Первая дверь во Вселенную — это первый искусственный спутник Земли. Вторая — полет человека в космос. Третья дверь — это выход в открытое космическое пространство. Об этой последней двери рассказывает Алексей ЛЕОНОВ.

В НОЧЬ перед стартом Павел Беляев, мой космический командир, уступил мне кровать, на которой перед стартом спал Гагарин: "Ложись, — говорит, — на Юрину кровать. Раз ты будешь первым выходить в открытый космос, то и идти ты должен по пути первого".

ПЕРЕД полетом не было никакого страха, хотя за три дня до старта Королев и академик Келдыш пришли к нам в гостиницу и рассказали, что взорвался космический корабль-разведчик. Копия того, на котором собирались лететь мы. Мы с Пашей в один голос заявили: "Сергей Павлович, корабль готов, программу мы знаем, проработали порядка 3000 аварийных ситуаций". Королев сказал: "В полете надо быть готовым к 3001-й". Как в воду глядел!

Сразу после выведения на орбиту, уже на первом витке, мы начали готовиться к выходу. Над Камчаткой раскрылась шлюзовая камера, специальный переход из корабля в космос. Паша начал создавать в ней давление, равное давлению воздуха в кабине. Потом помог мне надеть ранец с автономной системой. Проверив герметичность шлюза, скафандра и работу ранца, я проник в шлюзовую камеру.

Где-то над Индонезией стал открываться главный люк. Никогда еще не испытывал я такого напряжения от встречи с Неизвестностью.

Первое, что я увидел, когда приоткрылся люк, был яркий-яркий свет. Проверил на шлеме защитное зеркало из золоченого стекла почти стопроцентной плотности. Я обязан был закрыть стекло полностью, но оставил маленькую щель, потому что решил: я должен увидеть Вселенную своими глазами такой, какая она есть! Однако свет Солнца был сильнее электросварки, и мне пришлось опустить светофильтр.

Над Антарктидой люк открылся полностью. В последний раз проверил я свое снаряжение. Над Черным морем в наушниках прозвучало: "Алмазы", я — "Заря"! Мы вас видим. Можете начинать выход! Паша скомандовал "Пошел!", и через секунду я вышел. Нет, не вышел, а вылетел, как пробка! Взявшись за поручни, очутился снаружи. Я летел над Землей сам, без корабля, со скоростью более 28 000 километров в час! Осмотрелся. Вырвалось неожиданное: "А Земля-то круглая..."

Я раскрутил весь фал — шланг, соединявший меня с кораблем нитями жизнеобеспечения. Сняв с камеры заглушку, отбросил. Потом, конечно, жалел: такой сувенир! Камера включена. Голос Паши командует: "Начинай работать!" Отталкиваюсь и плавно отрываюсь от корабля. Все! Я один на один со Вселенной! Передо мной огромный корабль, гигантские серебристые антенны. Надо фотографировать, но сколько ни пытаюсь захватить манипулятор включения камеры — безуспешно. Поэтому фото нет. Только киносъемка со стороны корабля. Однако на заснятом на кинопленку моем шлеме есть отражение нашего "Восхода".

...Стал смелее. Оттолкнувшись раз, оттолкнулся от шлюза и во второй, и в третий, пытаясь все-таки ухватить манипулятор фотоаппарата. И тут меня завращало так, что сам я остановиться уже не мог. Ухватиться не за что. Спасло то, что фал, закрутившись до предела, остановился. После этого я осторожненько начал подтягиваться к кораблю. Удалился я от него метров на пять. И вдруг понял, что с моим скафандром произошло что-то нехорошее. Перчатки, сапоги да и весь мой космический костюм раздулись настолько, что я оказался внутри него "во взвешенном состоянии". То есть я вовсю шевелил пальцами, но соответствующие окончания перчаток еле двигались. Меня прошиб пот: "Могут быть проблемы с возвращением: такой толстый я в люк не влезу... Что делать?" И тут Паша дает команду: "Леша, заканчивай!" Начинаю собирать фал и понимаю, что перчатками я его не держу. Кончики, где должны быть фаланги пальцев, загибаются. Случившееся со скафандром лишило меня подвижности. Но мне все-таки удалось собрать фал и вернуться к кораблю. Как и полагалось, начал входить в шлюз вперед ногами. Сколько ни пытался, ничего не получается — не пролезаю!

Если, думаю, так долго буду входить вперед ногами, могу и вправду стать покойником: воздуха-то осталось на полчаса.

До входа в тень Земли 5 минут. После чего чуть ли не на час — кромешная тьма.

Давление в скафандре, не советуясь, сбрасываю с 0,45 до 0,27 атмосферы. И все сразу становится на место. Наступает облегчение. После такого самовольного изменения инструкции решил и возвращаться на свой лад, т. е. головой вперед. Ухватился за поручни и через люк с трудом втянул свое тело в шлюз.

Но сесть в кресло спускаемого аппарата можно было, войдя в корабль только ногами вперед. Для этого требовалось в шлюзе развернуться. И еще: нужно было находиться головой к внешнему люку и следить, чтобы ничего не попало туда при закрытии.

НЕ ЗНАЮ, как мне удалось развернуться при высоте скафандра метр девяносто и диаметре шлюза метр двадцать. До сих пор кажется, что я в жизни не делал ничего более невозможного. Температура тела поднялась смертельно! Не хватало воздуха. Спас тренированный организм. После этого, счастливый, я лежал и смотрел, как плавно закрывается люк. Лежал и не верил, что смог сложиться пополам в скафандре.

Люк закрылся. Паша начал подачу воздуха в шлюзовую камеру. Выровняв давление в шлюзе и в корабле, он открыл люк, ведущий в кабину. Когда я сел на место, он похлопал меня по плечу и сказал: "Ну, Леха, даешь! Молодец. Молодец!"

После случившегося мои глаза выедал пот. Поэтому, оказавшись в корабле, не дожидаясь, когда закроется внутренний переходной люк, я разгерметизировал шлем и стал перчатками протирать глаза. Конечно, перед полетом ученые старались предусмотреть любые мелочи. Но средств от обильного потоотделения тогда еще не было. А это не такая смешная проблема, как кажется. Эта проблема привела к тому, что за сутки полета я потерял около 6 литров жидкости. Я промок до нитки. Ноги в скафандре хлюпали, потому что пота было по колено.

Закрыв переходной люк, мы произвели отстрел шлюзовой камеры. Предстоял спуск. И тут началось... Переходной люк не сел на место. В образовавшуюся микрощель наружу начал "травить" воздух.

Потом отказали автоматические системы ориентации корабля, и все пришлось делать вручную. По инструкции мы должны были включить тормозной двигатель, находясь в креслах, пристегнутые ремнями. Но, выглядывая в иллюминатор при ручном спуске, этого мы сделать не могли. И только включив двигатель, стали занимать свои места. Это было очень рискованно — перемещение таких масс внутри корабля вело к дестабилизации и даже к срыву во вращение... Разговоры о том, что наши перемещения в корабле в процессе работы тормозного двигателя повлияли на точность посадки, считаю несоответствующими тому, что было. На этом наши беды не кончились. При спуске в положенное время не отстрелился приборный отсек. На наше счастье, стальные полосы, соединявшие спускаемый аппарат с приборным отсеком, сгорели в плотных слоях атмосферы.

Приземлились мы в такую глухую тайгу, что, если бы нас искали чуть дольше, мы бы точно закончили жизнь в желудках бродившей вокруг волчьей стаи.

Мороз разыгрался, аж деревья трещали. А у меня в скафандре воды по колено. Пришлось раздеваться догола, выливать воду из сапог и выжимать белье.

Нашли нас на вторые сутки. Эвакуироваться из непроходимых снегов пришлось своим ходом: 9 км на лыжах до вырубленной на скорую руку в мелколесье вертолетной площадки. Зато потом нас встречали по-царски. И красная ковровая дорожка была!

Фото:

— Картина А. Леонова "В свободном плавании". 1965 г.

— Москва встречает героев. 25 марта 1965 г.

Записал Николай ДОБРЮХА