VI
ПРИГОВОРЕН К СМЕРТИ

Но я недолго пробыл в подвале. Вскоре пришли воины, сняли с меня цепи и вывели из тюрьмы. Их было только двое, и я не мог не заметить, что они были довольно беспечны, и я решил, что меня ведут, чтобы освободить.

Дворец джеда Тьяната не представлял собой ничего особенного. Более того, он казался мне хижиной бедняка по сравнению с роскошными дворцами знатных людей Гелиума. И хотя я был уверен, что иду к свободе, я все же не забывал, что я в тюрьме, и смотрел на все окружающее так, чтобы не упустить ни одной детали, которая могла бы быть мне полезна во время бегства. Я знал, что во что бы то ни стало должен вырваться на свободу.

Вскоре мы пришли в большой зал, и я оказался перед человеком, роскошно одетым, вся одежда которого была усыпана драгоценностями.

Я сразу понял, что стою перед Хай Озисом, джедом Тьяната. Джед внимательно осмотрел меня с головы до ног. Во взгляде его сквозила подозрительность, которая как я уже знал, была основной чертой его характера.

— Как твое имя и откуда ты? — спросил он.

— Я Хадрон из Хастора, падвар армии Гелиума.

— Ты из Джахара, — заявил он. — Ты прилетел из Джахара на флайере Джахара с женщиной из Джахара. Ты будешь отрицать это?

Я подробно рассказал Хай Озису, что привело нас сюда. Я рассказал ему все о Тавии и, должен сказать, он проявил достаточно терпения, слушая меня, хотя я чувствовал, что его мнение было мне уже известно, и что бы я ни говорил, оно уже не изменится.

Вожди и придворные окружали джеда. Они слушали меня, скептически улыбаясь. Я видел, что они не верят ни одному моему слову. Я понял, что этот страх парализовал их и они не способны правильно воспринимать реальность. Они на все смотрят сквозь линзы, искаженные ужасом.

Когда я закончил рассказ, Хай Озис приказал вывести меня в переднюю, и я довольно долго ожидал там решения моей судьбы, которую джед обсуждал со своими советниками.

Когда меня снова ввели в кабинет, я почувствовал, что вся атмосфера здесь буквально заряжена антагонизмом. Я снова стоял перед троном джеда.

— Законы Тьяната справедливы, — заявил Хай Озис, глядя на меня. — А джед Тьяната милостив. Враги Тьяната будут наказаны по справедливым законам, но милости им не следует ожидать. Ты, кто называет себя Хадроном из Хастора, на самом деле шпион нашего самого злейшего врага, Тул Акстара. И я, Хай Озис, джед Тьяната, приговариваю тебя к смерти. Я все сказал.

Величественным жестом он приказал охранникам увести меня.

Просить о милости было бессмысленно. Судьба моя была решена и подписана. Но к своей чести должен сказать, что пока я в полной тишине шел к выходу, шаг мой был тверд и уверен, а голова высоко поднята.

По пути в подземную тюрьму я спросил одного из охранников о судьбе Тавии, но он либо не знал ничего, либо не счел возможным сказать мне о ней. Вскоре я уже был снова прикован к стене возле Нур Ана.

— Ну? — спросил он.

— Смерть, — ответил я.

Он положил руку мне на плечо.

— Мне очень жаль, мой друг.

— У человека только одна жизнь, — ответил я. И если он отдает ее за доброе дело, ему нечего сожалеть о ней.

— Ты умираешь за женщину.

— Я умираю за женщину Гелиума, — уточнил я.

— Может, мы умрем вместе?

— Что ты имеешь в виду?

— Пока тебя не было, мне сообщили, что в ближайшем времени мне предстоит встретиться со смертью.

— Интересно, что же это такое, — заметил я.

— Не знаю. Но судя по тому, что я слышал, это нечто ужасное.

— Пытки?

— Возможно.

— Ну что ж, они узнают, что воин Гелиума умеет достойно умереть.

— Надеюсь, что я тоже не покажу им, что мучаюсь и страдаю. Но все же мне хотелось бы заранее знать, что нас ждет, чтобы подготовиться.

— Не нужно думать об этом, — ответил я. — Лучше давай подумаем, как нам обмануть врагов и сбежать.

— Боюсь, это невозможно.

— Я на это отвечу словами Джона Картера — я еще жив!

— Слепая философия мужественного человека, — сказал он. — Но тем не менее бессмысленная.

— Она долгие годы служит мне и выручала из самых безвыходных положений. Мы еще живы, Нур Ан, не забывай об этом, мы еще живем!

— Радуйтесь этому, — сказал голос из коридора, — так как это будет длиться недолго.

Говоривший вошел в камеру — это был начальник охраны и с ним еще кто-то. Я подумал, что он успел услышать, но вскоре мне пришлось убедиться, что он услышал только последние слова: мы еще живы!

— Что вы имеете в виду, когда говорите, что вы еще живы? — спросил он.

Я сделал вид, что не слышу вопроса, и охранник не стал его повторять. Он прошел прямо ко мне и снял с меня цепи. Затем он повернулся ко мне спиной, чтобы снять цепи с Нур Ана. Я отметил его беспечность. Его товарищ стоял возле двери.

Я проявил невероятную выдержку: хотя я жаждал свободы больше жизни, я выжидал, пока охранник снимет цепи с Нур Ана. И все это время я ждал, приготовившись к прыжку. А затем я прыгнул на спину охраннику. Тот упал лицом вперед на каменный пол. Тут же я выхватил кинжал из его ножен и вонзил его в спину охранника. Он умер с тихим вздохом. Слишком тихим, чтобы его звук наполнил подвал и вызвал тревогу у других охранников.

Но его товарищ у двери все видел и слышал. Он шагнул вперед, держа в руке длинный меч. И тут я увидел в деле Нур Ана.

Все произошло так быстро, как удар молнии, и любой другой человек даже не успел бы сообразить, что произошло. Но Нур Ан уже бросился вперед на своего противника. Он голыми руками противостоял охраннику, вооруженному мечом.

Полумрак в камере несколько мешал охраннику. Он видел, что на него прыгнул Нур Ан, но не знал, вооружен ли он. Он колебался некоторое время, затем отступил к выходу, где было светлее. И тут я выхватил длинный меч из ножен поверженного охранника и тоже напал на второго противника.

Мечи скрестились, и я сразу понял, что охранник довольно посредственный фехтовальщик. Я мог делать с ним, что хотел. Он тоже это понял и стал отступать к выходу. Однако я не хотел выпускать его. Обрушив на него град ударов, я прижал его к стене так, что он не осмеливался повернуться и бежать или же просто звать на помощь.

— А теперь что? — спросил Нур Ан.

— Ты знаешь дворец?

— Нет, — ответил он.

— Значит, нам придется полагаться только на то немногое, что успел узнать я. Сейчас мы переоденемся в их одежду. Возможно, что это поможет, нам выбраться наверх. Ведь блуждать по подвалам, не зная их, бессмысленно.

— Ты прав, — ответил он. И мы через пять минут вышли из камеры, одетые как воины Хай Озиса, джеда Тьяната. Прекрасно понимая, что некоторое время нашим лучшим союзником будет наглость, я направился по коридору, совершенно не намереваясь прятаться или скрываться.

— Возле главного хода во дворец сильная охрана, — сказал я Нур Ану. — И не зная правил входа и выхода, будет верным самоубийством, если мы попытаемся пройти там.

— Что же ты предлагаешь?

— На первом этаже дворца слишком оживленно. Люди постоянно ходят вокруг. Несомненно, что на верхних этажах более спокойно. Поэтому мы должны искать убежище там. И, воспользовавшись балконом, мы сможем бежать из дворца.

— Прекрасно! Веди меня!

Поднимаясь по винтовой лестнице, мы постепенно выбрались из подвалов и оказались на первом этаже дворца.

Проходя через первый этаж, мы видели множество людей: офицеры, воины, придворные, слуги, рабы, чиновники, торговцы... Все они были заняты своими делами. Но именно их количество и было спасением. Мы затерялись в этой толпе.

Вскоре мы оказались возле широкой лестницы, ведущей наверх. Без колебаний я пробрался сквозь толпу и вместе с Нур Аном начал подниматься.

И тут же мы встретили спускающегося по лестнице офицера. Но он не удостоил нас даже взглядом, и я вздохнул с облегчением. Только теперь я окончательно убедился, что наш маскарад удался.

На втором этаже людей было гораздо меньше, но все же больше того, что удовлетворило бы меня, поэтому мы снова стали подниматься наверх. А на третьем этаже коридоры дворца были практически пустынными.

Лестница вывела нас прямо на пересечение двух широких коридоров. Здесь мы задержались на мгновение, выбирая, куда идти. В конце одного коридора показался человек и помог решить проблемы: мы свернули в другой. Это был длинный коридор, видимо, тянувшийся вдоль всего дворца. По обе стороны от него я видел двери — одни закрытые, другие распахнутые настежь. В некоторых помещениях через открытые двери я видел людей, другие были пусты. Последние мы осмотрели внимательно — они могли оказаться ценными для нас.

Мы прошли уже примерно две трети коридора, как перед нами в двухстах футах вдруг появился офицер, кажется, падвар охраны. Он остановился, и из той же двери вышла колонна воинов. Они выстроились по два и пошли в нашу сторону. Офицер пошел сзади.

Это была проверка нашего маскарада, и я не хотел рисковать. Слева от нас была открыта дверь. За дверь. о никого не было, и я сказал Нур Ану: — Идем! — Без излишней спешки мы вошли в комнату, и я тотчас закрыл дверь за нами. Сразу же я увидел женщину в другом конце комнаты, которая смотрела на нас.

— Что вам здесь нужно, воины? — спросила она.

Да, положение было очень неприятным. В коридоре я слышал бряцание оружия приближающихся воинов. И девушка тоже слышала это. Если у нее возникнут подозрения, то она тут же позовет на помощь. А как я мог не возбудить подозрений, если не мог придумать ни малейшей причины, которая могла бы объяснить присутствие двух воинов. Видимо, это были покои кого-то из королевской семьи, и войти сюда без разрешения означало немедленную смерть для простого воина.

Пожар мыслей вспыхнул в моей голове, но, скорее всего, я действовал подсознательно, ибо разум не мог мне помочь в такой безвыходной ситуации.

— Мы пришли за девушкой, — грубо сказал я. — Где она?

— Какая девушка? — удивленно спросила она.

— Пленница, конечно.

— Пленница? — она проявила еще большее удивление.

— Конечно, — сказал Нур Ан. — Где она?

Я чуть не улыбнулся, так как знал, что Нур Ан понятия не имеет, о чем я говорю.

— Здесь нет пленницы, — ответила девушка. — Это покои младшего сына Хай Озиса.

— Значит, этот идиот направил нас не туда, куда надо, — сказал я. — Просим извинить за вторжение. Нас послали за Тавией, пленницей.

Это было только предположение. Я не знал, держат ли ее, как пленницу, и во дворце ли она.

— Ее здесь нет. А вам лучше скорее покинуть это помещение, так как если вас застанут здесь, ничего хорошего вас не ждет.

Нур Ан пристально вглядывался в девушку, а затем шагнул к ней.

— Черт побери! — воскликнул он. — Это же Фао! Девушка отшатнулась, глаза ее широко раскрылись.

И вот она узнала Нур Ана.

— Нур Ан!

Нур Ан порывисто схватил ее за руку:

— Я думал, что ты мертва, Фао. Когда капитан вернулся, он сказал, что ты и многие другие убиты.

— Он солгал. Он продал нас в рабство. А ты, Нур Ан, что ты здесь делаешь в одежде солдата Тьяната?

— Я пленник. И этот воин тоже. Мы находились в подвале дворца в заключении и сегодня должны были встретиться со смертью. Но мы убили двух охранников, которые пришли за нами, и сейчас пытаемся найти выход из дворца.

— Значит, вы не ищите Тавию?

— Мы ищем и ее. Она тоже пленница.

— Возможно, я смогу вам помочь, — задумчиво сказала Фао. — Может, нам удастся всем убежать.

— Я без тебя не побегу, Фао, — сказал Нур Ан.

— Наконец-то судьба оказалась милостивой ко мне, сказала девушка.

— Где Тавия? — спросил я.

— В Восточной Башне.

— Можешь ты проводить нас или показать дорогу?

— Вам не войти туда, так как вход охраняется. Но есть другой путь.

— Какой? — спросил я.

— Я знаю, где находятся ключи.

— Пусть судьба вознаградит и защитит тебя, Фао. Но скажи, где мне найти ключи.

— Я сама проведу тебя туда. Но безопаснее идти вдвоем. Пусть Нур Ан останется здесь. Я его спрячу в безопасном месте. Затем мы пойдем к пленнице, и если удастся, вернемся сюда. Я здесь служу, и в покои маленького принца никто не заходит. Здесь я спрячу вас на некоторое время, пока не появится возможность бегства.

— Мы в твоих руках, Фао. Если придется драться, я хотел бы идти вместе с Хадроном, — сказал Нур Ан.

— Надеюсь, что драться не придется, — ответила девушка. Она открыла небольшую дверцу, и за нею оказался небольшой стенной шкаф. — Сюда, Нур Ан, — сказала она. — Сиди здесь до нашего прихода. Вряд ли кто-либо заглянет сюда. На моей памяти эта дверца еще никогда не открывалась.

— Еще совсем недавно мне не нравилось прятаться, — с гримасой сказал Нур Ан. — Но в последнее время мне пришлось делать столько всего, что мне не нравится... — и он полез в шкаф. Глаза его и девушки встретились на мгновение, когда она закрывала дверцу. Я был удивлен всем происходящим, так как Нур Ан рассказывал мне о женщине, которую у него украл Тул Акстар. Но все это не мое дело, к тому же сейчас не время думать об этом.

— Вот мой план, воин, — сказала Фао, подойдя ко мне. — Когда вы пришли сюда, вы сказали, что пришли за пленницей Тавией, и я поверила вам. Сейчас мы пойдем к хранителю ключей Е Сено, и ты скажешь ему то же самое. Если он поверит, все будет хорошо, так как он пойдет за нею сам. А затем передаст ее тебе.

— А если не поверит?

— Он зверь, которому лучше быть мертвым, чем живым. Так что ты будешь знать,, что делать.

— Я понял. Веди меня.

Кабинет Е Сено, хранителя ключей, находился на четвертом этаже, как раз над покоями маленького принца. Возле двери Фао остановилась и прошептала: — Я войду первая под каким-нибудь незначительным предлогом. Затем входи ты и не обращай на меня внимания. Нельзя, чтобы он понял, что мы вместе.

— Ясно, — сказал я и отошел в сторону, чтобы меня не было видно.

Я выждал немного и затем вошел в кабинет. Это была угрюмая комната без окон. На стенах висели ключи самой разнообразной формы и размеров. За огромным столом сидел человек отвратительного вида. Он поднял на меня глаза, явно недовольный, что я прервал его занятие.

— Ну? — спросил он.

— Я пришел за пленницей Тавией. Пленницей из Джахара.

— Кто послал тебя? Зачем она тебе?

— Мне отдал приказ привести ее Хай Озис. Он с подозрением посмотрел на меня:

— У тебя есть письменный приказ?

— Конечно, нет. В этом нет необходимости. Она не выйдет из дворца. Просто будет переведена в другое помещение.

— Нужен письменный приказ, — рявкнул он.

— Хай Озис будет недоволен, когда узнает, что ты отказался выполнить его приказ.

— Я не отказываюсь. Я не могу выдать пленницу без письменного приказа. Представь мне письменный приказ, и ты получишь ключи.

Я видел, что план терпит крах. Нужно было принимать другие меры. Я выхватил меч.

— Вот мой приказ! — крикнул я и бросился на него.

Он с ругательством схватил меч, но вместо того чтобы защищаться, отскочил назад и ударил мечом в большой медный колокол.

Тут же я услышал топот бегущих ног, бряцание оружия в коридоре. Е Сено сардонически улыбнулся, но тут свет погас, и комната без окон погрузилась во мрак. Нежные пальцы коснулись моей руки, и я услышал шепот:

— Идем со мной!

Я пошел за ней, и мы прошли в небольшую дверь как раз в тот момент, когда распахнулась дверь в коридор и на фоне светлого прямоугольника появились фигуры воинов. Затем дверь за нами закрылась, и мы снова очутились в темноте, но мягкие пальцы Фао держали мою руку.

— Тише! — прошептала она.

Я слышал из-за двери сердитые громкие слова. Затем чей-то властный голос спросил:

— Что тут случилось? Включите свет! И немного погодя:

— Ну, наконец. Где Е Сено? Л, вот ты где, жирный шакал. Что за шум?

— Он убежал! — это был голос охранника.

— Кто убежал? Почему ты вызвал нас?

— На меня напал воин. Он требовал ключи от камеры, где содержится дочь... — остального я не слышал.

— Где же он? — спросил офицер.

— Он исчез. И ключи тоже. Ключи исчезли! — Е Сено уже не говорил, он визжал.

— Тогда быстро туда, в камеру, — крикнул офицер, и по топоту ног я понял, что все они бросились туда.

Девушка возле меня шевельнулась, и я услышал ее тихий смех.

— Они не найдут ключи.

— Почему?

— Потому что я взяла их.

— Нам от этого пользы мало. Они будут тщательно охранять дверь камеры.

Фао снова рассмеялась.

— Они — да. Но нам не нужен ключ. Я взяла его, чтобы сбить их со следа. Они будут охранять дверь, а мы войдем другим путем.

— Я не понимаю.

— Этот коридор находится внутри стен и ведет прямо в камеру. Я это знаю, так как сама сидела в той камере и Е Сено приходил туда этим путем, а Е Сено, я надеюсь, не ходил к Тавии. Ведь если ты ее любишь, то это причинило бы тебе горе.

— Я не люблю ее. Она просто мой друг.

Я произнес эти слова чисто механически, но ощутил, как оказался во власти могучих эмоций; мне показалась невыносимой сама мысль о том, что этот гнусный Е Сено мог посещать Тавию. Этот сгусток эмоций изменил меня. Если раньше я хотел просто убить Е Сено, то теперь мне хотелось разорвать его на куски, заставить его мучиться перед смертью. Еще никогда в жизни я не испытывал такого звериного чувства.

— В чем дело? — спросила Фао. — Ты весь дрожишь.

— Да, дрожу.

— Почему?

— От ненависти к Е Сено. Но давай поспешим. Ведь теперь, когда ключи исчезли, Тавию могут перевести в другую камеру.

— Хай Озис не узнает о пропаже ключей: ни Е Сено, ни падвар охраны не сообщат ему, так как это может стоить им жизни. Они будут ждать тебя возле камеры, чтобы убить и забрать ключи.

Она вела меня по узкому темному коридору, держа за руку, мы шли медленно, так как было совсем темно, а коридор постоянно поворачивал под прямым углом.

Наконец, мы остановились.

— Мы пришли, — прошептала Фао. — Но нужно удостовериться, что в камере нет никого, кроме пленницы.

Я ничего не видел в абсолютной темноте, и для меня оставалось загадкой, как Фао нашла нужную дверь.

— Все в порядке, — прошептала она, отодвинув в сторону деревянную панель, и я увидел внутренность круглой камеры с узкими зарешеченными окнами. На груде тряпья сидела женщина. Я видел только ее обнаженное плечо, маленькое ухо и распущенные волосы. И с первого взгляда я понял, что это Тавия.

Мы вошли в камеру, и Фао задвинула панель. Услышав звук наших шагов, Тавия выпрямилась, посмотрела на нас и, узнав меня, вскочила на ноги. Глаза ее широко раскрылись, с губ готов был сорваться возглас изумления. Но я жестом заставил ее замолчать. Я подошел к ней и заглянул в глаза. В них я увидел то, чего еще никогда не видел в глазах женщины. И если бы я сомневался в дружбе Тавии, то эти сомнения сразу бы исчезли. Но я не сомневался в ней, меня удивила только глубина ее чувств. Если бы таким взглядом на меня смотрела Санома Тора, я был бы уверен, что это любовь, но мы с Тавией не говорили о любви, и я знал, что она не питает ко мне ничего, кроме дружбы. До этого момента я не понимал, какое это чудесное чувство — дружба.

— Хадрон, — прошептала она. Голос ее был чуть хриплым от сдерживаемых эмоций. И тогда я обнял ее хрупкие плечи, привлек к себе и, не понимая, что делаю, поцеловал ее в лоб. Она мгновенно освободилась от моих рук, и я боялся, что она превратно истолкует мой поцелуй. Но ее слова убедили меня в обратном.

— Я думала, что никогда больше не увижу тебя, Хадрон из Хастора, — сказала она. — Я думала, что тебя убили. Как ты очутился здесь? И в одежде воинов Тьяната?

Я коротко рассказал ей обо всем, что произошло, и о том, что я, хотя бы временно, уклонился от встречи со смертью. Она спросила меня, что такое смерть, но я промолчал.

— Это что-то ужасное, — сказала Фао.

— Что же? — спросил я.

— Не знаю, — ответила девушка. — Только это ужасно. В подвале дворца есть бездонная яма. Оттуда постоянно слышны рев, жуткие вопли. Приговоренного к смерти опускают в эту яму, но так, чтобы он не погиб при падении, а живым достиг дна и там встретился лицом к лицу с тем, что его ждет. Эта пытка длится очень долго, так как крики несчастных жертв доносятся оттуда постоянно.

— И ты избежал этого! — воскликнула Тавия. — Мои молитвы не остались без ответа. Дни и ночи я молилась, чтобы ты остался жив. Как теперь нам убежать отсюда?

— Я думаю, что с помощью Фао нам это удастся. Нур Ан, о котором я говорил тебе, сейчас прячется в покоях маленького принца. Мы вернемся туда, и Фао спрячет нас там до тех пор, пока появится возможность бежать.

— Нам нужно уходить отсюда поскорее, — сказала Фао.

Когда мы подошли к панели, через которую проникли в камеру, она была отодвинута, хотя я был уверен, что Фао закрыла ее. Более того, я мог бы поклясться, что из черноты потайного коридора на нас кто-то смотрел.

Я ринулся в темное отверстие, обнажив меч. Но в темном коридоре никого не было...


VII
СМЕРТЬ

С Фао во главе мы пошли по коридору к кабинету Е Сено. Когда мы добрались до него, Фао остановилась и прислушалась, чтобы понять, есть ли кто-нибудь в кабинете. Было тихо, как в могиле.

— Я думаю, что вам с Тавией лучше остаться здесь до ночи — сказала Фао. — Я вернусь к своим обязанностям, а когда во дворце все затихнет, я приду за вами.

Мы согласились, что это правильно, и Фао, попрощавшись с нами, приоткрыла панель и выскользнула из коридора. Все было спокойно, а затем мы с Тавией погрузились в полную темноту.

Долгие часы ожидания в кромешной тьме могли бы показаться бесконечными. Но мы с Тавией удобно устроились, сидя на полу и опираясь о стену, и шепотом разговаривали. Время прошло незаметно, и я даже удивился, увидев, что панель скользнула в сторону и появилась Фао. Она поманила нас за собой, и мы повиновались ей.

Мы пошли по пустому коридору, спустились по лестнице. Все благоприятствовало нам. Мы не встретили ни одного человека. И вот, наконец, Фао открыла перед нами двери покоев принца и пригласила войти.

Когда мы вошли, мое сердце упало. Вдоль стен стояли воины, поджидавшие нас. Я спрятал за себя Тавию и бросился с нею к двери. Но весь коридор уже был наводнен воинами. Пути к бегству не было.

Мы были окружены. Моей первой мыслью была мысль о предательстве Фао, которая завела нас в западню, откуда не было выхода. Нас затащили в комнату, окружили. И тут я увидел Е Сена. Он стоял, злобно ухмыляясь. Но Тавия заверила меня, что он не причинил ей вреда, поэтому я не бросился на него, несмотря на то, что десяток мечей были направлены на меня.

— Ну? — сказал Е Сено. — Вы хотели одурачить меня? Но я не идиот. Я понял ваш план и выследил вас. Я слышал все ваши планы. Теперь вы все в моих руках. — Он показал на маленькую дверь и приказал воину: — Давайте сюда и этого!

Воин открыл дверцу. В шкафу стоял связанный Нур Ан с кляпом во рту.

— Освободите его! — приказал Е Сено. — Теперь в этом нет необходимости. Он уже никого не сможет предупредить.

Мы все четверо стояли перед Е Сено, и ухмылка на его лице сменилась взглядом, полным ненависти.

— Вы двое были приговорены к смерти, как это положено шпионам. Нет более ужасной смерти. Но за то, что вы убили двух наших товарищей, вам придется страдать еще больше.

Значит, они нашли убитых охранников. Ну так что? Кто и что еще более страшное они могли приготовить нам? Мы приговорены к смерти, а это самое страшное.

— У вас есть что сказать? — спросил Е Сено.

— Мы еще живем! — сказал я и рассмеялся ему в лицо.

— Скоро вы будете молить богов, чтобы они послали вам смерть, — прошипел хранитель ключей. — Но она так скоро не придет к вам, и никто не знает, сколько времени смерть убивает человека. Мы не сможем добавить вам физических мучений, но мы увеличим ваши душевные страдания, не сообщив вам, какая судьба ждет ваших сообщниц, и он кивнул в сторону Фао и Тавии.

Это был прекрасный удар. Но я не дал ему возможности насладиться моей болью и снова рассмеялся ему в лицо. Его терпение достигло предела, так как он повернулся к падвару и приказал увести нас.

Когда нас вытаскивали из комнаты, Нур Ан крикнул слова прощания Фао:

— Прощай, Тавия, — крикнул я. — Помни, мы пока живы!

— Мы еще живы, Хадрон из Хастора, — крикнула Тавия и исчезла из виду. Нас повели по коридору.

Затем мы спускались по лестницам, ведущим в самые глубины подвалов дворца, и, наконец, оказались в огромной подземной комнате. Здесь я увидел Хай Озиса, сидящего на троне в окружении советников, придворных и вождей. Совсем как при моей первой аудиенции.

Против трона в центре комнаты на тяжелой цепи висела железная клетка. Нас втолкнули в нее, закрыли дверь на замок. Я подумал, что все это значит и имеет ли это отношение к смерти. В это время десять солдат у брали тяжелую плиту из-под клетки. Из открывшейся бездны пахнуло холодным затхлым воздухом, и все тело мое пронизала дрожь. Мне вдруг показалось, что я нахожусь в холодных объятиях смерти. До моих ушей доносились отдаленные вопли и вой. Я понял, что там, внизу, нас ждет смерть.

В комнате не было сказано ни единого слова, но по жесту Хай Озиса воины начали медленно опускать клетку в бездонную пучину. Холодный сырой воздух сомкнулся вокруг нас, а жуткие крики стали слышнее.

Все ниже и ниже опускались мы во тьму. Жуткие крики становились все громче, постепенно переходя в какофонию.

Не могу сказать, сколько времени и на какую глубину мы опускались. Нур Ан предположил, что футов тысячу, и тогда мы начали видеть слабое свечение вокруг нас. Крики и стоны превратились в постоянный рев. Чем ближе мы оказывались к источнику этого звука, тем больше этот рев напоминал нам свист ветра и рокот волн.

Внезапно дно клетки открылось, и мы, не успев ухватиться за что-нибудь, упали в рокочущие волны. Вынырнув на поверхность, я обнаружил, что могу видеть. Слабый свет проникал откуда-то, рассеивая тьму. Почти сразу же рядом со мной из-под воды появилась голова Нур Ана. Сильный поток понес нас, и я понял, что мы находимся в волнах одной из подземных рек Барсума. Вдалеке я увидел берег и поплыл туда. Нур Ан последовал за мной. Вода была холодная, но я не беспокоился, я был уверен, что мы доберемся до берега.

К тому времени, как мы доплыли до камней и выбрались на сушу, наши глаза привыкли к слабому свету. Я осмотрелся. Какая огромная пещера! Высоко вверху слабо светился потолок — это мерцали микроскопические радиевые включения. Но противоположного берега реки мне рассмотреть не удалось.

— Так, значит, это и есть смерть? — воскликнул Нур Ан.

— Думаю, что они там наверху понятия не имеют, что здесь делается. Слыша рев ветра и рокот волн, они предположили, что здесь происходит что-то ужасное.

— Вероятно, самые большие мучения жертв заключались в ожидании того, что же именно ждет их в этих мрачных глубинах, — предположил Нур Ан. — А, оказывается, самое худшее, что ожидает их, это опасность утонуть.

— Или умереть от голода. Нур Ан кивнул.

— И все же, — сказал он, — мне хотелось бы вернуться, чтобы увидеть их разочарованные рожи. Они же сойдут с ума, когда узнают, что смерть вовсе не так ужасна, как они думают. — Какая могучая река, — добавил он после молчания. — Может, это приток Исса?

— Или сам Исс.

— Тогда нам предстоит долгое путешествие в море Корус, в долину Дор, — угрюмо заметил Нур Ан. — Вероятно, это прекрасное место, но я пока не хочу отправляться туда.

— Это жуткое место, — ответил я.

— Молчи, это святотатство.

— Это было святотатством до тех пор, пока Джон Картер и Тарс Таркас не содрали завесу тайны с долины Дор и не разоблачили миф об Иссе, Богине Вечной Жизни.

И даже после того, как я рассказал Нур Ану трагическую историю развенчания фальшивых богов Марса, он был настроен весьма скептически. Так крепко вплелись нити суеверия в наши жизни.

Мы оба очень устали после долгого сражения с мощным потоком, а кроме того, сказывалась реакция после нервного напряжения. Поэтому мы остановились здесь на каменистом берегу таинственной реки. Постепенно наш разговор перекинулся на тему, которая волновала нас обоих, — о судьбе Тавии и Фао.

— Хотел бы я, чтобы они тоже были приговорены к смерти, — сказал я. — Тогда мы сейчас были бы вместе.

— Боюсь, что мы никогда не увидим их больше, — угрюмо сказал Нур Ан. — Насколько жестока ко мне судьба: я нашел Фао лишь для того, чтобы снова потерять ее.

— Действительно, странный каприз судьбы. Сначала Тул Акстар украл ее у тебя, затем он тоже ее потерял. И вот вы снова встретились в Тьянате.

Он удивленно посмотрел на меня, затем лицо его прояснилось.

— Фао — это не та женщина, о которой я говорил тебе в камере. Фао моя первая любовь. После того, как я потерял ее, я решил, что никогда не найду счастья с женщиной. Но другая женщина вошла в мою жизнь. Зная, что Фао погибла, я полностью отдался новой любви, однако я знал, что она никогда не заменит мне Фао.

— Ты однажды уже терял Фао, но нашел снова. Может быть, тебе снова улыбнется фортуна.

— Мне бы хотелось, чтобы ты оказался прав. Но мы еще живы! — со смехом добавил он.

Почувствовав себя отдохнувшими, мы пошли по берегу реки. Мы не знали, куда она приведет нас. Может, к морю Корус, а может к Омину, подземному морю.

Мы шли, пробираясь между камней, не зная, куда идем и зачем. Изредка нам встречались растения, странные, совершенно бесцветные — они были лишены света солнца. Мы видели растения, похожие на деревья, ветви которых обламывались при малейшем прикосновении. Да, это был мир, не похожий на реальный. Его было трудно даже вообразить нормальному человеку.

И вот, выйдя из-за каменной гряды, мы столкнулись с представителем животного мира. Это был огромный белый ящер. Челюсти у него были устрашающего вида, а пасть такого размера, что он мог бы одним глотком проглотить человека. Увидев нас, ящер запищал и с угрожающим видом двинулся на нас.

Мы не были вооружены и не могли оказать сопротивления чудовищу. Поэтому мы побежали — единственно разумное решение. И без стыда могу сказать, что бежали мы быстро.

Мы обогнули каменную гряду и стали взбираться на холм. Тут я оглянулся, чтобы посмотреть на нашего преследователя. Тот стоял возле камней и водил головой из стороны в сторону, как бы прислушиваясь, и я внезапно понял, что он плохо видит, а может быть, совсем слепой. Но я не хотел полагаться на это неподтвержденное предположение, поэтому мы взобрались на вершину холма и спустились с другой стороны. Я бросил еще один взгляд в сторону чудовища. Оно все еще стояло, пытаясь определить, где мы.

Мы благополучно спустились вниз и бросились бежать подальше от чудовища. Так мы бежали довольно долго, пока Нур Ан не запнулся обо что-то и упал. Я остановился, чтобы помочь ему подняться, И тут я увидел, что Нур Ан запнулся за истлевшие останки воина, а затем я заметил рукоять меча, торчащую из песка. Я схватил меч, вытащил его из земли. Прекрасный длинный меч, и должен вам сказать, что ощущение оружия в моей руке сразу вселило в меня уверенность и оптимизм. Сделанный из прекрасной нержавеющей барсумской стали, меч был таким же блестящим, как в тот час, когда он вышел из руки мастера.

— Посмотри, — сказал Нур Ан.

Я увидел еще один труп и возле него сразу два меча — длинный и короткий. Нур Ан взял оба. Теперь нам не было необходимости бежать. Я всегда знал, что на Барсуме нет ничего, что могло бы остановить двух вооруженных воинов.

Мы пошли дальше, стараясь решить загадку появления здесь мертвых воинов. Тем более, что дальше мы видели останки все новых и новых людей. Многие лежали здесь давно и полностью истлели, другие были сравнительно свежими. И вдруг впереди мы увидели белый холм. Сначала в полумраке мы не смогли понять, что холм состоит из черепов и костей.

Это зрелище наполнило нас ужасом, и я понял, что это все жертвы громадного ящера. Здесь он подстерегал добычу. Но как вооруженные воины попали сюда? Мы оказались здесь невооруженными как пленники Тьяната. Но откуда пришли сюда эти воины? Я не знал этого и, вполне возможно, никогда не узнаю.

Мы шли и то тут, то там видели останки людей, их одежду, оружие.

Я прибавил к своему вооружению прекрасный короткий меч и кинжал. Нур Ан тоже взял кинжал. Я, склонившись над кинжалом, внимательно рассматривал искусный орнамент на рукояти, как вдруг услышал крик Нур Ана:

— Внимание! Хадрон! Он идет!

Я вскочил на ноги, сжимая в руке меч, и увидел, как со . злобным шипением и широко раскрытой пастью к нам несется ящер. Вид у него был жуткий. Даже смелого человека он мог привести в ужас. Я думаю, что погибшие воины пытались скрыться от него бегством. Но нас было двое, и мы не желали отступать.

Однако, когда он приблизился, мы поняли, что положение наше почти безнадежно. Но спасаться бегством было поздно, и мы стояли перед ящером — Нур Ан с длинным мечом в руке, а я с коротким, украшенным орнаментом, который только что с любопытством рассматривал. Я понимал, что короткий меч — это не то оружие, с помощью которого смогу защититься от этого чудовища.

Еще будучи в Гелиуме, я много времени практиковался в метании меча и достиг в этом большой сноровки.

Еще никогда я не готовился к броску с такой сосредоточенностью, еще никогда я не молил богов, чтобы бросок был точным. Наконец, я размахнулся и бросил меч прямо в пасть чудовищу. Но бросок не получился. В Гелиуме бы над ним посмеялись, но здесь он спас мне жизнь. Меч полетел не по прямой линии, острием вперед, а наклонившись под углом в сорок пять градусов. Острие его вонзилось в нижнюю челюсть, меч, повернувшись, застрял в пасти, как распорка.

Ящер от неожиданности прекратил шипеть. Он судорожно пытался избавиться от меча, но все было напрасно. Мы с Нур Аном бросились на ящера одновременно. Он пытался защититься ударами хвоста и когтей, но мы были слишком быстрыми для него, и через мгновение все было кончено. Ящер лежал на земле в луже собственной крови, и тело его судорожно дергалось.

От крови ящера исходил тошнотворный запах, и мы с Нур Аном поспешно покинули поле битвы, не отпраздновав победу. На берегу мы вымыли оружие и пошли дальше.

Мы шли вдоль реки и скоро обнаружили, что там водится рыба. Мы тут же решили устроить себе обед, чтобы восстановить силы. Кроме того, нам нужно было создать запас А съестного.

Ни он, ни я никогда в жизни не ловили рыбу и даже не ели ее. Но из истории мы знали, что раньше люди ели рыбу. Сейчас, собираясь ловить ее, мы, естественно, посмотрели на свои мечи как на единственное средство для добывания пищи. Мы вошли в воду, готовые поразить рыбу мечами. Странное дело, в реке было много рыбы, но ни одна из них не подплыла к нам на расстояние удара меча.

— Видимо, — сказал Нур Ан, — рыбы не такие глупые, как кажется. Они видят нас и спрашивают себя, зачем мы здесь.

— Может, ты и прав. Давай попробуем другую стратегию.

— Какую?

— Выйдем на берег, — сказал я. После недолгих поисков я нашел каменистый обрыв, нависающий над водой.

— Мы ляжем здесь так, чтобы нас не было видно, и не будем двигаться. Возможно, нам удастся заколоть одну рыбу.

Мысль о массовой бойне рыбы я уже отбросил как нереальную.

К моему удовольствию, мой план сработал и каждый из нас заколол по большой рыбине.

Естественно, как и все люди, мы предпочитали жареную или вареную еду, но мы были воинами и могли есть все. Поэтому мы съели ее сырой.

Нельзя сказать, что она была слишком вкусной, но еда освежила нас, прибавила сил. Здесь нельзя было определить, день сейчас или ночь, но я чувствовал, что мы должны немного поспать. Нур Ан улегся на берегу и уснул. Я остался сидеть, наблюдая, нет ли опасности. Через некоторое время мы поменялись ролями. Я думаю, что каждый из нас спал не более одного зода, но еда и сон буквально влили в нас свежие силы, и я еще никогда не чувствовал себя лучше, чем тогда, когда мы снова пустились в наше путешествие в неизвестность.

Шли мы очень долго. Вокруг нас простирался тот же монотонный пейзаж, и нас сопровождал свист ветра и плеск воды.

Первым наступившие изменения заметил Нур Ан. Он показал рукой вперед. Если бы я шел, подняв голову, я тоже заметил бы это.

— Дневной свет! — воскликнул я. — Солнце!

— Это не может быть ничем иным.

Далеко впереди мы увидели яркое сияние. Мы были слишком далеко, чтобы разглядеть что-то, поэтому мы ускорили шаг, почти бежали к этому долгожданному свету. Неужели каким-то необъяснимым таинственным образом эта река вывела нас на поверхность планеты? Я знал, что это невозможно, и Нур Ан тоже знал, и все же мы оба понимали, как велико будет наше разочарование, если это не подтвердится.

Мы бежали и все больше убеждались в том, что впереди был дневной свет, а когда мы выскочили из-под каменных сводов, то сердца наши наполнились радостью: перед нами лежала долина, окаймленная холмами, залитая жарким солнцем, поросшая густой растительностью — долина, полная жизни.

— Это еще не поверхность планеты, — сказал Нур Ан, — но ничем не хуже.

— И здесь должен быть выход наверх, — заметил я, — если его нет, то мы его сделаем.

— Ты прав, Хадрон из Хастора, — крикнул Нур Ан. — Мы сделаем его!

Все берега реки здесь заросли пышной растительностью. Многих растений я никогда не видел раньше, но некоторые мне были знакомы.

Для нас, вырвавшихся их мрачных глубин, эта долина представляла собой зрелище чудесной красоты. Однако и для жителя Барсума это было необычайное зрелище. Это был остаток чудесного мира, каким был Барсум в ту далекую эпоху, когда он был молод и метеорологические условия были такими, что вся поверхность планеты представляла собой цветущий сад. Видимо, это небольшая долина находилась ниже уровня земли и атмосфера здесь была плотнее. Она, как одеялом, укутывала долину, оберегая ее как от излишней жары днем, так и от пронзительного холода ночью. А кроме того, река обильно снабжала влагой плодородную почву долины.

Мы долго стояли, околдованные этой прекрасной долиной, но затем заметили на ветвях деревьев чудесные фрукты, спелые вишни, и эстетические чувства уступили место более прозаическим. Нам захотелось дополнить наш обед, состоявший из сырой рыбы, прекрасным десертом, который предлагала нам долина.

Но когда мы стали пробираться сквозь заросли, то обнаружили, что они все перетянуты тонкими, но очень крепкими нитями паутины. Их было очень трудно разорвать, и нам даже пришлось пустить в ход кинжалы.

Так мы прошли несколько метров, и вдруг перед нами возникло новое неожиданное препятствие: большой паук, скорее всего, ядовитый. Он быстро двигался к нам, перебираясь от дерева к дереву по нитям паутины.

Паук двигался прямо ко мне и, по-видимому, с самыми зловещими намерениями. Я быстро выхватил короткий меч и ударил его. Тот отскочил назад, и острие меча лишь слегка задело его. И тут произошло самое неожиданное. Паук раскрыл свою жуткую пасть и издал вопль, слишком сильный для насекомого такого размера. Этот вопль буквально поразил меня. И тут такие же крики стали раздаваться со всех сторон, и со всех сторон к нам стали приближаться пауки. Видимо, эти пауки могли передвигаться только по паутине, так как все двадцать ног росли из спины, что делало их вид еще более жутким.

Боясь, что пауки могут оказаться ядовитыми, мы с Нур Аном поспешно отступили к пещере, где они не могли добраться до нас. Мы стояли и смотрели на фрукты, страстно желая обладать ими.

— Дорога вдоль реки тщательно охраняется, — с улыбкой заметил Нур Ан, — значит, вперед, и мы получим желаемое.

— В данный момент для меня самое желанное — это фрукты, — ответил я, — и я попытаюсь получить их.

Я пошел вдоль опушки леса, отыскивая вход в лес, который не был опутан нитями паутины, и, наконец, дошел до тропы, наверняка прорезанной человеком. Однако по обеим сторонам тропы свисали нити паутины. Коснуться их, значит, подать сигнал тревоги тысячам пауков. Не знаю, были ли они ядовитыми, но даже если нет — тысячи кровожадных пастей представляли опасность.

— Ты заметил, — сказал я Нур Ану, — что этими нитями опутан только вход на тропу? А дальше я их не вижу, хотя они настолько тонкие, что рассмотреть их просто невозможно.

— Но я не вижу и пауков. Может, мы можем войти в лес именно здесь?

— Попробуем, — сказал я, доставая длинный меч.

Я прошел вперед, разрубил несколько нитей и мгновенно отскочил назад, наблюдая, как из гущи листвы появились тысячи пауков, каждый из них бежал по своей нити. Они собрались возле тропы и висели на нитях, поглядывая на нас злобными глазами и сверкая страшными клыками. Однако никто из пауков не покинул свою нить.

Я смотрел на них, и у меня постепенно созревал план.

— Они беспомощны, — сказал я, — когда нити паутины перерезаны. Следовательно, нам нужно перерубить все нити, и они до нас не смогут добраться.

С этими словами я пошел вперед, перерубая мечом оставшиеся нити. Со всех сторон раздались крики пауков. Те из них, которые сорвались с паутины от удара, лежали без движения на земле. Их ноги торчали вверх, они казались совершенно беспомощными, хотя злобно кричали и перебирали ногами. Я прикончил тех, что были на нашем пути, а остальные, висевшие на перерубленных нитях, не могли достать нас.

Мы вошли в лес. Впереди паутины вроде бы не было. Путь казался чистым. Но прежде чем идти дальше, я оглянулся на пауков. Они уже перестали кричать и медленно уползли по нитям в листву. Видимо, возвращались в свои гнезда. Я решил, что они уже больше не представляют опасности, и мы пошли дальше. Деревья и кусты вдоль тропы были обобраны. На них не было фруктов, хотя чуть дальше от тропы они росли в изобилии. Однако нас отделял от них барьер паутины., — Тропа, видимо, сделана человеком, — сказал Нур Ан.

— Кто бы и когда бы ни сделал ее, ясно, что ею пользуются и теперь. Прямое доказательство этому — отсутствие фруктов возле тропы.

Мы осторожно шли вперед по извилистой тропе, не зная, в какой момент новая опасность возникнет перед нами и в каком образе — человека или зверя.

Вскоре мы вышли на поляну. Лес кончился. Впереди, примерно в хааде от нас, высилась угрюмая черная башня, сделанная из вулканического камня. Она была окружена глухой стеной высотой в тридцать футов, в которой была только одна небольшая дверь. За стеной виднелись крыши зданий — странные гротескные очертания, и над всем этим доминировала угрюмая башня. Из трубы на ее крыше в тихое небо уходила струйка дыма.

Отсюда мы прекрасно видели всю долину, и я еще больше укрепился в мысли, что это кратер какого-то гигантского, давно умершего вулкана. Между нами и стеной, за которой, видимо, находился небольшой город, простирались возделанные поля, перерезанные оросительными каналами. Система орошения была такой, какую использовали древние люди Барсума, когда воды на планете было в изобилии.

Понимая, что если мы будем стоять здесь, то ничего нового не узнаем, я пошел к городу.

— Ты куда? — спросил Нур Ан.

— Я хочу знать, кто живет в этом угрюмом городе. Здесь поля и сады, значит, у них есть пища. И это единственное, что я хочу попросить у людей.

Нур Ан покачал головой.

— Сам вид города мне не нравится.

Но он пошел за мной. Я знал, что на такого человека, как Нур Ан, всегда можно положиться.

Мы прошли примерно две трети пути до города, когда увидели, что на стене появились фигуры людей. В руках у них были длинные тонкие шарфы, которыми они размахивали, как бы приветствуя нас.

Когда мы подошли, я рассмотрел, что это девушки. Они облокотились на парапет и с улыбками смотрели на нас. Я остановился.

— Что это за город? — крикнул я. — Кто джед этого города?

— Входите, воины, — ответила одна из девушек. — Мы проведем вас к нашему джеду.

Она была очень красива и улыбалась мягко и нежно, как и ее подруги.

— Ну, теперь город тебе нравится? — тихо спросил я Нур Ана.

— Я ошибался, — ответил он. — Здесь живут гостеприимные добрые люди. Мы войдем?

— Входите, — настаивала девушка. — За этими угрюмыми стенами вас ждут пища, вино и любовь.

Пища! Я вошел бы в гораздо более неприятное место, чем этот город, за пищей.

Пока мы с Нур Аном шли к маленькой двери в стене, она медленно открылась. Мы увидели площадь, выложенную черными плитами. За нею возвышались дома из черного камня. Улицы города, когда мы входили, были пусты. За моей спиной щелкнул замок на закрывающейся двери, и у меня возникло предчувствие чего-то плохого. И рука моя инстинктивно потянулась к рукояти меча.

VIII
ПАУК ИЗ ГАСТЫ

Некоторое время мы стояли в нерешительности, осматриваясь вокруг. Затем мы увидели спиральную лестницу, ведущую на стену, с которой нас приветствовали девушки.

Они уже спускались вниз. Их было шестеро. На их прекрасных лицах сияли радостные улыбки. Эти улыбки заставили нас забыть об угрюмых, мрачных стенах, среди которых мы находились.

Прекрасные девушки в роскошной одежде, украшенной драгоценными камнями. Да, очень красивые, ...но насколько Тавия прекраснее их!

И тут я внезапно понял, почему я сравниваю их с Тавией, а не Саномой Тора.

Когда девушки спустились, они направились к нам.

— Приветствуем вас, воины, — крикнула одна, — в счастливой Гасте. Вы, должно быть, проголодались во время долгого путешествия. Идемте с нами. Вас накормят, но перед этим вас хочет приветствовать наш джед. Ведь в нашем городе посетители бывают так редко.

Когда они вели нас по улице, я не мог не удивляться тому, что нигде не было никаких признаков жизни. И только когда мы вышли на центральную площадь, я увидел людей — мужчин и женщин. Они шли сгорбившись, опустив головы, и в их облике было столько безнадежности, что мне стало не по себе. Уж слишком большой был контраст между обликом этих людей и веселой беззаботностью наших прекрасных спутниц. Девушки подвели нас к главному входу в здание, над которым возвышалась башня. Видимо, это и был дворец джеда, а башня была та самая, которую мы видели из леса. Возле входа стояли охранники — толстые, с сальными лицами. Мне они совсем не понравились. Из здания вышел офицер. Он был еще более толст, чем его солдаты, хотя, казалось, это уже было невозможно. Он улыбнулся нам и поклонился.

— Приветствую вас! — воскликнул он. — Пусть мир всегда будет с теми, кто вошел в ворота Гасты.

— Сообщи Грону, великому джеду, — сказала одна из девушек. — Скажи, что мы привели двух воинов, которые хотят засвидетельствовать ему свое почтение, прежде чем насладиться гостеприимством Гасты.

Офицер послал воина к джеду и повел нас во дворец. Убранство дворца было роскошным, но совершенно необычным, даже фантастичным. Для изготовления мебели использовалось дерево местных пород, причем оно было естественного цвета, а красота оттенков подчеркивалась легкой полировкой. Но самое замечательное в убранстве дворца была ткань, которой были обтянуты стены и потолки. Ткань легкая, почти прозрачная и невесомая. Она создавала впечатление льющегося серебра. Впоследствии мне довелось узнать, что эта ткань, несмотря на свою легкость, была очень крепкой, и разорвать ее было невозможно.

На ткани яркими красками были нарисованы самые фантастические сцены, которые только способно создать воображение. Здесь были пауки с головами прекрасных женщин, женщины с головами пауков, фантастические цветы, танцующие под громадным красным солнцем, ящеры, подобные тому, которого мы встретили под землей. И ни одна из изображенных фигур не была такой, какой ее создала природа. Казалось, что это все плод воображения сумасшедшего художника.

Пока мы ждали в громадной приемной, для нашего развлечения четыре девушки стали танцевать. Это был странный танец. Я еще никогда не видел такого танца на Барсуме. Движения девушек были такими же странными и фантастическими, как настенные изображения — и все же в их танце, в извивах гибких тел был какой-то завораживающий ритм, который вселял в нас ощущение довольства и бездумной радости.

Жирный падвар облизывал губы, глядя на танцующих девушек, хотя ему, несомненно, не раз приходилось видеть это. И все же он был захвачен танцем даже больше, чем мы. Но, вероятно, ему было некого вспомнить, ведь у него не было ни Фао, ни Саномы Тора.

Санома Тора! Прекрасный лик ее на мгновение всплыл в моей памяти, а затем исчез, и как я ни старался вызвать его снова, я не мог. А вместо ее лица я видел чудесные глаза Тавии, полные слез, ее маленькое ухо и пышную копну волос.

Появился воин и объявил, что джед готов принять нас. Нас сопровождали только девушки. Жирный падвар остался позади, хотя я готов был поклясться, что он это сделал не по своему желанию.

Покои джеда, где он принял нас, находились на втором этаже. Это была огромная комната, разукрашенная еще более фантастично, чем остальные помещения дворца, где мы проходили. Мебель в покоях была причудливой формы — во всем убранстве не было ни капли гармонии. Но, должен сказать, такая дисгармония вовсе не производила отталкивающего впечатления.

Джед сидел на громадном троне, сделанном из базальта. Это было настоящее произведение искусства. По нему можно было судить о величайшем мастерстве резчиков Гасты. Однако мое внимание недолго задержалось на троне. И неудивительно. Сам джед представлял более любопытное зрелище, чем трон. На первый взгляд, он больше походил на волосатую обезьяну, чем на человека. Он был огромен, с покатыми сутулыми плечами и длинными руками, покрытыми жесткими черными волосами, Я знал, что на Барсуме нет расы волосатых людей. Лицо джеда было широкое и плоское, а глаза так широко расставлены, что находились на самом краю лица. Когда мы остановились перед ним, губы его искривились. Вероятно, это была улыбка, но она сделала его лицо еще более страшным.

В соответствии с этикетом мы положили свои мечи у его ног и назвали свои имена.

— Хадрон из Хастора, Нур Ан из Джахара, — повторил он. — Джед Грон приветствует вас в Гасте. Немногие находят путь в наш прекрасный город. И вот теперь у нас в гостях два столь блистательных воина. Мы редко имеем сведения из внешнего мира. Расскажите нам о своем путешествии и что происходит на поверхности Барсума.

Его тон и манеры были именно такими, какими должны быть у радушного хозяина, приветствующего гостей. Но я не мог отделаться от мысли, что все это фальшь. Правда, мне ничего не оставалось делать, как играть роль гостя, благодарного за теплый прием.

Мы рассказали о себе, рассказали о жизни и тех частях Барсума, о которых знали. Пока говорил Нур Ан, я осмотрелся. В комнате в основном были женщины — молодые и красивые. Мужчины по большей части были толстые, с маслянистыми лицами, и в выражении их лиц и глаз я заметил жестокость, мрачную жестокость. Именно такое ощущение возникло у меня, когда я впервые увидел этот угрюмый город, его пустынные улицы, мрачные дома.

Когда мы закончили рассказ, Грон объявил, что в нашу честь он дает обед, и, поднявшись с трона, сам повел процессию в банкетный зал. В центре зала стоял громадный мраморный стол, расписанный изображениями цветов и фруктов. Перед столом стоял громадный трон для джеда и по обеим сторонам от него два трона поменьше — для меня и Нур Ан. Рядом с каждым из нас сели девушки, обязанностью которых, как я понял, было развлекать нас.

Росписи на блюдах, из которых мы ели, были сделаны, по-видимому, тем же сумасшедшим художником, который расписывал весь дворец. На столе не было двух одинаковых блюд или кубков, и форма блюд совершенно не соответствовала тому, для чего они были предназначены.

Вино мне было налито в узкий соусник треугольной формы, а мясо подано в высокой вазе. Однако я был слишком голоден, чтобы думать о сервировке, и я надеюсь, что мне удалось скрыть от общества свое изумление столь необычайной сервировкой.

Здесь стены тоже были затянуты паутиной ткани, так восхитившей меня, когда я впервые увидел ее. Я не преминул сказать об этом своей соседке.

— Такой ткани нет нигде в Барсуме, — сказала она. — Ее делают только здесь и больше нигде.

— Она прекрасная. За нее бы дорого заплатили в других городах.

— Если бы мы ее продавали. Но мы не имеем сношений с внешним миром.

— Из чего она соткана?

— Когда вы вошли в долину Хор, вы видели прекрасный лес, растущий на берегах реки Сил. Несомненно, вы видели и фрукты в лесу и вам захотелось полакомиться. Но, войдя в лес, вы заметили огромных пауков, которые бегают по серебряным нитям. Эти нити очень красивые и крепкие, хотя не толще женского волоса.

— Да. Это так,

— Вот из этой паутины мы ткем эту ткань. Она очень крепкая и долговечная, как камни, из которых построены дворцы Гасты.

— Женщины Гасты ткут эту ткань?

— Рабы, мужчины и женщины.

— А откуда вы берете рабов, если вы не общаетесь с внешним миром?

— Многие прибывают сюда из Тьяната. Это те, которые приговорены к смерти. Другие приходят с другой стороны, но мы не знаем, откуда. Это молчаливые люди. Обычно они настолько потрясены ужасами, которые им пришлось пережить, что мы. никогда и ничего не могли узнать от них.

— А кто-нибудь спускался вниз по реке из жителей Гасты? — именно таким путем мы с Нур Ан надеялись найти путь на свободу. Я лелеял надежду, что мы доберемся по реке до долины Дор и затерянного моря Корус, откуда в свое время удалось бежать Джону Картеру и Тарсу Таркасу.

— Некоторые спускались, — ответила она, — но они никогда не возвращались, и мы не знаем, что с ними произошло.

— Вы счастливы здесь? — спросил я.

Она попыталась изобразить улыбку на своих прекрасных губах, но я чувствовал, как по телу ее прошла судорога.

Обед был роскошным, пища восхитительна. Возле джеда постоянно раздавались взрывы смеха, так как, когда он начинал смеяться, все угодливо подхватывали его смех.

В конце обеда в зал вошла группа танцоров. При первом взгляде на них я чуть не задохнулся. Все они, кроме одной девушки, были ужасно обезображены. А эта девушка была самая прекрасная, какую я когда-либо видел, и лицо у нее было полно такой печали, что мне стало не по себе. Танцевала она божественно. А вокруг нее извивались, ковыляли самые несчастные существа, каких я когда-либо видел. Судя по всему, они должны были вызывать смех у зрителей, но у меня они пробудили только чувство симпатии. Появление этих калек привело Грона в неописуемую радость. Он заливался громоподобным смехом, и чтобы было еще смешнее, швырял в несчастных блюда с едой, когда они танцевали в зале.;

Я старался не смотреть на них, но взгляд мой помимо воли все время обращался к ним. И вскоре я понял, что

их уродство сделано искусственно. Какой-то злой разум постарался сломать кости, вывернуть тела так, чтобы человеку с извращенным вкусом это казалось смешным. Я смотрел на жуткое лицо Грона, искаженное маниакальным смехом, и думал, что именно он автор этого злодеяния.

Когда танцоры, наконец, ушли, рабы внесли три кубка с вином. Два из них были красными, а третий черный. Черный кубок был поставлен перед джедом, а красные — передо мной и Нур Аном. Затем Грон поднялся, и все последовали его примеру.

— Грон, джед, пьет за здоровье своих гостей, — объявил он и, подняв кубок, осушил его до дна.

Казалось, что эта церемония завершает обед, и нам нужно выпить за здоровье хозяина. Поэтому я поднял кубок, который на сей раз был обычной формы, и мог выпить вино, не опасаясь облиться.

— За здоровье великого джеда Грона, — сказал я и выпил вино.

Затем Нур Ан последовал моему примеру с соответствующими словами. И тут я почувствовал, что внезапная слабость овладела мной, и перед тем, как потерять сознание, я понял, что вино отравлено.

Когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу на полу в комнате странной формы. В ней было окно, забранное решеткой. Но ни одной двери я не заметил. Стены комнаты были задрапированы той самой прозрачной тканью. Рядом со мной лежал Нур Ан, все еще находившийся под действием наркотика.

Снова я осмотрел комнату. Затем встал, подошел к окну. Внизу я увидел городские крыши. Значит, мы заточены в башню, возвышающуюся над дворцом джеда. Но как нас затащили сюда? Разумеется, не через окно, которое находится на высоте двухсот футов над землей. Пока я пытался решить эту неразрешимую проблему, Нур Ан пришел в себя. Сначала он молчал и только наблюдал за мной с улыбкой на лице.

— Ну? — спросил я. Нур Ан покачал головой.

— Мы еще живем, — сказал он, — но это единственное, что мы сейчас можем сказать.

— Мы во дворце маньяка, — сказал я. — И я в этом не сомневаюсь. Здесь все живут в постоянном страхе перед Троном.

— Мы видели слишком мало, чтобы делать заключения.

— Я видел достаточно.

— Эти девушки так прекрасны, — сказал он после паузы. — Я не могу поверить, что такая красота и жестокость могут существовать вместе.

— Может быть, они просто послушные куклы в руках хозяина?

— Мне тоже хочется так думать.

Прошел день, настала ночь. Никто не приходил к нам, но я кое-что обнаружил. Прикоснувшись к дальней стене, я обнаружил, что она теплая, даже горячая. Видимо, здесь проходила каминная труба. Но тогда это открытие для меня не имело никакого значения.

В нашей комнате не было света, и так как Хлорус находился на небе в стороне, противоположной нашему окну, у нас было совсем темно. Мы сидели в полной темноте и были погружены в печальные размышления. Затем я услышал приближающиеся шаги. Они слышались все ближе и ближе, и, наконец, затихли возле нашей камеры. Послышался какой-то скрип, и под стеной появилась светлая полоска. Она все расширялась, и я понял, что это поднимается стена. Сначала я увидел ноги в сандалиях, затем появились два солдата. Они вошли в камеру, надели нам наручники и повели из камеры. В полном молчании мы спускались по спиральной лестнице, прошли надземные этажи дворца и спустились в подвал.

Снова подвал! Я содрогнулся при этой мысли. Я предпочел бы быть заточенным в башне, хотя, конечно, разница была небольшая, но у меня выработалось стойкое отвращение к подвалам. К тому же в этом подвале кромешная тьма и полно крыс и ящериц.

Лестница привела нас в роскошный подземный зал. Здесь собралась та же компания, что была на торжественном обеде в нашу честь. Здесь же был и Грон на троне. На этот раз он не улыбнулся при нашем появлении. Он сидел, наклонившись вперед, и глаза его были устремлены на что-то в дальнем конце зала. Вдруг мертвую тишину, царившую в зале, прорезал пронзительный крик. На этот раз этот крик был не единственным. За ним послышались еще вопли. Так кричит смертельно раненое животное.

Я посмотрел туда, откуда доносились крики, куда смотрел Грон, и увидел обнаженную девушку, привязанную к металлической решетке перед ярко пылающим огнем. Решетка была на колесах, и ее можно было подвигать к огню и отодвигать он него. Видимо, когда мы вошли, решетку придвинули. Поэтому девушка кричала.

Я посмотрел на собравшихся. Большинство девушек смотрели вперед, и во взглядах их был ужас. Я не верил, что они наслаждаются зрелищем. Все они были жертвами этого извращенного маньяка Грона, но, как и несчастная жертва на решетке, они были беспомощны.

Этот дьявол требовал, чтобы зрители хранили мертвое молчание, и на фоне этой тишины крики жертвы ласкали слух этого мучителя.

Зрелище было жутким. Я отвел глаза, один из воинов, которые привели нас, тронул меня за руку и жестом приказал идти за собой.

Он провел нас в другой зал, где тоже была пытка, еще более ужасная, чем поджаривание на решетке. Я не могу описать эту пытку. Мне даже больно вспоминать ее. Еще задолго до того, как мы вошли в зал, мы слышали крики жертв. Именно здесь, в этой камере ужасов, джед Растры создавал уродов из нормальных людей. А затем заставлял их танцевать для удовольствия.

В полном молчании мы покинули это ужасное место, и нас провели в роскошно обставленный зал, где на диванах лежали две прекрасные девушки, из тех, что встречали нас у ворот города.

Впервые один из наших охранников нарушил молчание.

— Они объяснят, — сказал он, указывая на девушек. — Не пытайтесь бежать. Здесь только один выход. Мы будем ждать у дверей.

Затем он снял с нас наручники и вместе с товарищем вышел из комнаты.

Одна из девушек была та, что сидела рядом со мной на обеде. Мне она показалась более интеллигентной и дружелюбной. К ней я и обратился.

— Что все это значит? Почему из нас сделали пленников? Почему привели сюда?

Она жестом пригласила меня сесть на диван рядом с собой и слегка отодвинулась, чтобы дать мне место.

— Все, что вы видели, — сказала она, — представляет три поворота судьбы, которые могут ожидать вас. Вы понравились Грону, и он предлагает вам сделать выбор самим.

— Я не понимаю.

— Ты видел девушку на решетке?

— Да.

— Хотелось бы тебе оказаться на ее месте?

— Не очень.

— Ты видел несчастных, из которых готовят калек для танцев?

— Да.

— А теперь ты видишь роскошную комнату. И меня. Что ты выбираешь?

— Не могу поверить, что последнее предложение дается без каких-либо условий, которые делают это предложение гораздо менее привлекательным, чем оно кажется. Иначе не было бы вопроса, что выбирать.

— Ты прав. Условия есть.

— Какие?

— Ты станешь офицером охраны дворца и как таковой должен будешь проводить пытки, подобные тем, что видел сегодня, и вообще выполнять любые капризы своего хозяина.

Я встал:

— Я выбираю огонь.

— Я это знала, — печально произнесла она. — И все же я надеялась, что ты примешь условия.

— Я отказываюсь не из-за тебя, — быстро сказал я. — Просто честный человек не может принять таких условий.

— Я знаю. И если бы ты принял их, я возненавидела бы тебя, как ненавижу всех остальных в этом дворце.

— Ты здесь несчастлива?

— Конечно. Кто кроме маньяка может чувствовать себя счастливым в таком жутком месте? В нашем городе шесть сотен человек, и среди них нет никого, кто чувствовал бы себя счастливым. Сто человек образуют двор джеда, остальные рабы. А, впрочем, мы все рабы — все мы зависим от любого каприза сумасшедшего маньяка — нашего хозяина.

— И бежать невозможно?

— Нет.

— Я убегу, — твердо сказал я.

— Как?

— Огонь.

Она содрогнулась.

— Не знаю, почему я так забочусь о тебе. Наверное, потому, что ты понравился мне с первого взгляда. И даже тогда, когда я заманивала тебя в сети этого паука в виде человека, мне очень хотелось предупредить тебя, чтобы ты не входил в город. Но я боялась, я боялась смерти. Хотелось бы мне иметь столько мужества, чтобы убежать отсюда при помощи огня.

Я повернулся к Нур Ану, слушавшему нашу беседу.

— А ты сделал выбор?

— Конечно. Для человека чести здесь нет выбора.

— Хорошо. — Я повернулся к девушке. — Ты сообщишь Грону о нашем решении?

— Подожди. Попроси время на обдумывание. Я знаю, это ничего не изменит, но... Во мне все же теплится огонек надежды, который не может потушить даже полная безнадежность.

— Ты права, — сказал я. — Надежда всегда есть. Скажи ему, что ты почти убедила нас согласиться на жизнь, полную роскоши и развлечений, которую он предлагает как альтернативу смерти и пыткам, и что если тебе дать еще немного времени, ты полностью убедишь нас. А мы тем временем подумаем, нет ли возможности для бегства.

— Хорошо, — ответила она.

IX
ФОР ТАК ИЗ ДЖАМЫ

Вернувшись в камеру в башне, мы с Нур Аном обсудили всевозможные планы бегства, даже самые сумасшедшие. На нас почему-то не надели наручников, и могу заверить, что мы тщательно обследовали каждый дюйм нашей камеры, особенно стены, которые поднимались, но ничего утешительного осмотр нам не дал. Казалось, что единственный путь бегства отсюда — это окно. Но на нем были толстые решетки, и к тому же оно находилось на высоте двухсот футов от земли. Так что бежать через него было невозможно.

Тем не менее мы попытались отогнуть прутья решетки, но хотя мы были достаточно сильными мужчинами, это нам не удалось. Значит, для нас остался лишь один путь — через огонь.

От нечего делать я начал расшатывать один из прутьев решетки окна. Нур Ан даже не задал вопроса, зачем это. Он просто присоединился ко мне. Работали мы в тишине и без помех, так как сюда никто не заходил. Только один раз стена приподнялась на несколько футов и камеру осветили и сунули миски с едой.

Правда, мы не видели того, кто принес нам еду, и мы ни с кем не общались, после того как охранники водили нас в подземелье ужасов.

Никогда не забуду, с каким нетерпением мы ожидали ночи, когда мы смогли бы вынуть прут решетки и обследовать стены башни. Мне казалось, что по стене можно будет спуститься вниз. Имея в виду этот план, я решил разрезать на полосы драпировочную ткань, чтобы сделать из нее веревки.

Приближалась ночь, и я все больше проникался уверенностью в успехе своего плана. Итак, основное препятствие мы устранили. И уже в сумерках я рассказал свой план Нур Ану.

Тот пришел в восторг и предложил сразу же заняться веревкой. Однако при попытке сорвать ткань со стены мы встретили первое препятствие. Ткань наверху была закреплена мощными гвоздями, и хотя она была тонкая и легкая, оказалось, что ее разорвать невозможно. Мы буквально выбились из сил, но в конце концов были вынуждены признать поражение.

Спустилась ночь. Теперь можно было без опаски вынуть прут и обследовать стену возле окна. Надежда еще теплилась в наших сердцах, когда я высунулся из окна.

Подо мной лежал угрюмый темный город. Его чернота лишь кое-где нарушалась слабыми огоньками, причем большинство из них светились в окнах дворца. Я ощутил рукой стену башни, и сердце мое замерло. Гладкий, почти отполированный камень — никаких возможностей найти опору, зацепиться. Думаю, что даже мухе было бы трудно на такой, стене.

— Безнадежно, — сказал я, влезая обратно в камеру. — Стена гладкая, как женская грудь.

— А наверху? — спросил Нур Ан.

Снова я высунулся из окна и стал смотреть наверх. Наша комната оказалась на самом верхнем этаже башни. Что-то заставило меня попытаться исследовать это направление, естественно, эта попытка была рождена безумным желанием вырваться на свободу.

— Держи мои ноги, Нур Ан. Крепче держи.

С трудом я выпрямился и встал на окно. Нур Ан крепко держал меня за колени. Я смог бы достать до крыши пальцами. Снова спустившись, я прошептал Нур Ану:

— Я попытаюсь выбраться на крышу.

— Зачем?

Я рассмеялся.

— Не знаю. Но мой внутренний голос советует мне это сделать.

— Если ты упадешь, ты избежишь смерти от огня. И я последую за тобой. Вперед, мой друг из Хастора. Пусть тебе повезет.

Снова я встал на подоконник, нащупал край крыши. Медленно я стал подтягиваться вверх. Подо мною лежала черная пучина, где таилась смерть в двухстах футах от меня. Я решился на это мероприятие только потому, что был уверен в своей силе. Бесконечно долго висел я над пропастью, держась только кончиками пальцев за крышу. Наконец, мне удалось закинуть локоть, и вот, задыхаясь от напряжения, я втащил свое тело на базальтовые плиты крыши и сел там в изнеможении.

Немного отдохнув, я встал. Безумная страстная Турия выписывала свой танец на безоблачном небе. Хлорус, ее холодный спутник, плыл в величественном уединении. А подо мной лежала долина Хор, как какая-то зачарованная страна из древних легенд. А в отдалении хмуро смотрели на долину угрюмые вершины гор, которые охраняли этот сумасшедший мир.

Внезапно клубы горячего дыма ударили мне в лицо, напомнив, что где-то внизу устраивает свои оргии пыток сумасшедший маньяк.

Слабый крик донесся до меня из трубы. Я содрогнулся, но теперь зияющее отверстие привлекло мое внимание, и я подошел ближе. Нестерпимо горячие волны воздуха ударили мне в лицо. Дыма почти не было, настолько полным было сгорание топлива в печи. Однако горячий воздух вырывался из трубы со страшной силой. Казалось, он способен отшвырнуть меня прочь, если я подойду еще ближе.

И тут у меня родился план, безумный план, но он так захватил меня, что я быстро спустился обратно в камеру, чтобы рассказать о нем Нур Ану.

Однако я не успел этого сделать, так какв соседнем помещении раздались шаги и стена начала подниматься. Я думал, что это принесли еду, но стена все поднималась и поднималась. Вскоре мы увидели ноги девушки, стоящей возле входа. Затем она наклонилась и вошла к нам. Я сразу узнал ее — это была та самая девушка, которой Грон вменил в обязанность соблазнить меня, чтобы я поступил к нему на службу. Ее звали Шара.

Нур Ан мгновенно вставил прут на место, и девушка ничего не заметила. Стена оставалась наполовину поднятой, и девушка заметила мой взгляд, устремленный на стену.

— О, не нужно лелеять напрасные мечты, — сказала она, улыбнувшись. — Этажом выше стоят охранники.

— Почему ты здесь, Шара? — спросил я.

— Меня послал Грон. Ему не терпится узнать ваше решение.

Я задумался. Наша единственная надежда была связана с этой девушкой, которая относилась к нам с сочувствием и симпатией.

— Если у нас будет кинжал и игла, — шепотом сказал я, — то мы дадим ответ Грону послезавтра утром,

— А как я объясню эту задержку? — спросила она после недолгого молчания.

— Скажи ему, — ответил Нур Ан, — что мы разговариваем со своими предками и что от их совета будет зависеть наше решение.

Шара улыбнулась. Она вынула кинжал из ножен и положила его на пол, затем она достала из кошелька иглу и положила рядом с кинжалом.

— Я скажу Грону, что лучше всего подождать, — сказала она. — Сердце мое надеется, что ты, Хадрон из Хастора, решишь остаться со мною, но я буду рада, если не ошибусь в оценке твоего характера. Ты умрешь, мой Хадрон, но ты умрешь как смелый и честный человек. Прощай! Я вижу тебя в последний раз, но пока я не уйду к своим предкам, твой образ всегда будет со мною.

Она ушла. Стена опустилась — и теперь у нас было то, чего я так страстно хотел иметь — кинжал и игла.

— К чему нам это? — спросил Нур Ан, с интересом глядя на меня.

— Увидишь, — коротко ответил я и сразу принялся за работу: срезать ткань со стен и потолка нашей камеры. Я работал быстро, так как знал, что работа предстоит большая. План, конечно, был сумасшедший, но все же он казался мне вполне реальным.

Всю ночь и весь следующий день мы с Нур Аном работали без перерыва. Мы сшили огромный мешок, а также заготовили много длинных веревок. К вечеру работа была кончена.

— Пусть везение не оставит нас, — сказал я.

— Твой план настолько безумен, что достоин головы Грона, — сказал Нур Ан. — Но в нем есть какое-то зерно.

— Ночь наступила, — сказал я. — Медлить нельзя. Единственное, в чем мы можем быть твердо уверены, — если план провалится, мы избежим смерти от огня и наши предки с любовью и симпатией отнесутся к Шаре, чья дружба позволила нам сделать эту попытку.

— Не дружба, а любовь, — поправил меня Нур Ан.

Затем я снова совершил опасный подъем на крышу, захватив с собой одну из веревок. Потом я спустил веревку Нур Ану, который прицепил к ней наш мешок, и вскоре плод нашего труда лежал рядом со мной на крыше. Мешок был легким, как пушинка, и крепким, как хорошо выделанная шкура зитидара. После этого я помог Нур Ану забраться на крышу, причем он аккуратно поставил прут на место.

К открытой части нашего мешка было привязано множество веревок с петлями. Через петли мы пропустили длинную веревку и закрепили ее на башне, причем эту веревку можно было обрубить одним ударом, после того как она стянет отверстие мешка.

Затем мы подняли мешок в такое положение, чтобы горячий воздух из трубы заполнил его. Я распределил петли равномерно по окружности мешка, и мы закрепили на петлях свои абордажные крючья. Такие крючья являются необходимой частью снаряжения каждого воина Барсума и используются в воздушных боях при перескакивании на палубу вражеского флайера.

Затем мы стали ждать. Наш мешок, сначала вялый и обвисший, постепенно стал надуваться, стремиться вверх. Я ждал с кинжалом в руке, готовый обрубить веревку, « которая держала шар.

К счастью, ночь была безветренной, что несколько облегчало нашу задачу. При сильном ветре мы не смогли бы удержать шар. Он уже стал большим, как наша пещера. Он рвался вверх, стараясь освободиться от веревок. И я решил: пора!

Я дал сигнал Нур Ану и ударил ножом по веревке. Освобожденный шар мгновенно взвился вверх. Мы сидели на петлях, прикрепленных к шару. Подъем происходил с огромной скоростью. Через несколько мгновений долина Хор уже казалась нам только точкой на огромном лице планеты.

Ветер подхватил нас, и можете быть уверены, что мы от всей души поблагодарили богов, когда увидели, что он несет нас прочь от проклятого города Гасты. Ветер нес нас к северо-востоку, но нам было все равно куда, лишь бы подальше от реки Сил и долины Хор.

Под нами проносилась местность, где когда-то свирепствовал вулкан. Застывшие потоки лавы, нагромождения камней, ни клочка растительности — все это производило безотрадное впечатление. Теперь мне было понятно, почему долина Хор настолько изолирована от остальной части планеты. Немного найдется людей, кто по своей воле решится пуститься в путешествие по этой негостеприимной местности.

Ветер усиливался. Мы летели с большой скоростью, но было видно, что шар начинает терять высоту по мере того, как воздух в нем остывает. Сколько времени это продлится, я не знал, но надеялся, что мы успеем перелететь в более гостеприимные места.

К рассвету мы уже летели на высоте нескольких сотен футов. Вулканическая страна была позади, и под нами простирались древние поля с остатками ирригационных сооружений.

Вскоре мы перелетели через гряду пологих холмов, на склонах которых паслись стада софадов, и увидели внизу белые здания.

Как и все изолированные города Барсума, этот город был окружен стеной. Однако он существенно отличался по архитектуре от известных мне городов. Обычно города Барсума характеризуются высокими башнями, минаретами и лишь в последние годы стали строить здания с плоскими крышами для посадки флайеров.

В этом городе самое высокое здание не превышало четырех этажей и у всех домов были плоские крыши. Улицы и площади города были засажены деревьями и цветущими кустами. В общем этот город производил весьма благоприятное впечатление. Однако в нашей памяти еще были свежи воспоминания о прекрасных девушках, заманивших нас в проклятый город Гасту, где мы едва не погибли ужасной смертью. Поэтому видимая красота города совсем не внушала нам доверия. Нам нужно постараться пролететь над этим городом и приземлиться где-нибудь вне его.

Но судьба распорядилась иначе. Ветер стих, и мы стали быстро снижаться. На улицах мы увидели людей, которые, заметив нас, вероятно, испугались, так как все они быстро спрятались. Мы сели на плоскую крышу одного из домов.

Как только мы освободились от петель, в которых сидели, порыв ветра подхватил заметно опавший шар и сбросил его с крыши. Он так и остался лежать, как живое существо, пожертвовавшее собой, чтобы спасти нас.

Однако у нас не было времени для сантиментов, так как на лестнице, ведущей на крышу, показалась голова человека.

За нею последовало тело. Это был мужчина, на котором было так мало одежды, что, казалось, он был совсем голым. Это был старик, с большим черепом, покрытым редкими седыми волосами.

Физическая старость на Барсуме весьма редкая вещь, поэтому всегда привлекает внимание. Продолжительность жизни марсиан тысяча лет, но в течение этого времени их внешность почти не меняется. Нужно сказать, что большинство марсиан погибает, не достигнув преклонного возраста. Пожалуй, единственные, кто становятся по-настоящему старыми, это ученые, которые не принимают участия в бурной общественной жизни марсиан. Видимо, этот старик и был ученым.

Увидев его, Нур Ан издал удивительный возглас: — Фор Так!

— Хей-хо! — проскрипел старик высоким фальцетом. — Неужели пришедшие с небес знают имя Фор Така?

— Я Нур Ан, — воскликнул мой друг.

— Хей-хо! — снова протянул старик. — Нур Ан... один из придворных Тул Акстара?

— Каким и ты был когда-то.

— Но не теперь... не теперь! — почти прокричал старик. — Тиран выжал меня как лимон, а затем выбросил прочь, как ненужную кожуру. Хей-хо! Он думал, что я уже пуст, но я молю богов, чтобы они позволили мне доказать ему, что он ошибся. Нур Ан, должен предупредить тебя, что ты в моей власти, и ты не имеешь права сообщать Тул Акстару, где я нахожусь теперь.

— Не бойся, Фор Так. Я сам пострадал от коварства тирана. Тебе было позволено жить в Джахаре, а у меня все имущество было конфисковано, и меня приговорили к смерти.

— Хо! Значит, ты тоже ненавидишь его!

— Ненависть слишком слабое слово, чтобы передать мои чувства.

— Это хорошо. Когда я увидел тебя, спускающегося с небес, я подумал, что предки послали тебя, чтобы помочь мне. Я рад, что не ошибся. А этот воин тоже из Джахара? — прибавил он, кивнув на меня.

— Нет. Это Хадрон из Хастора, дворянин Гелиума. Но он тоже ненавидит Тул Акстара.

— Очень хорошо. Значит, нас теперь трое. Здесь меня окружали только рабы и женщины, а теперь, когда рядом два воина, молодых и сильных, мой триумф совсем близко!

Пока они разговаривали, я вспомнил то, что говорил мне Нур Ан о Фор Таке, его изобретении дезинтегрирующих лучей и о том, как был уничтожен патрульный флайер в ночь похищения Саномы Тора. Странно, что судьба привела меня сюда, к этому человеку, хранящему тайну того, что жизненно важно для Гелиума и всего Барсума. И странно, что этот путь, по которому вела меня судьба, будет иметь счастливый конец.

Когда Фор Так выслушал только часть нашего рассказа, он сразу же заявил, что мы оба очень устали и голодны. Он проводил нас в свой дворец вызвал рабов, приказал вымыть нас, накормить и приготовить постели для отдыха. Мы сердечно поблагодарили его за такую заботу. Мы были действительно рады возможности отдохнуть.

Следующие дни нашей жизни здесь были и интересными, и полезными. Фор Так, у которого осталось только несколько преданных рабов, последовавших за ним в изгнание, был рад нашему обществу и той помощи, которую мы могли предложить ему в его исследованиях. Будучи уверенным в нашей лояльности, он нам все подробно объяснил.

Он рассказал нам о том, как после долгих скитаний отыскал этот заброшенный замок, о котором не осталось никаких исторических сведений, кроме костей его бывших владельцев. Он рассказал, что главный вход и двор были завалены скелетами мужчин-воинов, в то время как в верхних этажах находились только кости женщин и детей. Значит, люди, жившие здесь, подверглись нападению неведомого врага и погибли, защищая себя и свой дом.

— Я уверен, — сказал старик, — что это была орда зеленых дикарей, которые никогда не оставляют ни одно-го живого существа. Везде в этом замке все было в пыли, запустении, сады заросли сорняками. Я назвал этот город Джама и занимаюсь здесь делом всей своей жизни.

— Каким? — спросил я.

— Местью Тул Акстару. Я дал ему дезинтегрирующие лучи, я дал ему защитную краску... А теперь я хочу дать ему нечто новое, совершенно новое в искусстве войны, что полностью уничтожит флот Джахара, что отыщет дворец Тул Акстара, разрушит его и сожжет тирана в развалинах дворца.

Мы совсем недолго пробыли в Джаме, но быстро поняли, что Фор Так немного тронулся от той несправедливости, которую он испытал в Джахаре. И теперь единственная мысль, владеющая им, — это месть, жестокая месть тирану. Этому он подчинил все свои знания, весь свой разум, и меня с Нур Аном он рассматривал как полезное дополнение к своему орудию мести. Он буквально впадал в ярость, когда я говорил о том, что мне нужно поехать в Джахар спасать Саному Тора.

Я очень досадовал на задержку, но Фор Так был тверд, как алмаз. Он не разрешил мне уехать, а преданность его рабов не давала мне возможности нарушить его волю. Он объявил своим рабам, что мы его гости, уважаемые гости, но до тех пор, пока мы не сделаем попытки уехать без его разрешения. Как только такая попытка будет сделана, мы должны быть убиты.

Мы с Нур Аном долго обсуждали сложившееся положение. Между Джамой и Джахаром лежало четыре тысячи хаадов суровой земли, пустыни. Без флайера и без тотов я не мог даже надеяться добраться до Джахара и спасти Саному Тора. Поэтому мы решили остаться здесь и сделать все, чтобы помочь Фор Таку быстрее создать его оружие мести. Если нам удастся верной службой завоевать его доверие, он может поделиться с нами секретом своего нового оружия.

Должен сказать, что я был весьма заинтересован в этом новом оружии, так как я знал, что для того, чтобы использовать его против Тул Акстара, оно должно быть доставлено в Джахар. И в этом я видел возможность самому попасть в столицу тирана.

Мы пробыли в Джаме десять дней, и в это время Фор Так проявлял признаки нервозности и раздражительности. Он проводил с нами практически все время кроме того, когда был занят работой в своей тайной лаборатории.

Во время ужина на десятый день Фор Так казался более раздраженным, чем обычно. Говоря, как всегда, о своей ненависти к Тул Акстару, он проявлял все признаки маниакальной ярости.

— Но я беспомощен! — выкрикнул он наконец. — Я беспомощен, потому что нет никого, кому доверить свою тайну и кто, кроме того, имеет силу и мужество, чтобы привести мой план в исполнение. Я слишком стар и слаб для такого дела. Другое дело вы... Если бы я мог доверить вам роль спасителя Джахара! Если бы я мог доверять вам!

— Ты можешь доверять нам, Фор Так, — сказал я. Мой тон, казалось, успокоил его.

— Хей-хо! — воскликнул он. — Иногда мне кажется, что я смогу довериться вам.

— У нас общая цель, — сказал я. — Вернее, цели разные, но пункт назначения один — Джахар. Давай работать вместе. Нам нужно попасть в Джахар. Если ты поможешь нам, мы поможем тебе.

Он долго сидел молча.

— Хорошо. Пусть будет так. Пусть будет так. Идем. Он встал и повел нас к тяжелой зарешеченной двери, за которой находилась его тайная лаборатория.


X
ЛЕТАЮЩАЯ СМЕРТЬ

Лаборатория Фор Така занимала целое крыло, дворца. Но она стояла не в центре и состояла лишь из одного громадного зала высотой в пятьдесят футов. Все оборудование было собрано в одном углу зала и совершенно терялось в его необозримых просторах. Над потолком висела модель флайера, окрашенного в голубой цвет. На скамье лежал небольшой цилиндрический предмет длиной в руку. Это были единственные признаки того, что мы находимся в лаборатории ученого, а не в пустом зале.

Фор Так впустил нас в лабораторию и запер за нами дверь. Щелкнул огромный замок. У меня вдруг возникло чувство, что сумасшествие Фор Така в том, что он воображает, что работает над новым открытием, способным удовлетворить его чувство мести.

Он подвел нас к скамье, где лежал цилиндрический предмет, привлекший мое внимание, осторожно, даже нежно взял его в руки.

— Это, — сказал он, — модель устройства, которое разрушит Джахар. В нем сконцентрированы все достижения научной мысли. По виду это просто цилиндр, но внутри него находится механизм такой же точный и чувствительный, как человеческий мозг, и в нем происходят такие же процессы, как и в мозгу человека, однако это чисто механическое устройство, которое можно производить в больших количествах и очень дешево. Прежде чем объяснить его работу, я покажу, на что он способен. Смотрите!

Все еще держа цилиндр в руках, Фор Так открыл дверцу стенного шкафа, и перед ним оказался пульт управления с многочисленными кнопками, тумблерами, ручками управления.

— Смотрите на модель флайера, подвешенную под потолком, — приказал он и нажал кнопку. Флайер стал двигаться с большой скоростью. Тогда Фор Так нажал кнопку на цилиндре. Цилиндр сразу вылетел из его рук, описал дугу и устремился к летящему флайеру. Он пристроился к нему в хвост и полетел тем же курсом и с той же скоростью. Фор Так повернул рычаг на пульте. Флайер изменил направление и увеличил скорость. Цилиндр практически мгновенно сделал то же самое. Затем он коснулся носом дна флайера и тут же отделился от него и плавно приземлился. Фор Так остановил полет флайера, подбежал к цилиндру и бережно поднял его.

— Вы видели? — спросил он. — Он сконструирован так, чтобы после контакта с флайером тут же плавно садиться, и способен к дальнейшему использованию. А во время контакта цилиндр вызывает вибрацию флайера, от которой тот разваливается на куски. Вы знаете, что каждое вещество во вселенной имеет свою частоту вибрации. Механизм этого устройства сам настраивается на нужную частоту. Представьте джахарский флот, горделиво плывущий в боевом порядке. С другого флайера или с земли я запускаю столько устройств, сколько кораблей врага. Торпеды одна за другой поражают корабли, и так будет уничтожен весь флот без всякого риска для жизни моей или моих союзников.

— Но приближение торпед можно заметить и защититься от них. Даже огонь пулеметов уничтожит большинство из них.

— Хей-хо! Я подумал и об этом! — прокаркал старик. Он положил торпеду на место и открыл другой шкаф.

В нем оказалось огромное количество стеклянных сосудов, открытых и закрытых. Мне показалось, что в них находятся краски самых разных цветов. Из некоторых сосудов торчали кисти. А одна из кистей, казалось, висела в воздухе, примерно в нескольких дюймах над поверхностью полки, над которой висело еще несколько этикеток. Да, да, этикетки висели в воздухе. Фор Так протянул руку, взял пустой воздух, так сложив пальцы, будто он брал сосуд. Затем он поставил это невидимое на стол, при этом я услышал звук, как будто на стол опустилось нечто стеклянное. Затем он взял кисть, окунул ее в невидимый сосуд и сделал несколько мазков по поверхности цилиндра. Окрашенные места сразу же стали невидимыми. Фор Так водил и водил кистью по цилиндру, и тот исчезал, пока не исчез полностью. На столе больше не было ничего. Так поставил сосуд в шкаф и повернулся к нам. Выражение детской гордости было на его лице.

— Ну, что вы теперь скажете? Разве я не волшебник? Мне пришлось признать, что он действительно волшебник, что я поражен тем, что увидел.

— Ты получил ответ на свой вопрос, относительно уязвимости Летающей Смерти, Нур Ан?

— Я ничего не понимаю, — пробормотал Нур Ан.

— Хей-хо! Разве ты не видел, как я сделал торпеду невидимой?

— Но она исчезла...

Фор Так рассмеялся каркающим смехом.

— Она здесь. Просто ты ее не видишь. Вот она.

Он взял руку Нур Ана и приложил ее к невидимой торпеде.

Я видел, как рука Нур Ана щупает что-то над поверхностью стола. — О, боги! Она здесь!

— Изумительно! — воскликнул я. — Значит, достаточно только нанести слой краски, чтобы сделать ее невидимой! Но хотя я сам был свидетелем этого, я не могу поверить в то, что произошло.

— Это не чудо, — ответил Фор Так. — Я создал новое вещество на основе тех научных принципов, которые известны мне уже много лет. Вы знаете, что ничто не движется по прямым линиям: свет, электромагнитные волны... Мое вещество просто рассеивает отраженные от него световые волны, которые при отражении воспринимаются зрительными нервами человека — это и есть зрение, — поэтому они не воспринимаются человеком и он не видит предмета, покрытого моим веществом.

Я был поражен простотой объяснения. А так как я был воином, я сразу увидел огромную выгоду для тех, кто обладает этим веществом. И я должен проникнуть в тайну открытия Фор Така для пользы Гелиума. А если мне не удастся сделать этого, я должен уничтожить Фор Така, чтобы тайна его ушла с ним в могилу и не досталась врагам Гелиума. Но, может, мне удастся уговорить Фор Така перейти на сторону Гелиума. Тогда он сможет отомстить Тул Акстару.

— Фор Так, — торжественно сказал я. — Ты являешься хранителем двух очень ценных изобретений, которые, попав в частные руки, обеспечат вечный мир на Барсуме.

— Хей-хо! — крикнул он. — Я не хочу мира. Я хочу войны! Войны!

— Отлично, — согласился я, понимая, что мое предложение не может быть воспринято этим безумным мозгом, лелеющим только одно — войну и месть. — Пусть будет война. Но какое государство на Барсуме сможет правильнее воспользоваться твоими изобретениями, чем благородный Гелиум? Если ты хочешь войны, войди в союз с Гелиумом.

— Мне не нужен Гелиум! Мне не нужен союз! Я сделаю войну! Я сделаю войну один! Со своей невидимой Летающей Смертью я могу уничтожить целые города, государства, народы! Я начну с Джахара. Тут Акстар будет первым, кто ощутит мое могущество. А после того как Тул Акстар погибнет под руинами Джахара, я уничтожу Тьянат, Гелиум будет следующим. Гордый и могущественный Гелиум будет трепетать передо мной. Я буду джеддаком джеддаков, правителем мира. — Голос его перешел в пронзительный крик, он весь дрожал от ярости, охватившей его.

Он должен быть уничтожен. И не только для спасения Гелиума, но и для спасения всего Барсума. Однако я понимал, что пока этого делать нельзя. Может быть, наступит момент, когда в минуту просветления Фор Так откроет мне тайну Летающей Смерти и вещества невидимости. Эта надежда временно спасла Фор Така от неминуемой смерти. Но я также знал, что должен быть крайне осторожным. Малейшее подозрение в моей двойной игре — и меня ждет смерть.

Я долго ворочался в постели в эту ночь, обдумывая разные планы действий. Я знал, что должен получить секреты Фор Така. Но как?

Я знал, что он все хранит в своей голове и никогда ничего не записывает. Самый лучший способ выудить их — это втереться к нему в доверие. С этого и нужно начать.

Затем мои мысли переключились на Саному Тора, и я, к своему стыду, должен был признать, что она не занимает никакого места в моих планах на будущее. Однако, подумав, я решил, что если мне удастся получить сведения от Фор Така, я смогу далеко продвинуться в решении проблемы спасения Саномы Тора. Эта мысль успокоила меня, и я заснул.

Время уже близилось к обеду, когда я получил возможность поговорить с Фор Таком на тему, которая меня очень волновала.

— Фор Так, — сказал я. — Ты ничего не знаешь о количестве флайеров Джахара и их расположении. Нур Ан и я можем слетать туда и получить для тебя необходимую информацию. Только при этом условии твои планы могут увенчаться успехом.

— Но как вы попадете туда?

— Если ты позволишь нам взять флайер.

— У меня нет ни одного. Я ничего не знаю о них и никогда ими не занимался. Мне они не интересны.

Сказать, что я был поражен этим заявлением, это значит не сказать ничего. Так как не было на Барсуме человека, который бы не занимался конструированием или усовершенствованием флайеров. Видимо, все же мозг этого человека развит слишком односторонне. Недаром же в конце концов он стал маньяком.

— Но как же без флайеров ты намереваешься доставить свои торпеды в Джахар? Как ты собираешься уничтожить его флот?

— Теперь, когда Нур Ан и ты здесь, я прикажу рабам работать под вашим руководством, и они будут создавать по десять торпед в день. Когда работа будет закончена, я их запущу, и они сами найдут флот Джахара и дворец Тул Акстара, и месть совершится.

— Если их не собьют с курса, — заметил я. — Но какое удовлетворение ты получишь, если не будешь свидетелем своей мести?

— Хей-хо! Я думал об этом. Но человек не может иметь все.

— Это ты можешь иметь.

— Каким образом?

— Погрузив свои торпеды на борт флайера и отправившись к Джахару.

— Нет. Я буду поступать так, как решил сам, — упрямо ответил он. — Какое ты имеешь право вмешиваться в мои дела?

— Я просто хочу помочь тебе, — мирно ответил я.

— Кроме того, есть и другое обстоятельство, указывающее не необходимость плана, — заметил Нур Ан.

— Вы оба против меня, — сказал Фор Так.

— Вовсе нет, мы просто хотим помочь тебе сделать все как можно лучше.

— Хорошо. Выкладывай свои соображения.

— В твои планы входит разрушение Тьяната и Гелиума после Джахара. Однако что касается Гелиума, то до него так далеко, что ты не сможешь надеяться на выполнение этого плана. Кроме того, ты не знаешь количества кораблей Гелиума и не знаешь, совпадает ли их частота вибрации с частотой вибрации кораблей Джахара. Ты ведь настраиваешь торпеды на голубое покрытие кораблей Джахара. Значит, тебе нужно обязательно находиться вблизи Тьяната, а потом и Гелиума, чтобы наблюдать за происходящим.

— Это верно, — сказал задумчиво Фор Так. — Вы разрушили мои планы. Что же мне делать? У меня нет ни одного флайера. Я не умею их строить.

— Мы можем получить один флайер, — сказал я.

— Как?

Во время разговора Фор Така и Нур Ана я обдумал свой план и теперь изложил его. Нур Ан с энтузиазмом принял его, но Фор Так стал возражать. Я не понимал причин его возражений, да они меня и не интересовали, так как в конце концов он согласился с нами.

Рядом с лабораторией находилась прекрасно оборудованная мастерская. Здесь мы с Нур Аном и еще с пол-дюжиной рабов работали целую неделю, пока, наконец, не сделали самый замечательный флайер из тех, на которых мне приходилось летать когда-либо. Это был цилиндр, заостренный с обоих концов и весьма похожий на модель Летающей Смерти. Внутри него находился цилиндр поменьше, а между стенками мы установили баки с веществом, увеличивающим подъемную силу. В стенках были проделаны отверстия для наблюдения. Они могли закрываться изнутри. В цилиндре сверху и снизу находились люки. На носу и корме корабля я установил два орудия, стреляющих дезинтегрирующими лучами. Корабль также был снабжен перископом, обеспечивающим наблюдение за воздухом и землей. Вся поверхность корабля была покрыта голубой краской, защитой от оружия Джахара, а кроме того, веществом для невидимости. Значит, пока люки для наблюдения были, закрыты, мой корабль был полностью невидим, за исключением глаза перископа.

Наконец, работа была закончена. Мы имели прекрасно вооруженный корабль, невидимый для противника. Единственное, что удручало меня, это то, что мне пришлось поставить двигатель старой конструкции, так как моих знаний было недостаточно, чтобы сконструировать новый мотор.

Когда работа близилась к завершению, я заметил, что Фор Так становится очень раздражительным. Он во всем находил недостатки и даже однажды приказал прекратить работы. Правда, ненадолго.

А теперь уже конец. Корабль готов к полету. Погружены припасы пищи, воды, и в последнюю минуту я установил компас с автопилотом, за что впоследствии был очень вознагражден за свою предусмотрительность.

Когда я сказал Фор Таку, что мы летим немедленно, он запретил это, хотя и не объяснил, почему. Но я уже потерял терпение и сказал старику, что мы полетим, хочет он того или нет.

Он не впал в ярость, как я ожидал, а рассмеялся. И смех этот был страшнее, чем гнев.

— Вы думаете, что я идиот, — прокаркал он. — Вы думаете, что я позволю вам улететь и передать все мои тайны Тул Акстару? Вы ошибаетесь.

— И ты тоже, — ответил я. — Ты ошибаешься, думая, что мы хотим предать тебя, и ошибаешься, когда полагаешь, что сможешь помешать нам улететь.

— Хей-хо! — каркнул он. — Мне не нужно запрещать вам лететь в Джахар, потому что вы никогда не прилетите туда, Я не сидел сложа руки, пока вы делали этот корабль. Я сконструировал Летающую Смерть в реальную величину. Она настроена на ваш корабль. Если вы улетите без моего разрешения, вас ждет гибель. Хей-хо! Что вы скажете на это?

— Я скажу, что ты старый дурак. У тебя есть возможность принять помощь двух честных воинов, а ты хочешь сделать их своими врагами.

— Врагами, которые ничем не смогут повредить мне. Ваши жизни в моих руках. Вы скрываете от меня свои намерения, но недостаточно хорошо. Я прочел ваши мысли и знаю: вы считаете меня сумасшедшим. А кроме того, я узнал, что сделаете все, чтобы предотвратить гибель Гелиума. Не сомневаюсь, что вы поможете мне уничтожить Джахар, Тьянат... Но моя настоящая цель — Гелиум — самое могущественное государство Барсума. Гелиум объявит меня джеддаком джеддаков, когда я уничтожу его флот и поставлю на колени.

— Значит, весь наш труд впустую? — спросил я. — Мы не можем лететь на корабле, который построили?

— Можете, но при одном условии.

— Что за условие?

— Ты полетишь в Джахар один, а Нур Ан останется заложником. Если ты обманешь меня, он умрет.

Уговаривать его было бессмысленно. Ничто не смогло бы изменить его решение. Я пытался убедить его, что один человек мало что может, вероятно, ему ничего не удастся сделать, он он был тверд — я должен лететь один, и только один.

вперёд

в начало
назад