Ж. Уральский следопыт, 1964 г. № 2, стр. 26-33.
Сканировал Яков Разливинский

— Капелла! Капелла! — звучало в пространстве.

Пальцы космонавта привычно пробегали по узлам электронного мозга, пытаясь отыскать повреждение. Ничто не помогало, Незнакомый мощный пояс радиации мгновенно вывел из строя всю аппаратуру квантовых двигателей и радиосвязи.

— Капелла! Капелла! Что с вами? — доносился озабоченный призыв Земли.

А “Капелла” — экспериментальный квантовый корабль — падал на Плутон, хотя по программе полета он не должен был быть и вблизи этой планеты.

Восемь часов назад произошло несчастье. Основные двигатели замерли. Замолчала радиостанция. Только автономный молекулярно-кристаллический приемник принимал еще призыв Земли. Но ответить космонавт не мог.

Он решил действовать. Корабль летел в неизвестность. Если его не остановить — родная система навсегда останется позади, гигантская сила инерции понесет корабль к далеким звездам. Молчаливая и беспомощная “Капелла” станет игрушкой межгалактической пустыни.

Космонавт включил специальные стартовые двигатели. Полет замедлился. Миновали часы. И вот... падение на Плутон. На планету вечной ночи и тайн.

Что ждет его там? Без горючего! Без друзей! Без связи!

А впрочем, некогда размышлять. Надо во что бы то ни стало посадить корабль, сохранить его для тех, кто ступит когда-либо в мир ночи. Сохранить корабль и научные ценности, добытые в опасном полете. Это самое главное. Впереди еще достаточно времени, чтобы подумать о себе, о “личном”.

— Капелла! Капелла! — звала Земля. — Почему молчите? Мы потеряли связь с вами! Капелла! Капелла! Квантовый корабль “Солнце” готов стартовать с Луны на поиск. Капелла! Мы ждем ваши координаты!..

А из тьмы Космоса медленно надвигалась зеленовато-туманная поверхность Плутона. Острыми жалами поблескивали пики гор. Змеями чернели причудливые извилины — то ли пропасти, то ли русла бывших рек.

— Капелла! Буревей! Почему молчишь? — с болью кричало Пространство. Нет, это уже не Пространство, не просто Земля, а человек, друг. Он, Буревей, узнает его. Командир группы звездолетов на Луне. Соратник по многим полетам, однокашник по юношеской космошколе — Огнев.

Буревей включил стартовые двигатели. Корабль мелко завибрировал. Багряные вспышки озарили окна.

Хоть бы посадить на равнине! Хоть бы не разбить “Капеллу”.

С планеты навстречу кораблю завихрилась туча блестящих кристалликов. И в то же мгновение “Капелла” содрогнулась от удара.

На полуслове оборвался голос Земли. Буревея вдавило в антигравитационное кресло. Затуманилось сознание. Снаружи послышался скрежет.

А затем тишина...

Тишина и тьма.

Тьма и тишина.

“Капелла” очутилась в плену Плутона.

Одиночество

При ударе корабля о поверхность планеты космонавт потерял сознание. Он долго лежал в кресле неподвижно. Затем до слуха его, точно сквозь вату, донеслось тихое шипение, тонкий свист.

Буревей прислушался. Свист не прекращался. Почему-то застыли щеки. Начало пощипывать нос, точно на сильном морозе. Стало трудно дышать.

Буревей закрыл шлем скафандра. Включил подачу кислорода и обогрев. По щекам потекли холодные струйки талого инея.

Пульт погас. Погасли глазки электронных машин, индикаторы навигационных приборов, экраны локаторов. Сердце “Капеллы” перестало биться. Сквозь какие-то щели уходило ее последнее дыхание...

Сжав зубы, сдерживая боль, Буревей поднялся с кресла и прошелся по кабине. Он ничего не мог сделать. Автоматы не работали — ни основные, ни дублирующие. Он вытер иней на дверях автономного управления, раскрыл их. Выключил подачу воздуха в кабину — его нужно сохранить для скафандра — и по коридорам добрался до реактора. Кое-где толстые стены корабля были разорваны страшным ударом — сквозь раны пробиралось дыхание морозной темноты, блестели звезды.

Буревей осмотрел записи автоматов. Собрал их, перенес в центральную кабину. Пусть все будет вместе. Когда наступит последний час, он подведет итоги полета, запишет свои мысли о корабле. А пока — выйти наружу. Исследовать поверхность Плутона. Ведь здесь — он первый. Вероятно, отыщется что-то интересное. Пусть это тоже будет его вкладом в знания...

Со всех сторон “Капеллу” окружали причудливые нагромождения скал.

Буревей пошел вперед, с трудом передвигая ноги в скользких россыпях мерзлых зеленоватых кристалликов. Идти было необычно тяжело. Наконец ему удалось выбраться на твердое, на “землю” Плутона. Он осветил ее прожектором. Под ногами чернела плавленая, сплошная, без единой щели, порода. Он попробовал отбить кусок. Порода не поддавалась. Вещество Плутона оказалось тверже земных алмазов. Буревей оглянулся. Совсем, недалеко был горизонт. На нем зубцами громоздились такие же скалы, как и вблизи. В свете ярких звезд они казались таинственными, головокружительными. Совсем небольшая планета. Не больше Марса. Но порода, ее масса! Почему она такая плотная?..

Он вздохнул. Что ж, у него хватит времени, чтобы изучить этот удивительный мир. И записать наблюдения. Он будет счастлив тем, что сможет подарить людям еще одно открытие.

Буревей сверился с пеленгатором, отметил место корабля и двинулся дальше, выбирая проходы меж скалами. Горный массив резко оборвался. От самого подножия до горизонта полукругом расстелилась равнина, покрытая ровным слоем зеленоватых кристалликов. Они поблескивали холодными искорками.

Буревей постоял, включив внешние микрофоны. На планете царила тишина, абсолютная тишина.

Он взобрался повыше и остановился на скалистом выступе. Из-за горизонта сверкнула яркая звезда. Солнце! Оно маленькое, почти не отличается от далеких звезд, но сердце чувствует его животворное тепло, его родные лучи. Где-то там и Земля... Совсем рядом со светилом.

Земля! Отчизна моя... Мой дом! Среди пустыни иных миров мы узнаем глубину своей любви. Мы устремляемся за лучом разума своего в беспредельность, а сердце наше все равно связано нитью любви с твоим сердцем...

Космонавт зашагал назад, к кораблю. И вдруг ему показалось, что рядом кто-то есть. Кто-то живой, разумный. Точно неотступный взгляд ощутил Буревей на себе, точно невидимые руки коснулись его.

Он оглянулся. Скалы, пропасти, нагромождения кристаллов... Что это? На каменной площадке возвышается что-то странное. Это не скала, нет. Неужели создание разумных существ? Здесь, среди льдов и мертвой тьмы?

Подошел, взволнованный, к причудливому предмету, осветил его прожектором и увидел очертания неземного лица, высеченного в черной породе, крепко прижатые к груди руки. Вся гигантская фигура была воплощением собранности, сосредоточенности, неподвижности. Но глаза казались стрелами, направленными могучей силой воли в пропасть мироздания. Как удалось неизвестным творцам через эту мертвую породу высказать свой замысел? Кто они были? Пришельцы или жители Плутона? А может быть, путешественники с других планет — Юпитера, Урана? Разумные существа, о которых мы уже знаем, но которых до сего времени не встретили! А может быть, они были коренными жителями и погибли по неизвестным причинам, оставив другим, далеким братьям последний привет — стремление своего разума в беспредельность, высказанное в черном камне...

Молчит пустыня. Молчит Пространство. Только глаза неизвестного брата пронзают Космос, стремясь к единению с огнями далеких миров...

Статуя и призрак

Миновало много часов.

Буревей уже не отмечал их. Он работал, чтобы забыть о себе и времени.

Отремонтировал кабину, наложив на разрывы пластмассовые швы, наполнил ее воздухом, обогрел атомными батареями. Большую часть времени он тратил на поиски знаков чужой культуры. После утомительных путешествий возвращался на корабль усталый, съедал консервированную пищу, отдыхал и присаживался к столику, чтобы аккуратно записать впечатления. Ритм прежде всего! Пока он придерживается ритма жизни — он человек. Нарушит — и хаос покатит его сознание к равнодушию и смерти.

Иногда Буревей глядел на себя в зеркало. Он не замечал ни морщин на лбу, ни густой седины, покрывшей за несколько суток черные волосы. Какое это имеет значение? Ему казалось, что это не он: исхудавшее лицо, иссохшие губы и желтизна на щеках. Только синие лучи глубоко запавших глаз напоминали знакомого Буревея, которого сознание привыкло называть “я”...

Ему удалось принести на корабль несколько образцов породы Плутона, набрать в контейнер кристаллы. Анализ показал, что порода Плутона массивнее земных в несколько раз. Такой на Земле и на ближних планетах исследователи не встречали. Кристаллики представляли собой замерзшую сверхтяжелую воду. Буревей радовался: это будет сюрпризом для будущих поселенцев. А они будут. Непременно.

Человечество изучит родную систему и устремится к иным звездам. Здесь, на Плутоне, построят станции, космодромы, институты. Энергия ядра даст тепло, над планетой закружатся искусственные солнца. Растают льды, образуется атмосфера. И зашумят здесь деревья, травы — здесь, где пока царит мрак и холод. Зазвенят детские голоса... И глаза новых, грядущих поколений пронзят межгалактическое пространство неудержимым желанием знания, как и взгляд того, Неизвестного, образ которого воплощен в камне...

Расширяя круг поисков, Буревей обозначил координаты корабля, статуи, наметил маршруты. Он хотел исследовать всю равнину, пролегающую между громадами гор и скал. Однажды неподалеку от статуи Неизвестного с ним случилось неожиданное.

Над зубцами скал взошла звезда — Солнце. Буревей несколько минут с нежностью глядел на нее. И вдруг содрогнулся!

На фоне звездного пространства мелькнуло какое-то тело. Одно неуловимое мгновение — и фигура преградила путь Буревею. Она задрожала, всколыхнулась и двинулась навстречу.

Что это? Неужели житель Плутона? Здесь, среди снегов и холода? Правда, ученые предвидели возможность жизни в любых условиях — среди жары и даже в холоде космического пространства.

Все ближе фигура. В свете далекого Солнца она кажется полупрозрачной. Она похожа на человека Земли. Может быть, галлюцинация?

Буревей закрыл глаза. Опять раскрыл.

Фигура виднелась совсем близко. Женщина. Очертания ее туманны. Но как выразительны большие глаза. Полные губы шевелятся, слышны четкие взволнованные слова:

— Друг Буревей! Наконец!.. Мы отыскали вас...

Буревей ничего не ответил. В голове вихрем проносились мысли. “Нет-нет, этого не может быть! Это игра утомленного мозга...”

А женщина, протянув ему навстречу руки, говорила:

— Мы гордимся вами. Среди пустыни вы сохранили мужество. Еще совсем немного, и вы будете на Земле. Слышите ли вы меня? Понимаете ли?

Буревей проглотил комок, остановившийся в горле, хрипло произнес:

— Я слышу вас. Но кто вы? Здесь нет воздуха, а вы без скафандра. И как я слышу вас?

— Мне некогда объяснять, — улыбнулась женщина. — Будьте терпеливы. Скажите ваши координаты. И включите прожектор через двести часов. Слышите — через двести часов!

Он сообщил координаты, и фигура женщины мелькнула ярким пятном в пространстве, исчезла.

Вновь никого. Тишина. Неподвижность. Яркие звезды и мертвая планета.

Буревей оглянулся. В мужественном сердце зародился страх: неужели он сошел с ума? Но почему видение было таким жизненным, земным, родным? Почему разговор шел о спасении? Координаты... Прожектор...

Он пытался хоть чем-нибудь обосновать увиденное. Объяснение не находилось. Возможно, он что-то пропустил из последних научных достижений Земли? Что же именно? Путешествие без ракет, без скафандра? Чепуха! Пространственное телевидение? Как? И как услышал он голос? Быть может, могучий луч радиогравиопередатчика, направленного действия? За шесть миллиардов километров? Нет, не может быть! И для этого нужно, чтобы на Земле знали, где он находится. А этого никто не мог знать...

Буревей двинулся было вдоль горного массива, чтобы снова искать остатки цивилизации. Но даже эта задача вдруг потеряла для него смысл. Он вновь и вновь возвращался к видению. Через двести часов ему нужно зажечь прожектор. Прожектор? Зачем? Неужели сюда прибудет корабль? Он может быть лишь квантовым, “Солнце”, о котором сказал Огнев? О, Земля, я ничего уже не могу понять...

Нужно стиснуть волю в кулак. Нужно сдержать бурные удары сердца. Вперед, вперед!.. Тайны Плутона ждут человека, Вперед, Буревей! Новые чудеса и тропы жизни ждут тебя!

Кванты или мысль?

Теперь Буревей, закончив программу очередных исследований, подолгу простаивал у статуи. Где-то в глубине хранил он неясную надежду, что видение появится.

Но никто не появлялся. Пустыня молчала. Молчал Космос.

Так в сомнениях, надежде и борьбе минуло сто девяносто часов. Пора. Пора включать прожектор!

Буревей подготовил батареи, проверил мощный прожектор и вынес все устройство наружу. Куда бы его приспособить? Повыше. На скалу. Чтобы Огнев мог увидеть луч, облетая Плутон.

Он скользил, падал, хватаясь руками за гладкие черные скалы. Только бы не разбить прожектор. Только бы не отказали батареи...

Вот уже корабль, покрытый зеленоватыми слоями кристаллов, далеко внизу. В нежно-лазоревом освещении выделяется на фоне хмурой равнины таинственная статуя.

Хватит. Горы остались внизу. Отсюда хорошо будет видно.

Буревей установил батареи в углублении скалы, прикрепил к ним прожектор.

Проверил контакты, кабели. Затаив дыхание, включил.

Мощный голубой сноп огня метнулся в пространство.

Можно спускаться. Теперь все хорошо. Они увидят. Они найдут его и корабль.

Буревей взволнованно поглядел на хронометр. Осталось полчаса. Скоро.

Горит. Пылает прожектор! Зеленоватые кристаллы отсвечивают холодным огнем. Вся вершина утеса, точно маяк спасения.

Внезапно из-за скал вырвалась гигантская звезда. Она мелькнула огненным хвостом. Раз! Второй раз!

Это не звезда. Это квантовый корабль! Они прилетели вовремя, как говорила женщина!

Корабль промчался над скалами, исчез.

Сердце Буревея упало. Неужели не заметили? Нет, не может быть! Прожектор сияет ярко, он виден за десятки тысяч километров в Космосе.

Буревей поспешно спускается по скале, скользит, больно ударяется о выступы породы. Спокойно! Спокойно! Сейчас они возвратятся. Конечно, они возвратятся!

Он переводит дыхание. Трудно! Почему ему так трудно? Темнеет в глазах, боль в груди.

Под ногами пустота. Надо раскинуть руки, чтобы удержаться. Нет, нельзя!

А пропасть тянула, манила. Обламывая гроздья кристаллов, подымая облака зеленой пыли, Буревей заскользил вниз. “Только бы не пробило скафандр...”

...Грезились Буревею космические пространства. Но были они не черными, а нежно-голубыми. И звезды казались не далекими гигантскими солнцами, а близкими и родными людьми.

Мчится он меж планетами в сопровождении удивительной, многоголосой мелодии, мчится между звездами. И странно, что не нужно ему ни ракет, ни аппаратов. Просто так летит, по одному желанию своему.

Но перед ним выросли черные каменные громады, тонкие зеленоватые иглы кристаллов готовы вонзиться в его сердце. Повеяло дыханием пустыни. Возникла статуя. Статуя неизвестного брата. Глаза его устремлены в Космос, ищут разгадку вековечной тайны. Это он встал на пути Буревея.

Затем в одно мгновение исчезло все — статуя, Космос, звезды... Буревей застонал. Шевельнулся. До слуха донесся грубовато-ласковый голос:

— Наконец! Ну, открывай, открывай глаза. Некогда, слышишь?

Перед ним было знакомое лицо. Кто это? Ну конечно, Огнев! Откуда он? На Плутоне? Но здесь не Плутон... Он без скафандра, вокруг — стены небольшой каюты. За широкой спиной Огнева оптический люк. И за ним — россыпи больших звезд. Он в каюте корабля. Он в полете. Но как это случилось?..

Огнев смеется.

— Проспал. Все проспал. А сейчас очнулся — и удивляешься. А нам с тобой сколько забот. Разыскивай его среди снегов плутоновых. Вытаскивай. Неси. Думаешь, легко?

Буревей, совсем проснувшись, радостно улыбается.

— А ты все такой же... Никакой этики.

И, вспомнив вдруг, где он недавно находился, подался к товарищу, сжал, точно клещами, руку.

— Послушай, Огнев. Меня-то вы взяли, а записи... На пульте, в корабле?..

— Взяли, взяли. Ты что же, полагаешь, мы только за тобой летели? Невелика цаца, нам экспериментальные данные нужнее!

— Не шути! Я серьезно...

— Ну-ну, Я тоже серьезно, — Огнев обнял его. — Успокойся, мы все сделали. Исследовали повреждения, измерили радиацию, взяли твои пробы...

— А статую... статую Неизвестного вы видели?

— Все видели! Сфотографировали, зарисовали... Успокойся. Вот с тобой было что-то неладное. Больше двухсот часов проспал. Мы уж опасались, что так и не проснешься. Транс, Земля приближается. Так что все в порядке. Впереди свои. Космоцентр. Новые корабли. Там такие конструкции готовятся!

— Ты лучше скажи: как вы меня разыскали? Кто сообщил?

— Кто? — удивился Огнев. — Ты сам...

— Я?!

— А кто же еще?

— Как?

— Ну, это уж тебе лучше знать. В этом я ничего не понимаю. Прискакали в Космоцентр посланцы из Института Мысли. Ваш Буревей, говорят, на Плутоне. Немедленно посылайте туда квантовый корабль. Мы усомнились. Они нам продемонстрировали запись. Видеопленка. На ней записано твое видение... среди плутоновых скал. Всякие там сентиментальные мысли... Ну, а дальше ты знаешь. Мы рванулись в Космос. И забрали тебя.

Буревей удивленно слушал товарища и лишь в конце перебил его:

— Невероятно. Я тоже видел такие чудеса, что никогда не поверил бы, если бы услыхал об этом. Вдруг среди льдов, среди скал женщина... привидение!

— Не привидение, — раздался иронический голос за спиной Огнева, — а мой ассистент, работник Института Мысли — Риона. Прекрасная девушка, реально существующая и не имеющая ничего общего с привидениями.

— О, — живо отодвинулся Огнев. — Уважаемый академик все тебе объяснит. Руководитель Института Мысли — Багрян. Сам выразил желание полететь за тобой.

— За мной? — удивился Буревей. — Почему? Чем я заслужил?

— Заслужил, заслужил, — махнул рукой Багрян. Он обошел Огнева, присел на постель, рядом с Буревеем, пристально поглядел ему в глаза.

— Ну, я пошел, — засопел Огнев, вдруг почему-то заторопившись. — Нужно готовиться к финишу. А вы побеседуйте.

Он вышел из каюты, с трудом протиснувшись в люк.

— Рассказывайте, — попросил Буревей. — Чем я заинтересовал вас? Зачем я понадобился Институту Мысли?

— Вы, конечно, знаете, — начал уверенно Багрян, — что эксперименты с передачей мысли мы сейчас проводим в космических масштабах. Дальше...

— Подождите, подождите! — воскликнул космонавт. — Я начинаю понимать! Телепатия, парапсихология!.. Видение, которое я видел, — сигнал с Земли?

— Все верно, — кивнул Багрян. — Для нас в этом нет ничего удивительного. Давно уже ведется спор между Космоцентром и Институтом Мысли. Они говорят, кванты покорят пространство. А мы утверждаем: мысль! Вы помните дискуссию?

— Помню, кажется... — качнул головой Буревей. — Это было давно. Лет семь назад. Я серьезно не воспринимал эту дискуссию...

— Тем хуже, — скептически возразил Багрян, — Парадоксальнее всего то, что самые сильные доказательства в нашу пользу дал космонавт...

— Кто?

— Вы.

— Я?

— Да, вы! Только благодаря нашим экспериментам вы спасены, добыты интересные сведения о Плутоне и получены неоценимые данные по межпланетной связи в принципиально новых аспектах.

— Подождите, — пробормотал Буревей. — Я еще не все понимаю. Вы пытаетесь общаться на расстоянии. Предположим, у вас это получается... Но я? Ведь между вами и мной не было договоренности, я находился за шесть миллиардов километров от Земли...

— Ну и что же? — подхватил Багрян. — Против факта не возразишь. Вы, вероятно, слыхали, читали, что некоторые люди часто воспринимали настроение и даже слова других, близких им людей, особенно, когда последние находились в критическом состоянии?

— Кое-что читал. Но...

— Никакой случайности в этом нет. Все закономерно. В минуты отчаяния конденсируется колоссальная психическая энергия. Она могучим разрядом излучается в Пространство. По закону магнита тождественности разряд этот воспринимается психически близким объектом.

— Значит, вы... восприняли меня? — недоверчиво спросил Буревей. — На таком расстоянии?..

— Расстояние в телепатии не имеет никакого значения, — спокойно возразил Багрян. — Здесь вступает в действие другая закономерность, нежели при передачах радио- и гравиолучей. Сохраните любопытство до Земли. Там узнаете обо всем. Тем более, что я... А впрочем, разрешите закончить. Если я помчался на край системы, то можно представить, насколько это важно.

— Что важно?

— То, что случилось. Мы выявили сразу двоих — вас и еще одного... одну...

— Кого двоих?

— Психодвойников. Индивидуумов, псхический резонатор которых “вибрирует” в одной частоте. Работник, о котором я говорил, — женщина. Девушка, совсем юная. Вы знаете уже ее имя. Риона. Она у нас недавно. Огромные способности. Но немного недисциплинированна. Взбалмошна, как говорят. Именно она приняла ваш призыв.

— Никакого призыва я не делал, — растерялся Буревей. — Просто внутренне... прощался с Землей.

— Вот-вот, — оживился Багрян. — Это как раз и есть наш метод — внутреннее обращение. И она, Риона, поймала ваше внутреннее обращение. Шел очередной опыт. Удалось даже кое-что записать, трансформировать через аппаратуру. Да вы сами увидите.

— Разрешите... А как же я... Почему я поймал, то есть увидел ее видение там, на Плутоне?

— А это уже сложнее, — радостно потер ладони Багрян. — Это высшая ступень. Концентрация энергии, создание специального... Но подождите. Я вам открываю наши “секреты”, а еще не спросил основного.

— Что же? Говорите, я чрезвычайно заинтригован.

— Мы решили забрать вас.

— Меня? Куда?

— К себе. Из Космоцентра.

— Ну что вы! — засмеялся Буревей. — Меня забрать? Это нереально.

— Наоборот, — махнул рукой Багрян. — Наоборот! Не забрать от Космоса, а дать вам Космос по-настоящему. Уже полжизни я воюю с техницистами-учеными, доказывая им, что беспредельность очень трудно осваивать ракетами.

— Смотря какими ракетами, — заметил Буревей ревниво. — Квантовые ракеты не имеют границ для проникновения в мироздание.

— Квантовые, сверхквантовые, мезонные, фотонные... Запускать в пространство миллионы тонн вещества, посылать людей на риск, ждать их через тысячи и миллионы лет, учитывая парадокс времени. Не годится. Не говоря уже о том, что ракетой вы никогда не превысите границу — скорость света.

— Придет время — превысим! Любая граница условна.

— Вот мы и разрушаем вашу границу, — подхватил Багрян. — И не когда-нибудь, а сегодня. Но на принципиально иной основе...

— Мысль?

— Да. Мысль! Но я говорю и о связи между космонавтами, а со временем — и с другими разумными существами при помощи парапсихологических явлений. Я говорю и о путешествии между планетами, между звездами, об изучении иных миров, систем, галактики. Нет границ для изучения Мира с помощью мысли. Почему? Потому что скорость распространения мысли мгновенна. Она не укладывается в аспекты пространства-времени. Она включает их в себя. Вы понимаете? Посылая путешественников в безграничность, скажем, к иной галактике, мы не будем ждать их через миллионы лет, а через несколько часов, минут или секунд...

— Ничего не понимаю, — пожал плечами Буревей.

— Прекрасный орешек! — Багрян смешно пошевелил лохматыми бровями. — Но вы не ответили: пойдете к нам? Могу сказать вам откровенно; таких, как вы, на Земле десятки, не больше. Да и тех мы пока еще не знаем. Ваш переход в Институт Мысли поднимет исследование на невиданную высоту. Вы даже не можете представить, какие перспективы откроются перед наукой...

Авторизованный перевод с украинского Ю. Копыт