В минувшее воскресенье, за месяц до 40-летия первого полета человека в космос члены экипажа российско-американской космической станции астронавты Джим Восс и Сьюзан Хелмс установили новый мировой рекорд пребывания в открытом космосе. Их "прогулка" вне станции продолжалась 8 часов 56 минут, на полтора часа больше запланированного: в космосе пришлось ловить пакет с инструментами, который выпустила из рук женщина-астронавт.

Им бы проблемы, с которыми столкнулся 18 марта 1965 года экипаж советского корабля "Восход-2", осуществивший самый первый в истории выход человека в космос!

Сегодня "ФАКТЫ" рассказывают малоизвестные подробности того знаменательного события, со дня которого завтра исполняется 36 лет, а также о его главном герое Алексее Леонове.

Алексей Леонов и Павел Беляев ожидали неприятностей в том историческом полете с самого старта, "напоровшись" на плохую примету: перед отправкой на стартовую площадку космонавтам встретилась женщина. И в самом деле, за сутки на корабле "Восход-2" произошло семь ЧП. Началось с того, что Леонов не смог протиснуться обратно в шлюз после 10-минутного пребывания в открытом космосе, а закончилось отказом автоматической системы посадки, и экипаж - опять же впервые! - произвел ее вручную. В глухой тайге, в снегу до плеч двое космонавтов трое суток ожидали, пока их найдут: радиосвязи не было...

Несмотря на риск, сопутствующий первооткрывателям, почти все советские космонавты из первого отряда ушли на покой не по состоянию здоровья, а по возрасту, напомнил Алексей Леонов в интервью журналу "Караван историй". А все потому, что их заставляли проходить тяжелейшие тренировки, подготавливая к всевозможным неожиданностям и создавая высочайший запас прочности. Ныне программа подготовки упрощена, а современные космонавты, по мнению Леонова, тех нагрузок просто не выдержали бы.

- Перед полетом, во время которого я должен был выйти в открытый космос, я прекрасно понимал, на что иду, - рассказывает Алексей Архипович. - Накануне на орбите взорвался испытательный корабль. Кроме того, у космонавтов есть примета: если по дороге на работу встретишь женщину - день пойдет насмарку. И вот в день старта, 18 марта 1965 года, на космодроме мы с Павлом Беляевым встречаем даму. Откуда она здесь? Выяснилось, что это директор киностудии "Центрнаучфильм", однако ситуацию это не спасало. Мы с Павлом поплевали через левое плечо, но приготовились к тому, что в полете будет несладко. И точно - за сутки на корабле случилось семь аварий.

Свободный полет человека над планетой могли наблюдать миллионы телезрителей. Однако никто из них не знал, что случилось потом.

- В первую минуту у меня дух захватило: яркое солнце, черное небо, тишина необыкновенная! Но вот пора возвращаться - а я не могу: из-за гигантской разницы в давлении внутри и снаружи скафандр увеличился в размерах, пальцы "раздулись" так, что я не мог ни держать камеру, ни ухватиться за поручни, чтобы войти в корабль. Тогда, не спрашивая разрешения Земли, я сам снизил давление в скафандре и протиснулся в шлюз. Выход в космос стал самым тяжелым испытанием в полете: пульс был просто бешеным, пот катился градом, температура подскочила...

В том полете, по словам Алексея Леонова, от экипажа и в самом деле кто-то отводил смерть. Когда пришло время возвращаться на Землю, отказала автоматическая система посадки, и космонавтам пришлось самим выбирать место для приземления и сажать спускаемый аппарат вручную. А ведь до них никто этого не делал.

- В этой сложной ситуации на связь вышел Юра Гагарин: "Алмазы (это были наши позывные), разрешаем ручной спуск..." Мы приземлились в тайге, отстрелили выходной люк - и оказались по плечи в рыхлом снегу, - продолжает космонавт. - Передали свои позывные в эфир - тишина. Началась вьюга. Мы вернулись в остывший корабль, чувствуем, что потихоньку замерзаем: снаружи-то градусов 25 мороза. Сняли громоздкие неудобные скафандры, чтобы вылить из них влагу - пот при приземлении лил с нас ручьями, - затем сняли белье, выжали его и надели снова, но теплее от этого не стало. Тогда распороли оболочку скафандров, вынули и обернули вокруг тела теплоизоляционный материал, еще и стропами обмотались, чтобы удержать тепло. Выглядели, конечно, премиленько. Но в таком виде можно было хотя бы двигаться и собирать сухостой для костра.

Обнаружили нас только через трое суток, в то время как советские газеты бодро рапортовали, что экипаж корабля уже давно отдыхает на даче обкома партии...

После полета нашелся человек, попытавшийся обвинить экипаж "Восхода" в непрофессиональных действиях. Однако Сергей Королев выставил "обвинителя" за дверь.

- Сергей Павлович ко мне замечательно относился, - вспоминает Алексей Леонов. - Как-то пригласил нас с Юрой Гагариным на свой день рождения, а ведь генеральный конструктор редко кого к себе подпускал. Когда гости разошлись, мы остались одни. Поставили бутылку коньяка, закуску и проговорили до четырех утра. Сергей Павлович неожиданно разоткровенничался, рассказал нам с Юрой о своей жизни, об аресте, пытках, о ссылке в Магадан, где чуть не умер. Будто чувствовал потребность выговориться. Через два дня его не стало.

Во время полета на "Восходе-2" Алексей Леонов получил напутствие от Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева.

- Пока его не разрушила болезнь, Леонид Ильич был удивительным человеком, чутким, контактным, - рассказывает космонавт. - Меня невероятно тронуло, когда на орбите услышал в наушниках его голос: "Алексей, возвращайся скорей на Землю".

После завершения космических программ я иногда сопровождал коллег на церемонию награждения в Кремль. Главе государства, человеку немолодому, в течение всего мероприятия приходилось стоять, в то время как бравые герои-космонавты сидели. Я предложил ребятам изменить традицию. И вот входит Брежнев - мы стоим. Просит всех сесть - мы стоим как вкопанные. Устав упрашивать, он поворачивается ко мне и сурово говорит: "Ну, Леонов, берегись, я тебя на гауптвахту отправлю!.."

Но обошлось: к космонавтам в Кремле питали особое расположение, закрывая глаза на некоторые их шалости. Например, Алексей Архипович всегда старался чем-нибудь порадовать коллег: передать на орбиту малосольные огурчики собственного производства, или бутылку коньяка, спрятав ее в буханке хлеба. А в полете по программе "Союз-Аполлон" предложил американцам тюбики с наклейками "Столичная", "Пшеничная", "Старка"...

- Как пить на орбите, в невесомости, была разработана специальная техника: если взять горлышко бутылки в зубы и сделать один кивок головой, то в рот попадает ровно тридцать граммов. В полете с американцами я решил всех развеселить и выложил на стол непрозрачные тубы для питья, но с водочными наклейками. Возникла неловкая пауза: все события на борту отслеживались с Земли, и за употребление спиртного никто бы по голове не погладил. Однако искушение взяло верх, и американцы открыли тубы. А когда выяснили, что там обыкновенный борщ, то началось такое!..

С астронавтами Слейтоном, Конрадом и Купером я впервые встретился в 1965 году - на конгрессе в Афинах, не зная ни слова на языке друг друга, под виски с коньяком мы проговорили часа три и расстались, как родные люди. В 1973-м, отправляясь на первые тренировки в Хьюстон, я знал по-английски уже слов восемьдесят. На заключительном банкете даже отважился произнести короткий спич, заготовив фразу: "I wont to wish you a sucseccful life" - "Я желаю вам всяческих удач в жизни". Но от волнения оговорился и произнес: "I wont to wish you a sex full life", что в переводе звучит так: "Желаю вам жизни, полной секса". Поднялся такой хохот! Американцы говорили, что им никто еще подобного не желал.

С тех пор я часто бываю в Штатах, но уже как бизнесмен: 35 лет проработав в Центре подготовки космонавтов заместителем начальника по летной и космической подготовке, стал вице-президентом "Альфа-банка". Однако ночами то и дело снится, что летаю: или на самолете, или на космическом корабле уношусь далеко-далеко в небо. И такая тоска охватывает...

Маленький Алеша Леонов рисовал постоянно - мелками, углем, на обрывках бумаги, собирая репродукции картин великих мастеров и сохраняя собственные творения. Первыми ценителями его работ стали дворовые мальчишки, доверив наносить контуры будущих татуировок.

- Кто хотел наколоть орла, герб или батальную сцену, обращался ко мне - эти рисунки мне особенно удавались, - говорит Алексей Архипович. - Но в глубине души я относился к татуировке очень брезгливо, на своем теле никаких художеств делать не позволил. Только зачем-то точку на запястье поставил.

Отца будущего космонавта посадили в 1937-м как врага народа по доносу председателя колхоза. Леонов-старший был зоотехником и вывел жеребца, которым очень гордился, специально для климата Сибири. А председатель пустил коня под нож - чтобы угостить приехавшего к нему брата кониной. Отец, узнав об этом, схватил топор и побежал разбираться.

- До кровопролития не дошло, однако инцидент, порочащий репутацию председателя, произошел на глазах односельчан. Возмездие не заставило себя долго ждать. Отца оправдали в 39-м, но в те два года матери и нам, восьмерым ребятам, пришлось несладко.

По окончании школы Алексей Леонов попытался поступить в Рижскую академию художеств. Его не приняли, хотя картины понравились: иногороднему не на что было снять угол, общежитие предоставлялось только старшекурсникам. Поэтому Леонов отправился в Кременчугское летное училище и впоследствии стал летчиком-истребителем. Женился он тоже почти случайно и "скоропостижно":

- Как-то после празднования своего двадцатипятилетия я шел, чуть навеселе, с друзьями по улице и натолкнулся на девушку Свету с большими грустными глазами. На следующий день, уже в красивой летной форме, я разыскал ее. Она пригласила войти в дом, и в гостиной я остолбенел: на столе лежал прекрасный альбом с репродукциями картин из Эрмитажа, о котором я мечтал всю жизнь. И мгновенно подумал: "Женюсь! Этот экземпляр я не упущу!" Имея в виду книгу, конечно. У Светы времени на размышление не было - через три дня я должен был отправляться в Германию на практику.

... Много лет спустя дочки Леонова, Вика и Ксюша, спросили маму, почему ее свадебное платье большими стежками сшито. А на свадьбе никто и не заметил, что невеста была в сметанном на скорую руку наряде...

Наверное, немногим известно, что в 1965 году второй пилот космического корабля "Восход-2" (командиром экипажа был Павел Беляев) Алексей Леонов, впервые в мире совершивший выход в открытое пространство, возвращался обратно на борт с большими трудностями - заклинило люк. К тому же отказала система автоматической посадки, и космонавтам пришлось выполнять сложнейшую операцию вручную. "Ну, Паша, п...ц космосу!" - такой была первая фраза Алексея Архиповича после нелегкого приземления. Один из иностранных журналистов, следивший за посадкой и слышавший разговор Беляева и Леонова, не преминул уточнить на пресс-конференции, что это значит, повторив фразу при всем честном народе. В отличие от гагаринского "Ну, поехали!", ей не суждено было войти в историю. Но в кругу знакомых и близких Алексея Архиповича об этом обязательно вспоминают с доброй улыбкой.

Жители Кременчуга Гавриил Трифонович и Клавдия Васильевна Ганус в свое время были очень дружны с будущим летчиком-космонавтом, дважды Героем Советского Союза Алексеем Леоновым. Их квартиры находились на одной лестничной площадке. С ними накануне 36-й годовщины первого выхода человека в космос встретился корреспондент "ФАКТОВ".

Гавриил Трифонович снимает со стены в гостиной памятную для них картину Шишкина "На Севере диком". Хотя это всего лишь удачная копия, они ею несказанно гордятся. На обратной стороне картины стоит надпись "Семье Ганус от Леши Л. 15.10. 58 года".

- Рамка тоже выполнена Лешей, - стирая пыль, говорит хозяин квартиры. - Он был очень большой любитель рисовать. Айвазовского копировал, Шишкина, других художников.

Гавриил Трифонович, служивший тогда военным летчиком, только закончил службу в Группе советских войск в Германии, и его перевели в Кременчуг, где базировался полк реактивных истребителей. Семья из четырех человек заняла двухкомнатную сталинку на улице Ленина, а ее соседями напротив оказались человек пятнадцать молоденьких летчиков-лейтенантов, которым под холостяцкое общежитие выделили трехкомнатную квартиру. Они повышали квалификацию в местном летном училище, и им было интересно общение с асом. К тому же этот ас был старше их года на четыре. Без особого стеснения ребята заходили к Гавриилу Трифоновичу домой, вели беседы на профессиональные темы. Еще только мечтавшие получить второй летный класс, они выведывали секреты мастерства вождения самолетов в сложных погодных условиях, в заоблачном пространстве и многое другое. А бывало, когда по воскресеньям они собирались и с закуской возникали проблемы, то к Ганусам отправляли "гонца" - Лешку Леонова.

У Гавриила Трифоновича и Клавдии Васильевны с этим вдумчивым и одновременно веселым лейтенантом сложились особенно теплые отношения. Сам страстный поклонник живописи, Гавриил Трифонович не находил времени на любимое занятие, а вот Леше с удовольствием помогал творить. Тот почти все свободное время просиживал с красками и кисточками у Клавдии Васильевны, которая часто оставалась одна дома с детьми.

В дом к Ганусам будущие военные летчики заходили еще и затем, чтобы угостить шестилетнего Олежку и трехлетнюю Олю шоколадом - они ежедневно получали его по 25 граммов.

- Случилось однажды, Леша заболел, - вспоминает Клавдия Васильевна. - Дочь подошла к его кровати и спрашивает: "Что тебе принести покушать?". Леонов ответил, что кушать ничего не хочет, разве что чайку бы выпил. "Я сейчас попрошу маму сделать заварку, а ты пока съешь вот это", - Оля сунула ему в рот недоеденный пряник. Позже Алексей Архипович с улыбкой вспоминал об этом случае, выступая перед коллективом КрАЗа.

С Кременчугом у известного летчика-космонавта связано многое. В 1953 году он, уроженец села Листвянка Кемеровской области, 19-летним юношей оказался в этом украинском городе. Тогда в авиационную школу начального обучения летчиков (ныне Кременчугский летный колледж. - Авт.) был объявлен комсомольский набор. Молодые мальчики здесь впервые самостоятельно поднимались в небо, восстанавливали учебные корпуса, строили дома для своих преподавателей и командиров. Время-то было послевоенное.

Многие из них потом, после окончания Чугуевского военного авиационного училища, возвращались сюда снова для усовершенствования мастерства на базе полка реактивных истребителей. Это возвращение для Леонова стало судьбоносным.

- Однажды Леша вместе с товарищами шел по улице, а навстречу им - ватага девчат, - продолжает рассказ Клавдия Васильевна. - Он ради баловства зацепил одну ногой, а та не удержалась и упала. Курсант бросился поднимать ее и, пока успокаивал девушку, влюбился. Симпатичная смуглянка оказалась работницей КрАЗа Светланой Даценко. Скромная, красивая, она мне сразу понравилась. Поэтому когда Леша пришел советоваться со мной, как быть - жениться или подождать, пока вернется из Германии, куда его должны были направить для дальнейшего продолжения службы, я сказала: "Женись".

У Клавдии и Алексея сложились настолько дружеские отношения, что он даже в шаферы ее взял. Такой свадьбы Кременчуг, пожалуй, никогда не видел: свидетелем со стороны жениха была замужняя женщина.

Довелось идти Леше в примаки, ведь не мог же он привести жену в холостяцкое общежитие.

В этом же 1959 году Алексей Леонов проходил отборочную медицинскую комиссию по зачислению в отряд космонавтов. Впрочем, у ребят тогда только предположения об этом были - все держалось в строжайшем секрете. Но Леонов загорелся идеей, уж очень хотелось ему попасть в число избранных, его всегда манило что-то новое, неизведанное. Выдержка, хладнокровие, высокая дисциплинированность, а еще отменное здоровье и подходящий рост (172 сантиметра для проживания в космическом корабле были в самый раз) позволили Алексею Архиповичу успешно пройти медицинскую комиссию. Он вспоминал: "В течение месяца в Москве проходил обследование. На комиссию пригласили большое количество летчиков. Оставили несколько человек, в том числе Гагарина, Николаева, Горбатко, Титова, Поповича и меня". Однако только шесть лет спустя, 18 марта 1965 года, Леонов отправился в космос.

- Все эти годы он страшно переживал, что, будучи зачисленным в отряд космонавтов, не летал в космос. Волновался, как бы не подвело здоровье, - говорит Гавриил Трифонович. - Но о самом полете потом много не рассказывал, ограничиваясь общими фразами. Хотя и чувствовалось, что тяготился секретной информацией. Он, кстати, многих условностей не воспринимал, наверное, поэтому его и "ушли" в свое время с должности заместителя начальника Центра по подготовке космонавтов.

Наверное, обо всем, чего Алексей Архипович не может сказать, говорят его картины. Космос вдохновил его на создание целой серии художественных произведений, его приняли в Союз художников СССР. Совместные работы Леонова с московским художником Андреем Соколовым собирают самые хвалебные отзывы посетителей многочисленных выставок.

Известность не испортила Леонова, как это случается со многими. Ежегодно навещая в Кременчуге тещу с тестем, он обязательно встречался со своими первыми учителями в летном деле, с многочисленными друзьями. Вместе выезжали на охоту или на рыбалку, обязательно с ночевкой. Вот уж тогда компания могла вдоволь наслушаться самых невероятных историй, которые приключались с летчиком-космонавтом в его студенческие годы. Однажды, уверял Алексей Архипович, ему с однокашниками удалось на целые сутки лишить горком партии геральдики. Им нужно было выпустить стенгазету с гербом города. Как он выглядит, ребята не представляли, зато быстро нашли решение - снять герб с "Белого дома" и скопировать. Решили - сделали. Причем утром и на протяжении всего дня пропажу никто так и не обнаружил. А ночью будущие военные летчики вновь взобрались на фасад здания и водрузили "образец" на место.

Алексей любил пошутить, хотя иногда его и наказывали за это. Еще бы, подделка подписи штурмана полка сошла ему с рук! Отсидел свое на гауптвахте. Зато некоторое время его друзья ходили к инструкторам со штурманскими журналами с подделанными подписями, говорящими о том, что курсанты подготовлены к полету. Наглость, конечно.

Как в розыгрышах, так и в танцах молодому Леонову не было равных. Клавдия Васильевна до сих пор хранит как дорогую реликвию алюминиевый дуршлаг, подаренный Алексеем Архиповичем прямо на одной из полковых вечеринок. "Приду на вареники", - сказал он, вручая ей приз за лучшее исполнение "Барыни".

- Леша особенно любил вареники с творогом, - уточняет Клавдия Васильевна.

Разве думала она тогда, что через несколько лет ее вместе с первым инструктором Леонова Николаем Пропийсвитом, командиром его звена Евгением Климентьевым (ныне оба покойные. - Авт.) пригласят на эстафету радионовостей в Киев и она как один из самых близких людей к пилоту космического корабля "Восход-2" будет посылать в эфир наизусть заученные слова: "Я, как все земляне, очень рада вашему замечательному путешествию". Клавдия Васильевна до сих пор помнит свой текст.

Вспоминает она и то, как провожал Алексей Архипович ее, начальника химической лаборатории завода "Дормаш", из Москвы. Клавдию Васильевну руководство предприятия командировало в столицу за очень дефицитными тогда угольными электродами. Сделав покупку, женщина побоялась оставлять сумку в камере хранения, и отправилась с ней в Звездный городок навестить земляка. На Курский вокзал тяжеленную сумку вез Алексей Архипович. "Может, носильщика попросим помочь?" - предложила Клавдия Васильевна. "Космонавтам к перегрузкам не привыкать", - последовал ответ.

К сожалению, встречи друзей становятся все реже и реже - возраст берет свое. Да и родственников у Леоновых уже давно в Кременчуге нет. Года два назад, после смерти старшей дочери, супруги приезжали на могилы родителей Светланы. Увы, их окружили высокопоставленные лица, и нормально пообщаться не удалось. "Дочь умерла по вине врачей", - только и смогла сказать Светлана Павловна на больной вопрос давней подруги семьи.

В доме на бывшей улице Колхозной, а ныне Леонова, где когда-то жил один из первых советских космонавтов, разместилась аптека. Впрочем, благодаря заботе "звездного" зятя семья Павла Демьяновича Даценко смогла сменить дом в частном секторе на окраине города на благоустроенную квартиру в центре. Больше о каком-либо покровительстве родственникам со стороны Алексея Леонова в Кременчуге не знают.