Пономарева Ирина Павловна — ведущий научный сотрудник Государственного научного центра РФ "Институт медико-биологических проблем". Начало ее трудовой деятельности в Институте авиационной и космической медицины (ИА и КМ) МО совпало с периодом отбора и подготовки Первого отряда космонавтов. В 1964 г. была переведена на работу в Институт медико-биологических проблем. Закончила вечернее отделение психологии МГУ им. М.В.Ломоносова, аспирантуру при ИМБП. Большой период ее научной деятельности занимали вопросы изучения цикла "сон-бодрствование" человека в различных условиях моделирования факторов космического полета и в реальном космическом полете. В настоящее время — заместитель заведующего отделом внедрения, реализации и пропаганды достижений космической биологии и медицины, ученый секретарь диссертационного совета ГНЦ РФ "ИМБП", действительный член Российской академии космонавтики им. К.Э.Циолковского, в которой возглавляет сектор истории биомедицины. Увлечение сбором и анализом исторических материалов по космической биологии и медицине удачно совпадает с одним из направлений работы отдела.

Сорок лет отделяют нас от того знаменательного дня, когда Ю.А.Гагарин совершил исторический виток вокруг Земли. К нему пришла всемирная слава, его подвиг стал вехой, от которой пошел отсчет новой эры — эры освоения Вселенной.

Но для нас, людей, причастных к подготовке Первого отряда космонавтов, все началось несколько раньше. Конец 1959 года — отбор кандидатов в космонавты, подготовка, полет — все происходило стремительно. Это было то незабываемое время в нашей истории, когда все мы были полны надежд на лучшее в нашей жизни и были уверены в завтрашнем дне. И, конечно, люди, которые прошли все тяготы и лишения трудных военных и послевоенных лет, дерзали, мечтали и создавали.

После завершения анкетного и медицинского отбора кандидатов в космонавты работа с этими материалами продолжалась в ИА и КМ. Е.А.Карпов приносил по утрам из секретного отдела толстые пронумерованные, прошитые и опечатанные тетради, и мы карандашами разного цвета отмечали тех из кандидатов, которые соответствовали следующим антропометрическим параметрам: рост до 170 см, вес до 70-72 кг и возраст до 30 лет. Позже были сделаны некоторые исключения по возрасту (для В.М.Комарова и П.И.Беляева) и росту (для Г.С.Шонина).

Первая встреча с кандидатами не произвела на меня особенного впечатления. Молодые, симпатичные, оживленные летчики. Несколько выделялись И.А.Аникеев, Г.Г.Нелюбов и Г.С.Шонин тем, что носили темно-синюю форму — они служили в морской авиации, но Ю.А.Гагарина и П.И.Беляева (тоже из морской авиации)я помню только в обычной зеленой форме.

В марте 1960 года будущих космонавтов разместили в небольшом двухэтажном здании вблизи Ленинградского шоссе на Центральном аэродроме имени М.В.Фрунзе. Именно здесь впервые сели за учебные столы 20 летчиков — кандидатов в космонавты. В это же время под руководством В.И.Яздовского и Н.Н.Гуровского был подобран хороший коллектив лаборантов, которые участвовали в подготовке кандидатов и круглосуточно дежурили в экспериментах с 10-15-суточной изоляцией. В нашу группу входили: Валя Полякова, которая уже несколько лет проработала в Институте и участвовала в подготовке к полетам животных; Зина Нелюбова, жена одного из кандидатов в космонавты, сотрудница Центра подготовки космонавтов; Лида Лубенец, Лариса Лазицкая (ныне Ботова); Галя Шмелева (сейчас Карпук) и я имели среднее медицинское образование и уже небольшой опыт работы. Прямо со школьной скамьи к нам пришли Марина Карева, Лариса Седловец. Почти все из нас мечтали учиться дальше. На это нас настраивал О.Г.Газенко, который находил время беседовать с нами и предлагал разнообразные научные темы исходя из наших интересов.

Вполне естественно, что между молодыми летчиками и нами создались доверительные, дружеские (конечно, не без индивидуальных симпатий), но деловые отношения. Когда приходилось идти с кем-нибудь из отряда через парк в Институт, мы рассказывали друг другу о себе, своих семьях, близких, очень быстро находили общий язык. Что мы только не обсуждали, о чем только не мечтали! Как они все любили небо и свою профессию! Мне, выросшей в семье военного летчика, это было близко и понятно.

Мы знакомили их с Москвой и помогали обустроиться, когда семейные получили временные квартиры на Ленинском проспекте. Помню, как инженер Юра Коробов помогал Юре Гагарину выбирать телевизор, а мы — какие-то хозяйственные мелочи. Случалось, будущие космонавты заезжали ко мне домой на Детскую улицу. Значительно позже родители, увидев их лица по телевизору, узнавали своих гостей, удивлялись, что я в свое время не рассказывала, с кем общаюсь, и, конечно, очень гордились. Тогда мы были верными товарищами, готовыми помочь в обычных житейских ситуациях. Естественно, время меняет отношение к прошлому, что-то забывается, что-то трактуется по-новому. Особенно трудно осознавать, что многих из того круга друзей уже нет.

Где-то я прочитала, что о таких, как Гагарин, не говорят в прошедшем времени. Он среди нас и и памяти и в сердце. Но тем более обидно и горько читать всякую ересь и различные "утки": был ли полет, был ли Гагарин первым, был ли в космосе Гагарин? То всплывает фамилия известного летчика-испытателя, который попал в тяжелую автокатастрофу в июне 1960 г., то фамилия испытателя участвовавшего в различных экспериментах. Да, действительно, было всё: неприятности и огорчения даже трагедии. Но ведь именно в те годы прокладывался путь, который вывел человека в космос.

Наверное, если бы о трудных ситуациях в космических полетах знал народ, то уважения к нашим героям было бы еще больше. Кстати, С.П.Королев был сторонником того, чтобы честно рассказывать кандидатам о происходящем. Знали они и о не совсем удачных или просто неудачных испытаниях и запусках КК "Восток"; не скрывали от них и трагическую гибель большой группы людей на Байконуре, в том числе и главкома Ракетных войск стратегического назначения М.И.Неделина в октябре 1960 г.

Помнится, ходил среди сотрудников анекдот: во время пребывания за границей один из ученых на вопрос: "Где Вы работаете?" ответил: "Я не знаю..."! Так примерно поступила и я, когда показали документальный кинофильм "Первый рейс к звездам". В нем есть кадры с моим участием. Через несколько дней раздается звонок из Серпухова, где жила папина родня, и любимая тетушка с радостью сообщает, что видела меня на экране и ей хочется знать подробности: кто полетит еще, когда и пр. А я, дававшая при приеме на работу подписку о неразглашении государственной тайны, говорю ей. что она, наверное, ошиблась номером.

На обратной стороне этой фотографии — памятная надпись Ю.А.Гагарина, сделанная им 17 апреля 1961 года после полета

Мое участие в подготовке Первого отряда космонавтов пришлось на самые интересные и значимые, на мой взгляд, исследования с изоляций, в которых были заняты различные специалисты. В этих исследованиях пусть несколько своеобразно, но все же проигрывались ситуации будущего реального космического полета: обучение и подготовка, проводы с закрытием люка камеры (почти как в космическом корабле) и трогательным прощанием, напряженные круглосуточные дежурства и теплые радостные встречи при завершении исследований. Какие-то элементы данной исследовательской работы определили и мою тягу к науке: как говорится, не отходя от рабочего места, готовила курсовые, писала диплом, а позже — диссертацию. Несомненно, происходило это под наблюдением и при непо­средственной помощи Ф.Д.Горбова, благодаря которому я "изменила" медицине и поступила в МГУ.

Сурдобарокамеру (СБК-48), где с 26 июля по 5 августа 1960 года проходил испытания Ю.А. Гагарин. мы тщательно обустраивали, старались рационально и удобно разместить необходимую для исследований аппаратуру, а также предметы быта. Нами была подготовлена схема, на которой изображен человек с указанием мест расположения электродов. Наши кандидаты в период одиночества пытались с этим "человеком" разговаривать. Если дни рождения испытателей попадали на период пребывания в СБК, то различными доступными нам способами (не очень нарушающими исследования) старались их поздравить. Федор Дмитриевич прекрасно и очень мастерски лепил из пластилина. Однажды на досуге он слепил тонкую девичью фигурку с изящной рукой, устремлявшейся вверх. Техники, обслуживающие СБК-48, водрузили ее на кончик трубы, которая возвышалась над камерой. Все обращали на эту фигурку внимание. Юра как-то пошутил: "Смотрите, улетит!". К сожалению, она расплавилась, когда 23 марта 1961 года в этом помещении возник пожар.

Согласно сохранившимся документам, я в составе бригады за 10 суток дежурства провела около Юрия Алексеевича примерно 80 часов. Гагарину "в полете" был задан "перевернутый" распорядок дня: днем он должен был спать, а ночью нести вахту. Юрий быстро перестроился: он без труда освоил новый рабочий ритм. Надо работать — он четко проводил методики, был организован и дисциплинирован. Наступал отдых — Юрий ложился, быстро засыпал, сон был глубоким, спокойным. Просыпался в точно назначенное время и сразу приступал к делу. Во время пребывания в СБК-48 он ежедневно вел дневник и вносил в него необходимые записи: параметры микроклимата объекта (температура, влажность), показатели межэлектродного сопротивления перед регистрацией электрофизиологических параметров; личные впечатления, оценку своего самочувствия, настроения (например: "...самочувствие хорошее. Настроение бодрое. Все идет нормально"), а также рационов питания (см. отрывки из его дневника) и пр.

Что еще можно сказать про Гагарина? На мой взгляд, у него была простая манера общения, дружелюбный взгляд. На той волне славы, которая неожиданно обрушилась на него, я ни разу не ощутила ни малейшей тени превосходства или снисхождения. Уже после полета, когда при первой встрече запиналась и никак не могла выговорить привычное дружеское обращение на "ты", он очень просто поставил все на место, и мы так и остались на "ты", хотя, "при народе" я стала называть его по имени и отчеству. Как-то зимой иду по Звездному городку, вдруг из-за сугроба (зимы тогда были снежные) в меня летит снежок. Это Юрий Алексеевич так приветствовал меня.

О Гагарине написано много. Но нигде я не встречала воспоминаний о тех вечерах с чудесной нашей самодеятельностью, которые мы проводили сначала в Институте авиационной и космической медицины, затем в гостях у космонавтов на Чкаловской. А какие встречи мы организовывали после первых полетов!

Мы снимали кафе "Молодежное" и со свойственным комсомольским задором устраивали там свои "Голубые огоньки". Приходили сотрудники института, космонавты, приглашали кого-нибудь из артистов. Помню, однажды В.В.Парин декламировал басню, не забыть юмористические байки В.Б.Малкина, В.Г.Воловича. А как задушевно пел Паша Попович! Исполняла цыганские романсы под собственный аккомпанемент на фортепьяно психолог В.Т.Лебедева. Не обходилось и без танцев.

25-летие полета Гагарина застало меня на Кубе. Кубинцы очень симпатизировали Гагарину, кто-то из-них рассказал нам историю о первом его посещении этой страны после полета. Когда самолет, в котором прилетел Ю.А.Гагарин, приземлился, начался сильный ливень. Под проливным дождем в промокших одеждах стояли Ф.Кастро, президент, министры и спокойно ждали героя космоса. Юрию Алексеевичу в самолете дали плащ, но когда он увидел встречающих, то сам и вся наша делегация вышли без плащей.

В 1986 году в Гаване проходили XIX Совещание постоянно действующей рабочей группы соцстран по космической биологии и медицине программы "Интеркосмос" и ежегодный научный симпозиум. На межсекционном заседании 25-летию полета Ю.АТагарина было уделено большое внимание, показывали фильмы о его полете, а меня попросили поделиться воспоминаниями. После заседания руководитель нашей делегации Е.И.Воробьев обратился с просьбой выступить на открытии выставки, которую организовало Общество советско-кубинской дружбы. Я рассказала о подготовке к полету кубинского космонавта Арнальдо Тамайо Мендеса, о научной психофизиологической программе, которая была им выполнена на борту ОС "Салют-6", и о том, как мы готовили и провожали советско-кубинский экипаж в полет на космодроме "Байконур". В заключение я привела выдержку из заявления Ю.А.Гагарина перед стартом: "...Я испытывал большое счастье... первым совершить то, о чем мечтали поколения людей, первым проложить дорогу человечеству в космос... Ведь во все времена и эпохи для людей было высшим счастьем участвовать в новых открытиях...".

Для меня эти годы и дни тоже были одними из самых счастливых.