"Гражданская авиация", вероятно 1989, №4, с. 21, 24-25.
В канун Дня космонавтики наш специальный корреспондент В. Горьков встретился с главным специалистом Министерства обороны СССР по многоразовым ракетно-космическим системам и перспективам их развития, заместителем председателя Государственной комиссии по ракетно-космической системе «Энергия»-«Буран» генерал-полковником А. Максимовым. Предлагаем вашему вниманию его интервью.
Александр Александрович, разрешите от имени всех специалистов Аэрофлота поздравить Вас с праздником - Днем космонавтики и пожелать успехов в труде.
- Спасибо. И, знаете, думаю, этот праздник действительно вышел далеко за рамки профессионального. Он стал наш общий. А если говорить о специалистах гражданской авиации, то они вообще идут с нами в одной "упряжке" в деле развития пилотируемой советской космонавтики. Так что, пользуясь случаем, хочу в свою очередь поздравить и вас, дорогие наши авиаторы, с этим поистине всенародным праздником.
В этом году он особенный. Все советские люди с нетерпением ждали первого полета «Бурана». И вот он состоялся. Вполне естественно в связи с этим в печати появилась масса публикаций. Есть среди них и такие, где ставится вопрос: а насколько нам нужен "Буран"? Что вы могли бы сказать по данному поводу?
- В таких случаях полезно обращаться к истории. На заре развития космонавтики первые отечественные спутники и пилотируемые корабли выводились ракетой-носителем непосредственно на рабочие орбиты. Затем пришло время, когда прямой вывод кораблей и спутников нас уже перестал устраивать, ибо не отвечал новым задачам. Последовало дальнейшее развитие ракет-носителей и орбитальных космических средств. И те и другие получили дополнительные энергетические возможности. Это позволило выводить космические аппараты на рабочую орбиту по ступенчатой схеме, то есть с использованием промежуточных орбит. Такая схема наряду с унификацией позволила более эффективно использовать возможности космической техники.
Возьмем, к примеру, ракету-носитель "Циклон". Диапазон выводимых ею весов лежит в пределах 550-4000 килограммов. Ее третья ступень может включаться дважды и выводить на околокруговые орбиты спутники в диапазоне высот 200-3600 км, а для эллиптических еще больше - до восьми тысяч километров. Это прекрасно. То же самое можно сказать и о ракете-носителе "Протон", обеспечивающей вывод на орбиту геостационарных спутников и автоматических межпланетных станций. И все-таки этого недостаточно, если смотреть в будущее.
В настоящее время зарождается и все больше дает о себе знать новый вид космической техники - так называемые средства транспортно-технического обслуживания, включающие межорбитальные буксиры, разгонные блоки, средства стыковки, транспортировки, обслуживания и ремонта космических аппаратов. Возьмите проблему создания орбитальных станций. "Мир", а вслед за ней и другие, более крупные орбитальные конструкции, предстоит строить уже на орбите, что связано с проведением широких транспортных операций в космосе.
Решить проблему можно, лишь создав развитую транспортную многоразовую систему. "Энергия" - "Буран" первенец этой системы и в то же время ее основа. С нее, я сказал бы, начинается второе рождение советской космонавтики. С ней мы связываем и будущий ее прогресс. Останавливаться, уступать завоеванное было бы неверно. По крайней мере, будущие поколения нам этого не простят.
И все же, если продолжать данную тему, то в связи с переходом всех отраслей народного хозяйства на хозрасчет и самоокупаемость, все чаще звучат голоса о недостаточной эффективности космических средств, пока еще слабой их отдаче в интересах народного хозяйства, о больших затратах и так далее. Насколько правы, на ваш взгляд, авторы подобных высказываний!
- Что можно ответить по этому поводу? Проблемы исследования космоса нельзя утилизировать. Скажем, чем можно измерить расходы на создание эффективных космических средств за соблюдением различных международных договоров? Или каких средств стоит открытие Сверхновой звезды в Большом Магеллановом облаке в 1987 году и наблюдение ее эволюции? А взять экологические, народнохозяйственные и другие вопросы, в которых космонавтика принимает самое непосредственное участие. Да и вообще, назовите хотя бы одно новое, более совершенное изделие, допустим, воздушное судно, на разработку которого выделялось бы меньше средств, чем на предыдущие. Другое дело - дальнейшее снижение его стоимости во многом зависит от массовости производства. Что касается "Бурана", то его новая технология - достояние промышленности всей страны, многих ее отраслей. Кстати, и в гражданской авиации специальный тренажерный комплекс, на котором шла отработка автоматической посадки космического корабля, был успешно использован при создании нового пассажирского авиалайнера Ту-204. Жаль, что средства массовой отраслевой информации сообщают о таком событии довольно скупо.
Добавлю к этому, что будучи в мае 1987 года на космодроме Байконур, Михаил Сергеевич Горбачев прозорливо заметил, что ракетно-космическая система "Энергия" - "Буран" создает предпосылки для перехода количества в качество. Вот почему с этой системой мы связываем научно-технический прорыв к новым технологиям, к новым инфраструктурам построения космических средств и, как результат, к их удешевлению в интересах общества.
Как видим, создание "Бурана" преследует сугубо мирные, народнохозяйственные цели. А какова роль в этом деле военных специалистов?
Разумеется нас, как и военных специалистов США, интересует новая ракетно-космическая транспортная система, способная выводить на околоземные орбиты спутники связи, навигации, телевидения, метеонаблюдения, а также контроля за выполнением соответствующих международных договорных обязательств. Но нам, как уже неоднократно сообщалось, принципиально чужда идея "звездных войн" и превращения космоса в театр военных действий. И уж совсем некстати видеть "Буран" в военном плане.
Александр Александрович, как известно, работа в связи с запуском "Бурана" была проделана огромная. Все события описаны довольно подробно. И все-таки кое-какие дополнительные детали хотелось бы услышать. Взять хотя бы работу Госкомиссии, членом которой Вы состоите.
Прежде всего хочу заметить, что в жизни каждого из нас, членов комиссии, такой масштабной работы еще не было. Рассказать в двух словах об этой беспрецедентной подготовке значит не сказать ничего и обидеть людей. Это специальная, большая тема.
А вот о некоторых моментах рассказать можно. Первый раз тяжелые стальные двери бункера стартового сооружения закрылись 28 октября 1988 года в 21 час по московскому времени. Обстановка внешне выглядела довольно спокойной. Госкомиссия и техническое руководство работали четко, уверенно, с настроением. И тем не менее каждый ощущал крайнее напряжение.
О том, что случилось утром 29 октября на 51-й секунде до старта, общеизвестно. Конечно, было досадно, что "отбой" произошел в общем-то по незначительной причине, и десятки тысяч людей начали работать в обратном направлении. Но уныния не было, наоборот, чувствовалось стремление завершить начатое дело. Ведь все сознавали, что наша космонавтика стоит на пороге нового эпохального события.
10 ноября работы по подготовке к повторному пуску были практически завершены. Но мы решили, что день-два погоды не сделают. Надо дать людям отдохнуть, выспаться и с хорошим настроением приступить и делу. Однако стихия чуть было и не сделала "погоду"...
И вот снова бункер 15 ноября 1988 года. "Повтор" идет легко, гладко, но метеоусловия портятся буквально не по часам, а по минутам. Как нам хотелось, чтобы циклон запоздал или хотя бы прошел севернее. Но... у природы свои законы. Самолет-метеоразведчик в трехстах километрах ведет наблюдение и сообщает последние данные. Метеосводки следуют через каждые полчаса.
Руководство Госкомиссии поднимается в зал управления пуском носителя, занимает места позади технического руководства. Подходит время нажимать кнопку десятиминутного автоматического пуска. И вдруг заминка... Специалист-метеоролог кладет на стол главному конструктору ракеты-носителя Б. Губанову сводку о штормовом предупреждении и просит расписаться. Тот поднимается и идет к группе технического руководства по системе управления, которые, оценив свои резервы, дают "добро". Тогда Борис Иванович направляется к руководству Государственной комиссии. Вся эта процедура происходила у всех на глазах. Проходят секунды томительного ожидания, и мы по жестам, даже мимике лица, наклону головы "главного" понимаем, что можно принимать решение на пуск. Вернее, соглашаемся с его предложением. Нужно было видеть в те минуты... обаятельную улыбку Губанова, с каким волнением сел он рядом с генерал-майором В. Гудилиным и дал команду на пуск.
На табло коллективного пользования побежали секунды... Прошла роковая 51-я... И вот буря пламени на всех телеэкранах засвидетельствовала старт ракетно-космической системы. Теперь все взоры на ЦУП. Как сработает объединенная двигательная установка "Бурана"? Идут доклады... Наконец оба включения прошли, он на орбите. Наступило время небольшой передышки, и наши думы переключаются на то, как поведет себя на посадке корабль. К посадочной полосе подтягиваются автомашины и инженерные средства обслуживания. Только им одним разрешено выйти из укрытия, поскольку их расчетам первым предстоит подъехать к кораблю и начать его техническое обслуживание.
За пятнадцать минут до посадки заместитель Председателя Совета Министров СССР И. Белоусов, заведующий Отделом ЦК КПСС О. Беляков, министр авиационной промышленности А. Сысцов и я отпросились у председателя Госкомиссии Виталия Хуссейновича Догужиева и помчались на посадочный комплекс. Погода - хуже не придумаешь! Ледяной ветер со скоростью двадцать метров в секунду буквально сшибал с ног, но у каждого из нас на уме только "Буран", хотя знаем, что ветер для него вдоль полосы не страшен. Наконец космический корабль, точно воздушное судно, спланировал по глиссаде снижения и мягко побежал по полосе. Его окружили специалисты, провели стопорение, обдув шасси. А он гордо стоял в ожидании, когда выгорит последнее топливо из вспомогательной силовой установки и попыхивал яркими вспышками в хвостовой части. К слову сказать, из 38 тысяч керамических плиток, каждая из которых удостоверена личным паспортом и прикреплена на определенное место, отвалилось за весь полет всего лишь четыре.
Итак, первый праздник "Бурана" кончился. Будет второй, более сложный полет. Потом кораблем будет управлять экипаж.
Там, на полосе, возле остывающего "Бурана" все мы вновь ощутили необычайное по остроте чувство национальной гордости, радости за свою державу. Трудно передать, какое это неописуемое счастье! Ради одного такого мига стоит жить и работать.