вернёмся в библиотеку?
Овидий.
МЕТАМОРФОЗЫ
КНИГА ВОСЬМАЯ

  Сотню быков заколол по обету Юпитеру в жертву

Славный Минос, лишь достиг с кораблями земли куретидов,

Свой разукрасил дворец, побед развесил трофеи.
155 Рода позор между тем возрастал. Пасифаи измену

Гнусную всем раскрывал двуединого образ урода.

Принял решенье Минос свой стьд удалить из покоев

И поместить в многосложном дому, в безвыходном зданье.

Дедал, талантом своим в строительном славен искусстве,
160 Зданье воздвиг; перепутал значки и глаза в заблужденье

Ввел кривизною его, закоулками всяких проходов.

Так по фригийским полям Меандр ясноводный, играя,

Льется, неверный поток и вперед и назад устремляет;

В беге встречая своем супротивно бегущие волны,
165 То он к истокам своим, то к открытому морю стремится

Непостоянной волной: так Дедал в смущение вводит

Сетью путей без числа; он сам возвратиться обратно

К выходу вряд ли бы мог: столь было запутано зданье!

После того как туда полубык-полуюноша заперт
170 Был, и два раза уже напитался актейскою кровью,

В третий же был усмирен, через новое десятилетье.

С помощью девы та дверь, никому не отверстая дважды,

Снова была найдена показаньем распущенной нити;

И не замедлил Эгид: Миноиду похитив, направил
175 К Дии свои паруса, где спутницу деву, жестокий;

Бросил на бреге, но к ней, покинутой, слезно молящей,

Вакх снизошел и обнял ее, чтобы вечные веки

Славилась в небе она, он снял с чела ее венчик

И до созвездий метнул; полетел он воздушным пространством,
180 И на лету в пламена обращались его самоцветы.

Остановились в выси, сохраняя венца очертанье,

Близ Геркулеса со змеем в руке и с согбенным коленом.

Дедал, наскучив меж тем изгнанием долгим на Крите,

Страстно влекомый назад любовью к родимым пределам,
185 Замкнутый морем, сказал: "Пусть земли и воды преградой

Встали, зато небеса — свободны, по ним понесемся!

Всем пусть владеет Минос, но воздухом он не владеет!"

Молвил — и всею душой предался незнакомому делу.

Новое нечто творит, подбирает он перья рядами,
190 С малых начав, чтоб за каждым пером шло другое, длиннее,—

Будто неровно росли: все меньше и меньше длиною.—

Рядом подобным стоят стволы деревенской цевницы;

Ниткой средину у них, основания воском скрепляет.

Перья друг с другом связав, кривизны незаметной им придал
195 Так, чтобы были они как у птицы. Присутствовал рядом

Мальчик Икар; он не знал, что касается гибели верной,—

То, улыбаясь лицом, относимые веющим ветром

Перья рукою хватал; то пальцем большим размягчал он

Желтого воска куски, ребячьей мешая забавой
200 Дивному делу отца. Когда ж до конца довершили

Дедала руки свой труд, привесил к крылам их создатель

Тело свое, и его удержал волновавшийся воздух.

Дедал и сына учил: "Полетишь серединой пространства!

Будь мне послушен, Икар: коль ниже ты путь свой направишь,
205 Крылья вода отягчит; коль выше — огонь обожжет их.

Посередине лети! Запрещаю тебе на Боота

Или Гелику смотреть и на вынутый меч Ориона.

Следуй за мною в пути". Его он летать обучает,

Тут же к юным плечам незнакомые крылья приладив.
210 Между советов и дел у отца увлажнялись ланиты,

Руки дрожали; старик осыпал поцелуями сына.

Их повторить уж отцу не пришлось! На крыльях поднявшись,

Он впереди полетел и боится за спутника, словно

Птица, что малых птенцов из гнезда выпускает на волю.
215 Следовать сыну велит, наставляет в опасном искусстве,

Крыльями машет и сам и на крылья сыновние смотрит.

Каждый, увидевший их, рыбак ли с дрожащей удою,

Или с дубиной пастух, иль пахарь, на плуг приналегший,—

Все столбенели и их, проносящихся вольно по небу,
220 За неземных принимали богов. По левую руку

Самос Юнонин уже, и Делос остался, и Парос;

Справа остался Лебинт и обильная медом Калимна.

Начал тут отрок Икар веселиться отважным полетом,

От вожака отлетел; стремлением к небу влекомый,
225 Выше все правит свой путь. Соседство палящего Солнца

Крыльев скрепление — воск благовонный — огнем размягчило;

Воск, растопившись, потек; и голыми машет руками

Юноша, крыльев лишен, не может захватывать воздух.

Приняты были уста, что отца призывали на помощь,
230 Морем лазурным, с тех пор от него получившим названье.

В горе отец — уже не отец! —повторяет: "Икар мой!-

Где ты, Икар? — говорит,— в каком я найду тебя крае?"

Все повторял он: "Икар!" — но перья увидел на водах;

Проклял искусство свое, погребенью сыновнее тело
235 Предал, и оный предел сохранил погребенного имя.

  Но увидала тогда, как несчастного сына останки

Скорбный хоронит отец, куропатка-болтунья в болоте,

Крыльями бить начала, выражая кудахтаньем радость,—

Птица,— в то время одна из невиданной этой породы,—
240 Ставшая птицей едва, постоянный укор тебе, Дедал!

Судеб не зная, сестра ему поручила наукам.

Сына учить своего — двенадцать исполнилось только

Мальчику лет, и умом способен он был к обученью.

Как-то спинного хребта рассмотрев у рыбы приметы,
245 Взял он его образцом и нарезал на остром железе

Ряд непрерывный зубцов: открыл пилы примененье.

Первый единым узлом связал он две ножки железных,

Чтобы, когда друг от друга они в расстоянии равном,

Твердо стояла одна, другая же круг обводила.
250 Дедал завидовать стал; со священной твердыни Минервы

Сбросил питомца стремглав и солгал, что упал он. Но мальчик

Принят Палладою был, благосклонной к талантам; он в птицу

Был обращен и летел по воздуху, в перья одетый.

Сила, однако, ума столь быстрого в крылья и лапы
255 Вся перешла; а прозванье при нем остается былое.

Все-таки в воздух взлететь куропатка высоко не может,

Гнезд не свивает себе на ветвях и высоких вершинах;

Низко летает она и кладет по кустарникам яйца:

Высей страшится она, о падении помня давнишнем.
260   Был утомленный уже Этнейскою принят землею

Дедал; защиты молил,— и мечом оградил его Кокал:

Милостив к Дедалу был. Уже перестали Афины

Криту плачевную дань выплачивать,— слава Тезею!

Храмы — в венках, и народ к ратоборной взывает Минерве,
265 И Громовержцу-отцу, и к прочим богам, почитая

Кровью обетною их, дарами и дымом курильниц.

Распространила молва перелетная имя Тезея

По Арголиде по всей, и богатой Ахайи народы

Помощи стали молить у него в их бедствии тяжком.
270 Помощи стал Калидон умолять, хоть имел Мелеагра.

Полный тревоги, просил смиренно: причиной же просьбы

Вепрь был,— Дианы слуга и ее оскорбления мститель.

Царь Оэней, говорят, урожайного года начатки

Вышним принес: Церере плоды, вино же Лиэю,
275 Сок он Палладии возлил белокурой богине Минерве.

Эта завидная честь, начиная от сельских, досталась

Всем олимпийским богам; одни без курений остались,

Как говорят, алтари обойденной Латониной дщери.

Свойственен гнев и богам. "Безнаказанно мы не потерпим!
280 Пусть нам почтения нет,— не скажут, что нет нам отмщенья!" -

Молвит она и в обиде своей на поля Оэнея

Вепря-мстителя шлет: быков столь крупных в Эпире

Нет луговом, не увидишь таких и в полях сицилийских.

Кровью сверкают глаза и пламенем; шея крутая;
285 Часто щетина торчит, наконечникам копий подобно,—

Целой оградой стоит, как высокие копья, щетина.

Хрюкает хрипло кабан, и, кипя, по бокам его мощным

Пена бежит, а клыки — клыкам подобны индийским,

Молния пышет из уст: листва от дыханья сгорает.
290 То в зеленях он потопчет посев молодой, то надежду

Пахаря — зрелый посев на горе хозяину срежет.

Губит хлеба на корню, Церерину ниву. Напрасно

Токи и житницы ждут обещанных им урожаев.

С длинною вместе лозой тяжелые валятся гроздья,
295 Ягоды с веткой лежат зеленеющей вечно маслины.

Буйствует он и в стадах; уже ни пастух, ни собака,

Лютые даже быки защитить скотину не могут.

Люди бегут и себя в безопасности чувствуют только

За городскою стеной. Но вот Мелеагр и отборных
300 Юношей местных отряд собираются в чаянье славы:

Два близнеца, Тиндарея сыны, тот — славный наездник,

Этот — кулачный боец; Ясон, мореплаватель первый,

И с Пирифоем Тезей,— сама безупречная дружба,—

Два Фестиада, Линкей, Афарея потомок, его же
305 Семя — проворный Идáс и Кеней, тогда уж не дева,

Нравом жестокий Левкипп и Акаст, прославленный дротом,

И Гиппотой, и Дриант, и рожденный Аминтором Феникс,

Актора ровни-сыны и Филей, из Элиды посланец,

И Теламон, и отец Ахилла великого был там,
310 С Феретиадом там был Иолай, гиантиец по роду,

Доблестный Эвритион, Эхион, бегун необорный,

И парикиец Лелег, Панопей и Гилей, и свирепый

Гиппас, и в те времена совсем еще юноша — Нестор;
315 И паррасиец Анкей с Пенелопиным свекром Лаэртом;

Мудрый пришел Ампикид, супругой еще не погублен,

Эклид и — рощ ликейских краса — тегеянка-дева;

Сверху одежда ее скреплялась гладкою пряжкой,

Волосы просто легли, в единственный собраны узел;
320 И, повисая с плеча, позванивал кости слоновой

Стрел хранитель — колчан; свой лук она левой держала.

Девы таков был убор; о лице я сказал бы: для девы

Отрочье слишком лицо, и слишком для отрока девье.

Только ее увидел герой Калидонский, сейчас же
325 И пожелал, но в себе подавил неугодное богу

Пламя и только сказал: "О, счастлив, кого удостоит

Мужем назвать!" Но время и стыд не позволили больше

Молвить: им бой предстоял превеликий,— важнейшее дело.

Частый никем никогда не рубленный лес начинался
330 С ровного места; под ним расстилались поля по наклону.

Леса достигли мужи,— одни наставляют тенета,

Те уж успели собак отвязать; поспешают другие

Вепря высматривать след,— своей же погибели ищут!

Дол уходил в глубину; обычно вода дождевая
335 Вся устремлялась туда; озерко порастало по краю

Гибкою ивой, ольхой малорослой, болотной травою,

Всякой лозой и густым камышом, и высоким и низким.

Выгнан из зарослей вепрь в середину врагов; равъяренный,

Мчится, подобно огню, что из туч громовых упадает,
340 Валит он в беге своем дерева, и трещит пораженный

Лес; восклицают бойцы, могучею правой рукою

Держат копье на весу, и широкий дрожит наконечник.

Мчит напролом; разгоняет собак,— какую ни встретит,

Мигом ударами вкось их, лающих, врозь рассыпает.
345 Дрот, Эхиона рукой для начала направленный в зверя,

Даром пропал: слегка лишь ствол поранил кленовый.

Брошенный следом другой, будь верно рассчитана сила,

В цель бы наверно попал, в хребте он у вепря застрял бы,

Но далеко пролетел: пагасейцем был кинут Ясоном.
350 Молвил тогда Ампикид: "О чтившийся мною и чтимый

Феб! Пошли, что прошу,— настичь его верным ударом!"

Бог снизошел сколько мог до молений: оружием тронут.

Но не поранен был вепрь,— наконечник железный Диана

Сбила у древка; одним был древком тупым он настигнут.
355 Пуще взбесился кабан; запылал подобен перуну.

Свет сверкает из глаз, из груди выдыхает он пламя,

И как несется ядро, натянутой пущено жилой.

К станам летя крепостным иль башням, воинства полным,—

К сборищу юношей так, нанося во все стороны раны,
360 Мчится,— и Эвиалан с Пелагоном, что край охраняли

Правый, простерты уже: друзья подхватили лежащих.

Также не смог упастись Энизим, сын Гиппокоонта,

От смертоносных клыков; трепетал, бежать порывался,

Но ослабели уже, под коленом подсечены, жилы.
365 Может быть, здесь свою гибель нашел бы и Нестор-пилосец

Раньше троянских времен, но успел, на копье оперевшись,

Прыгнуть на дерево, тут же стоявшее, в ветви густые.