Ничего подобного нет в терминологии авиации и космонавтики. Трудно, например, найти какую-либо закономерность или общий корень, послуживший созданию названий летательных аппаратов: дирижабль, самолет, вертолет, ракета, космический корабль... Не ясно даже, по какому принципу получены эти наименования: то ли по способу летания, то ли по ее сфере. При необходимости разграничить летательные аппараты по виду энергии, вместо краткого и четкого слова существующая терминология вынуждает прибегать к описанию: «самолет (или вертолет) с поршневым двигателем», «турбовинтовой самолет», «ракета с двигателем на твердом топливе».

Подобная нечеткость терминологии сложилась исторически, стихийно. Она была приемлемой в течение длительного времени господства единственного вида летательного аппарата — самолета с поршневым двигателем. Однако в настоящее время в связи с широким применением летательных аппаратов и двигателей новых типов весьма важно упорядочить терминологию авиации и космонавтики, чтобы избежать в дальнейшем изменения укоренившихся слов, подобного тому как произошло с пароходом.

В этом легко убедиться на примере. С легкой руки журналистов становится привычным такой термин как «лунник». Он понятен, красив и закономерен с языковой точки зрения. Имеется даже аналогия, по которой он образован «спутник». Но тем не менее термин, на наш взгляд, неудачный и неправильный. Почему? Потому что «спутник» — это техническая метафора известного общего слова, означающего человека, идущего с нами по пути. «Лунник» не метафора, а новое слово, корнем которого является «Луна». И здесь кроется неудачность его. Легко получить термин, используя русское слово «Луна». Но если по подобной схеме построить слова с корнем по названию планет, носящих имена римских богов, то получится весьма неблагозвучно: «марсик», «меркурик» и даже «венерик». Но дело не в грамматических соображениях (хотя и они имеют значение): тип летательного аппарата нельзя определять по небесному светилу, к которому он летит. Во-первых, от этого не зависит конструкция аппарата (или, вернее, особенности ее), во-вторых, один и тот же космический корабль может летать на разные планеты; не менять же его наименования с изменением маршрута. Ведь не связано название судна с портом назначения. «Лунник» может » быть образным, литературным названием летательного аппарата подобным «стальной птице», но в качестве технического термина он не подходит.

Для названий типов летательных аппаратов, по-видимому, наиболее целесообразно использовать проверенную временем схему образования терминов железнодорожного и водного транспорта. В качестве корня, подобного «ходу» или «возу», для указания принадлежности к летательным аппаратам может быть взято слово «лет». Кстати, его уже на заре авиации использовали русские ученые и изобретатели, создав две группы терминов. Первая из них, очевидно, попросту копировала сказочное понятие «ковер-самолет» — полностью или частично. «Ковер-самолет» — так называли свои летательные аппараты В. А. Татаринов (1891 г.) и К. Я. Данилевич (1894 г.); самолетом несколько ранее назвал свой аэростат Е. А. Витгенштейн (1856 г.), а затем А. В. Эвальд (1863 г.). Ко второй группе использования корня относятся слова, в которых приставка характеризовала тип двигателя, предусмотренного для летательного аппарата. Так И. И. Третеский в своем труде «О способах управлять аэростатами» делил последние на паролеты, воздухолеты (при пневматических двигателях) и газолеты. Свой вертолет А. Н. Лодыгин назвал электролетом, а П. Д. Кузьминский — русолетом — по названию «русоидальный двигатель».

В русской технической литературе с 1883 г. (после полета первого в мире самолета А. Ф. Можайского) начал применяться термин «аэроплан». Заменившее его в тридцатых годах слово «самолет», по-видимому, имеет сказочное происхождение. По определению Даля, в подобных словах приставка «само» придает им смысл движения от себя (таковы и «скатерть-самобранка», и «сапоги-самоходы»). В настоящее время для реальных видов транспорта эта приставка нелогична, так как и без того ясно, что двжение происходит самостоятельно. Конечно, сейчас Уже вряд ли целесообразно менять первую часть, а следовательно, и имеющее определенный смысл слово «самолет». Но в названиях других летательных аппаратов в сочетании с корнем «лет» может быть применена более конкретная приставка, характеризующая особенности аппарата. В частности, можно рекомендовать следующие термины: «ракетолет» и «космолет». Их значение понятно, а звучание последнего лучше, чем иногда применяемое «космоплан».

Отразить тип двигателя в названии летательного аппарата можно двумя путями. Первый из них — по аналогии с «газотурбовоз» или «дизельэлектроход» — «теплосамолет», «атоморакетолет», «фотонокосмолет». Второй путь более универсальный: он построен по аналогии с названиями авиадвигателей, происходящими в зависимости от особенностей их конструкции или от вида топлива. Например: двигатель поршневой, жидкостный, пороховой, атомный. Называя подобным образом и летательный аппарат, получим: поршневой самолет; жидкостный, пороховой, фотонный, электрический, атомный ракетолет или космолет. В защиту подобной краткой и понятной терминологии можно привести и такой довод: по типу двигателя мы уже называем самолет реактивным. Нечто подобное имеется и в названиях «ракета» и «ракетный двигатель».

Целесообразно было бы внести закономерность и в название отдельных отраслей науки и техники летания. Они именуются в настоящее время «воздухоплавание», «авиация», «ракетная техника». Надо подумать над более точным и мотивированным понятием «космонавтика». Напомним, что термин «ракетоплавание» принадлежит К. Э. Циолковскому. Слову «авиация» мы не предложили замену, поскольку оно давно возникло. Однако весьма целесообразным было бы использование этого слова в качестве обобщающего понятия всех видов летания (ведь слово происходит от латинского «авис» — птица). В этом случае под воздухоплаванием можно было бы понимать учение и технику полетов в воздухе (независимо от того, что аппарат тяжелее или легче воздуха).

Следует остановиться и на термине «прилунение». Он построен по аналогии с «приземлением». При этом получилось недоразумение. Слово «земля» — омоним, означающий как нашу планету, так и ее твердую поверхность. Именно последняя подразумевается в слове «приземление», возникшем тогда, когда еще посадка из космоса исключалась. Поэтому оно не означает посадку на планету Земля, а на ее грунт. Поскольку процесс посадки на любую планету по своим задачам одинаков, он может называться приземлением. Это звучит лучше, чем «примарсивание» или «привенеривание», — термины неизбежные, если не согласиться с предлагаемым. «Приземление на Луне (Марсе или других планетах)» звучит не более странно, чем, например, стрельба (без стрел).

Легко заметить, что упорядочение рассмотренных терминов уже теперь представляет ряд трудностей. В дальнейшем они могут увеличиться. Мы лишь обратили внимание читателя на эти обстоятельства, не претендуя на решение вопроса. Предлагаемый нами вариант терминологии может быть основой для обсуждения.

Инженер Д. САПИРО.