«Куба» 1980 №12. с. 10-17

СОВМЕСТНЫЙ СОВЕТСКО-КУБИНСКИЙ ПОЛЕТ

ТРИУМФ СОЦИАЛИЗМА


МАРИЯ ЭЛЕНА ЛЬЯНА И СИРО БИАНЧИ РОСС Фото агентства ПРЕНСА ЛАТИНА и АПН

Сообщение о том, что кубинский гражданин находится на борту корабля, которым командует опытнейший советский космонавт, Герой Советского Союза, пробуждало во всех самые благородные человеческие чувства - чувства товарищества, братства, сотрудничества. Романенко и Тамайо во время тренировок.

Люди бросились к телевизорам, осадили газетные киоски.

Министр Революционных вооруженных сил Кубы генерал армии Рауль Кастро наблюдает вместе с членами кубинской делегации из Центра управления полетом за запуском «Союза-38».

За несколько минут до отъезда к месту старта. Советско-кубинский экипаж в полете.

Возвращение на Землю.

ЮРИИ ГАГАРИН: «НЕДАЛЕКО ТО ВРЕМЯ, КОГДА В КОСМОС ОТПРАВЯТСЯ КУБИНСКИЕ КОСМОНАВТЫ» Человек, проложивший дорогу в космос, — Юрий Гагарин рядом с Фиделем Кастро во время своего визита на Кубу в 1961 году. РЕВОЛЮЦИОННОЕ ПРАВИтельство, выражая чувства кубинского народа и принимая во внимание, что вы, майор Юрий Гагарин, совершили героический подвиг, став первым в мире космонавтом, и способствовали своим беспримерным героизмом научному прогрессу человечества и миру, постановило наградить вас, первого из иностранных граждан, нашим высшим орденом — Национальным орденом «Плая-Хирон». Это было 26 июля 1961 года. Голос оратора, усиленный сотнями громкоговорителей, еще звучал над площадью Революции, а миллион кубинцев, собравшихся здесь на митинг, посвященный восьмой годовщине штурма казармы Монкада, бурной овацией приветствовал космонавта, который, не скрывая своего волнения, поднялся на трибуну, чтобы поблагодарить за высокую награду. За два дня до этого он впервые ступил на кубинскую землю. Тропический ливень, пронесшийся в этот день над кубинской столицей, не помешал жителям Гаваны устроить первому космонавту горячий прием; еще днем тысячи гаванцев начали собираться в аэропорту и на всем пути следования кортежа. Гавана встречала Гагарина приветственными возгласами и аплодисментами, цветами, тысячами белых голубей. Совершив свой космический подвиг, Юрий Гагарин стал самым популярным человеком планеты. Он прибыл на Кубу по приглашению Революционного правительства, чтобы познакомиться с нашей страной, с нашим замечательным народом, который незадолго до этого отразил вторжение наемников, осуществленное по указке империализма, нанеся им сокрушительное поражение на Плая-Хироне. В Москве, перед отлетом в Гавану, Гагарин заявил: Я хочу увидеть достижения кубинского народа, увидеть, как он трудится и как живет. Надеюсь, что меня встретят с открытым сердцем. И он не ошибся. На Кубе, как говорил впоследствии сам космонавт, его ждали улыбки и горячие сердца ее жителей, которые, стремясь выразить ему свое уважение и восхищение, не смогли не нарушить торжественности официального приема, данного в его честь в Президентском дворце. Огромная толпа заполнила северную лужайку перед Дворцом и терпеливо ждала окончания официальной части приема. В ответ на приветствия собравшихся Гагарин, в сопровождении руководителей Революции, вышел на балкон. По просьбе собравшихся он произнес короткую речь, за которой последовал новый взрыв аплодисментов. Программа его пребывания на Кубе была очень обширной. Он встречался с государственными деятелями, присутствовал на спортивном празднике с участием 70 тысяч атлетов, возложил цветы к памятнику Хосе Марти и приветствовал раненых героев битвы на Плая-Хироне. В актовом зале Гаванского университета он встретился с преподавателями, студентами и журналистами. Эта встреча транслировалась по телевидению, и многие тысячи кубинцев, слушая ответы Гагарина на многочисленные вопросы, убедились в его скромности, простоте, уме и обаятельности. Когда его спросили, можно ли считать его человеком исключительным, первый космонавт ответил: Ни в коем случае, я не сверхчеловек. И вы можете в этом убедиться. Я такой же, как все, и хочу сказать, что не только советские юноши, но и юноши других стран, например кубинцы, могли бы выполнить этот полет. И с каждым днем вы все больше будете убеждаться в этом... Затем Гагарин выразил признательность за теплый прием и оказанное мне огромное внимание. И добавил: Героический кубинский народ навсегда останется в моей памяти. В октябре 1963 года Гагарин вместе с первой женщиной-космонавтом Валентиной Терешковой еще раз посетил Кубу и вновь встретил здесь бесконечное уважение и любовь. Не раз с большой теплотой вспоминал он о своих поездках на Кубу и вплоть до своей трагической гибели в 1968 году занимал пост президента Общества советско-кубинской дружбы. Под его руководством в Советском Союзе были проведены многочисленные собрания и митинги солидарности с народом Кубы; множество раз встречался он с кубинскими руководителями, в том числе и с Че Геварой, в Москве и в Звездном городке. На посту президента общества Юрий Гагарин внес огромный вклад в укрепление уз дружбы между обеими странами. 26 июля 1961 года на площади Революции в Гаване Гагарин впервые произнес пророческие слова, которые многим тогда могли показаться несбыточными. Он сказал: Я уверен, что недалеко то время, когда в космос отправятся кубинские космонавты, чтобы способствовать прогрессу человечества в этой области. И вот сегодня, когда плодотворное сотрудничество между Кубой и Советским Союзом сделало возможным полет кубинского космонавта, слова Юрия Гагарина, первопроходца космоса, стали прекрасной явью.

¹ Эвкалипты высаживаются на Кубе для защиты от ветра различных культур, в частности табака, занимающего обширные площади в провинции Пинар-дель-Рио, на западе страны. Хотя в детстве ему и в голову не приходило, что он когда-нибудь станет летчиком, молодой Тамайо откликнулся на первый призыв Революционного правительства, объявившего набор в летную школу.
— Нет, в то время я, конечно, не подозревал, что мне посчастливится побывать в космосе, как Гагарину, — говорит он с улыбкой, будто вопрос этот задан в шутку.
Но уж так случилось, что именно он, Арнальдо Тамайо Мендес, этническая принадлежность которого к народам Карибского бассейна не может вызвать сомнений, очутился в центре всеобщего внимания, — он стал первым кубинцем, отправившимся в космический полет. Кроме того, он стал первым латиноамериканцем и первым представителем испаноязычного мира, совершившим этот великий научный подвиг наших дней.
— Я глубоко удовлетворен тем, что мне выпало счастье представлять «великую латиноамериканскую родину», как называл ее Марти, простирающуюся от Рио-Гранде до Патагонии, — заявил он на космодроме Байконур перед тем, как отправиться в космическое путешествие.

Наша беседа с кубинским космонавтом состоялась в Звездном городке, к которому привела нас широкая магистраль, окаймленная с обеих сторон густыми хвойными лесами.

В зимнее время снег придает здешнему пейзажу неповторимое великолепие, а в разгар лета в цветовой гамме ландшафта преобладает зеленый цвет.

Скромность, одухотворенность, мужество и героизм кубинского народа отразились в личности подполковника Арнальдо Тамайо, первого кубинского космонавта. Пилот ПВО РВС Арнальдо Твмайо.

В Звездном городке есть все необходимое для тренировки космонавтов, имеется там и музей, и жилые кварталы. В центре небольшой площади — памятник Юрию Гагарину, первопроходцу космоса. Рядом с Тамайо Мендесом в этой пахнущей деревом комнате, на двери которой короткая надпись «Куба», его дублер — капитан Хосе Армандо Лопес Фалькон — и советские космонавты, Герои Советского Союза Юрий Романенко и Евгений Хрунов. Именно они включены в состав двух космических экипажей — основного и дублирующего, — одному из которых предстоит совершить совместный советско-кубинский полет в рамках программы «Интеркосмос». Какой из двух пар будет поручено отправиться в космос, станет известно лишь накануне старта.
Об этом говорил Лопес Фалькон:
— Да, невеста одна, а женихов двое.
Этих двоих, однако, вряд ли назовешь соперниками: ведь с самого начала, с того момента, когда из пятидесяти кубинских летчиков были наконец отобраны двое, их девизом стала фраза:
— Неважно, кто из нас полетит, главное — в космосе будет кубинец.
Неизменно дружеское отношение проявилось и во время полета, когда, уже находясь на борту космической станции, Тамайо сердечно беседовал с Лопесом Фальконом. Не раз обращался он весело к своему дублеру, в частности во время демонстрации космического рациона:
— Гляди-ка, Хосе, у нас тут даже дыня есть.
А в ходе проведения одного из экспериментов, разработанного кубинскими учеными и заключавшегося в опробовании специального приспособления, необходимого для избежания костных деформаций ног во время длительного пребывания в невесомости, Тамайо продемонстрировал перед телекамерой свою космическую обувь и, обращаясь к дублеру, следившему за ним из Центра управления полетом, шутливо прокомментировал:
— Взгляни, какая удобная штука. И, наконец, прощаясь со своим другом перед тем, как занять место в кабине космического корабля, Тамайо произнес фразу, которую услышал весь мир:
— Ты не спеши, Хосе... там у нас дома кое-что есть, так оставь и для меня немного.

Посещение крейсера «Авроре».

Разговор с ними прост и сердечен. Обоим чужда героическая поза, быть может, потому, что оба оказались на вершине славы, пройдя самый прямой и благородный путь; неизменно отвечая «есть!» и выполняя все задачи, которые ставит перед молодыми кубинцами наша Революция.
Именно эти качества — простоту и дисциплинированность, желание быть полезными и неукоснительно выполнять все поставленные перед ними задачи — отмечают в своих кубинских друзьях два советских космонавта — наставники Тамайо и Лопеса Фалькона Юрий Романенко и Евгений Хрунов.

Семья Тамайо — Лобайна. У Смольного во время прогулки по Ленинграду.

Теоретические занятия. В Эрмитаже.

Полковник Юрий Романенко вспоминает свой приезд на Кубу в декабре 1979 года по случаю проведения II Фестиваля дружбы советской и кубинской молодежи, когда он совершил большую поездку по восточным провинциям острова и встретился в Гуантанамо с родителями Тамайо.
— Первая поездка на Кубу произвела на меня неизгладимое впечатление: ведь до этого я всегда пристально следил за успехами Кубинской революции.

Опытный советский космонавт, до совместного полета принимавший участие в девяностошестисуточной экспедиции на борту космической лаборатории, поделился и своими личными впечатлениями о Кубе:
— Из космоса Куба напоминает, скорее, не каймана, а летучую рыбу, плавающую в водах Карибского моря.
...и о кубинцах:
— В характере кубинцев я обнаружил большую целеустремленность, огромную работоспособность и в то же время доброжелательный юмор, жизнелюбие.
А работа в космосе вместе с Тамайо лишь подтвердила справедливость этих оценок:
— Великолепный напарник.
С похвалой отзывается и Евгений Хрунов о своем напарнике Лопесе Фальконе. Надо отметить, что по результатам предполетной подготовки оба кубинца были удостоены высших оценок, а такое случается не всегда.
Хрунов — один из первопроходцев космоса. Он входил в состав первого отряда советских космонавтов, вместе с Гагариным и Германом Титовым, и уже достиг сорокапятилетнего возраста, считающегося почти предельным для профессии космонавта. С неизменной широкой улыбкой Хрунов сетует на то, что при переводе некоторые тонкости чужого языка неизбежно теряются. Мы с удивлением замечаем, что он чуть-чуть прихрамывает. Хрунов мгновенно перехватывает взгляд и с веселой досадой роняет:
— Футбол, сами понимаете.
Оба советских космонавта рассказывают, что они с огромной радостью узнали о предстоящей совместной работе с кубинцами по программе «Интеркосмос», в первую очередь потому, что они считают эту работу немалым — ны— советских космонавта рассказывают, что они с огромной радостью узнали о предстоящей совместной работе с кубинцами по программе «Интеркосмос», в первую очередь потому, что они считают эту работу немалым вкладом в дело укрепления единства и братства между двумя странами.

НЕМНОГО ИСТОРИИ

Хочется спросить, почему Арнальдо Тамайо, общительный, с несходящей с лица улыбкой и черными живыми глазами молодой человек, в детстве не мечтал о профессии летчика.
— По-видимому, я просто не мог поверить, что могу претендовать на это.
Он вспоминает детство, прошедшее в бедной семье:
— Я смог доучиться только до восьмого класса; учился сначала в сельской школе, а потом в городе — в крохотной школе напротив старой городской тюрьмы. Лет с двенадцати-тринадцати я и учился, и одновременно работал, чтобы хоть как-то помочь семье: продавал овощи, чистил ботинки; наконец поступил учеником в столярную мастерскую.
В этой мастерской он работал до конца 1959 года, когда в ответ на призыв Повстанческой армии стал бойцом молодежной бригады, чье первое боевое крещение — физическое и моральное — состояло в пятикратном покорении пика Туркино — самой высокой точки острова, а в промежутках между подъемами молодые бойцы принимали участие в строительстве дорог, жилых домов и палаточных лагерей в Сьерра-Маестре, в районе Пинарес-де-Маяри.
— После этого был объявлен набор на курсы технической подготовки, в летную и дипломатическую школы. Я начал заниматься на технических курсах в старой школе Повстанческой армии.

Полковник Романенко во время своего визита на Кубу рядом с трехкратным олимпийским чемпионом Теофило Стивенсоном.

— А как же вы все-таки стали летчиком?
— Дело в том, что уже в Гаване, куда нас перевели в декабре 1960 года, нам сказали, что группа будущих летчиков недоукомплектована. А раз надо, значит надо...
С февраля по май 1961 года молодой боец Тамайо вместе со своей бригадой сажал эвкалипты в провинции Пинар-дель-Рио. За этот отрезок времени произошли два исторических события: полет Юрия Гагарина и вторжение на Плая-Хирон, осуществленное наемниками при поддержке США.
— Во время нападения мы входили в состав одного из боевых подразделений. Как известно, в сражении на Плая-Хироне кубинская авиация понесла весьма ощутимый урон, и надо было как можно скорее восстановить материальную часть и кадровый состав Революционных ВВС. Поэтому в мае первая группа молодых кубинцев была направлена в Советский Союз для обучения летному делу. Терять время было нельзя, и уже с 12 мая мы приступили к занятиям.
— А язык?
— Учили на ходу. Мы летали, а на диспетчерском пункте находились переводчики.
В мае 1962 года, ровно год спустя, на Кубу возвратились первые пилоты, прошедшие подготовку в Советском Союзе, и нынешний подполковник Арнальдо Тамайо стал офицером Революционных ВВС. — Потом был октябрьский кризис, и я уже в качестве военного летчика патрулировал берега Кубы.

В марте 1963 года он был переведен в одну из частей бывшей провинции Лас-Вильяс, где дослужился до помощника командира бригады, получил звание подполковника.

Такова краткая история юноши из Гуантанамо, ставшего после победы Революции членом только что созданной тогда Ассоциации молодых повстанцев — нынешнего Союза молодых коммунистов, — а затем бойцом молодежной бригады, трудившейся в Пинарес-де-Маяри, в горах Сьерра-Маэстры.
И вот в 1976 году новый важный набор: на этот раз требовались опытные летчики, владеющие русским языком и обладающие безукоризненным здоровьем, в группу из пятидесяти человек, двоим из которых предстояло представлять Кубу в программе «Интеркосмос».
Подполковник Тамайо вспоминает, что в результате предварительного отбора четверо пилотов прибыли в Советский Союз и прошли окончательное медицинское обследование, продолжавшееся месяц, после которого в Звездном городке поселились два кубинских кандидата в космонавты.

Основной советско-кубинский экипаж и его дублеры после упражнений на центрифуге. После завершения полета космонавты ставят свои автографы на кабине спускаемого аппарата.

Тамайо и Лопес Фалькон сажают дерево дружбы на земле Казахстана.

ИЗ ВСЕХ УГОЛКОВ КОНТИНЕНТА ПОТОКОМ ШЛИ ПОЗДРАВЛЕНИЯ КУБИНСКОМУ НАРОДУ В СВЯЗИ С ПОЛЕТОМ В КОСМОС ГРАЖДАНИНА ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКИ.

Вторым кубинцем, отобранным для проведения предполетной подготовки, оказался уроженец Ремедиоса, провинция Лас-Вильяс, Хосе Армандо Лопес Фалькон, 1950 года рождения.
— Закончив в 1965 году среднюю школу, я подал документы во флот, но поскольку в авиации люди были в тот момент нужнее, я в конце концов решил стать летчиком.
После окончания летного училища имени Карлоса Ульоа в 1967 году младший лейтенант Лопес Фалькон стал пилотом-инструктором. Но его мечтой было стать военным летчиком.
— Мое желание осуществилось в 1968 году, когда меня отобрали для учебы в Советском Союзе. На Кубу я вернулся в 1970 году военным летчиком.
С профессиональной точки зрения путь Лопеса Фалькона в Звездный городок такой же, как и у Тамайо. Оба они входили в состав первой группы из пятидесяти летчиков и прошли полный курс предполетной космической подготовки.

ПРЕДПОЛЕТНАЯ ПОДГОТОВКА

Физическая и психологическая подготовка космонавтов чрезвычайно интенсивна: это ежедневные многочасовые занятия в гимнастическом зале, теоретическая и практическая подготовка, медицинские обследования и многое другое.
Подполковник Тамайо считает физическую подготовку «довольно напряженной» и перечисляет ряд ее компонентов, например тренировочные полеты и прыжки с парашютом, необходимые для отработки элементов заключительных этапов космического полета, вхождения посадочного отсека в плотные слои атмосферы, торможения и возвращения на Землю.
— «Плавая» в невесомости, можно налететь на стену, например, или еще на что-нибудь твердое. Поэтому вполне естественно желание вытянуть руку и упереться. Но делать это надо весьма осторожно, потому что резкое движение рукой может вызвать своеобразный рикошет, и ты, словно мячик, налетишь на противоположную стену.
Это необычное обстоятельство приводит на первом этапе тренировок в условиях невесомости к многочисленным травмам, однако постепенно космонавт приспосабливает свои движения к непривычным условиям.
— Все же надо признать, — добавляет космонавт, — что на Земле чрезвычайно трудно имитировать полную невесомость, Но это не значит, что длительная тренировка не пригодится в космосе, где сталкиваешься с настоящей невесомостью: именно здесь можно на деле убедиться в том, насколько хорошо подготовлен к невесомости космонавт.
Немалый интерес представляет и проблема питания космонавтов в полете.
— Как вы оцениваете вкусовые качества этих продуктов в тюбиках! Ведь кроме необходимости существует еще и вкусовая сторона.
— По вкусу космическая пища напоминает обычную еду. Продукты питания хранятся на борту в обезвоженном виде, а при употреблении активируются водой, имеющейся на станции. Что касается чисто вкусовых ощущений, они, безусловно, имеют место. Нет такого, что поел, а в желудке все равно ощущается пустота. Словом, ощущение такое же, как после приема обычной земной пищи.
— Блюда космонавт выбирает сам или меню его строго расписано по дням? — Сам, но в соответствии с разработанным планом. Отбор блюд осуществляется на Земле. Обладая общими представлениями о режиме питания на борту, космонавт может выбрать те или иные блюда в соответствии со своим вкусом и привычками. Я, например, предпочитаю на первое овощные супы, поэтому в числе прочего остановил свой выбор на борще.
— А на завтрак?
Собеседник улыбается. Есть такие привычки, от которых кубинец не в состоянии отказаться и в космическом полете.
— Кофе с молоком и хлеб.
Но все же речь идет о космической пище, и у нее есть свои особенности:
— А еще мясо и сыр.
Оказывается, мясо постоянно присутствует в рационе космонавтов. — Мой полдник главным образом состоял из сладкого.
Примерно два с половиной года продолжалась предполетная подготовка двух кубинских кандидатов в космонавты. Все это время их жизнь была подчинена строгому распорядку, что, однако, отнюдь не лишало их нормальной семейной жизни.
— Моя жена всегда оказывала мне огромную моральную поддержку и с большим пониманием относилась к моим служебным обязанностям, как во время моей службы в ВВС, так и в период предполетной подготовки в Звездном.
Майра Лобайна не совсем совпадает со стандартным представлением о кубинке: высокого роста, худощава. Она родилась в провинции Лас-Вильяс, училась в бухгалтерской школе. Узкий подбородок выдает ее мягкий характер, даже некоторую застенчивость. Она рассказывает о своей жизни в Звездном городке:
— Я в основном хозяйничала по дому и занималась детьми, пока Арнальдо выполнял свою дневную программу, нередко задерживаясь допоздна на тренировках и теоретических занятиях.
— А во время полета!
— Во время полета сидела перед телевизором, ждала каждой новой передачи из космоса. Мы даже смогли поговорить. Я рассказала ему, какие отметки получили за это время в школе наши ребята, правда, здорово нервничала.
Рядом с Майрой — жена капитана Лопеса Фалькона Ираида с семилетней Дайрой, Тут же, естественно, сыновья Тамайо и Майры — Арнальдо и Орландо.

ДОМ КОСМОНАВТОВ Прекрасный Дом космонавтов в Варадеро. В ВАРАДЕРО, НА ОДНОМ ИЗ КРАСИВЕЙШИХ В МИРЕ ПЛЯЖЕЙ, воздвигнуто здание, привлекающее всеобщее внимание своей смелой и современной архитектурой. Это дом, построенный кубинским правительством для отдыха космических путешественников. В Доме космонавтов побывали уже почти все космонавты из стран социалистического содружества, совершившие полет в космическое пространство. В нескольких шагах от Дома космонавтов — бархатистый песок Варадеро, теплое, ослепительное синее море и в дополнение ко всему этому благодатный климат, столь необходимый космонавтам в перерывах между периодами напряженных тренировок и сложнейших космических полетов.

За эти месяцы свободного времени у семьи Тамайо было не так много, но иногда, в субботу или воскресенье...
— Мы нередко выбирались в Москву, бывали и в других городах, посещали памятные места и музеи, ну, разумеется, бывали в кино и так далее.
Говоря о сыновьях, Арнальдо Тамайо подчеркивает, что и Майра, и он сам всегда стремились сделать так, чтобы ребятам космический полет представлялся не чем-то сверхъестественным, фантастическим, а боевым заданием, данным отцу партией, правительством и народом Кубы. И, вновь вспомнив свое детство, Тамайо говорит:
— Им не грозит ни дискриминация, ни унижение, но они должны достойно воспользоваться возможностями, предоставляемыми Революцией каждому гражданину нашей страны, и не жалеть усилий для достижения своих целей.

ТРИУМФ ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМА

Арнальдо Тамайо Мендес и Хосе Армандо Лопес Фалькон влились в состав второй группы будущих космонавтов, прибывших в Центр подготовки космонавтов, куда вошли также представители Болгарии, Венгрии, Вьетнама, Монголии и Румынии.
— Взаимоотношения между посланцами социалистических стран неизменно основывались на взаимной поддержке в работе и учебе, — отмечает Тамайо.
Он с благодарностью говорит о неоценимой помощи со стороны советских людей: инженеров, ученых, техников и врачей...
— Это была бескорыстная помощь, направленная на то, чтобы наш полет был проведен точно в соответствии с программой «Интеркосмос», а наша подготовка отвечала самым высоким требованиям. Широкие научные перспективы, которые программа «Интеркосмос» открывает перед социалистическими и другими дружественными странами, Тамайо определил одной фразой:
— Советский Союз стал основоположником интернационализма в космосе.
И с неизменной улыбкой добавил:
— Достаточно представить себе возможности Кубы для выхода в космос в 1957 году, когда СССР вывел на орбиту первый искусственный спутник Земли.
Но Арнальдо Тамайо не только кубинец — он гражданин «великой латиноамериканской родины» и поэтому, пролетая над Латинской Америкой, не раз повторял с верой в будущее Латинской Америки:
— Двадцать лет назад Куба находилась в таком же положении, в каком находятся сейчас остальные страны континента; я считаю, что этот полет явится важным событием и для них, станет демонстрацией того, чего можно достичь с помощью широкого, подлинно интернационального научного сотрудничества.