«Тайна Зингъ-Зингъ. Экстренная телеграмма: Зингъ-Зингъ, 16 iюня, 6 часовъ утра. Трижды на электрическом стулѣ! Токъ трижды переставалъ дѣйствовать! Въ третiй разъ машина сломалась. Преступникъ невредимъ»...

Нью-Iоркскiе газетчики пронзительно выкрикивали отдѣльные заголовки сенсацiоннаго извѣстiя прямо въ уши тысячамъ людей, которые въ восьмомъ часу iюньскаго утра потокомъ выливались изъ переполненныхъ пароходовъ и отверстiй подземныхъ желѣзныхъ дорогъ, спѣша на мѣсто службы. Почти каждый изъ тысячеголовой толпы брался за карманъ, чтобы за пятицентовикъ прiобрѣсти еще влажный листокъ и на улицѣ или въ лифтѣ пробѣжать необыкновенное сообщение.

Лишь немногiе изъ этой городской толпы имѣли понятiе о томъ, что въ этотъ день, въ шесть часовъ утра, была назначена электрическая казнь въ исправительномъ домѣ штата Нью-Iоркъ. Подобныя казни интересовали нью-iоркскую публику только въ тѣхъ случаяхъ, когда знаменитые адвокаты въ теченiе мѣсяцевъ боролись за жизнь осужденныхъ или когда съ казнью что-нибудь обстояло неладно. Иногда преступникъ долгое время долженъ былъ подвергаться дѣйствiю тока, прежде чѣмъ онъ, наконецъ, бывалъ подготовленъ для скальпеля. Иные, уже подъ самымъ ножомъ, просыпались съ тяжелымъ хрипѣнiемъ.

Но янки никогда не поднимали слишкомъ много шума по поводу такихъ обстоятельствъ; ни въ то время, когда стрнпа управлялась президентами, заново выбиравшимися каждые четыре года, ни тѣмъ менѣе теперь, подъ желѣзнымъ кулакомъ президента диктатора Цируса Стонарда.

Прежде чѣмъ послѣднiе экземпляры только что появишагося сообщенiя нашли своихъ покупателей, новая толпа мальчишекъ газетчиковъ, со слѣдующимъ выпуском утреннихъ газетъ устремилась вдоль по Бродвею.

«Загадка Зингъ-Зингъ! Зингъ-зингъ, шесть часовъ двадцать пять минутъ. Электрическая станцiя Зингъ-Зингъ разрушена. Осужденнаго зовутъ Логгъ Саръ. Происхожденiе неизвестно. Не американецъ! Приговоренъ къ смерти за попытку взорвать шлюзъ въ Панамскомъ каналѣ».

Зингъ-Зингъ, шесть часовъ пятьдесятъ минутъ. Свидѣтель въ качествѣ соучастника! По всѣмъ вѣроятiямъ преступникь бѣжалъ при помощи одного изъ двѣнадцати свидѣтелей, присутствовавшихъ при казни».

«Зингъ-Зингъ, семь часовъ. Послѣднiя извѣстiя изъ Зингъ-Зингь: Бѣгство въ автомобилѣ! Невѣроятное происшествiе! Очевидцами установлено, что преступникъ, выдѣлявшiйся благодаря своей одеждѣ, въ сопровожденiи свидѣтеля Вильямса сѣлъ въ стоявшiй у воротъ автомобиль. Они умчались съ бѣшеной быстротой. Слѣды утеряны. Тюремная администрацiя и полицiя безпомощны».

На углу Бродвея, тамъ, гдѣ вздымается Флатъ Айронъ, круто становился автомобиль. Сидѣвшiй въ немъ вырвалъ рукъ мальчишки газетчика второй экстренный выпускъ и пробѣжалъ его въ то время, какъ автомобиль продолжалъ путь къ главному полицейскому управленiю. Нервная судорога пробѣжала по лицу читавшаго. Это былъ человекъ неопредѣленнаго возраста, одинъ изъ тѣхъ, о которомъ нельзя сказать, сорокъ ему лѣтъ или шестьдесятъ.

Передъ зданiемъ главнаго полицейскаго управленiя автомобиль остановился. Сидѣвшiй выскочилъ еще на ходу и поспешилъ по тротуару къ входнымъ воротамъ. Войдя въ ворота, онъ быстро прошелъ развѣтвляющiеся коридоры, пока у двухстворчатой двери ему не преградилъ путь полисменъ, типичный шестифутовый ирландецъ съ резиновой дубиной и въ войлочной каскѣ.

—Алло сэръ! Куда?

Недовольное ворчанiе былъ отвѣтомъ спѣшившаго.

—Стопъ, сэръ!

Гигантъ сталъ на его пути, недвусмысленнымъ образомъ поднявъ дубину.

Посетитель выхватилъ изъ кармана карточку и передалъ ее служащему.

— Немедленно къ шефу!

Сверкающiй взглядъ еще больше, чѣмъ властно сказанныя слова, заставилъ полисмена очень вѣжливо открыть дверь и провести посѣтителя въ похожую на залъ прiемную.

«Эдуардъ Ф. Глоссинъ, докторъ медицины», значилось на карточкѣ.

— Чѣмъ могу служить вамъ, господинъ докторъ?

— Есть у васъ сообщенiя изъ Зингъ-Зингъ?

— Только то, о чемъ сообщаютъ газеты.

— Сдѣлайте все возможное, чтобы захватить бѣжавшаго. Если полицейскихъ аэроплановъ недостаточно, реквизируйте военные. Вѣдь вы имѣете право произвести реквизицию?

— Конечно, докторъ.

— Бѣглецы должны быть схвачены до наступленiя темноты. Государственные интересы требуютъ этого. Вы за это отвѣчаете.

—Я дѣлаю, что могу.

Начальникъ полицiи былъ задѣть непривычно грубымъ тономъ посѣтителя и это чувствовалось въ его отвѣтѣ.

Докторъ Глоссинъ наморщилъ лобъ.

— Надо надѣяться, что ваше «могу» соотвѣтствуетъ нашимъ ожиданiямъ. Велите телефонировать въ Зингъ-Зингъ. Профессоръ Куртисъ долженъ явиться сюда, и въ моемъ присутствiи сообщить вамъ о томъ, что произошло.

Начальникъ полицiи взялся за аппаратъ.

—Когда Куртисъ можетъ быть здѣсь?

—Черезъ четверть часа.

Докторъ Глоссинъ провелъ рукой по высокому лбу и гладко зачесаннымъ назадъ пышнымъ темнымъ волосамъ, едва тронутымъ сѣдыми нитями.

—Я хотѣлъ бы остаться одинъ до тѣхъ поръ. Могу я...

—Конечно, докторъ. Прошу васъ...

Начальникъ полицiи открылъ дверь въ маленькiй кабинетъ и впустилъ туда доктора Глоссина.

— Благодарю... Да, чтобы не забыть! Двѣсти тысячъ награды тому, кто вернетъ бѣглецовъ живыми или мертвыми!

— Двѣсти тысячъ? — Макъ Морландъ изумленно отступилъ на шагъ.

— Двести тысячъ, господинъ начальникъ полицiи! Объявленiя съ указанiемъ вознаграждения должны быть во всѣхъ городахъ.

— Развѣ мертвые снова встаютъ?.. Сынъ Бурсфельда. Въ этомъ нѣть сомнѣнiй... кто спасъ его?.. Кто этотъ Вильямсъ? Отецъ?.. Только онъ обладаетъ властью спасти его. Но это навѣрное не онъ... Замки Тоуэра крепче, чѣмъ замки Зингъ-Зинга... Кто еще знаетъ о таинственной власти? А, Яна... Она могла бы открыть это. Попытка должна быть сдѣлана... Невозможн теперь отправиться въ Трентонъ... Я долженъ ждать до вечера... Невыносимая мысль! Восемь часовъ неизвѣстности.

Говорившiй вскочилъ и бросилъ взглядъ на свой хронометръ.

—Спокойствiе, спокойствiе! Еще десять минутъ въ моемъ распоряженiи.

Его мысли вернулись къ прошлому. Картины былого, отдѣленнаго отъ него цѣлымъ поколѣнiемъ, —выпукло прошли передъ его духовнымъ взоромъ... Большiя желѣзнодорожныя постройки въ Мессопотамiи въ первое десятилѣтiе послѣ мiровой вины. Маленькiй домикъ у отроговъ горы. Бѣлокурая женщина въ бѣломъ платье съ мальчикомъ на рукахъ... Какъ давно, какъ безконечно давно вызвалъ онъ Гергарта Бурсфельда, нѣмецкаго инженернаго офицера изъ его курдскаго убѣжища и склонилъ его принять участiе въ работахъ по сооруженiю Мессопотамскихъ желѣзныхъ дорогъ.

Гергартъ Бурсфельдъ охотно послѣдовалъ зову. Съ нимъ прибыли его мальчикъ и белокурая жена, Рокайя Бурсфельдъ, красивая дочь курдскаго вождя и матери —черкешенки.

Началась счастливая жизнь. Она длилась до поръ, пока Гергартъ Бурсфельдъ не сдѣлалъ своего великого опаснаго открытiя. Пока Эдуардъ Глоссинъ, загорѣвшисъ любовью къ бѣлокурой женщине не прѣдалъ друга и его изобретенiя англiйскому правительству... Гергартъ Бурсфельдъ исчезъ за стенами Тоуэра. Его жена съ трехлѣтнимъ малъчикомъ бежали въ горы, на сѣверо-востокъ. Ея слѣдъ затерялся. Эдуардъ Глоссинъ оказался обманутымъ обманщикомъ. Несколько тысячъ фунтовъ заплатило ему англiйское правительство за тайну, цѣнность которой казалась ему неизмѣримой...

Раздался звукъ электрическаго звонка. Докторъ всталъ и, выпрямившись, направился въ кабинетъ начальника полицiи.

Коротко привѣтствовалъ онъ вновь прибывшаго, профессора Куртиса изъ Зингъ-Зингъ и спросилъ:

—Какъ могло случиться, что машина отказалась дѣйствовать?

Заикаясь и нервничая, профессоръ сообщилъ:

— Для всѣхъ насъ это совершенно непонятно. На половину шестого утра была назначена казнь убiйцы Вудберна. Она сошла гладко. Въ сорокъ минуть шестого преступникъ находился на секцiонномъ столѣ. Машину остановили и снова пустили въ ходъ безъ пяти минуть шесть. Ровно въ шесть часовъ привели второго преступника и привязали его къ стулу. Онъ былъ одѣтъ въ предписанное закономъ одѣянiе съ разрѣзомъ на правой штанинѣ. Одинъ изъ электродов приставили къ бедру. Въ двѣ минуты седьмого на голову ему опустили медный шлемъ. Въ комнатѣ, гдѣ происходила казнь, стоялъ тюремный инспекторъ съ двѣнадцатью предписанными закономъ свидѣтелями. Тюремный электротехникъ находился возлѣ коммутацiонной доски, скрытой отъ глазъ преступника. Въ три минуты седьмого онъ, по знаку шерифа, передвинулъ рубильникъ... Я хочу отметить, что это послѣднее упоминанiе времени изъ Зингъ-Зингъ. Въ три минуты седьмого всѣ часы, съ намагнетизированными желѣзными частями, остановились. Дальнѣйшiя указанiя времени въ газетахъ даны нью-iоркскимъ телеграфнымъ агентствомъ...

Докторъ Глоссинъ нервно качалъ ногой. Профессоръ продолжалъ:

Въ тотъ моментъ, когда электротехникъ направилъ токъ на преступника, динамомашина, словно схваченная гигантской рукой, внезапно остановилась. Также мгновенно она остановила и связанную съ ней паровую турбину. Съ чудовищной силой паръ вырвался изъ котла по направленiю къ неподвижнымъ лопастямъ. Машинистъ едва успѣлъ подскочить и закрыть паръ.

Во время всего этого преступникъ спокойно сидѣлъ на стулѣ, и токъ, видимо, не оказалъ на него никакого дѣйствiя. Лишь позже мнѣ вспомнилось своеобразное поведенiе осужденнаго. Казалось, онъ распростился съ жизнью; но какъ только его ввели въ комнату, гдѣ должна была совершиться казнь, легкая краска вернулась на его, до сихъ поръ смертельно блѣдное, лицо. Когда машина отказалась служить въ первый разъ, я, кажется, уловилъ слѣды удовлетворенной улыбки, словно онъ ожидалъ этого изумительнаго для всѣхъ насъ случая.

Когда машину второй разъ пустили въ ходъ, эта загадочная веселость усилилась. Онъ слѣдилъ за нашей работой, словно это былъ только научный экспериментъ.

Въ третiй разъ случилось несчастiе. Машинисты довели турбину до высшей степени напряженiя. Она дѣлала три тысяча оборотовъ, и напряженiе на пятьдесятъ процентовъ превышало предписанную высоту. Произошелъ толчекъ. Ось между динамо и турбиной сломалась. Колеса турбины разорвались подъ давленiемъ страшной центробѣжной силы. Паръ съ невѣроятнымъ шумомъ гналъ обломки въ конденсаторъ. Когда паръ разсѣялся, мы всѣ почувствовали, что были на волосокъ отъ смерти.

Начальникъ полицiи шопотомъ обмѣнялся съ докторомъ нѣсколькими словами. Потомъ спросилъ профессора.

—Есть у васъ научное объясненiе этихъ событiй?

—Нѣтъ, сударь. Въ лучшемъ случаѣ мы можемъ лишь предполагать. Намагничиванiе часовъ указываетъ на то, что черезъ помѣщенiе Зингь-Зингъ пронесся электромагнетическiй вихрь неслыханной силы. Гдѣ-то извнѣ должны были быть исключительной силы электромагнетическiя поля. Иначе нельзя было бы объяснить того обстоятельства что даже отдѣльныя спирали стальной пружины въ часахъ магнетически совершенно спаяны вмѣстѣ. Вѣроятно разразилась страшная электро-магнетическая гроза. Но и объ этомъ мы знаемъ не на много больше.

Докторъ жестомъ прервалъ научныя изысканiя профессора.

—Какимъ образомъ преступникъ могъ бѣжать?

—Когда взорвалась турбина въ сосѣднемъ помѣщенiи, все присутствующiе инстинктивно стали искать спасенiя. Часть бросилась на земь, часть спряталась за расдредѣлительный щитъ. Около двухъ минутъ раздавался ужасающiй ревъ пара. Когда, наконецъ, паръ остановили и наступило успокоенiе, замѣтили, что преступникъ исчезъ. Связывавшiе его крѣпкiе ремни, изъ бычачьей кожи, были не развязаны, а перерезаны острымъ ножомъ. Бегство должно было быть выполнено съ величайшей поспешностью въ теченiе нѣсколькихъ секундъ. Лишь десять минутъ спустя заметили, что недостаетъ также одного изъ свидѣтелей.

Докторъ Глоссинъ вынулъ часы:

— Къ сожалѣнiю мне пора. До свиданiя! — Въ сопровожденiи шефа полицiи онъ вышелъ.

— Примите всѣ мѣры, которыя найдете нужными. Не позже, чемъ черезъ три часа я ожидаю свѣдѣнiй, какимъ образомъ ложный свидѣтель присутствовалъ при казни. Респорядитесь по телефону. Я отправляюсь въ Вашингтонъ.

Звонокъ телефона въ кабинете начальника полицiи вызвалъ последняго туда. Докторъ Глоссинъ невольно тоже вернулся въ комнату.

—Можетъ быть хорошiя вѣсти?

Начальникъ полицiи взялъ трубку. Удивленiе и напряженность отразилась на его лицѣ. Докторъ Глоссинъ подошелъ ближе.

—Что такое?

—Исчезъ военный аэропланъ! Р. Ф. с. I похищенъ съ аэродрома.

—Дальше, дальше!

Докторъ топнулъ ногой:

— Кто это сдѣлалъ?

Макъ Морландъ снова обрѣлъ спокойствiе. Коротко и скупо падали въ трубку его приказания.

— Государственный секретарь увѣдомленъ?.. Хорошо, Преслѣдованiе будетъ вестись оттуда. Какъ выглядятъ злоумышленники? Есть какiя-нибудь предположенiя?.. Какъ? что?.. Англiйскiе агенты? Это пустыя слова или они имѣютъ какое нибудъ основанiе? Что вы говорите? Общее мнѣнiе... Слова! Коперъ и Ваткино будутъ руководить розысками.

— Богатое событiями утро! Въ теченiе немногихъ часовъ два случая, подобныхъ которымъ еще не бывало за долгое время моей службы... Мнѣнiе о томъ, что въ дѣло замѣшаны англичане, кажется мнѣ не совсѣмъ необоснованнымъ. Р. Ф. с. I —новѣйшiй типъ быстролетнаго аэроплана. Лишь нѣсколько нѣдель тому назадъ посчастливилось, благодаря особымъ улучшенiямъ, довести быстроту до 1000 километровъ въ часъ. Р. Ф. с. — названiе усовершенствованнаго типа, а с. I —первый экземпляръ этого типа. Я слышалъ, что онъ лишь три дня тому назадъ началъ работать. Нужно еще долгое время, чтобы приготовить слѣдующiе экземпляры къ пробному полету. Мысль, что англiйское правительство присвоило себѣ первый экземпляръ, конечно, очень близка...

— Что вы хотите сказать?

Голосъ Глоссина выдавалъ его волненiе.

Макъ Морландъ говорилъ медленно, словно нащупывая:

—Между похищенiемъ аэроплана и бѣгствомъ этого Логгъ Сара, есть связь. Что вы думаете, гостюдинъ профессоръ?.

Мнѣ хочется признать это правильнымъ. Совершенно невозможно при помощи обыкновенныхъ средствъ похитить среди бѣлаго дня аэропланъ, подобный Р. Ф. с. I съ тщательно охраняемаго аэродрома.

— Ваше мнѣнiе, господинъ докторъ?

—Я... я слишкомъ плохо уясняю положенiе вещей. Несмотря на это, господинъ начальникъ, вы хорошо сдѣлаете, если немедленно войдете въ сношенiя съ военнымъ министерствомъ и примете необходимыя мѣры въ тѣснѣйшимъ контактѣ съ нимъ. Добраго утра, господа.

—Оживленный день сегодня!

Макъ Морландъ выговорилъ эти слова съ извѣстнымъ облегченiемъ. Случай съ аэропланомъ долженъ былъ отвлечь вниманiе правительства.

Профессоръ Куртисъ обеими руками взялся за голову.

— Второй случай еще таинственнѣе перваго. Подумайте! Новѣйшiй, самый быстрый аэропланъ армiи. Опъ находится на аэродромѣ за тройнымъ проволочнымъ загражденiемъ, заряженнымъ токомъ высокаго напряженiя. Строжайшiй контроль. Пятьсотъ человѣкъ нашей гвардiи сторожатъ место. Я совершенно не понимаю, какъ это могло случиться.

—За что былъ приговоренъ къ смерти этотъ Логгь Саръ? Мы, полицiя, опять ничего не знаемъ. Наверное, это приговоръ Тайнаго Совета.

Профессоръ кивнулъ.

— Въ препроводительной бумагѣ было сказано: «Приговоренъ къ смерти за государственную измѣну, выразившуюся въ преступномъ покушенiи на шлюзы въ Панамскомъ каналѣ». Подпись, какъ вы правильно предположили, принадлежала Тайному Совету.

— Я ничего не хочу сказать противъ этого учрежденiя. Оно выказало себя полезнымъ въ критическiя времена, когда государственный корабль грозилъ крушенiемъ. Но... люди остаются людьми, и мнѣ кажется... я хотѣлъ бы сказать... т. е. я лучше не скажу...

Профессоръ Куртисъ засмеялся.

— Мы, люди науки, иммунны. Скажите попросту, что этотъ Логгь Саръ, вѣроятно, никогда въ своей жизни не видалъ Панамскихъ шлюзовъ, и что Тайный Совѣтъ по совершенно другимъ причинамъ посылаетъ его къ дьяволу.

Макъ Морландъ вздрогнулъ. Слова, профессора являлись почти государственной измѣной. Но спокойствiе не покинуло Куртиса.

— Оставимъ преступника. Онъ уже давно за тридевять земель. Но мнѣ пламенно хочется узнать что-либо болѣе опредѣленное о докторѣ Глоссингѣ. Вы знаете, что поговаривают...

— Если бы я не былъ увѣренъ, что могу положиться на вашу полнѣйшую скромность, я бы сохранилъ про себя то немногое, что знаю. Начать хотя бы съ имени: у меня есть основанiя сомнѣваться, что оно принадлежало его родителямъ. Его настоящее имя, кромѣ него самого, знаетъ быть можетъ, только президентъ-диктаторъ. По бумагамъ онъ американецъ, но когда я впервые познакомился съ нимъ, я опредѣленно замѣтилъ въ его говорѣ сильные отзвуки шотландскаго акцента.

—Когда и гдѣ это было? — спросилъ Куртисъ напряженно.

— Случай былъ не совсѣмъ благопрiятенъ для доктора Глоссина, это было 20 лѣтъ тому назадъ во время первой японской войны. Я занималъ постъ въ сыскной полицiи въ Санъ-Франциско. Калифорнiя была наводнена японскими шпiонами. Они задавали намъ порядочно работы. Был ясно, что всѣми ихъ выступленiями руководятъ изъ одного места. Одинъ изъ моихъ агентовъ привелъ ко мне доктора, арестованнаго при крайне отягчающихъ обстоятельствахъ. Но доказать ничего нельзя было. Будь у насъ уже тогда Тайный Советь, дѣло, вѣроятно, приняло бы другой оборотъ. Тогда же не оставалось ничего иного, как отпустить его. Говорятъ... что во время вспыхнувшей послѣ нашего пораженiя революцiи, онъ былъ предводителем красныхъ. Доказать и здѣсь ничего нельзя было. Во всякомъ случаѣ онъ былъ однимъ изъ первыхъ, смѣнивший вѣхи. Когда Цирусъ Стонардъ, во главе собраннаго въ западныхъ штатахъ белаго войска, кровавой рукой задушилъ революцiю, докторъ Глоссинъ былъ въ числе его приближенныхъ. Должно быть, онъ оказалъ тогда диктатору важныя услуги, потому что его влiянiе съ техъ поръ почти неограниченно.

Макъ Морландъ прервалъ свое сообщенiе, чтобы повернуться къ телеграфному аппарату.

—А вотъ и дальнейшая сообщенiя относительно Р. Ф с. I. Сообщенiе таково: «Р. Ф. с. I въ семь часовъ утра былъ готовъ къ отлету. Три монтера и одинъ унтеръ-офицеръ находились на борту. Комендантъ съ инженерами, которые должны были принять участiе въ полете, стоялъ вблизи. Въ двѣ минуты восьмого аэроплан внезапно поднялся. Машины заработали. Онъ летѣлъ невысоко надъ расположеннымъ вблизи аэродрома лѣсомъ. Приблизительно пять километровъ. На аэродромѣ рѣшили, что машины пустили въ ходъ слишкомъ рано, и что монтеры снизятъ аэропланъ за лѣсомъ. Автомобиль привезъ туда коменданта и инженеровъ. Отъ аэроплана ни слѣда. Монтеры въ состоянiи тяжелаго гипноза утверждаютъ, что никогда не существовало аэроплана Р. Ф. с. I. Въ настоящее время они находятся подъ медицинскимъ наблюденiемъ».

—Это безумiе! Что вы скажете по этому поводу?

— Вы правы, господинъ начальникъ! Это безумiе! Но по счастiю оно не касается Зингъ-Зинга и поэтому хотя бы формально не имѣетъ отношенiя ко мнѣ. Дѣломъ армiи будетъ заполучить обратно свой аэропланъ. Лучше еще нѣсколько словъ о докторѣ Глоссинѣ. Я уже много слышалъ о немъ. Сегодня видѣлъ его впервые. Гдѣ онъ живетъ? Какъ? Что дѣлаетъ?

— Вы спрашиваете гораздо больше, чѣмъ я могу отвѣтить. Здѣсь, въ Нью-Iоркѣ, у него скромно обставленный домъ на 316 улицѣ. Кромѣ того у него наверное есть укромные уголки во многихъ другихъ мѣстахъ...

— Онъ женатъ?

— Нѣть, хотя далеко не является противникомъ женскаго пола. Мнѣ приходилось кое-что слышать объ этомъ... Что жъ, предоставимъ ему его удовольствiя, даже если они могутъ иногда показаться очень странными.

—Развѣ у него нѣтъ никакихъ страстей?

— Я знаю, что онъ собираетъ бриллiанты, исключительно большiе и красивые камни.

—Не плохо! Но это немного дорогое удовольствiе. Развѣ онъ обладаетъ такими большими средствами?

Макъ Морландъ пожалъ плечами.

— Я не могу судить объ этомъ. Человѣкъ въ его положенiи, съ его влiянiемъ можетъ, конечно... дорогой профессоръ, я сказалъ уже гораздо больше, чѣмъ смѣлъ я желалъ. Предоставимъ доктору жить по его усмотрѣнiю. Самое лучшее имѣть съ нимъ какъ можно меньше дѣла. Такъ какъ вы здѣсь, сдѣлайте, пожалуйста, краткое описанiе относительно Зингъ-Зингъ для моего протокола. Потомъ мы сможемъ вмѣстѣ позавтракать.

Изъ синевы неба къ Бѣлому Дому въ Вашингтонѣ направлялось серебристо-светящееся пятно; по мѣрѣ приближенiя, оно вырисовалось въ чеканную форму правительственнаго аэроплана и плавно снизилось на крышѣ зданiя.

Докторъ Эдуардъ Глоссинъ, единственный пассажиръ, покинулъ машину.

Въ прихожей докторъ встрѣтилъ адъютанта диктатора и велѣлъ доложить о себѣ. Въ одно мгновенiе диктаторъ вышелъ изъ залы засѣданiй и остановился передъ нимъ. Послѣ первыхъ привѣтствiй онъ позвалъ его въ свой рабочiй кабинетъ.

—Кто такой Логгъ Саръ?

Докторъ Глоссинъ почувствовалъ въ этомъ вопросѣ неопредѣленную угрозу и отступилъ назадъ.

—Логгъ Саръ это... Силъвестръ Бурсфельдъ.

Глубокое изумленiе изобразилось на лицѣ Стонарда.

—Бурсфельдъ... который сидѣлъ въ плѣну въ англiйскомъ Тоуэрѣ?

—Нѣтъ, его сынъ. Отца звали Гергартомъ.

—У меня хорошая память. Вы никогда не говорили мнѣ о сынѣ Гергарта Бурсфельда. Почему?

—Я самъ знаю объ этомъ только три мѣсяца.

— И я узнаю объ этомъ только сегодня?

Цирусъ Стонардъ вплотную подошелъ къ доктору. Отъ его взгляда лицо послѣдняго еще болѣе поблѣднѣло.

—Объясните!

—Это было приблизительно три мѣсяца назадъ... Я нѣкоторое время жилъ въ Трентонѣ, въ домѣ нѣкоей миссисъ Гарте, чтобы поработать въ своей лабораторiи надъ однимъ опытомъ. Однажды къ миссисъ Гарте приходить молодой инженеръ, работающiй въ государственныхъ пред