"Комсомольская правда" 18.10.1932

75-летний юбилей К. Э. Циолковского

Очень трудно мечтать на обыкновеннейшей улице города Калуги.

Странно даже сохранить эту мечтательность, 33 года учительствуя в епар­хиальном.

Не удивительно ли думать о звездной навигации, когда под окном тарахтит исконная расейская телега?

Тем не менее мысль о том, что уже пора «основывать поселения за преде­лами земной атмосферы» была высказа­на и научно обоснована именно здесь, в калужской тиши, па улице Брута 81, примерно в восьмидесятых годах ученым Константином Эдуардовичем Циолков­ским.

Но не нова в истории эта мечта, и вопросы заатмосферного транспорта ре­шались также на узком четырехуголь­нике тюремного двора Петропавловской крепости. Приговоренный к смертной казни через повешение, заключенный в изоляторе Кибальчич — он же первый носитель мечты о космосе — на свободе занимался спешной изготовкой бомб для земных надобностей.

Химия до тюрьмы была важней для заключенного, чем звездный рейс. И, только кинув под колеса кареты Александра II разрывной снаряд, можно было разрешить себе закончить «проект воз­духоплавательного прибора бывшего сту­дента института инженеров путей сообщения Николая Ивановича Кибальчича, члена русской социально-революционной партии ».

Какое знаменательное для времени совпадение в настроениях обоих авторов идеи реактивного самолета:

«Находясь в заключении, за несколь­ко дней до своей смерти, я пишу этот проект. Я верю в осуществимость своей идеи, и эта вера поддерживает меня в ужасном моем положении».

Тридцать шесть лет спустя, в 1917 году, в полицейском архиве был обнаружен проект пороховой ракеты Кибальчича.

Первый шаг в истории звездоплавания в уставе III охранного отделения сочтен был незаконным. Вот почему никто, кроме адвоката, не прочел последних строк об'яснительной к ракете записки. «Я буду счастлив тем, что окажу громадную услугу народам и человечеству. Николай Кибальчич».

Это сделал не он, ибо наука создавалась тогда на отшибе от государства, вдали от эпохи и в изгнании от исто­рии.

Семидесятипятилетнюю не менее героическую жизнь Циолковского сопро­вождал тот же исторический фон.

«Жизнь несла мне много горестей, и только радостный мир идей помог мне их перенести».

Действительно радостен этот мир, если можно бессменно 33 года под ряд проводить все утро в епархиальном, прочесть за жизнь 40 тысяч лекций, забыть о том, что на поддержку опытов Петербург выслал... 4 рубля, примириться и с тем, что самостоятельно разработанная тео­рия газов открыта 24 года назад. А по­том болеть, потерять слух и голос, пе­ренести пожар, уничтоживший всю библиотеку и модели...

Какая участь! Снова начать работу и кончить ее для того, чтобы она лежала пятнадцать дет, пока мысль о создании металлической оболочки дирижабля пе­рестанут считать сумасшедшей.

Взнузданная царизмом Россия — не бы­ла ли она для Циолковского тем же, чем Петропавловская крепость для Кибальчича?

Если бы не изумительный проект цельнометаллического дирижабля и «уравнение ракеты», предшествующее межпланетному путешествию, если бы не мировое значение этих двух работ, Циолковского по диапазону его запро­сов можно было бы счесть любителем.

Но ведь это обычный путь ученого-самоучки «чистой крови».

Когда-то взят им патент на усовер­шенствование пишущей машины, выду­ман международный алфавит, закончено исследование по биологии. В 1895 го­ду уже написаны «Грезы о земле и небе». Вслед за этим очень осторожно наз­вана статья, предварявшая головокру­жительную проблему. «Может ли земля заявить жителям иных планет о суще­ствовании на ней разумных существ?»

Шведский химик Берцелиус не зря говорил о том, что в каждом изобрете­нии 99 процентов ремесла и только один процент фантазий. Научный расчет у Циолковского шел в ногу с полетом во­ображения, и всегда размаху его идеи предшествовала скрупулезность число­вого измерения.

Поэтому Циолковский не поверил Жюль-Верну, пославшему своих героев Барбикена и капитана Николе на луну в пушечном ядре. Путешествие это стало бы гибельным для пассажиров в самом его начале. Они погибли бы в канале пушки.

И совершенно иначе представляется звездоплавателю тот день, когда состо­ится отлет с Земли.

Это будет где-нибудь в высокой гор­ной местности. Под углом в 18-20° под­готовлена прямая дорога. По ней и нач­нет свой разбег автомобиль, на котором помещается ракета. Ее самостоятельный восходящий полет идет под действием взрывающихся горючих веществ, выте­кающих из трубки. Когда катающийся на роликах мальчик отбросит какой-нибудь груз назад, его самого отнесет впе­ред. Ход взрывной ракеты об'ясняется так же. Он подобен отдаче при взрыве патрона в револьвере.

Достаточно ясным представляется и профиль пути.

Пройдя атмосферу, ракета начинает кружиться вокруг Земли как ее спут­ник. Добавочным взрыванием увеличив скорость, можно добиться свободы от притяжения. Труднее всего пристать к другой планете. Тут притяжение может стать для ракеты аварийным. Но на крупных планетах помогает атмосфера, своего рода воздушный тормоз, позво­ляющий ракете спланировать на поверх­ность.

И еще раз не правы те, кто считает что порох — самое лучшее вещество для заряда ракеты. Дрова, спирт, нефть, бензин развивают при сгорания гораздо больше энергии и безопасней, чем раз­личные виды пороха.

Чем больше сгорит горючего и чем большую скорость имеет струя вытекаю­щих газов, тем, следовательно, и боль­ше скорость самой ракеты. Так составляется из взаимозависимости этих трех величин найденное Циолковским «урав­нение ракеты» — современная основа его теории реактивного движения, которую подтверждают своими опытами американец Годдарт, немец Герман Оберт и др.

От нас до экватора — 5 рублей.

От полюса до экватора — 10 рублей.

От Москвы до Ленинграда — 50 копе­ек.

За полтинник пассажир, желающий с возможной скоростью прибыть в Ленин­град, получает мягкое и спокойное ме­сто в цельнометаллическом дирижабле или, как его называет автор, «аэронавте», вмещающем 610 пассажиров и имею­щем скорость 103 километра в час.

Конструкция существующих дирижаб­лей чрезвычайно усложнена их ажурным каркасом. По подсчетам специалистов, здесь требуется миллион заклепок, раз­меток дыр, все это производится на весу и — что самое тяжелое — ручным способом.

Интересно, что для одного крупного дирижабля требуется бодрюша (слепых кишек) с миллиона животных, обрабо­танных также вручную. И оболочка та­кого с величайшим трудом и громадной затратой времени собраного дирижабля продержатся не более года.

Вот из каких соображений выясняется необходимость отказа от бодрюшированной ткани и немедленного осуществле­ния проекта цельнометаллической оболочки Циолковского.

Восемь преимуществ сопровождают проект этой оболочки: несгораемость, непроницаемость, негигроскопичность (способность не увлажняться), долговечность, дешевизна (в 50 раз), прочность, блестящая поверхность, малонагревающаяся солнцем и еще менее охлаждае­мая ночной прохладой. Еще существен­но то обстоятельство, что дирижабль Ци­олковского вовсе не выбрасывает газа и не теряет его через оболочку, а газ этот в подогретом состоянии регулирует под'емную силу корабля.

Это только краткий перечень ряда вы­год воздушного корабля, кругосветное путешествие на котором обойдется не дороже, чем обычный жел.-дор. билет до Ленинграда.

Союзфото Тов. ЦИОЛКОВСКИЙ.

Вчера в Колонном зале Дома Союзов мы вспоминали еще раз печальное это признание: «Жизнь несла мне много горестей и только радостный мир идей помог мне их перенести».

Очень немногими словами рассказал председатель Осоавиахима СССР тов. Эйдеман, о том что де­лается чтоб помочь забыть эти слова юби­ляру.

— Несколько запоз­дало мы отмечаем 75 лет этой яркой жиз­ни. Ведь над вопро­сами дирижаблестрое­ния Циолковский ра­ботает уже 47 лет. Чем мы помогли реа­лизации его идей? Два факта мне хотелось бы вспомнить здесь: ведь некогда, в дореволюционное время, самая большая дотация, которую удавалось соорудить в помощь иссле­дованиям Циолковского, не превышала 55 р., а в 1930 году Осоавиахим собрал на советское дирижаблестроение 25 миллионов рублей.

Изобретатель связан не первый год с ОСО. Здесь среди нас он родной чело­век, и поэтому я особенно счастлив сооб­щить, что постановлением правительства Константин Эдуардович Циолковский награждается орденом Трудового Крас­ного Знамени.

Хотел бы выразить уверенность и в том, что на нашем пер­вом цельнометалличе­ском дирижабле юби­ляр обязательно по­дымется».

Прекраснейшим па­радом проходили здесь замыслы реак­тивного самолета, про­екты стратоплана и цельнометаллического дирижабля, проблема сварки нержавеющей стали, вносящая рево­люцию в авиапромышленность.

А в зале... В зале сидели летчики, ин­женеры Красного фло­та, студенты, осоавиахимовцы и даже юные техники пионерского возраста, пришедшие горячо приветство­вать семидесятипятилетнюю, удивительную в своей стойкости жизнь и помочь построить возможно быстрей дирижабль и ракету Константина Эдуардовича Циолковского.

Р. К.