Вот ведь жизнь собачья! Неужели я и вправду лечу?
То, что мне предстоит не обычная тренировка в Металлической Будке, я понял еще три дня назад, когда Валерий Иванович отправил нас со Смелым сюда из Большого Города на Крылатой Леталке. Как только Леталка опустилась на здешнюю Длинную Полосу и открылась Круглая Дверь, в нос ударили букеты пряных запахов Бесконечной Степи. Той самой Степи, из которой в небо улетают Бело-Серые Рыбы.
Поначалу все было, как обычно: меня тыкали Колючими Иголками, обклеивали Резиновыми Лепешками, дважды одевали в Искусственную Кожу и примеряли Стеклянную Голову. Смелый проходил такие же процедуры, и мы оба понимали, что один из нас снова отправится на Дальнее Небо в Металлической Будке верхом на Бело-Серой Рыбе. Только еще не было ясно, кто полетит — я или Смелый.
Ситуация прояснилась вчера вечером. Валерий Иванович кормил меня и Смелого ужином, когда в наш отсек вошел коренастый, плотный человек с большой головой и крупным волевым подбородком.
— Приветствую вас, товарищ Ездовский, — он за руку поздоровался с Валерием Ивановичем. — Ну-ка, покажите мне наших ореликов!
— Здравствуйте, Сергей Павлович! Вот они, кушают! — Валерий Иванович кивнул в сторону нашего открытого вольера.
— Только что закончилось заседание Государственной комиссии, — сообщил коренастый. — Основным объектом утвержден пес Славный. А Смелый будет его дублером.
Сергей Павлович подошел вплотную к вольеру, наклонился и ласково потрепал меня по шее:
Ты меня только не подведи, надежда советской космонавтики, ладно?
Сегодня утром меня и Смелого снова одели в Искусственную Кожу и на Колесной Повозке отвезли на Летное Поле. Посреди Поля стояла огромная Бело-Серая Рыба. Мама моя Жучка! Я такой большущей Рыбы отродясь не видывал! Те Рыбы, на которых я раньше летал на Дальнее Небо, по сравнению с этой казались простыми мальками.
Сердце замерло от страха и восторга. Хвост сам собой стал поджиматься под задние ноги. Я мысленно приказал ему не трусить, и через пару секунд он уже бодро завертелся влево и вправо, демонстрируя всем присутствующим мое хорошее настроение и готовность к предстоящему старту.
На прощание я нюхнулся со Смелым. Прощай, мол, братец, не поминай лихом, если вдруг что. Смелый тихонько заскулил, но я коротким рыком одернул его. Негоже нам, космонавтам, распускать нюни.
На Решетчатой Поднималке мы с Валерием Ивановичем и еще несколькими людьми в Белых Одеждах поднялись к самой голове Гигантской Рыбы. Я окинул взглядом Большую Степь, вдохнул полной грудью прожаренный солнцем сухой воздух, подставил уши под ласковую руку прилетевшего издалека ветерка, повернулся и одним прыжком запрыгнул внутрь Металлической Будки. Валерий Иванович и люди в Белых Одеждах закрепили мое тело ремнями в Удобном Лежбище. Круглая Дверь бесшумно отошла от стены и плотно закрылась, отделив меня от всего остального мира.
В нашей собачьей работе самое скверное — это лежать и ждать, когда Гигантская Рыба начнет свой путь на Дальнее Небо. Скучно и очень одиноко. Я сладко зевнул, некоторое время созерцал краешек голубого неба в Круглом Окошке, которое было сделано в Металлической Будке прямо перед моим носом, а потом опустил голову на лапы и заснул.
Проснулся я перед самым стартом, когда из Говорилки, расположенной на стене Металлической Будки, стали звучать громкие команды для Гигантской Рыбы:
— Ключ на старт! Зажигание! Предварительная! Промежуточная! Главная! Подъем!
Тело Рыбы ожило. Где-то далеко внизу, подо мной, басовито заурчали Рыбьи Огненные Грохоталки. Гигантская Рыба задрожала, дернулась и медленно пошла вверх, в небо.
Лечу, гав! Поехали!
На сердце стало радостно и тревожно. Да, у меня была опасная собачья работа, но она мне нравилась!
Гигантская Рыба немного наклонилась, и в Круглое Окошко стали хорошо видны Бескрайняя Степь и комочки Белой Ваты на нежно-голубом ковре неба. Красиво-то как, гав!
Однако, долго восторгаться полетом мне не пришлось. Рыба продолжала лететь, и на меня навалилась Невидимая Тяжелуха. Нас, космических псов, хоть и приучают к ней во время тренировок на Быстрой Вертелке в Большом Городе, но все равно очень неприятно, когда большой и невидимый зверь давит и душит тебя со всех сторон.
Но Невидимая Тяжелуха длится совсем недолго, всего несколько минут, и поскуливая тихонько в лапы, ее вполне можно перетерпеть. Зато потом наступает Полное Облегчение. Как только замолкают Огненные Грохоталки в хвосте Гигантской Рыбы, твои лапы, хвост, голова — да все тело! — становятся необычайно легкими. Если оттолкнуться лапами от Удобного Лежбища, то можно даже немного полетать по Металлической Будке. В прошлые полеты на Дальнее Небо люди разрешали мне чуть-чуть повисеть в воздухе, ослабляя ремешки на Лежбище. Было необычно и приятно.
— Славный, Славный! — сквозь треск из Говорилки донесся голос Валерия Ивановича. — А где мой хороший пес?
— Гав! — бодро отрапортовал я. Мол, здесь я, на месте, самочувствие нормальное, полет проходит по программе. — Гав, гав!
— Молодец! — похвалил Валерий Иванович. — Слушай, сейчас о тебе говорить будут.
Я навострил уши.
Говорилка некоторое время молчала, потом слегка зашипела и в Металлическую Будку ворвался Громкий Торжественный Голос:
— Говорит Москва! Работают Центральное Телевидение и все системы Всесоюзной Радиосвязи. Передаем сообщение ТАСС. Сегодня, 3 июля 1969 года, новой мощной ракетой — носителем «Наука» на трассу полета к Луне выведен космический корабль «Луна — 15». На борту корабля находится живое существо — пес Славный…
Дальше Громкий Торжественный Голос стал зачитывать мою биографию: пес Славный — внук первопроходицы космоса собаки Лайки, ранее дважды совершил полеты на околоземную орбиту на борту космических кораблей «Восход » и «Союз».
Вот этого слащавого вранья я не люблю, гав. Никакой я не внук собаки Лайки, а всего лишь внучатый племянник. И нечего приукрашать мою родословную. Мама — лайка, папа — ризеншнауцер. А я кто? Правильно, лайкеншнауцер. Космической породы пес, короче говоря.
А вот насчет полетов на «Восходе» и «Союзе» — это правда. На первом корабле мы с псом Угольком пролетали три недели, испытывая корабль для будущих полетов людей. Тоскливым и скучным был тот полет, гав. Целыми днями сидишь и смотришь в Круглое Окошко, за которым нет ничего, кроме Черной Пустоты.
Вторая моя экспедиция оказалась куда более интересной. Сутки я болтался на Дальних Небесах в одиночестве, а потом ко мне прилетел космонавт дядя Жора и соединил свою Будку с моей. Металлические Руки надели на меня Стеклянную Голову, открылась Круглая Дверь, и я по специальному сетчатому коридору переполз прямо через Черную Пустоту в Будку дяди Жоры и отдал ему пакет с почтой и сувенирами. А потом по этому же коридору снова вернулся в свою Будку, прихватив для землян сверток от дяди Жоры.
Голоса из Говорилки еще долго болтали обо мне и моем полете, но я не слушал. Я скромен и не тщеславен. Лучше бы они музыку транслировали, гав. «Собачий вальс», например, или «Ораторию страстной любви» в исполнении вокально-инструментального ансамбля «Мартовские коты». Я закрыл нос лапой и снова задремал.
Следующие трое суток полета прошли довольно скучно. Я ел, пил и спал. В Круглом Окошке не было видно ничего, кроме Черной Пустоты. Тоска и скука. Скука и тоска. Когда становилось совсем невмоготу, я начинал петь грустные собачьи песни. Наверное, песни всем нравились, потому что каждый раз после начала концерта, включалась Говорилка и со мной начинал разговаривать Валерий Иванович. Говорил всякие ласковые слова и подбадривал.
Впрочем, скука — скукой, но вскоре выяснилось, что я лечу в Металлической Будке не один. Люди в Белых Одеждах, видимо, не слишком хорошо вычистили мою шерсть перед полетом. В районе хвоста обнаружилось присутствие до ужаса вредной блохи, которая, периодически покусывая меня, стала медленно перемещаться по моему телу в сторону шеи. На Земле я бы ее выкусил в два счета, но здесь эту гигиеническую процедуру мешала выполнить одетая на меня Искусственная Кожа. Пришлось молча терпеть. К исходу третьего дня космической экспедиции я уже почти привык к присутствию этой одинокой блохи и мысленно стал именовать ее Манькой. Какое — никакое, а все-таки живое существо. Уж и лететь в такой компании стало не так скучно.
На четвертые сутки полета снова заработали Огненные Грохоталки. Правда, теперь это были уже не большие Грохоталки на Гигантской Рыбе, а совсем маленькие Грохоталочки на Металлической Будке. Будка затряслась и закувыркалась. Говорилка затараторила совсем непонятными мне словами: скорость, дальность, угол подлета. В Круглое Окошко на мгновенье заглянуло чье-то мрачно-унылое и пепельно-серое лицо. Я предостерегающе тявкнул, и лицо тут же скрылось.
Будка несколько раз повернулась, словно шарила взглядом по Черной Пустоте, качнулась влево — вправо раз-другой, а потом снизу под полом в нее ударило что-то большое и массивное. Я испуганно взвизгнул, поднял уши и прислушался.
Несколько секунд стояла полная тишина. А затем голос в Говорилке, срываясь от волнения, произнес:
— Корабль прилунился в Море Спокойствия. Славный сел.
Я хотел было громко запротестовать: никуда я не сел и по-прежнему лежу на Удобном Лежбище, но из Говорилки послышался такой многоголосый хор восторженных возгласов, что я только хвостом махнул. Оговорился Далекий Голос, бывает. Ну, и пусть себе.
— Начинаем выполнение исследовательской программы, — радостно-возбужденно сообщила Говорилка.
Из-под потолка Будки опустились две Металлических Руки и аккуратно надели на меня Стеклянную Голову. Вокруг воротника на Искусственной Коже что-то несколько раз громко щелкнуло, послышалось легкое шипение и у меня слегка заложило уши.
— Скафандр герметичен, — теперь звук шел из двух Маленьких Говорилочек внутри Стеклянной Головы. — Освобождаем Славного от фиксаторов на кресле. Открываем входной люк.
Змеистые ремни, которые удерживали меня на Удобном Лежбище, разом опали. Круглая Дверь в левой стене Будки дрогнула, приоткрылась, и ко мне заглянуло солнышко.
— Славный, вперед, — сказали Маленькие Говорилочки голосом Валерия Ивановича. — Вперед, мой мальчик!
Меня не нужно было упрашивать. После трех суток неподвижного лежания я рванул вперед с удесятиренной энергией. Рванул, и остановился на пороге Металлической Будки, как вкопанный.
Я почему-то был уверен, что за Круглой Дверью окажется наша Земля, наш хоженый и перехоженый вдоль и поперек полигон, на котором мы со Смелым ночью при свете прожекторов последние полгода отрабатывали всякие фокусы-покусы.
Но земля за Круглой Дверью оказалась совсем чужой.
Она была пустынной и пыльной. Как старый чердак на даче Валерия Ивановича под Большим городом.
Она была совсем маленькой и куцей. Как огрызок купированного собачьего хвоста. Или как округлый островок в темном невидимом океане, над которым раскинула свои бесконечные крылья Черная Пустота.
Оказывается, есть в этом мире не только наша Родная Земля. Есть еще и другие земли. Чужие земли.
— Получен сигнал от внешней телекамеры корабля, — сообщили Маленькие Говорилочки. — Хорошо видим пса на экране. Славный стоит на пороге выходного люка. Кажется, он боится выходить.
«Это кто еще боится, гав? — мысленно возмутился я. — Настоящий пес всегда должен осмотреться на незнакомой местности. И не лезть вперед, очертя голову, гав-гав!»
— Работаем, Славный, — приказали Маленькие Говорилочки голосом Валерия Ивановича.
Работаем, так работаем. Потом рассмотрим, что вокруг и как.
Я легко сбежал по ступенчатой лестнице на пыльную поверхность Чужой Земли.
— Седьмое июля тысяча девятьсот шестьдесят девятого года, — радостно сообщил восторженный голос из Маленьких Говорилочек. — В десять часов пятнадцать минут живое существо впервые ступило на поверхность Луны. Это гигантский шаг вперед для всего человечества…
«…И всего лишь маленькое шевеление для моего хвоста», — я мысленно закончил фразу. Терпеть не могу этого человеческого пафоса.
Двигаться по Чужой Земле было легко. Я как обычно шевелил лапами, но при этом почему-то подпрыгивал на небольшую высоту. Очень забавно получалось.
— Славный, достаем телекамеру, — распорядился Валерий Иванович.
Это всегда пожалуйста. Программу фокусов-покусов я освоил на Родной Земле до полного автоматизма. Телекамера лежала в большом кармане, пришитом слева на Искусственной Коже. Я сунул верхние и нижние челюсти в Хваталки внутри Стеклянной Головы, легко извлек ими пластиковый ящичек с переносной телекамерой из кармана и осторожно опустил его на пыльную поверхность Чужой Земли. На ящичке сразу же замигали разноцветные огоньки. Я отошел на несколько шагов в сторону и, как меня учили на тренировках, сел прямо напротив круглого стеклянного глаза телекамеры.
— Переносная телекамера работает, — обрадовались Маленькие Говорилочки. — Хорошо видно Славного. Такой красавец!
— Молодец, Славный, — похвалил Валерий Иванович. — Работаем дальше. Флаг, Славный, ставим флаг!
Флаг был в правом кармане. Его свернули в короткую толстую трубку. Я вытянул сверток Хваталками, немного подрыл лапами, одетыми в Искусственную Кожу, пыльную поверхность Чужой Земли и торцом воткнул в нее толстую трубку. Цилиндр качнулся, выпрямился и из него стала выдвигаться более тонкая трубка, потом еще более тонкая. Не успел я и глазом моргнуть, как из выросшей над Чужой Землей складной мачты развернулся и слегка затрепетал, словно на прилетевшем из Черной Пустоты ветерке, Большой Красный Четырехугольник с какими-то золотистыми значками в верхнем углу около самого древка.
Внутри Маленьких Говорилок сразу же многоголосо радостно загалдели и захлопали в ладоши. Потом аплодисменты смолкли, наступила напряженная тишина и кто-то шепотом сказал:
— Товарищ Ездовский, усадите собаку рядом с флагом. А вы, дорогой Леонид Ильич, присаживайтесь вот в это кресло. Вам удобно?
— Удобно, — прокряхтел в ответ Шепелявый Голос. — Мы, товарищи, не привыкли сидеть в мягких креслах. Вот, помню, на Малой Земле у меня был случай…
«Наверное, это пришел кто-то из космонавтов, — подумал я. — Тот, который не раз высаживался на разные Чужие земли».
— Сидеть, Славный, смирно сидеть! — сказал Валерий Иванович строгим голосом. Я послушно сел рядом с флагом. Сидеть, так сидеть. Старых космонавтов нужно уважать.
Дорогой наш товарищ Шарик, — почмокав губами, произнес Шепелявый Голос.
Пса зовут Славный, Леонид Ильич, — шепотом поправили его.
Кгр-кхе, — смущенно кашлянул Шепелявый Голос. — Я так и говорю… Дорогой наш товарищ… э-э-э… Славик! В эти волнующие минуты, когда все прогрессивное человечество неотрывно следит за твоими первыми шагами на Луне, позволь мне выразить восхищение всего советского народа твоим бессмертным подвигом...
Шепелявый Голос говорил о будущих космических победах и магистральном пути человечества в космос минут пятнадцать. Все это время, как и учили меня на Родной Земле, я сидел, не шевелясь и глядя в круглый глазок переносной телекамеры. Осмелевшая блоха Манька выбралась из-за ворота одетой на меня Искусственной Кожи, осмотрелась и мирно улеглась спать на краешке моего носа. Я сейчас мог легко слизнуть ее языком, но не стал этого делать. Хоть и маленькая, а все-таки тоже космическая путешественница.
Шепелявый Голос, наконец, закончил говорить. Снова наступила тишина.
— Что же он у вас так и будет истуканом под флагом сидеть, товарищ Ездовский? — тихо спросил чей-то Скрипучий Голос с недовольной интонацией. — И ничего не ответит на приветствие Генерального секретаря нашей партии? Нехорошо, товарищи…
— Но это же только собака, товарищ Суслин, — попытался возразить кто-то.
— Сейчас ответит, — шепотом сказал Валерий Иванович и громко скомандовал мне:
— Славный, вольно!
Я расслабился, привстал, обнюхал основание древка флага, резким движением вскинул правую заднюю ногу и сделал в памперсы внутри Искусственной Кожи то, что мне давно уже хотелось сделать.
— Это что же он такое делает? — недоуменно спросил Шепелявый Голос. — И прямо под древком государственного флага…
— Это пес так салютует, Леонид Ильич, — выручил меня Валерий Иванович. — Это мы так приучили его отдавать салют.
— А почему он салютует задней ногой? — в голосе Шепелявого все еще звучало сомнение.
— У собак четыре ноги, Леонид Ильич. С функциональной точки зрения они совершенно равноценны. Ну, а салютовать задней конечностью нашему Славному просто удобнее. Привычнее, так сказать, — пояснил Валерий Иванович.
— Гр-кха-кха, — раскатисто откашлялся Шепелявый Голос. — Какой он молодец, этот наш Славик! Товарищ Суслин, пометьте в своем блокнотике. Мы должны рассмотреть вопрос о присвоении товарищу Славику звания Героя. С правом ношения медали Золотая Звезда на ошейнике, кхе…
— Давайте мы лучше вам еще одно звание Героя присвоим, дорогой Леонид Ильич, — елейно предложил Скрипучий Голос. — С вручением Золотой Звезды за освоение целинно-лунных земель.
— Хорошо, дорогой Михаил Андреевич, — с готовностью согласился Шепелявый Голос. — Думаю, что все согласны с высказанным вами единодушным мнением. Ну, что, товарищи, куда поедем обедать?
И Незнакомые Голоса быстро удалились. Наверное, действительно пошли обедать. Мне же до обеда было еще далеко. Еще не все фокусы-покусы были выполнены.
Следующие полтора часа я по командам Валерия Ивановича находил на поверхности Чужой Земли разные камни, брал их Хваталками и относил в Металлическую Будку. В Будке рядом с Удобным Лежбищем стоял огромный ящик, в который я один за другим складывал подобранные мною камни. Аккуратно складывал, — так, как меня учили на Родной Земле.
Когда ящик заполнился почти до краев, Валерий Иванович скомандовал:
— Все, Славный. Теперь отдыхай.
Я снова уселся около древка Большого Красного Прямоугольника, перевел дух и, наконец, огляделся.
Все-таки Чужая Земля была очень странной. На Родной Земле, пусть даже и ночью, все равно кто-то живой найдется. То жучок по своим делам пробежит, то ночная бабочка на огонек пролетит, то лягушка в реке спросонья квакнет.
А на Чужой Земле не было вообще никого. Только я и беспечно спящая на моем носу блоха Манька.
Еще эта Чужая Земля была сплошь усеяна разными камнями и какими-то пыльными округлыми лунками. На нашей Родной Земле похожие лунки остаются на песке от дождевых капель. Только на Родной Земле они все почти одного размера. А здесь лунки были разных размеров — и большие, и маленькие. Некоторые, совсем большие, оказались даже больше Металлической Будки. Я поежился и тихо зарычал. Гав, не хотел бы я попасть под дождик из водяных капель такой величины!
Я поднял голову, чтобы найти на небе Золотые Светлячки, на которые очень люблю смотреть дома по ночам, и обомлел. Среди Черной Пустоты, которая простиралась надо мной, обнаружилась большущая бело-голубая Округлая Блямба.
«Это что еще за новость? — удивился я, слегка наклоняя голову. — В жизни не видел ничего подобного!»
В ночном небе над Родной Землей всегда, — если, конечно, нет Пушистых Туч, — можно увидеть только россыпи Золотых Светлячков. Ну, и еще Недожаренный Блин, который постепенно вырастает из узкого серпика в круг, чтобы потом через десяток дней снова стать едва заметным серпиком.
А здесь вместо Недожаренного Блина в небе неожиданно обнаружилась эта бело-голубая Округлая Блямба…
Я задумался. Когда я на Родной Земле, над головой в небе плавает Недожаренный Блин. Сейчас я на Чужой Земле, Недожаренного Блина нигде не видно, зато в небе висит эта Округлая Блямба. Далекая, далекая… Но все-таки почему-то какая-то родная…
Мать моя Жучка! Мысль в голове блеснула молнией и подбросила меня с места. Я все понял!
Эта Чужая Земля, на которой я стою сейчас всеми четырьмя лапами, — это и есть Недожаренный Блин! А бело-голубая Округлая Блямба в небе — это Родная Земля! Да, далеко меня занесла в этот раз Гигантская Рыба…
Недожаренный Блин… Миллионы лет назад он явился откуда-то издалека, из россыпей Золотых Светлячков на ночном небе Родной Земли. Явился и почти в одночасье погубил Водяными Волнами больших Страшных Зверей, от которых Собачьему Народу совсем не было житья. И тогда поклялся Собачий Народ: когда-нибудь подняться на самое Дальнее Небо, чтобы поблагодарить за помощь Недожаренный Блин. Сотни поколений моих диких предков по ночам пели нашему небесному спасителю величальные песни…
И вот теперь… У меня перехватило дыхание от восторга. Я, пес Славный, в общем-то простой сукин сын, — хотя и внучатый племянник знаменитой Лайки, — сегодня выполнил многовековую клятву всего моего народа! Я взлетел на Дальние Небеса, добрался до Недожаренного Блина и принес ему нашу собачью благодарность!
Я сел на задние лапы, поднял голову в небо и запел Величальную Песню.
Тоскует по Земле наш пес, — сказал кто-то в Маленьких Говорилках. — Пора заводить его обратно в корабль!
Славный, Славный, хороший мой мальчик, — ласково позвал Валерий Иванович. — Домой нам пора, домой!
— Не надо его звать, Валерий Иванович, — остановил его Строгий Голос. — Славный свою задачу выполнил. Даже очень хорошо выполнил. Лунного грунта собрано много и корабль перетяжелен. Поэтому мы решили оставить собаку на Луне.
Краем глаза я увидел, как дернулась и стала закрываться Круглая Дверь в боку Металлической Будки.
— Как это оставить Славного на Луне?! — опешил Валерий Иванович. — Он же живой, товарищи… Живой, понимаете?!
— Сейчас мы выдадим команду на открытие гермошлема скафандра, — произнес Строгий Голос невозмутимо. — Смерть наступит мгновенно и почти безболезненно.
— Я не позволю! — в Маленьких Говорилках послышались шум и возня. — Всем назад!
— Опомнитесь, товарищ Ездовский! — с укоризной сказал Строгий Голос. — Корабль должен немедленно стартовать. Иначе мы не сможем выйти на траекторию полета к Земле!
— Что здесь происходит? — вмешался в перепалку еще один голос. Я сразу узнал его. Это был голос круглоголового и коренастого человека, который приходил в наш со Смелым вольер за день до моего старта на Большой Рыбе.
— Товарищ Ездовский заблокировал управление кораблем, Сергей Павлович, — сообщил Строгий Голос. — «Луна-15» не может взлететь!
— Сергей Павлович, — я уловил нотки отчаяния в голосе Валерия Ивановича, — они хотят оставить Славного на Луне!
— Вы что, товарищи, белены объелись? — голос коренастого стал похож на рычание разъяренного пса. — Как это оставить на Луне?!
— Взлетная ступень перетяжеленна, разве вы не знаете? — нервно огрызнулся Строгий Голос. — Если стартовать с собакой, то корабль может разрушиться в земной атмосфере от большой перегрузки…
— Это не ваша забота! — рявкнул коренастый. — «Луна» взлетит только вместе с собакой, ясно?! Валерий Иванович, зовите пса!
— Славный, Славный, домой, — мне показалось, что Валерий Иванович сейчас заплачет. — Домой, слышишь?
Слышу, Валерий Иванович, слышу. Еще минутку мне дайте, ладно?
И они там, на Родном Земле, словно услышали мои мысли, замолчали.
Я допел Величальную Песню до конца, не спеша пошел к Будке и в два прыжка поднялся по ступенчатой лестнице к Округлой Двери. На пороге я на минутку остановился и оглянулся назад.
До свидания, Чужая Земля — Недожаренный Блин! Я приходил к тебе с благодарностью и миром от всего Собачьего Народа, а теперь ухожу. Но я вернусь. Обязательно вернусь. Вернусь, чтобы бежать по твоим бесконечным просторам, чтобы резвиться среди твоих камней и пыльных лунок. Ведь все Чужие Земли рано или поздно должны стать нашими Родными Землями, разве не так? Именно в этом и есть великий смысл существования Собачьего Народа. Ну, и конечно, наших верных друзей — Людей.
Округлая Дверь Металлической Будки закрылась за моей спиной. Я запрыгнул на Удобное Лежбище. Змейки фиксирующих ремней зашевелились и стянули мое тело. Что-то невидимое кашлянуло и зашипело, а потом Металлические Руки сняли с меня Стеклянную Голову. Блоха Манька на радостях сиганула куда-то под потолок. Наверное, решила заняться воздушной акробатикой.
Внимание, старт! — сказала большая Говорилка. Будка задрожала и подпрыгнула. Пыльная поверхность Недожаренного Блина за Круглым Окошком провалилась куда-то вниз. Я понял, что снова лечу.
Потом была дорога домой. Я страшно устал и поэтому почти все время спал. Просыпался только чтобы немного попить и поесть. Сквозь сон я слышал глухое бормотание Говорилки: Земля вместо «Собачьего вальса» по-прежнему транслировала мне «Маяк», «Последние известия» и информационную программу «Время».
-…Наш корреспондент встретился с известным специалистом по выращиванию картофеля в лунном грунте Чеславом Волянецким.
«Доктор Волянецкий, как вы оцениваете полет пса Славного на космическом корабле «Луна — 15»?
«Это выдающееся достижение советской науки и техники. Я не хочу умалять значение будущего рейса к Луне космического корабля «Аполлон — 11» и первой высадки человека на лунную поверхность, но давайте признаем очевидное: пес Славный в буквальном смысле увел полцентнера лунных камней из-под самого носа у Нила Армстронга и База Олдрина»…
«Ничего я не уводил, — мысленно возразил я в полудреме. — Просто у меня работа такая. Космическая».
-… На киностудии имени Максима Горького известный советский режиссер Леонид Гайдай приступил к съемкам комедийного фильма «Пес Барбос и лунный кросс». В роли американских астронавтов в новом фильме снимутся Георгий Вицин, Юрий Никулин и Евгений Моргунов…
«Хорошо бы сыграть самого себя, — я сладко зевнул. — Всегда мечтал стать киноартистом!»
-…Вчера палата лордов парламента Великобритании единогласным голосованием присвоила космическому псу Славному титул лорда и родовое имя «Лунное Сердце — Собачий Хвост». В своем обращении к парламентариям королева Елизавета Третья выразила желание обвенчать свое любимую собачку Мими с сэром Славным. Соответствующее предложение советскому послу в Лондоне сделал сегодня руководитель Форин Офиса…
«А вот вам дудки! — фыркнул я под нос. — Никаких династических браков. Женюсь только по любви. И чтобы обязательно с первого взгляда!»
…Снова включились Огненные Грохоталки. Бело-голубой шар Родной Земли за Круглым Окошком стал стремительно расти. На меня опять навалилась Невидимая Тяжелуха. О, это была всем Тяжелухам Тяжелуха! Затуманилось в глазах, сдавило спину и бока. Какое-то время я даже думал, что у меня вот-вот затрещат кости. Я открыл пасть, чтобы завыть, и не смог: воздух просто отказался выходить из горла. Маньке тоже было тяжело, и она распласталась на моем носу, раскинув в сторону свои длинные задние ноги.
По стеклу Круглого Окошка зазмеились Огненные Ленты. Родная Земля вырастала из облачной дымки и стремительно приближалась.
А потом Тяжелуха пропала — внезапно и навсегда.
Над потолком что-то оглушительно бабахнуло. Будку тряхнуло и завертело. Я догадался сразу: над моим космическим домом надувается Большой Пузырь.
— На связи борт 316, — ожила Говорилка. — Вижу спускаемый аппарат. Раскрытие парашюта штатное. Буду садиться рядом и эвакуировать объект. Координаты места посадки даю по пеленгу.
Что-то бухнуло снизу в пол Металлической Будки. У меня лязгнули зубы, чуть язык не прикусил. Будка несколько раз качнулась из стороны в сторону и замерла.
Почти сразу же раздался стук в стену. Округлая Дверь открылась, и несколько человеческих рук одновременно просунулись внутрь Будки, подхватили меня с Удобного Лежбища и осторожно потащили наружу. Оклемавшаяся Манька испуганно шарахнулась прочь.
Ярко светило солнце. Вокруг расстилалась Бескрайняя Степь, среди которой там и сям спускались с неба Шумные Вертушки и от них к Металлической Будке бежали люди. Множество людей. Так торжественно меня еще никогда не встречали.
— Вот он! Живой! Здоровый! — кричали отовсюду. — Молодец, Славный!
С меня быстро, но осторожно сняли Искусственную Кожу и Резиновые Лепешки. А потом принялись гладить по голове и бокам, тискать руками, целовать в нос. Это было какое-то совершенно немыслимое всеобщее ликование!
Среди всего этого шума мои чуткие уши уловили едва различимое поскуливание. Я опустил взгляд вниз. Под ногами у державших меня на руках людей вертелась маленькая собачонка коричневого окраса. Местная, казахстанская порода. Мордашка симпатичная, а глазки так и сияют от восторга. Чудо, а не глазки!
— Товарищи, разрешите пройти! — послышался чей-то зычный голос. — Пропустите профессора Ездовского и телевизионную группу!
Сквозь толпу пробрался Валерий Иванович и телевизионщики. Валерий Иванович обнял меня, и я радостно взвизгнул. Ласковые и родные руки, которые я помнил еще со щенячьих времен!
Телевизионщики сходу начали съемку. Высокий вихрастый журналист сунул Валерию Ивановичу едва ли не под самый нос большой микрофон:
— Профессор Ездовский, что вы можете сказать о результатах только что завершившейся миссии космического корабля «Луна -15»?
— Это наша большая победа, — улыбнулся Валерий Иванович. — Впервые живое существо побывало на поверхности спутника Земли — Луны. Псом Славным собрано свыше пятидесяти килограммов лунного грунта, который в специальной капсуле доставлен на Землю…
— Вы не могли бы показать нашим зрителям эту капсулу, Валерий Иванович?
— Конечно, конечно, — Ездовский осторожно опустил меня на землю и повернулся к Металлической Будке. — Вот здесь, рядом с креслом Славного, установлен контейнер с образцами лунного грунта. Сейчас мы извлечем его и отправим в Москву для изучения.
— Профессор, а можно попросить вас взять пса на руки и стать около спускаемого аппарата? — попросил кто-то из фотожурналистов. — Нам нужны снимки для завтрашних газет…
— Конечно, можно, — Валерий Иванович наклонился и стал шарить внизу руками. — Э-э-э… Товарищи, а где же наш пес? Где Славный?
Вокруг Ездовского мгновенно образовалось пустое пространство. Все принялись оглядываться по сторонам.
— Неужели сбежал? — сдавленным шепотом предположил кто-то.
— Да вы что?! — испуганно охнул Ездовский. — Как это сбежал? Это же дрессированный космический пес!
— Давайте искать! — предложил чей-то задорный голос, и толпа встречающих тут же мгновенно рассыпалась в стороны, оглашая Большую Степь истошными призывами:
— Славный, Славный! Кутя — кутя! Где наша собачка?
Ну, и зачем так орать, спрашивается? Вот он я, здесь. Нахожусь прямо под Колесным Эвакуатором, который стоит рядом с Металлической Будкой. И не выйду из-под него до тех пор, пока мы с представительницей местного населения не завершим важный генетический эксперимент в области собаководства.
Товарищи, вы не знаете, какого окраса щенки появятся на свет, если скрестить русского космического пса с собачкой степной казахстанской породы?
Примечание. Рассказ «Лунное сердце — собачий хвост» был опубликован в еженедельнике «21 век», занял первое место в первом туре на конкурсе «Млечный Путь — 2009» и готовится к опубликованию в авторском сборнике «Где-то во Вселенной».