Земля единственная-ли из обитаемых небесных тел, или иначе, единственная-ли она звезда*) на поверхности которой является жизнь под двоякой формой: растительной и животной? Вот вопрос, который неизбежно приходится задать себе, лишь только придешь к заключению, что Земля такое же небесное тело, периодически вращающееся в эфирном пространстве, как напр., Марс, Юпитер или Сатурн и пр.

*) Считаем необходимым оговориться, что слово звезда в этой статье употребляется не в строю астрономическом, а в общепринятом смысле.

Чтобы не прибегать к гипотезам, незачем много раздумывать: воображение, всегда играющее важную роль в решении вопросов, иным образом неразрешимых, по крайней мере, вопросов темных, тоже может оказать немаловажную услугу. Литераторы, поэты, философы, метафизики, юмористы, — всякий сказал что-нибудь по этому поводу, и в выборе недостатка нет. Пришлось бы написать целое многотомное сочинение, чтобы описать все догадки, высказанныя по поводу обитаемости звезд, и такой труд, право, был бы очень интересен, хотя большинство этих догадок были бы чистой фантазией.

Не без риска присоединить к этой истории еще одну главу, я намерен разсмотреть здесь, исключительно с точки зрения нынешних астрономических знаний, что может дать наука из наиболее убедительных аргументов за и против существования жизни на других планетах.

Начну неизбежным введением. Не более полустолетия тому назад, наиболее видные астрономы, как напр., Дж. Гершель, Франсуа Араго, еще думали, что Солнце может быть обитаемо. Они исходили из теории Вильсона о физическом строении солнца, из гипотезы трех последовательных атмосфер, чрез которыя видима была поверхность твердаго, относительно темнаго глобуса; пятна и полутени объяснялись прорывами, происходившими в этих покровах вследствие вулканическаго извержения. Только фотосфера светилась либо вследствие жара, либо под влиянием электромагнетизма. Атмосфера сероватых облаков играла роль умерителя или экрана, ослаблявшаго внутреннее лучеиспускание. Предполагаемые обитатели солнца жили в тени, под этим двойным покровом, в третьей атмосфере, годной для дыхания.

Никто теперь не верит этому вымыслу. Размер интенсивности солнечной радиации, невозможность объяснить ея постоянство в продолжении миллионов лет при такой трате энергии — все это заставляет разсматривать всю массу небеснаго светила как наделенную огромной температурой. Каково бы ни было физическое состояние этой массы — твердое, жидкое или газообразное, при такой температуре немыслимо существование каких бы то ни было органических существ. Действительно, доказано опытным путем, что самые устойчивые организмы разрушаются, когда они попадают в среду, температура коей превышает только 160°. Вообразить живые организмы, способные сопротивляться солнечной температуре, — это значит перенестись в область чистейшей фантазии.

Итак, солнце необитаемо и не может быть обитаемо.

Мы тотчас замечаем, какое значение имеет это заключение для остальной вселенной. Действительно, все звездное сонмище, видимое нами невооруженным глазом или в телескоп, состоит из тел, более или менее похожих на солнце, испускающих свет, подобно последнему, находящихся в раскаленном состоянии и, следовательно, непригодных для жизни каких бы то ни было организмов. Их тепловые или световые лучи, необходимые для жизни, может быть и поддерживают и дают ее при условиях объясняемых земной биологией, но источник, откуда они исходят, сам по себе разрушитель жизни.

Таковы выводы науки по этому вопросу.

Теперь обратимся к тем «звездам», которыя, подобно планетам нашей системы, сами по себе не светятся.

Возьмем для сравнения нашу планету, где жизнь не превышает ста миллионов лет.

Палеонтологическия изследования доказали, что жизнь на земле была не всегда такою, какою мы видим ее теперь. Сначала, в первыя геологическия времена, неприспособленная ни для растительнаго царства, ни для царства животнаго, она со временем прогрессивно развивалась. Число видов умножилось; организмы, все более и более сложные, совершенствовались и, наконец, достигли теперешняго своего развития. Каковы ни были причины этой последовательности в развитии растительных и животных форм, кажется неоспоримым, что она зависит от физических изменений среды, от перемен, испытанных почвой, водой и атмосферой. Отсюда можно бы вывести следующее заключение: там, где разсматриваемые нами физическия условия подходят к друг другу, там всего возможнее, чтобы и жизнь представлялась под формами, если и не совершенно одинаковыми, то, по крайней мере, очень аналогичными. Человек, явившись впоследствии, в геологическую эпоху, называемую четвертичною (а может быть и в третичную), не мог не предположить, что и на других планетах существует или будет существовать создание, подобное ему в те-же самыя эпохи развития этих «звезд».

Чтобы убедиться в возможности существования жизни на планетах нашей системы (единственных, которыя мы в состоянии наблюдать), — у нас нет другаго критериума, как только увериться в том или непосредственным наблюдениям, или выводами из теории, что условия необходимыя для жизни есть, были и будут на лицо на их поверхности, и констатировать, если это возможно, ту фазу развития, в которую каждая планета уже, вне всякаго сомнения, вступила.

Попробуем подтвердить это примерами. Две планеты особенно близки от нас и находятся для вооруженнаго глаза в довольно, как мы полагаем, благоприятных условиях, чтобы можно было заручиться убедительными доказательствами в пользу существования живых созданий на их поверхности, если только такия создания там есть. Мы говорим о Луне и Марсе.

Наша спутница уже давно привлекали в этом отношении любопытство наблюдателей. Лишь только стали употреблять для наблюдения ея инструменты, хотя и мало удовлетворительные и размеров довольно скромных, удалось различить массу весьма мелких подробностей в неровностях ея диска. Ея темныя или светлыя пятна, которыя первоначально принимались за моря и земли, соответственно освещенныя солнечным светом, оказываются усеянными множеством впадин в виде разщелин или кратеров, которых никогда никакое облачко не заслоняло и не помрачало. Более глубокое изследование обнаружило в некоторых областях существование длинных и узких борозд. В этом думали увидеть каналы, прорытые жителями. Пылкое воображение помогло различить даже следы укреплений, городов и т. д. Более внимательное наблюдение и более добросовестное изследование дало надлежащую оценку этим бредням. Самые усовершенствованные телескопы позволяют явственно видеть на поверхности луны только такие предметы, размеры которых много превышают самыя колоссальныя сооружения земнаго шара. Что касается до мнимых каналов или прямолинейных выемок, которыя действительно прорезывают поверхность луны и в равнинах и в гористых областях, а некоторыя из них пересекают даже склоны вулканов, то это — неровности произведенныя природой, а отнюдь не руками обитателей нашей бледной спутницы. Ширина их, доходящая до 1 — 2 километров, и глубина в несколько сот метров потребовали бы усилий, по видимому, превышающих всякую меру.

Итак, на луне нет ничего такого, что обнаружило бы присутствие живых существ, если ограничиться непосредственным наблюдением. По крайней мере, до сих пор телескоп оставался безсильным открыть что-либо подобное.

Этот отрицательный результат подтверждается и окончательными выводами. Действительно, выяснено, что на луне нет атмосферы; если же она на ней и есть, то столь малой плотности, что ея разреженность можно сравнить только со средой, остающейся под опорожненным колоколом лучших пневматических машин. Не угодно ли представить себе орга­низмы, приспособленные к жизни в столь разреженной среде? Да и в таком случае необходимо было бы еще допустить, что они могут обходиться без воды или иной аналогичной жидкости.

В самом деле, воды тоже нет на поверхности луны. Правда, те огромныя пространства сероватаго цвета, которыя покрывают значительную часть луннаго диска, окрестили было именем морей. Но теперь давно уже известно, что эти пятна ничто иное, как огромныя равнины, бедныя кратеровидными неровностями и обязанныя, вероятно, древним иловым осадкам... Если бы они были покрыты хоть какою-нибудь жидкостью, горячие солнечные лучи, безпрерывно накаливающие поверхность луны каждый лунный месяц впродолжение 350 часов, с полным или почти полным, в добавок, отсутствием давления, давно бы превратили эту жидкость в пар и в облака, которыя закрыли бы от нас все неровности почвы. Но в том-то и дело, что поверхность луны отличается невозмутимою ясностью, из чего мы заключаем что на луне нет воды.

Для того, чтобы на Луне были жители, нужно было бы, след., допустить, что они могут родиться, жить и развиваться при полном отсутствии газообразной среды и какой-либо жидкости. Мы не имеем никакого права смотреть на такого рода гипотезу, как на нечто возможное: напротив, все, что мы знаем о жизни, заставляет нас вывести совершенно противуположное заключение. Итак, можно сказать с уверенностью, что, при нынешнем положении вещей, жизни на поверхности Луны не существует.

Но не имела-ли наша спутница когда-нибудь атмосферу и воду, которых она теперь лишена? Это возможно. Когда Луна образовалась из части той туманности, сгущение которой произвело на свет и нашу планету, она должна была пройти через те фазы, которыя господствовали над формацией как планет, так и их спутников, и впоследствии, в одну из этих фаз, принять форму ядра, окруженнаго парами. Эти пары и составляли тогда атмосферу Луны. Но почему же они позже совершенно исчезли? Не осели-ли они, войдя затем в состав ядра? Или, быть может, под влиянием более значительной притягательной силы массы Земли, они соединились с атмосферой нашей планеты? На это мы не съумеем ответить. По крайней мере, если Луна в предшествовавший период своего существования имела атмосферу, то позволительно предположить, что она была заселена организмами, приспособленными к ея физико-химической консистуции. Во всяком случае, это простая догадка, ни на чем не основанная.

Некоторые думали еще, что если предполагаемых жителей Луны, Селенитов или Селенийцев, как их называют, и нет в полушарии, видимом с Земли, то они наверное занимают де полушарие противоположное. Но мы находим безполезным оспаривать мысль, которая не имеет и следа твердой почвы под собой.

После Луны, наиболее выгодное место для непосредственных наблюдений занимает Марс, так как он в период своих противостояний сравнительно так недалеко находится от Земли, представляя в это время свой освещенный диск в наивозможно лучших условиях и на довольно продолжительный срок, — что можно с успехом произвести подробное изучение его диска, — изучение, обыкновенно очень трудное.

Только не следует разсчитывать увидеть на поверхности Марса такия же подробности в строении почвы, какия являет нам Луна, — эта последняя отстоит от нас на 28-32 земных диаметра (радиус Земли около 6.000 верст). Увеличение в 1200 раз приближает ее, след., очень близко. Кроме того, поверхность ея всегда абсолютно ясна, когда наш воздух чист. Напротив, Марс при самом благоприятном положении все-таки отстоит от Земли на 53 миллиона верст, а это несравненно большее разстояние, чем от нашей Луны. И как показало наблюдение, диск его нередко покрыт, по крайней мере, в некоторых частях, парообразными пятнами, вследствие чего не всегда можно надеяться увидеть на нем такия же подробности строения, какия мы видим на Луне. Таким образом, непосредственное наблюдение не дает нам доказательств в пользу существования на Марсе жителей.

Остаются выводы из данных, собранных астрономией относительно физическаго строения Марса. С этой стороны, напротив, повидимому, все благоприятствует гипотезе, что эта планета, подобно нашей, может быть обитаема. Постоянныя темныя пятна, покрывающия поверхность его диска, ничто иное как моря — все заставляет это думать. Полюсы Марса покрыты, как известно, белыми блестящими пятнами, изменяющимися в величине, смотря по времени года, и имеющими наибольшую величину зимою. Из этого можно заключить, что на Марсе, также как и на Земле, есть и снег, и лед. Движущияся пятна также очень правдоподобно указывают на присутствие облаков, а результаты спектральнаго анализа показывают, что атмосфера Марса богата водяными парами.

Вот поразительное сходство между Марсом и Землею. След., можно предположить, что на этом оно не останавливается, что жизнь является и там под двумя формами: растительной и животной.

Недавния наблюдения, производившияся при особенно благоприятных условиях, с превосходными инструментами и при ясном, спокойном небе, позволили разсмотреть на поверхности Марса такия подробности, которыя до сих пор ускользали от глаз наблюдателя.

Знаменитый директор Брерской обсерватории (близ Милана) видел и срисовал так называемые каналы Марса — тонкия полосы воды, соединяющия моря, или разделяющия континенты. Эти полосы наблюдались и срисовывались и в других местах, как напр., в Ницце французским ученым Иерротеном. Куриозно, что эти каналы в некоторыя годы бывали двойныя.

Прямолинейная форма этих странных полос Марса и параллельность втораго ряда каналов, заставили некоторых ученых думать, что эти каналы проведены жителями планеты. Как более древний народ, чем мы, так как Марс образовался ранее Земли, жители Марса, вероятно, значительно опередили нас в цивилизации и в развитии промышленных предприятий и провели на своей планете сеть морских путей сообщения в виде каналов, соединяющих одно море с другим.

Мысль, как видите, заманчивая. Но есть ли у ней достаточно оснований? Это другой вопрос, который пусть решит всякий сам, сообразно складу своего ума. Я же приведу только несколько голых цифр, которыя помогут желающим разобраться в этом вопросе.

Обратясь к картам, изображающим поверхность Марса, составленным и изданным Скиапарелли, легко вычислить размеры названных каналов. Большая часть их простирается на несколько градусов широты: некоторыя достигают и даже превышают 40°. Что касается их широты, то она в среднем равняется нескольким градусам: большинство из них широкие (от 10° до 12°), а меньшее число уже.

Переведем эти цифры в метрическую систему. На планете Марс градус меридиана равняется приблизительно 60 километрам. Канал в 40° будет, следовательно, длиною в 2400 километров, а ширина в 3°-4° равна 180-240 килом.; более широкие от 600 до 700 килом. Если они плоды трудов жителей, то приходится согласиться, что они оставляют далеко позади себя каналы Суецкий и Панамский.

Марс, сказали мы, древнее Земли. Не пытаясь узнать, на сколько его население опередило в цивилизации наше, можно задать себе вопрос, как это сделал миланский астроном, в какую геологическую эпоху вступила эта планета. Изменения, наблюдавшияся Скиапарелли в морских частях планеты, заставили его придти к заключению, что явления, обязанныя внутренним силам, прекратили свое существование и уступили место действию вод. Это то, что ожидает некогда и Землю. Затвердевшая кора, увеличившись в толщине, вследствие охлаждения, сделает вулканическия извержения и поднятия почвы явлением весьма редким. Рельефы континентов, безпрерывно разрушаемые морскими приливами и размываемые дождевыми водами, ручьи и реки в конце концев исчезнут, и океан вступит в свои права, затопив низменныя места и выровняв мало-малу всю поверхность, теперь изрытую горами, долинами да пропастями.

В этом положении, кажется, находится теперь Марс.

Конечно, если бы произошли на самом деле вышеупомянутыя явления, то это гибельно отозвалось бы на существовании органических созданий, на растениях и животных.

Но эти вопросы весьма трудны для решения, и нам не следует забывать, что авторитетные ученые держатся прямо противоположных взглядов, полагая, что когда планета одряхлеет, то масса вод, соединившись с твердыми телами коры, уменьшится. Планета высохнет, говорят они, наконец распадется, разсыплется на куски, произведя на свет аэролиты.

Необходимо запомнить, что если сильное сходство с Землею и заставляет нас думать, что Марс заселен живыми существами, все-таки мы более ничего не знаем, что помогло бы нам разъяснить природу живущих на его поверхности организмов. На Марсе, как и на Земле, есть суша и море атмосфера там насыщена парами, вращение его продолжается почти столько же времени, сколько и вращение Земли; склонение его к плоскости орбиты очень близко от того, которое характеризует нашу планету. Но он находится в другой геологической эпохе, чем Земля; его год и сезоны вдвое длиннее наших; средняя плотность его составляет 0,7 плотности нашего глобуса, а степень притяжения к поверхности равняется 0,2 нашей планеты. Все эти особенности, вероятно, отражаются на строении живущих на поверхности Марса организмов, поэтому очень возможно, что флора и фауна имеют там физиономию, отличную от наших.

Как видите, мы знаем очень немного о существовании жизни на звездах, принадлежащих к солнечной системе, или лучше сказать, наука безсильна дать точный ответ по этому поводу. Она отвечает отрицательно относительно главной звезды — очага и регулятора остальных звезд, отрицательно и об луне; относительно же Марса можно сказать только, что сходство его с Землею говорит в пользу его обитаемости. Сходство же дает нам право предполагать о существовании жизни и на других планетах: Юпитере, Сатурне, Уране и Нептуне с одной стороны, и Венере и Меркурии — с другой. Только первыя из этих звезд так удалены от Земли, а две последния так неудобно расположены для наблюдений, что мы почти ничего не знаем о наружном виде их поверхности.

Впрочем, диск Юпитера с его параллельными, изменяющимися и подвижными полосами на экваторе обнаруживает присутствие атмосферы, насыщенной парами в виде облаков, которые вследствие быстраго вращения планеты располагаются параллельными рядами, по направлению этого вращения.

Спектральный анализ света Юпитера дает, помимо полос солнечнаго спектра, темныя полосы, схожия с теми, которыя получаются от водянаго пара, и кроме того, полосу, указывающую на присутствие какого-то пара, не существующаго в нашей атмосфере.

Если блестящия полосы Юпитера ничто иное, как облака, то прерывающия их темныя пятна, вероятно, суть части яснаго неба, открывающаго тело планеты. Но ни единым пятнышком не обнаруживается рельеф его почвы. Так как средняя плотность массы его едва превышает одну треть плотности воды (плотн. каменнаго угля), то очень вероятно, что поверхность Юпитера находится в жидком состоянии. Но кто знает: может быть, жители Юпитера принадлежат к морской фауне!

Еще менее известно нам о Сатурне и о физических условиях, благоприятствующих или неблагоприятствующих жизни на его поверхности. Что касается Нептуна и Урана, то здесь полное раздолье для всевозможнаго рода гипотез и догадок; если и говорят об их обитателях, то это простое предположение, что если они принадлежат к планетам, то должны в известном отношении походить на планету, населяемую нами. Впрочем, трудно поручиться даже и за самое слабое сходство, так как физическая конституция Земли во многих отношениях разнится от строения крупных планет. Мы укажем только на одну особенность этих планет, однако, играющую большую роль в жизненных явлениях, именно, на продолжительность года на четырех больших планетах: на Юпитере он в 12 раз более нашего, на Сатурне в 29, на Уране в 84, на Нептуне в 165 раз. Времена года, следовательно, тянутся там убийственно медленно, находясь в резком контрасте с быстро сменяющимися земными днями и ночами. Наконец, в то время как продолжительность года и сезонов на этих планетах постепенно увеличивается, интенсивность солнечной радиации — этого главнаго фактора органической жизни — там, напротив, прогрессивно уменьшается. Так, на Нептуне она представляет только почти 900-ю часть такой же интенсивности на Земле. Юпитер в этом отношении счастливее: здесь интенсивность света и солнечной теплоты только в 25 раз менее, чем на поверхности нашей планеты.

Если мы теперь от группы крупных планет перейдем к двум планетам средним, более Земли приближенным к солнцу, то прямое наблюдение не скажет, есть ли на них благоприятныя или неблагоприятныя условия для жизни. Астрономы констатировали на них, да и то с большим трудом, только несколько подвижных пятен, весьма ценных для определения продолжительности вращения Меркурия и Венеры. До последняго времени полагали, что она мало разнится от продолжительности вращения Земли; но недавния по этому вопросу работы Скиапарелли показали, что вращение для каждой из этих планет много медленнее: Меркурий обращается вокруг своей оси в 88 дней, т. е. во столько же времени, во сколько он совершает свой путь вокруг солнца. Это была бы любопытная особенность, имеющая место еще на луне и некоторых других спутниках, которые во все время обращения вокруг главной планеты, всегда обращены к ней одной и той же стороной.

Венера, будто бы, в подобном же положении, так что совершает свое обращение в 225 дней.

Если эти результаты, требующие еще проверки, согласны с действительностью, то легко понять, как они изменяют установившиеся взгляды на физическую конституцию обеих планет. При продолжительности вращения, признававшейся до последняго времени в 24 часа для Меркурия и 23 часа 21 минуту для Венеры, явления дня и ночи развертывались бы приблизительно в тех же цифрах, что и на Земле. Времена года отличались бы только большею своею скоротечностью, контрасты в климате были бы только вследствие более сильнаго склонения осей и значительно большей интенсивности солнечной радиации.

При гипотезе равенства между продолжительностями вращения и движения по орбите, все было бы иначе.

В то время, как на полушарии, обращенном к солнцу, царил бы вечный день, противоположное полушарие было бы постоянно погружено в ночную мглу. Не говоря о вибрационных движениях, которыя несколько ослабляли бы эти контрасты в смежных областях обоих полушарий, нельзя не заметить, как изменились бы климатическия условия этих двух противоположных полушарий Венеры и Меркурия под влиянием двух страшных крайностей — жары и холода. Мыслима ли была бы при таких условиях жизнь? Это, нам кажется, по меньшей мере сомнительным. С другой стороны, нужно припомнить, что согласно установившимся космогоническим теориям, Венера и Меркурий — оба более поздней формации, чем Земля. В таком случае, естественно думать, что их глобусы находятся еще в фазах геологическаго развития, очень близких к расплавленному состоянию: если Венера, напр., находится теперь во вторичной эпохе, Меркурий может быть, вышел только что из той эпохи, когда отлагаются первичные слои. Поэтому все, что могли бы предложить эти планеты любознательному астроному, преодолевшему все трудности наблюдения их поверхности, это, без сомнения, первые признаки органической жизни.

Чтобы сделать этот очерк более полным, следовало бы поговорить еще о малых планетах, если бы наблюдение имело об них хоть несколько данным, но их нет... Наконец, надо упомянуть о кометах, которые еще в истекшем столетии считались за звезды, способныя нести на себе обитателей. В настоящее время нет ни одного астронома, который решился бы сомневаться по этому поводу. Все, что известно о физическом строении комет, об их массе, крайней разреженности, постоянных видоизменениях, происходящих с их ядрами, и наконец, о несомненном сходстве составляющей их материи с роем метеорных частиц, — все это уничтожает всякую мысль о возможности населения их живыми существами.

В заключение мы должны признаться, что наука может дать нам по интересному вопросу о существовании органической жизни на звездах только очень шаткие доводы. Все ограничивается перечислением благоприятных условий, которыя, кажется, действительно существуют на некоторых планетах, как напр., на Марсе. Все заключения, которыя можно вывести из прямаго наблюдения, сводятся к аналогии. Аналогия заставляет нас смотреть на звезды, как на очаги, посылающие свои лучи на второстепенныя небесныя тела, подобныя планетам нашей системы; аналогия же внушает нам мысль, что из стольких миллионов, миллиардов звезд, Зем­ля — не единственная планета, несущая на своей поверхности жизнь. Мне кажется ясно, что такая вероятность почти равносильна уверенности. Но точных данных нет.

И тогда нельзя не сделать следующаго замечания: если жизнь щедро разлита по вселенной, то среди этих безчисленных звездных скопищ, которыя блещут на небе при наступлении ночи, жизнь действительно отсутствует на настоящих звездах, т. е. на тех, которыя вследствие своей радиации становятся по ночам видимы, и процветает на невидимых небесных телах, на том рое темных звезд, движение которых регулируется первыми.