События, комментарии

9 марта первому космонавту планеты Юрию Гагарину исполнилось бы 75 лет.

В преддверии этой даты дважды Герой Советского Союза летчик-космонавт СССР генерал-майор авиации Павел Попович поделился воспоминаниями о боевом друге с читателями «Красной звезды».

— У меня с Гагариным, — начал рассказ Павел Романович, — были теплые, дружеские отношения. Впервые мы встретились в 1959 году, когда проходили медицинский отбор в отряд космонавтов. Он мне сразу понравился. Парень он был веселый, общительный, как мы теперь выражаемся, коммуникабельный. Его отличали ладная выправка и обаятельная улыбка. К тому времени он уже был женат и нянчился с первой дочерью Леной. Ни изнурительные тренировки, ни постоянные физические нагрузки не омрачали его лица. Когда мы приехали в Москву, я узнал, что у него жизненный опыт такой же, как и у меня. Он учился в ремесленном училище в Люберцах, я — в Белой Церкви. Он окончил саратовский техникум как металлург, а я по той же специализации — магнитогорский. Он летал в аэроклубе в Саратове, а я — в Магнитогорске.

По приезде в Москву меня назначили старшим группы, избрали секретарем партийной организации. Тогда мы назывались не отрядом, а группой космонавтов. А потом уже, когда Юрий слетал, он стал командиром отряда. Поэтому отряд и называли «гагаринским». Все прекрасно понимали — и генеральный конструктор Сергей Павлович Королев, и главнокомандующий ВВС Константин Андреевич Вершинин, и командир нашей воинской части Евгений Анатольевич Карпов, что всю группу почти из 20 человек сразу готовить нельзя. Были отобраны шесть человек: Юрий Гагарин, Герман Титов, Андриан Николаев, Валерий Быковский, я и еще Анатолий Карташов (его потом по состоянию здоровья списали — шестым стал Григорий Нелюбов). И вот все мы — шесть человек — готовились не к первому, а к первым космическим полетам. Мы, естественно, знали, что первым полетит кто-то один из нас. У всей группы, не только у нашей «шестерки», симпатии были, конечно, на стороне Гагарина. И когда окончательно решался вопрос, меня Карпов спросил: «Как старший группы, как секретарь партийной организации кого порекомендуешь?» Я ответил: «Евгений Анатольевич, я не знаю, какого ответа вы ждете от меня, но скажу: первым должен лететь Гагарин». Он засмеялся, пожал мне руку и говорит: «Молодец. Я думал, ты свою кандидатуру предложишь». За Гагарина были и Королев, и Вершинин, и Каманин (помощник главкома ВВС по космосу). Титов был назначен его дублером. Все приступили к тренировкам. Первая «шестерка» вылетела на старт, а остальные были направлены на наземные измерительные пункты. На космодроме с Юрой Гагариным мы спали в одной комнате (предстартовую ночь, правда, он был с Германом, как положено, с дублером). Однажды перед сном я ему говорю: «Юра, вот ты слетаешь, слава придет к тебе, почет, и забудешь ты нас, своих друзей». Он вскочил с кровати и говорит: «Паша, да как ты можешь такие слова говорить? Ты же такой, как я!» Я стал успокаивать его, извинился. После полета он действительно нисколько не изменился. Королев обратился ко мне с таким предложением: «Паша, ты будешь у нас первым связным. Юрий сядет в корабль, а ты будешь находиться в бункере вместе с нами, поддерживать с ним связь». Королев понимал, что Юре будет приятно слышать голос своего товарища, своего друга. В бункере находились пять человек: Королев, Каманин, два пускающих и я. Ну а потом было знаменитое гагаринское «Поехали!». Когда слетел головной обтекатель и Юра впервые увидел с такой большой высоты Землю, он воскликнул: «Ой, какая же она красивая!» Его полет и приземление прошли нормально. 108 минут, проведенных в космосе, сделали Юрия Гагарина самым известным человеком планеты. В разных странах новорожденных мальчиков стали называть Юриями. За первые после полета годы Юрий Гагарин объездил весь мир. Приемы, встречи, выступления... Мы немного побаивались за него. В таком-то возрасте, в 27 лет, слава на весь мир. Встречался он со всеми на разных уровнях, начиная от простых тружеников и кончая президентами, генсеками, королями. Он — молодец, все выдержал, обезоруживая всех своей знаменитой улыбкой и простотой. Люди не могли предъявить ему никаких претензий, потому что видели: все у него идет от души. Это и помогло ему остаться навеки Человеком с большой буквы. Я хоть и старше был, но все равно с удовольствием у него учился многим вещам. И выдержке, и умению руководить так, как это делал он, став командиром отряда. Мы всегда советовались. Когда Юрий еще был жив, у нас было заведено правило, которое называлось просто: «Надо собраться», то есть обсудить все коллективно. Если кто-то из нас неправильно себя вел, любой мог подойти и сказать Гагарину: «Юрий Алексеевич, надо собраться». Собираемся и начинаем «песочить», причем любого из нас, в том числе, случалось, и самого Гагарина. Свои же собирались, самые близкие. Жаль, что такого нет сейчас. Можно было бы многое-многое исправить, если бы такая традиция продолжалась. Но с уходом Юрия она, к сожалению, была нарушена. Гибель Юрия была для всех нас страшным ударом. Ходят разные версии о причинах катастрофы. Я хочу сказать, что пока никто точно не знает, почему это произошло. Может, мы этого никогда и не узнаем. Гагарин прожил очень яркую жизнь. Уверен, если бы он и Королев не ушли так рано из жизни, многое в нашей космонавтике развивалось бы по-другому.