Венгр Берталан Фаркаш совершил свой полёт в космос на корабле "Союз-36". Командиром был Валерий Кубасов. На станции "Салют-6" они работали вместе с постоянным экипажем — Валерием Рюминым и Леонидом Поповым.
С тех пор прошло более 20 лет. Корреспондент "Трибуны" решил побеседовать со знаменитым венгром.
Ожидая Берталана в маленьком уютном кафе "Алекс" в Будайской части столицы Венгрии, я пытался угадать, как выглядит сегодня "космический гусар". Рассчитывал увидеть вспоенное добрым венгерским вином плотное тело 52-летнего мужчины. Но ошибся. Господин Фаркаш по-прежнему в хорошей спортивной форме — энергичен, доброжелателен и сразу же предложил перейти на "ты".
— 12 апреля этого года исполняется 46 лет со дня первого полета человека в космос. Как ты лично воспринял известие об историческом полете Юрия Гагарина?
— Я был тогда уже довольно взрослым человеком, мне было 11 лет. О полете Гагарина услышал в школе. Во время урока кто-то открыл двери в классе и крикнул, что в космосе летает человек. Вначале никто не поверил, даже учителя. Потом передали по громкоговорителю официальное сообщение. Конечно, все мальчишки моего поколения мечтали быть космонавтами. Однако я даже и в мыслях не мог предположить, что такое когда-нибудь случится со мной.
— Тем не менее после школы ты решил стать военным летчиком.
— Это произошло скорее случайно. Мой одноклассник, который страстно хотел быть летчиком, уговорил меня за компанию заявить об этом в военкомате, когда нас ставили на учет. Его по медицинским показаниям отвели, меня утвердили. После окончания школы три года я учился в военном летном училище в Краснодаре.
— А как попал в отряд космонавтов?
— Ты знаешь, дальнейшее похоже на судьбу. Я служил в авиационном полку в г. Папа. В 1975 году к нам в гости приезжал летчик-космонавт, Герой Советского Союза Петр Ильич Климук. В связи с тем, что я хорошо говорил по-русски, мне поручили его везде сопровождать. У нас сложились доброжелательные отношения. Выступая на прощальном вечере в Доме офицеров, я просил передать в Звездный городок, что, если в отряд космонавтов будут набирать летчиков из соцстран, венгерские пилоты хотели бы оказаться в числе первых, что высокое доверие оправдаем, не подведем. Говорил, не предполагая, что через три года сам окажусь там.
В 1976 году неожиданно пригласили на совещание, где сообщили о начале отбора в отряд космонавтов. В декабре 1977 года советские специалисты из 10 кандидатов выбрали четверых, в том числе и меня. А в 1978 году мы приехали в Звездный городок. Петр Ильич Климук был очень рад меня видеть, всячески помогал.
— Ваш полет с Кубасовым начался с отсрочки старта на неопределенное время. Как он протекал, были ли проблемы?
— Да, старт был запланирован на 1979 год. Но летавший ранее нас "Союз" с болгарским космонавтом не смог состыковаться со станцией. Выяснение причин сбоя затянулось. Мы, кстати, все же думали, что стартуем вовремя. Даже традиционный, в некотором роде ритуальный, завтрак вместе с руководством полетов и членами наших семей провели, после которого обычно сразу же улетают на космодром. Но последовала команда отложить отъезд.
Сам полет прошел нормально, штатно, чего не скажешь о приземлении. Вначале все шло хорошо. Отделилась капсула, открылся парашют. А вот двигатели тормозной системы, обеспечивающей мягкость соприкосновения с землей, не сработали. Удар был очень сильный. Как тут после этого не верить приметам.
— Как складывалась жизнь после полета?
— По-разному. Для Венгрии было очень престижно иметь своего космонавта. Причем мы стали седьмой страной в мире, гражданин которой побывал в космосе. Поэтому я стартовал капитаном, а вернулся на землю подполковником, т.е. получил внеочередное воинское звание досрочно.
Первые годы серьезно надеялся, что программа "Интеркосмос" продолжится. Поэтому готовился к возможному повторному полету. Кто мог предполагать, что все так быстро обрушится у вас и у нас! Окончил Будапештский технический университет.
Кроме службы в ВВС, где стал в конечном счете заместителем командующего и бригадным генералом, вел большую общественную работу. В рамках международного проекта "Открытое небо" руководил группой специалистов. осуществлявших инспекции. Короткое время, около года, был военно-воздушным атташе венгерского посольства в Вашингтоне.
В 1997 году уволился из армии, посчитав свою дальнейшую службу бессмысленной, а главное, не обеспечивающей нормальное существование семьи. У меня трое детей. Дочь родилась еще до полета в космос. Ей сейчас 23 года. Затем появились двое сыновей. Я всегда шучу, что космическое излучение благоприятно повлияло.
Стал заниматься бизнесом. Вместе с американским астронавтом Джоном Мекбрайтом создали совместное предприятие "Орион 1980". Кстати, "Орион" был наш... с Валерием Кубасовым позывным.
Приступил к реализации еще одного проекта. Создали частную венгеро-российскую авиакомпанию "Атлант-Хангари", альтернативную "Малеву". Берем в аренду от российских партнеров — авиакомпании "Самара" 2 транспортных самолета Ил-86 и 2 пассажирских — Ту-154М. Первый самолет уже в Будапеште. Так что дела идут, жизнь продолжается.
— Космическое братство продолжается, встречаешься ли с кем-нибудь из российских коллег?
— Оно никогда не прекращалось. С российскими космонавтами мы встречаемся постоянно. Вот недавно звонил командир, Валерий Кубасов, просил принять активное участие в праздновании 40-летнего юбилея полета Юрия Гагарина и, в частности, в традиционном теннисном турнире. Я, конечно же, охотно согласился.
— Берталан, большое спасибо за беседу. Хочешь что-то передать читателям "Трибуны"?
— Можно я сам напишу несколько слов?