Чувства Джека Шмитта были проще: он не был кадровым офицером, боевым летчиком или профессиональным астронавтом-испытателем, но стал хорошим пилотом LM, четко отработавшим «свой билет» на Луну, о чем и докладывал в ЦУП: «Командир сказал «выключай» – я выключил – и мы упали...»
116:58. Открыли люк.
117:11:09. Сернан ступил на Луну: «Хьюстон, делая первый шаг Apollo 17 по поверхности Тавр-Литтров, я посвящаю его тем, кто сделал это возможным. – Через секунду, сраженный лунной красотой: – О, черт возьми! Невероятно! Грунт сверкает...»
«Аварийный образец» был отменен: совок реголита и несколько камешков не прольют свет на геологию такого сложного участка. Джин просто осмотрел модуль снаружи. Слой пыли на месте посадки был очень тонкий, зато грунт сверху «рыхлый» – ноги увязали иногда на 20–25 см.
Джек Шмитт выбрался из LM в 117:15:17 со словами: «Эй, кто наследил на моей лунной поверхности?»
Сернан нагнулся и поразился, что ботинки товарища уже черны от пыли. «О, парень, – с ехидцей начал Джин, – у тебя такие ноги, словно ты только что...» – «...Ходил по Луне!» – находчиво закончил Джек подначку командира, способную превратиться в исторический анекдот. Следующие несколько минут он буквально «метался» у LM (и это все мое!), беспрерывно комментируя свои впечатления: «Если и существует рай для геолога, то я попал в этот рай! Такого я не видел!»
Первое время астронавты передвигались по поверхности осторожно, много скользили, падали и испачкали скафандры в липкой пыли. Сернан сказал: «1/6 g – настоящий подарок, если знать, как им пользоваться...»
Шмитт изучал пейзаж, так разительно отличающийся от земного: горные массивы, сглаженными пирамидами поднимающиеся в черное небо, казались ровесниками Солнечной системы. Из смеси специальных описаний увиденного (для геологов в ЦУПе) и обрывков песни «Похороните меня в отдаленной прерии...» получалась ужасная игра слов...
Капком EVA Роберт (Боб) Паркер, проинструктированный друзьями Джека, терпеливо слушая этот словесный фонтан, сумел вставить сообщение, что температура скафандра заметно повысилась. На что Шмитт моментально ответил: «Я только пылкий геолог, вот и все».
Некоторая непочтительность пилота LM к субординации в миссии была лишь видимостью. Джин Сернан хорошо изучил Джека за 16 месяцев подготовки и, чувствуя «почти отеческую» ответственность за Шмитта, научился ненавязчиво не выпускать его из-под контроля. В результате у них сложились хорошие отношения.
«За работу, Джек!» – приказал Сернан. В 117:16 астронавты приступили к развертыванию ровера LRV. С радостью они обнаружили в фиксированном состоянии шарниры, которые расцеплялись в предыдущих миссиях. Взяли каждый свой строп и потянули ровер из LM. Даже когда Шмитт пятился, он передавал в ЦУП описания поверхности: «Я думаю... она сформирована не вчера...» Вот преимущество геолога-профессионала на Луне – он быстрее интерпретировал то, что видел.
118:14. Начали телесеанс, наведя остронаправленную антенну ровера на Землю. «Теперь-то вы верите, что мы здесь, а?» – шутил Сернан, когда в ЦУПе увидели панораму горной долины.
Еще никто из лунных исследователей не наблюдал Землю так близко к горизонту. Словно до Сотворения мира, Сернан стоял на Луне среди первозданного хаоса с ощущением, будто все это – только в воображении Творца.
Долго мечтать ему не дали: руководство NASA ждало появления на дисплеях «Звездно-полосатого». Шмитт пошутил: не отнести ли флаг США на вершину Северного массива? Сернан направился устанавливать лунное знамя с нескрываемым удовольствием: «Это должен быть самый звездный момент моей жизни, гарантирую», – приговаривал Джин.
118:23. Вбили в грунт трубу, воткнули в нее флагшток, расправили полотнище и забегали вокруг, как дети у елки. Еще 4 мин с нескрываемой радостью фотографировались.
ALSEP
118:50. Переноска ALSEP'а заняла 15 мин, и, так как этот комплект был крупнее предыдущих, Джек попробовал нести его иначе. Он ухватил штангу с объемными блоками на концах не сверху, а снизу, поднял комплект на согнутых в локтях руках выше пояса и бодро пробежал ~50–60 м. Новая поза себя не оправдала, и в дальнейшем он нес штангу уже по старинке и часто отдыхая.
В 30 м севернее камня 3-метровой высоты, в 200 м от LM, Шмитт нашел площадку, которая показалась ему единственным ровным местом в округе. «Камни здесь розовато-серые...»
А в это время Сернан повторил ошибку Джона Янга в А-16: обходя вокруг ровера, ручкой молотка в кармане на голени разорвал правый задний буфер. Скрепив прореху трубчатой лентой, Сернан присоединился к Шмитту.
В ALSEP №6, питаемый радиоизотопным генератором SNAP-27, входили: стационарный гравиметр; масс-спектрометр; прибор LEAM (определение характеристик частиц, достигающих поверхности); детектор нейтронов; геофоны (регистрация сейсмических колебаний, вызванных подрывом восьми комплектов гранат массой 0.75–2.73 кг после отлета астронавтов с Луны); прибор для исследования тепловых потоков.
На развертывание LRV и ALSEP отводили 4 часа, оставляя 90 мин на траверз. Но гравиметр потребовал еще 20 мин, а основной трудностью EVA I стало бурение грунта.
Сернан не без труда, но просверлил две скважины глубиной по 3 м для установки зондов измерителя тепловых потоков из недр Луны1.
Еще труднее вошел бур третьей скважины (3.2 м), а уж выходить и вовсе не хотел, словно вмурованный в грунт. У Сернана был домкрат с длинной ручкой, но его пятка лишь вязла в мягком реголите.
Стоянка ALSEP |
«Надеюсь, это стоит затраченного времени», – ворчливо намекнул Джин на повторение мучений Дейва Скотта с аналогичной задачей в А-15. Земля занервничала: «Он растратит весь кислород...» Надо было звать Шмитта – или траверз EVA I ждут неприятности. Но Шмитт уже сам поспешил на помощь. Подпрыгивая всем телом, он опускался на ручку снова и снова, но, поскользнувшись, закрутился волчком... В последний момент Джин успел подхватить падающего Джека за руку.
Наконец мертвая хватка грунта ослабла – и труба пошла. Астронавты вытащили керн. Сернан погрузил в скважины датчики прибора тепловых потоков и детектора нейтронов, а Шмитт установил четыре геофона около 3-метрового камня и снял двумя камерами две панорамы станции – «за себя и за того парня», который все еще возился с датчиками.
Извлечение керна заняло 20 мин, еще 8 мин вдвоем разбирали его на секции с помощью тисков ровера. 7 мин перед траверзом астронавты навешивали боковые сумки и готовили инструменты.
 Маршруты трех лунных дней |
121:35. Шмитт поспешил пешком отнести разобранный бур-керн к LM. Вытащив из грузовой секции последнего передатчик прибора SEP2, направился с ним на место установки: ~100 м на восток. Сернан на ровере догнал Джека на площадке SEP. Вместе они отправились в траверз EVA I. Намечалось впервые провести исследования с помощью коротковолнового радиозонда SEP и траверзного гравиметра TGE3.
По команде с Земли ALSEP был включен; все приборы (кроме стационарного гравиметра) работали нормально. Но астронавты уже покинули научную площадку.
ЦУП отметил, что и Сернан, и Шмитт были очень уверены в себе; такое редко наблюдалось в EVA I до них.
1Попытки выполнить этот эксперимент предпринимались и ранее: A-13 не довез его до поверхности; Скотт (A-15) установил прибор, но один из датчиков не удалось полностью заглубить; Дюк (A-16) установил датчики, но Янг оборвал кабель прибора.
2Приемник-регистратор, устанавливаемый на ровер, во время траверзов принимает сигналы передатчика SEP. На «линию передачи сигнала» должна оказывать влияние электропроводимость камней под лунной поверхностью, что позволит получить информацию о структуре подповерхностного (0.1–10 км) слоя грунта.
3Измеряет локальное значение гравитационного поля. На каждой остановке LRV Сернан должен вынуть прибор из ровера, найти углубление в грунте, установить и просто ударить кулаком по кнопке, чтобы началось измерение. Через 3 мин нужно было снова стукнуть по кнопке «Показания», сообщить ЦУП числа на индикаторе и уложить гравиметр обратно в ровер.
Где-то в окрестностях Steno
Отставание от графика (40 мин) и истощение запасов кислорода Сернана вынудили отказаться от юго-восточного траверза к картерам Эмори и Фауст, ограничившись лишь поездкой до Стено.
«Меня не волнует опоздание на полчаса», – ответил Сернан. Он был рад, что самый сложный из всех ALSEP успешно установлен. «А я думаю, нам надо поднажать», – явно расстроился Шмитт.
В 121:50 наконец-то тронулись, обнаружив, что дорога будет сложной. Ориентировались с трудом: орбитальные фотокарты не совпадали с рельефом, по которому их вела навигационная система ровера – нельзя было узнать ни одну примету, двигаясь почти на солнце. Примерно в середине и в конце траверза надо было еще разместить на грунте комплекты зарядов (ЕР-6 и ЕР-7).
Лишь наткнувшись на восточную оправу кратера Трезубец, поняли, где находятся. Сернан повернул вправо и направился к Стено, который должен был быть в ~750 м впереди.
Шмитт искал признаки цели, но издали кратеры было трудно отличить друг от друга. Когда они поднимались по небольшому хребту, Паркер предупредил: «Будут очень большие валуны, – и сообщил: – Мы думаем, что вы примерно там». – «Совершенно незнакомое место, – ответил Шмитт, – что касается Стено».
Идентификация участка превращалась в трату времени. «Если наша цель – собрать образцы валунов на оправе кратера, мы будем работать здесь», – предложил Джек. Сернан покорно обошел вокруг 20-метрового кратера в центре поля валунов и припарковал ровер сразу за его оправой.
«Если вы беспокоитесь, – предложил Паркер, понимая, что это не те валуны, которые отмечены на карте, – вы можете проехать немного на восток, к оправе». – «Все о'кей, – окончательно решил Шмитт, – Station 1».
122:03. «Возьми молоток, – сказал Джек Сернану, – он нам пригодится». Занимаясь выборкой, Сернан был доволен ролью полевого ассистента доктора геологии Шмитта.
Быстро установив ЕР-7, запустили гравиметр и приступили к сколу образцов с камней у края кратера. Сернан нанес серию сильных ударов по месту, которое казалось слабым, но его старания оказались безрезультатны. Пришлось обойти камень и ударить с другой стороны, отколов большую угловатую пластину.
В соответствии с разделением труда, более сильный Сернан должен был стучать молотком. Но выбор удобной позиции для удара занимал много времени. Тогда подключался Шмитт. Второму камню нужен был единственный хорошо нацеленный удар.
«Маловат осколочек, – причитал Джек, кладя его в мешок, – но он расскажет свою историю...» – «Когда закончите с валуном, – вставил Паркер, – мы хотели бы, чтобы вы перешли к грабельному образцу». – «Делай крупный план, я начну... – согласился Шмитт, и на чистом месте в 6 м от ровера стал делать «прокосы» грунта. Грабли проникали не глубже 3 см, но почва была полна мелкими камнями, и он смог заполнить две сумки.
«Нам нужен килограмм почвы, – напомнил Паркер. – И мы хотим, чтобы вы двинулись назад уже через 10 мин». – «Ворчит, ворчит, ворчит!» – насмешливо пожаловался Сернану Шмитт.
Закончив измерение TGE, отсняли панорамы стоянки. Фотокассета камеры Шмитта запечатлела столь долгожданный для земных уфологов «артефакт» – ни много, ни мало, а «череп инопланетянина». Слух о найденном на Луне «скелете человека» уже 30 лет гуляет по страницам псевдонаучной прессы мира. Мы с удовольствием представляем любителям «космических загадок» изображение столь причудливого камня.
Станция 1 |
В 122:36 отправились в обратный путь. У кратера Трезубец большая часть крыла правого заднего колеса ровера (поврежденная Сернаном у LM) окончательно отломилась и потерялась – с этого момента струя пыли била вверх и дождем сыпала на ездоков. Они догадались, с чем это было связано, когда возвращаться было уже поздно.
В 122:55 уже вернулись на стоянку SEP, установили передатчик SEP, разложили четыре уса антенны и развернули солнечные батареи для подзарядки прибора.
Сернан загляделся на LM: «Джек, глядя на него, понимаешь, насколько велика эта долина».
123:14. Шмитт пошел к «дому» пешком, по пути подняв камень размером с футбольный мяч, и в 123:15 Сернан подогнал ровер к LM. Они были очень грязные и 15 мин чистили друг друга у лестницы, радуясь, что план самого трудного из всех миссий выхода успешно выполнен.
В 124:08 наконец вместе с лунной добычей втиснулись в LM.
Острый запах лунной пыли (астронавты называли его «ароматом утраченного») заполнил кабину, когда Сернан и Шмитт сняли шлемы и перчатки. Шмитт расчихался – пылинки, как сгоревший порох, раздражали носовые проходы. Сняв скафандры, астронавты накинулись на долгожданную еду, хотя пища была едва теплой (в LM нет горячей воды).
День оказался труднее, чем предполагали. Общая продолжительность первого выхода – 7 ч 10 мин. На поверхности астронавты пробыли 6 ч 55 мин, проехали на луноходе ~3 км, собрали 17 образцов лунного грунта общей массой ~13 кг.
Энергозатраты астронавтов во время EVA I были выше расчетных на 15%. Концентрация углекислоты не повысилась, несмотря на перерасход поглотителей углекислого газа. Фляги шлемов функционировали нормально. Очень помогала новинка – кусочек ворсистой ткани внутри шлема: теперь наконец можно было почесать нос. Их руки и предплечья болели, пальцы были в синяках, у Сернана под ногтями виднелась кровь. Но радостное возбуждение отводило любой дискомфорт на второй план.
Астронавты попросили дать им еще час на то, чтобы привести в порядок материалы, принесенные в LM. Ресурсы миссии J позволяли перенести начало EVA II на час позже.
Шмитт оживленно побеседовал с геологами на Земле, ломавшими голову над лунными образцами, которые он уже исследовал внутри LM, используя ручную линзу. Но усталость брала свое, и скоро их с Сернаном оставили в покое. Было время перед сном спокойно осмыслить прошедший день на Луне. Пока они собрали лишь образцы верхних слоев грунта под поверхностью. Камней из более глубоких слоев или горных массивов они еще даже не видели. Улеглись в гамаки, снотворное не принимали.
«Полет Валькирий»
И в предыдущих рейсах время между EVA шло на мелкий ремонт оборудования. Почти постоянно ломались гномоны, антенны PLSS, доставляли заботы фляги скафандров и всякая мелочь: разъемы, застежки, липучки.
Команду A-16, потерявшую буфер колеса, беспокоил перегрев батарей ровера, но у них это случилось в EVA II, а здесь – уже в EVA I. Самих астронавтов и приборы управления ровера так засыпало пылью, что трудно было считывать показания. Перед большими траверзами EVA II и III – это могло стать серьезной проблемой.
«Эта пыль... – докладывал в ЦУП Сернан. – После километра пути я мог пальцем написать свое имя на чехле батарей. Если ничего не делать, завтра слой пыли будет толщиной с дюйм. Нужна замена».
Пока астронавты спали, разработчики ровера из «Боинга», «команда тигра» ЦУПа и Джон Янг (командир А-16 и дублер Сернана) решили смастерить крыло из листов лунных карт – картон в пластике. Прикрепить их можно скобами, от внутренней переносной лампы LM.
На вечно бессонном «дубле» репетировали все рецепты возникающих «заморочек» текущего полета. По разработанной процедуре Янг изготовил крыло в тренажере LM и, надев скафандр, за 2 мин прикрепил его на макете ровера. На Луне операция могла занять 5–7 мин.
Астронавтов разбудили переданные с Земли метафизические звуки вагнеровского «Полета Валькирий»... Это было особое послание лично Джеку Шмитту.
Высшее образование пилот LM, заканчивающий сейчас свой первый сон на Луне, получил в знаменитом «Калтехе» (Калифорнийском политехническом институте), от жутких традиций которого и сегодня трепещут местные обыватели: во время весенних сессий утро начинается этой музыкой, несущейся из каждого окна студгородка. На расстоянии мили люди вскакивают из постелей.
Внутри LM звук был еле слышен, но Шмитт мгновенно проснулся и долго смеялся над способом, которым его взбодрили однокашники, работающие в ЦУПе.
На земле Джеку, чтобы выспаться, нужно было по крайней мере 7 часов. Сернан довольствовался гораздо меньшим, даже если перед этим всю ночь гулял в компании. Шмитт полагал, что способность работать с малыми перерывами на сон – врожденная черта пилотов на авианосцах.
Сейчас Джек чувствовал себя на удивление хорошо: он и Сернан – все еще на Луне, ничто не мешало продолжить миссию, боли в предплечьях внезапно совершенно исчезли: при 1/6 g сердечно-сосудистая система гораздо эффективнее, мышцы очищались от молочной кислоты быстрее.
«Как там Эванс?» – были первые слова проснувшегося командира.
Рону скучать на орбите не приходилось. Все хуже и хуже работали механизмы выдвижения и втягивания топографических аппаратов и антенн импульсного радиолокатора для определения физических характеристик Луны... Куча проблем, с которыми Рон героически сражался под руководством ЦУПа.
Сернан хотел подольше пообщаться с Эвансом, но на место капкома уже сел не сомкнувший глаз Джон Янг и начал диктовать процедуру ремонта крыла ровера. После чего Джин еще до завтрака занялся изготовлением буфера, используя запасные карты и скотч. Джек помогал ему, слушая коррективы плана EVA II. Паркер объявил, что дальнейший поход теперь целиком зависит от ремонта буфера.
 Астронавты в Лунном модуле в конце первого дня |
140:45:16. Спускаясь по лестнице, Шмитт волновался даже больше, чем вчера. Этот EVA II с изучением подошвы Южного горного массива и скарпа1 будет первым по-настоящему геологическим днем миссии.
ЦУП спланировал, что Шмитт сразу после выхода отъюстирует установленные накануне приборы ALSEP и включит передатчик SEP – утренняя пробежка в ~700 м. Командир миссии спокойно все поменял – Джек никуда впустую не бегал.
До 141:08:25 сняли панораму, погрузили в ровер три комплекта ВВ (ЕР-1, -4, -8) и разместили в «багажнике» приемник SEP.
В 141:08:26 начали ремонт и установили новое крыло в 141:14:19.
Сернан приступил к ходовому испытанию: «Джек, каков петушиный хвост?»
«Крепление как будто хорошее», – подтвердил Шмитт, наблюдая как Сернан закладывает максимально резкий поворот.
И лишь после этого Шмитт поспешил пешком включать передатчик SEP, откуда его в 141:31:44 забрал на ровер Сернан.
По пути к Южному массиву, в 141:37:30, заехали на стоянку ALSEP, где Джек за несколько минут устранил замечания приборной команды ЦУП, в основном исправив горизонтальное положение стационарного гравиметра. Проехав еще 300 м, Сернан притормозил: Шмитт, не слезая с кара, установил на грунте комплект ВВ – ЕР-4.
От LM до оправы Южного массива было ~7.4 км по прямой и ~8.2 км по разработанной (кривой) трассе. Самый длинный траверз Apollo, на него отводили 1 ч 4 мин, на деле же он займет – от стоянки ALSEP (141:37) до Station 2 (142:54) – 1 ч 17 мин.
В 141:42 Шмитт передал: «О'кей, хочется верить, что мы у края Камелота». Они были в 850 м западнее LM уже через 1 ч 7 мин после открытия выходного люка – отличное время после стольких уже сделанных дел.
«Камелот!» – воскликнул Шмитт, когда они поднялись на возвышение и 600-метровый кратер открылся перед ними. «Ух!» – довольно добавил Сернан, объезжая на южной оправе обширную область валунов, точно там, где указывали карты.
Это «ралли» было для Джина Сернана самым волнующим моментом миссии. Стараясь экономить время, он ехал с максимально возможной скоростью, не притормаживая на слепых гребнях небольших кратеров, готовый свернуть лишь перед серьезным препятствием.
Поразительно, но «за рулем» Сернан думал, много ли его пилот видит с бешено подпрыгивающего ровера? Джек, хорошо знакомый с образцами из предыдущих миссий (он знал их номера), уже заметил на приближающемся Южном массиве обнажения других типов камней.
Ровер шел со скоростью 11 км/ч, на каменистых участках приходилось тормозить.
Станция 2 |
Буквально пролетев Камелот, через 200 м вышли на оправу 400-метрового Горацио (названия неофициальные), сильно отличающегося от соседа. Сернан ехал прямо по оправе, чтобы дать Шмитту возможность изучить его внутренность. Джека впечатлили 10-метровые блоки, лежащие на западной стороне ямы, и стратиграфия ее стен.
Ландшафт, в который въехали к западу от Горацио, быстро менялся. «Боб, мы видим 20–30-метровые кратеры без глыбистых оправ». Блоков почти не было; они въехали в широкую депрессию, не нанесенную на карту. Путь чист – дно низины в основном плоское, и ровер шел на максимальной скорости.
В 141:59 были у кратера Бронте (2.6 км от LM). Обычный набор геологических инструментов (совки, молотки, клещи, грабли, керны) дополняли модернизированный пенетрометр и специальный грунтозаборник – сачок на длинной ручке, позволяющий брать пробы грунта не сходя с ровера. Здесь должны были сделать 1-ю попытку забора образца «сачком», но вдруг Шмитт увидел, что инструмент потерялся. Ограниченная подвижность скафандра помешала ему искать сидя, и Сернану пришлось остановиться. Джек слез со своего места и нашел совок, в утренней суете засунутый в геологический «багажник». Два следующих забора (LRV-2 и -3) сделают уже в 3.8 и 4.4 км от LM. На хорошей скорости неслись по ровному, как стол, краю равнины Tortilla Flat.
LRV-3. Въехали на оправу 10-метрового вторичного кратера с «жуткой массой камней на дне», остановились. Шмитт смог захватить сачком образец и увидел с возвышения, где скарп поднимался на гору: «Создается впечатление, что он лежит прямо на фланге массива».
142:05. После LRV-3 изменили направление трассы – с запада на юго-запад. И теперь из центра пологой Tortilla Flat движение будет почти все время вверх: до этого большую часть пути ехали вниз.
142:11. Следующие 1.6 км – равномерный (5–10°) подъем к основанию скарпа. На расстоянии 6.2 км от LM подъехали к месту, где должен был начаться этот самый природный вал высотой 75–80 м.
Трасса, проложенная планировщиками траверза в месте «разрыва» (снижения) скарпа, была свободна от блоков, и астронавты не сбавляя скорости въехали на него.
142:29. Дальше скарп оказался довольно волнистым, и Сернан лавировал назад и вперед. Из-за наклона, в среднем небольшого, но чрезвычайно перемененного, некоторые отрезки подъема были очень круты, и скорость пришлось замедлить до 5 км/ч.
142:42. Поверхность снова стала гладкой, и несмотря на уклон, доходящий иногда до 20°, подъем не был трудным. «Ровер хорошо работает, мы почти там».
После достижения гребня он повернул на юго-запад, проехали еще 0.5 км, перевалили еще через одно пологое возвышение и в 142:50 спустились в широкую впадину.
142:54. Впереди – только крутой склон Южного массива, справа – странное углубление, похожее на наполовину засыпанный огромный кратер.
Эту депрессию в форме полумесяца Шмитт назвал в честь норвежского исследователя Арктики Фритьофа Нансена. LM и большая часть долины были скрыты из виду.
На Земле Джек Шмитт убеждал планировщиков миссии, что те слишком консервативны в расчетах лимитов на «аварийное возвращение» из траверза, и перед рейсом А-17 настоял на ослаблении требований.
Даже теоретически – с «абсолютно безотказным»2 ровером – этот чрезвычайно честолюбивый маршрут был очень рискован. Но сейчас… Кустарный буфер выполнял свои функции хорошо, но после 8 км пробега ровер был покрыт таким толстым слоем пыли, что мысль о возможности возвращаться к LM пешком мелькала в голове Джека темной тенью…
Успокаивая себя, Шмитт думал, что здесь, наверное, не опаснее, чем во фьордах западной Норвегии, где он 18 месяцев в арктические белые ночи один совершал тяжелые переходы и восхождения в диких скалах, работая над докторской диссертацией, – на оплату полевого помощника не было денег.
Еще Джек знал, что здесь, на Луне, за ними тщательно следит ЦУП: если у астронавта хоть что-то отклонится от нормы, по телеметрии Хьюстон сразу узнает об этом, и в наушниках они услышат баритон Боба Паркера.
Геологи всегда поддерживают нарочито грубоватые отношения, но простодушная шуточка Боба (он вписал в контрольные списки на манжетах Джина и Джека в конце каждого раздела: «Это конец, а не начало»3) здесь, в 8 км от LM, без малейшего шанса спастись в случае поломки ровера, получила зловещий подтекст…
* Скарп – вал (или уступ), ландшафтное образование высотой ~75–80 м, пересекающее дно долины. Геологи надеялись, что Сернан и Шмитт смогут предложить какую-нибудь версию его происхождения
2На ровере А-16 уже были сбои работы электропривода.
3Перефразированная шуточная цитата из выступлений Сернана.