Байконур провожал их вечером, сумерки опустились на степь. Поднимаясь по трапу к лифту, Светлана глянула на горизонт — солнце уже скрылось, догорала ярко-красная заря.

Они стартовали, как и положено, через два часа.

А восемь суток спустя, когда над их спускаемым аппаратом раскрылся основной парашют, Светлана Савицкая передавала в Центр управления полетом:

— Вижу горизонт. Ярко-красная полоса, а на Земле уже темно... Там очень много огоньков...

Светлана еще не знала, что это из соседних сел и полевых станов к месту посадки спешили люди. Они увидели высоко в небе оранжевый купол парашюта и, вскочив на тракторы, автомобили, велосипеды, помчались через степь к трем отважным людям, возвращающимся из космоса. Всем хотелось пожать руки Леониду Попову, Александру Сереброву и, конечно же, Светлане Савицкой — второй женщине на планете, поднявшейся в космос.

Прошло 19 лет после старта Валентины Терешковой, а в космосе не было второй женщины, хотя число космонавтов перевалило за сотню. И были, видимо, причины столь длительного перерыва — условия работы в космосе необычайно трудны и сложны. Не каждому мужчине они по силам... И вот теперь Светлане Савицкой предстояло доказать, что на космической орбите женщина может работать столь же эффективно, как и многие мужчины. Да и тенденция развития космонавтики — эксплуатация больших орбитальных комплексов типа «Салют — Союз — Прогресс» — требует того, чтобы в них принимали участие и представители «слабой половины» человечества, давно уже доказавшие ошибочность самого определения «слабая...».

Невесомость встретила их над Тихим океаном. Как и рассказывали товарищи по отряду, она обрушилась неожиданно, сразу же «перевернула» вниз головой.

— Я «Днепр», — передал командир, — самочувствие экипажа нормальное. Леонид Попов поздравил Светлану и Сашу с началом космического полета и сразу же углубился в документацию. По просьбе «Земли» Серебров начал передавать данные о раскрытии элементов конструкции корабля. Светлана следила за давлением и температурой внутри спускаемого аппарата и в бытовом отсеке, потом начала помогать бортинженеру. Она с удивлением заметила, что сердце, еще несколько минут назад колотившееся в груди так, что она сама слышала его удары, успокоилось... Впрочем, так и должно быть.

«Днепры» начали подготовку к первому включению двигателя.

Даже в иллюминатор толком посмотреть было некогда. Действительно, как и говорили все космонавты, на первых витках очень много работы.

В Центре управления внимательно следят за всем, что происходит на стартовавшем корабле.

— Чувствуется опыт летчика, — замечает Владимир Александрович Шаталов, — она выходит на связь только по делу. Прекрасно понимает, какую именно информацию ждет «Земля». У нас не было и нет сомнений, что женщина-космонавт справится со своими обязанностями наравне с мужчиной. Время в космонавтике наступило такое, что старты смешанных экипажей скоро станут обычными. Мне приятно, что первой женщиной в таком экипаже стала Светлана Савицкая.

— Она не менее известна, чем любой космонавт, — улыбается Георгий Тимофеевич Береговой. — В общем, если проследить за ее судьбой, она шла к космосу прямым путем...

Ей было труднее, чем другим. Отец — прославленный военный летчик. Маршал авиации, дважды Герой Советского Союза. Ему и в голову не приходило, что дочь захочет стать летчицей. И легко понять удивление отца, когда однажды Светлана за ужином сказала: «Мне завтра надо встать в четыре утра. Боюсь проспать».

Так родители узнали, что у дочери завтра первый в жизни парашютный прыжок. Оказывается, Светлана уже давно посещает кружок и прошла полный цикл теоретической подготовки.

Отец не стал спорить. В четыре утра он разбудил дочь...

Парашютизмом Светлана занялась только потому, что ей, десятикласснице, наотрез отказали в приеме в Центральный аэроклуб имени В. П. Чкалова. Председатель комиссии сказал: «Понимаешь, девочка, летать — это нелегкое дело. Подрасти».

В парашютный спорт ее приняли без оговорок.

После первого прыжка — второй, третий, десятый. Школьница не боится распахнутого люка самолета, ей нравится захватывающий дух полет.

Мастерство Светланы позволяет допустить ее к рекордным прыжкам из стратосферы. Температура — минус 50 градусов, огромная скорость. Падать нужно спиной... А открытые глаза видят звезды, они совсем близко. Говорят, космонавтам они кажутся такими же большими, яркими... Впрочем, это ей еще предстоит увидеть самой.

«Союз Т-7» идет на стыковку со станцией, где гостей давно уже ждут Анатолий Березовой и Валентин Лебедев.

Сто дней и ночей они выращивали цветы. Много было длительных экспедиций на станциях, и каждый из экипажей пытался замкнуть «кольцо жизни», то есть добиться, чтобы растения, начав прорастать из семян, дали в конце концов новые семена. Но рано или поздно растения погибали, не одарив космонавтов урожаем. Мучались в земных лабораториях биологи, стараясь понять причины, вызывающие разрыв этого «кольца», и появились уже пессимисты, утверждающие: мол, ничего в космосе жить не может, кроме человека.

Но Анатолию и Валентину нужны были цветы. В сотый день своего полета они ждали гостей. Традиционные хлеб и соль, которыми встречали друзей с Земли все космические долгожители, приготовили быстро. Благо опыт уже был: два месяца назад прилетал советско-французский экипаж. Но цветы...

Однажды в конце июля Лебедев, проплывая по станции, по привычке (а их уже много выработалось у космонавтов за столь длительную экспедицию) на секунду затормозился и глянул в космический сад. Стручки? Да, впервые растения не погибли, сквозь дымку пластмассы проглядывали первые космические плоды — «кольцо жизни» наконец-то замкнулось...

И сразу же, как только люк между «Салютом-7» и «Союзом Т-7» открылся и в их неземной дом вплыла Светлана Савицкая, Валентин Лебедев протянул ей необычный космический букет — биоблок с цветами. А потом они уже впятером сидели у стола, и мы, наблюдая за волнующей встречей на орбите, видели счастливых людей, которые столь долго и упорно шли к этим минутам. Радость была щедра на шутки, и приподнятое настроение космонавтов передавалось всем, кто бодрствовал в эту ночь на Земле.

— Мы сердечно поздравляем вас, — сказал руководитель полета Валерий Рюмин, и мне показалось, что наш прославленный космонавт, много раз встречавший экспедиции с Земли на «Салюте-6», в эти секунды чуть-чуть завидовал своим товарищам. Он-то в полной мере может оценить, насколько велика радость «Эльбрусов» и «Днепров».

А из космоса слышались шутки и смех, что было несколько непривычно. Потому что до этого много часов от «Днепров» слышала Земля лишь лаконичные слова команд и докладов, в которых не было, да и не могло быть ничего лишнего — «Днепры» вели свой корабль к станции. Но путь к «Салюту» позади...

— Имей в виду, Светлана, мы приготовили для тебя фартук. — Березовой улыбается. — Как и в любом доме, у нас есть кухня.

— Я не возражаю, но как же традиции? — Савицкая отлично знает, что космические старожилы обычно, принимая гостей, берут на себя бытовые заботы.

— Кормить, конечно, мы вас будем, — засмеялся Лебедев, — но фартук не приготовить мы не могли....

Леонид Попов верен себе: он смотрит на часы, и товарищи понимают — время не ждет. И, сожалея о том, что жесткая программа полета оставила так мало минут на эмоции, космонавты расплываются в разные стороны. Савицкая спешит в свой «Союз», чтобы забрать партию укладок для биоблоков и перенести их в холодильник станции; Попов и Серебров начинают заниматься проверкой бортовых систем и консервацией корабля; Лебедев и Березовой помогают им. Прежде чем вновь собраться у стола на торжественный ужин, точнее завтрак, надо провести ряд работ, не терпящих отлагательства.

— Радость такой встречи огромна, ее трудно выразить словами,— говорит Виктор Савиных, которому доводилось встречать в станции экспедиции посещения, в том числе Леонида Попова с Думитру Прунариу, и который готовился вместе с «Днепрами» к этому полету.— На Земле приятно принимать гостей, а там, в станции, чувство действительно особое. Но Леонид Попов сказал свою традиционную фразу: «А теперь шутки в сторону!» — и тут же начал летать по станции, как метеор. Он великолепно знает «Салют», да и в первые два дня на него ложится основная тяжесть работы экспедиции посещения — ведь у Саши и Светланы идет острый период адаптации к невесомости. С Поповым очень приятно летать: великолепный человек и специалист...

Кстати, за два дня до старта Леонид Попов заметно изменился. Мягкий, общительный командир «Союза» стал суровым, более требовательным. Он знал, какие испытания предстоят экипажу. Во время посадки в корабль на Байконуре у командира пульс приблизительно на 20 ударов в минуту превышал значения, зарегистрированные у Сереброва и Савицкой. Но момент старта приближался, и пульс командира затихал, а у его товарищей, напротив, частота ударов возрастала. Естественно, что у новичков бешено колотилось сердце во время выведения корабля на орбиту, а командир был абсолютно спокоен. И во время стыковки аналогичная картина. Вот что значит опыт!

...Близится утро. Все пункты программы выполнены, и оператор Центра управления желает экипажу «Счастливого полета!». У них до сна еще есть время, и теперь космическая пятерка соберется у праздничного стола. А потом отдых. Самому почетному гостю, как и принято у хороших хозяев, лучшее место. В станции оно находится на потолке. Там будет спать Савицкая. Попов еще в предыдущих полетах облюбовал себе «бегущую дорожку», бортинженеры располагаются рядом, ну, а Березовой поближе к кухне — он что-то необычное решил приготовить на завтрак...

Светлана долго не может заснуть.

Потом, уже после возвращения на Землю, она признается, что в ту первую ночь на станции почему-то вспоминала свое детство, думала об отце. Вспоминала, как он вечерами возвращался с полетов, противоперегрузочный костюм, скафандр и всю свою амуницию оставлял в прихожей, а на стол в кабинете выкладывал графики, записи, полетные листы. Потом долго заполнял какие-то документы, а Светлана, пристроившись рядом, наблюдала за ним. Она гордилась отцом. Прославленный военный летчик, герой Великой Отечественной войны, сбивший 22 фашистских самолета, он оставался летчиком всегда — даже после того, как Евгений Яковлевич стал заместителем командующего ПВО страны, он летал. Летал на самых современных сверхскоростных самолетах.

Светлана гордилась отцом и тогда очень завидовала ему — ей тоже хотелось летать. Но даже ему, бесконечно любимому человеку, она не могла в этом признаться: вдруг он рассмеется?!

Медицинские исследования, которые не прекращаются, по сути, в течение всего полета, космонавты не очень любят, хотя и проводят тщательно и терпеливо: ничего не поделаешь, реакция на невесомость каждого человека сугубо индивидуальна, и медики неукоснительно требуют всесторонних исследований. Они заметили, что Светлана выполняет их пожелания охотно и быстро. И когда один из медиков спросил: «Какие эксперименты вам больше всего нравятся?», — он надеялся услышать, что Светлана назовет один из медицинских... Но из космоса послышалось иное:

— «Таврия».

Эта установка была создана совсем недавно, и экипаж «Днепров» первым осваивал ее на Земле, а теперь впервые проверяет в невесомости. В «Таврии» созданы все условия, чтобы попытаться получить необычайно чистые вещества, необходимые для фармакологии. По некоторым данным, в космосе можно увеличить чистоту фракций в пять раз и примерно в 400 раз повысить производительность процессов. По сути, космонавты выясняют, какие именно лечебные препараты выгоднее всего производить на орбите. И основную работу выполняет космонавт-исследователь.

В телерепортаже Светлана подробно рассказала об эксперименте. Этот телерепортаж мы смотрели вместе с Евгением Яковлевичем Савицким.

«Я считаю, что летная профессия очень интересная, — говорила из космоса Светлана, — это сложная профессия, которая требует разных навыков, знаний, умений. И если двадцать лет назад она была экзотичной, то сейчас становится привычной. Я думаю, что через 10—15 лет мы не будем удивляться, если в трудовой книжке или анкете появится запись: инженер-космонавт, летчик-космонавт, врач-космонавт. Все идет к этому».

Мне показалось, что Светлана очень волнуется. И поэтому я спросил Евгения Яковлевича:

— Вы внимательно следите за полетом Светланы?

— Конечно. Смотрю каждую передачу.

— Вы не заметили, что она изменилась?

— Нет. — Евгений Яковлевич удивленно смотрел на меня.

— Мне кажется, что она стала веселее, менее сдержанной, — пояснил я.

— Пожалуй, я согласен с вами, — подтвердил мой собеседник. — Чувствовалось перед стартом, что Светлана напряжена: будет ли полет? Как здоровье? Как сработает техника? А сейчас все позади — она в космосе и чувствует себя превосходно. Я по ее лицу узнаю, когда ей плохо. А сейчас у нее все хорошо.

— Кстати, на людях она всегда спокойна, выдержанна. А дома?

— Это основное в ее характере. Она такая, — сказал Евгений Яковлевич. Он взял со стола фотографию Светланы — она в летном шлеме, снимок сделан сразу после полетов на самолете. — Светлана на все события реагирует здраво, умеет анализировать, и такой подход у нее не только на работе, но и дома...

Я никогда не видел у нее слез. Она ничем не болела, не помню даже, чтобы у нее был насморк. Никто ее никогда не обижал, а ведь бегала даже по ночам, — маршал улыбнулся,— я имею в виду тренировки, занятия бегом. У Светланы очень ровный характер, хотя натура она чувствительная... Прошу меня правильно понять: я хвалю ее не потому, что она моя дочь.

— В таком случае я должен спросить: что вам не нравится в характере дочери?

— То, что она от меня многое скрывает. — Я ждал, что Евгений Яковлевич улыбнется, но он был серьезен. — Она начала прыгать и ничего мне не сказала! Потом начала летать, и я узнаю об этом не от нее, а от Пахомова, моего друга. Она слишком самостоятельная...

— А почему она скрывала от вас?

— Не потому, что она меня не любит, нет. Я уверен — любит, так же, как я ее. Но она считает, что должна быть самостоятельной — жить должна сама. Наверное, так уж воспитывалась в семье. Ведь никаких губных помад, колец, серег. Ничего такого. Училась в обычной школе — не в английской, французской или там итальянской... Ездила в самые обычные пионерские лагеря. В общем, не чувствовала себя дочкой маршала. Я считал необходимым воспитать в ней уважение к труду. Сам так воспитывался... До сих пор работаю, хотя и 72 года. Занимаюсь спортом, — маршал показал в коридор, где стояли гимнастические брусья, — играю в теннис, дважды в неделю летаю на дельтаплане... Никогда в жизни мы не вызывали слесаря, чтобы исправить кран. У меня есть токарный станок, шлифовальный. И все это действует. Светлана все умеет делать — и шить и готовить. Меня радует, что она не модница — одевается просто, как все нормальные люди. И часто шьет себе сама.

Летчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза Светлана Евгеньевна Савицкая.

— А чем вы объясните, что у нее очень рано проявилась любовь к авиации?

— Ответить на этот вопрос мне нелегко... Я сам летал до 64 лет, причем на самых скоростных самолетах. В том числе и на тех, на которых она потом ставила рекорды. Летчик-испытатель Федотов выпускал меня на той машине, на которой затем выпускал Светлану. Но я, честно говоря, никогда не советовал ей идти в авиацию...

— Вы скептически относитесь к женщинам-летчицам?

— Ну, не совсем...— Евгений Яковлевич рассмеялся,— я был инструктором в школе. Были различные группы, в том числе и одна женская. В то время много курсантов отчислялось из училища — требования были высоки. Так вот: из женской группы я отчислял меньше, чем из мужских. И вовсе не потому, что симпатизировал им, — они летали очень хорошо!.. Если женщине с ее мягкими, координированными движениями привить волю, то получается классный летчик. Я вам прямо скажу, что те, кто думает, что летная профессия сугубо мужская, глубоко ошибаются. Некоторые женщины могут летать лучше, чем мужчины.

— Светлана в их числе?

— Да.

Через год после первой попытки Светлана вновь предстала перед членами приемной комиссии аэроклуба.

— Хочу летать! — повторила она. Теперь уже нельзя было ссылаться на возраст, на трудности летного дела. Перед комиссией стояла мастер парашютного спорта, мировая рекордсменка. Не принять ее было невозможно. И выбор будущей профессии Светлане был ясен: Московский авиационный институт, самолетный факультет. Ни отец, ни мать не подозревали, что их дочь готовится стать летчицей. И об этом, как о парашютной секции, им предстоит узнать лишь после того, как Светлана поднимет в воздух самолет.

И вот сейчас Светлана уже четвертый день работает на орбите. Программа полета смешанного экипажа во многом похожа на работу советско-французской экспедиции. И это закономерно. Ведь некоторые результаты экспериментов, проведенных Жан-Лу Кретьеном, предстоит проверить Светлане Савицкой. В частности, проверить действительно ли Земля лишилась одного из «венцов», которыми любуются космонавты и о которых они восторженно рассказывают, возвратившись из полета. Кстати, последний раз этот светящийся слой атмосферы видел Леонид Попов, когда летал вместе с Валерием Рюминым. Теперь ему же надлежит выяснить, куда же делся этот «венец».

Аппаратура «Пирамиг» устанавливается на 13-м иллюминаторе станции. Как-то так получилось, что именно это окошко выбрали Анатолий Березовой и Валентин Лебедев еще в самом начале своей экспедиции. У 13-го иллюминатора колдовали В. Джанибеков, А. Иванченков и Жан-Лу Кретьен, когда работали на станции, и «Днепры» ведут съемки тоже через него. Светлана Савицкая и Александр Серебров заняты непосредственно аппаратурой, Анатолий Березовой и Валентин Лебедев ориентируют в пространстве орбитальную связку «Салют-7» — «Союз Т-5» — «Союз Т-7», а Леонид Попов вглядывается в черное небо через соседний иллюминатор, чтобы определить, изменился ли «облик» атмосферы со времени его предыдущего полета.

— Есть цветные фотографии, сделанные Поповым и Рюминым, — рассказывает научный сотрудник Института космических исследований АН СССР С. А. Савченко. — На них видна темная Земля, на высоте 100 километров над ней зеленый венец, а выше еще один светящийся слой. Самые первые фотографии этого интересного явления сделал Георгий Гречко, они были опубликованы и чрезвычайно заинтересовали французских ученых, которые решили измерить это свечение. В конце концов появились приборы «Пирамиг» и «ПСН». Советско-французский полет дал странные результаты: судя по фотографиям, один из слоев, находившийся на высоте 250—300 километров, исчез. Мы не обнаружили красного свечения. Может быть, оно непостоянно и мы имеем дело с весьма динамичным эффектом. Мы попросили Леонида Попова внимательно присмотреться, вспомнить то, что он видел раньше. На фотографиях, полученных раньше, обнаружено расслоение и верхней атмосферы. Задача экипажа: провести тщательное исследование, чтобы можно было связать обнаруженные явления с состоянием магнитосферы планеты и солнечной активностью. Таким образом, экипаж «Салюта-7» продолжает комплекс исследований атмосферы, начатый основным экипажем.

А. Березовой, В. Лебедев, Л. Попов, А. Серебров и С. Савицкая работают дружно, с большим вниманием и тщательностью. Они прекрасно знают, сколь велик интерес к этим экспериментам. В канун старта «Днепров» основной экипаж просил привезти на борт фотографии и первые результаты обработки данных, полученных во время советско-французской экспедиции. Фотографии были доставлены на «Салют», и космические старожилы увидели, сколь мастерски и четко поработали они тогда. А теперь и опыта побольше, да и аппаратура изучена ими досконально.

Съемка идет над Тихим океаном. Район выбран не случайно: нужно избавиться от посторонних подсветок. Когда летишь над материком, все-таки заметны электрические сияния над горами, и очень чувствительная аппаратура «Пирамиг» их тотчас же фиксирует. А над океаном все-таки темнота...

Группа ученых из Чехословакии, которую возглавляет Игорь Захаров, изучает верхние слои атмосферы, в которые попадает метеорная пыль, предложила сделать фотометр, позволяющий обнаруживать и измерять аэрозоли на больших высотах. Прибор ЭФО-1 был доставлен на «Салют-7». Съемка начинается, когда звезда находится над горизонтом, а прекращается, когда она скрывается за ним. Это минут десять, и космонавту следует удерживать фотометр, точно нацеленным на звезду. «Провал» в свечении звезды покажет, что аэрозольный слой есть, и позволит измерить его.

хроника космической эры Между этими двумя снимками — временной интервал около 7 месяцев. Первый снимок сделан 13 мая 1982 года перед стартом космического корабля «Союз Т-5», на котором Анатолий Николаевич Березовой (командир корабля) и Валентин Витальевич Лебедев (бортинженер) отправились на орбитальную станцию «Салют-7». Второй снимок сделан через 211 дней — вскоре после возвращения А. Н. Березового и В. В. Лебедева на Землю на корабле «Союз Т-7». Это с волнением ожидавшееся всей страной событие стало счастливым завершением самого продолжительного в истории космонавтики полета. Во время пребывания на борту станции «Салют-7» А. Н. Березовой и В. В. Лебедев приняли две экспедиции посещения — в июне прибывших на корабле «Союз Т-6» В. А. Джанибекова, А. С. Иванченкова и Жан-Лу Кретьена, а в августе (с 20-го по 27-е) Л. Н. Попова, А. А. Сереброва и С. Е. Савицкую, прибывших на корабле «Союз Т-7». За семь месяцев работы на орбите космонавты выполнили большой объем научно-технических и медико-биологических исследований, многое сделали для изучения природных ресурсов Земли (в частности, получено 20 тысяч снимков земной поверхности), галактических и внегалактических объектов Вселенной, межпланетной среды, земной атмосферы. Велись работы по космическому материаловедению. Во время своего полета космонавты осуществили выход в открытый космос (30 июля) для демонтажа и частичной замены научной аппаратуры, через шлюзовую камеру станции вывели на орбиту радиолюбительские спутники «Искра-2» и «Искра-3», приняли и разгрузили 4 транспортных корабля «Прогресс». Комплекс мероприятий, разработанный советскими медиками, позволил на протяжении всего полета поддерживать у космонавтов хорошее состояние здоровья, высокую работоспособность.

У них нет ни минуты свободного времени. На темной стороне планеты проходят эксперименты «Пирамиг», «ПСН», во время космических рассветов и сумерек — ЭФО-1, а когда комплекс летит над освещенной частью Земли, пятерка космонавтов ведет съемки с помощью космических фотоаппаратов МКФ-6М и КАТЭ-140.

— Нравится вам? — спросил оператор у Савицкой.

— Конечно, здесь очень много интересной и трудной работы, — ответила Светлана, — и все мы ее выполняем с удовольствием.

Никто из членов приемной комиссии аэроклуба не пожалел, видимо, что голосовал за прием Савицкой. Ее успехи были столь очевидны, что спустя два года после начала занятий Светлану включают в сборную команду страны. А еще через год она выезжает в Англию, чтобы принять участие в чемпионате мира. Там Светлана завоевала большую золотую медаль. Ей исполнилось 23 года.

На первой в своей жизни пресс-конференции, на которой была представлена пресса всего мира, Светлана спокойно ответила на вопрос журналиста «Почему именно вы победили?»:

— На моем месте могла быть любая из девушек нашей команды. Может, потому я и победила, что выступала спокойно...

Верно определил Евгений Яковлевич главное в характере дочери: спокойствие, трезвый расчет и умение владеть своими чувствами.

— Это ваши черты?

— Пожалуй, — согласился маршал, — кое-что в ее характере досталось по наследству, — и он улыбнулся. — Нравится нам, родителям, когда мы замечаем в детях черты своего характера...

— Вы начали войну, кажется, капитаном...

— Да, а закончил генералом, 22 сбитых фашистских самолета. И каждый раз — это дуэль. Или ты его, или он тебя. Смертельная дуэль. 22 раза я выиграл, трижды проиграл. И меня сбивали тоже. Война...

— Очевидно, вы следили за мастерством Светланы-летчицы не только как отец, но прежде всего как воздушный ас, не так ли?

— Она летала хорошо. Правда, самому мне не часто доводилось видеть ее в полете, но отзывы всегда были положительные.

— Как вы восприняли ее решение пойти в отряд космонавтов?

— Положительно. Я верю в нашу космонавтику, считаю, что такие люди, как Светлана, ей нужны.

— Как вы думаете, изменится она после полета?

— Нет. Будет такая же.

— И не зазнается?

— Это исключено.

— Взяли бы вы ее ведомой, случись война, фронт?

— Летать в паре и выбирать себе ведомого— это, по сути, решать вопрос жизни и смерти, так много зависит от твоего напарника. Светлану взял бы в пару. Потренировал бы немного и взял.

— Значит, вы счастливый отец?

— Да, — Евгений Яковлевич ответил быстро, потом немного смутился: вдруг я неверно пойму его. — Конечно, неудобно говорить сразу «да», — уточнил он, — но я откровенен. Счастливый отец, потому что Светлана и заслуженный мастер спорта, и рекордсменка мира, и теперь космонавт. Она добивается всего, что ей хочется. А разве не этого мы ждем от своих детей?

— Звезды здесь большие и яркие, — звучит из космоса голос Светланы Савицкой. — Правда, я такие уже видела... но отсюда они кажутся ближе.

Фраза из радиопереговоров экипажа и Центра управления полетом свидетельствовала о начале новой серии экспериментов, которые проводят «Днепры» и «Эльбрусы». В программе полета они значатся как «Астрофизические исследования».

Действительно, Светлане доводилось видеть звезды такими — яркими и немигающими. Это было давно, когда школьница Савицкая совершала свои рекордные прыжки из стратосферы. Там почти космическая пустота и темнота.

Купол парашюта вспыхнет в небе над самой землей, а пока полет, только полет вниз, и смотришь на усыпанное звездами пространство, и странное ощущение рождается в душе: нет, ты не падаешь, хотя спина чувствует, как набирает силу, сопротивляется воздух, а паришь в этом мире блестящих огней.

Теперь звездные миры совсем рядом. И им, пятерке космонавтов, предстоит войти в них, оглядеться, чтобы, вернувшись домой, рассказать всем людям Земли, как она выглядит.

Вновь Березовой и Лебедев заняли свои места у главного пульта управления станции. Сегодня им предстоит ювелирная работа, для съемок требуется точнейшая ориентация комплекса.

«Пирамиг» установлен на иллюминаторе.

— Начнем, Светлана? — говорит Серебров. Как обычно, Саша немногословен, сдержан, хотя сейчас, во время полета, он стал мягче, веселее, — все-таки давняя мечта о старте уже стала реальностью. И Светлана понимает его — подобные чувства испытывает и сама она.

— Экипаж орбитального комплекса продолжит работы по программе исследования Вселенной, рассчитанной на длительное время, — рассказывает старший научный сотрудник Института космических исследований АН СССР Татьяна Макаровна Мулярчик. — Я имею в виду наблюдения астрофизических источников. Это слабые объекты, невидимые с поверхности Земли. Во время полета Джанибекова, Иванченкова и Кретьена были проведены съемки нескольких звездных скоплений, теперь аналогичные работы проводятся по другим объектам. В этих экспериментах принимают активное участие астрономы Бюраканской обсерватории. Кстати, к нам поступило очень много заявок на подобные съемки и от советских специалистов и от зарубежных. Но дорога каждая минута космического полета, и из множества экспериментов, которые предлагают ученые и специалисты разных стран планеты, отбираются самые важные и интересные.

«Летчик — это человек, который способен летать на любых самолетах. Летчик-испытатель способен летать и на том, что не способно летать...» Шутливая поговорка имеет прямое отношение к Светлане Савицкой.

Очередное ее решение вновь вызвало удивление друзей:

— Хочу летать на реактивных!

Даже отец, привыкший к неугомонности дочери, высказал сомнение:

— Наверное, не получится...

Однако получилось. Она освоила разные типы реактивных машин и к приходу в Центр подготовки космонавтов около полутора тысяч часов провела в воздухе на самых современных самолетах.

Во время полета Светланы Савицкой многие спрашивали: так ли уж нужно посылать на «Салют-7» женщину-космонавта?

Ответ несложен. Условия работы на борту комплекса «Салют-Союз» несравнимо лучше, чем на «Востоках», когда летала Валентина Терешкова. Кроме того, исследуя и обживая космос люди уже привыкли трудиться там многие месяцы, и, как предсказывал К. Э. Циолковский, возникают во Вселенной «маленькие Земли». Женщины сегодня выполняют самую разную работу, еще недавно считавшуюся чисто мужской, а пример Светланы Савицкой говорит о том, что подчас делают ее лучше, чем многие мужчины. Нет оснований сомневаться, что и в космонавтике будет так же.

Об одном случае, происшедшем на седьмой день полета, стало известно уже после возвращения «Днепров» не Землю. Они часто приезжали в Центр управления. Все вместе и порознь. И всегда находится несколько минут, чтобы вспомнить о днях, проведенных в космосе, о совместной работе. Эти встречи нужны и приятны и тем, кто в полете, и тем, кто вернулся на Землю.

— Мы часто вспоминаем о вас, — на связи с «Эльбрусами» Александр Серебров, — такие дни забыть невозможно!

— Нам вас не хватает, — доносится из космоса.

— Света, ты будешь еще летать? — интересуется Лебедев.

— Обязательно, — отвечает Савицкая. — Правда, пока в небе, а потом, надеюсь, вновь в космосе... Напрасно все-таки вы меня отпустили...

Уже потом, после возвращения на Землю, они будут вспоминать, как Березовой и Лебедев уговаривали Светлану остаться с ними и полетать еще. Савицкая тут же согласилась. Более того, предложила не переносить свое кресло в «Союз Т-5», а оставить в «Союзе Т-7», чтобы совершить посадку вместе с основным экипажем. Но руководство полетом было непреклонно, и ей пришлось возвращаться...

Попрощались. Прозвучало традиционное: «До встречи на Земле!», и люк закрылся. Анатолий Березовой и Валентин Лебедев проверили герметичность стыка, а затем прильнули к иллюминаторам. «Союз Т-5» неслышно отошел от станции.

— До свидания!

— Мягкой посадки, «Днепры»!

На фоне черного неба корабль виден хорошо. Он чуть разворачивается.

— «Днепры» уходят на «Союзе Т-5», том самом корабле, который доставил «Эльбрусов» на «Салют-7» и который более ста суток был рядом, готовый в любую минуту принять экипаж. Но на 102-е сутки полета их кораблем стал «Союз Т-7», доставивший на комплекс Леонида Попова, Александра Сереброва и Светлану Савицкую.

Объяснение простое — для транспортного корабля установлен предельный срок пребывания в жестких условиях космического вакуума, и машину нужно возвращать на Землю, пока она не перешла эту установленную, конечно, с запасом границу.

Скоро «Союз Т-5» исчезнет в солнечных лучах. Но Анатолий и Валентин по-прежнему будут вглядываться в эту космическую бесконечность, чтобы увидеть вспышку двигателя корабля и передать Центру управления о начале спуска.

Минувшую ночь, как и первую после встречи, они почти не спали. Долго сидели у стола, вновь и вновь вспоминали счастливые мгновения минувшей недели. Действительно счастливые, потому что и работалось дружно, и атмосфера на борту была веселой, и, главное, сдружились по-настоящему, «на всю оставшуюся жизнь»... Хоть на Земле и тренировались вместе и не один пуд соли съели во время медицинских обследований и при изучении программы научных исследований, все-таки именно здесь, так далеко от Земли, каждый из них почувствовал, как спаял их космос и проверил на прочность.

Так уж принято, что первыми оценивают свою работу сами космонавты.

— Программа выполнена полностью, — передал на Землю Леонид Попов, а потом добавил: — Но если есть пожелания, можем остаться...

— Так незаметно пролетело время! — вырвалось у Светланы Савицкой.

— Я предложил Валентину отправиться домой, — шутит Александр Серебров, — но он отказывается: мол, еще не все сделал.

«Эльбрусы» — Лебедев и Березовой — четвертый месяц в полете. Конечно же, тянет домой — к семье, друзьям, родным, но есть и иное чувство: продолжить эту схватку с космосом, до конца пройти долгий путь среди звезд, именуемый длительной космической экспедицией.