| 2 1997 | НОВОСТИ КОСМОНАВТИКИ |
 | Журнал Компании “Видеокосмос” |
| Том 7 №2/143 | 13-26 января 1997 |
| 2 1997 | НОВОСТИ КОСМОНАВТИКИ |
| Журнал Компании “Видеокосмос” |
| Том 7 №2/143 | 13-26 января 1997 |
Журнал издается с августа 1991 года Зарегистрирован в МПИ РФ №0110293 © Перепечатка материалов только с разрешения редакции. Ссылка на “НК” при перепечатке или использовании материалов собственных корреспондентов обязательна. |
| Адрес редакции: Москва, ул. Павла Корчагина, д. 22, корп. 2, комн. 507 Тел/факс: (095) 742-32-99 E-mail: cosmos@space.accessnet.ru Адрес для писем и денежных переводов: 127427, Россия, Москва, “Новости космонавтики”, До востребования, Маринину И.А. |
| Рукописи не рецензируются и не возвращаются. Ответственность за достоверность опубликованных сведений несут авторы материалов. Точка зрения редакции не всегда совпадает с мнением авторов. |
| Банковские реквизиты ИНН-7717042818, “Информвидео”, р/счет 000345619 в Межотраслевом коммерческом банке “Мир”, БИК 044583835, корр. счет 835161900. |
 Учрежден и издается АОЗТ “Компания ВИДЕОКОСМОС”при участии: ГКНПЦ им. М.В.Хруничева. Мемориального музея космонавтики и Ассоциации Музеев Космонавтики. | ||
 Генеральный спонсор - ГКНПЦ им. М.В.Хруничева | ||
РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ:
| ||
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:
| ||
| Номер сдан в печать: 3.04.97 |
 |
| Том 7 №2/143 13-28 января 1997 | НОВОСТИ КОСМОНАВТИКИ |
Стыковка
Совместный полет
“Mars Global Surveyor”
“Mars Pathfinder”
NEAR
В.Сорокин. Специально для “НК” при использовании материалов “Независимой газеты” и журнала “Аэро-космос”. 17 января 1997 года состоялось очередное заседание Межведомственной экспертной комиссии по космосу (МЭК). Оно прошло в здании Президиума Российской Академии наук (РАН). В отсутствии председателя МЭК президента РАН академика Юрия Осипова заседание Комиссии вел академик Александр Боярчук.
МЭК по космосу была создана в 1992 году в одно время с РКА. Ее главной задачей стало формирование российской национальной космической программы. Решения МЭК, как правило, носят рекомендательный характер. Раньше эта функция принадлежала Комиссии Президиума СМ СССР по военно-промышленным вопросам (ВПК). Именно МЭК предлагала основные положения, которые вошли в ныне действующую Федеральную космическую программу России. Эта программа была предложена РКА и принята в 1993 году. Строго говоря, сейчас вся наша гражданская космонавтика живет и работает именно по ней, худо-бедно стараясь осуществить ее пункты. Хотя программа составлялась в очень сложное время (1992-93 годы), но и поныне ее выполнение представляется проблематичным. Многие ее пункты невозможно осуществить в силу нынешней экономической реальности в России.
Последнее заседание МЭК в январе 1997 года посетили представители Министерства экономики РФ. Это ведомство решило активно вмешаться в решения судьбы отечественной космонавтики. В последнее время Минэкономики активно проводило экономическую экспертизу различных космических программ России. В пору тяжелого экономического кризиса Российской Федерации стали не по карману многие космические программы гражданского и особенно, военного назначения. Поэтому Министерство экономики, реально оценивая положение вещей, выработало ряд предложений, которые должны были бы привести к пересмотру Федеральной космической программы. В частности предлагалось свернуть российскую пилотируемую космическую программу
Пилотируемый космос становится вся более и более непомерным бременем России. Это заметно по постоянным срывам сроков запусков отечественных пилотируемых транспортных кораблей “Союз ТМ”, грузовых кораблей “Прогресс М” для снабжения станции “Мир”, задержке изготовления российских модулей для Международной космической станции “Альфа”. Снабжение орбитального комплекса “Мир” ведется в основном за счет американских шаттлов. Финансирование полета станции ведется в основном за счет коммерческих международных полетов Без них работа с “Миром” давно бы уже была завершена. В связи с этим Министерство экономики предложило прекратить эксплуатацию станции “Мир” в 1997 году и свести ее с орбиты.
Также предложено значительно сократить участие РФ в проекте “Альфа”. Дело в том, что по нынешним оценкам РКА, создание российского сегмента МКС обойдется в 3 млрд $. Однако зарубежные оценки стоимости сравнимого с российским американского сегмента дают значительно большую сумму. Дело в том, что РКА приводит лишь стоимость изготовления и запуска отечественных модулей. В американские же расчеты входит и стоимость эксплуатации их на орбите. Ведь срок работы Международной космической станции оценивается в 15 лет. В этом случае и получаются суммы в 3-4 раза большие. По карману ли такие вложения нынешней российской космонавтике? Ведь требуемые ежегодно средства на “Альфу” сравнимы с годовым бюджетом РКА! Не получится ли так, что дав обещания Западу по “Альфе” и действительно финансируя ее, Россия оставит без денег все остальные направления гражданского космоса: телекоммуникации, навигацию, метеорологию?
С другой стороны, в космических кругах упорно бытуют слухи, что никакой определенной программы для российского сегмента “Альфы” нет. В РКА лишь называются общие направления, причем — те же, что и для нынешнего “Мира”, ничего нового Российский экипаж МКС в основном рассматривается как рабочая сила для обслуживания служебных систем международной станции. Потому Минэкономики предложило отнести участие России в программе “Альфа” к научно-исследовательским и опытно-конструкторским работам небольшого масштаба. Предлагается на них выделить в период с 1996 по 2000 годы 6.7 трлн руб.
Свои выводы и предложения Министерство экономики изложило в записке на имя Виктора Черномырдина. Записку подписал министр экономики Евгений Ясин Аппарат Черномырдина после ознакомления с запиской переадресовал ее в Межведомственную экспертную комиссию по космосу.
На заседание МЭК академик Боярчук сразу же задал предельно жесткий тон обсуждения: нельзя соглашаться с позицией Министерства экономики по свертыванию российской пилотируемой космической программы. Как потом заявил советник Минэкономики Дмитрий Сальников, “речь, в принципе, не об этом шла”. Министерство не ставило категорически вопрос в той форме, как это прозвучало на МЭК. “Мы лишь требуем пересмотра Федеральной космической программы, приведения ее в соответствие с реалиями времени.”
Демарш Министерства экономики вызвал, естественно, однозначно негативную реакцию у МЭК. Очень в жестких тонах высказался по этому вопросу генеральный директор РКА Юрий Коптев. В частности он заявил, что “если сейчас свернуть работы по пилотируемой космической программе, то через 6-8 месяцев российская космонавтика прекратит свое существование полностью”.
Ответственный секретарь МЭК Анатолий Богданов после заседания комиссии заявил: “Принято почти единогласное решение — в принципе [Международную космическую] станцию делать надо. Иначе мы, во-первых, теряем авторитет. Во-вторых, малопонятно, не приведет ли это, допустим, к санкциям в отношении нашего участия в коммерческих запусках. Но, учитывая то, что решения и обязательства часто принимали высшие руководители в личных беседах, не просчитывая последствия, в любом решении по этому поводу они должны обязательно указать, что общая сумма расходов [по МКС “Альфа”] на 4-5 лет оценивается в 17-20 трлн рублей в ценах начала 1997 года.”
МЭК рекомендовал также выделить в будущем Федеральном бюджете расходы на “Альфу” защищенной строкой, как это уже сделано в США.
 | Продолжается полет экипажа 22-й основной экспедиции в составе командира экипажа Валерия Корзуна, бортинженера Александра Калери и бортинженера-2 Джона Блаха на борту орбитального комплекса “Союз ТМ-24” — “Мир” — “Квант” — “Квант-2” — “Кристалл” — “Спектр” — СО — “Природа” — “Прогресс М-33” |  |
13 января. 150-й день полета. До завтрака экипаж провел измерения объема голени и массы тела. Российские космонавты готовили оборудование к переносу на шаттл, а Джон выполнял очистку пылесосом теплообменника STES с целью восстановления штатного режима работы. После обеда российские космонавты разрядили кассеты фотокомлекса КФА-1000 и также подготовили их к укладке.
14 января. 151-й день полета. У космонавтов в этот день была только одна забота — как лучше подготовить станцию к приему американских гостей. Перед самым сном состоялся 10-минутный телефонный разговор руководителя NASA Голдина с астронавтом Джоном Блахой.
В 16:00 (ДМВ)директор NASA Дэниел Голдин вышел на связь с Джоном Блахой и поздравил его с завершением длительного полета на “Мире”. Директор NASA сказал, что реальным результатом программы “Мир/Шаттл” являются не научные достижения, а использованная возможность научиться работать с русскими. (16 января руководитель летных операций Боб Кастл скажет об этом более подробно: “Мы продолжаем учиться работать с русскими, но можно честно сказать, что мы уже за перевалом”)
“Я буду на посадке шаттла и обещаю пожать Вам руку и обнять,” — сказал Голдин. Он спросил Джона, что привезти ему в качестве первого подарка на Земле. Блаха (не в первый и не в последний раз) ответил, что у него было на станции все — кроме любимой жены Бренды. “Я не представлял, как сильно эта разлука скажется на мне.”
Интересной была реакция руководителя психологической службы Центра Джонсона Эла Холланда, который сказал агентству АП, что в длительных космических полетах семейные астронавты имеют небольшое психологическое преимущество: есть причина, чтобы вернуться.
Своим коллегам на “Атлантисе” Блаха передал, что все вещи упакованы и готовы к погрузке.
В 16:10 космонавтов отпустили спать, но спали они вряд ли.
15 января. 152-й день полета. Экипаж встал в два часа ночи и до завтрака подготовил средства связи с шаттлом, необходимые во время сближения. После завтрака Валерий вел связь с “Атлантисом”, а Александр фотографировал шаттл с помощью ультрафиолетовой аппаратуры “Фиалка”. Затем они подготовили теле- и видеоаппаратуру для съемки сближения и развернули штангу с датчиками для регистрации внешнего давления вокруг станции (эксперимент “Астра”)
Джон готовил американскую аппаратуру для измерения микроускорений. С 4:40 началась активная работа экипажа по наблюдению за приближающимся шаттлом и ведение связи.
И.Лисов по сообщениям NASA, Центра Джонсона, Центра Кеннеди, АП, ИТАР-ТАСС, Рейтер, Франс Пресс, ЮПИ.
“Атлантис” с экипажем из шести астронавтов стартовал из Космического центра имени Кеннеди 12 января в 04:27 EST и должен произвести стыковку со станцией “Мир” 14 января в 22:53 EST. Полет начался по графику и проходил почти без замечаний. Руководитель полетных операций Боб Кастл сказал на пресс-конференции, что он впервые видит перечень замечаний всего из двух пунктов — и оба сущая мелочь.
Второй рабочий день на борту “Атлантиса” начался вечером 12 января. По полетному времени было Т+13:00 — 13 часов после старта. В Хьюстоне, откуда ведется управление кораблем, было 16:27. По времени Центра Кеннеди, так называемому восточному стандартному EST — 17:27, По Гринвичу — 22:27. По московскому декретному ДМВ — 01:27 13 января. Чтобы не путаться со временем, сделаем так: до стыковки и после расстыковки даем EST, во время совместного полета — ДМВ и EST одновременно.
К моменту подъема экипажа, говорилось в очередном полетном сообщении Центра Джонсона, “Атлантис” находился примерно в 11000 км позади “Мира” и догонял его на 1100 км за виток. Посмотрим: станция находилась в это время на орбите высотой 385.1x388.0 км, если считать от сферы диаметром 6378.14 км, с периодом 92.232 мин. Те же величины для шаттла составляли 237.2x300.1 км и 89.819 мин. Такая разница в периодах дает 9.7° за виток корабля — действительно, около 1100 км. Теперь относительное положение: расчет показывает, что станция прошла очередной восходящий узел в 18:17, а “Атлантис” — в 17:50, на 27 минут раньше. Так что пока шаттл был впереди станции где-то на 105-108° и, хотя он и догонял ее на 1000 с лишним километров за виток вдоль орбиты, с каждым витком расстояние между ними по прямой увеличивалось.
В 21:02 командир Майкл Бейкер и пилот Брент Джетт провели коррекцию NC-2 правым двигателем системы орбитального маневрирования OMS. Приращение скорости составило 2.4 м/с.
Джетт занимался затем калибровкой бортовых навигационных систем и проверкой инструментов, используемых при сближении и стыковке — компьютеров-лаптопов и лазерных дальномеров. Специалисты полета Джефф Вайзофф, Джон Грунсфелд, Марша Айвинс и Джерри Линенджер продолжили расконсервацию систем и экспериментов в корабле и в двойном модуле “Spacehab” Согласно плану полета, в 20:27 они открыли люк и перешли в грузовой модуль. Астронавты запустили радиационный датчик и многоцелевую установку “Biorack”; Вайзофф и Грунсфелд большую часть дня устанавливали на ней перчаточную камеру и провели несколько первых экспериментов. Айвинс запустила камеру “KidSat” и перекачала в три емкости около 140 литров воды, образующейся на борту шаттла при работе кислородно-водородных топливных элементов.
В 03:02 астронавты дали интервью агентству АП и его радиостанции. Майкл Бейкер поделился надеждой на успешную стыковку: “Я ожидаю, что встреча и стыковка пройдут почти как на тренажере, где она обычно очень гладкая”.
Джерри Линенджер рассказал о своих предстартовых разговорах с Джоном Блахой и Шеннон Люсид, которые настроили его на то, что полет на “Мире” — это хорошо. “Каждый раз когда я говорил с ним, Джон был в отличном настроении и, кажется был всем доволен... А Шеннон Люсид, перед тем как я улетел, сказала: “Если ты не хочешь лететь, я займу твое место”.”
“Я хочу все время оставаться землянином,” — сказал Джерри. В последние дни перед полетом он по обыкновению пробегал милю за милей и плавал в холодном Атлантическом океане. (Холодном, конечно, для обитателей Флориды: для человека, полтора года прожившего в России, вода с температурой +23° перестает казаться холодной.) “Было слегка холодно, но я сказал себе: “Я просто хочу сделать это в последний раз перед стартом”.”
На борту “Атлантиса” марафонец и триатлонист Линенджер уже успел поработать на велоэргометре и “почувствовал себя очень хорошо”. А поскольку на “Мире” есть две бегущие дорожки, “у меня будет чем заняться”. Шеннон Люсид занималась по-честному, но “ненавидела каждую минуту упражнений”. Джерри же уже выразил российским медикам желание заниматься больше чем по 2 часа в день — но ему сказали, что надо придерживаться программы. Американские же врачи уже предвкушают анализ того, как невесомость и замкнутый объем скажутся на “настоящем спортсмене”. Кстати, вместо конфеток и чипсов, которые поглощала Шеннон Люсид, Линенджер везет чистые калории — палочки “Power Bar”. А то вдруг из-за какой-нибудь задержки припасов не хватит!
Джерри обещал, что будет проводить все свободное время, глядя в иллюминатор, и взял с собой множество карт. Линенджер также везет 100 книг на CD-ROM — классику, скажем, “Улисс” и “Война и мир”, — и диск “Великих речей мира”, чтобы иногда послушать родной язык. А Кэтрин подобрала ему фильмы — Гаррисона Форда, приключения, “Доктор Живаго”.
В 06:00 шаттл и станцию разделяло 180° — корабль ушел вперед на полвитка и оказался в полвитке сзади. Только теперь расстояние между ними, равное 13700 км, начало сокращаться.
Экипаж “Атлантиса” отправился спать в 09:27.
Вечером в понедельник подъем снова был в 17:27. Астронавтов разбудили песней “It Keeps You Runnin” (Doobie Brothers) созвучной предстоящему эксперименту с бегущей дорожкой. “Всем доброе утро”, — приветствовала экипаж капком (оператор связи) Кей Хейр.
К 19:00 “Атлантис” находился в 10100 км позади (теперь действительно позади) “Мира” и приближался со скоростью 920 км за виток. В 21:38 Бейкер и Джетт провели коррекцию двигателями системы реактивного управления, чтобы “подрегулировать” скорость сближения с “Миром”. Они подняли высоту орбиты до 249.7x301.0 км, а период обращения до 89.962 мин. Вторая, более значительная коррекция была выполнена в 04:12. “Атлантис” перешел на орбиту с высотой 263.7x388.3 км с периодом 90 973 мин. Соответственно скорость сближения уменьшилась до 5° за виток — примерно 585 км
Джетт закончил проверку навигационных средств и помог Грунсфелду установить осевую камеру в стыковочном модуле ODS — эта камера будет передавать изображение стыковочной мишени на стыковочном модуле “Мира”. Вайзофф и Грунсфелд затем выдвинули внешнее кольцо стыковочной системы в переднее положение.
Астронавты провели значительное время в работе с бегущей дорожкой, которая должна быть впоследствии установлена в российском служебном модуле Международной космической станции. Айвинс, Вайзофф и Линенджер потратили на сборку тренажера и его системы виброизоляции и стабилизации TVIS в малом объеме средней палубы больше времени, чем планировалось. Система TVIS позволяет как бы “подвешивать” тренажер в воздухе. Затем Вайзофф, Грунсфелд и Линенджер испытывали эффективность подавления ею возмущений, вносимых тренажером в микрогравитационную обстановку на борту, а также оценивали средства фиксации, работу двигателя и стабильность бегущей поверхности. Трое астронавтов будут заниматься на бегущей дорожке по 30 минут в день. Марша Айвинс работала в “Спейсхэбе”, в основном на установке “Biorack”
Майкл Бейкер и Джерри Линенджер в 06.00 беседовали с корреспондентом телекомпании CNN — говорили о стыковке и жизни на “Мире”.
Рабочий день на “Атлантисе” закончился в 09:27.
В 16:38 экипаж Бейкера начал свой четвертый рабочий день с песни “Hitchin a Ride” (Vanity Fare), которую передал им Хьюстон. Песня была посвящена двум пассажирам “Атлантиса” — нынешнему, Линенджеру, и будущему — Блахе. Итак, основной задачей была стыковка со станцией “Мир”, и первые слова Майкла Бейкера, с которыми он вышел на связь, были: “Доброе утро, Хьюстон — осталось 500 миль”.
Бейкер и его экипаж немедленно начали последние приготовления к стыковке — сбросили отработанную воду, подготовили модуль “Spacehab” и люки, собрали те вещи с которыми нужно переходить на станцию.
Операции по сближению с “Миром” начались в 17:12. В 18:42 и в 19:16 пилоты провели еще два маневра, благодаря которым “Атлантис” должен был выйти в расчетную точку в 15 км позади станции “Мир”, откуда в 20:14 EST должен был пойти на перехват.
О.Шинькович, НК.
Моментом начала стыковки можно считать “последний рывок” к станции — импульс TI с расстояния 15.5 км. Известны два времени импульса TI — в предполетном плане значилось 04:11 ДМВ, но затем было принято другое — 04:14.
* В момент стыковки параметры атмосферы комплекса “Мир” были следующими: давление воздуха - 738.8 мм рт. ст., парциальное давление кислорода - 162.2 мм рт.ст., парциальное давление углекислого газа - 6.796 мм рт. ст. и давление паров воды составляло 12.75 мм рт.ст. Также стали известны параметры СЭП: ток солнечных батарей составлял 522.4 А, а ток нагрузки - 156 А. |
Экипаж “Атлантиса” начал сближение с “Миром” в четыре часа утра по московскому времени, отслеживая дальность и скорость сближения с помощью радиолокатора, в качестве антенны которого “по совместительству” работает антенна диапазона Ku. Кроме того экипаж использовал стационарный лазерный дальномер ТСМ, размещенный в грузовом отсеке и ручной лазерный дальномер. Одновременно с радиообменом “Атлантис” должен был в 06:19 подойти к “Миру” на расстояние 52 метра (или 170 футов).
За время “перехвата” шаттл может 5 раз скорректировать свою орбиту подхода. В небольших табличках указаны плановые времена и импульсов и дальности до станции, а также времена сеансов связи, проводимых через российские средства.
Маневры сближения
Сеансы связи
|
В 05:39 “Атлантис” вышел в точку ниже станции и после этого Бейкер, управляя с заднего поста кабины, медленно повел корабль на сближение вдоль радиус-вектора.
В иллюминаторе комплекса был виден Блаха, встречавший соотечественников жестами горячего одобрения. С 06:19 до 06:21 шаттл висел в 50 м от комплекса. Следующее сближение проходило уже в тени, и в 06:42 “Атлантис” завис в 9 метрах от стыковочного отсека. Во время процесса причаливания станция и шаттл вышли из тени и вошли в зону слежения российских НИПов. “Атлантис” подползал со скоростью всего 1 дюйм в секунду. Плановое время касания было 06:53, фактическое — 06:54:49 ДМВ (22:54:49 EST, 03:54:49 GMT). Комплекс шел в это время где-то над Самарой “Эй, Хьюстон, у нас контакт и захват,” — доложил Бейкер.
 Валерий Корзун, Джефф Уайзофф и Джон Блаха после открытия люка. Фото NASA. |
Масса орбитального комплекса составила 240835 кг, в том числе “Мир” — 135256 кг, “Атлантис” — 105579 кг.
После закрытия крюков, обеспечивающих жесткую сцепку, управление комплексом на себя взял шаттл. Проверка герметичности по плану должна была проходить с 07:11 до 08:36 ДМ В, а открытие люков планировалось на 08:41. Реально уже в 08:25-08:26 открыли люк со стороны “Мира”. Где-то в 08:32 произошло окончательное выравнивание давления со стороны шаттла. Все ожидали открытия люков, российская сторона была полностью готова к встрече гостей, но у американцев были проблемы со связью — на “Атлантисе” не была включена какая-то антенна.
Через американский корабль картинка напрямую транслировалась на Землю. Камера была установлена у маленького иллюминатора на крышке люка сквозь который было видно как Джон Блаха от нетерпения показывал акробатические трюки в невесомости, а Корзун и Калери жестами показывали что-то вроде “давай-давай”. “Мужики открывайте люк,” — повторял ЦУП неизвестно для кого. На минутку камера повернулась в сторону шаттла и было видно, как суетятся американские астронавты в ODS.
Наконец, почти в 08:58 ДМВ люк был открыт, и командир “Мира” Валерий Корзун обнялся с командиром “Атлантиса” Майклом Бейкером. Начались объятия всех со всеми, Джон радостно кричал “Welcome! Welcome!” и рассказывал, что заметил “Атлантис” еще с 15 километров. “Он был как сверкающая звезда, и становился больше и больше. Потом появилось Солнце, и бах! — появился шаттл. Восхитительное зрелище.”
Процессия плавно переместилась в базовый блок комплекса, где все собрались на традиционном месте — за столом. Здесь состоялся обмен подарками между хозяевами и гостями, а также поздравлениями между ними и Землей. Наши поднесли американцам упаковочки хлеба-соли, гости — пакет с апельсинами, и на орбите раздалось довольное чавканье.
Линенджеру хлеб-соль понравился — он попросил вторую порцию. Осмотревшись вокруг, Джерри выдал первые впечатления: “Дом выглядит отлично, фантастически. Джон смотрится хорошо. Все, кажется, в порядке, счастливы... Здесь будет хорошо жить.”
* “AT & Т Corp.” объявила об отказе от дальнейших попыток восстановить работу ИСЗ “Telstar 401”, входившего в состав спутниковой системы связи “Skynet”. Аппарат был застрахован на случай отказа в период эксплуатации. Компания подала в Федеральную комиссию по связи США заявку на перевод КА “Telstar 302” для работы в точку, которую занимал 401-й. Пока неясно, как скажется потеря этого аппарата на объявленных в сентябре планах “Loral Space & Communications Ltd “ приобрести “Skynet” за 712.5 млн $. Эту сделку планировалось осуществить в 1-м квартале 1997 г. |
В.Истомин и И.Лисов
...Завершилась встреча забором проб воздуха, выдыхаемого объединенным экипажем — наука прежде всего. Затем состоялся обед. Судя по тону разговоров, после обеда в воздухе запахло хорошим виски. После проведения инструктажа по безопасности на “Мире” и шаттле начались переносы оборудования. Первым делом перенесли документацию и ложемент Джерри Линенджера. Ложемент Джона Блахи был из транспортного корабля демонтирован. С этого момента — 12:45 ДМВ, или 04:45 EST — Джон перестал был членом экипажа “Мира” и стал членом экипажа “Атлантиса”, а Джерри — наоборот. “Желаем фантастического, удивительного полета,” — обратился к нему американский ЦУП.
Вечером Джерри первый раз доложил своему личному врачу о состоянии здоровья как член экипажа “Мира”. Российский ЦУП отпустил экипаж отдыхать в 19:30 ДМВ, американский — в 11:27 EST (что то же самое).
Космонавты встали в пять утра (такой смещенный график будет действовать на все время совместного полета, с тем чтобы уравнять в условиях работы российский и американский ЦУПы, разнесенные по времени на 9 часов). Астронавтам дали поспать девять часов и подняли в 04:27/20:27 традиционной песней “Happy Birthday” — Джерри Линенджеру, новому бортинженеру-2, исполнилось 42 года. По этому случаю Линенджера поздравила его жена Кэтрин, и оба экипажа съели специальный праздничный шоколадный пирог, который не крошится. Пирог испекла Марша Айвинс — лучший кулинар в американском отряде.
 Традиционная бортовая фотография экипажей “Мира” и “Атлантиса”. Фото NASA. |
В 07:30 ДМВ (19:30 EST) оба экипажа провели 30-минутную планерку по координации работ на сутки. Затем начались переносы американских биореакторов DCAM и сосуда Дьюара в шаттл. Эту работу выполнял Александр Калери. Джон Блаха в это время занимался физкультурой на беговой дорожке станции “Мир”.
В 09:05/01:05 станция “Мир” на один виток была переведена в режим управления “связкой”, во время которого была проведена коррекция орбиты при помощи показаний российских солнечного и звездного датчиков. Потратив 3.5 кг топлива, станция “Мир” передала управление шаттлу. Сразу после этого должен был состояться сеанс связи через спутник-ретранслятор, но он не получился. Зато в 15:12/07:12 состоялся ТВ-сеанс с американской общественностью через американские средства связи — телекомпанию NBC и радиостанцию CBS. В нем приняли участие Александр Калери, Джон Блаха и Джерри Линенджер. Каждый из американцев уже оделся в свою “форму” — Джон в астронавтские желтые рубашку и шорты, а Джерри — в голубой космонавтский костюм. “Когда шаттл стыковался, я говорил себе — это сон, — сказал Джон Блаха. — Здесь был мой мир. Я чувствую, что я что-то [здесь] оставляю. Когда я сегодня проснулся — а этой ночью я спал на шаттле — я в первый раз сказал себе: я собираюсь домой.”
В этот день в течение двух с лишним часов Блаха знакомил Линенджера со станцией. “Мы их почти не видим, — прокомментировал эту часть работы Александр Калери. — Лучший совет для Джерри Линенджера — слушать советы Джона Блахи. Он знает все проблемы на борту станции, он научился жить и работать здесь. Он понимает проблемы, с которыми столкнется Джерри, лучше нас самих.”
В 09:57 Джон Грунсфелд сделал “внезапный” звонок на ток-шоу братьев Маглиоцци “Car Show” на радиопрограмме NPR. Ну и, понятно, попросил техпомощь своей машине, у которой на спидометре “уже около 60 миллионов миль”. Тут выяснилось, столь же внезапно, что Грунсфелд ремонтировал автомобиль у Маглиоцци еще в 1977 году, когда учился в Массачусеттском технологическом в Бостоне, и с тех пор задолжал их гаражу пять долларов. Братья, похихикав, обещали выслать счет.
Все остальные, как муравьи, таскали и таскали оборудование. В ведомостях на перенос оборудования, между прочим — 209 позиций, из которых к концу дня перенесли 163, а с шаттла на “Мир” — почти все. Провели обмен дозиметрами. Были, правда, вещи, с которыми непонятно было что делать, скажем, спальный мешок Блахи. “Он останется на “Мире”,” — проинструктировал ЦУП.
Блаха так и не смог найти маленький вентилятор, который он извлек из холодильника, а инженеры на Земле хотели выяснить, почему тот сломался, и вписал в ведомость: “утерян в космосе”. “Не имею представления, куда я его дел, — доложил он в Хьюстон. — Мой четырехмесячный опыт на этом “Мире” таков, что можно провести сотни часов и ничего не найти.” Действительно, станция летает уже почти 11 лет, а возможности убрать или вернуть ставшие лишними вещи всегда были ограничены. Линенджер сказал, что станция напоминает старый чердак, где то и дело попадаются интересные вещи из прошлого. Но и на шаттлах вещи пропадают. Например, в 1989 г. Сонни Картер потерял на “Дискавери” часы — они “всплыли” в следующем полете, спустя пять месяцев.
На “Атлантисе” продолжалась работа на установке “Biorack” —девять экспериментов начаты, а три уже завершены.
Российских космонавтов и американских астронавтов отпустили отдохнуть в 20:30 ДМВ (12:30 EST). Пока экипажи спали, с помощью телевизионных камер в грузовом отсеке “Атлантиса” проводилась детальная видеосъемка комплекса для регистрации последствий многолетнего полета.
Подъем состоялся в 04:27 ДМВ (20:27 EST). После завтрака прошла оперативка по координации работ, а Джерри с Джоном начали готовиться к проведению эксперимента MiSDE (измерение вибраций на станции “Мир”). В 08:00/00:00 на 15 минут управление взяла на себя станция “Мир”. Работу российских двигателей записывал целый комплекс аппаратуры, в том числе американская SAMS. К сожалению, из-за неправильных команд не включилась российская аппаратура “Репер”. Оперативно команды были изменены и на следующем сеансе связи, когда связкой управлял шаттл и Бейкер и Джетт включали на нем верньерные двигатели, российская аппаратура заработала.
Оба запланированных сеанса связи через российский спутник “Луч” не прошли из-за очень слабого обратного сигнала. На первом сеансе должна была состояться встреча с российскими ТВ-журналистами, а на втором сброс приветствия дому-музею С.П.Королева. Хотя считается, что точность поддержания ориентации шаттлом 1'', непрохождение сеансов через спутник “Луч” — частое явление при совместной работе. Через американские средства (радиостанции WWJ и WJR в Детройте, в 16:37/08:37) общение с общественностью и в этот раз прошло успешно.
Блаха записал поздравление про совместную программу как “мост в 21-й век”, которое прозвучит 20 января на церемонии инаугурации американского президента у Национального аэрокосмического музея в Вашингтоне.
В конце дня Джерри и Джон выполнили сбор урожая пшеницы и перенесли ее в морозильник шаттла, посадили новые растения, которые соберет уже Линенджер, а также проверили установку BTS и заменили среду в эксперименте CART.
Остальное время экипажи занимались переносами и к вечеру перенесли 86% грузов. Айвинс, Джетт и Калери таскали воду — всего более 450 л. Линенджер несколько часов знакомился с комплексом, распаковывал аппаратуру и помогал Блахе переносить образцы и результаты исследований в “Атлантис”.
На шаттле пришлось перевести в резерв один из трех инерциальных измерительных блоков IMU — он показал существенный дрейф. Тем не менее этот блок IMU можно будет использовать при посадке.
Отбой состоялся в 20:27/12:27.
И в этот день перенос грузов занимал основное время. Утром на “Атлантис” перетащили установку BTS и эксперимент CART. На “Мир” было переправлено уже 635 л воды (из 725 л по плану) и 93% позиций из ведомостей переносимого оборудования. Осталось примерно 15-20 позиций.
Джерри выполнил забор проб воды на станции, проб воздуха, а также забор проб с поверхности на “Атлантисе”. Он также заснял на видео из иллюминаторов шаттла путь, по которому он и командир ЭО-23 Василий Циблиев должны пройти во время выхода в открытый космос 17 марта. Блаха занимался на беговой дорожке станции, готовя себя к возвращению.
Бейкер и Джетт выключили второстепенные электросистемы на “Атлантисе” для сокращения потребления водорода и кислорода. Американцы надеялись продлить автономный полет шаттла на сутки, чтобы восполнить данные по испытаниям TVIS — исследователи во главе с Виктором Шнейдером внезапно установили, что сеанс измерений 13 января не был записан на забарахливший компьютер. Руководители полета “Атлантиса” обсудили утром в субботу 18 января такую возможность, но отложили окончательное решение до понедельника. Если посадку перенести со среды на четверг, то, судя по долгосрочному прогнозу, можно нарваться на плохую погоду. Возможно, повторную сборку и испытания TVIS удастся выполнить без продления полета — или же прогноз улучшится.
В 08:45-08:50 ДМВ (00:45-00:50 EST) управление взяла на себя станция “Мир” и на это время включалась аппаратура “Репер”, для компенсации вчерашней неудачи. Правда, вместо поддержания ориентации (циклограмма 3) начался разворот станции на 105° относительно исходной ориентации, затем управление взял на себя шаттл (циклограмма 6).
Но как оказалось, станция “Мир” не перестала управлять комплексом. И шаттл и “Мир” — оба поддерживали ориентацию. Сначала это заметил Хьюстон (у нас не было зон приема телеметрии) по уменьшению расхода топлива на 35 процентов. Затем в зоне спутника “Луч” российская сторона это заметила по включению гиродинов и двигателей ориентации. В зоне российских НИПов ситуация была подтверждена, была подготовлена рекомендация и экипаж отключил управление связкой через станцию “Мир”. Правда, для этого пришлось будить экипаж. Практически весь день станция “Мир” помогала шаттлу — это произошло из-за наложения двух циклограмм управления.
 Российские космонавты (Корзун и Калери) и сменяющие друг друга американцы (Линенджер и Блаха) накануне расстыковки. Фото NASA. |
Последний день совместных работ. Экипажи встали в 04:27/20:27. До 10 утра по Москве все переносы завершились. Были взяты последние пробы воздуха в станции “Мир”. В 10:27/02:27 началась пресс-конференция обоих экипажей через американские средства связи. Джерри Линенджер сказал, что он предвкушает “действительно хорошую программу” и что пока “все шло гладко”.
По словам Джона Блахи, работа с российскими космонавтами на станции “Мир” оставила у него самые лучшие впечатления и “во многих отношениях совпала с моими ожиданиями”. После возвращения ему будет не хватать вида Земли из космоса. “Наша планета такая прекрасная, днем и ночью.”
Блаха признался, что не может предсказать, как он теперь справится с земной тяжестью. “У меня могут быть огромные трудности, — сказал он, — а может не быть вообще. Для меня это будет сюрпризом.”
В 12:30/04:30 состоялся ТВ-сеанс “Прощание экипажей” через спутник “Луч”. Он шел главным образом на русском. “К сожалению, нам пора попрощаться с прекрасным экипажем “Атлантиса”, — сказал Корзун — Желаем им успешной посадки. Мы также прощаемся с нашим коллегой, американским астронавтом Джоном Блахой. У нас были проблемы, но несмотря ни на что, мы остались друзьями и выполнили наши задания.”
Блаха в свою очередь поблагодарил российских коллег. “Это было замечательно.” На Земле его будет встречать вся семья, и мама Франсес испечет любимые мексиканские блюда.
В конце церемонии Линенджер снял свою серую шаттловскую рубашку и послал ее вслед американскому экипажу. “Это мне больше не нужно,” — сказал он и натянул русскую синюю форму.
В этом же сеансе через СР было сброшено приветствие дому-музею С.П.Королева.
Сверив ведомости переносимых грузов, экипажи выполнили закрытие люков и проверку герметичности. По плану закрытие люков должно было состояться в 15:27/07:27, фактически оно было выполнено — по данным NASA в 15:46/07:46, а по данным Рейтер — в 15:38/07:38. Ужинали космонавты и астронавты уже отдельно. Спать экипажи легли по привычному для совместных работ графику в 20:30/12:30, но спать им предстояло недолго.
В 02:20 ночи (18.20 EST) экипаж станции был уже на ногах. Экипажу шаттла Хьюстон проиграл песню “So Long, Farewell” из мюзикла “Звук музыки” в 02:27/18:27.
После приема пищи начались операции по расстыковке; была окончательно проверена герметичность стыков. Отстыковка прошла в 05:15:44 ДМВ (21:15:44 EST), во время пролета над Украиной и Россией. “Есть физическое разделение,” — сказал Бейкер.
“Атлантис” отошел вниз на 180 м и, управляемый Джеттом, в 05:31/21:31 начал облет. Шаттл два раза, хвостом вперед, облетел вокруг станции. Российские космонавты снимали шаттл, а американские астронавты — “Мир”. Облет длился два часа и все это время шло ТВ-изображение в российский ЦУП. (Кстати, облет станции “Мир” после расстыковки включен в программу в последний раз.) В 07:02/23:02 Джетт выдал импульс на отход.
“Джерри, счастливого полета. Встретимся через пару месяцев, — пожелал Линенджеру Майкл Бейкер и обратился к Валерию и Александру: — С вами было хорошо работать Мы отлично провели время.”
* Франция и Германия подготовили рамочное и два детальных соглашения о работах по системам стратегической спутниковой разведки. Соглашения предусматривают запуск двух спутников “Helios II” для оптического и инфракрасного наблюдения и двух “Horus” для “электромагнитной” разведки. Стоимость этих систем составит соответственно 11 и 15 млрд франков. Подписание соглашений, по просьбе германской стороны, в декабре было отложено на июль 1997 г. Германия сможет начать финансирование проектов с 1998 г. Ожидается, что Италия и Испания впоследствии присоединятся к этим проектам, сообщила 25 января французская газета “Le Monde”. |
День (вернее, ночь) после расстыковки предполагался относительно спокойным — нужно уложить перенесенные с “Мира” грузы, провести очередные эксперименты на “Biorack'e” — и отдыхать. Но астронавты добровольно вызвались заняться повторной сборкой системы TVIS, а затем Бейкер, Блаха и Джетт проверяли ее, упражняясь на бегущей дорожке. Операторы эксперимента на Земле подтвердили, что на этот раз прием данных идет. Тем самым необходимость в продлении полета отпала. Что же касается Блахи, то он в оставшиеся до посадки дни дважды в сутки интенсивно занимался различными физическими упражнениями.
Бейкер и Джетт провели маневр, обеспечивающий возможности посадки как в Центре Кеннеди, так и на базе Эдвардс, в среду и в последующие (резервные) дни. При этом высота полета уменьшилась до 336.1x384.4 км, а период — до 91.711 мин. Корабль и станция стали расходиться со скоростью почти 240 км за виток и к 19:30 EST разошлись на 1600 км. Но уже в 12:27 астронавты отправились спать.
Десятый день на “Атлантисе” начался после 9-часового отдыха в 21:27 EST.
В 00:27 пилоты включили одну из трех вспомогательных силовых установок и провели опробование аэродинамических органов управления “Атлантиса”, а в 01:27 — включение 44 двигателей системы реактивного управления для проверки их работоспособности Все они потребуются во время торможения в атмосфере, а испытывают их традиционно за сутки до посадки. Один из двигателей оказался неисправным, но благодаря многократному резервированию это не скажется на безопасности возвращения
Астронавты испытали систему фиксации для транспортирования больных или раненых, разрабатываемую для Международной космической станции. Система рассчитана на двух человек.
Джон Блаха в 01:57 беседовал с четырьмя инженерами, находящимися в “лунно-марсианской” испытательной камере в Центре Джонсона в рамках 60-суточного эксперимента по анализу регенеративных систем жизнеобеспечения.
Остальное время экипаж “Атлантиса” занимался укладкой и закреплением оборудования и физическими упражнениями. До отбоя были закончены эксперименты на установке “Biorack”, проведена укладка в модуле “Spacehab” и в кабине.
В 07:42 была убрана антенна связи через геостационарные ретрансляторы TDRS, а в 08:22 начата консервация “Спейсхэба”.
Блаха установил на средней палубе специальное наклонное кресло, в котором он будет находиться при посадке. Все-таки четыре месяца — это не десять дней, нужно принять меры.
В среду у “Атлантиса” было две посадочные возможности в Центре Кеннеди (KSC). Первая предусматривала выдачу тормозного импульса в 06:42 EST с приземлением в 07:47 на 33-й полосе, вторая — посадку в 09:23. Посадка на базе Эдвардс не предусматривалась. Во Флориде прогнозировалась приличная погода, с незначительной возможностью образования тумана. “Мы вполне оптимистичны в том, что вам, ребята, придется завтра проверять свои земные ноги,” — передал на борт Билл Мак-Артур.
В 13:27 экипаж оправили спать.
Посадочный день начался в 22:27. Астронавты надели высотно-компенсационные костюмы и зафиксировались в креслах — на летной палубе Бейкер, Джетт, Грунсфелд и Айвинс, на средней — Блаха и Вайзофф. Грудь Джона была усеяна медицинскими датчиками.
 Джон Блаха, его жена Бренда (слева) и дочь Кэролин. Фото Рейтер. |
Были закрыты створки грузового отсека, но первая попытка посадки сорвалась. Роберт Кабана, вылетев на разведку метеообстановки, сообщил, что в районе посадочной полосы формируются и медленно уходят прочь облака. Над океаном тоже творилось что-то не очень понятное. Хьюстон запросил у экипажа дополнительное время на оценку “динамической” метеообстановки в районе KSC. Бейкер и Джетт внесли новые данные в компьютеры и стали ждать второй попытки.
С восходом Солнца облачность начала расходиться, и Майкл Бейкер получил разрешение на посадку. В 08:17 над Индийским океаном он запустил на торможение оба двигателя орбитального маневрирования OMS. Уменьшив скорость, “Атлантис” стал медленно снижаться.
Собственно, почти полвитка после торможения корабль летит еще как спутник, хотя перигей его орбиты лежит глубоко в атмосфере. Лишь на условной высоте около 120 км происходит вход в атмосферу, затем резко растет аэродинамическое сопротивление, вокруг шаттла возникает облако плазмы, теплозащита днища принимает на себя страшный тепловой удар — и каждый раз выдерживает его. Когда нагрузки спадают, начинается планирующий полет, после которого шаттл должен коснуться Земли в строго заданном месте. В Центре Кеннеди всего одна полоса длиной 4.5 км, ориентированная, грубо говоря, с северо-запада на юго-восток. При заходе с севера она имеет номер 15, а с юга — 33. Вокруг — песчаные пляжи, лагуны, болота, крокодилы. А поскольку шаттл планирует на манер утюга, то если не вовремя выдать тормозной импульс и баловаться с управлением на планировании — до полосы не доберешься.
В 09:22:44 EST (14:22:44 GMT) шасси “Атлантиса” коснулось полосы 33 примерно в 900 м от ее начала. Носовое колесо опустилось в 09.22:55, а в 09:23:53 шаттл, прокатившись примерно 2800 м, остановился. “Добро пожаловать после отличного полета, — поздравил экипаж “Атлантиса” Кевин Крегел из Хьюстона. — И особенно Джону, после его четырех месяцев на “Мире”.” “Хорошо чувствовать себя дома,” — отозвался Блаха.
Еще на орбите медики попросили Джона не выходить из шаттла самому, как это сделали Норман Тагард и Шеннон Люсид, а дать себя вынести — чтобы не исказить картину медицинских данных. Тем не менее руководители полета разрешили Джону поступать по обстановке, и он явно склонялся к тому, чтобы просьбу медиков проигнорировать. Но не тут-то было: встать и выйти Джон Блаха не смог. Позже он скажет телевидению NASA: “Как только орбитальная ступень остановилась, я не мог поднять ногу ни на дюйм. Она просто не двигалась и казалась очень тяжелой.”
“Он попытался встать сам, сказал, что он весит тысячу фунтов и не хочет стоять,” — поделился своими впечатлениями Дэвид Листма, вошедший в кабину “Атлантиса” с врачами и официальными лицами NASA. Джон сидел, и его слегка подташнивало. Потом, как рассказал Джон Грунсфелд, “у них была пара здоровенных фельдшеров, которые помогли его вынести”. Так что в фургон, где его ждали жена и дочь, Блаху подняли на носилках.
Теперь “он выглядел хорошо и сказал: “Я так рад тебя видеть”, — рассказала Бренда Блаха. - Я подошла и чмокнула его в щеку, а он сказал: “Я хочу настоящего поцелуя и объятия”. Это было прекрасно.”
Но семья семьей, а тяжесть тяжестью. Блаха, на редкость удивленный своей немощью, затем рассказывал: “После других моих четырех полетов я чувствовал себя отлично, когда садился. Я совершенно поражено состоянием, в котором нахожусь сейчас. Я не могу в это поверить... Меня здорово качает, и мне кажется, я вряд ли смогу хорошо идти.” Блаха сказал, что он бы полетел снова — но, вероятно, новый длительный полет ему не подойдет. “Я был удивлен, как сильно мне не хватало стоящего рядом человека, — сказал он, глядя на жену. — В первый месяц на орбите... я страстно желал вещи, которые любил здесь. Наконец я решил, что я должен о них забыть. Мне пришлось психологически сказать себе, что, может быть, я не увижу их никогда. Мне пришлось поработать над тем, чтобы забыть Бренду, и когда я это сделал, мне понравилось быть на станции.”
Пока же Блаха заявил, что он уйдет в отпуск, без каких-либо конкретных планов. “Он мне определенно нужен, можно и дома. Неважно, где.”
Остальные члены экипажа STS-81 примерно через час после посадки были пересажены в машину CTV и на ней доставлены в здание ОСВ для встречи с семьями и медицинского обследования. Астронавты остались в Центре Кеннеди на ночь, чтобы вернуться на базу Эллингтон под Хьюстоном 23 января в 15:00.
Тем временем техники начали на полосе выгрузку срочных грузов из модуля “Spacehab”, а с 17:47 до 20:00 “Атлантис” был отбуксирован в 3-й отсек Корпуса подготовки орбитальных ступеней OPF. Здесь корабль будет готовиться к шестой стыковке с “Миром” в мае 1997 г. Первичный осмотр показал, что износ шин и тормозов шасси “Атлантиса” в пределах нормы, а повреждения теплозащиты минимальны.
Общую оценку полету STS-81 дал Фрэнк Калбертсон, возглавляющий в NASA программу полетов “шаттлов” к “Миру”. Нынешний полет “стал еще одним космическим путешествием, заслуживающим наивысшей оценки”.
20 января. 157-й день полета. Космонавты не сразу легли спать, а сначала выполнили влажную уборку станции, затоптанной посетителями с шаттла. Второй раз космонавты встали в 16 часов и оставшееся время отдыхали.
21 января. 158-й день полета. Отдых экипажа. Переговоры с семьями. Только Калери поговорил с семьей с хорошим качеством связи, а Валера (через российский пункт) и Джерри (через американский пункт) говорили с большим трудом.
22 января. 159-й день полета. Этот день был очень плотным по количеству и разнообразию работ. С утра были проведены тесты аппаратуры, которая будет использоваться при работе немецкого космонавта по программе “Мир-97”. Вначале космонавты прочитали бортовую документацию, а затем подключили аппаратуру BDD к телевизионному комплексу станции. Эксперимент BDD (по-немецки это означает прямая передача в Германию) заключается в передаче по ТВ-каналу информации в режиме телетекста из Германии и на Германию.
Российский спутник “Луч” при этом использует вторую антенну (первая используется для связи со станцией “Мир”) и перенаводит ее с российского пункта на немецкий пункт около Мюнхена. При включенной аппаратуре на борту станции наземный пункт может передавать/принимать информацию со скоростью 2 Мбит/сек.
Автономный тест на борту и тест через спутник “Луч” (пока без перенаведения) показал работоспособность аппаратуры BDD. Без замечаний прошел и тест французской установки “Алис-2”, изучающей поведение жидкости в невесомости в районе критической точки (переход жидкость-газ).
Третья установка используемая в программе “Мир-97” — технологическая печь “Титус”. Возникли трудности со сборкой ее электрической схемы — не все кабели были сразу найдены. Поэтому тест аппаратуры перенесен на сутки.
После обеда Валерий выполнил зарядку кассет двух аппаратов фотокомплекса КФА-1000, а Александр разобрал оранжерею “Свет”. Следующий урожай на ней будут выращивать только после прихода шаттла в мае. Джерри выполнил тест аппаратуры MIM (виброизоляционная платформа), В 23 часа ЦУП начал торможение гиродинов на “Кванте-2”, для замены гиродина №2 в этом модуле. Ориентация будет поддерживаться шестью гиродинами на модуле “Квант” и двигателями станции. Если замена пройдет штатно (гиродин был привезен на шаттле), то после долгого перерыва на станции будут работать все 12 гиродинов.
23 января. 160-й день полета. Александр и Валерий выполняли замену гиродина. К вечеру работа была завершена и космонавты пожелали начать проверку герметичности системы вакуумирования гиродинов, но т.к. эта работа запланирована на завтра, то им рекомендовали не спешить. Тест “Титуса” не получился — компьютер высветил информацию на немецком языке, которая не описана в бортовой документации. Пришлось тест отменять.
24 января. 161-й день полета. Космонавты завершили проверку герметичности гиродинов. После обеда был проведен тест 4-го лазера аппаратуры “Алиса”. Питание на нем так и не появилось, но зато выявилась течь в этом и во втором лазере. Четвертый лазер придется менять.
Были проведены также следующие работы: тест компьютера из программы “Евромир”, который будет использоваться в программе “Мир-97” (без замечаний), перестыковка блоков локатора бокового обзора “Траверс” и проверка правильности стыковки разъемов спектрометра “MOS-Обзор”, т.к не идет информация со спектрометра MOS-Б.
25 января. 162-й день полета. В ночь (00:25) началась и в 5:10 закончилась раскрутка 11-ти гиродинов. Двенадцатый гиродин будет сначала протестирован, а затем отдельно раскручен и введен встрой. Космонавты в это время спали. В этот день у них был отдых, перемежаемый влажной уборкой.
Была проведена часовая юстировка 3-го лазера “Алисы”. Лазер работает. В ночь на 26 января после долгого перерыва был выполнен сброс видеоспектрометра MOMS-2P на немецкий пункт Нойштрелиц.
26 января. 163-й день полета. Космонавты отдыхали. В автомате проведен сеанс съемок аппаратурой модуля “Природа” по территории Чили: “MOS-Обзор”, КФА-1000, спектрометр “Икар-Дельта”, сканирующее устройство МСУ-СК.
Барт Хендрикс, Бельгия.
В понедельник 13 января утром я поехал в Порт-Канаверал, чтобы следить за возвращением твердотопливных ускорителей. Порт-Канаверал расположен к югу от стартовых площадок Станции ВВС “Мыс Канаверал”, за пределами территории космодрома, так что любой желающий может наблюдать за прибытием ускорителей. Ускорители приводняются в Атлантический океан через семь минут после старта примерно в 250 километрах от мыса Канаверал и извлекаются из океана специально оснащенными судами-спасателями NASA “Liberty Star” и “Freedom Star”, которые, как правило, отправляются в зону падения за двое суток до запуска. На борту находятся максимум по 24 человека, включая официального обозревателя космического агентства.
Сначала поднимаются три главных парашюта, которые отстреливаются от ускорителя сразу после приводнения. Потом из океана вылавливается конический отсек головного обтекателя и прикрепленный к ним тормозной парашют, отделяемые от ускорителя на высоте 2.1 км. Только после этого экипаж направляет свое внимание на сам ускоритель. Он в этот момент находится в вертикальном положении, и из воды торчит только верхняя его часть. Сначала водолазы устанавливают в сопле специальную пробку. Через нее в корпус ускорителя накачивают воздух, в результате которого оставшаяся в нем вода постепенно вытесняется и ускоритель занимает более или менее горизонтальное положение. Потом к ракете привязывается трос и начинается рейс в Порт-Канаверал.
Суда приходят в Порт-Канаверал с интервалом примерно в час. Как только они входят в порт, ускорители, которые в открытом море находятся за кормой корабля, перемещаются в положение “борт о борт”, чтобы они не дрейфовали при проходе довольно узкого водного пути, соединяющего Порт-Канаверал с проливом Банана-Ривер. Кроме того, суда-спасатели переключаются на кормовые микродвигатели, чтобы винты не наносили ранений ламантинам. (Это какие-то сирены, водящиеся у берегов Флориды и находящиеся под угрозой вымирания; нельзя забывать, что Мыс Канаверал является заповедником.)
На ускорители можно посмотреть с очень близкого расстояния, когда суда минут тридцать простаивают перед воротами шлюза. Очень впечатляют опаленные огнем сопла. Бросается в глаза и то, что сегменты не одинакового цвета. Каждый, конечно, имеет свою историю. Например, один из верхних сегментов левого ускорителя был использован впервые при запуске STS-2 в 1981 году и летал уже в девятый раз. С другой стороны, один из нижних сегментов правого ускорителя только что закончил свой второй полет. На палубе видны конический отсек головного обтекателя и намотанные на катушки парашюты. Кстати, один из трех главных парашютов левого ускорителя не раскрылся при спуске. По сообщениям NASA, ускоритель не был поврежден в результате этой неполадки.
После открытия шлюза суда вплывают в Банана-Ривер и направляются к причалу на Станции ВВС “Мыс Канаверал”, где ускорители поднимают из воды с помощью специального крана и доставляют в соседний ангар AF для первой послеполетной инспекции. Поскольку при анализе ускорителей от пусков STS-79 и STS-80 была обнаружена необычная эрозия в трех из четырех сопел, инспекция ускорителей от STS-81 представляла особый интерес для NASA. Первый осмотр сопел показал, что на этот раз эрозия не превысила обычных параметров. Следует добавить, что сопла этих ускорителей были изготовлены до сопел от полетов STS-79 и STS-80. Дело в том, что ускорители для полета STS-81 (набор RSRM-54) первоначально были предназначены для полета STS-79, но их пришлось заменить после обнаружения прохождения горячих газов сквозь так называемые J-стыки в ускорителях, использованных в полете STS-78. Вполне возможно, что необычная эрозия вышеназванных сопел связана с изменениями, внесенными в процесс их изготовления после производства сопел набора RSRM-54.
За самим полетом “Атлантиса” я следил по телевизионному каналу NASA (“NASA Select”), который во время полетов шаттла работает круглосуточно. Он включен в местную сеть кабельного телевидения, так что можно не каждый день ездить в пресс-центр. Главные события этого полета все равно состоялись поздно вечером, когда пресс-центр закрыт. По “насавскому” каналу транслируются не только все события на орбите, но и ежедневные пресс-конференции в Космическом центре имени Джонсона в Хьюстоне. Регулярно повторяются самые интересные кадры прошедшего дня. Невообразимая для европейского “космофанатика” прелесть: если хочешь узнать последние новости с орбиты, просто включи телевизор! Даже нет никакой мучительной рекламы, так характерной для большинства американских телевизионных каналов.
15 января собирался съездить в пресс-центр за несколькими проспектами, но приехав туда, я к своему глубокому изумлению заметил, что к причалу недалеко от VAB подплывала баржа с внешним баком. Такие события здесь считаются настолько заурядными, что никому бы даже в голову пришло приглашать на них журналистов. Мне просто очень повезло. К тому же, транспорт внешнего бака в VAB происходит так близко к пресс-центру, что я как бы “сидел в первом ряду”. Баки приезжают из штата Луизиана, где они производятся на заводе компании “Локхид Мартин”. Разгрузка бака заняла около полутора часов. Еще перед своей отправкой во Флориду он был установлен на специальном желтом транспортере, к которому в Центре Кеннеди прицепили спецмашину. Перевоз в VAB продлился около 30 минут. Потом я узнал, что этот бак предназначен для полета STS-86, седьмой миссии по программе “Мир Шаттл”, запланированной на сентябрь.
Тем временем продолжалась подготовка к запуску “Дискавери” по программе STS-82, второго полета по обслуживанию космического телескопа “Хаббл”. 17 января “Дискавери” был вывезен на стартовую площадку 39А. Могучий гусеничный транспортер начал движение в 7:23 утра, но так как репортеров впускают в центр только с начала рабочего дня в 8 часов, шаттл к моменту моего приезда уже находился в нескольких десятках метрах от VAB. Дул необычайно для Флориды холодный ветер, но замечательный вид мало-помалу двигающейся вперед связки как-то “подогрел” меня. В 8:25, когда транспортер уже прополз около километра, внезапно раздался громкий звук, который разнесся по большей части территории центра. Через несколько минут наблюдателям стало ясно, что шаттл приостановился. Как выяснилось позже, на мобильной транспортной платформе образовалась трещина длиной в 7 метров. Шла речь о возвращении “Дискавери” в VAB, но в конце концов было принято решение возобновить вывоз на старт и провести там необходимые ремонтные работы. К этому времени я уже отправился на Станцию ВВС “Мыс Канаверал” на запуск ракеты “Дельта-2”, о котором расскажу читателям в отдельной статье,
20 января экипаж “Дискавери” прилетел в Центр Кеннеди для участия в традиционном демонстрационном предстартовом отсчете (Terminal Countdown Demonstration Test), генеральной репетиции последних предстартовых операций. На следующий день они на старте ознакомились с процедурами для экстренного покидания корабля. В случае аварии экипаж может сразу спуститься вниз в специальных подвесных металлических корзинах, установленных на стационарной башне обслуживания на уровне бокового люка орбитального корабля. Есть семь таких корзин, каждая из которых способна вместить до трех человек. Они предназначены не только для астронавтов, но и для инженеров, работающих на башне обслуживания. Приземлившись, астронавты могут либо укрыться в соседнем бункере, либо умчаться на бронетранспортере.
Тренировки ограничиваются посадкой в одну корзину на башне и высадкой из другой на земле (только Чарли Болден в свое время испытал их в действительности) и короткой поездкой на бронетранспортере. В этот день журналистам всегда дают возможность снимать астронавтов и задать им несколько вопросов в непосредственной близости стартовой площадки. 23 января астронавты сели на борт орбитального корабля и в течение двух часов выполняли все предстартовые операции. Как обычно, отсчет завершился имитированной компьютерами отсечкой основных двигателей. Внешний бак при этих тренировках из соображений безопасности не заправляется и поворотная башня обслуживания не отводится.
Посадка “Атлантиса” была предусмотрена на 22 января в 7:47 утра. Первую попытку пришлось пропустить из-за облачности, но ожидалось, что небо прояснится после восхода солнца. Прогноз оказался правильным, и получив благоприятный отчет от руководителя отряда астронавтов Роберта Кабаны, летавшего над Центром Кеннеди на самолете типа “Галфстрим” (Gulfstream), Центр управления полетом в Хьюстоне дал свое добро на посадку в 9:23. Как только решение ЦУПа было объявлено, репортеров повезли на посадочную полосу. Метрах в 500 от полосы стоят три трибуны, одна для журналистов, остальные для родных и близких астронавтов и приглашенных гостей (среди которых был и директор NASA Дэниел Голдин). Прямо перед нами стояли разные спецмашины для обслуживания орбитального корабля после посадки. Над полосой летал вертолет, с которого проверяли, нет ли на ней посторонних предметов. Кстати, не только предметов, но и животных: там, кажется, очень любят греться на солнце аллигаторы!
За час с лишним до посадки через громкоговорители мы слышали, что Бейкер и Джетт на 160-м витке успешно включили два двигателя системы орбитального маневрирования для выдачи тормозного импульса. Начался спуск с орбиты. Совсем другое ощущение чем при запуске: задержки невозможны, обязательно увидишь что-нибудь! Я был “новичком”, пришлось спросить у опытных наблюдателей, куда смотреть. “Атлантис” должен был появиться на севере, выполнить разворот над полосой и пойти на посадку с юга. За 4 минуты и 10 секунд до посадки, как только “Атлантис” начал свой поворот, заметил его: маленький треугольник, довольно хорошо вырисовывавшийся на фоне синего неба. Через минуту раздался громкий двойной звуковой удар. “Ранний подъем для жителей центральной Флориды,” — пошутил комментатор Роб Нэвиес. К сожалению, “Атлантис” летел прямо в направлении к солнцу и скоро исчез в его сиянии. Даже телевизионные камеры NASA временно потеряли его из виду. С трибуны наблюдательного пункта снова увидели корабль только за 45 секунд до посадки. После выпуска шасси, “Атлантис” на несколько секунд скрылся за деревьями, а потом было хорошо видно, как колеса коснулись бетонной полосы, оставляя небольшой клуб дыма. Раскрыв свой тормозной парашют, “Атлантис” промчался мимо трибун со скоростью около 300 километров в час. Самым удивительным при этом для меня был звук. Хотя он и планер, шаттл из-за перемещения воздуха отчетливо слышен, даже с расстояния 500 метров. Как раз перед тем, как корабль закончил пробег, Роберт Кабана пролетел над полосой на своем Талфстриме”, приветствуя своих вернувшихся коллег.
Почти через час после посадки члены экипажа, кроме Джона Блахи, вышли из специального автобуса, на который они пересели со средней палубы “Атлантиса”. На полосе их приветствовали Дэниел Голдин и директор по операциям Центра Кеннеди Боб Сик. За этим я следил по телевизорам в пресс-центре. На послеполетную пресс-конференцию не смог прийти: в этот же самый день должен был вернуться домой. Конец незабываемой поездки.
Интересно добавить, что не только журналистам, но и туристам стоит посетить Мыс Канаверал. Рядом с космодромом находится туристический центр (“Космопорт США”) со многими интересными экспонатами и с кинотеатром, в котором на гигантских экранах показывают миллиметровые фильмы “IMAX”, снятые на борту шаттла. Оттуда организуются и экскурсии по космодрому на очень комфортабельных двухэтажных автобусах. Есть так называемая “красная экскурсия” по Центру Кеннеди с остановкой недалеко от стартовых площадок шаттла и с посещением только что открытого музея, посвященного проекту “Аполлон”. Там можно посмотреть натурный, полностью реставрированный “Сатурн-5” (раньше он ржавел под открытым небом у VAB), нелетавший лунный модуль, никогда не использованный “Аполлон-спасатель” от программы “Скайлэб” и возвращаемый аппарат капсулы “Аполлон-18” (от полета “Союз-Аполлон”). Кроме того, реконструировали “сатурновский” центр управления пуском, в котором для посетителей имитируют предстартовый отсчет и даже вибрации при старте.
“Синяя экскурсия” возит туристов по Станции ВВС “Мыс Канаверал”, откуда стартовали самые первые американские спутники и пилотируемые корабли и который сейчас является стартовой базой для ракет “Дельта”, “Атлас” и “Титан”. Автобус останавливается у Космического музея ВВС, расположенного очень близко к площадкам для ракеты “Дельта-2”, на месте старта первого американского спутника “Эксплорер-1”. Одной из самых интересных экспонатов в музее является капсула “Джемини-2”, которая после своего полета в январе 1965 г. использовалась вновь в ноябре 1966 г. для испытательного пуска по программе MOL (нелетавшая пилотируемая орбитальная станция американских ВВС). Таким образом, можно считать ее первым американским космическим кораблем многоразового использования. В музей входит и так называемый “ракетный сад”, в котором выставляются некоторые исторические американские ракеты, в том числе “Юпитер”, “Редстоун” и “Титан-1”. Короче говоря, советую всем читателям “Новостей Космонавтики” посетить “Космическое побережье” США, как только представится возможность.
* Американский астроном Клайд Томбо (Clyde Tombaugh) скончался 17 января 1997 г. в своем доме в Месилла-Парк, штат Нью-Мексико, на 91-м году жизни от заболевания сердца. Томбо, астроном-самоучка со школьным дипломом, был приглашен в Ловелловскую обсерваторию для поиска занептунной планеты X в 1929 и после 10-месячных поисков, во время которых он провел 7000 часов за сличением снимков звездного неба, 18 февраля 1930 г. открыл планету Плутон. Впоследствии Томбо работал на Министерство обороны США (между прочим, был руководителем отделения оптических измерений на полигоне Уайт-Сэндз в период пусков германских ракет V-2) и NASA, а в 1973 г. вышел в отставку с должности профессора Университета штата Нью-Мексико. |
16 января. Сообщение NASA. Компания “United Space Alliance” (USA) предложила и менеджеры NASA согласились с тем, что предстоящая значительная модификация и инспекция орбитальной ступени “Атлантис” пройдет на заводе “Boeing North American” в Палмдейле, Калифорния.
“Атлантис” будет отправлен в Палмдейл по окончании седьмого полета к ОК “Мир” (миссия STS-86) в сентябре 1997 г. Модификация будет включать установку внешней шлюзовой камеры в грузовом отсеке.
Принимая решение об отправке “Атлантиса” в Палмдейл вместо альтернативного решения провести модификацию в Центре Кеннеди (KSC), USA учел, что планируемые работы требуют длительного и непрерывного нахождения корабля в корпусе обслуживания. В Центре Кеннеди такие работы грозили бы срывом плана полетов на 1998 финансовый год. Во-вторых, модификации “Атлантиса” сходны с теми, которые прошли в Палмдейле “Дискавери” и “Индевор”, и там накоплен полезный опыт. Кроме того, NASA считает, что такая работа должна проводиться специализированным коллективом, в то время как в KSC работы с орбитальными ступенями ведутся по принципу разделения ресурсов. Наконец, персонал KSC сможет посвятить все свое внимание текущей межполетной подготовке, запускам и посадкам трех остальных орбитальных ступеней.
Решение о месте проведения будущих модификаций орбитальных ступеней будут приниматься в индивидуальном порядке. “Колумбия” должна быть отправлена на модификацию в ноябре 1998 г., и к началу 1998г. USA должен дать свою рекомендацию.
26 января. И.Лисов по сообщениям Центра Кеннеди, ЮПИ. Старт “Дискавери” с экспедицией по обслуживанию Космического телескопа имени Хаббла перенесен на двое суток и состоится не 13 февраля, как планировалось ранее, а 11 февраля в 03:56 EST (08:56 GMT). Длительность стартового окна составит 65 минут. Это решение принято 16 января для того, чтобы “развязаться” по использованию средств обеспечения запусков Восточного космического и ракетного центра.
12 января в 3-м высоком отсеке Здания сборки системы VAB “Дискавери” был состыкован с внешним баком ЕТ-81 и твердотопливными ускорителями RSRM-58. 15 января во время интерфейсных испытаний инженеры обнаружили оборванные провода на блоке системы аварийного подрыва левого ускорителя. Пришлось заменить проводку и коннектор системы.
17 января через час после начала вывоза космической транспортной системы на стартовый комплекс LC-39A на мобильной стартовой платформе MLP-1 в верхней стальной плите толщиной 13-19 мм образовалась Y-образная трещина. Платформа вместе с установленным на ней кораблем, ускорителями и внешним баком имеет массу около 5000 тонн и перевозится на специальном транспортере со скоростью порядка одной мили в час. Трещина длиной 7.3 м прошла от газоотводного отверстия под левым ускорителем к ближайшему углу платформы, где сходятся стороны 2 и 3. Не исключено, что трещина стала результатом теплового сжатия платформы — в момент инцидента температура воздуха была всего +4°С.
Установив, что нагруженные конструкции платформы не повреждены, инженеры разрешили продолжить вывоз. Задержка составила четыре часа, а в помещениях двухэтажной MLP-1 в результате заело несколько дверей. Ремонт платформы на старте закончился 22 января.
После демонстрационного предстартового отсчета 22-23 января была проведена заправка баков высококипящих компонентов систем орбитального маневрирования и реактивного управления “Дискавери”, а в воскресенье 26 января — успешно проведено огневое испытание трех вспомогательных силовых установок.
В.Сорокин по материалам “Aviation Week and Space Technology”. Полеты американских шаттлов к российской станции “Мир” стали одним из основных способов снабжения орбитального комплекса. Очередной полет “Атлантиса” по программе STS-81 стал ярким свидетельством повышения зависимости России от США в поддержании жизнедеятельности на станции. При этом бюджетные проблемы продолжают мешать РКА реализовывать свои возможности в сохранении стареющего орбитального комплекса.
В рамках полета STS-81 “Атлантис” должен доставить на “Мир” около 1600 кг груза, что примерно на 91 кг больше, чем при полете STS-79 в сентябре 1996 года. Около 43% доставляемого на станцию груза — российские средства материально-технического обеспечения (продукты питания, одежда и т.п.). Кроме того с “Атлантиса” должен быть перекачено 635 кг воды, которая вырабатывается бортовыми топливными элементами в полете. Тем самым американская программа “Спейс Шаттл” все более и более используется для восполнения недостаточного количества запусков российских грузовых кораблей “Прогресс М”. Запуски этих недорогих по сравнению с шаттлами кораблей Россия уже не раз откладывала, что создает определенные проблемы на борту “Мира”.
До возникновения бюджетного кризиса для снабжения станции ежегодно запускались 5-6 грузовых кораблей. Каждый из них нес более 2 тонн различных грузов и топлива для “Мира”. Однако в 1996 году финансов хватило лишь на три “Прогресса”. Основные проблемы складывались из-за задержек финансирования изготовления ракет-носителей “Союз-У” для вывода грузовиков на орбиту. Часто ракеты целиком или их части брались “взаймы” у Военно-космических сил, так же страдающих от нехватки РН. Эти “долги” отдаются тоже с большим трудом, если вообще отдаются. Такое положение вещей по существу ставит российскую пилотируемую космическую программу наравне с американской пилотируемой программой, в зависимость от многоразовых транспортных кораблей “Спейс Шаттл”.
На 1997 год было запланировано 4 запуска “Прогрессов”. Правда, последний запланированный старт грузового корабля №240 (должен состояться 27 декабря 1997 года) уже однозначно состоится в 1998 году. Старт очередного “Прогресса М-33” тоже постоянно переносится. Поэтому реально говорить о 2-3 “Прогрессах” в 1997 году. Этого явно недостаточно для реализации всех планов снабжения “Мира”.
Согласно заявлению заместителя руководителя первой фазы программы “Альфа” (программа “Мир-NASA”) Джеймса Ван-Лаака, финансовые проблемы, “конечно, являются основным предметом переговоров между Россией и США. Нехватка транспортных грузовых кораблей “Прогресс М” вызвала отсрочку или изменение графика полетов. Поэтому российской стороне пришлось скорректировать свои планы в разделе тех видов материально-технического обеспечения, которые она просила нас доставить [на STS-81] на “Мир”. Количество и частота полетов шаттлов к российской станции в рамках “первого этапа создания Международной космической станции” были оговорены заранее. Проблемы России с снабжением “Мира” пока никак не сказались на этом графике. Однако, выполняя совместные задачи по отношению к российскому орбитальному комплексу, американская программа стала играть существенную роль в поддержании всей программы “Мир”.
Однако, несмотря на значительную американскую поддержку в деле снабжения станции “Мир”, генеральный директор РКА Юрий Коптев заявил российскому Правительству в декабре 1996 года, что его ведомство очень сильно ограничено в средствах, а потому, возможно, будет вынуждено вовсе прекратить эксплуатацию орбитального комплекса, если не получит дополнительных ассигнований. При этом Коптев подчеркнул, что финансирование российской космонавтики сократилось по сравнению с 1989 годом на 80%. Коптев выразил также обеспокоенность тем, что Россия не может профинансировать своевременное изготовление служебного модуля Международной космической станции “Альфа”.
Однако, несмотря на повышенную зависимость снабжения станции “Мир” от США, руководство NASA полагает, что средства американских налогоплательщиков тратятся не зря. Ведь при полетах шаттлов к орбитальному комплексу приобретается колоссальный опыт, необходимый при будущей эксплуатации МКС. Ведущий руководитель полета в рамках “первого этапа создания Международной космической станции” в Космическом центре им. Джонсона Уильям Ривес заявил: “Я не могу представить себе наше вхождение в такую программу, как новая МКС, без опыта, приобретенного в программе “Мир-Шаттл”.
И.Маринин, НК. В начале октября прошлого года в новостях практически всех ведущих телекомпаний мира главное место занимало сообщение об авиационной катастрофе в Италии, которую потерпел самолет компании АО “Аэрофлот — российские международные авиалинии” Ан-124 “Руслан”. Страшные кадры кабины самолета, изуродованной в результате столкновения с кирпичным зданием, стоящим на краю аэродрома, облетели весь мир. Как бы мимоходом сообщалось, что в катастрофу попал какой-то космонавт, но фамилия не называлась. И только спустя три месяца нам удалось выяснить, что этим космонавтом оказался Алексей Сергеевич Бородай.
Наша справка: А.С.Бородай, военный летчик 1-го класса, летчик-испытатель 1-го класса. Родился в 1947 году в селе Бородаевка Сталинградской области. Будучи летчиком-испытателем Государственного краснознаменного НИИ ВВС в 1978 году прошел медицинскую комиссию для подготовки по программе “Буран” и с января 1979 по ноябрь 1980 года проходил общекосмическую подготовку в ЦПК. В 1982 году получил квалификацию “Космонавт-испытатель”. В августе 1987 года был зачислен на должность космонавта-испытателя в группу космонавтов Чкаловского филиала ГК НИИ ВВС. С ноября 1987 по март 1988 вместе с И.И.Бачуриным выполнил 6 атмосферных полетов на БТС-02 (аналоге КК “Буран”), отрабатывая автоматическую и ручную посадку корабля. В период с 1990 по 1992 прошел подготовку в качестве командира корабля-спасателя “Союз”. В декабре 1993 года уволился в запас из ВВС и отряда космонавтов. Поступил на работу летчиком в компанию АО “Аэрофлот — российские международные линии”.
В этот роковой день, 8 октября 1996 года, транспортный -самолет Ан-124 “Руслан” с экипажем опытных летчиков совершал чартерный рейс из России в Арабские Эмираты, откуда в Бруней должен был доставить большую партию автомобилей. Маршрут проходил над Италией. В Турине предполагалось произвести промежуточную посадку. В связи с большой дальностью перелета на борту находились два полносоставных экипажа, каждый из которых состоял из двух пилотов, штурмана, радиста и двух бортинженеров. Управление самолетом велось экипажами поочередно. Кроме того на борту самолета находилась группа инженеров и техников для межполетного обслуживания самолетов, ведь ни в Арабских Эмиратах, ни в Брунее специалистов по обслуживанию “Русланов” нет. Таким образом на борту находилось более двадцати человек.
Первая часть перелета близилась к завершению. Оставалось произвести посадку в Турине. В это время пилотировал самолет экипаж А.С.Бородая. Правое кресло пилота занимал не менее опытный, бывший военный летчик.
Но непосредственно перед посадкой резко ухудшились метеоусловия — понижение нижнего края облачности (ниже допустимого минимума). Экипаж принял решение идти на второй круг, но двигатели не вышли на взлетный режим. Самолет, продолжая снижаться, пролетел в нескольких метрах над взлетно-посадочной полосой и, потеряв скорость, задел за трубу и упал на животноводческую ферму примерно в полутора километрах от аэродрома. От удара самолет развалился. По мнению А.С.Бородая, если бы не эта труба, то самолет бы сел на поле и обошлось бы без жертв.
В результате катастрофы правый летчик, управлявший самолетом и пилот второго экипажа, находившийся в это время в кабине и наблюдавший за режимом посадки погибли. Остальные члены экипажа получили ранения различной степени тяжести и спасательными командами были развезены по различным госпиталям города.
Тяжелое ранение получил и Алексей Бородай. Несмотря на пятимесячные старания медиков он лишился обеих ног.
Трагедия не сломила летчика-космонавта. Когда я услышал по телефону бодрый и молодой голос Алексея Сергеевича, то ненароком подумал, что “слухи сильно преувеличены”, но все оказалось сущей правдой. Мужество Алексея Бородая, учившего летать “Буран”, но, в отличие от своего “крестника” так и не слетавшего в космос, проявилось на Земле. Алексей Сергеевич четко запланировал, что в марте, как только заживут раны на ногах, он встанет на протезы, ведь жизнь продолжается. Правда, на Земле...
P.S.: В Италии должен состояться суд, который рассмотрит все обстоятельства трагедии. Затем предстоит долгое разбирательство в России. Причины катастрофы выясняет компетентная комиссия. Они должны быть выявлены и устранены раз и навсегда.
22 января. С.Головков по сообщениям ЮПИ, АП. Кэтрин Линенджер, 31-летняя супруга нового американского обитателя “Мира”, обеспокоена.
Ей есть о чем подумать: нужно управляться в одиночку с сыном Джоном, которому всего год, в июне родится второй ребенок, а муж улетел на четыре месяца. Но больше всего тревожит ее то, что Джерри улетел, не оформив налоговые документы за прошедший год. “Я никогда их не делала, и у нас большие проблемы,” — говорит Кэтрин.
Как и ее муж, Кэтрин Линенджер работает в NASA, обеспечивает исследовательскую программу в области космической медицины и биологии. В последнее время она работала в Звездном и вскоре вернется туда с сыном. Не потому, что это ближе к мужу. “Мне там действительно нравится. Это простая жизнь. Я работаю в здании в 50 футах от моего дома. Всюду можно дойти пешком.”
К июню Кэтрин Линенджер вернется в Хьюстон. Она не склонна ожидать, что Джерри пропустит роды, а в крайнем случае, “как я понимаю, мне придется самой дать имя ребенку”. Сам Джерри говорит, что его душевный подъем не будет зависеть от того, плавает ли он по станции или стоит рядом с женой на Земле.
Шесть лет назад, когда Линенджеры поженились, Джерри еще служил в ВМФ и Кэтрин и не предполагала, что он хочет стать астронавтом. Но после двух полетов и двух детей и полудюжины командировок в Россию она лучше представляет, что впереди. “Но мы не боимся попутешествовать. Мы всегда ищем новых приключений.”
С.Шамсутдинов, НК. Во многих публикациях как зарубежных авторов, так и российских исследователей истории пилотируемой космонавтики, часто космонавтами называют людей, не имевших, на самом деле, такого статуса. Это не удивительно, так как до последнего времени процесс отбора космонавтов был строго засекречен. В связи с этим у многих специалистов по истории космонавтики возникает вопрос: кого считать космонавтом, а кого нет? Попытаемся дать исчерпывающий ответ.
Процесс отбора космонавтов (как советских, так, в настоящее время, и российских) имеет 3 этапа и каждому этапу соответствует определенный статус. Это важное обстоятельство — именно по этим этапам производится классификация.
Итак, первый этап — медицинский отбор. Человек успешно преодолевший медицинский отбор и получивший заключение Главной медицинской комиссии (ГМК) о годности к спецподготовке фактически становится только претендентом в космонавты.
Естественно, что претендентами в космонавты становились немногие из тех, кто был направлен на медицинскую комиссию. Подавляющее большинство людей “забраковывалось” врачами в связи с различными заболеваниями, отклонениями и особенностями в состоянии их здоровья. Наиболее ярким примером этой ситуации служит журналист Ярослав Голованов, которого многие авторы называют космонавтом. На самом деле, Ярослав Кириллович в 1965 году проходил медицинский отбор, но заключение ГМК о годности к спецподготовке не получил. Именно поэтому он не является даже претендентом в космонавты.
Следует отметить, что с 1960 года по 1966 год медицинский отбор всех претендентов в космонавты (и военных, и гражданских) проводился в Центральном военном научно-исследовательском авиационном госпитале (ЦВНИАГ), расположенном в Москве (район — Сокольники). С 1967 года было установлено новое положение, в соответствии с которым гражданские специалисты медицинский отбор стали проходить в Институте медико-биологических проблем (ИМБП), а военные летчики и инженеры — по-прежнему в ЦВНИАГ. Сама медицинская комиссия состояла из нескольких этапов.
Первоначальный медицинский отбор гражданских претендентов проводит Врачебно-экспертная комиссия (ВЭК) ИМБП, а военных претендентов — Центральная врачебно-летная комиссия (ЦВЛК) ЦВНИАГ. При положительном заключении ВЭК и ЦВЛК инженеры и летчики направлялись на углубленное медицинское обследование в ИМБП и ЦВНИАГе. Результаты этого обследования направлялись на Главную медицинскую комиссию (ГМК), которая и принимает решение о годности к спецподготовке. Получившие такое заключение получают неофициальный статусе “претендент в космонавты”.
В состав ГМК входят ведущие врачи Министерства здравоохранения и Министерства обороны. Сопредседателями ГМК являются Начальник ЦВНИАГа и директор ИМБП.
Затем личные дела претендентов рассматриваются на Мандатных комиссиях. У военных — комиссия ВВС, у гражданских — комиссия предприятия, рекомендующего кандидата в космонавты.
После этого личные дела претендентов в космонавты представляются на Государственную межведомственную комиссию (ГМВК), которая является высшей комиссией по отбору в космонавты. Ранее (в 1960 годах) функции ГМВК выполняла Мандатная комиссия ВВС, т.к. наборы осуществлялись только в один отряд Военно-воздушных сил Министерства обороны.
ГМВК после рассмотрения личных дел и беседы с претендентами давала рекомендательное заключение. После этого претендент фактически становился кандидатом в космонавты и получал право начать общекосмическую (начальную) подготовку. Но юридически кандидатом в космонавты претендент становился только тогда, когда на основании рекомендации ГМВК издавался ведомственный приказ о назначении на должность кандидата в космонавты-испытатели или -исследователи. Например, у Николая Пушенко между решением ГМВК с рекомендацией зачислить в отряд космонавтов (11 мая 1990 г.) и приказом Главкома ВВС о зачислении (6 февраля 1995 г) прошло почти пять лет.
Таким образом, ГМВК — это, в первую очередь, политическая комиссия, которая (особенно во времена СССР) отбирала кандидатов в космонавты из числа претендентов по соображениям их политической благонадежности, нравственным, моральным и человеческим качествам. В качестве примера можно привести врача ИМБП Юрия Сенкевича, который являясь претендентом в космонавты, 22 марта 1972 года был представлен на ГМВК, но не был утвержден ею из-за недавнего развода с женой.
Здесь можно привести также следующий пример. В 1959-1960 годах в ЦВНИАГ из поступивших на обследование 154 человек успешно прошли медицинский отбор 29 человек! 20 из них были отобраны и утверждены Мандатной комиссией. Фамилии этих 20-ти человек теперь всем известны — это, так называемый, гагаринский набор отряда космонавтов ЦПК ВВС. Все они стали сначала кандидатами в космонавты, а позднее многие из них — космонавтами. Но те девять претендентов, которые были отсеяны Мандатной комиссией (ныне ГМВК) так и остались претендентами в космонавты. Вот их фамилии: Н.И.Бессмертный, Б.И.Бочков, Г.А.Бравин, М.А.Ефременко, Г.К.Иноземцев, В.А.Карпов, Л.З.Лисиц, В.П.Свиридов и И.М.Тимохин (1).
Другой пример. В 1962 год, медицинский отбор в ЦВНИАГ успешно прошли 25 человек, но только 15 из них были зачислены во 2-й набор отряда космонавтов ЦПК ВВС. Из остальных 10 претендентов в космонавты пока известны фамилии только четверых Белоусов (был зачислен в отряд космонавтов ЦПК ВВС лишь в 1965 году в составе 3-го набора), Коротков, Сидоренко и Суворов (2).
Зачисленные в отряды космонавтов на должности кандидатов, как правило, проходили курс общекосмической подготовки будучи слушателями-космонавтами (с 1978 г ОКП проходят только в ЦПК, раньше гражданские проходили ОКП в ЦКБЭМ).
Успешно закончившие ОКП сдавшие Госэкзамены Межведомственной квалификационной комиссии получали неофициальный статус космонавт, а официально присваивалась квалификация “Космонавт-испытатель” или “-исследователь. С 1982 г выдается Диплом и удостоверение космонавта установленного образца.
Источники:
1. Российский журнал Вести медицины”, №4-5, 1994 год, стр. 19
2. Н.П.Каманин, Скрытый космос”, 1-й том стр.206.
3. Интервью с многими космонавтами и специалистами-врачами ЦВНИАГ и ИМБП.
Б.Хендрикс, Бельгия. Специально для НК.
С 17 по 19 января украинские космонавты Леонид Каденюк и Ярослав Пустовой, готовящиеся к полету STS-87 в качестве специалистов полезной нагрузки, были на Мысе Канаверал в связи с подготовкой к биологическим экспериментам, которые один из них будет проводить на орбите. С ними в их отеле в городе Коко Бич (Cocoa Beach) беседовали Барт Хендрикс из Бельгии и Герард ван де Хаар из Голландии.
Договоренность об участии украинского космонавта в полете на борту американского шаттла была достигнута 11 мая 1995 г. в ходе официального визита Президента США Била Клинтона на Украину. Была разработана научная программа, предусматривающая десять биологических экспериментов по изучению влияния невесомости на рост растений. В этой программе, получившей название CUE (Collaborative Ukrainian Experiment), принимают участие шесть украинских и пять американских научно-исследовательских институтов. Полет STS-87 назначен на октябрь 1997 г и продлится 16 суток.
Отбор украинских космонавтов прошел в двух этапах. В июне 1996 г. в США приезжали Леонид Каденюк (46) и Вячеслав Мейтарчан (40), которые с марта по май в киевских институтах Академии Наук Украины уже прошли ознакомительную научную подготовку по биологическим экспериментам. В Штатах они в течение двух недель знакомились с биологическими экспериментами на Мысе Канаверал, а затем отправились в Хьюстон для трехдневного медицинского обследования, после которого они вернулись на Украину “для дальнейших решений своей судьбы”.
 Космонавт Леонид Каденюк. Фото И.Маринина |
По не совсем ясным причинам, в октябре в США на медкомиссию были отправлены еще два кандидата, 26-летние Надежда Адамчук и Ярослав Пустовой. Адамчук, младший научный сотрудник Института ботаники Национальной Академии Наук Украины, значится в списке 27 украинских исследователей по программе CUE, распространенном по сети Internet. Окончательный выбор пал на Каденюка и Пустового, хотя Мейтарчан и Адамчук по-прежнему входят в состав отряда космонавтов Национального Космического Агентства Украины (НКАУ).
В декабре Каденюк и Пустовой приступили к совместной подготовке к полету. По словам Пустового, выбор основного и дублирующего специалиста полезной нагрузки будет сделан в июне-июле. Будучи ветераном бурановского отряда летчиков-испытателей, Каденюк добавил, что изучение оборудования шаттла для него будет “не ново”.
Дальнейшая их подготовка будет проходить исключительно в Соединенных Штатах. Украинские космонавты будут проводить много времени в так называемом “Ангаре L” на территории Станции ВВС “Мыс Канаверал”, в котором готовятся многие “шаттловские” биологические эксперименты и проводятся эксперименты по выращиванию подходящих для длительных космических полетов растений. В нем, кстати, была проведена и аутопсия погибших астронавтов “Челленджера”.
Интересно отметить, что об украинских космонавтах в официальных сообщениях NASA о полете STS-87 пока не упоминается. В нем кроме четырех американских астронавтов будет участвовать и японский астронавт Такао Дои, который вместе с Винстоном Скоттом выйдет в открытый космос. Первоначально на этот выход был запланирован украинский эксперимент по космической сварке, разработанный киевским институтом имени Патона. Однако, как сообщила еженедельная газета “Space News” в выпуске от 16 декабря 1996 г., этот эксперимент перенесен на пока неопределенный полет в связи с тем, что Скотту и Дои поручили выполнить программу двух несостоявшихся выходов полета STS-80.
Со страницами биографии “нелетавшего ветерана” Леонида Каденюка читателей “Новостей Космонавтики” уже довольно подробно познакомил Игорь Маринин в своей статье “Украина будет иметь своего астронавта” (см. “НК” №4, 1996 стр.62). Добавим еще несколько строк. По словам Каденюка, шестой набор космонавтов ЦПК ВВС, в который его зачислили 23 августа 1976 вместе с восьмерыми другими военными летчиками-испытателями, был отобран специально для только что одобренной программы “Буран”. Иными словами, первая группа гражданских космонавтов-испытателей Летно-исследовательского института имени Громова (ЛИИ), отобранная 30 июля 1980 г. и возглавленная Игорем Волком (“волчья стая”), в принципе следует считать вторым бурановским набором, а не первым, как это обычно делается.
В 1976-77 гг. кандидаты шестого набора учились в Центре подготовки летчиков-испытателей (ЦПЛИ) в Ахтубинске (Астраханская область), а в 1977-78 гг. проходили общекосмическую подготовку в Звездном Городке. Потом их подготовка как летчики-испытатели и космонавты шла параллельно. Зимой они как правило бывали в Звездном Городке и там проходили “всякие дисциплины типа биология, геология, астрофизика”, а летом они “уезжали летать, работали как летчики-испытатели, принимали участие в разработке систем “Бурана””. Каденюк добавил, что Владимира Васютина и Владимира Титова сразу после окончания ЦПЛИ оставили на программу “Союз-Салют”.
По его словам, после гибели Леонида Иванова (чью фотографию он собирается взять с собой в космос) в 1980 г. к ним присоединился и Анатолий Соловьев. В 1979 г. по состоянию здоровья был отчислен Сергей Протченко. Остальные летчики-испытатели шестого набора, в частности сам Каденюк, Александр Волков, Николай Москаленко и Евгений Салей, в начале 80-х годов продолжали подготовки по программе “Буран”.
Каденюк вспомнил, как они вместе с гражданскими летчиками ЛИИ “слушали лекции, ездили на всякие комиссии, на эскизное проектирование”. После увольнения Каденкжа в 1983 г., Волков, Москаленко и Салей также перешли в программу “Салют-Союз”, но из-за недостатка времени наш разговор до этого не дошел.
В октябре 1988 г. Леонид Каденюк вернулся в бурановский отряд в качестве летчика-испытателя Чкаловского филиала ГКНИИ ВВС. Он сказал, что в это время формально не присутствовал в этой группе, так как для повышения квалификации учился в Московском авиационном институте. После первого полета “Бурана” (корабль 1К1), Каденюка включили в подготовку к полету “Союз-Спасатель”, который предусмотрел стыковку корабля “Союз-ТМ” с беспилотным Бураном (1К2) и с орбитальной станцией “Мир” для имитации спасения экипажей. Он прошел полный цикл подготовки в качестве командира корабля “Союз-ТМ” вместе с Иваном Бачуриным и Алексеем Бородаем (который, кстати, по словам Каденюка находится в тяжелом состоянии после аварийной посадки на самолете АН-124 осенью 1996 г.).
Каденюк, Бородай и Бачурин “изучали все системы “Союза”, сдали целую кучу экзаменов, прошли тренировки по ручному сближению и ручной стыковке с “Бураном” и “Миром””. К сожалению, из-за сокращения финансирования программы “Буран” и ее последующего закрытия, полет так и не состоялся Каденюк сказал что группа космонавтов-испытателей ГКНИИ ВВС в которую в 1992-93 гг. были зачислены еще трое летчиков (Пучков, Яблонцев, Токарев), была официально расформирована осенью 1996 г.
Наконец пару слов о Ярославе Игоревиче Пустовом. Родился он в Костроме 29 декабря 1970 г. Окончил среднюю школу в Оренбурге в 1988 г. и 20 июня 1996 г. успешно защитил докторскую диссертацию по физике и математике в Харьковском государственном университете. До зачисления в отряд космонавтов Национального Космического Агентства Украины, работал сотрудником Института магнетизма НАНУ. Он не женат и живет в Киеве, увлекается футболом, бадминтоном, компьютерной техникой чтением и математикой.
Каденюка и Пустового проинформировали о том, что есть предварительная договоренность о дальнейших полетах украинских космонавтов на борту шаттла, хотя об этом официально пока ничего не известно. По их мнению, пока трудно сказать будет ли действительно второй полет с участием украинского космонавта.
18 января. В.Волков, ИТАР-ТАСС. Российскому космонавту Валерию Полякову присужден почетный титул “Барон Оойт”, который установлен детским парком “Земля Оойт” (его название можно перевести как “Земля будущего”). Этот парк, хозяева которого — дети в возрасте до 12 лет, создан восемь лет назад в городке Дрюнен группой энтузиастов с целью развития у подростков чувства ответственности, для того, чтобы помочь им лучше адаптироваться к сложным условиям современного мира. Разумеется, для детворы это также место встреч и развлечений. Стало уже традицией присуждать титул “Барон Оойт” лицам, которые сделали что-либо значительное в современном мире. “На сей раз мы решили присудить почетный титул Валерию Полякову потому, что ему принадлежит рекорд длительности пребывания в космосе, — сказал директор парка Марк Таминьо. — Это открывает путь в будущее, когда люди смогут спокойно жить и работать в космосе. А об этом мечтают многие дети”.
И.Маринин, НК. 13 января в Россию прибыли космонавты CNES Франции Жан-Пьер Эньерэ и Леопольд Эйартц. Им предстоит пройти пятимесячную подготовку к полету по программе “Пегас”, намеченному на август 1997 г., в составе российских экипажей.
С российской стороны к этому полету (программа 24-й основной экспедиции) готовятся:
1 экипаж: Юрий Гидзенко, Павел Виноградов
2 экипаж: Геннадий Падалка и Сергей Авдеев
Программа “Пегас” практически повторяет недавно осуществленную программу “Кассиопея”, которую выполнили Клоди Андре-Деэ, а так же Валерий Корзун и Александр Калери и должна подтвердить полученные результаты. Предполагается широкое использование прежней аппаратуры, доставленной раннее на “Мир”.
При подготовке этого полета дублером, как вы помните, был Л.Эйартц. Именно он в этот раз назначен в первый экипаж.
Опытный Жан-Пьер Эньерэ уже дважды готовился в ЦПК и совершил космический полет в 1993 году по программе “Альтаир”. В этот раз Эньерэ назначен во второй экипаж с перспективой быть основным с следующем — более продолжительном полете.
Кандидатура Мишеля Визо (космонавта CNES с 1985 г.) утверждена не была. Не все вопросы были решены с медициной, кроме того, за столь короткое время (около пяти месяцев) прибывшему впервые на подготовку в ЦПК космонавту, очень трудно выучить в нужной степени русский язык и освоить программу полета. Именно поэтому на подготовку назначены два опытных космонавта.
Немного о российских членах экипажа: командир первого экипажа Юрий Гидзенко в 1995-96 году совершил 179 суточный полет по программе “Евромир-95” и ЭО-20.
Бортинженер Павел Виноградов, как и Эйартц, тоже проходил подготовку по программе “Кассиопея”. Будучи в основном экипаже он в космос не поднялся из-за внезапной болезни командира. Это будет его вторая попытка.
Командир второго экипажа Геннадий Падалка пока не имеет опыта полетов в космос, но усиленно готовится уже 7 лет.
Опытного Сергея Авдеева представлять не надо. За его плечами уже два длительных космических полета общей продолжительностью более года. Первый — в 1992 году был тоже по российско-французской программе “Антарес” вместе с Мишелем Тонини. Второй полет он совершал с Юрием Гидзенко и Томасом Райтером в 1995-96 годах по программе “Евромир-95”.
15 января в ЦПК состоялось представление Л.Эйартца и Ж.-П.Эньерэ коллективу центра космонавтов. С этого дня началась непосредственная подготовка экипажей к полету.
* 16 января экипажи ЭО-23 В.Циблиев, А.Лазуткин, К.-Д.Фладэ, Т.Мусабаев, Н. Бударин и X. В. Шлегель сдали последний теоретический экзамен. * 16 января в Центре подготовки космонавтов имени Ю.А. Гагарина состоялось традиционное представление коллективу прибывшего на подготовку астронавта NASA Эндрю Томаса (Andrew Sydney Whitiel Thomas). Родился он в Австралии в 1951 году, там же получил образование и стал доктором наук в области механики. В 1977 году переехал в США, но только в 1989 году получил американское гражданство. В отряде астронавтом NASA с 1992 года. За его плечами один космический полет длительностью около 10 суток. Он стал 346-й астронавтом мира и 219-й астронавтом США. В ЦПК он будет готовиться в качестве дублера бортинженера-2 по программе NASA-7. * Новый завод по производству ракетного топлива создается в Свердловской области. Строительство предприятия обойдется казне сравнительно недорого, так как его производственные мощности разместятся в недостроенных корпусах местного завода железобетонных конструкций. В качестве сырья будет использоваться природный газ. |
23 января. И.Маринин, НК. Вчера в Российском Государственном НИИ ЦПК имени Ю.А.Гагарина успешно завершили полугодовой цикл непосредственной подготовки к полету экипажи 23-й основной экспедиции на комплекс “Мир”. Напомню, что на первом этапе полета во время пересменки экспедиций в течение 18 суток будет выполняться российско-германская программа “Мир-97”. Именно поэтому в экипажи входят космонавты DARA ФРГ.
В первый экипаж “Сириусов” входят: командир — Василий Циблиев (РГНИИ ЦПК, РФ), бортинженер — Александр Лазуткин (РККЭ, РФ), космонавт-исследователь Райнхольд Эвальд (DARA, ФРГ) и бортинженер-2 Джери Линенджер (NASA, США) (он был доставлен на “Мир” в этом месяце и уже начал выполнение своей программы полета).
Второй экипаж “Кристаллов” состоит из командира Талгата Мусабаева (РГНИИ ЦПК, РФ), бортинженера Николая Бударина (РККЭ, РФ), космонавта-исследователя Ханса-Дитриха Шлегеля (DARA, ФРГ) и бортинженера-2 Майкла Фоула (NASA, США). Как обычно подготовка закончилась трехдневной комплексной экзаменационной тренировкой, которая для обоих экипажей завершилась небывалым успехом.
Первым начал комплексную тренировку второй экипаж. 17 января “Кристаллы” одели скафандры и после получения экзаменационного билета заняли места в тренажере 7К-СТ транспортного корабля “Союз ТМ”. Как обычно им предстояло “довести” корабль до станции и состыковаться с ней, несмотря на пять нештатных ситуаций, предусмотренных билетом.
Итак, “полет” начался. Сразу после отделения от РН отказал регулятор расхода жидкости. Затем, за одну минуту до окончания сеанса связи на первом витке пропала связь с Землей. Выяснилось, что отказал дуплексный приемник УКВ-связи. Пришлось перейти на резервный. Третья нештатная оказалась посерьезней: по командной радиолинии прошла команда “Разрешение работы по признакам” (РРП) с опозданием на 5 секунд. Именно по этой команде бортовая цифровая вычислительная машина приступает к работе с управляющими словами по циклограмме первого маневра. Если бы экипаж не заметил этого отклонения, то корректирующий импульс был бы отработан с пятисекундной задержкой, что привело к значительном отклонению корабля от расчетной траектории. Но экипаж действовал грамотно и скорректировал время на злополучные пять секунд.
Затем последовал некоторый участок “спокойного полета”, когда ничего не ломалось. Но на этапе сближения с комплексом через три минуты после окончания сеанса связи с Землей, на 32 витке, обнаружилась негерметичность кислородной магистрали. Парциальное давление кислорода начало расти со скоростью 0.1 атмосферы в минуту. Экипаж достаточно быстро нашел место утечки кислорода, которое оказалось за первым вентилем (РПВ-1). Пришлось вентиль перекрыть и в дальнейшем регулировать приток кислорода вручную. И, наконец, пропала вся информация на бортовом дисплее, содержащая параметры сближения с комплексом — отказал блок формирования информации (БФИ). Задача экипажа усложнилась. Мусабаеву и Бударину пришлось контролировать ход автоматического сближения по командно-сигнальным полям (КСП), электро-люминесцентному сигнальному табло (ТСЭ) использую блок ручного ввода/вывода информации. Несмотря на это стыковка прошла успешно.
Тренировка завершилась. Никаких ошибок в действиях экипажа обнаружено не было, но группа анализа действий экипажа как всегда выявила некоторые спорные моменты. Но после обсуждения этих замечаний членами межведомственной экзаменационной комиссии и экипажем все замечания были сняты. Экипаж получил оценку 5,0, что бывает исключительно редко.
В понедельник 20 января аналогичную тренировку начал первый экипаж. Как и у “Кристаллов” у “Сириусов” сразу после отделения от РН отказал передатчик УКВ-связи и им пришлось перейти на резервный. Затем во время тестирования первого комплекта системы управления движением (СУД) обнаружился ее отказ. Автоматически управление движением корабля перешло на второй комплект СУД. Экипаж заметил неисправность, проконтролировал действия автоматики, доложил на Землю о случившемся и продолжил полет к станции. На 32 витке (злополучный 32-й !!!) возник отказ основного блока очистки атмосферы. Произошел автоматический переход на резервный блок, а космонавты, проанализировав ситуацию выяснили, что отказал основной вентилятор, прокачивающий воздух через поглотитель. Но резервный вентилятор работал исправно.
 Экипаж корабля “Союз ТМ-25” на тренировке. Справа налево: В.Циблиев, А.Лазуткин и Р.Эвальд. Фото автора. |
Самая серьезная авария произошла уже после третьего корректирующего импульса. Когда до комплекса казалось рукой подать, сломался бортовой вычислительный комплекс. Причем ситуация осложнилась тем, что авария БЦВК произошла именно в тот момент, когда двигательная установка корабля была направлена на комплекс и экипаж не видел станцию ни на мониторе, ни в визир, ни в иллюминаторы. На корабле имеется еще два комплекта БЦВК, но при их проверке выяснилось, что один из них тоже неисправен. Одного рабочего БЦВК явно недостаточно для надежного управления сближением и стыковкой в автоматическом режиме - не с чем сравнивать полученные после обработки данных результаты. Поэтому экипаж принял единственное правильное решение — перешел на ручной режим управления сближением и стыковкой.
Но и здесь космонавтов подстерегала “неприятность”. Командир управлял кораблем, используя ручную ориентацию в аналоговом контуре. Когда до станции оставалось менее 100 метров, корабль перестал тормозиться — отказала ручка управления движением (РУД). Расстояние до станции быстро сокращалось. Казалось столкновение неминуемо, но Василий Циблиев на этой нештатной “собаку съел”. Именно эта ручка послужила первопричиной столкновения корабля “Союз ТМ-17” 14 января 1994 года, когда уже возвращающиеся на Землю Василий Циблиев и Александр Серебров выполняли облет и фотографирование комплекса. Тогда космонавтам повезло, Василию удалось изменить траекторию корабля и он лишь вскользь коснулся ПхО ББ, слегка повредив теплоизоляцию. По тем временам сложившаяся ситуация была неожиданностью. С тех пор эта нештатная была введена в экзаменационные билеты и по чистой случайности вновь досталась Циблиеву. И он вышел из положения с честью. Он просто другой ручной перестал гасить боковую скорость в результате чего корабль прошел на расстоянии 30 м от комплекса. Затем Василий Циблиев выполнил “зависание” корабля и в ближайшем сеансе связи доложил на Землю. Вскоре было принято совместное решение подключить резервную РУД и больше ничего не мешало повторной стыковке.
На этом первая тренировка первого экипажа завершилась. Замечаний оказалось очень мало и они не повлияли на отличную оценку.
В этот же день, 20 января второй день комплексной тренировки был у “Кристаллов”. Они отрабатывали программу типовых суток на орбитальном комплексе “Мир”. Во время “орбитального” полета им пришлось столкнуться с отказом блока вакуумных клапанов первого фильтра блока микропримесей с интересной аббревиатурой - БМП. Затем самопроизвольно закрылся первый электровакуумный клапан водорода ЭЛВ-1 системы “Электрон”, с помощью которого из воды получается кислород для дыхания и как побочный продукт - злополучный водород.
 Дублеры на комплексной тренировке. Фото автора. |
И, наконец, так знакомое Талгату Мусабаеву по первому полету “Напряжение мало” на базовом блоке. Пожалуй это была самая частая нештатная ситуация во время его полета по программе ЭО-16 во второй половине 1994 года. А во время пересменки, когда на комплексе собралось шесть человек (кроме Талгата — Валерий Поляков, Юрий Маленченко, Александр Викторенко, Елена Кондакова и Ульф Мербольд), система электропитания вообще вышла из строя и несколько часов работы в полной темноте запомнились надолго. Экипаж справился со всеми неприятностями. Высокая оценка 4.9 говорит сама за себя.
На следующий день: 21 января, с нештатными на орбитальном комплексе столкнулись “Сириусы”. Сначала отказал вентилятор системы очистки атмосферы, затем возникла неисправность основного канала системы ориентации солнечных батарей. В завершение тренировки произошло нештатное закрытие электровакуумного клапана кислорода ЭЛВК-1. И первый экипаж вышел из испытания с честью.
Пока “Сириусы” “чинили” станцию, “Кристаллы” совершали посадку на Землю. Сразу после расстыковки корабля с комплексом довольно быстро начало расти парциальное давление кислорода в атмосфере спускаемого аппарата. Вскоре выяснилось, что негерметичен участок кислородной магистрали, расположенный до первого вентиля. Таким образом предотвратить рост кислорода оказалось невозможным. При достижении кислородом 40% уровня возникла бы взрывоопасная смесь. Любая искра могла бы привести к пожару. Единственная возможность избежать этого — срочный спуск на Землю и при необходимости — разгерметизация спускаемого аппарата. Именно такое решение принял экипаж и стал готовиться к срочной посадке. Но неприятности на этом не кончились. При выдаче тормозного импульса отказала сближающе-корректирующая двигательная (СКД) установка. Космонавтам пришлось “дотормаживать” с помощь двигателей причаливания и ориентации (ДПО-Бт) и идти на баллистический спуск. На следующий день, 22 января, не менее драматичная ситуация сложилась и при “возвращении” “Сириусов”. Но оба экипажа были на высоте.
Итак, непосредственная подготовка успешно завершилась. Теперь, после межведомственной комиссии и краткосрочного отдыха под Рузой космонавты пройдут предстартовую подготовку на Байконуре. Старт ТК “Союз ТМ-25” с одним из экипажей намечен на 10 февраля.
* Медленное торможение ступени 1996-072В от запуска КА USA-129 20 декабря 1996 г. может быть связано с нахождением перигея над Северным полушарием, где в зимнее время атмосфера несколько “сжата”. Ранее делались попытки объяснить медленное торможение особенностями самой ступени (“НК”№1, 1997). |
24 января. И.Маринин, НК. Сегодня в Белом зале штаба ЦПК под председательством начальника Центра генерал-лейтенанта П.И.Климука состоялось заседание Межведомственной комиссии, которая рассмотрела итоги подготовки экипажей ЭО-23 к космическому полету.
Он отметил, что экипажи 23-й основной экспедиции, в ходе которой будут выполнены российско-европейская программа “Евромир-97” и российско-американская программа Мир-23/NASA-4 полностью завершили подготовку. О ходе подготовки экипажей и итогах экзаменационной комплексной тренировки рассказал начальник учебного отдела полковник Юрий Петрович Каргаполов. Затем Межведомственная комиссия приняла решение рекомендовать Государственной комиссии назначить основным экипаж в следующем составе: командир — полковник, Василий Васильевич Циблиев (ЦПК ВВС, МО РФ); бортинженер — Александр Иванович Лазуткин (ГКБ РКК “Энергия”); космонавт-исследователь — Райнхольд Эвальд (DLR/DARA, ФРГ); бортинженер-2 — Джери Линенджер (NASA, США).
Назначить дублирующим экипаж в следующем составе: командир — полковник, Талгат Амангельдиевич Мусабаев (ЦПК ВВС, МО РФ); бортинженер — Николай Михайлович Бударин (ГКБ РКК “Энергия”); космонавт-исследователь — Ханс-Дитрих Шлегель (DLR/DARA, ФРГ); бортинженер-2 — Майкл Фоул (NASA, США).
Старт экипажа ЭО-23 на корабле “Союз ТМ-25” намечен на 10 февраля этого года. Завершится полет в конце августа после выполнения российско-французской программы.
Программа “Мир-97” будет выполняться на ОК “Мир” во время пересменки российских экипажей. Космонавт DARA стартует на ТК “Союз ТМ-25”, а возвратится через 20 суток 2 марта на корабле “Союз ТМ-24” вместе с Валерием Корзуном и Александром Калери. Программу NASA-4 на ОК “Мир” Джери Линенджер выполняет с 15 января вместе с Корзуном и Калери. Его возвращение намечено на конец мая 1997 года тоже с помощью МТКК “Атлантис”. В ходе полета намечено осуществить три выхода в открытый космос, первый из которых будет осуществлен командиром экспедиции и американским астронавтом в интересах программы NASA.
В завершении МВК Виктор Курилов от имени Международной аэронавтической федерации и Комитета РФ по космосу вручил удостоверения космонавтов международного образца нелетавшим космонавтам первого экипажа Александру Лазуткину и Райнхольду Эвальду.
Затем состоялась традиционная пресс-конференция для российских и иностранных журналистов.
Таким образом, подготовка экипажей 23-й основной экспедиции включала подготовку по трем программам: российской, американской и европейской.
 Экипажи ЭО-23 на пресс-конференции после Межведомственной комиссии. Фото автора. |
Члены экипажа с российской стороны окончательно были утверждены на расширенной коллегии РКА 9 февраля 1996 года в следующих составах: 1 экипаж — Циблиев, Лазуткин; 2-й экипаж — Мусабаев, Бударин. Уже 25 марта 1996 г. оба экипажа приступили к непосредственной подготовке к полету. И если второй экипаж был сформирован заново, то первый экипаж готовится в этом составе уже давно. В.Циблиев и А.Лазуткин были утверждены в одном экипаже 1 апреля 1994 г., а июне 1995 г. они приступили к непосредственной подготовке по программе ЭО-21 и в феврале 1996 года успешно отдублировали экипаж ЭО-21. Общий объем подготовки к полету ЭО-23 составил у Циблиева — 1797 часов, у Лазуткина — 1799 часов, у Мусабаева — 1785 часов и у Бударина — 1700 час.
Подготовка германских космонавтов началась значительно раньше официального Договора между РКА и DARA, заключенным 9 декабря 1995 года.
1 августа 1995 г. к курсу общекосмической подготовки приступил Шлегель. Эвальд присоединился к нему только 23 октября. Разница в объеме подготовки вызвана тем, что Эвальд уже проходил курс подготовки к полету в ЦПК, в достаточной степени владеет русским языком и знаком с основными системами корабля “Союз ТМ” и станции “Мир”. Шлегель же, хоть и имеет опыт полета в космос, но готовился он в NASA, изучал американскую технику и поэтому ему придется начать в ЦПК практически с нуля.
3 апреля 1996 было принято решение о том, что в первый экипаж войдет Райнхольд Эвальд, во второй Ганс Вильгельм Шлегель. 26 апреля 1996 года оба германских космонавта закончили подготовку в составе группы и 28 апреля приступили к непосредственной подготовке в составе экипажей. Общий объем подготовки космонавтов-исследователей DARA по программе ЭО-23 составил у Эвальда — 1022 часа, у Шлегеля —1445 час.
Американские астронавты Линенджер и Фоул начали подготовку к полету тоже не одновременно. Линенджер был отобран для полета на ОК “Мир” и начал подготовку в ЦПК 29 мая 1995 года в качестве бортинженера-2 основного экипажа по программе NASA-3. Скотт Паразински начал подготовку к этой же программе в качестве его дублера. Осенью, после отстранения Паразински от подготовки по антропометрическим параметрам на его место был назначен Майкл Фоул. В октябре 1995 NASA пересмотрело программу полетов на “Мир” и 30 октября Блаха был назначен основным для программы NASA-3, a Линенджера назначили его дублером.
В ноябре 1995 г. Фоул начал подготовку к полету на “Мир” в составе группы, претендуя в следующий экипаж. В январе 1996 г. NASA назначило бортинженером-2 в основной экипаж NASA-4 Линенджера, а Фоула его дублером.
В августе 1996 г. оба астронавта NASA Линенджер и Фоул начали подготовку в составе российских экипажей. Линенджер в сентябре 1996 года отдублировал Джона Блаху и вернулся на подготовку в ЦПК.
Общий объем подготовки бортинженеров-2 от NASA к полету по программе NASA-4 составил у Линенджера — 765 час, у Фоула — 775 час. Астронавты NASA завершили подготовку в составе российских экипажей в декабре 1996 г. и отбыли в США для заключительных тренировок в составе экипажа “Атлантиса” по программе STS-81.
Тем временем российско-германские экипажи сдали все зачеты и экзамены, а также провели комплексную экзаменационную тренировку, завершив тем самым подготовку к полету.
Вот результаты этой подготовки:
| 1 экипаж | 2 экипаж | |
| Комплексная тренировка
ТДК-7СК (корабль) ДОН-27КС (комплекс) | 5 5 5 | 5 4.9 4.8 |
| Пилот-732 (ручное управление спуском) БИ1 | 4.94 4.48 | 4.92 4.86 |
| ТОРУ ТКГ (телеоператорный режим управления стыковкой ТКГ “Прогресс-М”, командиры) теоретический экзамен экзаменационная тренировка | 5 5 | 5 5 |
| Программа полета ТК и ОС | 5 | 5 |
| Тренировка в ГЛ (выход в открытый космос) | зач. | зач. |
Хочется отметить уникально высокие результаты экзаменов и зачетов обоих экипажей. Видимо сказался новый принцип формирования программы подготовки экипажей, когда между дублированием и полетом проходит почти год. Этот принцип позволяет космонавтам дважды пройти полный курс подготовки за два года и опытный член экипажа (в данном случае В.Циблиев) без излишней спешки может поделиться своим опытом. Высокий уровень подготовки второго экипажа достигнут видимо тем, что впервые за много лет в экипаж включены только опытные космонавты. И Мусабаев и Бударин и Шлегель имеют опыт космических полетов. Остается надеяться, что столь высокая подготовка экипажей на Земле приведет к столь же качественному выполнению программы полета.
И.Маринин, НК. В целях повышения эффективности использования научно-технического потенциала РФ в области пилотируемых космических полетов и подготовки космонавтов для обеспечения выполнения Федеральной космической программы и международных обязательств России Постановлением Правительства Российской Федерации от 15 мая 1995 №478 на базе ЦПК создан Российский государственный научно-исследовательский испытательный центр подготовки космонавтов им.Ю.А.Гагарина.
Постановление предусматривает двойное подчинение Центра. Теперь делами Центра ведают совместно Министерство обороны и Российское космическое агентство, осуществляющие и долевое финансирование Центра.
Постановлением Правительства РФ от 3 августа 1996 года №918 утверждено новое Положение о РГНИИ ЦПК.
Основные задачи ЦПК остались прежними: подготовка космонавтов-испытателей и космонавтов-исследователей к полетам (как российских, так и зарубежных); поддержание и совершенствование их квалификации в течение всего периода работы в отрядах космонавтов; подготовка космонавтов в составе экипажей к выполнению в космических полетах конкретных программ испытаний, исследований и экспериментов.
Но есть и существенные изменения. В частности, на РГНИИ ЦПКтеперь возложены функции головной организации по отбору кандидатов в космонавты и подготовки космонавтов всех категорий и специальностей для полетов на любых пилотируемых космических аппаратах, а так же функции по развитию и совершенствованию системы подготовки космонавтов и их реабилитации после выполнения космических полетов, созданию и размещению технических средств для подготовки космонавтов.
Как на научно-исследовательский институт на ЦПК возложено проведение фундаментальных, поисковых и системных исследований, опытно-конструкторских и научно-испытательных работ в целях повышения качества подготовки и эффективности деятельности экипажей, безопасности полетов, совершенствования космической техники и тренажной базы ЦПК.
По-прежнему ЦПК является единственным местом для общекосмической подготовки кандидатов в космонавты (как российских, так и зарубежных), а так же подготовки космонавтов в составе групп и экипажей
За РГНИИ ЦПК закреплено право на участие в летных испытаниях КА, участие в эргономической экспертизе и научно-техническом сопровождении создания и применения пилотируемых КА, а так же проведение экологического аэрокосмического мониторинга с использованием пилотируемых КА и подготовка специалистов в этой области (не только космонавтов).
Как и любой НИИ Центр имеет право подготовки и аттестации научных кадров, в том числе ученым советом.
1 сентября 1996 года начальник Генерального штаба Вооруженных сил РФ генерал армии М.Колесников утвердил новую организационно-штатную структуру Центра. Принципиальное ее отличие от прежней структуры — наличие четырех (вместо трех) управлений.
Во исполнение всех этих решений в период с ноября 1996 г. по январь 1997 приказами МО РФ, Главкома ВВС и начальника Центра были произведены назначения на должности во все подразделения. Остановимся только на основных назначениях.
По-прежнему возглавляет РГНИИ ЦПК имени Ю.А.Гагарина (с сентября 1991 года) Дважды Герой Советского Союза (ДГСС), Летчик-космонавт СССР (Л-к), кандидат технических наук, действительный член (Академик) Российской академии космонавтики имени К.Э.Циолковского и член-корреспондент Международной академии информатизации, генерал-лейтенант авиации Петр Ильич Климук. За его плечами три космических полета.
Первым заместителем начальника Центра вновь назначен ГСС, Л-к СССР, доктор технических наук, действительный член Российской академии космонавтики имени К.Э.Циолковского, Международной академии информатизации, Российской академии медико-технических наук, профессор по кафедре Педагогика и психология Высшей школы, генерал-майор авиации Юрий Николаевич Глазков. (В этой должности с апреля 1992 года). За его плечами один космический полет.
Не изменился и первый заместитель — начальник штаба Центра (ЦПК является воинской частью). На этой должности по-прежнему генерал-майор авиации Николай Васильевич Попов.
Первое управление, занимающееся комплексной подготовкой космонавтов к космическим полетам возглавляет ДГСС, Л-к СССР Владимир Александрович Джанибеков. Джанибеков один из опытнейших наших космонавтов. За его плечами четыре (5!) космических полета. Его заместителями являются, по подготовке — полковник Евгений Ильич Жук; по научно-исследовательской и испытательной работе (НИИР) — полковник Алексеев Владимир Иванович.
В этом же управлении находится отряд космонавтов РГНИИ ЦПК. Его по-прежнему (с января 1991 г.) возглавляет ГСС, Л-к СССР Александр Александрович Волков. Заместителем командира отряда по-прежнему является Герой Российской Федерации (ГРФ), Л-к РФ, полковник Василий Васильевич Циблиев, который завершает подготовку ко второму космическому полету. В отряде космонавтов четыре группы.
Первую возглавляет ГСС, Л-к СССР Александр Степанович Викторенко. Ему непосредственно подчинены опытные Владимир Титов и Юрий Онуфриенко, а так же нелетавшие в космос Геннадий Падалка и Сергей Кричевский. В его же группе пока числится ветеран отряда космонавтов ГСС Л-к СССР, генерал-майор Валентина Владимировна Терешкова. В марте ей исполняется 60 лет и встанет вопрос о ее уходе в отставку.
Вторую группу возглавляет ГСС, Л-к СССР, полковник Анатолий Яковлевич Соловьев. В эту группу входят опытные Виктор Афанасьев, Юрий Маленченко, Талгат Мусабаев Юрий Гидзенко, Владимир Дежуров, а так же не имеющие опыта космических полетов Сергей Залетин и Сапижан Шарипов.
Третью группу возглавляет полковник Валерий Григорьевич Корзун, завершающий свой первый космический полет. В его группе нет космонавтов. В нее по традиции входят специалисты по связи с экипажем, работающие в Центре управления полетами.
Если в первую и вторую группу входят космонавты-испытатели, а в третью вообще не космонавты, то в четвертую группу должны входить космонавты-исследователи. Пока в ней только один человек — проходящий общекосмическую подготовку кандидат в космонавты-исследователи, капитан медицинской службы Олег Котов.
Второе управление, в ведомстве которого находится вся тренажная база Центра, возглавляет полковник Виктор Константинович Готвальд. Его заместители: по подготовке космонавтов — полковник Шкуратов Юрий Алексеевич; по НИИР — полковник Алексеев Владимир Иванович.
На третье управление теперь возложены функции подготовки космонавтов и экипажей к действиям в условиях, приближенных к космическому полету. Специалисты именно этого управления проводят подготовку космонавтов при моделировании невесомости в бассейне гидролаборатории и на летающей самолете-лаборатории, при имитации на центрифугах перегрузок, возникающих во время посадок спускаемых аппаратов. Специалисты этого же управления организуют и проводят отработку действий космонавтов при посадке корабля в нерасчетный район в различных климато-географических условиях (тундра, тайга, пустыня, море).
Возглавил это управление бывший нелетавший космонавт-испытатель (в отряде 1978-1986 г.) полковник Николай Сергеевич Греков. Его заместители: по подготовке космонавтов — полковник Юзов Николай Иванович; по НИИР — полковник Крестьянников Геннадий Андреевич.
ГСС, Л-к СССР, полковник Геннадий Михайлович Манаков 20 декабря 1996 года назначен начальником отдела по обеспечению жизнедеятельности космонавтов в особых условиях этого же управления. Таким образом Манаков выбыл из отряда космонавтов. Правда выбытие последовало без обычного в таких случаях заключения Главной медицинской комиссии о негодности космонавта к космическим полетам.
Возглавлявший более года третье управление ГСС, Л-к СССР Владимир Георгиевич Титов, вновь вернулся в отряд космонавтов на должность инструктора-космонавта-испытателя (Приказ от 20 декабря 1996 г.) И это происходит с Владимиром Титовым не впервые. В апреле 1990 он выбыл из отряда космонавтов в связи с назначением заместителем начальника первого управления по подготовке космонавтов и экипажей к полету (зам. В.А.Джанибекова). Но в сентябре 1992 года он был отобран для подготовки к полету на шаттле в качестве дублера С.Крикалева (STS-60) и в ноябре того же года приступил к подготовке. Когда подготовка к полету близилась к завершению было принято решение о проведении второго американо-российского полета (STS-63) и В.Титов был назначен специалистом полета в этот экипаж. Стало ясно, что обязанности заместителя начальника Управления, находясь в столь длительной командировке, выполнять невозможно. В июле 1994 года, когда Титов отдублировал Крикалева и начал готовиться к собственному полету, заместителем начальника управления был назначен полковник Евгений Ильич Жук, а Владимир Титов вернулся в отряд на должность инструктора-космонавта-испытателя со следующей формулировкой: “Назначен на низшую должность по личной просьбе для подготовки к последующим космическим полетам”. В ноябре 1995 г., уже после полета на шаттле, Владимир Титов вновь выбыл из отряда, получив назначение на должность начальника третьего управления (вместо ушедшего в запас Ю.В.Романенко). Теперь новое возвращение в отряд, а впереди четвертый космический полет.
На новое четвертое управление возложена функция медицинского отбора кандидатов в космонавты, ежегодное медицинское освидетельствование космонавтов-испытателей, медицинское сопровождение экипажей, находящихся на непосредственной подготовке. Кроме того, специалисты этого управления готовят экипажи к выполнению в полете медико-биологических экспериментов, проводят тренировки космонавтов по повышению устойчивости их организмов к воздействию невесомости и руководят ходом реабилитации после возвращения на Землю. Возглавил это управление полковник медицинской службы, главный врач ЦПК, Заслуженный врач РФ Валерий Васильевич Моргун. Его заместителями стали: по медицинской подготовке космонавтов — полковник медицинской службы (п.м.с.) Почуев Владимир Иванович, по медицинским испытаниям и исследованиям — п.м.с. Воронин Леонид Иосифович; по медицинскому обеспечению космонавтов — подполковник медицинской службы Киселев Владимир Геннадьевич.
Продолжают работать в ЦПК и ушедшие в запас нелетавшие космонавты-испытатели. Подготовкой космонавтов по техническим системам кораблей и станций занимается старший научный сотрудник, полковник запаса Крамаренко Александр Яковлевич (в отряде космонавтов 1965-1969 гг). Юридической экспертизой документов по космической тематике занимается научный сотрудник, кандидат юридических наук, действительный член (Академик) Российской академии космонавтики имени К.Э.Циолковского, член-корреспондент Международной академии информатизации, полковник запаса Николай Николаевич Фефелов (в отряде 1970-1995 гг). По прежнему экологическим мониторингом и подготовкой космонавтов в области экологии занимается доктор технических наук, действительный член (академик) Академии космонавтики имени К.Э.Циолковского полковник запаса Бурдаев Михаил Николаевич (в отряде 1967-1983 гг).
В остальном структура Центра не потерпела особых изменений.