Тихая, светлая ночь. Двѣ полныя лу­ны, одна въ зенитѣ, другая надъ горизонтомъ, освѣщаютъ Марсъ блѣдно-голубоватымъ свѣтомъ. Тишина ночи изрѣдка нарушается шелестомъ лѣса, когда по листьямъ пробѣжитъ легкiй вѣтерокъ. Городъ еще не спитъ. Изъ раскрытыхъ оконъ маленькихъ домиковъ несется пѣнiе и разговоръ. Толпы маленькихъ человѣчковъ еще видны въ различныхъ мѣстахъ, подъ деревьями. На площадкѣ подъ высокой башенкой, принадлежащей одному изъ лучшихъ замковъ въ городѣ, видны двѣ фигуры, великана и карлика: это Красновъ и его хозяинъ. Они ведутъ оживленный разговоръ. Красновъ заметно горячится, карликъ разсуждаетъ болѣе спокойно.

— Я выслушалъ твои возраженiя, — сказалъ карликъ: — и отчасти могу съ тобой согласиться. Я не спорю, что многiя изъ указанныхъ тобой явленiй нужно отнести къ отрицательнымъ сторонамъ нашей общественной жизни. Но нельзя же, Николай, замѣчать только дурное. Ты самъ указалъ мнѣ на нѣкоторыя свѣтлыя стороны въ жизни нашей планеты. Я не былъ на Землѣ, но если бы я туда попалъ, я нашелъ бы, право, больше случаевъ возмущаться земной жизнью, чѣмъ ею восхищаться. Мы на многiя возмутительныя явленiя часто смотримъ только потому легко, что мы къ нимъ привыкли. Когда я слушалъ твои разсказы о Землѣ, я много разъ приходилъ въ ужасъ и негодованiе. Вспомни, какъ часто я содрогался отъ твоихъ разсказовъ о томъ, какъ жестоко земные люди обращаются съ другими живыми существами на Землѣ. Ваши люди, несмотря на всю вашу пресловутую цивилизацiю, отличаются самою звѣрского кровожадностью, которая доходить до того, что вы убиваете цѣлыми массами животныхъ затѣмъ, чтобы ѣсть ихъ трупы; и у васъ никто не приходитъ отъ того въ ужасъ. Даже ты, человѣкъ развитой и больше другихъ отрѣшившiйся отъ варварскихъ привычекъ, по твоимъ же разсказамъ, много разъ ѣлъ трупы птицъ, рыбъ и звѣрей безъ всякаго отвращенiя. У васъ существуютъ трупные магазины, гдѣ можно купить на вѣсъ кусокъ трупа какого угодно звѣря; и такiе магазины у васъ даже дозволены закономъ. Люди, которые изъ омерзенiя къ подобной пищѣ употребляюсь растительную пищу, у васъ очень рѣдки.

— Въ этомъ виновата природа: мясная пища болѣе пригодна для человѣка, — замѣтилъ Красновъ.

— Неправда. Ты самъ нашелъ, что жители Марса здоровѣе земныхъ людей. А если бы ты былъ и правъ, то ты этимъ нисколько не оправдываешь земной жестокости. Для того, чтобы сдѣлать животныхъ или лошадей, какъ ты ихъ называешь, болѣе покорными себѣ, вы подвергаете ихъ безчеловѣчнымъ пыткамъ. Вспомни свои разсказы о томъ, какiя странныя отношенiя существуютъ у васъ между двумя полами, и какъ ненормальны ваши семейныя отношенiя. У васъ почему-то стараются всеми средствами уничтожить въ молодыхъ людяхъ свободное проявленiе любви или извратить это чувство ненужными стѣсненiями. Пока молодой человѣкъ не прiобрѣлъ еще самостоятельнаго положенiя въ обществѣ, онъ не смѣетъ, не смотря ни на годы, ни на физическое развитiе, ни на темпераментъ, вступить въ бракъ. Посмотримъ же теперь, къ чему приводитъ вашъ обычай. Такъ какъ легальные браки для огромной массы вашей молодежи недоступны, то возникаете множество браковъ тайныхъ на самыхъ ужасныхъ основанiяхъ. Необходимость скрываться, боязнь наказанiя и другiя подобныя причины превращаютъ возвышеннѣйшее и благороднѣйшее чувство любви въ развратъ. А такъ какъ ты сознался, что никакой другой порокъ не распространенъ на Землѣ такъ сильно, какь развратъ, то, слѣдовательно, это зло есть неизбѣжное слѣдствiе вашихъ порядковъ. Да разве только въ развратѣ заключаются бѣдствiя, возникающiя отъ ненормальныхъ вашихъ семейныхъ отношенiй? Вслѣдствiе вашихъ странныхъ взглядовъ и обычаевъ происходитъ то, что любовныя ласки распредѣляются между женщинами неравномѣрно до нелѣпости. Нѣкоторыя женщины изнываютъ отъ жажды любви, но, не имѣя возможности отдаться любви, тоскуютъ, сходятъ съ ума.

— Ты правъ, — сказалъ Красновъ: — зло, такъ ярко освѣщенное тобой, безгранично. Но скажи мнѣ по совѣсти, учитель, неужели Марсъ свободенъ отъ этого зла? Неужели у васъ царитъ нравственность, а порокъ неизвѣстенъ?

— Да, Николай, къ несчастiю встрѣчаются и у насъ случаи нарушения семейнаго долга, но на нихъ нужно смотрѣть, какъ на исключенiя. Преступленiе противъ нравственности считается у насъ настолько чудовищнымъ, что рѣдко кто на него рѣшается. Вотъ почему ваша земная жизнь показалась мнѣ такою жалкою, когда ты мнѣ разсказалъ о томъ, какъ извращаютъ у васъ природу и въ какомъ состоянiи находится у васъ семья. И послѣ этого вы еще думаете о счастьѣ о прогрессѣ? Можете ли вы идти впередъ, когда вы лишены самой основы счастья, семейнаго благополучiя? Послѣ этого вся ваша цивилизацiя — только призракъ.

— Ты не правъ, учитель, — возразилъ Красновъ. — Семейныя отношенiя жителей Марса, можетъ-быть, неизмѣримо выше нашихъ. Но посмотри на нашу жизнь съ другихъ точекъ зрѣнiя, — и ты увидишь, какъ далеко земля опередила Марсъ. Ты не станешь отрицать, что жители земли ученѣе и талантливѣе марсiанъ. Науки, искусства и техническiя изобрѣтенiя стоятъ у насъ такъ высоко, что Марсъ не сравняется въ этомъ отношенiи съ землей даже черезъ много столѣтiй. Я привѣду тебѣ нѣсколько примѣровъ. Если бы ты перенесся на землю, въ одинъ изъ большихъ городовъ, то ты въ первыя же минуты пришелъ бы въ восторгъ и изумленiе. У васъ, напримѣръ, все тяжести переносятся людьми, и ваши способы передвиженiя самые несложные, тогда какъ мы проезжаемъ большiя разстоянiя на пароходахъ или электрическихъ машинахъ. Благодаря телеграфу и телефону люди свободно разговариваютъ между собой съ одного конца планеты на другой. Благодаря книгопечатанiю наши книги выходятъ въ безчисленномъ количествѣ зкземпляровъ, благодаря желѣзнымъ дорогамъ онѣ распространяются по всему земному шару въ самое короткое время. Поэтому наука и образованiе стоятъ у насъ на такой высотѣ, какой вы врядъ ли когда-нибудь достигнетѣ. А если бы ты увидѣлъ земныя постройки, земную живопись, статуи, театры, магазины, наполненные самыми изящными предметами роскоши, то ты въ восхищенiи преклонился бы передъ земнымъ человѣчествомъ!..

— И у васъ всѣ пользуются этой роскошью? — спросилъ карликъ.

— Это уже другой вопросъ, — отвѣчалъ Красновъ. — Къ сожалѣнiю, довольствомъ у насъ пользуется только небольшой классъ людей, остальная же масса населенiя живетъ не лучше, чѣмъ обитатели Марса, а многiе бѣдняки, я долженъ сознаться, еле-еле могутъ удовлетворить своимъ необходимѣйшимъ потребностямъ.

— И ты считаешь это счастьемъ? Ты не понимаешь, что счастье немногихъ счастливцевъ вызываетъ зависть у огромной массы бѣдняковъ.

— Но зато хоть немногiе могутъ достигнуть такого счастья, о которомъ у васъ на Марсѣ не имѣютъ даже понятiя! — возразилъ Красновъ.

— И это неправда. Гуманный человѣкъ не можетъ чувствовать себя счастливымъ, видя горе вокругъ. Забывать о другихъ могутъ только сухiе эгоисты. А развѣ эгоисты счастливы? Развѣ можетъ быть счастливымъ тотъ человѣкъ, который дѣлитъ весь мiр на двѣ половины: я и всѣ остальные и пренебрегаетъ второй половиной, какъ недостойной вниманiя? Нѣтъ, кто вѣчно носится съ самимъ собой; для кого весь интересъ жизни сосредоточенъ въ собственной особѣ, тотъ скоро почувствуетъ себя лишнимъ въ мiрѣ и жизнь ему станетъ въ тягость. Въ томъ-то и заключается, по моему мнѣнiю, главный недостатокъ земной жизни, что у васъ стремятся не къ истинному счастью, а къ внѣшнему блеску. У насъ не такъ. Мы обратили всѣ свои способности на то, чтобы у насъ было какъ можно меньше обездоленныхъ людей. Цѣль нашего прогресса — возможно бóльшее сплоченiе людей узами любви и равенства.

— Однако, мои наблюденiя, учитель, расходятся съ твоими словами. Ты говоришь, что вы стремитесь къ всеобщему равенству, но какъ же ты мнѣ объяснишь тотъ несправедливый законъ, по которому у васъ всѣ дѣти, родившiяся съ бѣлыми волосами на головѣ, считаются благородными, получаютъ образованiе и пользуются потомъ различными правами и преимуществами, тогда какъ дѣтямъ имѣвшимъ несчастiе родиться съ темными волосами, навсегда закрыть путь къ образованiю и неизбѣжно грозитъ участь чернорабочихъ? У насъ нѣтъ такихъ дикихъ и несправедливыхъ законовъ.

— Не правда. У васъ водится совершенно то же самое. Ты вѣдь говорилъ мнѣ, что у васъ есть дворяне и крестьяне. Вся разница между Марсомъ и землею заключается въ томъ, что у васъ привилегированными дѣлаетъ людей соцiальное положенiе ихъ родителей, а у насъ цвѣтъ волосъ. Личныя же достоинства человѣка въ этомъ случаѣ не играютъ никакой роли какъ у васъ, такъ и у насъ.

— Да, но у насъ всякiй крестьянинъ можетъ, если дѣйствительно обладаетъ выдающимися дарованiями, добиться высокаго общественнаго положенiя и даже дворянства. Согласись, учитель, вѣдь глупо воздавать почетъ людямъ только потому, что они бѣлокуры.

— Светлый цвѣтъ волосъ, Николай, есть признакъ божественной искры въ человѣкѣ. Впрочемъ, я не утверждаю, что Марсъ стоитъ выше Земли или наоборотъ: и на Марсѣ, и на Землѣ, много и хорошаго, и дурного. Мы не можемъ рѣшить, на какой планетѣ жить лучше; постараемся же выяснить, что именно хорошо на Землѣ и что на Марсѣ. Теперь ты уже достаточно подготовленъ къ обзору нашихъ общественныхъ учреждений и порядочно владеешь нашимъ языкомъ. Поэтому я дольше не буду откладывать этого обзора, и мы завтра отправимся въ путь.

— Учитель, я снова обращаюсь къ тебѣ съ мучающимъ меня вопросомъ: гдѣ мои друзья?

— А я снова повторяю тебѣ, что ты напрасно о нихъ безпокоишься: имъ не сдѣлаютъ ничего дурного.

— Могу ли я быть спокойнымъ, мучась неизвѣстностью? По крайней мѣрѣ скажи, зачѣмъ насъ разлучили?

— Хотя мнѣ запрещено касаться этого вопроса, однако, уступая твоимъ настойчивымъ просьбамъ, я кое-что скажу, надѣясь, что ты поймешь и оправдаешь наше начальство. Тебѣ вполнѣ понятно, что прибытiе на Марсъ пяти великановъ, неизвѣстно откуда появившихся, должно было смутить и обезпокоить насъ. Могли ли мы напередъ знать, что ваши намѣренiя мирнаго характера? Во всякомъ случаѣ мы должны были принять мѣры предосторожности. Съ этою цѣлью мы васъ усыпили и сонныхъ развезли по разнымъ мѣстамъ. Каждый изъ васъ порученъ надзору одного изъ первыхъ сановниковъ страны, который долженъ снять допросъ съ своего плѣнника. Осмотръ «Галилея» и согласныя ваши объясненiя убѣдили насъ въ томъ, что вы прибыли съ той планеты, съ которой мы давно старались завязать сношенiя. Теперь не только я, все населенiе Марса въ этомъ увѣрено, и высокая цѣль вашего путешествия -- научное знакомство съ новымъ мiромъ — вызвала къ вамъ общее глубокое уваженiе, а потому ничего худого вы для себя не должны ожидать. Очень скоро вамъ позволять видѣться, а затѣмъ дадутъ свободу. Но на какихъ условiяхъ это будетъ сдѣлано и когда именно, — я самъ не знаю. Больше я ничего не смѣю добавить. Я и такъ сказалъ тебѣ слишкомъ много, принявъ на свой страхъ послѣдствiя моей откровенности. Будь же спокоенъ за друзей, Николай. А теперь пойдемъ спать. Кажется, уже разсвѣтаетъ.

— Да успокойтесь же, Викторъ Павловичъ, придите въ себя!

— Не могу я успокоиться, Мэри, не могу! Какъ я могу придти въ себя, если этотъ дуракъ меня совершенно измучилъ!

— Потерпите еще немного: скоро наши испытанiя кончатся.

— Какъ бы не такъ! Этотъ оселъ, эта скотина, этотъ идiотъ, этотъ пророкъ еще какую-нибудь глупость придумаетъ!.. Нѣтъ, я больше не могу терпѣть... Я лучше завтра повѣшусь.

Мэри улыбнулась.

— Почему же не сегодня?

— Сегодня? Сегодня я долженъ плюнуть въ рожу этому пророку. Негодяй! Моритъ насъ голодомъ, мучаетъ безсонницей, заставлять участвовать въ своихъ дурацкихъ процессiяхъ!.. Мало того! Онъ еще заперъ меня на десять часовъ въ храмѣ, а когда я ушелъ черезъ крышу, онъ хотѣлъ меня даже побить... Нѣтъ, это, это... Это чортъ знаетъ что такое! Меня побить, меня, ординарнаго профессора, доктора математики!..

— Что же ему дѣлать, если ординарный профессора не хочетъ его слушаться.

— Стану я исполнять дурацкiя приказанiя! Зачѣмъ онъ заперъ меня въ храмѣ?

— Затѣмъ, чтобы на васъ снизошло благословенiе боговъ Марса. Я терпѣливо высидѣла свои часы, и пророкъ остался очень доволенъ.

— А вы и рады, что угодили подлецу! Нѣтъ, Мэри, вы — лицемѣрка! Я не зналъ, что вы способны подлизываться. Это пошло, пошло... Я и говорить съ вами послѣ этого не хочу!

— Викторъ Павлович! Зачѣмъ намъ вооружать противъ себя человѣка, отъ котораго всецѣло зависитъ наша участь? Отчего не сдѣлать даже и глупости, если она вполнѣ безвредна?

— Какъ можно его слушаться, если всѣ его приказанiя глупы, если онъ сумасшедшiй! Зачѣмъ онъ надѣлъ на меня эту шутовскую рубашку, зачѣмъ онъ отнялъ у меня сюртукъ и брюки? Я могу ходить безъ брюкъ, не могу ходить безъ брюкъ, — я не привыкъ: это безобразно, неприлично!.. Въ боковомъ карманѣ сюртука лежала моя записная книжечка; онъ и ее отобралъ вмѣстѣ съ сюртукомъ, а тамъ у меня новое доказательство теоремы Стирлинга, новые признаки сходимости рядовъ и нѣсколько задачъ. Нѣтъ, я больше никогда не поѣду на Марсъ, никогда не поѣду на Марсъ!

— Вы рассуждаете, Викторъ Павловичъ, какъ-будто на Марсъ поехать все равно, что съездить въ Черниговъ или Калугу. Посмотримъ еще, удастся ли намъ вернуться на Землю.

— Обязательно нужно возвратиться, обязательно! Какъ только увижу Николая Александровича, попрошу его немедленно снарядить «Галилей» къ обратному путешествiю. Я не могу больше терпѣть здѣшнихъ безобразiй, не могу!..

Русаковъ снова разразился ругательствами по адресу пророка.

Положенiе Виктора Павловича было въ самомъ дѣлѣ незавидное. Онъ и Мэри были отданы для изученiя языка Марса одному изъ четырехъ пророковъ планеты. Но на бѣду Виктора Павловича пророкъ счелъ присланныхъ ему великановъ за нечистыхъ духовъ, посланныхъ на Марсъ за его грѣхи. Остановившись на этой мысли, пророкъ сталъ заботиться не столько объ обученiи великановъ языку, сколько о смягченiи гнѣва боговъ. Съ этою целью онъ почти ежедневно заставлялъ жителей города Блаженства, гдѣ это происходило, совершать религiозныя церемонiи. Викторъ Павловичъ выходилъ изъ себя, и Мэри стоило много труда, чтобы сдерживать гнѣвъ вспыльчиваго профессора. Особенно много произошло непрiятностей и недоразумѣнiй потому, что Викторъ Павловичъ совершенно не понималъ мѣстной рѣчи, такъ какъ, хотя къ путешественникамъ и были приставлены учителя, но Викторъ Павловичъ ничему не хотѣлъ у нихъ учиться, увлекшись въ это время изслѣдованiемъ какого-то вопроса изъ теорiи эллиптическихъ функцiй, и только Мэри научилась немного объясняться съ окружающими. Пророкъ, видя непочтительность и непокорность великана, сталъ налагать на него разныя наказанiя, который еще больше подливали масла въ огонь и раздражали Русакова,

Послѣднiй проступокъ Русакова, самовольный уходъ изъ храма, грозилъ крупными послѣдствiями. Разгнѣванный пророкъ приказалъ сообщить профессору, что боги возмущены его поведенiемъ, и что преступленiе должно быть искуплено, почему Викторъ Павловичъ на другой день долженъ быть подвергнутъ публичному наказанiю. Профессоръ пришелъ въ негодованiе, а Мэри просто струсила. Она боялась, что на этотъ разъ Викторъ Павловичъ выкинетъ какую-нибудь сумасброднѣйшую выходку, — до того было велико его изступленiе. Убѣдить безумнаго пророка въ чемъ-нибудь было невозможно, и онъ, несомнѣнно, приведетъ въ исполненiе свою угрозу. Оставалось только немедленно и во что бы то ни стало бѣжать изъ города. Но какъ совершить побѣгъ? Мэри стала придумывать разные способы и наконецъ придумала. Зáмокъ былъ окруженъ со всѣхъ сторонъ высокой стѣной и окопанъ рвомъ. Правда, ни рѣшетокъ на окнахъ, ни часовыхъ не было, но, тѣмъ не менѣе, перелѣзть черезъ стѣну было невозможно. Въ предѣлахъ зáмка великаны были совершенно свободны, то есть могли гулять по саду, по двору и по всѣмъ тремъ этажамъ замка, но переступать за ограду имъ было запрещено, и нарушить это запрещенiе было невозможно вслѣдствiе строгаго надзора. А если бы имъ это и удалось, то всякiй, кто бы ни увидѣлъ ихъ въ городѣ, за предѣлами замка, поднялъ бы тревогу.

Черезъ садъ зáмка протекалъ не широкiй, но довольно глубокiй каналъ, который выходилъ изъ-подъ одной стѣны сада и скрывался подъ другой. На этотъ каналъ Мэри прежде всего обратила вниманiе, почувствовавъ, что именно въ немъ должно заключаться спасенiе. Надъ каналомъ ограда зáмка немного поднималась, образовывая небольшiя арки, въ самой высокой части которыхъ до уровня воды было не больше полуаршина. Слѣдовательно, проплыть каналомъ подъ стѣной бы вполне возможно, но ни Викторъ Павловичъ, ни Мэри на свою бѣду не умѣли плавать. Необходимо было измерить глубину канала и затѣмъ, если это окажется возможнымъ, идти въ-бродъ. Къ счастью за ними никто не слѣдилъ. Мэри нашла веревку, сплетенную изъ вьющихся растенiй, привязала кь ней камень и, изготовивъ такой лотъ, стала ожидать вечера, чтобы незамѣтно для другихъ измѣрить глубину канала. Никакихъ запасовъ для предстоящаго путешествiя бѣглецы не могли сдѣлать, потому что все ихъ вещи у нихъ были отобраны, а изъ пищи ничего нельзя было достать: всѣ остатки ихъ обѣда уносились. По выходе изъ зáмка предстояло пройти около четверти версты городомъ, по улицамъ котораго сновали люди и днемъ, и ночью. Нужно было проскользнуть незамѣтно черезъ городъ и добраться до оврага, который находился за городомъ. Этотъ оврагъ былъ очень великъ, покрыть густымъ кустарникомъ, въ которомъ легко было скрыться, и выходилъ въ лѣсъ. Задача, слѣдовательно, сводилась къ тому, чтобы незамѣтно достигнуть оврага.

Въ саду зáмка находился мостъ черезъ каналъ, соединявшiй обѣ половины сада. На мосту возвышался столбъ съ укрѣпленной на его вершинѣ металлической тарелкой и привязанной къ ней деревянной колотушкой. Пророкъ звонилъ въ эту тарелку, всякiй разъ, когда устраивалъ какое-либо религiозное празднество. Кто бы въ городѣ ни услышалъ звонъ, немедленно долженъ былъ идти въ зáмокъ, опасаясь въ противномъ случаѣ гнѣва боговъ и пророка. По совѣту Русакова Мэри привязала къ колотушкѣ длинную веревку.

Лишь только наступила ночь, Мэри приступила къ измѣренiю глубины канала и получила самые благоприятные результаты: глубина канала нигдѣ не превышала двухъ аршинъ, а потому смѣло надо было идти въ-бродъ. Бѣглецы стали ожидать, пока весь зáмокъ погрузится въ сонъ.

Наступилъ наконецъ часъ, когда всѣ въ зáмкѣ успокоились и заснули. Ночь была довольно темная; одна луна еще не всходила, а другая была покрыта тучами; можно было ожидать дождя. Бѣглецы осторожно подошли къ каналу и хорошенько осмотрѣлись. Кругомъ царила полная тишина.

Мэри первая погрузилась въ воду и тихо пошла на середину канала. Къ ея ужасу дно канала подъ аркой опускалось все низке и ниже, такъ что идти дальше было рискованно: можно было утонуть. Мэри стала бродить вдоль арки, отыскивая ногами менѣе глубокое мѣсто. Наконецъ она убѣдилась, что у самаго берега можно пройти. Кое-какъ, ударяясь головой об арку, Мэри выбралась на свободу. Викторъ Павловичъ пробирался по ея слѣдамъ. Черезъ нѣсколько минутъ бѣглецы, дрожа отъ холода, сидели во рву за оградой и собирались съ силами, чтобы быстро миновать городъ и добраться до оврага. Конецъ веревки, привязанной къ колотушкѣ, Мэри принесла съ собой. Началъ идти дождь, и темнота ночи усилилась. Собравшись съ духомъ, Мэри потянула за веревку, и зазвонила. Въ ту же минуту поднялась суматоха и въ замкѣ, и въ городѣ. Толпы народа повалили въ замокъ. Черезъ нѣсколько минутъ городъ совершенно опустѣлъ, а въ замкѣ дѣлалось все шумнѣе и шумнѣе; вѣроятно, тамъ уже догадались о причинѣ ложной тревоги. Дольше медлить было опасно. Черезъ нѣсколько минутъ бѣглецы миновали городъ и стали ползти по обрыву оврага, ежеминутно срываясь, падая, пачкаясь въ грязи и царапая о кусты лицо и руки; но зато они могли считать себя уже въ безопасности.

Выбившись изъ силъ, путники сѣли отдохнуть. Дождь пересталъ, и небо прояснилось. Вторая луна выплыла изъ-за горизонта; двѣ луны, точно два электрическихъ фонаря, освѣтили мѣстность. Въ нѣсколькихъ саженяхъ отъ беглецовъ тянулась полянка, за которой начинался лѣсъ. Промокнувъ до костей, они чувствовали себя очень скверно. Русаковъ, ежась отъ холода, ворчалъ, ругая и подлеца-пророка, и Краснова, затащившаго его на Марсъ, и тѣхъ бездѣльниковъ-астрономовъ, которые открыли эту идiотскую планету, и наконецъ самого себя, потерявшаго на старости лѣтъ разсудокъ и бросившаго лекцiи для того, чтобы взглянуть на коротконогихъ болвановъ. Мэри при побѣгѣ изъ замка захватила съ собой единственную, но очень цѣнную вещь, — это камень изъ породы кремнозема и кусокъ металла, съ помощью которыхъ жители Марса, еще не додумавшiеся до спичекъ, добываютъ себѣ огонь. Однако, разложить костеръ было нельзя: пламя привлекло бы вниманiе карликовъ; нужно было терпѣть до разсвѣта, чтобы обогрѣться первыми солнечными лучами.

Мало-по-малу Русаковъ успокоился, и съежившись в клубочекъ, заснулъ. Мэри сидѣла возлѣ него на стражѣ, не смыкая глазъ и дожидаясь разсвѣта. Только утромъ, когда Викторъ Павловичъ проснулся отъ теплоты солнечныхъ лучей, она заснула сама и проспала часа три. Сонъ подкрѣпилъ нашiхъ путниковъ, и они отправились дальше. Добравшись до лѣса, густо разросшагося, въ которомъ было много непроходимыхъ мѣстъ, бѣглецы остановились и стали обдумывать свое положенiе.

— Намъ во что бы то ни стало нужно увидеться съ нашими друзьями, — сказалъ Русаковъ: — безъ нихъ мы пропали. Необходимо всѣ силы употребить на то, чтобы ихъ отыскать.

— Я съ этимъ согласна, — отвѣчала Мэри: — но думаю, что розыскать друзей — задача не легкая. Мы не знаемъ даже, гдѣ они теперь находятся; весьма вѣроятно, что они и до сихъ поръ живутъ въ томъ городѣ, въ который мы попали тотчасъ по прибытiи на Марсъ, — въ городѣ Трехъ боговъ, откуда уже насъ съ вами увезли въ городъ Блаженства. Какъ вы думаете, Викторъ Павловичъ, сколько будетъ верстъ отъ города Блаженства до города Трехъ боговъ?

— Верстъ восемьдесятъ, сто приблизительно.

— Да, вѣроятно, не больше. Итакъ, нужно, слѣдовательно, розыскать городъ Трехъ боговъ. Если же тамъ никого изъ нашихъ не окажется, тогда слѣдуетъ думать, что ихъ увезли въ столицу, куда и направимъ наши стопы. Столица называется городомъ Солнца и находится отъ города Трехъ боговъ всего лишь на разстоянiи двадцати двухъ земныхъ верстъ.

— А если насъ опять заберутъ въ плѣнъ?

— Это не бѣда. Будемъ просить, чтобы насъ представили самому королю, который, какъ мнѣ говорили, благосклонно отнесся къ извѣстiю о нашемъ прибытiи съ Земли и приказалъ представить всѣхъ насъ къ нему во дворецъ, лишь только мы научимся местному языку. Бѣда намъ грозитъ только въ томъ случаѣ, если насъ схватятъ въ здѣшней мѣстности, и мы снова попадемъ къ пророку. Поэтому мы должны уйти какъ можно дальше отъ этого противнаго города Блаженства.

— Но въ какую же сторону мы пойдемъ? — сказалъ Русаковъ, — Гдѣ находится этотъ городъ Трехъ боговъ? Вѣдь, мы не видѣли дороги, по которой насъ везли.

— Пойдемъ пока наугадъ. А когда отойдемъ отсюда верстъ на пятьдесятъ, на шестьдесятъ, тогда станемъ разыскивать какое-нибудь человѣческое жилье и въ первомъ же домѣ разспросимъ, какъ найти городъ Трехъ боговъ.

Составивъ такой планъ дѣйствiй, путники отправились дальше. Идти по лесу было чрезвычайно неудобно. На каждом шагу встречались затрудненiя: то густые, непроходимые кустарники, то вьющiяся между деревьями растенiя, образовывавшiя непроходимыя стѣны, то повалившiяся деревья. Видно было, что въ этотъ лѣсъ рѣдко заглядывалъ человѣкъ. Викторъ Павловичъ ежеминутно спотыкался и ворчалъ всякiй разъ, когда приходилось перелѣзать черезъ лежащее дерево или обходить кусты. Мэри успокаивала его, какъ могла.

Часа черезъ три путники вышли къ небольшой рѣчкѣ. Идти по ея берегу было бы гораздо легче, такъ какъ здѣсь дорога была хорошая, но Мэри нашла это неудобнымъ, потому что рѣчка могла вывести къ какому-нибудь жилью, а это въ виду еще близкаго разстоянiя отъ города Блаженства было для нихъ опаснымъ. Рѣчка была довольно глубокая и черезъ нее нельзя было переправиться въ бродъ. Пришлось сдѣлать плотъ, что было нелегко при отсутствiи всякихъ инструментовъ. Однако часа черезъ четыре путешественники соорудили плотъ изъ длинныхъ жердей, связавъ ихъ вмѣстѣ гибкими молодыми вѣтками, и на этомъ плоту, гребя вмѣсто веселъ шестами, переправились на другую сторону рѣчки. Когда путники вышли на берегъ, былъ уже вечеръ. Пора было подумать о ночлегѣ. Углубившись въ лѣсъ версты на полторы отъ рѣчки, бѣглецы разложили костеръ, окончивъ дневной переходъ.

Спать имъ въ эту ночь не пришлось. Едва только Викторъ Павловичъ погрузился въ сонъ, какъ его разбудилъ пронзительный крикъ Мэри. Вскочивъ, профессоръ увидѣлъ, что Мэри подлѣ него уже не было, а на нѣкоторомъ разстоянiи отъ него слышался трескъ сухихъ сучьевъ, покрываемый крикомъ Мэри. Очевидно, ее кто-то уводилъ или уносилъ въ глубь лѣса; несомнѣнно было также, что Мэри находится во власти сильнаго существа или, можетъ-быть., нѣсколькихъ существъ. Голосъ Мэри раздавался все слабѣе и слабѣе; слѣдовательно, ее быстро уносили. Профессоръ бросился на крикъ, но въ темнотѣ ничего не видѣлъ. Тѣмъ временемъ крикъ доносился все слабѣе и скоро совсѣмъ затихъ. Профессоръ остался одинъ ночью въ глухомъ лѣсу. Имъ овладѣло отчаянiе.

Опустивъ на грудь голову и охвативъ руками колѣна, Викторъ Павловичъ погрузился въ раздумье. Самыя ужасныя мысли вихремъ закружились въ его головѣ. До сихъ поръ онъ мало думалъ о своей судьбѣ: за него думала Мэри. Ея присутствiе ободряло и успокаивало его; онъ слѣпо вѣрилъ, что Мэри спасетъ его. Теперь же онъ почувствовалъ себя безпомощнымъ, какъ ребенокъ, и его гибель казалась ему несомнѣнной. Подъ утро Русаковъ однако незамѣтно для себя заснулъ.

Проснувшись, Русаковъ часа черезъ три ходьбы вышелъ изъ лѣсу. Передъ нимъ разстилалась обширная степь, покрытая густою травою. Идти по степи было легче, нежели пробираться по лѣсу, но профессоръ чувствовалъ сильный голодъ и усталость, а потому еле волочилъ ноги. Наконецъ судьба надъ нимъ сжалилась, и онъ набрелъ на человѣческое жилье: одиноко въ степи стоялъ небольшой цилиндрическiй домикъ, около котораго Викторъ Павловичъ замѣтилъ двухъ карликовъ. Русаковъ ускорилъ шаги и направился къ нимъ, но карлики, лишь только завидѣли его, пустились бѣжать, что было силы; тѣмъ не менѣе Викторъ Павловичъ вошелъ въ домъ и, не найдя тамъ никого изъ людей, сталъ шарить по всѣмъ угламъ, отыскивая пищу. Въ одной комнатѣ ему посчастливилось найти нѣсколько плодовъ, которые онъ и съѣлъ. Подкрѣпивъ силы, онъ отправился въ дальнѣйшiй путь.

Скоро Русаковъ подошелъ къ какому-то городу. Онъ остановился въ раздумьи, идти ли ему туда, или пройти мимо. Сообразивъ, что онъ еще не далеко ушелъ отъ своего врага, пророка, профессоръ рѣшилъ миновать городъ и свернулъ въ сторону. Однако, когда Викторъ Павловичъ уже отошелъ на значительное разстоянiе отъ города, онъ раскаялся въ своемъ поступкѣ, потому что почувствовалъ себя нездоровымъ: его знобило, и во всемъ организмѣ онъ чувствовалъ слабость; было несомнѣнно, что онъ простудился. На его бѣду скоро пошелъ сильный дождь, отъ котораго ему негдѣ было укрыться, такъ какъ въ степи не попадалось ни деревца, ни кустика. Викторъ Павловичъ выбивался изъ силъ, пробираясь по мокрой травѣ, вязнулъ въ грязи, но все-таки понемногу подвигался впередъ. Наконецъ вдали что-то зачернѣло. Профессоръ радостно направился туда, надеясь найти человѣческое жилье. Но каково же было его разочарованiе, когда, приблизившись, онъ увидѣлъ, что это снова начинается лѣсъ, и кругомъ не видно никакого жилья. Викторъ Павловичъ въ изнеможенiи опустился подъ деревомъ. Онъ совершенно ослабѣлъ, голова сильно болѣла всѣ тѣло ныло, и мѣрзкiй холодъ охватывалъ всѣ его члены. Скоро, однако, ознобъ сменился жаромъ, и вмѣстѣ съ темъ Викторъ Павловичъ впалъ въ забытье. Съ этого момента онъ уже не помнилъ, что было съ нимъ дальше.

Изъ всѣхъ нашихъ путешественниковъ на Марсѣ лучше всѣхъ себя чувствовалъ профессоръ Лессингъ. Онъ прiобрелъ такое уваженiе среди населенiя планеты, что ему могъ бы позавидовать самъ король Марса; вездѣ, гдѣ показывался Лессингъ, его встречали чуть не съ царскими почестями; достаточно было его взгляда или жеста, чтобы любой изъ жителей Марса помчался исполнять его желанiе, считая это для себя великой честью. Счастливое стеченiе обстоятельствъ было тому причиной.

Лессингъ, какъ и его друзья, былъ отданъ для изучения мѣстнаго языка одному изъ первыхъ вельможъ въ государствѣ, а именно главному инженеру путей сообщенiя на Марсѣ, то-есть лицу, на которомъ лежала забота о поддержанiи въ должномъ порядкѣ общественныхъ лодокъ и судовъ, заменявшихъ для марсiанъ пароходы, очистка отъ зарослей и наносныхъ песковъ судоходныхъ рѣкъ и каналовъ, постройка мостовъ, поправка дорогъ и общее наблюденiе надъ различными способами передвиженiя жителей планеты.

Едва только Лессiнгъ научился съ грѣхомъ пополамъ объясняться съ окружающими, какъ главный инженеръ позвалъ его къ себѣ для допроса. Лессингъ объяснилъ инженеру, откуда онъ и его товарищи прибыли на Марсъ, сказалъ, что все они — люди науки, что намѣренiя у нихъ самыя мирныя, и что, осмотревъ планету и ознакомившись съ вещами наиболѣе замѣчательными, по ихъ мнѣнiю, на Марсѣ, они хотѣли бы улѣтеть обратно на Землю. Окончивъ допросъ, главный инженеръ повелъ Лессинга къ «Галилею», который уже охранялся стражей днемъ и ночью, и предложить профессору объяснить назначенiе многихъ непонятныхъ для жителей Марса предметовъ, найденныхъ на «Галилеѣ». Вотъ это-то обстоятельство и помогло Лессингу заручиться большимъ авторитетомъ.

Профессоръ весьма охотно согласился объяснить, что за предметы и для какой надобности находились на «Галилеѣ», и началъ съ демонстрацiи привезеннаго съ собою фотографическаго аппарата. Черезъ двѣ-три минуты Лессингъ преподнесъ инженеру его портретъ на жестяной пластинкѣ. И инженеръ, и всѣ бывшiе при немъ карлики пришли въ неописанный восторгъ, какъ отъ поразительнаго сходства портрета съ оригиналомъ, такъ отъ быстроты работы. Лессингъ сдѣлалъ еще нѣсколько моментальныхъ снимковъ на жести съ другихъ карликовъ, а так-же снялъ видъ мѣстности, гдѣ лежалъ «Галилей». Снимки переходили изъ рукъ въ руки, и карлики осыпали Лессинга похвалами. Довольный произведеннымъ впечатлѣнiемъ, профессоръ сказалъ, что на бумагѣ онъ можетъ изготовлять портреты, которые будутъ еще лучше, но только можетъ ихъ выполнить не раньше, какъ черезъ два дня. Въ отвѣтъ на это и самъ главный инженеръ, и многiе изъ сопровождавшихъ его карликовъ стали просить Лессинга, чтобы онъ сдѣлалъ имъ ихъ портреты на бумагѣ.

Лессингъ тотчасъ понялъ, что для него будетъ полезно поддерживать въ обитателяхъ Марса ихъ восторженное настроенiе, и сталъ показывать любопытной толпѣ чудо за чудомъ. Послѣ фотографiи появился на сцену фонографъ, также привезенный съ собою путешественниками. Профессоръ предложилъ желающему изъ публики что-нибудь пропѣть, на что изъ толпы карликовъ отозвался молодой человѣкъ, обладавшiй довольно сильнымъ голосомъ. Ставъ на указанномъ ему мѣстѣ, карликъ запѣлъ. Толпа молча и внимательно слушала пѣние, недоумѣвая, зачѣмъ это нужно великану. Но когда черезъ нѣсколько минут, карлики услышали ту же самую пѣсенку изъ фонографа, исполненную тѣмъ же голосомъ, со всеми особенностями пѣвца, изумленiе карликовъ достигло геркулесовыхъ столбовъ. Фонографъ нѣсколько разъ повторилъ записанную песню, послѣ чего выступили другiе марсiане, пожелавшие записать свои голоса. Около часа забавлялъ Лессингъ свою публику фонографомъ, пѣлись пѣсни, говорились рѣчи, — и все это прекрасно повторялось аппаратомъ. На Лессинга смотрѣли уже, какъ на полубога.

Съ этого дня Лессингъ прiобрѣлъ неограниченный авторитетъ на Марсѣ. Жители планеты чуть не молились на него, и каждый изъ нихъ считалъ для себя большiмъ счастьемъ оказать ему какую-нибудь услугу. Правда, профессору физики пришлось съ этого времени безъ отдыха работать: почти всѣ знатные граждане города пожелали взглянуть на фонографъ. Кромѣ того, онъ но цѣлымъ часамъ долженъ былъ заниматься фотографiей, такъ какъ первыя изготовленныя имъ на бумагѣ карточки произвели фуроръ, переходя изъ рукъ въ руки по всему городу, и у каждаго возбуждали желанiе увидѣть свое собственное фотографическое изображенiе. Лессингъ по мѣрѣ возможности старался удовлетворить карликовъ.

Вскорѣ послѣ этого профессоръ обратился къ своему патрону, главному инженеру, съ проектомъ провести на Марсѣ железную дорогу, по которой можно будетъ ѣздить безъ затраты силы человека или животныхъ. «Пусть мои товарищи, — думалъ Лессингъ: — замѣчаютъ и перенимаютъ все хорошее на Марсѣ для блага Земли; я же исполню другую часть нашей общей задачи и постараюсь принести возможную пользу населенiю Марса». Для достиженiя своей цѣли Лессингъ рѣшилъ насадить на Марсѣ, насколько это было въ его силахъ, земную культуру. Устройство желѣзной дороги казалось профессору первымъ къ тому шагомъ, послѣ чего онъ думалъ приняться за привитiе различныхъ отраслей техники.

Главный инженеръ съ большимъ интересомъ отнесся къ предложенiю Лессинга, нисколько не сомнѣваясь въ его осуществимости: ему казалось, что для Лессинга нѣтъ ничего невозможнаго. Въ полное распоряженiе профессора было отпущено требуемое число рабочихъ и данъ необходимый матерьялъ, — и работа закипѣла. Пока одни карлики по указанiямъ Лессинга отливали рельсы и различныя части локомотива, другiе тѣмъ временемъ производили работы по расчисткѣ и планированiю почвы для новой дороги и укладывали шпалы. Желѣзная дорога должна была соединить городъ Мудрости, гдѣ жилъ главный инженеръ, съ ближайшимъ къ нему городомъ — Высокой Горы. Длина железнодорожной линiи была около пяти земныхъ верстъ. Прошло не больше двухъ мѣсяцевъ, и работы были окончены. Правда, изготовленный подъ надзоромъ Лессинга локомотивъ былъ сдѣланъ такъ уродливо и аляповато, полотно новой линии имѣло столько недостатковъ, что на Землѣ подобную дорогу назвали бы карикатурой на желѣзные дороги, однако Лессингъ остался вполнѣ доволенъ достигнутыми результатами. Вѣдь, первый локомотивъ Стифенсона тоже, вѣроятно, былъ не лучше. Когда же локомотивъ съ двумя открытыми вагонами, въ которыхъ помѣстились знатнѣйшiе граждане города Мудрости, управляемый машинистомъ Лессингомъ, тронулся съ мѣста и плавно покатился по рельсамъ, то толпа, собравшаяся подлѣ линiи посмотреть на новую диковинку, пришла въ такой восторгъ, какого Лессингъ не видѣлъ еще ни разу въ своей жизни.

Лессiнгъ съ увлеченiемъ предался открывшейся ему новой деятельности. Скоро подъ его руководством возникло нѣсколько литейныхъ, механическихъ и лѣсопильныхъ заводовъ, пробудившихъ новую жизнь на Марсѣ. По открытому железнодорожному пути установилось правильное движенiе, и маленькiе поезда ежедневно обращались между двумя городами, переполненные пассажирами и разнымъ товаромъ.

Земная цивилизацiя понемногу стала прививаться на Марсѣ. Явилось нѣсколько предпрiимчивыхъ карликовъ, которые на свой рискъ приступили къ проведенiю второй на Марсѣ желѣзнодорожной линiи, протяженiемъ уже до шестидесяти земныхъ верстъ. Слава Лессинга гремѣла по всей планетѣ. Онъ уже приступилъ-было къ разработкѣ грандiознаго плана относительно открытiя на Марсѣ правильнаго пароходства, когда по приказу короля ему пришлось оставить все начатыя работы и прибыть въ городъ Солнца, столицу государства.

Въ то время какъ Красновъ подъ руководствомъ верховнаго учителя знакомился съ духовною жизнью жителей Марса, Русаковъ и Мэри по требование сумасшедшаго пророка умилостивляли боговъ Марса, а Лессингъ насаждалъ на планетѣ земную цивилизацiю, — Шведовъ проводилъ свои дни при дворѣ самого короля Марса. По приказу короля къ нему былъ приставленъ цѣлый штатъ учителей: король очень хотѣлъ поскорѣй поговорить съ жителемъ другой планеты; прибывшiе на «Галилеѣ» великаны его крайне интересовали. Король былъ еще молодой человѣкъ, весьма образованный и особенно интересовавшийся успѣхами астрономiи, которую онъ раньше самъ читалъ ученикамъ высшей школы въ городѣ Трехъ боговъ; Король очень тяготился своимъ положенiемъ, его больше интересовали научныя занятiя, нежели управленiе государствомъ; но онъ не могъ отказаться отъ королевскаго сана, чтобы не возбудить гнѣва боговъ. Поэтому управленiе государствомъ лежало въ значительной части на королевскомъ кандидатѣ, который долженъ былъ вступить на тронъ по смерти настоящаго короля. Когда мѣстные ученые, по осмотрѣ «Галилея», принявъ во вниманiе все данныя, донесли королю, что великаны прилетѣли съ Земли, король велѣлъ взять одного изъ великановъ ко двору. Выборъ палъ на Шведова.

Петръ Петровичъ научился объясняться съ придворными очень скоро и, заслуживъ довѣрiе и симпатiю перваго королевскаго министра, получилъ полную свободу въ предѣлахъ королевскаго двора. Какъ только онъ началъ осваиваться съ языкомъ жителей Марса, король потребовалъ плѣнника къ еебй.

Въ назначенный день Шведовъ съ ранняго утра сталъ приготовляться къ предстоящему ему свиданiю съ королемъ. Человѣкъ тридцать слугъ суетилось, одѣвая его въ костюмъ мѣстнаго покроя, приготовленный спецiально для этого дня придворными портными. Петръ Петровичъ облачился въ богатую тунику изъ мягкой матерiи зеленаго цвѣта съ черными разводами, надѣлъ остроконечную шляпу, бѣлые башмаки, подпоясался желтымъ поясомъ, на плечи накинулъ бѣлый плащъ съ голубыми пятнами и, нарядившись такимъ попугаемъ, вызвалъ всеобщiй восторгъ и похвалы своей парадной одеждѣ. Первый министръ набросилъ Шведову на глаза что-то въ родѣ густой вуали, чтобы смягчить въ его глазахъ блѣскъ королевской особы, что дѣлалось со всякимъ, кто въ первый разъ удостоивался видѣть короля, и повелъ его въ королевскiя палаты.

Пройдя нѣсколько маленькихъ комнатъ, съ трудомъ пролезая въ двери, Шведовъ въ сопровожденiи перваго министра вступилъ въ большую залу, откуда неслись пронзительные крики и адскiе звуки мѣстныхъ музыкальныхъ инструментовъ, въ смѣшанномъ гулѣ которыхъ слышалось что-то, напоминавшее и звуки мѣднаго таза, и стукъ колотушки, и пискливый трели дудочекъ, и треньканье балалайки. Мотива или просто стройной связи между отдѣльными звуками Шведовъ не могъ уловить.

При появленiи великана музыка смолкла. Шведовъ увидѣлъ посреди залы колонку аршинъ въ шесть вышины, на вершiнѣ которой, окруженный барьеромъ, возсѣдалъ король. Властитель Марса забрался такъ высоко вовсе не изъ предосторожности, какъ подумалъ Шведовъ, или боязни нападенiя чудовищнаго великана, въ мирномъ характерѣ котораго онъ могъ быть не увѣренъ, но для того, чтобы показать жителю Земли величiе королевской особы. Шведовъ перекувырнулся передъ королемъ такъ, какъ этого требовалъ этикетъ Марса, чему его обстоятельно научили придворные, и почтительно остановился передъ колонкой. Король прiятно улыбнулся и сталъ говорить. Всей королевской рѣчи Шведовъ не понялъ, но общiй смыслъ ея заключался въ томъ, что король очень радъ видѣть жителя другой планеты, что онъ вполнѣ понимаетъ тотъ научный интересъ, ради котораго земные люди предприняли такое трудное и опасное путешествiе, не зная, что ихъ ждетъ впереди, и что онъ преклоняется передъ ихъ умомъ и знанiями, благодаря которымъ они сумѣли осуществить такое необыкновенное предпрiятiе.

— Скажи же, земной человѣкъ, — заключилъ король свою рѣчь: — чѣмъ я могу быть вамъ полезнымъ? Я хочу угодить великимъ людямъ, чтобы они не имѣли поводовъ быть недовольными королемъ Марса к не раскаивались въ своемъ путешествiи.

— Благодарю, великий повелитель Марса. Тебѣ не трудно будетъ исполнить мою и вмѣстѣ съ тѣмъ общую нашу просьбу. Позволь намъ всѣмъ снова соединиться и затѣмъ свободно и неразлучно путешествовать по твоимъ владѣнiямъ, чтобы, осмотрѣвъ все, что есть замѣчательнаго на Марсѣ, мы черезъ нѣсколько времени могли спокойно улетѣть на Землю, обогативъ себя научными свѣдѣнiями.

— Вы думаете возвратиться на вашу планету?

— Я надѣюсь, что ты, могучiй и просвѣщенный король, не станешь намъ въ этомъ препятствовать.

— Но почему вы не хотите навсегда остаться жить у насъ? Вамъ будетъ хорошо,

— Какъ бы здѣсь ни было хорошо, всегда будетъ казаться лучше тамъ, гдѣ мы родились, гдѣ протекла наша жизнь. А, главное, наша научная задача не будетъ выполнена и долгъ передъ своей совѣстью не будетъ уплаченъ, если мы не приложимъ всѣхъ силъ къ тому, чтобы возвратиться на Землю и повѣдать земному мiру о нашемъ путешествiи.

— Но сумѣете ли вы вторично совершить трудное междупланетное путешествiе?

— Въ этомъ я не сомнѣваюсь. Если мы сумѣли прилетѣть на Марсъ, то возвращенiе на Землю не представить для насъ никакихъ затрудненiй: мы уже имѣемъ за собой опытъ. Къ тому же съ Марса до Земли долетѣть въ полтора раза легче, нежели съ Земли до Марса.

Глаза короля загорѣлись.

— Земной человѣкъ, — сказалъ онъ: — я дамъ вамъ все, чего вы только захотите, буду исполнять всѣ малѣйшiя ваши желанiя, — только возьмите меня съ собой, дайте мне увидѣть другой мiръ!..

Шведовъ охотно изъявилъ согласiе отъ себя и своихъ друзей. Нельзя было отказывать въ чемъ-либо королю Марса, отъ котораго зависѣла самая ихъ жизнь. Король обѣщалъ немедленно послать за остальными великанами для того, чтобы они вмѣстѣ обсудили предстоящее имъ дѣло постройки сооружения для полета на Землю и своевременно могли начать работы; при этомъ король добавилъ, что какъ Шведовъ, такъ и его товарищи, могутъ считать себя на Марсѣ свободными, полноправными гражданами. На этомъ аудiенцiя кончилась.

Черезъ нѣсколько дней Красновъ, въ сопровожденiи верховнаго учителя, прибыль въ столицу, гдѣ его встрѣтили съ особеннымъ почетомъ: король и придворные уже знали, что это именно онъ — изобрѣтатель «Галилея», и что отъ него зависитъ успѣхъ предстоящаго путешествiя короля Марса съ земными великанами на Землю. Лессингъ прибылъ въ столицу еще наканунѣ. Что же касается Русакова и Мэри, то объ ихъ судьбѣ наши друзья еще ничего не знали и спокойно поджидали ихъ со дня на день; королевский посолъ, отправленный за ними къ пророку въ городъ Блаженства, еще не возвращался. Шведовъ, Лессингъ и Красновъ несказанно обрадовались, увидѣвъ другъ друга живыми и невредимыми. Лессингъ и Красновъ были въ восторгѣ, узнавъ отъ Шведова, что ихъ обратное путешествiе на Землю обезпечено благодаря намѣренiю короля Марса имъ сопутствовать, и что дальнѣйшее ихъ пребыванiе на планетѣ значительно улучшится, такъ какъ они находятся подъ верховнымъ покровительствомъ короля и считаются не только свободными, но и полноправными гражданами Марса, а не плѣнниками.

— Намъ положительно везетъ, Петръ Петровичъ, — сказалъ Красновъ, когда Шведовъ разсказалъ ему о своемъ свиданiи съ королемъ: -рѣдко кому судьба такъ покровительствуетъ, какъ намъ. А между тѣмъ нельзя отрицать, что предпринятое нами путешествiе на Марсъ — одно изъ самыхъ трудныхъ предпрiятiй, на которыя когда-либо рѣшался земной человѣкъ. Уже самое благополучное прибытiе на Марсъ является такимъ успѣхомъ въ нашемъ дѣлѣ что онъ самъ по себѣ могъ бы вполне вознаградить насъ за наши труды, и мы могли бы спокойно умереть съ чувствомъ удовлетворения и сознанiемъ исполненнаго долга. Но наше торжество этимъ не оканчивается и мы благополучно возвратимся на Землю.

— Не торопитесь, Николай Александровичъ, — перебилъ Лессингъ: — вы забываете, что Марсъ — не Земля, и что вы въ вашихъ строительныхъ работахъ можете встрѣтить непреодолимыя затрудненiя.

— Почему же это? — спросилъ находившiйся тутъ же верховный учитель.

— Да хотя бы потому, что человѣкъ самъ иногда недостаточно знакомъ съ тѣмъ дѣломъ, которымъ онъ завѣдуетъ.

— Если онъ завѣдуетъ дѣломъ, то, слѣдовательно, онъ его хорошо знаетъ; въ противномъ случаѣ на его мѣстѣ былъ бы другой, — сказалъ верховный учитель.

— Но развѣ у васъ не случается, что опытные люди, спецiалисты, стоятъ въ сторонѣ отъ извѣстнаго дѣла, а имъ руководятъ другiе, хотя и менѣе свѣдущiе, но пользующiеся покровительствомъ начальствующихъ лицъ? — спросилъ Лессингъ.

— Никто у насъ и не станетъ добиваться мѣста, зная, что есть другой, болѣе способный, — отвѣчалъ верховный учитель. — Болѣе способный занимаетъ бóльшую должность, менѣе способный меньшую. Это такъ естественно и просто.

— Да, — подтвердилъ Шведовъ: — я тоже наблюдалъ, что при дворѣ короля всѣ болѣе или менѣе отвѣтственныя должности занимаютъ люди, вполнѣ достойные ихъ. Я всегда видѣлъ, что человѣк добился здесь своего положенiя благодаря лишь собственнымъ достоинствамъ, а не протекцiи,

— А что такое протекцiя? — спросилъ верховный учитель.

— Это довольно трудно тебѣ объяснить, учитель, — сказалъ Красновъ: — а протекцiя — явленiе слишкомъ интересное и характерное, чтобы обойти его молчанiемъ и не отвѣтить на твой вопросъ. Я начну издалека. У насъ на Землѣ люди не получаютъ въ школѣ утилитарныхъ знанiй, имѣющихъ прямое отношенiе къ ихъ послѣдующей дѣятельности; практическiя свѣдѣнiя прiобрѣтаются людьми уже по окончанiи ими школьнаго образованiя, которое находится лишь въ слабой связи съ будущей общественной деятельностью учащихся, давая имъ лишь общiя теоретическiя начала разныхъ наукъ. Если же человѣкъ въ высшей школѣ и избираетъ какую-нибудь спецiальность, то онъ изучаетъ ее только теоретически. Но обыкновенно и спецiальное образованiе человѣка, и его практическая дѣятельность большею частью независимы другъ отъ друга; очень часто человѣкъ, имѣющiй какую-нибудь спецiальную теоретическую подготовку, совершенно не занимается своей спецiальностью, отдавая свои силы и время совершенно другому дѣлу. Напримѣръ, изучаетъ человѣкъ въ школѣ теологiю, а, закончивъ образованiе, становится не жрецомъ, а писаремъ въ какомъ-нибудь департаментѣ; изучаетъ медицину, — и дѣлается музыкантомъ; изучаетъ педагогику, — и дѣлается судьею. Въ результатѣ оказывается, что общественныя должности у насъ, сплошь и рядомъ, занимаютъ лица, не знающiя и непонимающiя своего дела. Особенно много страдаютъ интересы публики тогда, когда такой несвѣдущiй человѣкъ дѣлается не простымъ исполнителемъ возложенныхъ на него обязанностей, а начальникомъ и руководителемъ другихъ. Отвѣтственныя общественныя должности бываютъ заняты неподготовленными къ тому людьми не всегда, впрочемъ, отъ недостатка въ опытныхъ работникахъ, могущихъ съ успѣхомъ нести порученное имъ дѣло; бѣда не была бы такъ велика, если бы на Землѣ не существовало другого прискорбнаго явленiя, называемаго протекцiей.

— Но что же такое протекцiя? — повторилъ свой вопросъ верховный учитель.

— Сейчасъ объясню. Иногда достойныхъ кандидатовъ на какую-нибудь общественную должность, знающихъ дѣло и теоретически, и практически, и кромѣ того людей вполнѣ порядочныхъ и добросовѣстныхъ, находится много; изъ массы конкурентовъ человѣку, отъ котораго зависитъ ихъ назначенiе на должность, казалось бы, легко выбрать достойное лицо, и въ такихъ случаяхъ естественно быть увереннымъ въ томъ, что дѣло будетъ поручено человѣку, который отлично съ нимъ справится. А между тѣмъ, въ дѣйствительности, приходится наблюдать какъ разъ противное: именно тѣ должности, на который имѣется много достоиныхъ кандидатовъ, соперничающихъ другъ съ другомъ и своими знанiями, и своей опытностью, большею частью получаютъ люди, совершенно для того непригодные. Объясняется это тѣмъ, что, если какой-нибудь должности добивается много кандидатовъ, то, слѣдовательно, эта должность выгоднѣе другихъ или благодаря хорошему вознагражденiю за трудъ или благодаря почету, съ ней связанному. А въ такихъ-то случаяхъ и выступаетъ особенно замѣтно такъ называемая протекцiя. Подъ словомъ «протекцiя» разумѣется покровительство влиятельных лицъ своимъ роднымъ и знакомымъ при назначенiи ихъ на общественныя должности и во время ихъ служебной дѣятельности. Человѣкъ, отъ котораго зависитъ назначенiе на должность, избираетъ на нее не достойнѣйшаго изъ кандидатовъ, а одного изъ своихъ родственниковъ и знакомыхъ, оказывая этимъ ему, какъ говорятъ, протекцiю. Если у администратора между своими родными и знакомыми для данной вакансiи нѣтъ подходящаго лица, то его осаждаютъ знакомые просьбами отдать должность кому-нибудь изъ ихъ родныхъ. Въ результатѣ назначенiе получаетъ почти всегда или родственникъ самого начальника, или родственникъ кого-нибудь изъ его знакомыхъ, очень часто человѣкъ не достойный занять не только данную должность, но вообще какую-нибудь общественную должность. А достойные кандидаты остаются въ сторонѣ.

— Но, вѣдь, интересы общества страдаютъ, если назначенiя на должности дѣлаются по протекцiи, а не по достоинствамъ человѣка! — воскликнулъ верховный учитель.

— Я къ тому и повелъ свою рѣчь, — отвѣчалъ Красновъ. — Такъ какъ никакой выгодной должности безъ протекцiи получить нельзя, то наши молодые люди, готовящееся къ общественной дѣятельности, еще въ школѣ заботятся не столько о прiобрѣтенiи знанiй, сколько о томъ, чтобы заблаговременно заручиться протекцiей. У кого нѣтъ влiятельныхъ родственниковъ, тотъ старается завязать полезное знакомство, старается понравиться какому-нибудь важному сановнику или его женѣ, сестрѣ, бабушкѣ и такъ далѣе. Юноша лицемѣритъ, и, конечно, нравственно пошлѣетъ. Излишне уже говорить о томъ, что дѣлается, когда такой человѣкъ займетъ видный постъ. Протекцiя приносить особенно много вреда моральнаго. Это явленiе такъ развратило общество, и люди такъ привыкли къ нему, что рѣдко даже кому приходитъ въ голову, что протекцiя — вещь дурная и ненормальная. Многiе молодые люди прiобрѣтаютъ протекцiю вмѣстѣ съ родствомъ влiятельныхъ особъ, женясь на ихъ дочеряхъ или родственницахъ. Такимъ образомъ протекцiя идетъ вмѣсто приданаго.

— А приданое — что такое? — спросилъ верховный учитель.

— Я уже говорилъ тебѣ, что число заключаемыхъ на землѣ браковъ съ каждымъ годомъ уменьшается вмѣсто того, чтобы возрастать съ возростанiемъ населенiя. Понятно, что такое положенiе дѣлъ крайне невыгодно для нашихъ дѣвушекъ, которыя желаютъ выйти замужъ. Бѣдняжки прилагаютъ всѣ старанiя, употребляютъ всѣ средства, чтобы понравиться молодымъ людямъ и возбудить въ нихъ желанiе жениться; но часто всѣ средства оказываются безсильными. Въ такихъ случаяхъ дѣвицы нерѣдко прибѣгаютъ къ крайнему средству и покупаютъ себѣ мужей за деньги, иногда очень большие. Деньги, которыя невѣста отдаетъ жениху въ вмѣстѣ съ своей рукой за то, что тотъ соглашается вступить съ ней въ супружество, и носятъ названiе приданаго.

— Какъ же такъ! — воскликнулъ верховный учитель, — Вѣдь, женитьба за деньги есть ничто иное, какъ развратъ.

— О, нѣтъ, не всегда, — возразилъ Красновъ. — Развратомъ называется на землѣ продажная любовь женщины, а не мужчины, и при томъ на короткое время, а не на всю жизнь. Если же любовь продается навсегда, оптомъ, и, хотя и за деньги, но мужчиной, то это называется бракомъ. Въ приданомъ у насъ никто не видитъ ничего дурного: къ этому явленiю мы привыкли, и оно считается у насъ нормальнымъ.

— Нѣтъ, я положительно не понимаю твоихъ разсужденiй, — сказалъ верховный учитель: — я вижу въ нихъ столько противорѣчiй, что ясно не представляю себѣ даже того, что считается на землѣ хорошимъ и что дурнымъ. Вся ваша мораль совершенно условна.

Красновъ ничего не отвѣтилъ на это замѣчанiе. Воцарилось короткое молчанiе, послѣ чего Лессингъ перемѣнилъ разговоръ, заговоривъ о предстоящихъ имъ работахъ по снаряженiю «Галилея».

Черезъ нѣсколько дней изъ города Блаженства отъ пророка возвратился королевскiй посолъ, который сообщилъ, что Мэри и Русаковъ бѣжали ночью изъ зáмка пророка, и неизвѣстно, гдѣ находятся въ настоящее время, такъ какъ отправленная за ними пророкомъ погоня возвратилась безъ успѣха. Это извѣстiе сильно встревожило Шведова, Лессинга и Краснова. Русаковъ отыскался дня черезъ два: партiя рабочихъ, производившая земляныя работы въ лѣсу для новой желѣзнодорожной линiи, случайно натолкнулась на Виктора Павловича, лежавшаго въ безпамятствѣ, и доставила его въ столицу къ королю, что же было съ Мэри, наши друзья не знали. Викторъ Павловичъ не могъ дать по этому вопросу никакихъ разъясненiй, такъ какъ былъ боленъ горячкой и не приходилъ въ сознанiе.

Когда Мэри была такъ неожиданно разлучена съ своимъ спутникомъ, она разглядѣла сквозь ночной мракъ, что около нея толпится несколько карликовъ, уже завладевшiхъ ея руками и ногами и быстро ихъ связывавшихъ, чтобы лишить ее возможности сопротивляться. Она сильно испугалась и закричала. Первая мысль, пришедшая ей въ голову, была та, что овладѣвшее ею люди были посланы въ погоню за нею и Русаковымъ изъ города Блаженства. Карлики между тѣмъ положили ее на два связанныхъ между собою дерева и понесли въ глубину лѣса.

Скоро Мэри вынесли на поляну, тянувшуюся между деревьями длинной полосой. Начинался разсвѣтъ. Всматриваясь въ своихъ похитителей, Мэри съ изумленiемъ замѣтила, что это все были женщины, Это обстоятельство заставило ее отказаться отъ предположенiя, что она находится во власти посланцевъ пророка; слуги пророка кромѣ того не оставили бы на свободѣ профессора. Мэри достаточно хорошо владѣла языкомъ Марса и попробовала заговорить съ своими похитительницами, обратившись къ нимъ съ вопросами, куда и зачѣмъ ее несутъ. Но тѣ упорно молчали и только какъ-то виновато улыбались, переглядываясь между собою. Скоро онѣ вышли къ рѣкѣ, на которой у берега качалось какое-то судно въ родѣ парома, къ которому онѣ и направились. Этотъ паромъ былъ сколоченъ изъ бревенъ довольно примитивнымъ образомъ. На немъ стоялъ небольшой домикъ цилиндрической формы, видимо, целикомъ перенесенный сюда съ суши. Женщины внесли Мэри внутрь домика, освободили ей руки и ноги отъ веревокъ и вышли, крѣпко затворивъ за собой дверь. Плѣнница осталась одна.

Уже было утро, и первые солнечныя лучи заливали свѣтомъ тюрьму Мэри, проникая сквозь маленькiя окна у потолка. Осмотрѣвшись, Мэри осталась довольна своимъ помѣщенiемъ. Ея маленькая комната была свѣтлая и чистенькая; стѣны были украшены кусками пестрой матерiи и гирляндами цвѣтовъ, издававшими прiятный ароматъ, букеты цвѣтовъ были разбросаны и по полу. Бóльшую часть комнаты занимало мягкое ложе изъ травы, покрытое чистой разноцвѣтной матерiей. Мэри опустилась на постель и стала раздумывать о странномъ приключении прошлой ночи, по никакого вѣроятнаго объясненiя ему не могла придумать: на Марсѣ для нея все было ново и непонятно. Тѣмъ временемъ послышался плескъ воды, и паромъ заколыхался, отплывая отъ берега. Утомленная ночной тревогой, Мэри скоро заснула подъ тихое покачиванiе парома и проспала довольно долго.

Разбудили ее раздавшiеся вдали громкiе крики. Паромъ остановился, и черезъ минуту дверь отворилась. На берегу рѣки шумѣла и волновалась толпа народу, состоявшая изъ нѣсколькихъ сотъ женщинъ, окружавшихъ деревянную террасу, разукрашенную пестрой матерiей и усыпанную цвѣтами. По бокамъ террасы стояло нѣсколько свѣтильниковъ, горѣвшихъ какимъ-то особеннымъ, зеленымъ фантастическимъ пламенемъ. Отъ двери домика черезъ весь паромъ былъ перекинутъ коверъ ярко-краснаго цвѣта, который тянулся дальше на террасу и оканчивался на ней возлѣ небольшого трона. Мари вышла изъ двери, и въ ту же минуту раздались голоса:

— Привѣтствуемъ тебя, посланница боговъ!

— Привѣтствуемъ тебя, наша избавительница!

— Привѣтствуемъ тебя, великая пророчица и королева Марса!

— Тридцать тысячъ лѣтъ ждали мы тебя, покровительница угнетенныхъ женщинъ! Великое чудо совершилось, и настало счастливое время.

— Радость намъ! Исполнилось древнее пророчество.

Не понимая этихъ странныхъ возгласовъ, но ни мало не сомнѣваясь въ томъ, что они направлены по ея адресу, Мэри вышла на берегъ и важной поступью направилась къ приготовленному для нея мѣсту. Толпа почтительно передъ ней разступалась и бросала ей подъ ноги цвѣты. Стараясь держаться съ большимъ достоинствомъ, Мэри заняла мѣсто на возвышенiи и торжественно обратилась къ толпѣ со словами:

— Чего вы хотите отъ меня, женщины Марса?

— Исполни повелѣнiе боговъ, великая королева! Скорѣе соверши дѣло, для котораго ты прибыла къ намъ на Марсъ! Освободи насъ! — раздались голоса.

— Отъ кого же я должна освободить васъ?

— Зачѣмъ ты испытываешь насъ, могущественная посланница боговъ? Ты сама знаешь, что мы всѣ, составляющiя общество независимыхъ женщинъ, жаждемъ избавленiя отъ тиранiи мужчинъ, этихъ бородатыхъ изверговъ! Избавь насъ отъ ихъ притѣсненiй!— раздалось въ отвѣтъ.

— Да развѣ на Марсѣ мужчины притѣсняютъ женщинъ? Наоборотъ, вы пользуетесь равными правами съ мужчинами, вамъ открыты всѣ роды дѣятельности, вы можете подвизаться на любомъ поприщѣ!...

— Мы не хотимъ такихъ правъ! — послышалось со всѣхъ сторонъ. — Мы не хотимъ, чтобы мужчины изнуряли насъ работой!... Они должны цѣнитъ главным образомъ нашу красоту; они же въ этомъ отношенiи не даютъ женщинѣ никакихъ преимуществъ. Наша нѣжная организацiя грубѣетъ... Они не признаютъ культа любви, который хотимъ установить мы, члены общества независимыхъ женщинъ, а за нарушенiе нами супружеской вѣрности ведутъ насъ къ судьямъ, которые жестоко насъ наказываютъ!..

«Кажется, я попала къ какимъ-то вакханкамъ, — подумала Мэри. — Однако нужно считаться съ обстоятельствами и петь въ тонъ этимъ страннымъ женщинамъ, пока я въ ихъ власти».

— Итакъ, вы недовольны настоящимъ положенiемъ женщины на Марсе? — сказала вслухъ Мэри. — Вы находите, что мужчины поступаютъ несправедливо, заставляя женщинъ работать наравнѣ съ собой и нести тѣ же обязанности? Каковы же обязанности женщинъ по вашему мнѣнiю?

Толпа зашумѣла такъ, что въ смѣшанномъ гулѣ голосовъ ничего нельзя было разобрать.

— Пусть говорить одна изъ васъ! — сказала Мэри. — Я не могу слушать всѣхъ вмѣстѣ.

Женщины стали совѣщаться. Черезъ нѣсколько минутъ изъ толпы выступила красивая молодая женщина, глаза которой сверкали злымъ огонькомъ; видимо, она особенно сильно была возмущена не нравившимися ей порядками на Марсѣ и была одной изъ самыхъ страшныхъ революцiонерокъ.

— Мы всѣ думаемъ, сказала представительница: — что назначенiе женщины — любить, а не трудиться.

Мэри невольно улыбнулась.

— Главное, что требуется отъ женщины, это — красота и грацiя... Женщина — нѣжный цвѣтокъ, за которымъ долженъ ухаживать мужчина. Своими красками и ароматомъ цвѣтокъ заплатитъ за заботы о немъ. Трудъ — достоянiе мужчины.

— Съ какими же силами мы объявимъ войну мужчинамъ? Сколько считается членовъ въ вашемъ обществѣ женщинъ?

— Общество независимыхъ женщинъ, — отвѣчала представительница собранiя: — въ настоящее время имѣетъ около трехъ тысячъ членовъ. Это не много, но для начала это достаточно. Потомъ къ намъ присоединится много другихъ женщинъ, лишь только онѣ узнаютъ, чего мы добиваемся. Мы должны побѣдить, такъ какъ всѣ одушевлены страстнымъ желанiемъ добиться признанiя своихъ правъ и ниспровергнуть господство противныхъ мужчинъ, которыхъ мы готовы любить, но произволу которыхъ мы не желаемъ подчиняться. Мы побѣдимъ, великая королева, такъ какъ теперь ты будешь руководить нами. Такъ сказано въ пророческой книгѣ.

— Что же именно тамъ сказано?

— Тамъ написано: «Когда прибудутъ великiе люди изъ иного мiра и великая женщина спустится на Марсъ, то настанетъ другая жизнь, и женщины станутъ царить надъ мужчинами; великая же женщина станетъ царить надъ человѣчествомъ». Поэтому мы, узнавъ о твоемъ прибытiи, королева, рѣшили сплотиться и приступить къ рѣшительнымъ дѣйствiямъ. Боги избавятъ насъ наконецъ отъ господства мужчинъ.

— Разскажи же мнѣ, какъ возникло общество независимыхъ женщинъ и давно ли оно существуетъ.

Представительница стала, рассказывать. Изъ ея словъ Мэри узнала, что всѣ женщины, не желавшiя подчиняться семейнымъ началамъ, а равно и всѣ тѣ женщины, которыя по какимъ бы то ни было причинамъ были недовольны своей семенной жизнью и разошлись во взглядахъ и желанiяхъ съ своими мужьями, образовали союзъ и рѣшились поднять знамя возстанiя на Марсѣ съ тѣмъ, чтобы, согласно своимъ желанiямъ и прихотямъ, перевернуть весь государственный строй планеты. Прибытiе на Марсъ необыкновенныхъ великановъ, въ числѣ которыхъ оказалась женщина, дало сильный толчокъ ихъ дѣлу. Когда нѣкоторыя изъ принадлежавшихъ къ тайному обществу независимыхъ женщинъ увидѣли Мэри у пророка въ городѣ Блаженства, онѣ тотчасъ же рѣшили, что это и есть та великая женщина, которая покорить имъ мужчинъ. Между тѣмъ Мэри и Русаковъ бѣжали изъ города Блаженства, и пророкъ отправилъ за ними погоню. Общество независимыхъ женщинъ, какъ они себя называли, встревожилось, зная характеръ пророка, который любилъ примѣнять къ нарушителямъ его повелѣнiя крутыя мѣры, и потому легко могъ назначить Мэри вѣчное заключенiе въ какой-нибудь изъ башенъ своего зáмка. Женщины рѣшили спасти свою повелительницу и будущую королеву Марса и сами отправили на розыски небольшой отрядъ. Имъ посчастливилось больше, нежели посланцамъ пророка, и онѣ скоро нашли Мэри спящей въ лѣсу. Тотчасъ же онѣ овладѣли ею и доставили ее въ свой главный лагерь, чѣмъ избавили ее отъ опасности вторично попасть во власть пророка, хотя и противъ ея воли. Когда представительница разсказала объ этомъ Мэри, толпа заволновалась, и раздались многочисленные крики:

— Прости, прости насъ, великая королева, за то, что мы осмѣлились насилiемъ овладѣть тобой. Мы хотѣли спасти тебя отъ пророка, который является и твоимъ, и нашимъ главнымъ врагомъ. Онъ могъ погубить тебя, посланницу боговъ, которую мы ожидали тридцать тысячъ лѣтъ, передавая отъ поколѣнiя къ поколѣнiю пророчество о твоемъ прибытiи.

Мэри пожелала болѣе подробно ознакомиться съ желанiями независимыхъ женщинъ и съ причинами, побудившими каждую изъ нихъ поступить въ общество. Причины оказались довольно разнообразными, хотя въ основѣ всего лежала жажда праздной и разгульной жизни. Такъ, напримѣръ, одна дѣвушка объяснила Мэри, что, не имѣя родителей, она проживала у родственниковъ, которые заставляли ее путемъ разныхъ наказанiй, преимущественно философiей, работать, между тѣмъ какъ она совсѣмъ не любитъ работать.

— Это что за наказанiе философiя? — спросила съ удивленiемъ Мэри.

— Судьи, — отвѣчала карлица: — заставляли меня выучивать наизусть по нѣсколько страницъ философскихъ книгъ разныхъ ученыхъ и пророковъ. Эти злые судьи знаютъ, что красивая женщина терпѣть не можетъ философiи. Потому-то поступила въ тайное общество женщинъ.

Другая марсiанка поступила въ общество независимыхъ женщинъ, по ея словамъ, потому, что была возмущена несправедливостью и произволомъ мужчинъ, не позволявшихъ ей заниматься любимымъ дѣломъ, — вызыванiемъ духовъ и тѣней умершихъ: и мужъ ея, и братья, и судьи, къ которымъ они ее водили, строго ей это запрещали, говоря, что ея искусство оскорбляетъ боговъ. Между тѣмъ это искусство, которое она очень долго изучала, заставляло всѣхъ остальныхъ трепетать передъ нею и доставляло ей большой почетъ. Третья, очень хорошенькая марсiанка, сообщила, что она сдѣлалась членомъ общества независимыхъ женщинъ послѣ того, какъ написала книгу, которую противные мужчины назвали глупой, и сказали, что ее не стоитъ читать; автору показалось это обиднымъ.

— Да, я вижу, что у васъ всѣхъ имѣются основательныя причины возстать противъ гнета мужчинъ, — сказала Мэри. — Какъ же мы будешь перестраивать государство, послѣ того, какъ овладѣемъ имъ и ниспровергнемъ власть мужчинъ?

— Прежде всего, — отвѣчала представительница независимыхъ женщинъ: — мы всѣми царедворцами назначимъ женщинъ и непремѣнно изъ нашего общества. Затѣмъ мы издадимъ новые законы, согласно которымъ всѣ работы будутъ исполнять мужчины. При заключенiи браковъ выборъ будетъ принадлежать женщинѣ, которая по собственному желанiю будетъ выбирать мужа.

— Боюсь, — возразила Мэри: — что большинство женщинъ не захочетъ послѣдовать за вами.

— Да, мы знаемъ, что многiя уже привыкли къ рабству и побоятся свободы и независимости. Но мы ихъ легко подчинимъ себѣ, когда овладѣемъ властью. Мы просто прикажемъ имъ послѣдовать нашему примѣру и быть счастливыми.

«Ихъ не разубѣдишь, — подумала Мэри: — и онѣ ни за что не откажутся отъ своихъ нелѣпыхъ взглядовъ и намѣренiй».

— Скажите же мнѣ, — проговорила Мэри вслухъ: — почему вы, осмѣлившись самовольно овладѣть мною, оставили въ лѣсу моего спутника, который данъ мнѣ богами затѣмъ, чтобы онъ помогалъ мне покорить мужчинъ и основать на Марсѣ царство женщинъ?

— Мы не знали этого, — отвѣчала представительница: — а безъ твоего повелѣнiя мы не смѣли коснуться великаго человѣка, боясь гнѣва боговъ.

— Безъ него я не могу начать своихъ дѣйствiй. Поэтому немедленно пошлите нѣсколькихъ женщинъ на розыски моего помощника, оставленнаго въ лѣсу. Пусть онѣ отправятся сiю же минуту на прежнее его мѣсто и идутъ по его слѣдамъ. Когда онѣ найдутъ его, пусть передадутъ ему мое посланiе, которое я сейчасъ приготовлю ему. Предупредите посланныхъ, чтобы онѣ обращались съ нимъ какъ можно почтительнѣе и исполняли всѣ его требованiя.

— Все будетъ исполнено, великая королева, — отвѣчала представительница.

— Богамъ угодно, чтобы на Марсѣ владычествовали женщины, и я повинуюсь богамъ. Мы побѣдимъ, если вы будете строго исполнять мои приказанiя. Завтра я сама созову васъ, а теперь я утомлена и хочу отдохнуть. Покажите мнѣ мое жилище.

— Слава великой королевѣ Марса! Слава посланницѣ боговъ! — закричала толпа и стала расходиться.

Викторъ Павловичъ между тѣмъ понемногу выздоравливалъ. Когда онъ пришелъ въ сознанiе, первый вопросъ его былъ о томъ, гдѣ Мэри. Такъ какъ ни Шведовъ, ни Красновъ съ Лессингомъ ничего о ней не знали, то Русаковъ прерывающимся отъ волненiя голосомъ разсказалъ друзьямъ о своемъ бѣгствѣ вмѣстѣ съ Мэри изъ города Блаженства и о таинственномъ похищенiи въ лѣсу его спутницы. Разсказъ профессора взволновалъ его друзей. Шведовъ немедленно отправился къ королю и, разсказавъ ему о похищенiи своей жены, просилъ разрѣшить ему сформировать отрядъ человѣкъ въ сто и отправиться на поиски Мэри, на что король охотно согласился. Черезъ нѣсколько дней Шведовъ прислалъ своимъ друзьямъ записку, въ которой сообщалъ, что до сихъ поръ его поиски не привели ни къ чему, но что онъ не прекратить ихъ до тѣхъ поръ, пока не осмотритъ въ лѣсу каждаго кустика.

Оправившись отъ болѣзни, Викторъ Павловичъ совершенно замкнулся въ себя. Несмотря на всѣ попытки Лессинга вызвать Русакова на споръ, втянуть въ научную бесѣду и вообще какъ-нибудь его расшевелить, ему это не удавалось: Викторъ Павловичъ ко всему относился апатично и старался отдѣлаться отъ Лессинга односложными отвѣтами. Единственное, что теперь еще интересовало Русакова, это работы Краснова по снаряженiю корабля для обратнаго полета на землю; онъ съ нетерпѣнiемъ ждалъ дня, когда можно будетъ покинуть «эту идiотскую планету, населенную коротконогими подлецами», какъ онъ выражался. Викторъ Павловичъ самымъ усерднымъ и аккуратнымъ образомъ выполнялъ всѣ нужныя для Краснова вычисленiя, неотлучно присутствовалъ при всѣхъ его работахъ и кромѣ этого не желалъ больше ничего видѣть на Марсѣ, будучи преисполненъ негодованiя противъ обитателей планеты.

Работы Краснова весьма успѣшно подвигались впередъ. Недалеко уже было то время, когда отважнымъ земнымъ путешественникамъ можно будетъ совершить вторичный междупланетный полетъ. Лессингъ, въ противоположность Русакову, усердно изучалъ новый мiръ и дорожилъ каждымъ случаемъ узнать что-нибудь новое изъ жизни марсiанъ, ихъ наклонностей и стремленiй.

Путешествiе на Марсъ доказало Лессингу, что натура человѣческая вездѣ одинакова, и что тщеславiе, жадность, зависть, эгоизмъ и всѣ другiе человѣческiе недостатки зависятъ не столько отъ бóльшей или меньшей испорченности человѣка, сколько отъ выгодно или невыгодно сложившихся для него обстоятельствъ. Марсiане сравнительно съ жителями Земли обладали указанными недостатками въ меньшей степени, но это зависѣло преимущественно оттого, что жизненный условiя на Марсѣ были почти одинаковы для всѣхъ, что незачѣмъ было вести борьбу другъ съ другомъ, такъ какъ интересы одного не мѣшали интересамъ другого. По мѣрѣ же развитiя на Марсѣ, насажденной Лессингомъ, земной цивилизацiи, нравы жителей стали замѣтно портиться. Лишь только въ чемъ-нибудь проявлялось соревнованiе марсiанъ, какъ вмѣстѣ съ тѣмъ обнаруживалось и стремленiе каждаго выдвинуться самому и помѣшать это сдѣлать другому. Такимъ же образомъ и Мэри, которую судьба забросила къ возставшимъ марсiанкамъ, увидѣла, что на Марсѣ, какъ и на Землѣ, много женщинъ, всѣ помыслы которыхъ устремлены на то, чтобы проводить жизнь въ праздности и наслажденiяхъ, и что Марсъ до сихъ поръ былъ выше Земли въ этомъ отношенiи только потому, что для подобныхъ женщинъ тамъ было меньше свободы.

Марсъ до послѣдняго времени былъ счастливою планетой по сравненiю съ Землей, и, по наблюденiю Лсссинга, коренная причина этого счастья заключалась въ томъ, что населенiе Марса вело образъ жизни, который на Землѣ теперь назвали бы первобытнымъ, такъ какъ онъ приближался къ образу жизни прежняго, доисторическаго земного человѣчества. Населенiе Марса для обширнаго пространства планеты было невелико, и мѣста хватало для всѣхъ, такъ что не было никакой необходимости вести ссоры и войны изъ-за лишняго клочка поля или лѣса. Роскошная растительность и тучная почва щедро одаряли земледѣльцевъ. Прiятный, ровный климатъ бóльшей части обитаемыхъ мѣстъ планеты благотворно отражался на здоровьѣ жителей. Марсiане болѣли рѣдко. Разные тифы и лихорадки, а тѣмъ болѣе холера, уносящiе на Землѣ тысячи жертвъ, на Марсѣ были совсѣмъ неизвѣстны. Излишества, роскошь и комфортъ, порожденные на Землѣ цивилизацiей, на Марсѣ не имѣли мѣста. На этой планетѣ, напримѣръ, никому не пришло бы въ голову употреблять въ пищу неудобоваримыя кушанья, столь излюбленныя земными гастрономами, въ которыхъ даже трудно разобрать, изъ чего они приготовлены. Пища карликовъ Марса была самая простая, безъ особенныхъ приправъ.

Большихъ фабрикъ или заводовъ на Марсѣ не было, а, слѣдовательно, не было ни капиталистовъ, ни пролетарiевъ. Экономическое состоянiе всѣхъ обитателей планеты было почти одинаковое; Марсъ не зналъ ни нищеты, ни богатства. Нищета на планетѣ была невозможна, потому что богатая природа давала нуждающемуся все необходимое, — и пищу, и одежду, и жилище; богатство же на Марсѣ не имѣло смысла. Незачѣмъ было копить и беречь сокровища тамъ, гдѣ они не приносятъ никакой пользы: предметы первой необходимости были доступны на планетѣ каждому, а комфортъ и удовольствiя были такъ скромны и дешевы, что для пользованiя ими не было нужды обладать богатствомъ. Конечно, достатки всѣхъ карликовъ не были совершенно равными, но это зависѣло уже главнымъ образомъ отъ бóльшаго или меньшаго желанiя человѣка трудиться. Матерьяльная обезпеченность, ограниченность желанiй, невысокое развитiе техническихъ знанiй, простой образъ жизни и отсутствiе рѣзкой разницы въ умственномъ развитiи отдѣльныхъ лицъ были причинами царившихъ между карликами мира и согласiя. Развлеченiя марсiанъ были самыя скромныя, а высшiя радости они черпали въ тихой семейной жизни. Семья являлась главнымъ устоемъ общественной жизни, и карлики бдительно его оберегали.

Съ развитiемъ желѣзныхъ дорогъ, съ постройкой фабрикъ и заводовъ, съ ростомъ промышленности и обмѣна товаровъ, между отдѣльными гражданами на глазахъ профессора Лессинга стали замѣтно развиваться борьба и соперничество. Одному хотѣлось опередить другого и отличиться, а многiе просто почувствовали прелесть земного комфорта и выгоды земной цивилизацiи, которая такъ легко стала прививаться на планетѣ. Соперничество сдѣлало недавнихъ друзей врагами, появились неизвѣстныя раньше у карликовъ хитрость и недовѣрiе, возникли интриги, — и Лессингъ убѣдился, что онъ, вмѣстѣ съ добромъ, принесъ Марсу огромное нравственное зло. Счастливая Аркадiя простыхъ людей исчезала и замѣнялась борьбой просвѣщенныхъ эгоистовъ. Это движенiе началось такъ быстро и развилось такъ сильно, что уже нельзя было ожидать его прекращения. Очарованные успѣхами техники, марсiане устремились къ нимъ со всею страстью. Перiодъ первобытной жизни карликовъ окончился навсегда. На смену ему появился перiодъ машиннаго труда и господства техники. Лессингъ уже видѣлъ въ перспективѣ борьбу разныхъ имущественныхъ классовъ и капиталистический строй.

Прошло два года послѣ событiй. Наступилъ день, назначенный земными великанами для обратнаго полета на Землю. На этотъ разъ путешественники не могли выждать, когда Марсъ по отношенiю къ Землѣ будетъ въ оппозицiи съ Солнцемъ, и когда, слѣдовательно, разстоянiе между двумя планетами сдѣлается наименьшимъ. Поэтому имъ теперь предстояло пролетѣть значительно бóльшее пространство, чѣмъ въ первый разъ. Впрочемъ, это обстоятельство ихъ мало безпокоило: совершить путешествiе съ Марса на Землю было гораздо легче, нежели съ Земли на Марсъ, вслѣдствие меньшей плотности Марса, и Красновъ ни мало не сомнѣвался въ благополучномъ исходѣ путешествiя. Послѣднiе дни на Марсѣ земные ученые чувствовали себя очень скверно. Ихъ считали причиною многихъ несчастiй, выпавшихъ въ послѣднее время на долю жителей планеты, и почти все населенiе Марса относилось къ нимъ съ ненавистью. Одинъ изъ четырехъ сумасшедшихъ пророковъ Марса, пользовавшихся въ государстве огромнымъ авторитетомъ, потребовалъ отъ короля даже смерти всѣхъ великановъ. Хотя на Марсѣ смертной казни и не существовало, но нашихъ друзей не считали за людей, а за что-то среднее между чудовищемъ и нечистымъ духомъ. Только заступничество просвѣщеннаго короля Марса, искренно расположенная къ земнымъ ученымъ, спасло имъ жизнь; но уступая общему раздраженно, король заставилъ ихъ въ присутствiи многихъ почетныхъ гражданъ государства назначить срокъ, къ которому они могутъ окончить свои постройки и улетѣть на Землю, съ тѣмъ, чтобы вторично не пытаться прилетѣть на Марсъ, въ чемъ великаны должны были торжественно поклясться. Самъ король не оставилъ своего намѣренiя сопровождать нашихъ путешественниковъ на Землю, но, опасаясь народнаго возмущенiя, долженъ былъ хранить свое намѣрение въ тайнѣ.

Земные великаны, и особенно Лессингъ, пробудили планету отъ спячки. Самое существованiе земныхъ людей указало марсiанамъ на то, что есть другiя мыслящiя существа помимо обитателей Марса, а то удивительное междупланетное путешествiе, которое съ успѣхомъ совершили земные великаны, ясно показывало, что они очень высоко стоятъ по своему развитiю, знанiямъ и способностямъ. Тѣ же чудеса, которыя на глазахъ у всѣхъ совершилъ Лессингъ, заставили всѣхъ карликовъ признать свою отсталость отъ земныхъ людей. Вмѣстѣ съ тѣмъ у многихъ пробудились новыя желанiя и стремленiя, настоящая условiя жизни имъ уже казались неудовлетворительными, и спокойное довольство жизнью было нарушено. Стремленiе къ земному комфорту и тѣмъ удобствамъ, съ которыми познакомили марсiанъ земные жители, нарушило экономическое равенство населенiя, а вмѣстѣ съ тѣмъ стали пропадать согласiе между гражданами и взаимное довѣрiе. Несогласiе съ окружающими отразилось и на семейной жизни карликовъ: неудовлетворенное самолюбiе и зависть къ успѣхамъ сосѣда портили характеръ марсiанъ, которые срывали злобу на членахъ своей семьи. Вообще съ развитiемъ на Марсѣ технического прогресса стали быстро исчезать беззаботность и душевное спокойствiе карликовъ. Они хорошо замѣчали это сами, но уже не могли остановить начавшагося движенiя. Карлики, опередившiе другихъ, не удовлетворялись достигнутыми результатами, а жаждали все новыхъ и новыхъ успѣховъ, которые ихъ опьяняли и возбуждали ихъ дѣятельность. Карликамъ оставалось покориться судьбѣ и признать, что для Марса начались новая эпоха и новыя вѣянiя, съ которыми неизбѣжно нужно считаться. Приверженцы старины — а такихъ на Марсѣ было большинство, — оплакивали доброе старое время, когда всѣ жили въ мирѣ и согласiи, и страстно вознѣнавидели земныхъ путешественниковъ, развратившихъ, по ихъ мнѣнiю, молодое поколѣнiе Марса. Особенно противъ нихъ были вооружены жрецы и пророки, такъ какъ съ распространенiемъ техническихъ знанiй на Марсѣ ихъ авторитетъ на Марсѣ заметно сталъ колебаться.

Прибытiе на Марсъ земныхъ ученыхъ совпало съ самымъ разгаромъ женскаго движенiя на планетѣ, когда нѣсколько женщинъ задумало добиться владычества надъ мужчинами. Этотъ женскiй заговоръ кончился полнымъ скандаломъ. Жрецы узнали о немъ прежде, чѣмъ заговорщицы успѣли что-нибудь предпринять, и въ результатѣ всѣ главныя зачинщицы были наказаны на городскихъ площадяхъ, послѣ чего «общество независимыхъ женщинъ» прекратило свое существованiе. Что же касается Мэри, которую члены этого общества захватили и привезли въ свой лагерь, навязавъ ей предводительство надъ ними, то ей удалось бежать къ своимъ друзьямъ раньше, чѣмъ былъ открыть заговоръ; въ противномъ случаѣ ей, вероятно, не смотря на полную ея невиновность въ этомъ дѣлѣ, пришлось бы перенести не мало непрiятностей. Жрецы все-таки впослѣдствiи узнали о пребыванiи Мэри въ лагерѣ независимыхъ женщинъ и, воспользовавшись этимъ предлогомъ, старались убѣдить марсiанъ, что начавшееся было движенiе противъ семейныхъ обязанностей женщины было возбуждено земной великаншей, и что она — главная виновница женскаго заговора. Потерпѣвшiя же фiаско «независимыя женщины» считали Мэри виновницей своего неуспѣха, видя въ ней предательницу. Такимъ образомъ Мэри безъ всякой причины прiобрѣла на Марсѣ множество враговъ, она боялась даже выходить изъ королевскаго дворца, гдѣ теперь жили всѣ пять земныхъ путешественниковъ.

Въ назначенный для отъезда день путешественники распрощались съ Марсомъ и вошли внутрь корабля. Шведовъ пока еще оставался на планетѣ, поджидая короля, который долженъ былъ вмѣстѣ съ ними улетать на землю. Королю было трудно проскользнуть на «Галилей» незамѣтно для своихъ подданныхъ, такъ какъ жрецы, видя покровительство короля земнымъ ученымъ, были имъ очень недовольны и слѣдили за каждымъ его шагомъ. До отъѣзда оставалось всего лишь полтора часа, а Шведовъ съ королемъ не появлялись. Путники стали безпокоиться. Особенно волновался Русаковъ.

— Гдѣ же это, гдѣ же это Петръ Петровичъ пропалъ? — ворчалъ онъ. — Еще останешься изъ-за него на этой дурацкой планетѣ!

Рѣшено было, чтобы Лессингъ вышелъ изъ корабля, спустился внизъ и, отыскавъ Шведова, узналъ, въ чемъ дѣло. Черезъ нѣсколько минуть Лессингъ возвратился и сообщилъ, что король присылалъ къ Шведову довѣреннаго человѣка сказать, что онъ испроситъ для путешествiя благословенiя боговъ Марса, послѣ чего немедленно къ нему явится.

— И Петръ Петровичъ будетъ ждать, когда онъ окончить свои китайскiя церемонiи? — спросилъ Русаковъ.

— Конечно, — отвѣчалъ Лессингъ.

— Да что онъ съ ума сошелъ, что ли? — заволновался Викторъ Павловичъ. — Одинъ часъ остался до отъѣзда, а онъ тамъ валандается! Честное слово, честное слово, мы всѣ останемся изъ-за него... Бѣжите опять, Иванъ Ивановичъ.

— Нельзя, Викторъ Павловичъ Если король разгневается, то и мы не улетимъ. Онъ можетъ приказать испортить паши сооруженiя. Необходимо подождать. Петръ Петровичъ самъ волнуется не меньше васъ.

Прошло еще полчаса, а Шведовъ не являлся. Русаковъ чуть не плакалъ.

— Останемся, непремѣнно останемся! — бормоталъ онъ. — Погибли навѣки...

Въ эту минуту по лѣстницамъ стремительно поднялся на корабль Шведовъ, Онъ былъ очень взволнованъ.

— Господа! Случилось несчастiе! — сказалъ онъ. — Жрецы узнали о намѣренiи короля летать съ нами и произвели возмущенiе. Жрецы грозятъ королю проклятiемъ боговъ... Поднялась цѣлая революцiя. Марсiане неистовствуютъ и грозятъ намъ смертью. Сюда бѣжитъ цѣлая толпа народу, чтобы уничтожить насъ и наши сооруженiя...

— Боже! Что же намъ теперь дѣлать? — воскликнула Мэри. — Николай Александровичъ! Нельзя ли сию минуту улетѣть, пока они не успѣли добраться до насъ?

— Вы чепуху говорите, — отвѣчалъ Красновъ: — если мы двинемся раньше срока, то никогда не попадемъ на землю. Осталось ждать около получаса. Надо сумѣтъ отразить ихъ нападенiе.

— Тогда закроемъ отверстiе и закупоримся, чтобы они не добрались до насъ.

— Нельзя этого! — возразилъ Лессингъ. — Нужно наблюдать за ихъ дѣйствiями...

Въ это время внизу раздались крики. Толпа въ нѣсколько сотъ человѣкъ ворвалась во дворъ машиннаго отдѣленiя и окружила главный механизмъ, отыскивая глазами великановъ. Послѣднiе же, припавъ лицами къ отверстiю въ полу, слѣдили за ихъ дѣйствiями.

— Негодяи! — вскричалъ Красновъ. — Они хотятъ оборвать проволоки, ведущiя къ электрическому прибору нашего «Галилея».

Дѣйствительно, нѣсколько человѣкъ тянуло руки вверхъ, чтобы достать проволоки, висѣвшiя надъ ихъ головами. Вдругъ неожиданно для всѣхъ Русаковъ выстрѣлилъ изъ револьвера. Пуля пробила остроконечную шляпу одного изъ карликовъ, старавшихся оборвать проволоку. Выстрѣлъ произвелъ между ними суматоху. Крики усилились, и разъяренная толпа полѣзла по лѣстницамъ къ кораблю.

— Иванъ Ивановичъ, — закричалъ Русаковъ Лессингу: — несите сюда еще, какое только есть у насъ, оружiе!

— Не безпокойтесь! Сюда они не войдутъ, — отвѣчалъ Лессингъ. — Только бы они не испортили чего внизу!.. Я имъ сейчасъ приготовлю угощенiе.

Съ этими словами Лессингъ сталъ натягивать на нижнее отверстiе корабля проволоку, такъ что нельзя было войти въ корабль безъ того, чтобы не коснуться ея. Тѣмъ временемъ на верху лѣстницы показалась голова карлика. Викторъ Ивановичъ выстрѣлилъ въ воздухъ надъ его головой. Карликъ скрылся.

— Господа, будьте осторожнѣй! — закричалъ Лессингъ. — Сейчасъ я соединю проволоку съ электрической машиной. Готово!

На лѣстнице показалось на этотъ разъ нѣсколько карликовъ вмѣстѣ. Но лишь только они коснулись проволоки, стараясь взойти на корабль, какъ вскрикнули и кувыркомъ покатились внизъ по лѣстницѣ. Черезъ минуту въ отверстiи показалось еще нѣсколько человѣкъ, но и они тотчасъ же покатились внизъ.

— Что, болваны? — закричалъ Русаковъ. — Не такъ-то легко до насъ добраться!

Толпа остановилась внизу и стала о чемъ-то горячо спорить. Они, очевидно, обсуждали вопросъ, какъ овладеть великанами. Мало-по-малу карлики стали расходиться. Путешественники облегченно вздохнули. До полета оставалось около четверти часа, Тѣмъ не менѣе великаны продолжали смотрѣть внизъ. Вдругъ Лессингъ вскрикнулъ:

— Мы горимъ! Смотрите, они подожгли наши постройки.

Деревянная ограда съ навѣсомъ, окружавшая механическiя сооруженiя путешественниковъ, пылала. Огненные языки поднимались все выше и выше. Мэри не выдержала и зарыдала.

— Теперь ужъ мы несомнѣнно погибли! — промолвила она.

— Успокойтесь! — сказалъ Красновъ. — Мы еще можемъ спастись. Черезъ восемь минутъ мы должны вылетѣть въ пространство, а до тѣхъ поръ пожарь не успѣетъ сильно распространиться. У насъ только ограда деревянная, а балки и всѣ постаменты подъ нашими машинами сдѣланы изъ мѣстнаго металла «марсiанина», который огнеупорен, и твердъ. Огонь не скоро доберется до нашихъ приборовъ. Я только спущусь внизъ, и посмотрю, не испортили ли чего карлики.

Красновъ полѣзъ внизъ, но черезъ минуту возвратился.

— Нельзя добраться до низу, — проговорилъ онъ: — страшная жара, и можно задохнуться отъ дыму. Кажется, все въ порядкѣ. Надо закупориваться и летѣть.

Всѣ бросились закрывать отверстiе.

— Ну, а если карлики или огонь уже попортили наши приборы? — спросилъ Шведовъ. — Не лучше ли оставить рискованную попытку летѣть при такихъ условiяхъ, а постараться пробраться во дворецъ, а затѣмъ черезъ нѣсколько времени снова построить все нужное?

— Если машины попорчены, то мы совсѣмъ не полетимъ, — отвѣчалъ Красновъ: — а если полетимъ, то благополучно доберемся до земли. Сейчасъ мы узнаемъ все. Садитесь по мѣстамъ.

— Летимъ, летимъ! — проговорилъ Русаковъ. — Лучше умереть въ междупланетномъ пространствѣ, чѣмъ отъ рукъ этихъ бездѣльниковъ.

— Держитесь, господа, — сказалъ Красновъ: — и попрощайтесь съ Марсомъ!

Красновъ нажалъ кнопку отъ электрическаго аппарата. «Галилей» дрогнулъ, и всѣ пассажиры попадали отъ толчка.

— Кажется, мы спасены, — проговорилъ Красновъ: — машина дала нужный толчокъ, а такъ какъ это сдѣлано во-время, то мы будемъ на Землѣ.

Лессингъ и Шведовъ тѣмъ временемъ открывали ставни оконъ.

— Взгляните, господа, — сказалъ Шведовъ: — Марсъ у насъ подъ ногами.

«Галилей» уже мчался по направленно къ Землѣ.

— Ну, гора съ плечъ свалилась! — вздохнулъ Русаковъ. — Набрались же мы страху. Вотъ негодяи-то! Чуть было не сожгли насъ живыми...

— Забудьте, Викторъ Павловичъ! — сказала Мэри. — Все хорошо, что хорошо кончается.

— Забыть! Нѣтъ, я никогда, не забуду, чего натерпѣлся на Марсѣ. Я имъ это припомню!.,

Всѣ расхохотались.

— Развѣ вы думаете полетѣть туда вторично? — спросилъ Лессингъ.

— Я? И врагу закажу... Будетъ съ меня одной глупости.

— Неужели вы не находите никакой пользы въ своемъ путешествiи на Марсъ?

— А вы въ чемъ ее находите?

— Да мало ли въ чемъ! Мы столько видѣли новаго и интереснаго, столько сдѣлали важныхъ научныхъ открытiй въ области физики, химiи, естественныхъ наукъ и даже соцiологiи, что обработать собранный матерьялъ врядъ ли мы успѣемъ даже въ десять лѣтъ.

— Да, мы можемъ гордиться достигнутыми результатами, — подтвердилъ Красновъ: — безъ лишней скромности мы имѣемъ право заявить, что обогатимъ науку.

— Меня смущаетъ лишь одно, — проговорилъ Лессингъ: — что наша поѣздка самому Марсу принесла не пользу, а вредъ. И въ этомъ особенно я виноватъ.

— Что же дурного вы сдѣлали? — спросил Шведовъ.

— Благодаря мнѣ, — отвѣчалъ Лессингъ: — у марсiанъ пробудились новыя стремленiя и желанiя; они поняли несовершенство своего быта и ограниченность своихъ знанiй.

— Но это же хорошо, — сказалъ Шведовъ: — вы пробудили ихъ умственную жизнь.

— Да, но вмѣстѣ съ тѣмъ они потеряли душевный покой и навѣки утратили прежнее счастье.

— Значить, по вашему мнѣнiю, слѣдовало ихъ оставить въ прежнемъ состоянiи и не пытаться развить ихъ умъ?

— Да. Знанiе счастья не даетъ.

— Правда, — подтвердилъ Красновъ: — чѣмъ человѣкъ больше знаетъ, тѣмъ онъ несчастнѣе. Ребенокъ счастливѣе взрослаго человека, мужикъ счастливѣе интеллигента...

— Свинья счастливѣе мужика, — перебилъ его Шведовъ: — червякъ счастливѣе свиньи... Правда?

— Правда, — подтвердилъ Красновъ.

— Слѣдовательно, трупъ счастливѣе живого человѣка? Тоже правда?

— Тоже правда.

— То-есть вы проповѣдуете смерть?

— Эхъ, господа, давайте лучше играть въ винтъ. Мы успѣемъ еще пофилософствовать на Землѣ.

— А есть карты? — спросил Русаковъ.

— Есть. Я упросилъ короля возвратить намъ все наше имущество, найденное на «Галилеѣ».

Черезъ нѣсколько минутъ въ междупланетномъ пространствѣ началась игра.

Черезъ семь месяцевъ «Галилей» тихо опустился на Землю. Когда всѣ пять путешественниковъ вышли изъ корабля, они увидѣли, что находятся на берегу большой рѣки. Вдали виднѣлся какой-то городъ.

— Господа, — сказалъ Лессингъ: — а, вѣдь, мы кажется, находимся въ Россiи. Смотрите, къ намъ идетъ мужичокъ.

— Да, такъ одѣваются только наши крестьяне, — подтвердилъ Красновъ. — Послушай, любезный, — обратился онъ къ подошедшему мужичку: — какая это река?

— А вы не здешнiе? Это Амуръ.

— Амуръ? А какой это городъ виднѣется?

— Благовѣщенскъ.

— Вотъ какъ! Однако, хотя мы и въ Россiи, но до Европы намъ еще далеко.

— Стоить говорить о такихъ пустякахъ, — замѣтилъ Русаковъ: — после того, какъ мы съездили на Марсъ и вернулись обратно!