Бюст Ю. А. Гагарина

НИКОЛАЙ КЕЖЕНОВ

НИКОЛАЙ СУХАРЕВ

Николай Владимирович Сухарев родился в 1954 году в Алтайском крае. Служил в армии в г. Смоленске. Окончил филфак Смоленского пединститута. Работал журналистом многотиражных газет в Смоленске и области. Сейчас специализируется на кладке печей и каминов. Автор восьми поэтических сборников. Живет в Смоленске.

ЗЕМЛЯНКА ГАГАРИНА

..................

Землянка Гагарина

Велеречивы наши речи –

Иначе и не может быть.

Землянку чтоб увековечить,

Он должен подвиг совершить!

Не наши самолеты, танки...

Знал бы – его б фашист убил,

Но если б не было землянки –

Вселенную б не покорил.

В теснейшей капсуле спускался

На Землю, породнившись с ней,

Кумиром став планеты всей...

Нет, тесноты он не стеснялся –

В землянке было потесней!

---

---

ВИКТОР ГУРОВ

Виктор Александрович Гуров родился в 1926 году. После окончания артспецшколы и артиллерийского училища был направлен на 1-й Дальневосточный фронт, в составе которого участвовал в войне с Японией. Окончил ракетный факультет Военной инженерной академии им. Ф. Э. Дзержинского, служил в войсковых частях, в аппарате главкома РВСН. Службу в Советской армии закончил в Смоленске на должности заместителя главного инженера 50-й ракетной армии в звании полковника. Награжден тремя орденами Советского Союза и многими медалями. После увольнения в запас работал старшим научным сотрудником НППО «Техноприбор».

ОТ ПЕРВОГО «ВОСТОКА» ДО ПЕРВОГО «СОЮЗА»

45 лет назад я проходил военную службу в должности главного инженера 29-й ракетной дивизии, которая имела в своем составе пять полков, дислоцированных на территории двух союзных республик – Латвии и Литвы. На вооружении дивизии находились все типы современных тогда ракет средней дальности как наземного, так и шахтного вариантов базирования.

Осуществлялось невиданное ранее по масштабам и темпам формирование нового вида Вооруженных сил – Ракетных войск стратегического назначения.

12 апреля 1961 года. Чем запомнился мне этот день?

Знакомый еще с военного времени голос диктора Юрия Левитана передал сообщение ТАСС о первом в мире полете человека в космическое пространство. Торжественно звучал текст сообщения: «Первым пилотом-космонавтом корабля-спутника "Восток" является гражданин Союза Советских Социалистических Республик, летчик майор Гагарин Юрий Алексеевич!» Это вызвало прилив чувства гордости за нашу страну. К ним прибавлялся еще и «местный» патриотизм, так как из последующих сообщений мы узнали, что Юрий Гагарин уроженец Смоленской земли. А в Смоленске размещался штаб нашей 50-й ракетной армии, имеющей самую мощную группировку Ракетных войск. Мы часто бывали в Смоленске по делам службы и по праву считали его своим городом.

Явилось ли само сообщение о полете человека в космос неожиданным для меня? Пожалуй, нет. Так как мое формирование как инженера-ракетчика проходило одновременно с развитием ракетной техники в Советском Союзе. После окончания факультета реактивного вооружения Военной академии им. Ф. Э. Дзержинского в Москве я работал на полигоне Капустин Яр, там принимал непосредственное участие в пусках первых отечественных боевых ракет и освоении всех их последующих типов. На полигоне проводились также исследования влияния высотных полетов на живой организм. Так, 26 июня 1951 года впервые был осуществлен пуск ракеты с собаками Дезиком и Цыганом на борту на высоту 100 км, которые затем на парашюте в контейнере благополучно опустились на землю. Подобные запуски по программе Академии наук СССР продолжались и в последующие годы.

Космонавтика имеет военное начало. Звучит несколько парадоксально, но принятию правительством СССР решительных мер по развитию ракетной техники в послевоенное время «помогли» наши бывшие союзники по войне с фашистской Германией. 5 марта 1946 года бывший премьер-министр Великобритании У. Черчилль в своей речи в Фултоне призвал к уничтожению мирового социализма во главе с Советской Россией. Этим было положено начало «холодной» войне.

Принятая затем США доктрина «массированного возмездия», предусматривавшая возможность нанесения ядерного удара по Советскому Союзу, вынудила наше государство принимать адекватные меры по укреплению своей обороноспособности. Особое внимание было уделено созданию ядерного оружия и ракет, способных нести его.

В августе 1957 года в СССР была испытана в полете межконтинентальная баллистическая ракета Р-7.

Прошло всего десять лет со времени пусков первых баллистических ракет на полигоне Капустин Яр! В опубликованном сообщении ТАСС говорилось: «... в Советском Союзе произведены успешные испытания межконтинентальной баллистической ракеты... Полученные результаты показывают, что имеется возможность пуска ракеты в любой район земного шара... »

1 января 1960 года на боевой стартовой станции под Плесецком Архангельской области была поставлена на боевое дежурство ракета Р-7 с ядерным зарядом. Этим был положен конец ядерному шантажу США, и теперь можно с уверенностью сказать, что создание в СССР ядерного и ракетного оружия удержало мир от развязывания ядерной войны.

С помощью ракеты Р-7 Советский Союз впервые в мире в 1957 году запустил первый искусственный спутник Земли, первым в 1959 году достиг поверхности Луны, первым вернул из космоса животных. Ракета Р-7 в апреле 1961 года вывела на орбиту и первый в мире космический корабль с человеком на борту. Этим человеком был русский космонавт Юрий Алексеевич Гагарин. С помощью доработанной ракеты Р-7А и до настоящего времени запускаются космические корабли «Союз».

После 12 апреля 1961 года имя Юрия Гагарина звучало как синоним необычайного героизма и мужества, как имя первопроходца космоса, олицетворявшего подвиг землян XX века.

Вместе с тем во всех опубликованных официальных документах подчеркивалось безупречное функционирование систем ракеты-носителя и космического корабля «Восток». Могло создаться впечатление, что героизм космонавта состоял в основном в преодолении больших трудностей на этапе подготовки к полету, безоговорочном решении совершить первым полет в неизведанное (к этому стремился каждый летчик из первого отряда космонавтов), в преодолении физических и эмоциональных перегрузок в полете. Остальное – дело техники.

После приземления в Саратовской области Ю. Гагарин был доставлен в обкомовский особняк города Куйбышева, где сделал подробный доклад Госкомиссии о своих впечатлениях в полете и о работе систем корабля. 30 лет этот доклад пролежал в «Особой папке» под грифом «Совершенно секретно». Он не был известен широкой общественности. А зря... Ознакомление с ним дает возможность более отчетливо понять трудности, возникающие на тернистом пути освоения космоса, и увидеть настоящее мужество и героизм, проявленные Юрием Гагариным во время его космического полета.

Из доклада следует, что на заключительном участке полета отделение приборного отсека от спускаемого аппарата по программе должно было произойти через 10 – 12 секунд после включения тормозной двигательной установки (ТДУ), но разделения не произошло. Хладнокровно оценив обстановку, он не стал «поднимать шум», рассчитав, что в таком положении он сможет приземлиться за несколько тысяч километров от намеченного района, но на территории Советского Союза. Разделение произошло через десять минут. Затем при спуске в атмосфере корабль начал беспорядочно вращаться, кувыркаться. Но и в этом случае космонавт не поддался панике. Через десять минут вращение корабля прекратилось и полет в атмосфере стабилизировался. Но трудности продолжались. После катапультирования не раскрылся запасной парашют, произошло только открытие ранца. При спуске на парашюте возникли проблемы с открытием дыхательного клапана, соединяющего воздушный объем герметичного скафандра с атмосферой.

К этому следует еще добавить то, что перед полетом пилотируемого корабля «Восток» было проведено пять запусков беспилотных кораблей типа «Восток», причем два из них были аварийными. По теории надежности вероятность успешного завершения полета составляла 50 – 60%. И об этом знал Юрий Гагарин.

Полагаю, что опубликование правды о первом космическом полете, конечно с сохранением действительных, а не надуманных государственных тайн, не умалило бы наших достижений в освоении космоса и в то же время значительно сократило бы появление всевозможных домыслов, сплетен и лжи, связанных с полетом первого человека в космос.

Прошло время. После полета в космос Юрий Алексеевич Гагарин испытывал большие «земные перегрузки»: он совершил поездки в 28 стран, расположенных на четырех континентах Земли, выступал с докладами, давал интервью, а кроме этого, он поступил в Военную академию им. Н. Е. Жуковского, где настойчиво учился, руководил отрядом космонавтов. Земляки-смоляне дважды (в 1962 и 1966 годах) избирали его депутатом Верховного Совета СССР. Причем к своим депутатским обязанностям Юрий Алексеевич Гагарин относился очень серьезно. Многим предприятиям и людям области он оказал практическую помощь.

Однако мечтой Юрия Алексеевича оставался новый полет в космос. «Я не мыслю себе жизни, – говорил он, – без авиации, без полетов, без космоса».

К началу 1967 года в нашей стране была закончена разработка нового космического корабля (КК) – «Союз», имеющего более широкие возможности для проведения исследований космического пространства. Первое испытание его в космосе при пилотируемом полете было поручено одному из самых подготовленных космонавтов, имеющему высшее инженерное образование, – Владимиру Комарову.

30 марта 1967 года специальная комиссия приняла экзамен у космонавтов, готовившихся по программе испытаний КК «Союз». Высокую готовность к полету показал и Юрий Алексеевич Гагарин: по всем проверяемым дисциплинам, а также по практике управления кораблем на тренажере он получил высшую оценку – «отлично». Юрий Гагарин был назначен дублером Владимира Комарова в этом полете.

В середине апреля 1967 года Комаров, а затем и Гагарин вылетели на полигон Байконур.

В то время я служил на должности для особых поручений главнокомандующего Ракетными войсками, маршала Советского Союза, дважды Героя Советского Союза Николая Ивановича Крылова. В мои многочисленные обязанности также входило сопровождение главкома во всех его поездках, посещениях частей и военных объектов.

В середине апреля 1967 года в войсках проводилась проверка с учением в 50-й ракетной армии. Помню, как во время учения при докладе начальника Оперативного управления ГШ РВ генерала А. Я. Попова на командный пункт армии по ВЧ аппарату связи позвонил министр общего машиностроения С. А. Афанасьев. Из его разговора с Н. И. Крыловым я узнал, что секретарь ЦК КПСС Д. Ф. Устинов требует принять необходимые меры по ускорению подготовки к запуску «Союза», чтобы до майских праздников завершить намеченную программу его испытаний.

Мы вернулись в Москву и с военного аэродрома в Щелково специальным рейсом вылетели на Байконур.

По прибытии на полигон главком заслушал доклады о ходе работ по подготовке запусков «Союзов».

Почему «Союзов»? Здесь следует остановиться на намеченной программе испытаний космического корабля «Союз», сведения о которой в открытой печати частично появились только десятилетия спустя. Вот она. Первоначально запускается первый корабль, с одним космонавтом на борту. На следующие сутки с этой же стартовой площадки запускается второй корабль, но уже с тремя космонавтами. В космосе должна произойти их стыковка. Причем при осуществлении стыковки первоначально предусматривался автоматический захват корабля в радиолокационный луч, а затем его точная ручная стыковка. Из второго корабля два космонавта должны были перейти в первый и уже в нем заканчивать полет и осуществлять спуск на Землю. Это был следующий значительный шаг в освоении космоса, намеченный в Советском Союзе, вновь выводивший его вперед в соревновании с США в области космических исследований.

По установившейся на полигоне традиции, накануне запусков пилотируемых космических кораблей всегда проводится митинг – встреча космонавтов с личным составом подразделений и представителями промышленности, участвующими в подготовке к запуску космического корабля. И на этот раз митинг проводился на стартовой площадке № 1 полигона, в непосредственной близости от ракеты, установленной в стартовое сооружение, но еще не заправленной компонентами топлива.

Личный состав, в том числе и представители промышленности, был построен на площадке перед стартом по периметру прямоугольника с одной открытой стороной, на которой был установлен стол, накрытый красным сукном. Рядом находился микрофон.

Космонавты выстроились в две шеренги: командир первого «Союза» – В. Комаров, за ним дублер – Ю. Гагарин. Экипаж второго «Союза»: командир В. Быковский, затем А. Елисеев и Е. Хрунов. За ними дублеры: командир А. Николаев, В. Горбатко и Г. Шонин (В. Кубасов). Среди присутствующих на стартовой площадке был и летчик-космонавт А. Леонов. День был солнечный. Настроение у всех было приподнятое.

Митинг открыл замполит войсковой части. В кратком вступительном слове он приветствовал летчиков-космонавтов, готовившихся к предстоящему полету, назвал их фамилии. Половина из их состава (В. Горбатко, А. Елисеев, Е. Хрунов и Г. Шонин (В. Кубасов)) еще не была известна большинству присутствующих. Известность и слава пришла к ним позже. Выступившие офицеры подразделений обеспечения запуска заверили космонавтов в том, что ими сделано все возможное для успешного выполнения программы полета.

Между прочим, почти каждый выступавший, по традиции, просил командиров экипажей взять с собой в полет на борт корабля вымпел комсомольской организации подразделения, чтобы по возвращении космонавтов из полета сделать его реликвией славы. Здесь же вымпелы передавались космонавтам Комарову и Быковскому.

От имени космонавтов выступил Владимир Комаров. Он говорил спокойно, уверенно, и все чувствовали, что перед нами умный, вдумчивый, уравновешенный человек. Он заверил присутствующих в том, что космонавты отдадут все силы, чтобы выполнить новое задание и оправдать доверие советского народа и коммунистической партии. Что же касается вымпелов подразделений, то космонавты смогут их взять только по разрешению главного конструктора. Сосредоточен был и Юрий Гагарин. В заключение митинга космонавтам вручили цветы, и они проделали круг почета.

После митинга Н. И. Крылов в сопровождении главного конструктора наземного оборудования В. П. Бармина и Г. А. Тюлина направился на осмотр макета ракеты Н-1 (предназначавшейся для лунной программы), который собирался на заводе, расположенном в монтажно-испытательном корпусе полигона. Ракета и стартовые сооружения производили грандиозное впечатление.

Запуск корабля «Союз-1» был назначен на 3 часа 35 минут 23 апреля. Около часа ночи мы были на стартовой площадке. Заправленная компонентами ракетного топлива ракета стояла в стартовом сооружении, ярко освещенная прожекторами. Поверхность кислородных баков дымилась парами окислителя, образующимися вследствие перепада температур. Была залита светом прожекторов и вся площадка. На ней было много корреспондентов, фотографов.

Из двери прибывшего автобуса легко шагнул Владимир Комаров и направился с рапортом к председателю Государственной комиссии генералу К. А. Керимову (начальник управления MOM). После рапорта, рукопожатий, прощальных объятий В. Комаров вошел в кабину лифта и начал подниматься на верхнюю площадку. Выйдя из лифта, сжав в приветствии руки над головой, он попрощался со всеми, находящимися на стартовой площадке. В свете прожекторов на фоне белой ракеты четко выделялась голубая куртка его полуспортивного костюма. Все зааплодировали.

После того как В. Комаров вошел внутрь космического корабля и за ним закрылся люк, маршал Н. И. Крылов переехал на наблюдательный пункт, расположенный в полутора-двух километрах от старта. Туда была проведена громкая связь, по которой транслировались все команды с пункта управления и доклады об их исполнении.

По временному графику подготовки космического корабля к запуску космонавт занимает свое место за два часа до старта ракеты-носителя. За это время проводятся заключительные проверки на функционирование систем корабля с участие космонавта.

Часто звучал позывной «Рубин», оставшийся за В. Комаровым еще с полета на КК «Восход», динамики озвучивали спокойные и обстоятельные доклады командира корабля.

Запуск состоялся в назначенное время. Ракета-носитель вывела космический корабль точно на расчетную траекторию. Напряженное ожидание предстартовых минут сменилось радостным оживлением на лицах всех присутствовавших на наблюдательном пункте. Однако уже через несколько минут обстановка изменилась: сразу же после выхода корабля на орбиту начались неполадки. Не раскрылась левая панель солнечной батареи системы электроснабжения, не удалось сориентировать корабль на Солнце, его начало закручивать. Попытки В. Комарова исправить положение не дали положительных результатов. С пункта управления полетом была дана команда внести изменения в документацию. Не представляя еще всей серьезности создавшегося положения, кто-то пошутил: вот, мол, и в космосе начинаются доработки. Дело в том, что часто промышленность из-за сжатых сроков разработки и изготовления ракетной техники поставляла ее в «сыром» виде, а затем уже вслед за ней поступала документация для проведения доработок прямо в войсковых условиях.

«Союз-1» по программе полета был активным кораблем. Он должен был совершать маневры сближения и стыковки, требующие повышенных затрат электроэнергии, которой явно было недостаточно из-за нераскрытия одной из панелей солнечной батареи. Учитывая и другие неполадки, запуск «Союза-2» был отменен и принято решение о посадке КК «Союз-1». На расчетном витке из-за низкой чувствительности ионных датчиков корабль не был сориентирован для посадки в автоматическом режиме и тормозные двигатели не включились. Было принято решение о ручной ориентации корабля. Владимир Комаров выполнил все операции безупречно, и после включения тормозных двигателей на девятнадцатом витке корабль пошел на спуск. После разделения отсеков связь с кораблем прекратилась.

В течение прошедших суток все причастные к этому полету люди находились в тревожном ожидании, стараясь не думать о возможных негативных последствиях. Сравнительно долго не было известий с места приземления корабля. Утром 24 апреля летчик поискового вертолета обнаружил место падения корабля восточнее города Орска Оренбургской области. Из его доклада мы узнали, что космонавт погиб.

Маршал Н. И. Крылов на самолете вылетел на ближайший от места падения аэродром. Там нас ожидал полковник М. П. Данильченко, бывший командир Добельского (Латвия) ракетного полка, также мой сослуживец по 29-й ракетной дивизии. На двух автомашинах УАЗ-469 в степи, по бездорожью, на большой скорости мы добрались до места катастрофы.

Четыре вертолета стояли по периметру площадки, центр которой был накрыт брезентом. После снятия его мы увидели срез вошедшего в землю спускаемого аппарата, заполненный горелыми проводами, трудноразличимыми предметами и деталями. Картина была ужасная. Хотя останки космонавта к нашему прибытию уже были собраны и увезены, от увиденного мы были в шоке. Невозможно передать наше состояние, огромную боль утраты человека, которого немногим более суток назад мы видели живым на стартовой площадке космодрома.

В опубликованном сообщении ТАСС о гибели летчика-космонавта СССР, Героя Советского Союза инженер-полковника Владимира Михайловича Комарова говорилось, что в течение испытательного полета была полностью выполнена намеченная программа отработки нового корабля. Системы корабля функционировали нормально. Однако во время посадки «при открытии основного парашюта на семикилометровой высоте, по предварительным данным, в результате скручивания строп парашюта космический корабль снижался с большей скоростью, что явилось причиной гибели В. М. Комарова».

Эта версия гибели космонавта была подтверждена несколько месяцев спустя и в выводах Правительственной комиссии под председательством Д. Ф. Устинова, созданной для выявления всех обстоятельств гибели космонавта. Ею было поручено улучшить парашютную систему и в ближайшее время провести ее испытания. Скручивание стропов парашюта скрывало истинные причины катастрофы и списывало их на несчастный случай. В действительности же на месте катастрофы рядом с разбитым кораблем были обнаружены запасной и тормозной парашюты со спутанными стропами. Укладка основного парашюта, который должен был обеспечить мягкую посадку, как было установлено впоследствии, не вышла из контейнера спускаемого аппарата и осталась в нем до удара о землю.

Здесь мне хотелось бы высказать свою версию о дополнительных, а возможно, и основных причинах, приведших к катастрофе космического корабля.

Но прежде необходимо напомнить о нормальной последовательности операций задействования парашютной системы КК «Союз» при спуске. После входа в атмосферу вводится сначала тормозной парашют, который доводит спуск корабля до скорости, безопасной для ввода основного парашюта на высоте семь километров. Затем тормозной парашют отцепляется от корабля и вытаскивает из контейнера упаковку большого купола основного парашюта. Выполнив свою задачу, тормозной парашют отделяется, и спуск корабля происходит на основном парашюте. В случае отказа основного парашюта скорость снижения корабля остается недопустимо высокой, и на высоте четырех-пяти километров автоматика выдает команду на ввод запасного парашюта.

При полете «Союза-1» из-за отказа основного парашюта отделение тормозного парашюта не произошло, запасной парашют по команде автоматики вышел из контейнера. Предполагаю, что, несмотря на героические усилия и грамотные действия, опытному космонавту Владимиру Комарову не удалось ликвидировать вращение корабля, которое началось сразу же после вывода его на орбиту и увеличилось при спуске. Из-за этого произошло спутывание стропов парашютов и «задушение» купола запасного парашюта.

Впоследствии, при выяснении причин отказа основного парашюта, было установлено, что эллиптический по форме контейнер, в который запрессовывалась укладка парашюта, имел недостаточную жесткость стенок, и при открытии в разряженной атмосфере крышки контейнера образовывался перепад давления снаружи и внутри корабля, что способствовало «зажиму» упаковки в контейнере.

Следует также отметить, что при проведении беспилотных испытаний «Союза» не удалось проверить и подтвердить работоспособность парашютной системы в нормальных условиях полета. Так, при втором беспилотном полете «Союза» из-за прогара днища корабля при спуске не было перепада давления, сжимающего стенки парашютного контейнера, и основной парашют сработал.

В январе 1969 года при полете КК «Союз-5» с космонавтом Б. Волыновым на заключительном этапе спуска корабля на Землю возникла похожая ситуация, что и при полете «Союза-1», но, к счастью, не приведшая к такому же трагическому исходу. В установленное время не произошло разделения спускаемого аппарата с бытовым и приборным и агрегатным отсеками. Крылья солнечной батареи закручивали корабль, и он, беспорядочно вращаясь, несся к Земле в потоке огня. Только взрыв топливных баков позволил отделиться от лишних отсеков. Автоматика была уже не в состоянии стабилизировать аппарат, и он продолжал вращаться. На этот раз нормально сработала парашютная система, но вращающийся аппарат стал закручивать стропы и купол парашюта, превратив его в «грушу». Спасло то, что, дойдя до верхней точки, стропы стали закручиваться в обратную сторону. Аппарат с повышенной скоростью упал на мерзлую землю. Удар был невероятной силы. Несколько минут космонавт Б. Волынов приходил в себя. Рот его заполнило кровью – потом выяснилось, что сломана верхняя челюсть.

Была ли гибель космонавта Владимира Комарова трагической случайностью, как об этом говорилось во всех официальных сообщениях? По моему мнению, нет.

Испытание нового космического корабля с человеком на борту позволяет наиболее полно выявить конструктивные и производственные недостатки и существенно сократить сроки и затраты для доведения его до безопасной эксплуатации. Не вызывает сомнения то, что испытание нового космического корабля связано с риском для жизни космонавта, но степень этого риска должна быть допустимой, при которой хорошо подготовленный испытатель может справиться со сложными ситуациями, возникающими в полете. В любом случае риск не должен быть авантюрным. За земные недоработки космонавт не должен расплачиваться своей жизнью.

Перед полетом Владимира Комарова было проведено три испытания беспилотных «Союзов».

Первый запуск состоялся 28 ноября 1966 года. Сразу после выхода корабля на орбиту выяснилось, что не работает система стабилизации. С большими трудностями тогда удалось сориентировать его для спуска с орбиты, но по расчетам баллистиков он должен был упасть за пределами территории нашей страны. Корабль пришлось подорвать в полете.

При подготовке второго беспилотного «Союза», в декабре 1966 года, на стартовой площадке взорвалась ракета-носитель. По какой-то причине непосредственно перед запуском двигателей автоматика выдала команду на отмену пуска. Личный состав, задействованный в работах, для выяснения причин направился на стартовую позицию. Начали сводить фермы обслуживания. В это время обесточенные гироскопы ракеты-носителя на выбеге «завалились» и замкнули контакты системы аварийного спасения «Союза», сигнализируя о якобы ненормальном полете ракеты. Из-за конструктивных ошибок в электрических связях между ракетой и кораблем прошла команда на запуск пороховых двигателей системы аварийного спасения (САС) корабля.

В дни пребывания маршала Н. И. Крылова на полигоне ему была прокручена кинолента, на которой четко зафиксирован весь процесс горения и взрыва ракеты. Первоначально разрушилась и взорвалась третья ступень, затем по очереди рванули четыре боковых блока первой ступени и наконец – центральный блок второй ступени. За это время личный состав стартовой команды успел покинуть стартовую площадку. Но спаслись не все. Погиб от удушья газами один номер стартового расчета, находившийся в потерне стартового сооружения.

В отличие от ракеты Р-16 (8К64), при взрыве которой 24 октября 1960 года на полигоне погиб главком РВСН маршал артиллерии М. И. Неделин и с ним 74 человека, ракета-носитель «Союз», имевшая менее агрессивные компоненты ракетного топлива – керосин и жидкий кислород, – оказалась более безопасной.

Стартовое оборудование площадки № 31 – с нее запускались беспилотные «Союзы» – было тогда же полностью разрушено.

В этом месте я сделаю небольшое отступление от основной темы и расскажу об одном событии, имевшем место на полигоне Байконур, в котором я принимал непосредственное участие еще до полета «Союза-1».

Около семи лет я проходил службу в аппарате заместителя главкома РВСН по вооружению, возглавляемого генерал-полковником Н. Ф. Червяковым, из них более четырех лет – на должности заместителя начальника Центра эксплуатации ракетного вооружения (начальник генерал-майор А. В. Васильев).

Центр в организационном плане включал в себя четыре отдела и несколько отделений и служб. На него были возложены задачи по организации эксплуатации и контроля технического состояния групповых ракетных комплексов средней и межконтинентальной дальности, размещенных на всей территории Советского Союза. Полигон Байконур, до создания Космических Сил, входил в состав Ракетных войск стратегического назначения, и в какой-то мере наш центр принимал участие в контроле организации и технического состояния групповых ракетных комплексов полигона, поэтому по делам службы мне приходилось бывать на полигоне.

В 60-х годах Франция во взаимоотношениях с США демонстрировала независимость своей внешней политики. Естественно, это импонировало руководителям Советского государства, и для укрепления дружбы с Францией, а также для демонстрации военной мощи СССР было принято беспрецедентное по тем временам решение организовать на полигоне Байконур для президента Франции Шарля де Голля показ ракетной техники с пуском ракет. До этого на особо секретном полигоне не ступала нога ни одного иностранца, включая и дружественных нам руководителей стран Варшавского Договора.

Руководителем показа ракетной техники был главнокомандующий РВСН. Для непосредственного осуществления этого мероприятия из представителей главных управлений, управлений и служб главкомата был создан штаб руководства во главе с первым заместителем начальника Главного штаба РВСН генерал-лейтенантом А. С. Буцким. На заключительном этапе подготовки показа ракетной техники на полигон выехали генералы и офицеры, входившие в штаб, в том числе и группа офицеров центра, возглавляемая мной.

У въезда на 10-ю площадку (вначале называемую Тюра-Там, а затем – город Ленинск) со стороны аэродрома была вывешена табличка с названием населенного пункта – «Звездоград». Между прочим, тогда у командования было большое желание назвать так бурно развивающийся город. Но впоследствии эта идея не получила своего воплощения.

Итак, мы должны были проверить техническое состояние нескольких пусковых установок, с которых планировалось проведение показных пусков ракет. Наибольшие сложности возникли при проверке технической исправности межконтинентальной баллистической ракеты Р-16 и оборудования шахтной пусковой установки. Дело в том, что стартовой командой полигона пусковое оборудование и ракеты были ранее проверены, все помещения опечатаны, и длительное время контроль за их состоянием практически не осуществлялся. Мы же обнаружили весьма неприглядную картину: большую загазованность помещений парами агрессивных компонентов ракетного топлива, коррозию и ржавчину оборудования. Но основные неприятности были еще впереди.

Обычно при проведении ответственных показов ракетной техники руководству страны для пуска готовилась еще и резервная ракета. Так было и на этот раз.

При проверке первой ракеты нормально не прошли комплексные испытания. Тогда мы совместно с полигонной командой испытателей приступили к поиску и устранению неисправности. При испытаниях второй шахтной ПУ также была обнаружена неисправность. Пришлось заняться и ее поиском и устранением.

В этот же день генерал А. С. Буцкий решил провести совещание с рассмотрением хода работ по проверке готовности полигона к показу ракетной техники. Кроме военных на совещании присутствовали также представители от всех основных конструкторских и производственных организаций промышленности, на уровне их руководителей или их заместителей.

В начале совещания генерал А. С. Буцкий предоставил мне первому слово для доклада о результатах проверки технического состояния и готовности ракет к пуску. Таким образом, я оказался в весьма затруднительном положении: докладывать ли о возникших неисправностях на шахтных ПУ с ракетами Р-16? В сложном процессе создания и освоения новой техники при возникновении серьезных проблем – поломок, неисправностей, аварий – часто просматривалось стремление членов комиссий возложить вину за причины их появления на другое ведомство. У меня не было сомнения в том, что причины неисправностей мы найдем и устраним, но для этого требовалось дополнительное время. Заявить об этом на совещании – значит дать возможность представителям промышленности в случае неудачного пуска обвинить в этом стартовую команду полигона. Умолчать о сложной ситуации также было нельзя. Поэтому я доложил, что из-за длительного нахождения шахтных ПУ в закрытом и опечатанном положении необходимо на три-четыре дня освободить стартовую команду от всех хозяйственных и других работ для приведения в порядок наземного оборудования и помещений.

Полигонное командование и представитель ГУРВО скептически отнеслись к моему предложению. «Подумаешь, ржавчина!»

После окончания совещания я попросил генерала А. С. Буцкого задержать начальника полигона генерала А. А. Курушина и начальника 3-го управления ГУРВО генерала А. С. Калашникова и доложил им более обстоятельно о состоянии ПУ и о неисправностях, выявленных на них. Теперь они отнеслись к моему докладу серьезно, поддержали мое предложение и отдали соответствующие распоряжения.

На первой шахтной ПУ причину неисправности выявили сравнительно быстро и сразу устранили ее. А вот для отыскания причины неисправности на второй ПУ пришлось затратить много времени. В отличие от боевых ракетных комплексов, на испытательном полигоне в систему управления наземного оборудования и ракеты включается еще система телеконтроля (СТК). Оказалось, что ранее при проведении очередной доработки был исключен из схемы один из кабелей, но отсоединить его от пульта управления забыли, а часть кабеля, идущего от ракеты, обрезали, свернули в бухту и оставили в потерне. По «закону пакости» замкнулись между собой какие-то жилы, и на пульт выдавалась ложная информация. После отсоединения разъема комплексные испытания ракеты прошли нормально.

Проведенный 25 июня 1966 года пуск ракеты Р-16 буквально ошеломил Шарля де Голля, находившегося на специально оборудованном наблюдательном пункте вместе с Л. И. Брежневым, А. Н. Косыгиным, Р. Я. Малиновским и Н. И. Крыловым. В 1966 году Франция отказалась от участия в военной организации блока НАТО.

Возвращаясь к событиям, связанным с испытаниями космического корабля «Союз», должен сказать, что при подготовке показа ракетной техники нашей группой были тщательно осмотрены и проверены стартовые сооружения площадки № 1, и я имел достаточно полное представление об их устройстве и понимал всю сложность восстановления разрушенной площадки № 31. Для ускорения работ главком РВ принял решение демонтировать стартовое оборудование ПУ № 2 на 48-й БСС полигона Плесецк и отправить его на Байконур. Все необходимое оборудование было демонтировано. Однако позже для восстановления стартовой площадки были использованы конструкции, присланные с заводов военной промышленности.

Полет третьего беспилотного корабля «Союз» в феврале 1967 года прошел тоже не совсем удачно. При спуске в атмосфере прогорело днище с теплоизолирующим экраном спускаемого аппарата. Корабль упал на лед Аральского моря, провалился, затем его с трудом подняли.

И вот после таких испытаний беспилотных космических кораблей было принято решение на полет сразу двух кораблей по сложной программе. Логично напрашивалось решение о проведении хотя бы еще одного запуска беспилотного «Союза», но приближался всенародный праздник – 1 Мая, – и времени для новых испытаний уже не было.

Корабль требовал серьезной доработки. Во время подготовки его к полету на полигоне военные специалисты и представители промышленности работали в крайне напряженном режиме, почти круглые сутки. Сроки готовности устанавливались сжатые, волевым решением. Возможно, все это и явилось одной из причин неполадок, возникших в полете, о которых упоминалось выше.

Реально ли оценивали члены Государственной комиссии степень готовности «Союза» к таким сложным испытаниям при принятии решения о их проведении? Накануне запуска корабля состоялось последнее рабочее заседание Госкомиссии. На нем присутствовали председатель К. А. Керимов, технический руководитель испытаний В. П. Мишин, президент Академии наук СССР М. В. Келдыш, главком РВСН Н. И. Крылов, главный конструктор наземного оборудования В. П. Бармин, Г. А. Тюлин и несколько других членов комиссии.

В. П. Мишин, ставший после смерти С. П. Королева главным конструктором ОКБ, держался несколько напыщенно. Мне запомнилось, как при рассмотрении всего комплекса к предстоящим полетам он заявил, что не может полностью ручаться за ракету-носитель – его изготавливала другая фирма, куйбышевское ЦСКБ «Прогресс», – что же касается корабля, то он уверен в надежности его функционирования. Члены комиссии при этом были немногословны. Молчал и М. В. Келдыш.

Некоторое оживление вызвало уточнение текста предстоящего заявления ТАСС о запуске «Союза». В частности, возник вопрос: как назвать «Союз»? Некоторые члены комиссии предложили назвать просто «Союз», без указания номера, по подобию с «Востоком», что не исключало у них сомнений в успешном завершении полета. Другие предлагали назвать корабль «Союз-1». Мнения разделились. К. А. Керимов позвонил в Москву ответственному работнику аппарата ЦК. Тот без колебаний утвердил название «Союз-1».

Думаю, что многие члены Госкомиссии, и в первую очередь технический руководитель программы «Союз» В. П. Мишин, представляли повышенную опасность пилотируемого полета явно «сырого» корабля, но велико было давление на них со стороны политического руководства страны, требовавшего очередного успеха в области космонавтики в юбилейном году – году 50-летия Великого Октября.

При военном и идеологическом противостоянии двух великих держав, СССР и США, в условиях жесткой космической гонки и в стремлении обогнать соперника в этой области, политические амбиции и идеологические установки превалировали над оценкой технических возможностей космонавтики.

Нельзя исключить и того, что информация о реальном состоянии дел с разработкой «Союза», представляемая руководству страны, была недостаточно объективной, приукрашенной.

Как же оценивал техническую готовность космического корабля сам Владимир Комаров? По воспоминаниям очевидцев и его дочери Ирины, опубликованным в последние годы, В. Комаров, профессионализм которого не вызывает сомнения, ясно осознавал, что корабль не доработан до летных испытаний: «Все беспилотные "Союзы", слетавшие до сих пор, благополучно угроблены». «Машина "сырая". Но лететь надо... именно мне».

А о том, что «Союз» требовал действительно серьезных доработок, свидетельствует ход последующих его летных испытаний. И конечно, эти доработки не ограничились «совершенствованием парашютной системы».

Прошло полтора года, прежде чем 26 октября 1968 года был осуществлен полет «Союза-3» с летчиком-космонавтом Г. Т. Береговым. Корабль сблизился с ранее запущенным беспилотным «Союзом-2», но стыковка их не произошла, несмотря на неоднократные попытки.

Лишь спустя два месяца стартовали «Союз-4» с В. Шаталовым и «Союз-5» с Б. Волыновым, А. Елисеевым и Е. Хруновым. Им удалось выполнить программу испытаний, намеченную на апрель 1967 года.

Юрий Алексеевич Гагарин тяжело переживал гибель своего товарища – Владимира Михайловича Комарова.

В мае 1967 года в беседе с корреспондентом газеты «Комсомольская правда», возвращаясь к памяти своего друга, он сказал: «Комаров сделал важное дело: испытал новый корабль, но и другое очень важное дело сделал он: заставил всех нас быть еще собраннее, еще придирчивее к технике, еще внимательнее ко всем этапам проверок и испытаний, еще бдительнее при встрече с неизвестным. Он показал нам, как крута дорога в космос... Мы научим летать "Союз". В этом я вижу наш долг, долг перед памятью Володи. Это отличный, умный корабль. Он будет летать».

Советские космонавты – друзья Владимира Михайловича Комарова научили летать «Союз». За прошедшие 30 лет на базе опыта разработки и испытаний «Союза» было создано целое семейство космических кораблей «Союз-Т», «Союз-ТМ», автоматические грузовые транспортные корабли «Прогресс», появились космические станции.

31 октября 2000 года с российского космодрома «Байконур» в российском космическом корабле «Союз ТМ-31» на международную космическую станцию (МКС) был отправлен первый международный космический экипаж в составе российских космонавтов Юрия Гидзенко и Сергея Крикалева и американского астронавта Билла Шепарда.

Нельзя забывать, что у истоков этого трудного и сложного пути развития одного из направлений отечественной и мировой космонавтики стоял Владимир Михайлович Комаров, отдавший свою жизнь ради будущего.

Плотная стена секретности, закрытости, замалчивания наших неудач, сложных ситуаций, возникавших в космосе, скрывала трудности и опасности тернистого пути по дороге в космос, умаляла действительные подвиги и героизм первопроходцев космоса, порождала ложь, сплетни и домыслы. Такая политика носила пропагандистский характер, рассчитанный в основном на советский народ. Не раз приходилось убеждаться в том, что информация о наших неудачах в космосе какими-то путями проникала за рубеж и широко распространялась там, но уже в искаженном и ложном виде.

Понимали ненормальность такого положения и сами космонавты. В беседе Юрия Гагарина с корреспондентом «Комсомольской правды» в мае 1967 года в ответе на вопрос, о чем думали космонавты после гибели Комарова, есть и такие слова: «... ваши, может быть, чересчур бодрые репортажи о нашей работе способствовали тому, что космические полеты воспринимались некоторыми как заведомо счастливый и легкий путь к славе».

Десятилетия спустя космонавты на страницах газет, журналов рассказали о многих неприятностях, а порой и трагических ситуациях, возникавших во время их полетов в космос.

---

---

ПРЕДКИ Ю. А. ГАГАРИНА