КОСМОНАВТИКИ
 | Журнал АО “ВИДЕОКОСМОС” |
ЗАВЕРШЕНА РАБОТА
“ИНТЕРКОСМОСА-24”
| 8-21 ОКТЯБРЯ 1995 | 21(110) |
| Журнал АО “ВИДЕОКОСМОС” |
| 8-21 ОКТЯБРЯ 1995 | 21(110) |
| “Новости космонавтики” Адрес редакции: Москва. ул. Павла Корчагина, д. 22, корпус 2, комн. 507. Телефон: 282-63-66 |
№21/110| Выпуск подготовили: Главный редактор: И.А.Маринин Ответственный выпуска: О.А.Шинькович Литературный редактор: В.В.Давыдова Редакторы по информации: К.А.Лантратов, В.М.Агапов, М.В.Тарасенко Редактор зарубежной информации: И.А.Лисов Компьютерная верстка: А.А.Ренин Телефон редакции 282-63-66 | ©”НОВОСТИ КОСМОНАВТИКИ”. Перепечатка материалов только с разрешения редакции. Ссылка на “НК” при перепечатке или использовании материалов собственных корреспондентов обязательна. Рукописи не рецензируются и не возвращаются. Ответственность за достоверность опубликованных сведений несут авторы материалов. Точка зрения реакции не всегда совпадает с мнением авторов. На обложке: КА “Интеркосмос-24”. Рисунок из книги “The Soviet Year in Space. 1989” |
Запущен ТКГ “Прогресс М-29”
Первый выход “Уранов”
Подготовка к старту
“Колумбия”: восемь попыток — не предел?
Программа полета STS-73
Управление полетом STS-73
Хроника полета “Колумбии”
STS-74 “Атлантис”
STS-72 “Индевор”
7 октября. ИТАР-ТАСС. Президент России Борис Ельцин своим Указом наградил за мужество и героизм участников девятнадцатой основной экспедиции на орбитальном научно-исследовательском комплексе “Мир”.
присвоено звание Героя Российской Федерации, а также почетное звание “Летчик-космонавт Российской Федерации”.
награжден орденом “За заслуги перед Отечеством” III степени.
 | Продолжается полет экипажа 20-й основной экспедиции в составе командира экипажа Юрия Гидзенко, бортинженера Сергея Авдеева и бортинженера-2 Томаса Райтера на борту орбитального комплекса “Союз ТМ-22” — “Мир” — “Квант” — “Квант-2” — “Кристалл” — “Спектр” |  |
В.Истомин. НК
8 октября, 36-й день полета. В этот день космонавты отдыхали. Сергей Авдеев поговорил с семьей по телефону.
Сеанс связи (с/с) через спутник ретранслятор (СР) начался с задержкой на 5 минут, но смене ЦУПа и этого было много: экипаж сильно не стали беспокоить, и, передав необходимую информацию, прекратили связь раньше намеченного.
Блок кондиционирования воздуха (БКВ-3) отработал всего 4 часа: отказал блок ВТК1.
8 октября. Пресс-центр ВКС. Сегодня в 21:50:39.868 ДМВ (18:50:39.868 GМТ) с первой площадки космодрома Байконур (“гагаринский” старт) с помощью ракеты-носителя “Союз-У” (11А511У — Ред.) запущен транспортно-грузовой корабль “Прогресс М-29” (11Ф615А55 №229 — Ред.), который доставит на ОК “Мир” две с половиной тонны груза.
Корабль “Прогресс М-29” выведен на орбиту с параметрами:
— наклонение — 51.69°;
— минимальное удаление от поверхности Земля — 194 км;
— максимальное удаление от поверхности Земли — 242 км;
— период обращения — 88.56 минут.
ИТАР-ТАСС. “Грузовик” везет на орбиту традиционный набор. Это окислитель и горючее для двигателей “Мира”; кислород для системы регенерации воздуха на станции; оборудование и расходуемые материалы для научных экспериментов; питьевая вода, продукты питания и вещи для космонавтов. Кроме того, все члены российско-европейского экипажа получат посылки от своих родственников.
Старт прошел успешно, точно по расписанию. Так что неприятный инцидент, произошедший 27 сентября с установщиком ракеты при подготовке к запуску, не повлиял на отправку к “Миру” грузового корабля.
(Согласно сообщению Мирового центра данных по ракетам и спутникам, космическому аппарату “Прогресс М-29” было присвоено международное регистрационное обозначение 1995-053А. Он также получил номер 23678 в каталоге Космического командования США — Ред.)
В.Истомин. НК (продолжение)
9 октября, 37-й день полета. В этот день началась подготовка отсеков ПНО и ШСО модуля “Квант-2” (ЦМД) к “Выходу”. Работу выполняли все трое космонавтов и она заняла большую часть рабочего времени. Но Юрий Гидзенко успел еще подключить к спектрометру МИРАС резервные цепи цифровых массивов телеметрии и провел тест фотокомплекса “Природа-5”. Тест прошел нормально. Сергей Авдеев провел сеанс измерений аппаратуры “Астра-2” с регистрацией информации на лэптоп и вечером передал информацию по пакетной связи. Томас Райтер провел эксперимент Т2, а о полученных результатах доложил на Землю сам.
Кроме того, экипаж провел телевизионную встречу с участниками международной Олимпиады.
ЦУП дважды включал блок ВТК-1 и оба раза тот отключался через несколько секунд.
10 октября, 38-й день полета. До завтрака “Ураны” в полном составе выполнили биохимическое исследование мочи, измерение массы тела и измерение объема голени. После завтрака Юрий и Сергей продолжили инвентаризацию контейнеров модуля “Спектр”, освобождая часть из них под американское оборудование, которое придет с STS-74, а Томас выполнил калибровку RMS-II (Respiratory Monitoring System). Он же включил газоанализатор по эксперименту Т6. Контроль системы будет выполняться ежедневно.
Между обедом и ужином экипажу дали отдохнуть. В 21:30 все трое космонавтов начали готовиться к стыковке с ТКГ “Прогресс М-29”, которая произошла в 23:32:39 ДМВ (20:32:39 GMT). ТКГ пристыкован со стороны модуля “Квант”.
Командир экипажа был готов состыковать “грузовик” средствами ТОРУ, но этого не понадобилось. Запись состояния внешней атмосферы станции в это время производилась аппаратурой “Астра-2” и “Индикатор”. Стандартные операции по открытию люка, установке зажимов, очистка атмосферы ТКГ растянулась далеко за полночь. По плану космонавты должны были отправиться спать в 3:40 ночи, но только они знают, когда это произошло в действительности.
11 октября, 39-й день полета. Подъем экипажа произошел в 12 часов дня. После завтрака Сергей выполнил архивацию результатов эксперимента “Астра-2”, а затем присоединился к товарищам, переносившим грузы. Первым делом “Уранов” попросили перенести из ТКГ пеналы с пленкой для фотокомплекса “Природа-5”. На этот же день была запланирована и зарядка этого фотокомплекса, с чем космонавты успешно справились. Этим занимался Сергей, а Юрий провел замену старой бортовой документации на новую, доставленную “Прогрессом”, а затем разобрал схему ТОРУ, до следующего грузовика (старт 18 декабря).
Томас Райтер проверил ход эксперимента с телескопом заряженных частиц СНАРАТ и еженедельную регистрацию колб в термолюминисцентном детекторе TLD. Им также выполнена ежедневная регистрация информации датчика газоанализатора атмосферы станции. Томас достал из ТКГ новый ПИН (прибор импульсной нагрузки на пяточную кость) и провел с ним эксперимент. На этот раз замечаний к прибору не было. С этой аппаратурой Томас также будет работать ежедневно.
Райтер вместе с российскими космонавтами собрал устройство фиксации космонавта “Мюнхенский космический стул”. Самого оборудования, частью которого является стул, еще нет, а сам стул уже доставлен.
Экипажем была сброшена на Землю видеозапись различных операций с оборудованием, которые выполнял Райтер, в частности: работу с блоком электроники и датчиками 18D, установку УФК. Был показан набор инструментов АЛЕНИА и работа коленного фиксатора для компьютера. Впечатляющими показались видеозаписи подхода ТКГ к “Миру”, виды Австралии и Новой Зеландии.
Сергей выполнил ежедневную операцию по СВЖ (система венозного жгута).
Вечером Райтеру дали отдохнуть, а Гидзенко с Авдеевым провели продувку магистралей системы “Электрон-Д” и заменили его блок электроники.
По-прежнему не работает БКВ-3: почти сразу выключался блок ВТК-1.
Космонавты провели наддув атмосферы станции кислородом из ТКГ кислорода, подняв давление на 10 мм.
В течение дня задержки вхождения в связь через СР были небольшие — на первом — 1.5 мин, на втором 8 минут.
12 октября, 40-й день полета. Сергей и Томас занимались переносом грузов из ТКГ, а вечером должны были изучать документацию по “Выходу”, но ее не нашли. Юрий заменил блок дожигания и блок датчиков давления в “Электроне-Д”. После обеда он же заменил блок управления в системе регенерации воды из урины (СРВ-У) и ассенизаторном устройстве (СПК-У). Затем Гидзенко провел съемку фотокомплексом “Природа-5”. Всего было отснято 40 кадров территории Южной Америки.
13 октября, 41-й день полета. В этот день космонавты разделились, выполняя различные работы: Сергей и Томас по программе “Выход” готовили соответствующее оборудование, а Юрию досталась вся текущая работа. Сначала, он помог ребятам: подготовил к “Выходу” новую камеру “Икар”. После этого он провел съемку Австралии фотокомплексом “Природа-5”. Было отснято 10 кадров. После съемок Юрий обжал оболочки “Родника” в ЦМ-Д и дозаправил бак водой из ТКГ.
Вечером он провел еще одну съемку. На этот раз — Южной Африки. Результат — 54 кадра. Вечером же Томасу удалось найти время на эксперимент BSDM по измерению жесткости костной ткани (периодичность 1 раз в две недели), а Сергей читал документацию по “Выходу”, которую все же нашли.
Во время одного из сеансов связи все трое космонавтов поговорили с корреспондентом журнала “Шпигель”.
Космонавты передали руководству полета, что в районе кают в базовом блоке слишком жарко. В ЦУПе тоже заметили, что при ориентации осью +Х станции в сторону Солнца происходит перегрев модуля “Квант-1” (ЦМ-Э) и транспортного корабля (ТК).
Экипаж попросил по возможности прислать с экипажем STS-74 два бытовых магнитофона, папки, дыроколы и цанговые карандаши.
14 октября, 42-й день полета. Суббота — выходной, но несмотря на это, у всех нашлось множество неотложных дел. Прямо после сна Томас провел отбор крови и мочи, а после завтрака присоединился к Сергею, который готовил укладку с оборудованием для выхода. В первой половине дня из ЦУПа им показали видеофильм по программе “Выход”. Юрий в это время освободил четыре емкости от воды, перекачав ее в ТКГ, а еще три емкости перетащил в ТКГ без перекачки.
После этого Юрий, как хозяин квартиры, занялся влажной уборкой.
После обеда Сергей, прерываясь на программу “Евромир”, помогал командиру. Сергей и Томас в этот день провели эксперимент BDM (Bone Densitometer) по измерению плотности костной ткани.
Вечером была проведена съемка Южной Америки, но телеметрия шла со сбоями, что помешало определить точное число отснятых кадров.
ТВ-сеанс, на который была запланирована встреча с семьями космонавтов, прошел неудачно. Сначала была задержка со связью, а когда она появилась, то оказалось, что захват СРа произведен только по грубому пеленгу. Было принято решение перенавестись, но опять захват сигнала прошел по грубому пеленгу. Из-за этого телевидение с борта было плохого качества, а о картинке на борт и речи не шло совсем.
В заключение сегодняшних неудач — связь прервалась раньше запланированного.
Наш комментарий: причина частых задержек вхождения в связь через СР — в неудачной методике наведения, которая “прошита” постоянном запоминающем устройстве в одной из ЭВМ комплекса. По заложенному алгоритму сначала идет наведение по грубому пеленгу, который имеет широкий захват, а затем антенна станции перенаводится по точному пеленгу. Кажется все верно, обычная схема. Но не все так просто. Оказывается, у грубого и точного пеленга есть рассогласование по углам. Из-за этого не всегда удается передать управление с грубого на точный пеленг. Положение осложняет еще то, что грубый пеленг слишком чувствительный и иногда хватает боковой, слабый “лепесток” сигнала. В скором времени математическое обеспечение должны изменить так, чтобы сначала опрашивался точный пеленг и только в случае непопадания сигнала с СРа его зону видимости управление брал на себя пеленг грубый.
15 октября, 43-й день полета. Космонавты в полном составе вышли на “воскресник” — ремонт установки “Электрон-Д”. Они заменили блок жидкости и подстыковал к установке дополнительную магистраль удаления водорода.
Наш комментарий: эта воскресная работа вызвана желанием ЦУПа ввести в строй установку генерации кислорода “Электрон” на модуле “Квант-2” до прибытия американского экипажа STS-74. Такая установка работает в “Кванте-1”, но ее производительности не хватает даже для трех членов экипажа. Управлять “Электроном” в “Кванте” может только экипаж, в то время как “Электроном” “Кванта-2” можно также и из ЦУПа, что дает гибкость при планировании экспериментов с дополнительным потреблением электроэнергии.
Состоялись телефонные переговоры командира и бортинженера с семьями.
Из-за поворота комплекса станции осью -X на Солнце была отменена съемка Южной Америки фотокомплексом “Природа-5”. Благодаря этому развороту должна уменьшится температура в базовом блоке, “Кванте” и транспортном корабле.
16 октября, 44-й день полета. Заменив блок колонок очистки в системе регенерации воды из конденсата (СРВ-К) космонавты разделились. Юрий выполнил проверку PC-карт для лэптопов MIPS-2 и MIPS-3 (все карты оказались неисправными). Сергей перенес из ТКГ в станцию новый скафандр №26 и подключил его к телеметрии, а Томас в это время подготовил файлы для сброса через MIPS-2 и провел эксперименты ПИН и 18D.
После обеда все вместе космонавты провели очистку и сепарацию гидросистемы скафандров и БСС (блока сопряжения систем).
Поздно вечером состоялся сеанс съемок фотокомплексом “Природа-5”. Было отснято 32 кадра Южной Америки.
ЦУП сделал попытку включить “Электрон-Д”, но неудачно — через несколько секунд установка вновь отключилась с индикацией “Перепад давления ниже нормы”.
17 октября, 45-й день полета. Этот день был не сильно загружен работой. Юрий Гидзенко за полчаса настроил газоанализатор в ТК и произвел разворот сканирующего устройства по эксперименту “Астра-2”. Сергей и Томас были заняты немного больше. Они подогнали скафандры по росту, установили страховочный фал на скафандр №18, закрепили эмблемы программы на скафандры, проверили герметичность резервной гермооболочки, датчики скафандров и БСС по телеметрии.
Кроме этого, космонавты пытались разобраться с неисправностью “Электрона” в блоке Д.
И опять снимали Южную Америку — 32 кадра.
18 октября, 46-й день полета. Юрию, как не занятому по программе “Выход”, был предоставлен отдых, а Сергей и Томас вовсю готовились. Сначала они подготовили и проверили средства связи, затем провели тренировку в скафандрах. Они также проверили герметичность обоих скафандров и БСС, оценили качество подгонки. Оба космонавта остались довольны. У специалистов ЦУП претензий к скафандрам тоже не оказалось.
Вечером состоялся ТВ-сеанс с министром из Германии, а утром — телефонный разговор с немецкой делегацией, приехавшей в ЦУП по вопросам его дооснащения.
19 октября, 47-й день полета. Сегодня состоялась ТВ-встреча космонавтов с министрами ЕКА, которые собрались в Тулузе.
Томас Райтер рассказал, что его жизнь и работа на “Мире” идет нормально. “Мы напряженно работаем. Мы хорошо ладим друг с другом и шутим. Я совсем не чувствую себя изолированным, и мои товарищи тоже. Мы знали, что полет может быть продлен. Это даст нам возможность выполнить больше экспериментов, чем планировалось.”
Обращаясь к министрам европейских стран, Юрий Гидзенко выразил надежду на то, что ЕКА будет участвовать в проекте “Альфа”. Томас Райтер, похвалив российскую станцию, подчеркнул, что “Альфа” будет шагом вперед. “Мир в свои девять лет все еще работает очень хорошо, но мы должны заменить его другой [станцией], оснащенной современной техникой. Это и будет Альфа,” — сказал он.
Пообщались “Ураны” и с российским комментатором “Маяка” В.Безяевым.
По программе эксперимента “Доза-А1” Юрий Гидзенко включил дозиметры и хотел провести калибровку аппаратуры “Фиалка” по звезде, но из-за отказа блока питания видеокамеры сделать это не удалось. Зато комплексом “Природа-5” было отснято 38 кадров Южной Америки.
Остальное время космонавты отдыхали. Они поздравили Н.И.Королеву (вдову Сергея Павловича Королева) с 75-летием.
20 октября, 48-й день полета. День первого выхода. Космонавты встали в 8:30. Перед завтраком они измерили температуру тела и артериальное давление. Все оказалось, как всегда, в норме. После завтрака Томас и Сергей измерили массу тела и объем голени. Состоялся медконтроль всех членов экипажа.
Затем космонавты провели последнюю проверку систем скафандров, БСС, средств связи.
20 октября. И.Маринин. НК. Сегодня, на 48-е сутки полета, в соответствии с программами 20-й основной экспедиции и “Евромир-95”, состоялся первый вход в открытый космос. Его совершили Томас Райтер и Сергей Авдеев. Во время выхода на внешней поверхности модуля “Спектр” было установлено Европейское научное экспозиционное оборудование (ЕНЭО; ESEF — Europeen Science Exposure Facility) и произведена замена кассет аппаратуры КОМЗА (Рис.1). В качестве факультативной задачи на конец выхода было запланировано выведение из ШСО средства передвижения космонавтов (СПК) и его закрепление на стыковочном механизме.
Во время выхода возникли некоторые осложнения.
Вот как это было: Точно в соответствии с программой в 12:35 ДМВ (08:35 GMT) Сергей Авдеев и Томас Райтер, одетые в специальные костюмы с водяным охлаждением, перешли в специальный шлюзовой отсек модуля “Квант-2” и влезли в скафандры “Орлан-ДМА”. В этот раз обмундироваться им помогал командир экипажа Юрий Гидзенко, который во время выхода должен подстраховывать товарищей изнутри станции, ведь вся бортдокументация у него перед глазами. Кроме того, на него возложена функция дистанционного управления открытием кассет аппаратуры ЕНЭО.
Обычно во время выходов бортинженер располагается внутри ШСО ближе к выходному люку, а командир со специального пульта внизу отсека управляет процессом шлюзования. Именно поэтому обычно первым выходит в открытый космос бортинженер. В этот раз первым за борт станции шагнет Райтер, а работать с пультом по шлюзованию будет Авдеев. А командир, как заботливая мать, снаряжает друзей в дальнюю дорогу.
 Рис. 1. Расположение оборудования, с которым проводилась работа во время выхода 20 октября: 1 — аппаратура КОМЗА; 2 — Европейское научное экспозиционное оборудование (ЕНЭО/ESEF). Рисунок из проспекта ЦУП. |
В 13:39 Гидзенко доложил на Землю: “Ребята в скафандрах, я закрываю за ними люк”, а затем добавил уже Сергею и Томасу: “Счастливо, мужики!”.
В 13:39:45 (10:39:45 GMT) люк вШСО был закрыт. Началась проверка скафандров, пока подсоединенных через специальную колодку к бортовым коммуникациям. Скафандр позволяет находиться в нем космонавту в течение 7.5-8 часов, в том числе непосредственно за бортом без связи с системами станции 5-6 часов.
В 13:42 Юрий переплыл на главный пост в базовый блок, где он будет находиться во время выхода и еще раз сообщил Владимиру Соловьеву, руководителю полетом, о том, что люки ШСО-ПНО и ПНО-ПГО закрыты. Давление 726 мм рт.ст.
В 13:45 что-то сильно зашипело. Это в соответствии с циклограммой Авдеев, работая на специальном пульте в ШСО, сбросил давление до 724.5 мм. Давление в скафандрах в это время у Райтера и Авдеева было 0.28 и 0.29 атмосферы соответственно. Через три минуты Авдеев доложил: “Есть герметичность скафандров”.
Затем пошел процесс десатурации, то есть вымывания азота из крови космонавтов. Это необходимо, чтобы избежать кессонной болезни при работе в чисто кислородной атмосфере скафандров при низком давлении. Процесс проходил несколькими этапами во время которых постепенно снижалось давление в скафандрах, а атмосфера насыщалась кислородом. Весь он занимает около часа.
Во время этого длительного и нудного процесса космонавты под руководством Земли проверили все системы скафандров. Соловьев дал последние наставления: “Самое главное: никуда не попасть, ни в СБ, ни в антенны...”, а сменный руководитель полетом (СРП) пошутил: “Не забудете показывать что делаете, для прокурора. Берите крупный план и держите секунд по 10 на каждом блоке. У этой камеры вид чуть ниже, чем ось объектива”.
Во время этого выхода изображение с внешней телекамеры не передавалось на Землю. Объяснили, что нет технической возможности. По нашим данным, при трансляции телеизображения через СР “Антарес”, висящий над Атлантикой, возникают очень сильные помехи в звуковом канале. Поэтому было принято решение пожертвовать картинкой ради хорошей звуковой связи. Для иностранных корреспондентов официальная версия гласила, что оба космонавта так заняты во время выхода, что некому работать с камерой.
А тем временем проверка скафандров и десатурация продолжались. “Томас, как у тебя там, комфортно?” поинтересовалась Земля (14:07). “Отлично...” — ответил Райтер. “Болевых ощущений от лежания нет?”. “Нет, все о'кей.”
В 14:33 Земля вновь поинтересовалась состоянием Райтера, памятуя, что для него это первый выход.
— Как тепловое состояние?
— Сейчас хорошо...
— Может увеличить на одно деление?
— Можно...
Приблизился конец сеанса. Перед тем как исчезла связь с комплексом В.Соловьев попросил: “Вы проведите без нас контроль герметичности аккуратно... Не торопитесь, когда откроете люк, пусть все вылетит...”
Что еще хотел сказать Соловьев осталось загадкой. В 14:38 комплекс ушел из зоны радиовидимости наземных НИПов.
В 15:10:35 “Ураны” вновь вышли на связь. Авдеев первым делом доложил: “В 14:45 перешли на автономное питание. В 14:50 (11:50 GMT) открыли люк. Сублиматоры включились в 15:00”.
Далее Авдеев рассказал, что на выходном люке скопилась вода и когда его открыли, она превратилась в лед. “Конечно мы убирали воду, — продолжил Авдеев, — но немного осталось. Когда Томас одевал защитное кольцо на люк, то сразу это не получилось, так как мешал лед.”
Его сразу успокоили, сказав, что ничего страшного, к концу выхода лед испарится, но Сергей проявил свою дотошность и сейчас: “...я его так скалываю ножичком, но нужно нам будет аккуратно посмотреть весь выходной люк прежде чем начнем его закрывать... Вижу немного герметика, которым здесь мазали, видно его тоже надо счистить... потому что он заходит сюда, на поверхность...”
— Чем вы занимаетесь сейчас? — спросил СРП (15:12).
— Сейчас мы перецепляем сумку и собираемся идти к основанию стрелы, — ответил Авдеев.
Шли они не налегке, а тащили за собой укладку с инструментом, платформой ЕНЭО и кассетами аппаратуры КОМЗА.
Авдеев перебрался к основанию стрелы, а Райтер закрепился на ее конце. В 15:28 Сергей перенес Томаса на “Спектр”, затем перебрался туда сам. В 15:57 комплекс вошел в тень и Соловьев настоятельно предупредил: “Отдыхайте, но делайте, что сможете...”. На этих словах комплекс ушел из радиовидимости.
 Рис.2. Аппаратура КОМЗА. Рисунок из проспекта ИКИ РАН. |
В 16:41 начался очередной сеанс, в котором Авдеев доложил, что уже установил европейскую платформу и сейчас устанавливает ЕНЭО. В то время, когда Авдеев проводил заключительные операции с ЕНЭО, Райтер перешел к детекторам межзвездного газа КОМЗА-I и КОМЗА-II, расположенным на ПГО “Спектра” и начал менять кассеты (17:20, Рис.2). В 17:34 Авдеев доложил, что все кассеты заменены.
После того как Сергей установил блоки ЕНЭО на 2-е и 4-е места платформы, Юрий Гидзенко со специального пульта выдал команду на открытие створок. Вообще-то их должны были открыть только после того, как вокруг станции исчезнут все пылинки и прочий мусор, обычно сопровождающий выход и очень нежелательный для чувствительной аппаратуры. Но, учитывая предыдущий опыт, решили рискнуть и проверить работоспособность механизмов раскрытия кассет. И произошло непредвиденное. Кассета на втором месте раскрылась полностью, а вот на четвертом створки не дошли до заданного положения
Уточнение В “НК” №16-17,1995, стр. 13-15 опубликован материал В.Истомина “Интересный эксперимент на станции Мир“. Материал подготовлен корреспондентом “НК” на основании проспекта ИКИ РАН и РКК “Энергия” “Эксперимент Нейтрал-Э. Регистрация на станции Мир” межзвездных атомов. Прибор Комза”. Первоначальным автором текста проспекта является Георгий Наумович Застенкер, Институт космических исследований РАН. |
Специалисты ЦУПа собрались у моделей платформы ЕНЭО, пытаясь выработать рекомендации космонавтам, а переговоры с Авдеевым повел сам Владимир Соловьев (B.C.):
— Попробуй снять этот четвертый блок и по новой установить его...
— Не понял, тот, который не закрылся, на то же место?
— Да, да!
— Но его сначала надо либо закрыть, либо открыть.
— А так вы не сможете снять?
— Я думаю, что нет... Попробуем... но...
— Стоп, Сереж... Хотелось бы как... если ты увидишь, что его можно снять открытым, но открытым же нельзя потом поставить, то лучше бы не снимать.
— Я бы сказал так, что лучше бы не снимать, — осторожно сказал Авдеев.
— Ты сказал бы так, что лучше бы не снимать... — раздумывая повторил Соловьев, а потом принял решение: — Ну давай тогда не будем мучиться... Юра, а ты нас слышишь, да? — обратился он к Гидзенко.
— Да, я слышу хорошо.
— А если вот так подергать какими-нибудь тумблерами...
— Единственное что можно, это на раскрытие опять поставить, — сказал Гидзенко рассудительно, — попробовать. Кстати, горит транспарант, что он в работе. Такое впечатление, что на него сигнал на открытие не подается.
— Да, там какая-то очень сложная логика, — сказал Соловьев. — Сидит несколько микропроцессоров, которые один — считает время, другой — копается в программе. Если эти программы разбежались...
— Может быть, тут с помощью “лома”, так сказать... — предложил Сергей чисто русский вариант. — Может быть подергаем его туда-сюда? Может, он пойдет в какую-либо сторону, либо в сторону открытия, либо в сторону закрытия, а уж потом будем думать на тему снятия.
— Ну в любом случае подойдите туда и раз уж ты предложил, давай попробуем... — вклинился СРП.
— Ребят, тут вот у нас стоит такой макет в зале и вокруг него сгрудились специалисты, — описал положение Соловьев. — Конечно, так быстро что-то такое родить не удастся, не удастся подсказать...
— К сожалению, в суете мы не сняли (на видео — И.М.) мы не сняли КОМЗу, — повинился Авдеев, — в каком состоянии ее закрыли, но чисто визуально все четыре ручки утоплены и флажки наверху. Достаточно?
— Одинаково утоплены? — уточнил СРП.
— Да.
— Хорошо.
Последовала пауза. Ни космонавты, ни специалисты не знали, что делать дальше. И тут прорезался голос бортинженера-2 Томаса Райтера (ТР):
— Может быть это хорошая идея — изменить температурный режим, дождаться тени?
— Да, температурный режим может быть другой, — опять пауза наступила, а потом вновь послышался голос Авдеева. — Начали перемещаться, Томас уже там. У меня сумка висит. Томас, ты как?
— Я почти...
И тут вмешался Владимир Соловьев.
— Томас там... это где там?
— Он на параллельных поручнях, там где я был раньше, когда работал с европейской аппаратурой.
— Я вижу четвертый блок, — доложил Томас. — Он в открытом положении. Звездочки, которые находятся внутри видно. Ручка полностью открыта и не зафиксирована.
— Томас, есть два предложения: посмотреть на эту ручку повнимательнее и покачать блок. Не снимая, просто может быть осадить немного. Сережа, объясни ему... — попросил Владимир Алексеевич, не уверенный, что Райтер его правильно понял. Сергей “растолковал”:
— Томас, покачай его, не снимая блок. В ту или в другую сторону за ручки потяни. В сторону закрытия или в сторону открытия. Может быть, он стронется с места.
— Юра, если ты завершил дела на первом посту, может ты долетишь туда (к иллюминатору, откуда видно негерметичный отсек “Спектра” — И.М.), посмотришь, есть ли какое-нибудь видоизменение? Хотя бы в лампочках в этих? — Владимир Соловьев имел ввиду пульт управления платформой ЕНЭО.
А Сергей в это время втолковывал Томасу:
— Надо будет взять за эти ручки и подергать...
— Томас, ты люфт какой-нибудь чувствуешь? — попытался вклиниться СРП.
— ...в сторону открытия створок или в сторону закрытия... — гнул свое Авдеев.
— У меня доступ очень плохой, потому что все датчики открыты. Но я попытаюсь... — видимо Томас все же понял, что от него хотят. Сменный руководитель продолжил.
— А как ты думаешь, ручка не могла во что-нибудь упереться, когда открывалось?
— Нет, — ответил Авдеев.
— Сереж, спроси там у Томаса, люфта он не чувствует? — не отставал СРП.
— Томас, ты люфт не чувствуешь? — спросил Авдеев Райтера, и в зале ЦУПа раздался дружный смех. Что подумал бедный Райтер, для которого “люфт” всю жизнь означало “воздух”, осталось неясно, но было впечатление, что Томас реагирует только на Сергея Авдеева. — Крепко сидят ручки?
— Это очень трудно, это доступ трудно... Это большой ручка, который мы открывали последней... не позволяет...
— Вот это уже теплее, — обрадовался хоть какой-то информации с орбиты Соловьев. — Ее заклинило, да?
— Хорошо, я сейчас попробую ее... — как будто вновь не услышав Соловьева, продолжил Райтер.
— Попробуй... — одобрительно отозвался Соловьев.
— Очень близко...
— Мы поняли так, что эта ручка не пускает? Она заклинила?
— Ничего здесь не заклинило, — вывел всех на чистую воду Авдеев и далее очень подробно рассказал и про все ручки, замкнутые и разомкнутые, и про те, что были подвязаны и свободные. В конце концов он сказал:
— Когда я за них тяну наверх, у меня створки закрываются (конечно, у кассеты — И.М.). Я могу, в принципе, их закрыть дальше... всю эту книжку (это тоже образное название створок кассеты с датчиками — И.М.). Она не фиксируется и совершенно свободно болтается, ничего здесь не мешает закрываться и открываться. Ничего.
— Ну тогда закрывай механически, если получится... — принял решение Соловьев.
— Хорошо, закрываем вместе с Томасом механически. Он за разомкнутую [ручку], я за скобу такую... Вот даже за одну ручку он тянет, и все закрывается одновременно.
— Юра, а у тебя на пульте есть какие-нибудь видоизменения? — обратился Соловьев к командиру “Мира”.
— Пока ничего нету, кроме “кассета установлена”.
— Все, закрыли, — сообщил наконец Авдеев в 17:39.
— Сейчас нет индикации, что она закрыта, — подсказал Гидзенко.
— Сейчас Томас закроет защелки...
— Сейчас полностью закрыто... — раздался голос Райтера.
— Сейчас обе кассеты находятся в одинаковом положении.
— Сереж, сейчас, когда полностью закрыли, представляется возможным ее полностью снять и опять поставить? — спросил Соловьев, желая все же выяснить и устранить причину отказа дистанционного управления. Ведь открывать эти кассеты надо в строго заданное время и точно ориентированными на объект.
— Да, конечно... — начал Сергей, но тут вмешался Юра Гидзенко:
— Но мне сначала надо пульт отключить.
— Да отключи оба пульта... — посоветовал СРП, а в это время Авдеев притормозил немного Томаса:
— Ты погоди пока, не спеши снимать...
— Пульт первый выключил, на втором пульте выключаю отопление и питание... выключил, — доложил Гидзенко.
После разрешения СРП, Сергей и Томас сняли кассету со своего места, проверили, не попало ли чего между платформой и корпусом кассеты, не погнулись ли контакты разъемов. Но все оказалось в норме.
— Давай, Серега, ставь назад ее, — скомандовал руководитель полетом. Давайте еще раз попробуем.
В 17:42 Сергей и Томас установили кассету на прежнее место, закрепили защелками фиксаторов, и Юра Гидзенко вновь включил пульты, включил обогрев и выдал команду на раскрытие створок.
— Погас красный (индикация “закрыто” — И.М.) и загорелся оранжевый (индикация процесса раскрытия — И.М.), — доложил Гидзенко, а Авдеев подтвердил снаружи:
— Пошло открытие. Равномерно и одновременно.
До конца очередного сеанса осталась минута. СРП дал последние инструкции экипажу: независимо от того, откроется или нет полностью четвертая кассета, ее в любом случае надо закрыть (дистанционно или вручную), а потом собираться обратно.
— Створки движутся...
— Ну будем надеяться... — произнес облегченно СРП.
— Но это движение уже было... — поостудил его оптимизм Райтер, который вдруг стал реагировать на Землю... И комплекс ушел из зоны радиовидимости. В зале воцарилось напряженное ожидание. Под угрозой срыва оказался один из важнейших экспериментов ЕКА, ведь не будешь же каждый раз открывать кассету вручную, выходя в открытый космос.
В 18:17 начался новый сеанс связи. В ответ на вопрос руководителя полета бортинженер-1 доложил:
— Томас находится на вершине стрелы, я почти у основания. Закрыли кассеты. Закрыли с пульта.
— С пульта закрыли?! — раздался радостный голос сменного руководителя полета. — Сереж, полностью открылись кассеты?
— Кассета открылась полностью, прошло все штатно и после этого все штатно закрылось с пульта.
— Поздравляем вас... Наши коллеги в ЕКА очень довольны вашей работой, — произнес Владимир Соловьев.
— Спасибо, — сдержанно ответил Авдеев. На этом эпопея с установкой европейского оборудования ЕНЭО закончилась. Сергей Авдеев переместил Райтера с помощью грузовой стрелы на “Квант-2”, затем перебрался туда сам и они приступили к выполнению факультативной задачи выхода — размещению на внешней поверхности модуля частично разобранной установки для перемещения в открытом космосе. Она не используется уже давно и использование ее в обозримом будущем не планируется, а объем внутри ШСО она занимает приличный. Но очень скоро выяснилось, что замки на СПК и внешней поверхности не совпадают, и от этой задачи пришлось отказаться.
Выбросив за борт ненужный на станции хлам (он со временем войдет в атмосферу и сгорит — И.М.), Сергей и Томас вернулись в станцию.
В 20:06 ДМВ (17:07 GMT) они закрыли за собой люк. Продолжительность входа составила 5 часов 16 минут.
В. Истомин. ПК. (окончание)
После шлюзования и смятия скафандров космонавты прошли обязательный медконтроль, причем с участием врачей из Мюнхена. В 23 часа Сергей и Томас наконец смогли поесть (интервал 13 часов), а затем — стандартная и обязательная процедура по снятию влагосборников и подготовке скафандров к сушке. Все это заняло 2.5 часа, поэтому спать космонавты легли после двух ночи. Томас дал несколько интервью. Вопросы задавались как из ЦУПа, так и из SCOPE.
21 октября, 49-й день полета. Космонавтам предоставили день отдыха. Они досушили скафандры и поприветствовали участников детской конференции ЮНЕП по окружающей среде. Томас дал 10-минутное интервью местному представителю RLT в ЦУПе, затем поговорил со своим отцом и сестрой. При этом разговоре присутствовало также большое количество личных друзей Томаса. Чувствуется, что Томас герой дня.
Сергей не забыл про работу. Он демонтировал с четырех кассет аппаратуры КОМЗА, снятых во время выхода, замки и ручки и упаковал кассеты для возвращения.
У специалистов по-прежнему есть сомнения в правильности функционирования управлением 4-й кассеты ЕНЭО, которая не сразу открылась во время выхода.
19 октября. О.Востоков. НК. С 4 по 19 октября проходила встреча специалистов РКА, РКК “Энергия”, РГНИИ ЦПК и DARA по поводу полета немецкого космонавта в декабре 1996 года. Контракт еще не подписан, но уже известны некоторые подробности. Сумма контракта — 25 млн марок. За дополнительные эксперименты, которые будут выполнены вне сроков полета еще 2.5 млн. Название экспедиции — “Мир-96”. Доставка и возвращение немецкого космонавта планируется на корабле “Союз”.
Договориться о возвращении на “Шаттле” не удалось, а поэтому сначала шаттл поменяет американского астронавта, а затем полетит новая экспедиция (ЭО-23). Сроки полета немецкого космонавта — 9-29 декабря, но они могут измениться, если произойдут задержки с запуском STS-81.
Таким образом на станции повторится ситуация октября 1994 года, когда длительное время на ней находилось 6 человек. В то время возникла критическая ситуация из-за дефицита электроэнергии. Правда в этот раз ситуация с электроэнергией должна быть более благоприятной из-за добавления в энергосистему комплекса четырех батарей “Спектра”, а также и замены батарей на модуле “Квант” (намечено на весну 1996 года), но и нагрузка тоже должна увеличиться.
13 октября. В.Гриценко, ИТАР-ТАСС. Немецкая сторона считает, что продление полета экипажа российской орбитальной станции “Мир”, в состав которого входит германский астронавт Томас Райтер, не приведет к возникновению каких-либо проблем. Об этом заявил в Бонне журналистам официальный представитель Министерства образования, науки, научных исследований и технологии ФРГ. По его словам, безопасность и снабжение экипажа обеспечены в достаточной степени.
Представитель министерства подтвердил также, что еще в процессе подготовки миссии “Евромир-95” немецкая сторона была проинформирована о вероятности увеличения продолжительности полета. В Бонне считают, что такое решение вызвано необходимостью запуска нескольких российских ракет в рамках программы создания к концу текущего столетия совместной российско-американской орбитальной станции.
Немецкая сторона исходит из того, что пребывание на орбите Т.Райтера обернется дополнительными расходами в один-два миллиона марок. Эти расходы, как считают в Бонне, должно взять на себя Европейское космическое агентство (ЕКА).
20 октября. И.Досталь. НК. В “НК” №20 было рассказано о вероятном продлении полета Ю.Гидзенко, С.Авдеева и Т.Райтера на 45 суток.
13 октября ЕКА подтвердило сообщения о возможном продлении полета, а 20 октября из штаб-квартиры ЕКА пришло официальное подтверждение этому.
С предложением о переносе посадки выступила РКК “Энергия”, обосновывая это необходимостью полностью использовать 180 суточный ресурс корабля “Союз ТМ-22”. “Все прочие версии, прошедшие в печати о невозможности подготовки в срок корабля или ракеты-носителя не соответствуют действительности,” — заявил по этому поводу руководитель полетом комплекса “Мир” Владимир Соловьев. Он также отметил, что возможность переноса срока посадки обсуждалась с экипажем еще на Земле, и для космонавтов это не неожиданность. .
Руководитель проекта “Евромир-95” Дитер Андрезен заявил, что он вместе с Соловьевым сообщил об этом экипажу 17 октября и встретил со стороны космонавтов полное понимание. Райтер выразил радость от предстоящего “супердлительного” (для европейцев — Ред.) полета.
Андрезен также сообщил, что в дополнительные дни будет выполняться первоначально намеченная программа в расширенном варианте, а также некоторые новые эксперименты. Достигнута договоренность о доставке в середине декабря на “Мир” дополнительно 450 кг оборудования на очередном “Прогрессе”.
Дополнительно на февраль 1996 г. запланирован второй выход в открытый космос Томаса Райтера и российского космонавта во время которого будут сняты с внешней поверхности модуля “Спектр” три кассеты аппаратуры КОМЗА, установленные сегодня Райтером и Авдеевым, а также будет вновь установлена одна такая кассета.
Андерзен отметил, что продление полета не предусматривает каких-либо доплат со стороны ЕКА, за исключением оплаты доставки дополнительного оборудования и обеспечения второго выхода в открытый космос.
В релизе ЕКА акцентировано внимание на том, что продление программы до 29 февраля 1996 г. осуществляется в интересах ЕКА и РКК “Энергия”.
ЕКА выразило пожелание продолжить сотрудничество в области пилотируемых полетов на станции “Мир” в конце 1997-начале 1998 года.
От редакции: Причина продления полета ЭО-20 исключительно из-за более полного использования 180-суточного ресурса корабля “Союз ТМ-22”, не внушает доверия. Если бы это было так, то полет следующей экспедиции (ЭО-21) тоже планировался бы сразу на 180 суток. Однако по предварительной программе полета орбитального комплекса “Мир”, разработанной в РКК “Энергия”, изменена только дата запуска ЭО-21: с 8 января на 22 февраля. Дата же их возвращения на Землю осталась неизменной. То есть 21-я экспедиция вместо 180 суток, определяемых “ресурсом корабля”, проработает на орбите лишь 152 дня.
И.Лисов по сообщениям НАСА, Центра Кеннеди, Центра Джонсона, Центра Маршалла, АП, ИТАР-ТАСС, Рейтер, Франс Пресс.
20 октября 1995 г. в 09:53 EDT (13:53 GMT) начался долгожданный полет “Колумбии” по программе STS-73. Семь астронавтов должны проработать на орбите 16 суток и приземлиться утром 5 ноября в Космическом центре имени Кеннеди.
Отметим, что это первый полет “Колумбии” после очередной модификации, продолжавшейся год и обошедшейся в 33-37 млн $.
Подготовка к старту “Колумбии” проходила в обстановке острого цейтнота, связанного с “подвешенным” из-за нее стартом “Атлантиса” и подвернувшимся некстати пуском коммерческого “Атласа”, и при постоянной скверной погоде. Запуск состоялся в предпоследний из отведенных для него дней.
После отказа программника при попытке запуска в субботу 7 октября (“НК” №20, 1995) запуск был отложен “приблизительно на неделю”, но только 10 октября новая дата — 14 октября — была утверждена официально.
Тем временем “Колумбия” проходила штатную процедуру отмены старта. Был выполнен слив кислорода и водорода из баков системы энергопитания шаттла, выгружены аппаратура и образцы для экспериментов из лаборатории USML-2. К утру 10 октября была произведена замена главного программно-временного устройства МЕС и закончена с успехом проверка нового экземпляра.
11 октября в 04:00 EDT (восточного летнего времени; здесь и далее приводится восточное летнее время, если не указано иначе) с отметки Т-43 час был начат третий предстартовый отчет к запуску STS-73. Отсчет включал 34 час 46 мин встроенных задержек и должен был закончиться запуском 14 октября в 09:46 EDT (13:46 GMT), в момент начала стартового окна продолжительностью 2.5 часа.
Метеорологическая обстановка 14 октября могла препятствовать запуску с вероятностью 40% и заправке с вероятностью 10%. Опасения вызывали ливневые дожди и ветры с порывами до 13 м/с, которые мог принести ураган “Роксанна”, располагавшийся в этот день над Юкатаном.
11 октября в Центр Кеннеди прилетели члены экипажа STS-73. Красная смена (командир Кеннет Бауэрсокс, пилот Кент Роминджер, руководитель работ с полезной нагрузкой Кэтрин Торнтон, специалист по полезной нагрузке Альберт Сакко) прибыла в 16:00, синяя (специалисты полета Катерина Коулман и Майкл Лопес-Алегриа, специалист по полезной нагрузке Фред Лесли) — примерно в 22:30. Чтобы облегчить вхождение экипажа в двусменную работу на борту, уже на Земле синяя смена перешла на “ночной” образ жизни.
11 октября проводилась закладка оборудования в лабораторию и кабину экипажа. Одновременно шла приемка элементов Космической транспортной системы и старта. 12 октября к 10:00 была закончена заправка криогенных компонентов в баки бортовой системы энергопитания. После этого питающий кабель был отстыкован от корабля и убран на поворотную башню обслуживания. Техники заменили неисправное устройство форматирования данных для компьютера. Начались заключительные операции по допуску к старту.
Прогноз погоды на субботу улучшился (ураган “Роксана” решил не приближаться к Флориде) и предусматривал лишь 20-процентную вероятность неблагоприятной погоды. Тем не менее запуску угрожали холодный фронт, дождь и низкая облачность.
13 октября было принято решение об отсрочке запуска на сутки, до 15 октября в 09:46. Этому было сразу две причины. Потребовалось провести контроль качества сварки выходного патрубка высоконапорного турбонасоса окислителя всех трех основных двигателей. Дело в том, 11 октября на двигателе SSME №2015, находящемся на испытаниях в Космическом центре имени Стенниса, была отмечена утечка жидкого кислорода по трещине длиной 5 см в месте аналогичной сварки. Повторение подобной неисправности в полете грозило бы катастрофическими последствиями. Исследование на заводе-изготовителе (“Rocketdyne”) показало, что трещина возникла в патрубке, имеющем слишком тонкую стенку. (Двигатели, оснащенные турбонасосом с этим патрубком, использовались в трех полетах, но, к счастью, до того, как возникла трещина.)
Кроме этого, утром при обычной предстартовой проверке “Колумбии” были отмечены нештатные результаты передачи данных между бортовым компьютером GPC №1 и электронными системами. Компьютер решено было заменить.
Встроенная задержка предстартового отсчета на отметке Т-11 час, которая началась в полночь с 12 на 13 октября, была продлена до 19:26 14 октября. Техники вскрыли хвостовой отсек “Колумбии”, установили фермы обслуживания и выполнили ультразвуковой контроль мест сварки (по семь на каждом из турбонасосов). Обследование не выявило замечаний, и двигатели были допущены к полету. Параллельно был заменен и проверен GPC №1. Вечером 14 октября руководители подготовки подтвердили, что эти два замечания закрыты.
Утром 14 октября руководитель испытаний от НАСА и метеорологи обсудили перспективу запуска с точки зрения погоды и решили продолжить подготовку. Несомненно, это решение было попыткой “прорваться на авось”, лишь бы не откладывать еще дальше запуск “Колумбии”. Прогноз погоды на 15 октября был откровенно плохим. Атмосферное возмущение с центром над Флорида-Киз предвещало мощную облачность и ливни. К нему добавился холодный фронт, идущий с запада на Мыс Канаверал. Утром в воскресенье в районе стартового комплекса ожидались западный с переходом на северный ветер (6-8 м/с), слои облачности на 800, 1200 и 3000 м, температура +28°С, влажность 77%. К полудню 14 октября метеорологи гарантировали 80% за отмену запуска в воскресенье по погоде и 20% за нарушение ограничений по заправке внешнего бака.
В этот день была выполнена заключительная загрузка аппаратуры и образцов на среднюю палубу. Примерно в 16:00 от корабля в стартовое положение была отведена поворотная башня обслуживания.
Подъем астронавтов синей смены состоялся 14 октября в 19:00. Чтобы приспособиться к нелетной погоде, руководители полета пошли на задержку посадки экипажа в корабль и изменение расчетного времени старта. В принципе запуск мог быть выполнен между 09:46 и 13:35 EDT, причем “правую” границу определяли условия освещенности в Бен-Герире (Марокко), на запасной посадочной полосе. С другой стороны, общее ограничение на длительность нахождения экипажа в креслах в стартовом положении означало, что стартовое окно будет короче — только 2.5 часа. Метеорологи сообщили, что погода может улучшиться к середине дня. Поэтому перед подъемом красной смены (04:00) было принято решение задержать на час посадку экипажа (“загрузку”, как изящно выразилась пресс-служба Центра Кеннеди) и готовиться к старту в 10:46 EDT.
Заправка внешнего бака была начата, невзирая на облачность и дождь, 15 октября около 01:12 и закончена к 04:03. Астронавты, одетые в высотно-компенсационные костюмы, отбыли из здания ОСВ, где они живут во время подготовки к старту, на старт в 07:20.
Увы, погода была нелетная. Серо-белое небо, низкая облачность, висящая в воздухе изморось... Надеясь на то, что атмосферный фронт успеет пройти район старта, или же найдется “дыра” в облаках, НАСА довело предстартовый отсчет до Т-5 мин. Астронавты пролежали в корабле более пяти часов. Но — атмосферный фронт “притормозил”, погода оставалась неудовлетворительной, и в 13:25 запуск был отменен окончательно. (А общая сумма, потерянная НАСА на попытках запустить “Колумбию”, увеличилась с 1.7 до 2.2 млн $.)
Отмена запуска 15 октября поставила НАСА в сложное положение. На совещании руководителей программы, состоявшемся в этот же день, рассматривались два основных варианта: сделать еще одну попытку 19-20-21 октября или сразу отложить полет “Колумбии” до середины ноября и пропустить вперед миссию “Атлантиса” к “Миру”. Отсрочка до 19 октября была необходима потому, что на утро 17 октября был назначен пуск РН “Атлас-2” со спутником ВМФ США со Станции ВВС “Мыс Канаверал”. Полигоны НАСА и ВВС завязаны по многим наземным системам, и для подготовки полигонных средств дли запуска другого носителя нужно до двух суток. Было принято решение пойти на еще одну попытку запуска “Колумбии”, которую назначили на 19 октября в 09:49 EDT. Предстартовый отсчет предполагалось возобновить 18 октября с отметки Т-11 час.
Экипаж остался в карантине в Центре Кеннеди до новой попытки. Астронавтам пришлось вести “посменный” образ жизни. Они выполняли тренировочные полеты на самолете STA, работали с полетной документацией и имели возможность отдохнуть с членами своих семей.
Запуск “Атласа” был в свою очередь отложен на сутки по метеоусловиям (сильный ветер), и уже утром 17 октября дату запуска “Колумбии” сдвинули еще раз — на 20 октября в 09:50 EDT (13:50 GMT). Изменилась в очередной раз и расчетная дата посадки — 5 ноября в 06:45 EST (11:45 GMT).
В качестве резервной даты запуска было названо 21 октября. НАСА указало, что если запуск не будет выполнен и 21 октября, то полет STS-73 придется перенести “на после STS-74”. А чтобы продлить на лишний час стартовое окно, руководители полета рассмотрели возможность установить мощные ксеноновые лампы на посадочных полосах в Испании и Марокко. После их установки приземление там стало бы возможным вплоть до захода солнца...
Вслед за неудачной попыткой старта 15 октября кислород и водород были слиты из внешнего бака. Началась работа по подготовке четвертой попытки старта. 17 октября были долиты до штатного уровня баки криогенных компонентов бортовой системы энергопитания; был также возобновлен запас жидкого кислорода в баках стартового комплекса.
Четвертая подготовка “Колумбии” шла без замечаний. Около полудня 19 октября на стандартном совещании руководителей полета было формально подтверждено, что старт должен состояться в пятницу 20 октября.
В четверг вновь проводилась закладка материалов на среднюю палубу. Рекордная за последние годы “нелетучесть” “Колумбии” сказалась уже с совсем неожиданной стороны. У постановщиков некоторых экспериментов подошли к концу запасы биологических материалов — протеинов, клеток и даже картофельных клубней в нужной степени развития, которые приходилось закладывать на борт после каждой существенной отсрочки. Лишь один запасной комплект образцов остался после этой загрузки.
Согласно прогнозу полигонной метеослужбы ВВС, в ночь на 20 октября через Центр Кеннеди должен был пройти еще один холодный фронт с мощной низкой облачностью, ветром, дождем. Дождь и в меньшей степени поперечный ветер считались основными возможными препятствиями. К моменту старта ожидались слои облачности, закрывающие 50-60% неба, на высотах 800, 3000 и 7600 м. И хотя после фронта ожидалось прояснение, накануне старта метеослужба ВВС оценивала вероятность неблагоприятной погоды в 60% для 20 октября и в 40% для 21 октября.
19 октября в 19:30 был возобновлен с отметки Т-11 час предстартовый отсчет. Запуск был возможен между 09:50 и 13:30, но, как и 15 октября, использовать последние 70 минут из этого интервала можно было бы только после соответствующего изменения момента посадки экипажа в корабль. На сей раз этого не было сделано.
Заправка внешнего бака началась в 01:00 и закончилась без замечаний в 03:53 20 октября. Во время перехода к быстрому заполнению была отмечена концентрация водорода в 150 миллионных, что лучше средней для “Колумбии” величины. Заправка была проведена с отклонением в 0.040% от заданной величины для водорода и 0.066% для кислорода. Были отмечены отказы датчика уровня кислорода и датчика температуры газовой подушки в кислородном баке, которые не были сочтены препятствием к запуску.
19 октября в 19:00 был подъем у астронавтов синей смены, 20 октября в 04:00 — у красной. Совместный завтрак и обед продолжался с 05:15 до 05:45. Вслед за этим Коулман, Торнтон, Лесли и Сакко облачились в высотно-компенсационные костюмы. У трех остальных членов экипажа этой операции предшествовало знакомство с метеосводкой.
Поначалу казалось, что и в этот день не повезет с погодой. Утром над мысом Канаверал висели низкие облака, шел дождь. Но по мере того как время подходило к десяти часам, погода улучшалась, и НАСА сочло ее приемлемой для безопасного запуска. Над стартом оставался лишь тонкий слой клочковатых облаков.
Примерно в 06:25 астронавты отбыли из ОСВ на старт. Когда они выбирались из автобуса перед стартовой площадкой, их красно-бело-синие бейсбольные кепочки были повернуты козырьком назад, чтобы не отвернулась удача. Руководитель запуска Джеймс Харрингтон также принял меры шаманского порядка: явился на работу в галстуке с изображениями Марса и покойной станции “Марс Обсервер”. (“Но ведь помогло же!” — заметил он корреспондентам после старта.)
Когда количество отмененных запусков становится больше трех, люди начинают забывать, когда и по какой причине произошла каждая из отсрочек, и сколько их было. Поэтому подведем итоги. В период с 28 сентября по 20 октября 1995 г. были последовательно назначены восемь официальных дат запуска “Колумбии” по программе STS-73. Было проведено три полных (к датам старта 28 сентября, 7 октября, 15 октября) и один сокращенный (20 октября) предстартовый отсчет. Назначенный запуск отменялся или переносился семь раз, в том числе: намеченный на 28 сентября — из-за течи главного топливного клапана двигателя №1, на 5 октября — по метеоусловиям, на 6 октября — по подозрению в наличии воздушного пузыря в гидросистеме корабля, на 7 октября — из-за отказа главного программно-временного устройства, на 14 октября — для замены компьютера и контроля качества сварки в двигательной установке, на 15 октября — по метеоусловиям, на 19 октября — из-за неготовности полигонных средств. Заправка внешнего топливного бака начиналась четыре раза (28 сентября, 7, 15 и 20 октября). Экипаж находился на борту в трех случаях (7, 15 и 20 октября). Известно, что “Колумбия” имеет шуточное имя “Пингвин”, которое расшифровывают так: птица черно-белой расцветки, нелетающая. Еще о ней говорят, что она привередлива на Земле, но надежна в полете. Первая орбитальная ступень уверенно держит рекорд по количеству несостоявшихся запусков. Особенно выделяются подготовки к запускам по программам STS-61C, STS-35 и STS-55. *2 декабря 1985 г. “Колумбия” была вывезена на стартовый комплекс LC-39A. Полет по программе STS-61С должен был начаться 18 декабря. Старт был затем отсрочен на 24 часа из-за отставания от графика подготовки: “Колумбия” не летала перед этим два года и требовала дополнительных проверок. 19 декабря была предпринята попытка запуска; автоматика прервала старт на отметке Т-14 сек, зафиксировав нештатные показания датчика в турбине силового агрегата гидросистемы правого ускорителя. Сначала было объявлено об отсрочке запуска до 20 декабря, но в тот же день НАСА объявило, что старт переносится не ранее чем на 4 января (чтобы не срывать рождественские праздники). Затем запуск был официально назначен на 6 января. В этот день запуск был остановлен на отметке Т-31 сек, когда автоматика старта установила недостаток жидкого кислорода во внешнем баке (около 5700 л были слиты из него по ошибке). Попытка запуска 7 января, при которой экипаж вновь находился в корабле, была отменена на отметке Т-9 мин из-за неблагоприятной погоды на обеих точках аварийной заатлантической посадки в Роте и Дакаре. Запуск был назначен на 9 января. В ночь на 9 января была зафиксирована неисправность клапана окислителя одного из основных двигателей. Чтобы заменить клапан, запуск перенесли на 10 января. В этот день старт оказался невозможным из-за проливного дождя в Центре Кеннеди. И только 12 января 1986 г. “Колумбии” удалось стартовать. Итого: как минимум девять назначенных дат, четыре заправки внешнего бака, четыре посадки экипажа в корабль. *22 апреля 1990 г. “Колумбия” с лабораторией ASTRO-1 была вывезена на стартовый комплекс LC-39A. Запуск по программе STS-35 был запланирован на 17 мая, и никто не мог тогда предположить, что он состоится с задержкой более чем на полгода. Первый перенос — на 30 мая — был сделан из-за неисправности клапана в системе охлаждения “Колумбии”. 29 мая в начале заправки внешнего топливного бака была зафиксирована утечка водорода. По результатам расследования была признана необходимой замена 17-дюймового стыка со стороны корабля водородной магистрали, идущей от внешнего бака. 12 июня корабль был увезен со старта для ремонта и был вывезен повторно 9 августа. Старт намечался сначала на 4-5, а затем был назначен на 1 сентября. 30 августа, во время предстартового отсчета, отказал блок телеметрии одного из научных приборов (BBXRT). Запуск был отложен до 6 сентября, когда при заправке внешнего бака была вновь отмечена утечка водорода. Ее настоящую причину установить не удалось. Старт назначили на 18 сентября, и при третьей заправке вечером 17 сентября произошла новая утечка. 8 октября “Колумбию” перевезли с LC-39A на LC-39B, но уже на следующий день ее пришлось спрятать в Здании сборки системы от ярости тропического шторма “Клаус”. 14 октября “Колумбию” вновь вывезли на LC-39B, где 30 октября провели проверку на отсутствие утечек. Наконец, запуск был назначен на 2 декабря и состоялся в назначенный день с задержкой в 21 минуту по метеоусловиям. Итого: шесть с половиной месяцев задержки, два увоза со старта, два пропущенных вперед полета, шесть назначенных дат старта, три неудачных заправки... *7 февраля 1993 г. “Колумбию” вывезли на LC-39A для подготовки к запуску по программе STS-55 с лабораторией “Spacelab D2”. В предварительном порядке он намечался на 25 февраля. Из-за отсутствия достоверных записей в документации об установке уплотнительных прокладок последней модификации 11 февраля НАСА приняло решение о замене всех турбонасосов окислителя основных двигателей и отсрочке запуска по крайней мере до 13 марта. По окончании этой работы запуск был назначен на 14 марта. Но уже 2 марта при проверке приводов качания основных двигателей произошли разрыв трубопровода гидросистемы, отвечающей за отделение внешнего бака, и разлитие жидкости в двигательном отсеке вблизи двигателя №2. Причиной был производственный дефект, допущенный еще в 1977 г. Целевая дата запуска последовательно переносилась на 16, затем на 19 и 21 марта. Уже в ходе предстартового отсчета старт был сдвинут на сутки для подготовки средств полигона после суточной отсрочки запуска РН “Дельта”. При попытке старта 22 марта на Т-3 сек в двигателе №3 из-за неметаллического загрязнения застрял в открытом положении клапан продувки гелием предкамеры окислителя, включение двигателя было ненормальным, и пуск был отменен. С 29 марта по 2 апреля на старте была выполнена замена двигателей “Колумбии”. 30 марта запуск был назначен на 24 апреля, но в этот день не состоялся из-за периодических отказов блока питания инерциального измерительного блока IMU №2. Успешный старт был выполнен 26 апреля 1993 г. На этот раз были названы шесть “твердых” дат старта и были произведены три попытки запуска, лишь последняя из которых была успешна. |
Последняя часть предстартового отсчета прошла без серьезных замечаний. На отметке Т-5 мин отсчет был остановлен на 3 минуты — отсутствовало подтверждение готовности средств полигона обеспечивать запуск. Погода в момент старта была очень влажной (98.8%), а в остальном удовлетворительной: слабый ветер — около 3 м/с, температура воздуха +25,1°С, давление 759 мм рт.ст.
Достоверно известно, что “Колумбия” использовала основные двигатели двух разных модификаций. Первоначально на нее планировалось установить три двигателя новой модификации “Block I” с серийными номерами 2037, 2038, 2039 в позиции №1, №2 и №3 соответственно. Затем двигатель №2 был заменен на двигатель старой модификации “Phase II” с серийным номером 2031. Логично было предположить, что после этой замены “Колумбия” осталась с двигателями 2037, 2031 и 2039. Однако в сводке Центра Маршалла по запуску в составе основной двигательной установки “Колумбии” на 3-м месте указан двигатель 2038. Почему — остается неясным. |
Три основных двигателя “Колумбии” включились: №3 — в 09:52:53.458, №2 — в 09:52:53.577, №1 — в 09:52:53.690. Включение твердотопливных ускорителей было зафиксировано в 09:53:00.013 EDT (13:53:00 GMT). В первые секунды шаттл окутало необычайно плотное белое облако пара, и в течение пяти тревожных секунд “Колумбии” не было видно. (Сразу несколько причин было названо в качестве объяснения: очень высокая влажность, съемка с нестандартной точки при необычном освещении, использование двух двигателей с новыми турбонасосами.) На самом деле полет начался нормально. “Колумбия в 18-й раз на пути в космос,” — раздался голос оператора из ЦУПа, когда шаттл показался над башней обслуживания.
Твердотопливные ускорители отработали нормально и отделились через 124 сек после старта. “Колумбия” шла по стандартной в настоящее время схеме прямого выведения, не предусматривающей маневра довыведения OMS-1 сразу после отключения основных двигателей. Основные двигатели работали на уровне тяги 104%, за исключением периода дросселирования до 67% при прохождении зоны максимального скоростного напора. Отсечка основных двигателей прошла в Т+509.32 сек. Среднее значение удельного импульса основной ДУ за период от отделения ускорителей до начала дросселирования по уровню ускорения 3g составило 452.87 сек при номинальном значении 452.76 сек.
 Рис. 1 |
“Это была великолепная поездка, Хьюстон... — доложил Бауэрсокс по окончании выведения. — Мы никак не дождемся момента, когда сможем приступить к работе.”
“Колумбия” была выведена на переходную эллиптическую орбиту, а после маневра OMS-2 через 42 мин после запуска вышла на околокруговую орбиту с наклонением 39.01° высотой (отсчитанной от экваториального радиуса Земли) 269.98x272.60 км и периодом 89.83 мин (расчетная орбита — околокруговая высотой 278 км).
После выхода на орбиту “Колумбия” получила международное обозначение 1995— 056А и номер 23688 в каталоге Космического командования ВВС США.
Основная задача полета STS-73 — проведение различных исследований в условиях невесомости, программа которых подготовлена совместными усилиями государственных и частных организаций США и университетов. Эта программа, официально именуемая “Американская микрогравитациониая лаборатория-2” (United States Microgravity Laboratory-2, USML-2), должна осуществляться в 7-метровом “длинном” лабораториям модуле “Спейслэб” (2), установленном в грузовом отсеке “Колумбии” и соединенном с кабиной экипажа переходным тоннелем (I). 16-суточный полет обеспечивает комплект EDO (3), размещенный в задней части грузового отсека (Рис.1).
Согласно манифесту полезных нагрузок НАСА, выпущенному в апреле 1994 г., для полета USML-2 должен использоваться первый экземпляр (FU-1) лаборатории “Спейслэб”. НАСА оценивает затраты на подготовку полезной нагрузки USML-2 (т.е. на подготовку экспериментов, аппаратуру, увязку программы и т.п.) в 101 млн $.
Программа USML-2 во многом строится на основе опыта, приобретенного в ходе полета “Колумбии” по программе STS-50 с лабораторией USML-1 25 июня-1 июля 1992 г. Тогда были получены новые данные для теоретических моделей физики жидкости, по физике горения и распространению пламени в невесомости, по формированию кристаллов полупроводников. Для нескольких кристаллов протеинов, выращенных в ходе полета STS-50, удалось провести с успехом рентгено-структурный анализ и выяснить их молекулярную структуру. Определение структуры — важный шаг к промышленному производству протеинов, многие из которых могут использоваться для получения лекарственных препаратов. Многие из установок и экспериментов, проводившихся в составе USML-1, вновь запланированы на USML-2. При этом исследовательские группы внесли, где это было возможно, изменения в аппаратуру и методику экспериментов, продиктованные результатами первого полета.
Основные направления научной программы USML-2 — физика жидкости, материаловедение, биотехнология и физика горения. По этим направлениям будут выполняться 19 основных экспериментов на 14 установках, которые планируется провести в общей сложности более 100 раз.
Исследования в области физики жидкости будут проводиться на нескольких установках: в модуле физики капель DPM-2 (Drop Physics Module), в установке для исследования конвекции, вызванной поверхностным натяжением STDCE-2 (Surface Tension Driven Convection Experiment), на аппаратуре для моделирования потока жидкости GFFC (Geophysical Fluid Flow Cell).
Физика жидкости является фундаментом многих типов исследований, от исследования отвердевания расплавленных металлов и горения топлива до изучения поведения атмосфер планет. Многие явления, на Земле подавляемые гравитацией, проявляются только в условиях космического полета. Диапазон применений результатов этих работ широк — от фармакологии до промышленной химии.
С использованием модуля физики капель DPM-2 подготовившие этот эксперимент ученые Лаборатории реактивного движения намерены исследовать поведение жидкостей, представленных их свободно летающими каплями большого размера, на которых динамические эффекты более медленны и лучше видны. Капли жидкости будут подвергнуты воздействию акустических волн, а их форма, колебания и вращение будут засняты на видеопленку. По записи будут определяться частоты колебаний под влиянием звуковых волн. Будут также изучены взаимодействие потоков внутри капель и поверхности, рост амплитуды симметричных колебаний до неправильных, разрушение капли, взаимодействие двух жидких капель и влияние добавок на скорость такого взаимодействия.
При первом полете установки DPM (STS-50/USML-1) был исследован переход капли в гантелеобразную форму “собачьей кости” и взаимодействие вещества капли и ее поверхности. Момент потери устойчивости и перехода в гантелеобразную форму в точности соответствовал модели лорда Рэлея, построенной свыше 100 лет назад. От исследований в полете STS-73 ученые ждут развития новых моделей, интересующих специалистов по физике жидкости, в частности, по двум направлениям. Во-первых, подлежит проверке теория, описывающая распад капли в зависимости от ее размера и вязкости жидкости. А второе направление носит более прикладной характер: исследование оболочек, или концентрических “конструкций” из двух капель различных жидкостей или из жидкости и газового пузырька. В конечном итоге эти работы направлены на проблему инкапсуляции живых клеток в полимерную оболочку для их трансплантации и доставки в нужный орган больным, страдающими от гормональной недостаточности.
Так, значительно удобнее помещать в организм больного диабетом не инсулин, а клетку поджелудочной железы, вырабатывающую его. Но, если эту клетку не заключить в надлежащую оболочку, она будет быстро ликвидирована иммунной системой как чужая для организма. Решением этой проблемы может как раз быть процедура инкапсуляции.
Научным руководителем одного из основных экспериментов этой части программ — эксперимента по динамике капель DDE (Drop Dynamics Experiment) — является д-р Тейлор Уонг, участник полета “Челленджера” по программе STS-51B в апреле-мае 1985 г. Регистрацией данных DPM-2 в Хантсвилле руководит участник первого полета с DPM д-р Юджин Трин.
В другом эксперименте по физике жидкости, известном под названием “Наука и техника явлений, определяемых поверхностью” (Science and Technology of Surface-Controlled Phenomena), к водяной капле будет добавлено поверхностно-активное вещество. Данные этого эксперимента послужат лучшему пониманию молекулярных сил, работающих в поверхностном слое жидкости.
Основой модуля DPM-2 является механическое устройство, в состав которого входит акустическая камера прямоугольной формы — место проведения экспериментов, — и видео— и киноаппаратура. На четырех сторонах камеры располагаются динамики для акустического воздействия на капли. Астронавт управляет установкой через специализированный компьютер, который осуществляет все функции работы с установкой. Два интерактивных видеоблока представляют технические и научные параметры и позволяют управлять процессом через воздействие на чувствительный экран. Аппаратура изготовлена фирмой “Loral Electro-Optical Systems, Inc.”.
Эксперимент GFFC подготовлен научной группой Университета Колорадо и посвящен моделированию потоков в океанах и атмосферах планет. Установка состоит из двух вращающихся полусфер — внутренней из нержавеющей стали и внешней из прозрачного сапфира — между которыми находится силиконовое масло. Экспериментаторы могут изменять электрические заряды, которые имитируют силу тяжести, температуру и скорость вращения, “создавая” различные модели внешней среды. Выходом исследования должны стать компьютерные модели соответствующих процессов. Научным руководителем этой программы является д-р Джон Харт (John Hart), а одним из соисследователей — Фред Лесли; впервые подобные исследования проводились в составе лаборатории “Спейслэб-3” весной 1985 г.
Эксперименты STDCE-2 и OTFE-2 (Oscillatory Thermocapillary Flow Experiment — эксперимент с колебательным термокапиллярным потоком) имеют целью исследование природы потоков жидкости, вызванных изменением поверхностного натяжения из-за неравномерного нагрева. Эти микропотоки, которые достаточно трудно наблюдать и исследовать на Земле, влияют на производственные процессы, приводя к возникновению дефектов в период перехода из жидкой в твердую фазу. Учет этого явления особенно важен в космическом производстве — при учете миграции пузырьков и капели, при распределении и хранении топлива, в аппаратуре систем жизнеобеспечения, при выращивании кристаллов, бесконтейнерной обработке, сварке (в том числе и на Земле).
Названные эксперименты подготовлены Центром Льюиса НАСА и сотрудничавшими с ним организациями. Первый из них проводится в отдельной установке STDCE, занимающей двойную стойку “Спейслэба” и имеющей собственный компьютер, систему съема данных, видеосистему регистрации, совершенную диагностику и т.д. Силиконовое масло в экспериментальной камере может быть нагрето изнутри или с поверхности. Движение частиц, взвешенных в силиконовом масле и освещенных лазерным диодом, будет регистрироваться первой видеокамерой. Вторая предназначенная для регистрации температуры поверхности путем съемки в ИК-диапазоне. Третья камера, совместно с оптической системой измерения, будет использоваться для слежения за деформациями и движениями поверхности масла.
Главная цель исследования — зафиксировать переход от стационарного двумерного к колебательному трехмерному потоку в жидкости. Сравнивая условия начала этого перехода на Земле и в невесомости, ученые хотят выяснить, почему он происходит, как связаны между собой деформация свободной поверхности, распределение поверхностной температуры и скорости потоков, подтвердить или уточнить разработанные модели. В первом полете исследовались стационарные потоки; колебаний не наблюдалось. Выяснилось, что для возникновения колебаний нужны меньшие размеры камеры и менее вязкие жидкости. В составе USML-2 будут использованы три контейнера различных размеров и масла нескольких степеней вязкости, что создаст условия для возникновения колебательного потока. Оптическая система для улучшения регистрации также используется впервые. Эксперимент STDCE-2 ведет д-р Саймон Острах (Simon Ostrach) из Университета “Кейз-Вестерн Резерв”, где была разработана модель стационарного потока.
Второй, менее масштабный и точный, но также обещающий полезные данные, будут проводиться в универсальной установке “Glovebox” (“перчаточный ящик”), которая позволяет астронавтам вести работу с определенными образцами в изоляции от атмосферы корабля в целом. Установка, которая уже использовалась в полете USML-1, подготовлена Европейским космическим агентством. С ее помощью должны быть проведены в общей — сложности семь экспериментов.
В той же установке будет проводиться эксперимент по исследованию формы границы газ/жидкость, а также влияния на них формы контейнера. Задача эксперимента ICE (Interface Configuration Experiment) — построить модели такого взаимодействия, позволяющие предсказывать движение жидкостей. Пока модели имеются лишь для нескольких форм контейнеров. Таким образом, данное задание имеет прямое отношение к разработке жидкостных систем космических аппаратов. Научный руководитель эксперимента — д-р Пол Конкас (Paul Concus) из Лаборатории имени Лоуренса в Беркли.
Совершенно новым в практике космических полетов является эксперимент CDOT по изучению перехода от беспорядка к порядку во время кристаллизации коллоидных растворов (Colloidal Disorder-Order Transition Experiment). Предполагается, что он ответит на фундаментальные вопросы физики конденсированных сред, особенно в части перехода жидкость/твердое тело. По данным этого эксперимента, подготовленного в Центре Льюиса и проводимого в “перчаточном ящике”, будут созданы модели сложных взаимодействий атомов, которые послужат для поиска и разработки новых материалов.
Физика горения — тема одного из семи технических экспериментов, который также будет проводиться в установке “Glovebox”. Эксперимент FSDCE (Fiber Supported Droplet Combustion Experiment) поможет ученым уточнить понимание процесса горения капель. Исследование процессов возникновения и распространения пламени в невесомости может привести к получению более эффективных топлив. США расходуют в год 400 млрд $ на энергоносители, и повышение эффективности топлива всего на 1% означает 4 млрд $ экономии. Кроме того, исследование горения в невесомости может способствовать нахождению мер для большей безопасности процесса горения, в том числе в двигательных установках.
Исследования в области материаловедения будут проведены на установке для выращивания кристаллов CGF (Crystal Growth Facility) и в рамках эксперимента по выращиванию кристаллов цеолитов ZCG (Zeolite Crystal Growth). Их общее направление — изучить связи между структурой, обработкой и свойствами материалов. Известно, что в отсутствие тяжести и вызванных ею конвективных потоков могут быть произведены более качественные кристаллы для микроэлектроники; путем соединения несмешиваемых в нормальных условиях жидкостей могут быть получены новые материалы.
Печь CGF, разработанная в Центре Маршалла, предназначена для выращивания кристаллов методом газовой диффузии. Эти работы направлены на поиск лучшей технологии производства полупроводниковых кристаллов, металлов и сплавов. Рабочая температура установки может превышать 1250°С. Печь обрабатывает цилиндрические образцы, которые могут устанавливаться и сниматься автоматически. Таким образом, экипаж будет должен заниматься этой установкой только для смены всей партии загруженных образцов. Руководителем этого эксперимента является д-р Дэвид Ларсон (David Larson).
А два эксперимента с кристаллами цеолитов, широко используемых в качестве катализаторов и фильтров в химической промышленности, главным образом при крекинге нефти, поставлены астронавтом “Колумбии” Альбертом Сакко. Д-р Сакко работает с этими веществами в течение многих лет. Эксперименты включают в себя как выращивание кристаллов в “перчаточном ящике”, так и нагрев образцов в печи ZCGF (Zeolite Crystal Growth Furnace). Вновь об экономической эффективности: если в результате исследований на орбите удастся улучшить характеристики цеолитов на 1%, США смогут сэкономить на нефти около 400 млн $ в год.
Биотехнологические исследования на борту “Колумбии” включают в себя эксперименты по выращиванию кристаллов на трех различных установках. Их постановщиками являются, в частности, рад фармацевтических компаний. Установка APCF (Advanced Protein Crystallization Facility) для кристаллизации протеинов разработана Европейским космическим агентством и позволяет вести видеосъемку трех различных методов выращивания протеинов. Научным руководителем эксперимента этого является д-р Александр Мак-Ферсон (Alexander McPherson).
На борту находится также американская аппаратура — коммерческая установка выращивания протеинов CPCG (Commercial Protein Crystal Growth) Университета Алабамы в Бирмингеме и аппарат для кристаллизации протеинов в невесомости РСАМ (Protein Crystallization Apparatus for Microgravity). Ранее на этой аппаратуре были получены кристаллы с улучшенным внутренним порядком. Руководителем этого эксперимента является д-р Дэн Картер (Dan Carter) из Центра Маршалла НАСА. В рамках эксперимента РСАМ в полете STS-73 будут выращены более 800 образцов кристаллов протеинов (в шесть раз больше, чем получают в среднем от аппаратуры такого объема).
Кроме этого, еще одну серию экспериментов по выращиванию протеинов GPCG (Glovebox Protein Crystal Growth) планируется провести в установке “Glovebox”. Благодаря тому, что этот эксперимент проводился при участии человека, уже в полете USML-1 удалось получить несколько кристаллов намного более высокого качества, чем когда-либо ранее.
Несколько экспериментов в программе USML-2 посвящены изучению влияния невесомости на живые организмы. Отработка технологии работы с биологическими объектами на орбите будет вестись на коммерческой установке общего наз«ачения CGBA (Commercial Generic Bioprocessing Apparatus). Установка, разработанная в “Bioserve Space Technologies” при Университете Колорадо в Болдере, имеет 132 контейнера, сходных по конструкции со шприцем, в каждой из которых будут размещаться образцы для экспериментов нескольких университетов и промышленных фирм. Контейнеры объединены в группы по 8 штук и могут “активизироваться” одновременно путем поворота рукоятки и удаления внутренней перегородки в контейнере. Основные области исследований — медико-биологические опыты, разработка лекарств, экспериментальные экосистемы, производство биологических материалов. Объекты экспериментов — от молекул и клеток до небольших организмов.
Техника культивирования растений в невесомости будет отрабатываться на установке “Astroculture”, научным руководителем которой является д-р Раймонд Бьюла (Raymond Bula). Запланированы два эксперимента по развитию в невесомости культурных растений с высоким содержанием протеинов и повышенной сопротивляемостью к заболеваниям. В частности, астронавтам предстоит вырастить из черенков картофельного куста 10 клубеньков картофеля размером с виноградину. Непосредственная задача этого эксперимента — определить влияние невесомости на процесс накопления крахмала в растениях. Но общая цель работы — получить информацию, которая поможет разработать установки для выращивания растений на Космической станции и в других длительных полетах, где они должны обеспечивать экипаж пищей, водой и кислородом.
Это последний полет установки “Astroculture”, в ходе которого отрабатывается часть критических подсистем, обеспечивающих тепловой режим растений, влажность и подачу воды. На основе опыта проведенных полетов будет создана надежная установка для выращивания растений. Пройдя летные испытания, она будет предложена для продажи или аренды коммерческим пользователям.
Известно, что пилотируемый корабль отличается не в лучшую сторону по качеству микрогравитационной установки. Деятельность экипажа, определенных механизмов вносит возмущения, достаточные для того, чтобы нарушить тонкие процессы космической технологии. В составе USML-2 испытывается разработанная Центром Маршалла установка для изоляции от высокочастотных возмущений небольшого научного прибора CHUCK. Установка известна под сокращением STABLE (Suppression of Transient Accelerations by Levitation Evaluation; Оценка подавления кратковременных ускорений путем левитации). Устройство использует подвешенную платформу, положение которой задается электромагнитными исполнительными устройствами. Они, в свою очередь, работают на основе данных о возмущениях от расположенных на платформе акселерометров.
Три набора датчиков помогут специалистам оценить качество микрогравитационной обстановки на борту “Колумбии”. Комплект аппаратуры для измерения ускорений SAMS (Space Acceleration Measurement System), используемый уже в 14-й раз, будет замерять и регистрировать и данные о возмущениях, вызванных деятельностью астронавтов, работой другой аппаратуры и включениями двигателей. Обработав после полета эти данные, ученые смогут судить, как эти возмущения сказались на научных результатах. В отличие от нее, данные аппаратуры 3DMA (Three Dimensional Microgravity Accelerometer) и OARE будут обработаны и использованы как во время полета, так и после посадки. Такая возможность предоставлена впервые за время полета в лабораторий “Спейслэб”.
Акселерометр OARE (Orbital Acceleration Research Experiment) считается единственной полезной нагрузкой “Колумбии”, не входящей в состав USML-2. Он предназначен для измерения низкочастотных переменных ускорений в грузовом отсеке орбитальной ступени во время полете. В официальном перечне ПН это название сопровождается индексом 06, указывающим на 6-е применение данной ПН. OARE будет работать “в паре” с SAMS, регистрируя ускорение от сил атмосферного торможения, гравитационного градиента и от других периодических возмущений.
В какой-то степени 18-й полет “Колумбии” является отработкой будущих экспедиций на Международную космическую станцию. Так, постановщики будут управлять несколькими экспериментами дистанционно из различных пунктов США. Будет и более совершенная обратная связь. На USML-2 впервые установлена новая система передачи цифровых телевизионных данных “Hi-Рас” (High-Packed Digital Television). Система, для которой полет на “Колумбии” является технической демонстрацией, обеспечивает шесть видеоканалов.
Во время полета запланированы прямые дискуссии астронавтов с учащимися четырех школ США со сравнением экспериментов, проводимых на борту, с аналогичными работами на Земле. Цель этих дискуссий — привить американским школьникам любовь к физике и химии.
Работа на борту “Колумбии” и в лаборатории USML-2 будет проводиться круглосуточно, в две смены. За выполнение исследовательской программы отвечает “научная команда” экипажа — Кэтрин Торнтон, Катерина Коулман, обозначенная в официальных данных НАСА как “научный специалист полета”, Фред Лесли и Альберт Сакко. “Корабельная команда” — Кеннет Бауэрсокс, Кент Роминджер и Майкл Лопес-Алегриа — обеспечивают полет корабля и условия для ведения исследовательской программы. Астронавты будут отвлекаться от работы для принятия пищи и для упражнений на велоэргометре, установленном так, чтобы ускорения не передавались научной аппаратуре.
Лопес-Алегриа и Коулман подготовлены к работе в открытом космосе и могут провести аварийный выход, если это окажется необходимо. За визуальные наблюдения отвечают пилот и бортинженер. Между астронавтами распределены также 7 испытательных заданий и 11 дополнительных заданий.
Экипаж “Колумбии” отличается необычно большим количеством новичков: пятеро из семи членов экипажа совершают свой первый космический полет. Два опытных астронавта, Кеннет Бауэрсокс и Кэтрин Торнтон, вместе летали на “Индеворе” во время ремонта Космического телескопа имени Хаббла (STS-61, декабрь 1993 г.).
Единственный член экипажа STS-73, участвовавший также в полете STS-50 — это бывший в 1992 г. пилотом Кен Бауэрсокс. Альберт Сакко был тогда дублером специалиста по полезной нагрузке.
Наибольшего внимания среди астронавтов удостоился, пожалуй, Майкл Лопес-Алегриа, родившийся в Мадриде, в семье испанца и американки. (Педро Дуке, “настоящему” испанцу по гражданству, еще надо ждать своего полета.) А вот то, что Фред Лесли родился в Панаме, не вызвало особых комментариев. Заслуживает интереса и карьера Альберта Сакко-младшего, успешно сочетавшего исследования в области химической технологии с ведением в течение 20 лет семейного ресторана в Бостоне вместе с отцом Альбертом Сакко-старшим и братом Бернардом.
Массовая сводка “Колумбии” приведена в Табл.1.
Табл.1. Массовая сводка STS-71 (кг)
|
Для управления полетом STS-73 в ЦУПе (МСС) Космического центра имени Джонсона в Хьюстоне организовано пять смен, обозначенных как Ascent/Entry, Orbit 1, Orbit 2, Orbit 3 и Orbit 4. Руководитель смены Orbit 2 Эл Пеннингтон (Al Pennington) является ведущим руководителем полета (Lead Flight Director). Остальные смены возглавляют Рик Джексон (Rich Jackson), Брайан Остин (Bryan Austin), Джон Шеннон (John Shannon) и Роб Келсо (Rob Kelso).
Стартовая смена в Центре Джонсона начинает работу за пять часов до старта. Управление полетом передается из Центра Кеннеди в Центр Джонсона в момент включения твердотопливных ускорителей. При старте и посадке “Колумбии” должен работать старый зал ЦУПа, во время орбитального полета — новый.
Центр управления полезной нагрузкой Центра космических полетов имени Маршалла отвечает за выполнение программы исследований на борту лаборатории USML-2.
Приблизительно через 90 мин после запуска пилоты “Колумбии” раскрыли дверцы грузового отсека корабля и получили “добро” Хьюстона на начало работы по программе.
Через два часа после старта Кэтрин Торнтон и Альберт Сакко начали расконсервацию лаборатории “Спейслэб”. Тем временем астронавты синей смены — Майкл Лопес-Алегриа, Катерина (Кэди) Коулман и Фред Лесли — отправились спать.
Торнтон начала работу с экспериментальными образцами на аппаратуре CGBA. Она провела смешивание первой партии образцов в ампулах, после чего поместила часть из них в инкубатор, где поддерживается заданная температура, а остальные оставила на стойке при комнатной температуре.
Кэтрин включила и проверила печь для выращивания кристаллов CGF. Альберт Сакко ввел в действие аппаратуру измерения ускорений — SAMS и 3DMA. Он же включил систему сброса телевизионной информации HPDT. Астронавты запустили также одну из установок по выращиванию кристаллов протеинов — европейскую APCF.
Позже астронавтам пришлось снизить температуру в “Колумбии”, поскольку начался легкий разогрев термоэлектрического холодильника установки CPCG. Оптимальная температура этой установки +4°С. Исследователи ожидали, что эта проблема решится сама собой по мере охлаждения корабля от послестартовой до нормальной полетной температуры. Так и случилось: когда кабина охладилась, температура в охлаждаемом инкубаторе уменьшилась до вполне приемлемых +4.4°С.
Передача вахты синей смене состоялась примерно в 20:30 EDT. К работе на корабле и в лаборатории приступили Майкл, Кэди и Фред. “Прекрасно, что мы наконец здесь. Готовы работать для вас,” — радировал Фред Лесли на Землю.
Бортинженер запустил аппаратуру РСАМ, расположенную в двух ячейках на средней палубе шаттла. Кэди Коулман провела первую часть своей смены за активацией новых биологических образцов в установке CGBA. A Фред Лесли начал работу с загрузки шести первых образцов в печь CGF. Затем астронавты разместили сверху на CGF установку “Glovebox”, с помощью которой они позже извлекут обработанные образцы и заложат новые.
Сразу после часа ночи научная группа CGF начала выращивание образца соединения теллурида кадмия-ртути на подложке из теллурида кадмия. Как известно, это соединение используется в качестве детектора инфракрасного излучения. Цель эксперимента, подготовленного д-ром Хермбертом Видемайером (Heribert Wiedemeier) из Ренсслеровского политехнического института (г.Трой, штат Нью-Йорк), — исследовать начальную фазу роста кристалла из расплава и, в частности, копирование дефектов подложки на кристалле. Необходимость изучить именно эту фазу процесса выявилась после выращивания аналогичного кристалла во время полета USML-1.
Позже Катерина Коулман проверила питание, освещение, вентиляцию и видеосредства аппарата “Glovebox”.
Астронавты синей смены подготовили также установку STDCE-2. Лесли установил инфракрасное съемочное оборудование, видеомагнитофон и первый экспериментальный модуль. Коулман проверила видеосистему для сброса изображения на Землю.
Группа постановщиков эксперимента “Astrocultare” также получила возможность увидеть, как развиваются в этой обстановке 10 маленьких клубней картофеля.
Во второй половине ночной смены была впервые испытана система цифровой передачи видеоинформации на борт (“Ground-to-Air TV”). Система, разработкой которой руководил Центр Маршалла, “сжимает” телевизионное изображение на Земле и передает его на шаттл. Как сообщил пилот “Колумбии” Кент Роминджер, прямая телепередача из ЦУПа в Хьюстоне принималась на борту нормально. (Примечание. Информация о том, что эта система была испытана утром 21 октября, почерпнуты из очередного официального сообщения Центра Джонсона о ходе полета. В то же время в одном из официальных отчетов Центра Маршалла говорится о том, что эта система была впервые испытана только 23 октября.)
Итак, первая ночь на орбите прошла спокойно, с “Колумбией” не было никаких проблем. Правда, один дотошный американец (Джо ЛеСесн) сообщил, что в 02:06 женский голос с борта “Колумбии” произнес спокойно и буднично фразу “у нас неопознанный летающий объект”. Естественно, м-р ЛеСесн предположил, что речь идет о летающей тарелке. Остальные лица, включившиеся в обсуждение, сошлись на том, что у Кэди Коулман есть чувство юмора, а у Джо ЛеСесна — нет.
Утром экипаж наполовину закрыл одну из двух дверец грузового отсека, чтобы защитить радиатор системы терморегулирования от воздействия микрочастиц.
Красная смена (Бауэрсокс, Роминджер, Торнтон и Сакко) была поднята в 04:53 и в 07:38 заменили на работе своих коллег. А синяя смена примерно в 09:15 собралась поесть. “У нас был отличный день в лаборатории, — поделилась своими впечатлениями Кэди Коулман. — А теперь мы едим обед.”
Первый эксперимент на CGF продолжался шесть часов и привел к образованию тонкого кристалла на подложке. Затем был начат 90-часовой эксперимент по плавлению образца соединения кадмий-цинк-теллур, направленному на устранение дефектов материала подложки. В данном случае подложка была легирована цинком, с тем чтобы минимизировать напряжение в месте соединения двух кристаллов. Этот эксперимент был подготовлен корпорацией “Northrop-Grumman Corp.” (Беспейдж, штат Нью-Йорк). В аналогичном эксперименте в ходе USML-1 был выращен кристалл, в тысячу раз более качественный, чем полученные на Земле.
Эл Сакко провел большую часть своей смены в работе со своими собственными экспериментами с кристаллами цеолитов. Почти каждое движение Сакко транслировалось в Центр Маршалла по двум видеоканалам. На видеоизображении были хорошо видны руки Сакко в “перчаточном ящике”, когда он смешивал 16 образцов растворов глинозема и кремнезема, чтобы начать выращивание кристаллов. Он также использовал “наиболее эффективные способы” смешивания растворов в “молочную пену”, готовя образцы к обработке в печке ZCGF: с помощью электроотвертки на батарейках. “Чем больше времени будет у нас на орбите, тем лучше для нас,” — заметил он.
Кэти Торнтон провела опробование модуля физики капель DPM, пока путем манипулирования пластмассовыми шариками с помощью акустических волн. Это дало ей практику работы с прибором в невесомости, а авторам эксперимента — уверенность в том, что и с каплями жидкости аппаратура справится.
Торнтон выполнила также видеосъемку роста кристаллов протеинов в переносных диффузионных ячейках (эксперимент APCF).
Во второй половине дня экипаж ввел в действие установку для имитации геофизической обстановки GFFC. Затем управление ею было передано научной группе из Университета Колорадо. При первом прогоне заданные условия имитировали плазменные потоки Солнца, как и в эксперименте 1985 г. (“Спейслэб-3”), — это было сделано для того, чтобы сверить новые результаты со старыми. По первому заключению д-ра Харта, установка работает отлично.
Вечером 21 октября состоялось первое “специальное событие” полета — радиоинтервью астронавтов с Аланом Мак-Брайдом из “Florida Radio Network”. Оно началось в 18:58 EDT. Альберт Сакко сказал радиослушателям, что он “не может быть более счастливым”. “Я только что провел с успехом мои первые эксперименты в космосе, и я просто вне себя от радости. Это настоящая привилегия для меня.”
В 19:53 работа была передана астронавтам синей смены.
Фред Лесли занимался в течение своей второй смены первыми экспериментами на установке STDCE-2. Он доложил о переходе к колебательному (трехмерному) потоку уже в первом прогоне, в то время как операторы на Земле наблюдали три разных изображения, передаваемых одновременно через систему “Hi-Pac”. Кэди Коулман проводила вручную смешивание протеинов с активизирующими растворами в аппарате “Glovebox” в рамках эксперимента GPCG. Экипаж будет наблюдать кристаллизацию этих образцов в течение полета и уточнит соответствующим образом дальнейшую работу по этому эксперименту.
* 10 из 40 тыс сотрудников компании “Daimler-Benz Aerospace AG” (Германия) могут быть уволены до 1998 г. из-за тяжелой экономической ситуации и падения курса доллара. Тем временем президент компании Юрген Шремпп может теоретически получить пять лет заключения от итальянского суда по обвинению в оскорблении полицейского офицера в Риме после ночи, проведенной в ресторане. |
Итак, работа на борту “Колумбии” продолжается. Если не произойдет ничего непредвиденного, шаттл должен завершить полет в воскресенье 5 ноября в 06:48 EST (восточного зимнего времени, на которое США перейдут в ночь на 29 октября, т.е. в 11:48 GMT) на посадочной полосе Космического центра имени Кеннеди. Продление полета по соображениям дополнения научной программы исключено, так как это бы прямо ударило по планам запуска “Атлантиса” к “Миру”.
По состоянию на 10 октября подготовка “Атлантиса” велась по графику, обеспечивающему запуск 1 ноября в 11:51 EST (16:51 GMT). Однако эта дата была бы реальна только в случае месячной отсрочки STS-73; поэтому когда запуск “Колумбии” назначили на
14 октября, было объявлено, что старт “Атлантиса” будет отложен примерно на неделю. 15 октября в сообщении Центра Кеннеди была названа дата 10 ноября.
А сам “Атлантис”, доставленный 3 октября в Здание сборки системы VAB, был состыкован с внешним баком и ускорителями, прошли контрольные интерфейсные испытания. Вывоз на старт намечался на ночь 10 октября, но из-за неблагоприятной погоды был отложен сначала на 11 октября, а затем — из-за молний в окрестностях VAB утром 11 октября — еще на сутки.
12 октября в 00:06 EDT Космическая транспортная система в составе корабля “Атлантис”, внешнего бака ЕТ-74 и ускорителей RSRM-51 на подвижной стартовой платформе MLP-2 начала движение из VAB и в 05:30 была зафиксирована на стартовом комплексе LC-39А. К 16 октября были выполнены проверки системы управления твердотопливных ускорителей. Как и на “Колумбии”, был проведен ультразвуковой контроль трубопроводов турбонасосов окислителя главных двигателей. Замечаний не было. 17 октября была выполнена проверка состояния стыковочного модуля.
15 октября примерно в 16:15 EDT в Центр Кеннеди прибыл экипаж Кеннета Камерона. 17-18 октября астронавты участвовали в демонстрационном предстартовом отсчете. 17 октября они отрабатывали аварийную эвакуацию со старта, а утром 18 октября находились в кабине “Атлантиса” в течение последних трех часов демонстрационного отсчёта, закончившегося, как обычно, на отметке Т-0 в 11 утра второго дня. После этого астронавты вернулись в Хьюстон для завершения подготовки.
Смотр летной готовности, планировавшийся на четверг 19 октября, был отложен до следующей недели из-за так и не улетевшей “Колумбии”. Однако руководители полета определили, что запуск будет планироваться на “не ранее чем” 11 октября в 07:57 EST (12:57 GMT, 15:57 ДМВ). Длительность стартового окна в этот день составит 6 мин 57 сек. Запуск в начале стартового окна обеспечивает стыковку со станцией “Мир” 14 ноября. “Атлантис” должен приземлиться в Центре Кеннеди 19 ноября около 07:04 EST.
В 3-м отсеке Корпуса подготовки орбитальных ступеней OPF продолжается подготовка “Индевора” к полету по программе STS-72.
К 10 октября с “Индевора” были сняты основные двигатели, с которыми он выполнял полет STS-69. Проводились функциональные испытания вспомогательных силовых “установок APU корабля и системы орбитального маневрирования OMS.
16 и 17 октября велась подготовка к установке на “Индевор” манипулятора RMS. Велись испытания батарей топливных элементов. Установка основных двигателей на “Индевор” запланирована на 25-26 октября.
В VAB на платформе MLP-1 продолжалась сборка набора ускорителей RSRM-52. 17-18 октября проводилась установка второго сверху сегмента правого ускорителя, 18-19 октября — верхнего сегмента.
Целевая дата запуска “Индевора” — 11 января 1996 г. в 04:18 EST (09:18 GMT). Длительность стартового окна — 60 минут. Расчетное время посадки — 20 января в 02:54 EST.
* Вторая попытка первого запуска РН “Conestoga” с КА METEOR с полигона Уоллопс назначена на 20 октября 1995 г. Оптимальное время запуска — 18:00 EDT (22:00 GMT). * 11 октября состоялось совещание министров правительства Германии под председательством Канцлера ФРГ Гельмута Коля по вопросу об участии Германии в совместных с Францией проектах разведывательных спутников. Сведения о принятых решениях не опубликованы. Пока Германия официально не приняла ни план разработки спутников “Helios 2” и “Horns” совместно с Францией, ни предложенный США альтернативный вариант. * За последние 9 лет 51 успешный эксперимент в области микрогравитационных исследований, подготовленный специалистами Центра Льюиса НАСА, был проведен в 19 полетах. В работе находятся 35 экспериментов для шаттлов и Космической станции, которыми занимаются около 750 сотрудников. Бюджет этих работ увеличился с 3 млн $ в 1984 ф.г. до 85 млн $ в 1995 ф.г. |
И.Маринин. НК. После четырех месяцев непрерывной подготовки в ЦПК имени Ю.А.Гагарина американский астронавт Скотт Паразински вынужден покинуть Россию.
Напомним, что Скотт Паразински приступил к подготовке в ЦПК имени Гагарина 29 мая этого года вместе с Джерри Линненджером в качестве дублера космонавта-исследователя комплекса “Мир”. Основной член экипажа должен быть доставлен на станцию в августе следующего года в составе экипажа “Атлантис” (STS-79) в ходе ЭО-22, работать вместе с экипажем ЭО-23 и вернуться тоже на “Атлантисе” (STS-81) в декабре 1996 г.
Причина прекращения подготовки Скотта Паразински банальна до безобразия — несогласование между ведомствами.
Дело в том, что максимальный рост космонавта, имеющего возможность совершить полет на российском корабле серии “Союз ТМ” ограничен. Причем важен не столько общий рост, сколько рост в положении сидя.
 Скотт Паразински в ЦПК. Фотография И.Маринина. |
(В различных публикациях на эту тему указывался общий рост Паразински — 182 см, что во-первых — не так важно, как рост сидя, а во-вторых — не соответствует действительности вообще. Истинный рост Скотта — 6 футов и 2 дюйма, что соответствует 188 см — Ред.).
Рост сидя для космонавтов в России ограничен 95 сантиметрами. Именно этот лимит был нарушен американской стороной при отборе для полета на “Мире” Скотта Паразински. Его рост сидя превышал допустимый на два сантиметра.
Об этом нарушении установленных требований НАСА было своевременно уведомлено российской стороной. Знал об этом и Скотт. Но тогда было принято решение попытаться найти выход их создавшегося положения. Ведь нашли же выход для Валерия Корзуна, изготовив для него индивидуальный ложемент.
Но вот прошло четыре месяца напряженной подготовки, настал момент отливки ложементов на подмосковном предприятии “Звезда”. И вот тут выяснилось, что ничего сделать нельзя.
В конце сентября Международная “нулевая” комиссия (от НАСА ее возглавляет Франк Калбертсон, от РКК “Энергия” Валерий Рюмин) рассмотрела уже не терпящий отлагательства вопрос. Конечно заслушали врачей, представителей “Звезды” и посчитали их аргументы обоснованными. В качестве смягчающих обстоятельств не приняли во внимание и тот факт, что Скотт в этот раз всего лишь дублер и вероятность его полета в августе следующего года маловероятна; и то, что и запуск и посадка американского космонавта-исследователя должна производиться на шаттле, где нет ограничений на рост, а вероятность досрочной аварийной посадки на корабле “Союз ТМ” еще более маловероятна. Комиссия приняла решение: Скотта Паразински на подготовке заменить.
Тогда же была отвергнута и другой кандидат на подготовку в России — Венди Лоренс (НК №19,1995, стр.39). И тоже сыграл рост, правда по другому параметру. Минимально допустимый рост космонавта в России — 164 см. У нее же — 162.5. Кроме того, в программе полета — выход американского космонавта-исследователя в открытый космос, что, по мнению наших специалистов, практически невозможно для столь хрупкой женщины.
Тогда же был отобран кандидат для подготовки в России вместо Паразински.
Им стал доктор астрофизики Майкл Фоул (Michael Foale), 1957 года рождения, трижды летавший на шаттлах. НАСА до сих пор не объявило о его официальном назначении, но по взаимной договоренности он должен приступить к подготовке 20 ноября этого года.
Остается вопрос о том, все ли возможности исчерпала российская сторона, чтобы дать Паразински хотя бы отдублировать. (Для Корзуна нашли возможность изготовить индивидуальный ложемент, но тоже не с первой попытки — И.М.). Или сыграли свою роль какие-то другие причины. Очень вероятно, что изготовление такого индивидуального ложемента требует дополнительного финансирования, а ни у наших, ни у американцев ни в одной смете это не заложено. Взять эти деньги вроде бы и неоткуда.
Другой версии придерживается С.Лесков в “Известиях”. Он пишет: “...Американцы, которые оплачивают совместный полет, последнее время стали разговаривать с нами басом, в приказном тоне. И мы обиделись, решили показать характер и наказали забывшегося партнера за неуважительное отношение. Была бы дружба — не было бы антропометрии.”
Вероятно, что истинная причина случившегося неоднозначна и лежит где-то посередине. Скорее всего, виноваты экономические причины.
Обидно, что за всем этим забыли про человека — очень симпатичного, обаятельного американского парня Скотта, который на полтора года решился оторваться от семьи, привычного образа жизни и променял спокойную службу американского астронавта на российскую неустроенность. Приехав к нам, он всей душой взялся за новое дело. Прогресс в изучении русского языка был настолько очевиден, что поговаривали о его приоритете на полет. Как мне рассказали его преподаватели в ЦПК, Скотт с увлечением изучал нашу стану, наши обычаи, нашу историю. В один из немногих выходных он сел на электричку и поехал на родину великого К.Э.Циолковского. И никто об этом не знал. Насколько мне известно, это первый случай посещения Калуги инкогнито американским астронавтом.
Скотт с удовольствием читал “Новости космонавтики”, будучи его подписчиком и радовался как ребенок, когда прочитал в одном из номеров о своем космическом полете. Интервью, которое он обещал дать “НК”, отложилось на неопределенное время.
И нам остается пожелать, чтобы эти четыре месяца, проеденные Скоттом в России не прошли даром и не повлияли в отрицательном смысле на его карьеру. Мы надеемся увидеть его имя в экипажах очередных шаттлов.
И.Маринин. НК. 17 октября закончилась кратковременная подготовка экипажа STS-76 Кевина Чилтона, Ричарда Сиарфосса, Линды Гудвин, Майкла Клиффорда и Роналда Сеги в ЦПК имени Ю.А.Гагарина.
Они прошли ознакомительный курс по конструкции российского орбитального комплекса “Мир”, его модулей и отдельных систем, а также отработали методику действий экипажа по экстренному покиданию комплекса в случае аварии.
В составе этого экипажа будет доставлен на “Мир” один из американских астронавтов — Джон Блаха или Шеннон Люсид, — которые сейчас проходят подготовку в ЦПК.
Кроме подготовки в ЦПК, в программе пребывания астронавтов в России 12 октября была ознакомительная экскурсия в Государственный научно-производственный центр имени Хруничева, где изготавливается основа будущей международной станции “Альфа” и где в настоящее время находится последний модуль комплекса “Мир” — “Природа”. Посетили они и Ракетно-космическую корпорацию “Энергия”.
НОВОСТИ ИЗ НАСАИ.Лисов по материалам Центра Джонсона. Официальный список группы кандидатов 1995 года в отряд астронавтов НАСА оказался несколько длиннее, чем сообщалось ранее.
В списке, датированном 15 сентября 1995 г. и доступном через Internet из Отдела астронавтов Космического центра имени Джонсона (http://www.jsc.nasa.gov/Bios/astrobio.html), 23 фамилии. Кроме 19 астронавтов, отобранных НАСА (“НК” №25, 1994) и двух объявленных вскоре иностранцах Такао Дои и Дэфидда Уилльямса (“НК” №1, 1995), в нем значатся французские космонавты Жан-Лу Кретьен и Мишель Тонини.
Как ранее сообщали “НК”, в конце 1994 г. было заключено американо-французское соглашение, в соответствии с которым Национальный центр космических исследований Франции направил в Центр Джонсона НАСА Ж.-Л.Кретьена и М.Тонини для обмена информацией как экспертов по российской пилотируемой космонавтике (“НК” №26, 1994). Эта же версия была повторена и в выступлении Президента КНЕС Андре Лебо в апреле 1995 г. (“НК” №8, 1995). Когда был изменен официальный статус Кретьена и Тонини, остается неясным.
Список астронавтов, состоявших в отряде НАСА, после кончины Ч.Л.Вича включает ровно 100 фамилий. Восемь из них — иностранцы: Коити Ваката, Марк Гарно, Маурицио Кели (Чели), Жан-Франсуа Клервуа, Сергей Крикалев, Клод Николлье, Владимир Титов, Крис Хэдфилд. Не входящий в список активных астронавтов Дэвид Листма является руководителем Директората летных экипажей Центра Джонсона, Стивен Холи работает его заместителем.
11 октября. Сообщение НАСА. Трехлетняя пилотная образовательная программа “KidSat”, начатая НАСА, направлена на то, чтобы сделать космические исследования доступными непосредственно для школьников в их классах.
Программа предусматривает размещение на борту шаттла и на Космической станции аппаратуры, которой учащиеся смогут управлять в реальном масштабе времени и с которой они смогут снимать изображения с использованием компьютерной сети “Internet”.
В начальной стадии проекта участвуют три школы в Сан-Диего, Чарлстоне и Пасадене. Первая полезная нагрузка для полета на борту шаттла будет состоять из электронной фотокамеры, размещенной на верхнем иллюминаторе кабины, и двух видеокамер, смонтированных в грузовом отсеке. Управляя камерами из класса, учащиеся смогут сфотографировать те районы мира, которые их интересуют.
“KidSat” будет разрабатываться, изготавливаться и управляться в значительной мере силами студентов и учащимися. Лаборатория реактивного движения готовит летное оборудование и систему данных. Университет Калифорнии в Сан-Диего обеспечит станцию управления, связывающую учащихся школ с бортом. Д-р Салли Райд, профессор физики в Университете Калифорнии в Сан-Диего, руководит разработкой элементов управления системой совместно с Центром Джонсона и группой студентов и аспирантов.
“KidSat” будет основой специального учебного курса по исследованию Земли из космоса, разрабатываемого НАСА и образовательным сообществом. В его рамках учащиеся смогут отслеживать природные явления и воздействие человека на природу. Им будет также доступно “экспериментальное изучение” концепций гравитации, или геометрии, или же они смогут воссоздать картины исторических событий по сделанным из космоса снимкам.
К концу пилотного этапа интернетовская “точка” программы “KidSat” должна быть полностью готова, учебный курс разработан. Если этот этап будет успешным, “KidSat” может быть готов к первым полетам на Международную космическую станцию. Там будут использоваться уже более совершенные инструменты, обеспечивающие возможность телеприсутствия и лучшие средства дистанционного зондирования.
Программа финансируется Управлением людских ресурсов и образования НАСА. Научным руководителем проекта “KidSat” является д-р ДжоБи Уэй (JoBea Way) из Лаборатории реактивного движения. “Философия, лежащая в основании этой программы, — стимулировать интерес молодежи к учебе, дав им свой собственный “кусок” космической программы,” — говорит она.
11 октября. Сообщение НАСА. Национальное агентство по аэронавтике и космосу и ВВС США подписали сегодня соглашение сроком на 9 лет по обеспечению услугами связи запусков ракет-носителей “Титан-4/Центавр”.
В соответствии с соглашением, спутниковая система слежения и передачи данных TDRSS обеспечит слежение и прием данных во время запланированного на середину ноября 1995 г. запуска КА “Milstar” со Станции ВВС “Мыс Канаверал” и других запусков ВВС США в течение срока действия соглашения.
Использование TDRSS уменьшит и в большинстве случаев ликвидирует необходимость привлечения к запускам “Титанов” самолетов наблюдения ARIA (Advanced Range Instrumentation Aircraft). В настоящее время к обеспечению некоторых пусков привлекается до пяти таких самолетов. Их содержание и оплата персонала оказались достаточно высоки для того, чтобы ВВС стали искать альтернативные способы обеспечения пусков.
НАСА и ВВС провели обширную программу испытаний с марта 1994 по июнь 1995 г. с целью убедиться, что система TDRSS совместима с носителем “Титан-4/Центавр” и соответствующим наземным оборудованием. После заключительной проверки во время запуска КА “Milstar” ВВС намерены использовать систему TDRSS как основную систему слежения и приема данных для тех участков траектории носителя, которые не перекрыты наземными станциями. В некоторых случаях все же будет необходимо задействовать по крайней мере один самолет ARIA.
“Мы планируем запустить еще 11 РН Титан-4/Центавр с 1996 по 2004 г., — говорит бригадный генерал ВВС, командующий 45-м космическим крылом Роберт Хинсон (Robert С. Hinson). — Используя TDRSS для обеспечения этих запусков, мы планируем сэкономить примерно 14 млн $ за время действия соглашения.”
Космическая система TDRSS обеспечивает связь, слежение, телеметрию, прием данных и средства управления кораблями “Спейс Шаттл” и низкоорбитальными космическими аппаратами. В систему входят геостационарные спутники TDRS и наземный терминал в Уайт-Сэндз. Повседневное управление системой осуществляет Центр Годдарда НАСА, а общее руководство — Управление космической связи НАСА.
Заключенное соглашение является первым, которое предусматривает использование системы TDRSS для оперативного обеспечения пуска одноразового носителя, равно как и первым случаем, когда система используется в интересах не НАСА, а другой организации.
По сообщению газеты “Space News”. Можно ли отправить двух астронавтов на Луну к 2001 году, затратив не миллиарды, а сотни миллионов долларов? Очевидный ответ — нет. И тем не менее именно такой вопрос был задан директором НАСА сотрудникам Центра Джонсона. Об этом Д.Голдин рассказал участникам конференции по малым спутникам в г.Логан 21 сентября.
НАСА не имеет такой программы и не располагает средствами на нее. Предлагая на обсуждение такую “наживку”, Голдин хочет получить в ответ новаторские идеи, порывающие с привычной практикой очень дорогих проектов. “Ответом может быть сумма не в 100 или 200 миллионов, но во всяком случае — не 20 миллиардов,” — уточнил директор НАСА.
НОВОСТИ ИЗ ЕКА20 октября. С.Головков по сообщениям ЕКА, ИТАР-ТАСС, АП, Рейтер, Франс Пресс. 18-20 октября 1995 г. в Тулузе прошла 6-я сессия Совета ЕКА на уровне министров правительств 14 стран-участниц, отвечающих за космические программы.
По существу, на сессии решался вопрос, останется ли Европейское космическое агентство среди основных участников освоения космоса. В центре внимания находилась программа деятельности ЕКА на 1996-2006 гг. В то время как две ведущие державы-доноры ЕКА, Франция и Германия, обеспечивающие соответственно 27.9 процента и 22.2 процента бюджета организации, соглашались продолжать основные программы, Италия заявила о невозможности участия в финансировании работ по МКС “Альфа” в установленном объеме. Британия и некоторые другие страны настаивали на резком сокращении финансирования научной программы.
Уже 19 октября министры заявили, что смогли единогласно утвердить состав космических программ и объем финансирования. “Мы пришли к большому успеху, — заявил председательствующий на сессии министр науки Бельгии Иван Илиефф (Yvan Ylieff). — Европейская космическая программа вновь на орбите.”
Как было объявлено по окончании совещания, бюджет ЕКА на период 1996-2004 гг. включительно определен в сумме 45.5 млрд франков (9.5 млрд $). Чтобы уложиться в эту сумму, ЕКА должно переложить большую долю ответственности за программы на подрядчиков, сократить расходы на управление и уменьшить в 1996-1998 гг. штат сотрудников с 3500 до 3000. Министры согласились использовать европейскую валютную единицу экю в качестве расчетной единицы агентства.
Работы по станции “Альфа” объявлены одним из главных приоритетов ЕКА. Агентство выделит 3 млрд экю (3.9 млрд $) на работы в 1996-2004 гг., в том числе половину — до 2000 г. Европа намерена финансировать орбитальную лабораторию “Колумб” (Columbus Orbital Facility, COF) и автоматический корабль снабжения ATV (Automated Transfer Vehicle), запускаемый РН “Ариан-5”. Будет также начата проработка пилотируемого транспортного корабля CTV (Crew Transport Vehicle). Доли Германии, Франции и Италии в программе “Альфа” определены в 41, 27.6 и 19% соответственно.
Италия “выторговала” сокращение своего вклада в работы по “Альфе” на 65 млн $ и согласилась занять у партнеров по ЕКА еще 65 млн $ в обмен на передачу итальянским фирмам некоторых дополнительных контрактов по проекту.
Министры дали ясное согласие финансировать “Альфу” и на этапе эксплуатации. На это будет выделено 3 млрд $ в период 2004-2013 гг. Таким образом, общий финансовый вклад Европы в программу “Альфа” достигнет 34.7 млрд франков (6.9 млрд $).
На сессии принято решение финансировать программы усовершенствования и обеспечения инфраструктуры для РН “Ариан-5” (2.2 млрд $, почти половину из которых внесет Франция, а 19% — Германия).
Министры подтвердили финансирование долговременной научной программы “Horizon 2000” и одобрили ее продолжение — “Horizon 2000 Plus”. Ни один ведущийся сейчас научный проект не будет прекращен из-за недостатка финансирования, но годовой бюджет научных программ ЕКА будет заморожен на уровне 347 млн экю (451 млн $) сроком на пять лет и не будет корректироваться с учетом инфляции.
Министры выразили удовлетворение подготовленной ЕКА концепцией состоящей из четырех фаз лунной программы и намерением изучить проекты-предшественники для такой программы на первом этапе.
Франция и Германия в лице министров Франсуа Фийона и Юргена Рюттгерса выразили по окончании сессии удовлетворение достигнутыми решениями. Так, Рюттгерс в интервью радиостанции “Норддойчер рундфунк” 20 октября заявил, что расходы Германии, которые составят 1.2 млрд марок, будут оправданы тем, что обеспечат рабочие места в центрах германской космической промышленности — Бремене и Гамбурге. Ю.Рюттгерс выразил убеждение в том, что на создаваемой станции “Альфа” будут также работать в космосе и германские астронавты, как, например, Томас Райтер, работающий сейчас на российской станции “Мир”. Фийон отметил в интервью французскому радио, что европейская космическая промышленность “вновь едина и ее будущее восстановлено”.