Лев Николаевич Смиренный - сотрудник НИИ "Центр радиационной безопасности космических объектов", в 1972 г. был принят в отряд космонавтов, в котором состоял 14 лет. В космос слетать ему так и не удалось.
НЕКОТОРЫЕ имена и образы в предлагаемом вам рассказе вымышленные. Случайное совпадение с именами и фамилиями живых и здравствующих людей, а также тех, кого с нами нет, можно объяснить лишь недостаточной фантазией автора и неспособностью его придумывать новые имена или отыскивать их в святцах. Возможно, впрочем, что эти имена и образы извлечены из его памяти как дорогие и близкие. При этом подсознание автора, по-видимому, руководствовалось эгоистичным желанием продлить память об этих людях. В этом я приношу свое покаяние и прошу читателя простить меня. Я никак не хотел тревожить покой тех, кто носил или носит упомянутые имена, но раз так получилось, пусть все, что здесь написано, будет посвящено ИМ.
Прыжок в преисподнюю
Почти неделю отряд космонавтов не мог провести запланированные зимние парашютные прыжки. Стояла низкая облачность, но синоптики уверяли, что вот-вот облачность станет выше. Отряд регулярно приезжал на аэродром, каждый из космонавтов проходил медицинский контроль, и, прождав погоды до обеда, все уезжали в гостиницу.
Наконец поднявшийся ветер расчистил небо до высоты 800 метров, и руководство дало добро на проведение прыжков. Члены отряда, снаряженные парашютами, выстроились перед самолетом на лыжах.
Оказалось, что от вынужденного безделья томились не только космонавты, но и члены государственной комиссии, проверявшие работу авиаклуба.
Бодрые старички, бывшие когда-то асами парашютного спорта, проверили у каждого члена отряда подгонку парашютов и, обнаружив у Артема за пазухой любительский киноаппарат, готовы были учинить основательный разнос и отменить прыжки. Но, видимо, сообразив, что имеют дело не с молодыми спортсменами, слегка пожурили и предложили всем сдать кино- и фотоаппаратуру.
Отряд быстро загрузился в самолет, и тот, набрав высоту, направился в район, выбранный для проведения прыжков. В иллюминатор было видно, как по проложенной в снегу дороге в район приземления парашютистов маленьким жучком полз автобус с врачом и инструктором.
Выйдя в заданный район, самолет сбросил зондирующий парашютик, и командир, определившись с ветром, стал заходить на точку выброса. И вот уже первая тройка, оставив карабины с вытяжными фалами в самолете, вывалилась за борт.
Пока самолет разворачивался для второго захода, можно было видеть, как первого приземлившегося ветер, надувая парашют, как парус, протащил метров сорок, пока он не погасил купол, подтянув нижние стропы. Третьего отнесло к перелеску, и он сел, едва не дотянув до растущих на его пути деревьев.
Дело было не новое, и Артем, не испытывая особого волнения, подошел к краю люка, взялся за кольцо запасного парашюта и шагнул в открывшуюся перед ним бездну.
Несколько секунд свободного падения, рывок и...
Теперь можно было посмотреть, как раскрылся парашют.
Но что это?! Вместо обычного купола над Артемом было два.
Еще не осознав случившегося, подумал: "Кажется, я спускаюсь на бюстгальтере..."
И в ту же секунду понял: стропа захлестнула купол. Решение пришло моментально: нужно резать. Нож, привязанный кусочком стропы, был предусмотрительно размещен в отдельном кармане. Нажатие кнопки - и пружина вытолкнула лезвие с утолщением на конце.
Земля стремительно приближалась.
Несколько движений, и перерезанная стропа, как лопнувшая струна, отлетела в сторону.
Артем ощутил двойной рывок - это следом за отрезанной стропой оборвалась вторая, которую он впопыхах задел острым лезвием ножа. Артем вновь взглянул на купол и увидел, что тот из "бюстгальтера" превратился в "дельтаплан". В отличие от пилотов дельтапланов Артем летел назад. Скрестив руки, он ухватился за стропы и развернулся по ветру. "Дельтаплан" по наклонной траектории стремительно приближался к перелеску, разделявшему два больших квадрата пашни.
Едва не задевая верхушки деревьев ногами, Артем пронесся над перелеском и рухнул на покрытую снегом пашню...
После наступившей непроглядной тьмы Артем постепенно начал различать окружающие предметы. Перед ним открылась панорама заснеженного поля. Казалось, Артем наблюдал ее с вершины дерева на краю пашни. Рядом на снегу лежал парашют. Стропы от него были вытянуты в сторону леса и уходили под снег. От стоявшего на дороге автобуса цепочкой двигались люди. Первым спешил к месту приземления руководитель сборов заслуженный мастер спорта Борис Тимофеевич. Он делал шаг, поднимался на наст и проваливался по пояс. Движение по заснеженному полю быстро выматывало силы, и люди периодически меняли ведущего. Предпоследний волочил носилки. Последним пробирался врач сборов Леван с перекинутой через плечо медицинской укладкой. Группа приблизилась к распластавшемуся на земле полотнищу, остановилась в недоумении, не видя тела парашютиста.
- Вероятно, зарылся в снег, - высказал предположение Тимофеевич. - Осторожнее, не затопчите его.
После небольшой заминки из снега было извлечено безжизненное тело. Его аккуратно уложили на носилки. Врач осмотрел незадачливого парашютиста, и все двинулись к автобусу.
Рассказ Римаса
Между тем спокойные волны музыки, возвышающей и убаюкивающей, постепенно нарастая, стали проникать в глубь сознания Артема...
Окружающее пространство начало темнеть и вытягиваться в длинный тоннель. В конце тоннеля замерцал далекий, манящий свет. В полумраке тоннеля клубы темного дыма со всех сторон окружили Артема. Дым переливался, растекаясь и собираясь вновь. Артему показалось, что над ним парят большие темные птицы, они подхватили и увлекли его. Он ощутил себя плывущим к свету под звуки тихой торжественной музыки.
Неожиданно движение замедлилось, стены тоннеля слегка раздались, и посветлело.
- Пошли вон, проклятые! Дайте душе отдохнуть! - прозвучал голос стоявшего возле стены человека, если это бледное, почти прозрачное существо можно было так назвать.
- Артем Николаевич, вы не узнаете меня? - произнес певучий, мягкий голос с характерным литовским акцентом. Перед Артемом стоял Римас в шлеме и противоперегрузочном костюме, как будто только что вылезший из самолета. Артем часто встречался с Римасом на оздоровительных сборах и тренировках космонавтов. Ему нравился этот симпатичный, немного застенчивый и всегда дружелюбный летчик-испытатель. Артему казалось, что эти симпатии были взаимны.
Разговор Римас всегда начинал уважительно, обращаясь по имени и отчеству и на "вы", и лишь в ходе разговора переходил на "ты". Артем же, то ли оттого, что был его старше, то ли из-за мягкой манеры обращения Римаса, его круглого, добродушного лица с пухлыми щеками и ямочками на них, непроизвольно для себя говорил с ним "на ты".
- Римас! Ты? - оторопел Артем. - Но ты же разбился... Я читал... На каком-то международном авиасалоне. При демонстрационном полете. Твое тело... Ты же...
- А вы? - прервал его Римас.- Вы не знаете, где находитесь? Мы оба в царстве теней. И вы - православный, и я - католик...
- Православный я только по происхождению. Вообще-то я некрещеный... - в недоумении промямлил Артем.
- Какая разница? Это на Земле богов делят, а здесь все равны.
- Римас, но что с тобой произошло? Ты сам говорил, что летчик-испытатель должен уметь летать на всем, что летает, и немного на том, что не летает. В чем дело? Что случилось?
- О! Это все устроил подлец Марк. Ты знаешь, что я воевал в Египте. - Римас перешел на "ты", и Артем по привычке отметил для себя этот момент. - Мы приехали тайно, переодетые, но "радиоголоса" уже на следующий день назвали наши имена и звания. Вообще-то, Тема, это была тяжелая работа. Несколько наших ребят не вернулись. Но и мы... В общем, я тоже сбил один "Фантом".
И вот, представляешь, накануне показательного полета приходит к нам в номер незнакомый человек. Я жил там вместе с Анатолием Васильевичем, представителем нашего министерства. Не знаю, какие у него были обязанности, но от меня он не отставал ни на минуту, - последнее предложение Римас произнес с таким лукавством, что сразу можно было понять, что Анатолий был приставлен к нему специально. - Так вот, приходит к нам иностранец и заявляет, что он тот самый израильский летчик, которого я сбил над Египтом, и он хочет со мной познакомиться.
Что было делать?
Я пригласил его войти. Он достал французский коньяк и уселся за стол.
Марк - так он себя назвал - кончил то же летное училище, что и я, затем служил советником, кажется, в Эфиопии и оттуда сбежал в Израиль. Там он зажил, как он сказал, в свое удовольствие. И все это обратилось в дым, после того как я его сбил.
- Я понял, что все мои несчастья происходят оттого, что мы стали врагами, - говорил Марк. - Поэтому я пришел к тебе с миром, и давай выпьем за эту встречу, если не возражаешь.
С этими словами он открыл бутылку и налил коньяк в стаканы. Анатолий Васильевич, поймав мой взгляд, еле заметно покрутил головой. Но я и без этого знал, что делать. Мы чокнулись, и я, отпив глоток, поставил стакан.
Анатолий с Марком выпили еще немного, и Марк, обняв каждого из нас на прощание в знак мира, ушел. Анатолий Васильевич включил телевизор. Там шел фильм с погоней, стрельбой и сексом, но наши мысли все время возвращались к необычному визиту и мы еще долго обсуждали превратности судьбы.
Утром я встал бодрый, да и какие последствия могли быть от глотка коньяка? Перед полетом врач тщательно проверил состояние моего здоровья и дал допуск к выполнению задания.
Все началось после того, как я взлетел. Перед глазами вдруг все поплыло, а временами я ловил себя на том, что совсем терял сознание.
Одно мгновение я поборол эти галлюцинации, сознание прояснилось, и я начал выполнять программу.
И снова все завертелось...
В последний момент, когда машину уже нельзя было отвернуть от мчавшейся на меня Земли, я ясно, несмотря на разделявшее нас расстояние, разглядел Марка: он стоял на гостевой трибуне и, глядя в сторону моего самолета, зло ухмылялся.
В эту ночь я явился ему. Очнувшись от сна, он, дрожа от страха, пытался прогнать меня, бросал в меня какими-то вещами, умолял простить и даже призывал на помощь бога. Наконец, овладев собой, он рассказал:
- После того как ты сбил мой самолет, я приземлился на крестьянском поле. Оказывается, феллахи все время следили за нашей схваткой и молили своего бога, чтобы он послал им с неба богатого Джона, а не бедного Ивана. Мне пришлось израсходовать все мои сбережения, чтобы заплатить выкуп. Тогда-то я и поклялся: найти и сбить тебя.
Несмотря на страх и заикание, рассказ его был логически связан.
- Я искал случая, - продолжал Марк, - но случай нашел меня сам. Не знаю, какой фирме пересек дорогу ваш Су-27, но человек, который предложил мне распить с тобой эту бутылку коньяка, обещал, что если я собью Су-27, то получу сто тысяч долларов. Он сам сказал мне, что бутылка - это бомба замедленного действия. Фармацевты давно разработали лекарство, которое начинает действовать через заданное время на заданный орган.
После встречи с вами я просто принял слабительное. У тебя же оказался сильный организм - ты долго сопротивлялся, да и выпил ты мало. Твоего товарища еле отходили - еще немного и он оказался бы с тобой вместе.
- Но я выполнил свою клятву, - с непередаваемым выражением отчаянной злобы закончил Марк.
- Я сбил тебя в честном бою, а ты поступил как подлец, - сказал я ему. - Поэтому я буду являться к тебе всю твою жизнь. Я буду твоей совестью. Ты сам себя будешь судить!
Вот так я оказался в начале тоннеля смерти. Я должен дежурить здесь, пока над ним не свершится страшный суд.
Испытатели
Римас умолк и стал как бы бледнеть, растворяясь в сгущающихся сумерках.
К Артему опять подступили тени, они взмахнули крыльями, и он вновь поплыл по тоннелю к далекому свету. Теперь Артем почувствовал, что тоннель не пустой: на пути все время встречались какие-то силуэты.
Вот движение опять замедлилось, и он различил группу крепких парней, что-то оживленно обсуждавших.
"Так это же летчики-испытатели из программы космического корабля "Буран", - понял Артем. - Вон Саша Щукин, Толя Ленченко, Олег Каноненко".
Вот так же стояли они все вместе после демонстрации своих полетов на современных реактивных машинах, которую они устроили небольшой группе космонавтов-исследователей.
Тогда прямо на капоте чьей-то "Волги", покрытом газетой, была разложена закуска, и, разливая красное вино, Щукин говорил:
- Видели, как я вам махнул рукой и включил форсаж? Форсаж здесь никогда не включают. Это я для вас.
Артем не видел, как махнул рукой Щукин, но вырвавшиеся языки пламени и мощь стремительно взлетавшей машины не могли не поразить.
Саша Щукин погиб при тренировочном полете, сорвавшись в штопор. Особенно произвел на Артема впечатление самолет вертикального взлета. Он, как будто поднимаемый невидимым краном, оторвался от земли и завис на высоте примерно двух метров. Затем попятился назад, ушел вправо, влево и вдруг, как при взрыве, рванулся вперед, набирая высоту. На таком самолете разбился Олег Каноненко. Взлетая с палубы авианосца, он резко пошел вниз и врезался в воду.
Чуть поодаль от этой группы Артем разглядел Леонида Рыбикова. Они вместе проходили медицинскую комиссию по отбору в отряд космонавтов. Леонид уже тогда был известным летчиком-испытателем. Как-то на воздушном параде он оказался на гостевых трибунах вместе с Гагариным. Их познакомили. После парада Юрий Алексеевич пригласил его в свою машину.
- Послушай, Леонид, ты классный летчик, а не хотел бы ты слетать в космос? - спросил Гагарин.
Полеты для Леонида были таким же необходимым физиологическим процессом, как дыхание. Он с увлечением летал на всем, что попадало к ним на испытательную базу.
- А это возможно? - боясь поверить в серьезность такого предложения, проговорил Леонид.
- Беги за коньяком. Да меньше пяти звездочек не приноси. Я поговорю о тебе с Главным конструктором.
Леонид распахнул дверцу, выскакивая из машины.
- Да подожди ты, сумасшедший, - рассмеялся Юрий. - Вот же он, - и достал из перчаточного ящика машины бутылку армянского коньяка. - Да вот он, Владислав, вот...
"С кем это он? - подумал Артем. - Ну, конечно, с Мариной. Там, на Земле, они были вместе недолго, всего лишь месяц. На аэродроме ДОСААФ Волков, Пацаев и еще несколько штатских космонавтов обучались летать на спортивных самолетах и прыгать с парашютом".
Марина - студентка Московского авиационного института - имела уже первый спортивный разряд по пилотированию самолетов.
Их часто можно было видеть вместе: высокий, хорошо сложенный красавчик Владислав и под стать ему пышущая здоровьем русская красавица Марина. Наверное, про такую сказал поэт:
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдет.
Она разбилась во время соревнований спустя месяц после гибели Владислава. Артем узнал об этом, когда осенью, приехав на аэродром, заглянул в домик, где размещалась женская команда. На незастеленной кровати Марины лежала куча завядших полевых цветов. По традиции в этот сезон ее кровать никто не занимал...
Волков, Пацаев и Добровольский... Они погибли вместе при разгерметизации спускаемого аппарата, но даже здесь были врозь. Что-то несложилось в этом экипаже. Добровольский был командиром, у Владислава этот полет был вторым, он старался утвердить свое лидерство и все время перехватывал связь с Землей, утверждая свое "я". Пацаев пытался сгладить углы, пока сам едва не подрался с Владиславом. Недаром в блокноте Добровольского нашли запись:
"Если это совместимость - то что же такое несовместимость?"
Эксперимент по выживанию
...Из темноты навстречу Артему такой же бледный, как все остальные, но приветливо улыбаясь и что-то мурлыча себе под нос, выступил Толя Демьяненко, космонавт-исследователь, специалист по автоматическим системам космических аппаратов. Таким запомнил его Артем, когда Толик встретился ему, беззаботно шагающий по каменистой дороге, петляющей в одной из долин Тянь-Шаньских гор. Окончился эксперимент по выживанию, связанный с пребыванием на высоте около четырех тысяч метров в условиях дефицита воды и пищи, и вот он шел от ручья, утолив наконец жажду, и просто радовался жизни.
- Привет, Тема. Как дела? - сразу признал Артема Демьяненко. - Чуть не сказал: как жизнь? Хотя какая здесь может быть жизнь?
- Привет, Толя. Вот где довелось встретиться. Прошла как будто вечность после того, как мы расстались.
- Да, здорово вы помучили мое тело, когда вытащили его из моря на берег. Вы так старались, что сломали мне три ребра.
- Толя, мы же не могли поверить, что ты уже ушел навсегда. Помнишь, какая была жара? Солнце палило нещадно. И в этом пекле я три часа подряд дышал с тобой одним воздухом. Мой выдох - твой вдох. Никто больше не решился делать дыхание "рот в рот". Я потом сказал, что на всю жизнь надышался смертью.
- Да, здорово вы покуражились, - как будто не слыша слов Артема, продолжал Демьяненко. - Я со скалы наблюдал за вами и никак не мог улететь. Помотали вы мою душу.
- Ты лежал теплый, совсем как живой. Временами мне хотелось врезать тебе по физиономии, чтобы не выпендривался.
Вечером - возможно, от солнца, а возможно, от усталости и волнений - у меня начался озноб. А может, во мне твой дух остался? Хорошо, ребята привезли из города водки. Хватанул я залпом полный стакан за упокой твоей души, и, видно, сразу успокоились и ты, и я. Впрочем, что это я все о себе? Скажи-ка, Толик: что же с тобой все-таки произошло? Для нас все это осталось загадкой.
- Во-первых, в акваланг попала вода...
- Постой. Ведь я накануне погружался с неисправным аквалангом! Я сказал инструктору, что шланги текут. Я сам хлебнул изрядно. В тот день слегка штормило, вода была мутной, меня бы и не нашли... Да ты говоришь, во-первых... А что было во-вторых?
- Во-вторых, это чудище - оно появилось рядом, как раз в тот момент, когда я хлебнул морского рассола...
- Значит, все-таки дельфин был! Об этом говорили. Но как-то не верилось... Ты говоришь, акваланг подтекал. То-то мне показалось, что инструктор, пока тебя откачивали, что-то химичил с ним. Он, видимо, для экспертизы подсунул свой. Погляди, Толик, какая цепочка. Еще накануне намечалось, что на погружение пойду с инструктором я. Только из-за его опоздания мы ушли раньше с Гречаником. Для погружения ты надел мою фуфайку, акваланг тебе достался мой. Похоже, Косая тогда перепутала?
- Нет, Тема. Все верно. Она меня давно на глубине поджидала. Помнишь погружение в глубоководном бассейне?
- Помню, помню. Ты еще тогда себя неважно почувствовал, вышел из воды, бросил акваланг и ушел в раздевалку...
- Вот, вот. Она еще тогда мне свой оскал показала... И прошамкала, что, мол, скоро мы опять встретимся. Только я тогда не поверил...
Между тем вокруг Артема что-то происходило... Он ощутил приливы какого-то неясного волнения, которое то как будто сжимало, то отпускало его. Вокруг, постепенно усиливаясь, шла борьба между теми темными клубами дыма, которые несли его по тоннелю, и белыми неясными, как клочки тумана, образами. Волшебная, торжественная музыка вдруг стала его раздражать.
"У тебя никогда не было слуха, - подумал Артем о себе как о ком-то постороннем, - даже эту божественную музыку ты не в состоянии переносить долго!"
Ему вспомнился негр, которого он видел в базилике Сен-Дени в Париже. Тот стоял на коленях и казался отрешившимся от всего и всецело отдавшимся музыке мессы, звучавшей в храме. Рядом с ним стоял включенный магнитофон.
"Он пьет здесь и набирает с собой, - подумал тогда Артем. - Блажен, кто верует".
В борьбе между темными и белыми силами перевес был на стороне белых.
Толя это тоже заметил:
- О! Да ты у нас гость. Тебе еще придется потоптаться по свету. Ты, видимо, не созрел для этой "жизни". Ну что ж, прощай. Все равно новой встречи нам не избежать.
Последние слова Демьяненко донеслись до Артема уже вдогонку. Белые крылья тумана подхватили и стремительно понесли его обратно.
Последующие события промелькнули перед Артемом как кадры кино, в котором механик пустил ленту в обратном направлении. Перед ним открылся вид на салон автобуса. Его тело с обнаженной грудью и тянущимися от него проводами лежало на переднем сиденье. Над ним склонился Леван. Около портативного дефибриллятора возился Тимофеевич. На экране прибора электронный луч лениво чертил линию прямую, как тоннель, в котором только что побывал Артем.
- Давай попробуем еще раз, - проговорил Леван. - Внимание, включай!
Тело дернулось, электронный луч начал рисовать частокол сердечных сокращений, и наступила темнота...
Сознание медленно возвращалось к Артему. Он приоткрыл глаза. В комнате, где он находился, был полумрак. Артем хотел повернуть голову, но острая боль, казалось, обожгла все его тело. Он скосил глаза. На стуле, уронив голову на грудь, дремала жена.
"Кажется, путешествие закончилось, я побывал на том свете и вернулся назад", - подумал Артем.