«Наука в СССР» 1990 №3

Капустин Яр, Байконур, Плесецк — эти три названия (а каждое из них связано с советским космодромом) долгие годы окружал ореол таинственности, да и по сей день вы не найдете их на советских картах, хотя все пуски с Капустина Яра прекрасно видят пассажиры многочисленных экскурсионных судов, бороздящих Волгу; Байконур под более точным географическим названием Тюратам три с лишним десятилетия присутствует во всех зарубежных картографических изданиях, а о стартах из Плесецка — едва ли не с самого первого — начали регулярно сообщать даже в английских школах.

"Молния" — из тех ракет-работяг, что так часто стартуют в Плесецке. На пусковой установке (слева) она кажется громоздкой, но исполнен изящества ее неторопливый в первые мгновенья взлет (справа).

В хронологии строительства космодромов есть своя логика. Старейший — Капустин Яр, — история которого начинается с первых послевоенных лет, строго говоря, космодромом не задумывался. Это был испытательный полигон для баллистических ракет — и вывезенных из побежденной Германии, и первых своих, отечественных. Когда с ростом мощи носителей стало ясно, что приволжская степь — не лучшее место для таких испытаний, ракетчики взялись за поиски другого полигона — уже с учетом космической перспективы. Выбор пал на приаральскую полупустыню.

Лучшее место для устройства космодрома с точки зрения энергетики — это экватор. При пуске ракеты в восточном направлении полезная нагрузка получает за счет вращения Земли максимальное дополнительное ускорение. Понятно, что берутся в расчет и другие соображения. Желательно, чтобы место было малолюдным, но с развитыми транспортными связями, объединивший в своем составе множество стартовых площадок и занявший, кстати, огромную территорию, взял на себя большую часть запусков, однако и этот космодром обеспечить потребности космонавтики не может. Дело в том, что космический аппарат, запущенный в широтном направлении, просматривает не всю поверхность Земли. Например, известная всем орбитальная станция "Мир" видит, если брать территорию СССР, районы приблизительно лишь до 52° с.ш., другими словами, большая часть страны остается вне поля зрения станции. Для многих космических аппаратов, скажем метеорологических, навигационных, природоведческих, коммуникационых, это неприемлемо. Такие спутники желательно запускать в меридиональном направлении перпендикулярно к плоскости экватора. В данном случае — чем космодром ближе к полюсу, тем лучше. В поле зрения спутника, выведенного на полярную или околополярную орбиту, попадает вся поверхность планеты. Но размещать крупное космодромное хозяйство на Севере было бы очень накладно. Скромную железнодорожную станцию Плесецк в Архангельской области в качестве базы для сооружения северного космопорта страны выбрали после тщательнейшего обсуждения всех плюсов и минусов. И как всегда бывает в этих случаях, полностью от минусов избавиться не удалось...

* См.: Станция "Мир" — новая страница в освоении околоземного пространства. — Наука в СССР, 1987. 36 (прим. ред.).

В нашей космонавтике немало парадоксов. Например, горы книг, брошюр, статей написано о космонавтах и космических полетах, но буквально крохи о тех, кто эти полеты готовил, о тех, кто строил космодромы. Почему? Причин множество. Допустим, строители были военными и это уже служило основанием для абсолютного табу. И если в США, Франции, Великобритании есть космос гражданский и космос военный, то у нас до последнего времени он был исключительно "мирным". Непонятно только, почему космодромы хорошо огораживаются колючей проволокой, и въезд в них строго через КПП — контрольно-пропускные пункты.

Истории космодромов еще предстоит быть написанной. Байконур начинался в середине 50-х годов, с разрывом в несколько лет за ним Плесецк. Строители южного космопорта боролись с безводьем, песками, пыльными бурями, изнуряющим зноем. Те, кто сооружал Плесецк, не знали, куда деваться от воды, пропитавшей северные болота. Не похожи внешне друг на друга наши космодромы: изнывающий под белым солнцем Байконур, скуповатый на краски Капустин Яр и затерявшийся в лесах Плесецк. Конечно, у них много общего, как у людей одной профессии, но отчетлива и специализация. Капустин Яр занимается сейчас преимущественно сравнительно небольшими аппаратами, в частности спутниками "Интеркосмос". Байконур — это и межпланетные станции, "Энергия", "Буран", и многое другое. Плесецку мы обязаны "Молниями", "Метеорами", природоведческими аппаратами.

"... А вокруг — природа, и ходят жители на охоту и рыбалку...

Не хотелось бы противопоставлять космопорты — в конце концов, каждый делает свое дело, но вот прочел где-то: Байконур — герой, всегда на виду, а Плесецк — скромный труженик... Для интереса посмотрел статистику и, надо сказать, немало удивился: начиная с 60-х годов Плесецк отправил на орбиту свыше тысячи объектов. Ничего себе скромный: по числу запусков, похоже, второй космодром мира... Кстати, за рубежом Плесецк хорошо известен не только английским школьникам. Отсюда уходили на орбиту французские спутники МАС, запускались аппараты по программам сотрудничества с США, Швецией, спутники "Интеркосмос", специалисты из социалистических стран не раз работали здесь.

Плесецк больше других наших космодромов нацелен прежде всего на решение конкретных народнохозяйственных задач: телевидение, прогнозы погоды, проводка судов в Арктике и Антарктике, изучение природных ресурсов — все это те сферы, куда в той или иной степени вносит он свой вклад. Вклад, надо полагать, немалый, если считается, что запуск лишь одного природноресурсного спутника приносит экономический эффект, исчисляемый четырьмя десятками миллионов рублей. Ну а в целом космодром рентабелен или нет? И если рентабелен, что он в результате имеет?

Долгие годы в журналистике царил, на мой взгляд, не лучший, мягко выражаясь, стиль: если о физиках, то только об озарениях в области микро— или макромира, если о космонавтах, то только о красоте Земли. А в каких столовых питаются эти физики, по каким талонам получают дефицит космонавты? Об этом? Упаси, боже! И вот с умилением читаю строки о Плесецке: был, дескать, захудалый поселок с небольшим ремонтным заводом да лесопилкой, а стал красавец-город Мирный с комфортабельными домами и великолепной планировкой. А вокруг — природа, и ходят жители на охоту и рыбалку, и нет у них более сильных влечений, чем зимнее купание. Кстати, о Капустином Яре тоже приходилось читать аналогичное, только с поправкой на Волгу, а на Байконуре, судя по прессе, любимейшее занятие местных жителей и командированных — сбор по весне тюльпанов.

Все три города при космодромах — самые "молодежные" в стране. Не знаю, правда, хорошо ли это? Может быть, дело в том, что приедет человек, отслужит свое и уезжает? Или неуютно в таком городе пенсионерам и они покидают его? И вот уже другая крайность: в одном из недавних очерков читаю вдруг, что Ленинск, выросший при Байконуре, отнюдь не сказочный оазис в пустыне, а заурядный город-казарма. Наверное, так нельзя. Давайте будем объективны. Гласность нужна не для того, чтобы в пожарном порядке менять приторно-розовую краску на беспросветно-черную. Если в гласности не будет конструктивного начала, зачем она?

Романтика огненных стартов начинается с кропотливого труда на Земле. Идет монтаж космического аппарата "Ресурс"

В Плесецк по случаю старта двух отважных "космонавтов" Жакони и Забияки впервые широко открыли двери не только специально аккредитованным, но и другим журналистам. Сам по себе старт приматов на биоспутнике, конечно же, интересен и для фундаментальной науки, и для практической медицины. Помимо прочего, он говорит и о возможностях Плесецка. Космодром при необходимости, вероятно, способен отправить на орбиту и людей. Одна из пусковых площадок здесь аналогична той, с которой совершил свой звездный виток Юрий Гагарин. Но в данном случае, думается, не менее интересен факт, если угодно, прорыва (пусть пока через небольшую щель) сквозь ту секретность, которая десятилетия окружала космодром. И еще. В Плесецк пригласили школьников, тех, кто одержал победу на Всесоюзном конкурсе экспериментов, предлагавшихся для постановки на биоспутнике. Похоже, что приходит понимание в общем-то простейших вещей: и город, и космодром как бы изначально хороши они ни были, замкнутые сами на себя, отгороженные от остального мира, неизбежно умирают. Даже если это самые молодые города в стране...

Хочу быть правильно понятым. Иногда утверждают: вот там, "у них", все открыто, а у нас все закрыто. Там — плати деньги и поезжай на любой запуск, в любую Флориду... Передо мной лежит приглашение-проспект на запуск "Дискавери". Обозначены все площадки космодрома, все подъезды к ним, мотели, стоянки автомобилей, расписание работы ресторанов, баров. Каких-то особых документов для приезда на запуск, в общем, не нужно. Но вот четко обозначены зоны, куда доступ возможен лишь в сопровождении сотрудника космического центра, а вот зоны, куда никакой доступ для посторонних не разрешается. Эге, скажет кто-то, да это же готовая методичка для шпионов. Думается, нет. Просто службы космодрома хорошо знают свое дело, в том числе и специальные. Секреты есть у всех, все государства хранят их. Давайте и мы будем делать то же, но заботиться о сбережении действительно военных, технологических или коммерческих тайн, а не беречь от постороннего взгляда какое-то здание только потому, что оно кошмарно возведено ротой необученных солдат. И уж во всяком случае не надо обносить заборами территории, равные по площади некоторым европейским государствам.

Прежде чем исследовательский спутник "Океан" развернет свои антенны в космосе, он прозаически "путешествует" вместе с ракетой-носителем на обыкновенной железнодорожной платформе. Путь к стартовой площадке недолог.

Наш космос постепенно переходит на коммерческие рельсы. Учимся, пока робко, делать деньги не только на запусках, но и на рекламе, на других сопутствующих вещах. Выдвигаются дельные идеи, скажем, совмещать экскурсионные поездки советских и иностранных туристов в Самарканд, Бухару с посещением Байконура. Почему в этом случае Капустину Яру не кооперироваться с Волгоградом? А Плесецку с Архангельском и Соловками? Конечно, может высокомерно сказать кто-то, не дело космонавтики заниматься столь меркантильными вещами. Приходилось слышать и такое. Но тогда не надо сетовать, что американцам космонавтика дает косвенные выгоды, исчисляемые миллиардами долларов, а нам — увы.

Коммерческие запуски, внедрение космических технологий в смежные отрасли народного хозяйства, конверсия и даже такие "мелочи", как реклама и туризм, — все это лишь в комплексе и при значительном ускорении темпов внедрения способно увеличить отдачу космонавтики. К чему, хочется думать, мы все же придем.

М.Ф. ЧЕРНЫШОВ

Фото А. Моклецова