подошли остальные, которые ничего такого не видели, я им рассказывал... И тут начался мандраж. Я сдулся, как детский шарик. Ноги отказались держать, руки задрожали так, что не мог ложкой в рот попасть. Ладони были шибко ободраны, все в порезах, да нога болела, но не очень. Я даже не стал смотреть, что там. Я думаю, что промокшее трико действовало, как компресс. Дождь не прекращался и мы полезли в палатку, уже стемнело. Я так и заснул в мокром трико. А среди ночи проснулся от сильной боли. Болела нога. Я с трудом дождался утра. Оказалось - у меня ниже колена глубочайший разрез, края раны разошлись так, что там палец помещался. К счастью, Андрей Варфоломеев, ответственный за аптечку, взял и хирургическую иглу (полукольцом). Возможно и впервые в наших походах. И он мне рану зашил. А потом меня поместили под арест в палатку, где пришлось просидеть весь день. Но без меня идти такую реку было невозможно, причём я должен был стоять на коленях на левом носу. Сделали мне шину из еловой коры и начали сплав. Мы прошли Ара-Ошей, Китой, потом вторая пешка на Онот. К тому времени рана успешно зажила, всё подзабылось. На Оноте в пороге "Финита" мы кильнулись, при этом ангел-хранитель отработал не менее блестяще. Но это уже другая история...

Интересно вот что. Я падал со скал, деревьев, лестниц, оверкилил на катамаранах (на Кубани в Жёлобе было жёстко), ломал руку, ногу, протыкал живот арматурой, травился водкой, на заводе много раз испытывал судьбу при всяких происшествиях, на рыбалке попадал в штормы, проваливался под лёд, замерзал, попадал в зону пожара, сражался с кабаном... И всё это были приключения тела. И как бы они не слишком влияли на судьбу. А вот так сказать, приключения духа - ох, как могли бы... Ну, например, исключили бы меня из института за неуспеваемость... Я не только бы не встретился с будущей женой, а загремел бы в армию, как однокурсник мой Горелов. Насколько я несовместим с армией, может, расскажу позже, а сейчас - о самых страшных минутах в жизни. Нет, правда, приключения тела - чаще всего секунды, а вот целые минуты ужаса, когда судьба в полном смысле слова может развернуться на 180 градусов, причём в самую неприятную сторону...
Стать студентом я решил ещё в классе восьмом. Читал на уроке очень занимательную книгу про развесёлую жизнь студентов. Не помню ни автора, ни названия (на перемене из парты книгу украли). Сюжеты помню хорошо. Вообще-то сначала я хотел стать геологом, чтобы там бродить... Вовремя меня обломали - оказалось, что геолог не сам выбирает места, где ему побродить. Ещё мне были интересны история и космонавтика и ракеты в 10 классе превалировали. И вот я стал абитуриентом волгоградского политеха по специальности "нули" (так в целом называли МО - "механическое оборудование автоматических установок", то бишь ракетные установки и ПУ - полигонные установки - всякие танки, пушки, ракетные шахты). Не стать студентом я не мог аж по двум причинам - во-первых, косить от армии я не умел, а с армией у меня были огромные разногласия, во-вторых, в Камышине моих знакомых замели за ограбление оружейной комнаты в школе №12 (ну, там были в основном мелкашки). Я не имел к этому отношения, разве что знал и стрелял из них пару раз, но ещё до экзаменов получил письмо, чтобы в Камышин не возвращался, ибо милиция интересуется и мной тоже. Однако, чтобы жить весёлой студенческой жизнью, надо было сдать 4 экзамена. Причём не просто сдать. Конкурс был то ли 3, то ли 5 человек на нашу специальность и по первым трём экзаменам (физика, математика устно, математика письменно) надо было набрать минимум 13 баллов. Сочинение было второстепенным, но тоже учитывалось. При вселении в общагу все сразу разбились на "землячества", я и ещё трое камышан вселились в одну из комнат на третьем этаже. Вечером к нам в окно (третий этаж, однако!) вошла какая-то девица. Моментально определив, что все тут вчерашние школьники, она, не вступая в дебаты, вышла в дверь. По всему зданию под окнами третьего этажа шёл карниз...
Уже на первом экзамене - по физике - я едва не лишился студенчества. Я не решил задачу (помню, там про конькобежца, который бежит по кругу и наклоняется под углом в 30 градусов. Надо узнать скорость. Решения не знаю до сих пор.) А остальные камышане получили весьма хорошие оценки. Они меня искренне жалели и даже советовали отправляться домой, чтоб зря время не тратить. И вот ведь насмешка судьбы - они все сразу завалили следующий экзамен и уехали домой, а я сдал оставшиеся экзамены на пятёрки и увидел свою фамилию где-то в конце списка принятых.
Есть такая шутка:
Студент первого курса: "Наверно, выгонят..."
Второй курс: "Точно выгонят!"
Третий курс: "Может, не выгонят?"
Четвёртый курс: "Точно - не выгонят!"
Пятый курс: "Я им выгоню!"
На первых курсах реально отчислили процентов 15-20. И я вполне мог быть среди них.
Первый звоночек был по английскому. Английский - единственный предмет, по которому мне в школе грозила двойка в четверти, а то и за год. Англичанка мне это говорила определённо и осыпала меня двойками. Причину я понял многие годы спустя - у меня же совершенно отсутствует музыкальный слух! А необходимость изучать иностранный я осознавал. Но из чувства противоречия научился немного читать по-болгарски (даже кроссворды разгадывал в болгарском журнале "Космос"), по-польски, выучил счёт на немецком, французском, персидском, а с первой получки (в 15 лет) купил аж за 8 рублей толстенный самоучитель испанского языка с пластинками. Да я его (на уровне детских текстов) освоил за месяц! До сих пор помню: "Есто ес уна меса", "негро гато", "Бланко перро" и т.п. За произношение не ручаюсь. Я даже взял самоучитель китайского языка, демонстрировал его англичанке, но, прочтя введение, где говорилось, что одно слово в зависимости от тональности обозначает и "мама" и "корова" и ещё несколько совсем разных понятий, уже тогда понял, что это не по мне. В институте желание хоть что-то выучить на китайском опять меня одолело, я поймал в коридоре общаги вьетнамца, который знал несколько языков и попросил научить меня считать до десяти на китайском. После получаса занятий вьетнамец согласился, что слово "один" на китайском, произносимое мною, понять можно. Но дальше, как он ни бился, цифру "два" я не одолел...
Итак, в институте история повторилась! Англичанка своими претензиями и даже внешностью была точно как та, школьная. И пообещала, что зачёт я не сдам. Она, конечно, не могла знать, что я довольно часто читаю по английски и даже выписываю "Spaceflight". В отличие от испанского было строго наоборот, технические тексты я читал куда лучше, чем бытовые, но нас заставляли покупать газеты на английском. Они продавались на Главпочтамте, в доме, где некогда капитулировал Паулюс. Но, конечно, газеты были не технические - "Морнинг Стар" или там "Канадиен Трибюн". Читал я их с великим трудом, а произношение совершенно не улучшилось. И вот - зачёт. На моё счастье, зачёт был на агрегатах, типа нынешнего ЕГЭ. На экране высвечивалось 6 предложений на английском, на каждое было по 6 ответов, надо было выбрать правильное. Был слух, что какие-то благодетели где-то как-то проникли в машины и нарисовали заштрихованные квадратики у правильных ответов. Не знаю, я совершенно не нуждался в подсказках. Быстро нажал 6 раз, получил 6 правильных ответов... Англичанка, которая контролировала зачёт, а меня в особенности, не поверила (может, она тоже слышала про заштрихованные квадратики?). "Могу повторить!" - сказал я, сел за другую машину и быстренько выщелкал тот же результат. В последующей жизни читать английские ракето-космические тексты приходилось едва ли не ежедневно. Порой я перевожу лучше чем Гугл, но значительно медленнее, поэтому я его просто слегка правлю. Также с гордостью могу сообщить, что имел приватную беседу с настоящим англичанином (или американцем) и мы поняли друг друга! Беседа случилась в ожидании лифта на обзорную площадку самого высокого небоскрёба Сайгона. Англичанин-американец спросил меня: "Моску?" Я ему ответил: "Ноу, Ростов!". Он покивал головой, но продолжать разговор не решился. К слову, моя жена (она учила французский) не поняла из нашей беседы ни слова!
Второй неприятный случай произошёл по какому-то специфическому предмету, я не помню ни названия, ни фамилии препода. Я даже не помню, о чём там было. Лекциями я манкировал (лучше слова не подберёшь). Да посудите сами - во-первых, я совершенно не воспринимал науку на слух. И даже формулы на доске мне мало что говорили. Поэтому я на лекциях читал что-нибудь постороннее, а потом и вовсе перестал ходить. Во-вторых, Волгоград после нашего райцентра, где я изучил все библиотеки, казался настоящим сокровищем. Я сидел в библиотеках сутками. Газеты-журналы я читал в районной библиотеке. Однажды, 1 декабря, уже перед закрытием, в библиотеку ворвались мои друзья и с криками: "Уже налито, все тебя, гада, ждут!", вытащили меня на улицу мимо обалдевшей библиотекарши. Шёл густой первый снег, у меня был день рождения...
Второй по значимости была областная библиотека на Аллее Героев, в здании мединститута. Я сидел там весь день, с перерывом на обед (в столовой ресторана "Интурист", рядом, делали прекрасный омлет). Если я не успевал дочитать, я засовывал книги под свитер и уносил домой. Я их тем же образом возвращал, но на последнем курсе случилась незадача - отнести не успел, в Волгоград так и не попал (да я потерял прописку, меня бы и в библиотеку не пустили), так что лет через 20, чтоб не мучиться угрызениями, я отослал с оказией знакомому по форуму - Вадиму Аносову.
Была ещё прекрасная Техническая библиотека, где были редкостные брошюрки типа "Экспресс-информация" и иностранные журналы. Был ещё городской архив, где я читал газеты примерно 1956 года, которые освещали поездки Никиты Сергеевича, я прямо хохотал над его речами, резко отличавшимися над тогдашней брежневской нудятины. За этот смех меня из архива и попросили на выход, сообщив, что, оказывается, надо предъявить некую справку о необходимости пользоваться архивом. А были ещё библиотеки, даже наша институтская и наша полусекретная на нашей полусекретной кафедре (пускали по пропуску). А ещё я прыгал с парашютом, ходил на рыбалку, много и вдумчиво играл в карты. А с лета 1975 года я занялся ещё и туризмом. Поэтому, да, какие там лекции, если времени мало.
Но на последнюю лекцию того самого доцента я пришёл, ибо там порой рассказывали ценные вещи, пригодные на экзамене (до него было ещё дня два). И вот сидим мы в большой аудитории, не меньше 70-ти человек (три группы), а то и больше, примостился я подальше, этот препод ходит, рассказывает что-то, потом указывает на меня пальцем и говорит: "А вот этого человека я вижу впервые в жизни, встаньте, представьтесь". Деваться некуда, встал, представился. И возразить нечего. Вот ведь память у человека! Страшновато было. К счастью, мужик оказался неплохой. Вполне удачно я ему сдал, даже вроде бы на "хор."
Но вот третий эпизод был весьма... Меня невзлюбил сам Пётр Матвеевич Шульга, препод по термеху. Пётр Матвеевич любил только термех, не любил иностранцев, женщин (чего им делать на такой специальности?), нерадивых и прогуливающих студентов особенно... Ректорат с ним ничего не мог поделать, он был крут и возглавлял кафедру термеха, которая считалась едва ли не главной в институте. На экзаменах был жесток. Но самое плохое - он выполнял свои обещания...
Естественно, я знал его нрав по рассказам, неукоснительно посещал его лекции, хотя ни черта не понимал. Лекции он читал в маленькой аудитории, на одну группу. И я чем-то провинился. Вероятно, вместо того, чтобы есть его глазами, я засмотрелся в окно на весеннюю природу. Или не писал конспект (я никогда их не писал). Пётр Матвеевич остановил лекцию и тем же тоном сообщил, что "...вот, Хлынин, например, институт не закончит. Я вам обещаю". И память у него была очень хорошей. Я учил термех, как мог - не помогло. Он завалил меня одной левой, даже не поглядев, что я там писал или списал. На переэкзаменовку я готовился ещё основательнее. Сдавать пришлось вместе с иностранцами (скорее всего у них это была не переэкзаменовка). Рядом со мной сидели вьетнамец, немец с мутными глазами и длинноногая немка, которая тому немцу втихоря подсказывала и вообще своей уверенностью внушала мысль, что она круглая отличница.
Когда вьетнамец сказал "ись де ись" (xdx), Шульга указал ему на дверь - "научишься говорить на русском - придёшь". Потом он в поминуты расправился с немцем-наркоманом и взялся за немку. Она отвечала всё! Недовольный Шульга пытал её как шпионку и с явным сожалением поставил тройку. Меня он завалил с особым садизмом и я на всё лето остался без стипендии.
В стройотряде я заработал мало, но кормили там изумительно, лето я пережил. Осенью должна была быть третья и последняя попытка.
Вот в подмосковном Долгопрудном есть (был?) физтех, где сочинили массу изумительно-студенческих песен. Например, на мотив оперетты "Вольный ветер":
"... Что ему седьмой завал, что ему восьмой завал
Безмятежно напевал, бывало
Дили-дили-дили-дили-дили, дили-дили-дили-дили-бом,..."
Ну, не знаю насчёт числа завалов на физтехе, но у нас после третьего выгоняли запросто.
Я, как сапёр, не должен был ошибиться. Я и учил и написал шпоры, но никакой гарантии не было. Был шанс - попасть на переэкзаменовку не к Шульге, а к его ученику Александрову. И я обратился в нужный день к друзьям. За Шульгой установили слежку, а я продолжал зубрить термех в потаённом месте. Должен же Шульга хотя бы пойти обедать! И - дождался. Мне сообщили, что Шульга покинул институт. Я тут же ворвался в аудиторию (она была почти полна такими же несчастными), взял билет... Эх, недооценил я Петра Матвеевича! Похоже, насчёт меня Александров получил инструкции. Он усадил меня прямо за первый стол и непрерывно глядел, не списываю ли я. Но он был ещё салагой, я списал всё равно и стал проситься отвечать. Но Александров - "очередь, очередь!". И тут в аудиторию ворвался Шульга. Он вроде бы бодрым маршем шел куда-то мимо, но обрадоваться я не успел, потому что он прямо на ходу зацепил меня своей мощной пятернёй и поволок за последний стол на расправу. Мои причитания, что я не готов отвечать, он игнорировал. Не смотрел он и что я написал. Усадил рядом, сложил на животе руки, "рассказывайте первый вопрос". И я тщательно и уверенно рассказал. "Так, первый вопрос Вы не знаете. Давайте второй". Я рассказал второй вопрос. Он внимательно слушал. "Так. Второй вопрос Вы не знаете. А что у Вас с задачей?". - "Решил". Пётр Матвеевич не смотрел задачу. Он глубоко задумался. Вот это и были самые страшные минуты в моей жизни. Знать бы, о чём он думал. Может, мой ангел-хранитель как-то уговаривал его быть гуманней, не ломать судьбу? Взвешивал ли он падение своего престижа из-за невыполненного обещания? Я был выжат, как лимон, но отчётливо понимал, что именно сейчас решается моя судьба поистине глобально.
Вечность молчал Пётр Матвеевич Шульга!
Потом вдруг вскочил и без единого слова столь же стремительно направился к дверям. Но Александров погнался за ним, подобострастно заглядывая ему в лицо и спрашивая "Ну, что? Ну, как?". И Шульга, не оборачиваясь, уже в дверях, рубанул воздух рукой и с отвращением произнёс волшебное слово: "Трояк!"
Будем жить!

А вот ещё странноватый случай, возможно, изменивший бы мою жизнь.
Из Перми пришлось уехать, там было слишком много энцефалитных клещей
"Энцефалитные на мне резвятся клещи
Нельзя сказать, чтоб я любил такие вещи..."
"Энцефалит не вылечивается полностью", как сообщал нам Катаев на курсах инструкторов по туризму: "Посмотрите хотя бы на меня..." Перед самым отъездом из Перми я зашёл в поликлинику за какой-то справкой. И встретил там Катаева. "Опять энцефалит подцепил", - вполне непринуждённо сообщил он мне. Прививки, кстати, не спасали на все сто и их не делали до 16 лет. И видеть, как по твоему ребёнку ползёт клещ, крайне неприятно. Взрослым проще. Клещ ползает долго, выбирая местечко повкуснее. И, например, Вася Зырянов говорил: "Да чепуха, надо только прислушиваться к ощущением - где он там ползёт". Меня клещи кусали раз 5, но, надеюсь, не энцефалитные.
Да и вообще как-то потянуло в родные места, к родне, которой можно хоть на время оставить ребёнка. А то, помню, как-то раз вернулся с дочкой из детского сада, а Света оставила записку в дверях, что ей срочно надо посмотреть балет. Но при этом она забрала и ключи от комнаты. И пришлось мне Аню отдавать на воспитание в семью Пометунов, ехать через весь город, уговаривать билетёршу, чтобы пропустила в театр и делать засаду на Свету в буфете (посещение буфета всегда входило в её программу). Аня уснула до моего возвращения...
Волгоград отказался меня принимать с тем же упорством, с каким меня не хотели выпускать после института из него. Даже диплом не хотели давать. А теперь неделю я пытался найти где-нибудь работу с пропиской. Тщетно. Поэтому пришлось год жить в Камышине и работать на Камышинском автокрановом. Но в Камышине не было хороших библиотек и хороших турклубов! Да и работа мне не нравилась - гнали мы жуткий брак.
Поэтому я основательно решил найти место, где можно существовать относительно достойно и уж до пределов срока жизни. То-есть, большой город, где есть библиотеки, турклубы и космические предприятия. И чтоб близко Кавказ и Чёрное море. И чтоб тепло. Ибо зимы в Перми всё же по моим понятиям, были порой суровы. Снег может лежать до июня, в сентябре - заморозки, мороз случается до минус 50. Никогда не видели, как прямо на глазах красный столбик в термометре ползёт вниз? Не на улице - в комнате, прямо над батареями отопления. Я - видел. 31 декабря 1978 года приморозило до минус 50*. Трамваи ходили, но с них отвалилась вся краска, как будто их и не красили никогда. И двери не закрывались - гидравлика замёрзла. Но Света уехала в город делать причёску (причём забыла дома перчатки), а я сидел с дочерью дома и смотрел на термометр. Потому что отопление отключили и начало холодать. Однако мы должны были встречать Новый год у Шафранских, поэтому завернули дочь в одеяло (ей было 5 месяцев) и ушли с белую мглу. Термометр в комнате показывал плюс восемь. У Шафранских отопление отключили тоже, но мы включили всё нагревательное и грелись изнутри тоже. Ночью отопление включили и утром было всё нормально.
*всезнающий интернет уверяет, что в Перми это была самая низкая температура за всю историю наблюдений. Рекорд. Минус 47,1. Но по радио уверяли, что минус 52. Кое где в районах было и минус 54. Но на окраине Перми точно было под 50. Белую мглу я видел лишь три раза в жизни. Это когда замерзает влага воздуха.
Итак, я выбирал из трёх претендентов: Краснодар, Ставрополь и Ростов. Причём Ростов был в топе - я там уже не раз бывал, там был Дон и рыбалка и там уже с год жил Миша Касс, с которым я не терял связи. Летом 1981-го мы взяли жён и пошли в байдарочный поход по Медведице (это Саратовская область). В походе и договорились о переезде. Миша обещал приютить на время и помочь с работой. В начале октября 1981-го я рассчитался с Камышином, оставил там Свету с дочерью, а сам прибыл в Ростов. На заводе "Квант" (с космическим производством) меня бы взяли, но не обещали жильё даже в отдалённой перспективе. Пришлось идти на завод ККПД (делали плиты для панельных домов). Там как раз запускали вторую очередь и надо было набрать человек 300-400. Там была прописка, там было общежитие (но далеко). Там директор завод Мельник лично пообещал мне квартиру через 4 года (я не получил и через 20).
Виноват, отвлёкся. Короче, первые дни, езжу по городу, устраиваюсь, таскаю полный набор документов - паспорт, трудовая, военный билет, всякие справки о выписке, диплом и прочее. Да ещё сумел записаться в библиотеку и даже взять домой брошюрку по космонавтике. Как я уговорил библиотекаря, удивляюсь - без прописки, на честном слове... Публичка ещё строилась, а это была библиотека им.Карла Маркса на Братском. А все документы я носил в сумке из сверхтонкой болоньи. Яркая, лёгкая, прочная, я потом такую же брал в походы и сам Витя Елисеев завидывал её невероятной лёгкости и непромокаемости. И угораздило меня ехать на автобусе в час пик! Думаю, сейчас такая поездка просто непредставима. Ну, просто современные люди при всём желании не могут создать толпу той плотности. Это когда автобус набит до отказа, а водитель кричит: "Пройдите вперёд, там свободно!". И в автобус залезает ещё человек 20. Вдохнуть можно только тогда, когда сосед выдохнет, поэтому дышать надо в общем ритме. И вот сажусь я в такой автобус на конечной у Центрального рынка, подбираю ритмы дыхания, положение конечностей, автобус поехал... И тут я обнаруживаю, что в руках у меня сумки с документами нет! И я даже не могу представить, как она исчезла. И я требую, чтобы пассажиры посмотрели под ноги. И - ничего. Тут я начинаю пробиваться к водителю, упрашиваю его остановиться, ибо мне показалось, что я потерял при посадке. А дорога в гору, водитель злобно ругается, что остановиться нельзя (да мне и платить нечем, деньги в сумке остались), высаживает меня километра через три. Я спешу назад, ничего не нахожу, захожу к диспетчеру (там диспетчерская множества маршрутов была). Ничего. Еду домой (ночую я у Миши). Короче, катастрофа личной жизни. Просто потерять все документы - уже ужас. Но потерять их тогда, когда нигде не прописан, не учтён - это вообще. Да без паспорта я даже в Камышин не доеду! А тогда ещё никаких ксероксов, принтеров не было, никаких копий у меня, всё - оригиналы. Вообще надо доказывать, что я - это я, а у меня даже читательский билет сгинул. С библиотечной книжкой, которую я взял под честное слово. Полный кошмар. Одна надежда - кто-то найдёт, вернёт. Но там ещё и деньги, могут и не вернуть... Да вообще - с чего я взял, что я её потерял? Наверняка срезали! Ростов-папа! Центральный рынок! Труба дело. Все планы рухнули, надо возвращаться в Камышин или Волгоград и долго доказывать, что я - это я.
Пережив тягостную ночь, я вернулся к месту потери, надеясь, что если воры - то выбросят пустую сумку, если честные - сдадут в диспетчерскую. И ничего.
Совершенно убитый, стою я на том же месте, где вчера садился, жду своего автобуса. Но не час пик, народа нет. Мимо непрерывно едут машины, разбрызгивая жидкую грязь с асфальта дороги. И вдруг мне показалось, что в грязи под колесом блеснула оранжевая искра. Ну, ясное дело, мерещится. Но чем чёрт не шутит... Я провожу пальцем в грязи и извлекаю свою сумку. И всё там цело. Более того - там всё чистое, только пятнышко грязи с пятак на библиотечной книге. Сотни машин проехали по сумке, всё буквально спрессовано, но всё вполне расправляется, да вообще - всё целое и даже как бы похорошело! И я стал ростовчанином.

Раз уж говорить о потерях и находках потерь... Интересные были случаи, в том смысле, что маловероятные, а то и почти необъяснимые. Вот, например мобильники. Ломал я их довольно часто, в основном раздавливал их килограммами продуктов, забывая, что мобильник на самом дне. Мобильная связь - вещь великая, поэтому был у меня и пейджер и рация и, наконец, мобильник. Когда он стоил примерно с мою недельную зарплату. Звонил я по нему не часто (тарифы тоже были грабительские), так что пропажу обнаружил только в понедельник на работе. Обдумав, понял - потерял на даче, валяется сейчас, небось, возле грядок, в траве. Без него я вполне проживу до следующих выходных и не возьмёт там его никто, но вот незадача - обещали дождь, непременно испортится. И я отпрашиваюсь на работе и еду на дачу на электричке (40 км однако). Обыскиваю всю дачу - нет мобильника. И - последний шанс - сходить к роднику той же дорогой, что ходил вчера. Шанс совершенно ничтожный, кроме того, вся дорога - сплошные лужи и грязь. А впереди меня идёт мужик, довольно далеко, причём, судя по следам, первый за сегодня прохожий. И тут я вижу свой мобильник. Он лежит на единственном сухом клочке земли среди луж, точно посредине дороги, на фоне этой хляби виден метров за 50. Но мужик, что шёл впереди, его не увидел, след от его сапога буквально в сантиметрах. А через 5 минут начался ливень...
Я потерял этот мобильник через несколько лет. И тоже странно, вышел их дома, через несколько минут решил позвонить - нет мобильника. Вернулся, всё посмотрел, не нашёл. И не вернули. А вот я чужие мобильники находил 4 раза и всегда возвращал владельцам. Причём владельцем одного из них оказалась моя жена, которая потеряла его в нескольких сотнях метров от дома.
Или вот "таблетка". Это местный туристский жаргон, сейчас уже забытый. "Таблетка" - довольно большая белая полиэтиленовая коробка, в которой засаливали селёдку и продавали в магазинах. Незаменимая вещь! Лёгкая (граммов 300), прочная (когда у костра сыро, бывало, сидели на них), герметичная (в водном походе - главное), вместительная (документы, спички, всякую мелочь - туда) и верхняя крышка почти прозрачная. Можно положить туда лоцию и в порогах использовать как планшет.
Я так привык к ней в походах, что долго носил и после того, как походы оставил. И терял иногда, естественно. И находил тоже. Однажды я забыл её на почте, где получал журнал по подписке. Причём прямо на столе, за котором сидели люди, заполняли извещения. Причём коробка была набита деньгами, которые было прекрасно видно сквозь крышку. Я вернулся через полчаса. И ведь никто не взял! Видимо, на почту ходят честные люди. Потерял её я тоже довольно странно - забыл в магазине, вернулся буквально через минуту, в магазине никого из покупателей не было, никто не входил, продавщице со своего места не было видно, но - исчезла бесследно.