«Компьютерра» 2009 г №41, с.30-31

СВОЯ ИГРА

оружие XXI века

Преподобный Михаил Ваннах О ВОЗМОЖНОСТИ ВОЙНЫ В КОСМОСЕ

Прямо-таки удивительно, почему человечество, с его извечным стремлением сделать ближнему гадость, не распространило такое древнее и почтенное занятие, как война, на космос. Давайте же посмотрим, почему эскадры космических дредноутов остаются прерогативой литераторов, от американских pulp-magazine трехчетвертьвековой давности до современных русскоязычных. И сколь долго такая ситуация может продолжаться.

С

разу же откинем проблематику «Войны миров» в духе Уэллса, поскольку данными о наличии внеземных цивилизаций наука не располагает. Войну в космосе, появись к ней причины и технологические возможности, будут вести люди и против людей.

Но может быть, то, что за пять с лишним десятилетий космической эры война в космосе так и не разразилась, — заслуга миролюбивой политики и искусной дипломатии? Ну да, что есть, то есть. С 1959 года при ООН существует Комитет по использованию космического пространства в мирных целях. Состоят в нем 65 государств, членов ООН. «Комитет анализирует масштабы международного сотрудничества в мирном использовании космического пространства, разрабатывает программы и руководит техническим сотрудничеством ООН в этой области, содействует исследованиям и распространению информации, а также вносит вклад в развитие международного космического права». Очень мило. Но почему все-таки в космосе не велось военных действий? Почему были афганская и вьетнамская войны, в которых участвовали сверхдержавы эпохи идеологического противостояния, а ни по одному космическому аппарату ни разу не стрельнули? А ведь занимались эти орбитальные машины довольно специфическими вещами — в частности, аппараты КН-8 (международный номер 84391) использовались для наблюдения за военными действиями, которые велись между советскими войсками и душманами в долине реки Панджшер. Полученные данные, если верить прессе, передавались афганцам, помогая духам уходить от ударов наших войск. (Благодарность моджахеды не преминули выразить в ходе известных событий 9/11.) Неужели международный номер делал спутники-шпионы неприкосновенными, подобно дипломату, который может искалечить в ДТП гражданина страны пребывания и, не неся ни уголовной, ни даже гражданской ответственности, спокойно продолжать свои дипломатические дела? Неужели страх нарушить Конвенцию о международной ответственности за ущерб, причиненный космическим объектом, принятую ООН в 1971 году, согласно которой «государство, запускающее космические объекты, несет ответственность за ущерб, причиненный ими на поверхности Земли, воздушным судам в полете, космическим объектам другого государства, а также лицам или имуществу на борту таких объектов», был важнее жизней солдат? Да нет, мало ли конвенций нарушил бывший Советский Союз, да и США недавно в одностороннем порядке вышли из Договора по противоракетной обороне. В космосе не стреляли, поскольку к этому были технологические предпосылки.

Не невозможность уничтожить спутник, конечно. Нет, сбивать (точнее, разрушать) орбитальные объекты научились довольно давно. Советский Союз впервые поразил спутник-мишень с помощью комплекса противоспутниковой обороны в августе 1970-го. Американцы 13 сентября 1985 года уничтожили старый спутник Solwind с помощью ракеты ASM-135ASAT, запущенной с борта истребителя F-15 Eagle. Дело тут в другом.

Мир разделился на два идеологических лагеря, нацеливших друг на друга тьму-тьмущую ядерных боеголовок. А космические системы были довольно примитивными с точки зрения современных информационных технологий — с низкой разрешающей способностью датчиков, узкими каналами передачи информации и т. п. Этого хватало для выполнения задач, на которые они были ориентированы, — скажем, на оповещение о пуске (особенно массовом) баллистических ракет противоборствующей стороны. То есть, упрощая, модель военной деятельности в космосе была следующей. Военные спутники следили, не обнаружатся ли в районах базирования шахтных пусковых установок противника или же в местах плавания его же атомных субмарин с баллистическими ракетами на борту инфракрасные следы от работы сотен и сотен двигателей первых ступеней, выводящих свой груз на траектории первого удара. А первый удар мог не только уничтожить города-мишени, но и лишить подвергшуюся нападению сторону возможности ответного удара, сокрушив ее стратегические силы. Значит, решение на ответный удар надо было принимать в считанные минуты...

И вот представим себе, что в такой ситуации (усугубленной вялотекущей войной, типа вьетнамской или афганской) вдруг начинают исчезать сигналы со спутников видовой разведки. Это могло бы интерпретироваться только как подготовка к первому, обезоруживающему ядерному удару. И, несмотря на наличие горячей линии для связи руководителей СССР и США, все могло завершиться цепочкой событий, приводящей к ситуации, показанной в блестящем старом фильме «На берегу». (Автор романа, по которому был снят фильм, Невилл Шютт, в молодости конструировал дирижабли для британского военного ведомства — такой вот прыжок технологий от воздухоплавания до ядерного оружия...) По замочным скважинам¹ не стреляли по той же причине, по которой Пентагон и Белый дом в корейскую войну тщательно скрывал, что в военных действиях принимает участие 64-й истребительный авиакорпус, чьи пилоты совершили около 64 тысяч боевых вылетов против авиации ООН. (Янки со своей клиентелой воевали в Корее под флагом этой почтенной организации.) Скрывал не от пилотов, которые прекрасно знали, кто сидит в кабинах МиГ-15, обрушивающих на них огонь своих автоматических полуторадюймовок. (Даже как-то обидно — местные бармены знают ликерный коктейль «В-52», но не ведают об убойном «МиГ-15» из спирта с шампанским, популярном в авиации ООН в ту войну...) Утаивал от населения, от избирателей — ведь, узнав об этом, те могли бы потребовать принятия мер против СССР, которые привели бы к Третьей мировой, уже ядерной, войне.

ЯДЕРНОЕ ОРУЖИЕ УЖЕ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ДОСТОЯНИЕМ ЛИШЬ ДВУХ БЛОКОВ, СЛОЖИВШИХСЯ ВОКРУГ ДВУХ СВЕРХДЕРЖАВ

Но мир-то изменился. И ядерное оружие уже не является достоянием лишь двух блоков, сложившихся вокруг двух сверхдержав. И пропускная способность космических систем несопоставимо выше. Если во времена холодной войны они, грубо говоря, порождали однобитный сигнал — нет или есть пуск ракет, то сейчас они окутали планету плотным информационным полем. (Поле — это метафора!!!) И эффективность очень многих систем высокоточного оружия зависит именно от функционирования космических систем. От спутников видовой разведки, способных обнаружить и идентифицировать цель. От систем глобального позиционирования, способных привязать эти цели к абсолютной системе координат и обеспечить наведение на ее оружия. Те же системы снабжают координатными данными системы наведения, позволяя выйти к цели, избежать «дружеского» огня или просто не заплутать на местности, как умудрилась сделать во вторую иракскую кампанию рядовая Джессика Линч со своим грузовиком, еще и прославившаяся при этом. Да и в ориентации и управлении боевыми роботами спутники позиционирования и связи играют важнейшую роль.

А теперь представим — все это берет и выключается. Паникуют отвыкшие пользоваться секстантом навигаторы. Заплутавшие барышни в форме доставляют массу развлечений отловившим их бойцам. Авиации и артиллерии неоткуда получать целеуказания. В подразделениях сухопутных войск, оснащенных боевыми информационными системами, нет возможности узнать положение каждого танка и отметить нахождение увиденного противника... Тот, кто сумеет создать для неприятеля такую ситуацию, существенно повысит свои шансы на успех.

А создать ее можно, сбив некоторое количество спутников наблюдения, навигации, связи. К ядерной войне это сегодня вряд ли приведет. Потому-то и Китай 11 января 2007 года опробовал противоспутниковую ракету. Пущенная с космодрома Сичан по суборбитальной траектории, она сбила метеоспутник Feng Yun 1С. 21 февраля 2008 года ракета комплекса Aegis с эсминца Lake Erie поразила спутник USA-193. Противоспутниковое оружие нового поколения разрабатывается и в России². Ну а вышеупомянутые международные договора? «Договора существуют для того, чтобы их выполнял слабый», — горько пошутил в 1938 году гуманист Карел Чапек.