«Огонек» 1949 г. №52, с.28

20 июля 1882 года на военном поле Красного села под Петер­бургом состоялся полет первого в мире самолета, изобретенно­го и построенного русским мор­ским офицером Александром Федоровичем Можайским.

Изобретение Можайского по­стигла судьба многих замечатель­ных начинаний и открытий наших соотечественников, не получив­ших в свое время поддержки пра­вящих кругов. Агенты иностран­ных разведок, как неоспоримо показывают имеющиеся докумен­ты, принимали все меры к тому, чтобы это изобретение не было реализовано. Затем материалы были выкрадены и переданы за границу.

Советским военным историкам наконец удалось разыскать доку­менты об изобретении Можайско­го. Теперь они хорошо известны.

Еще сложнее было найти ма­териалы о жизни и деятельности другого замечательного русского человека — первого летчика Ива­на Никифоровича Голубева, осу­ществившего полет на машине Можайского. Кроме фамилии и указания, что именно он произ­водил испытание самолета, о Голубеве долго ничего не было из­вестно. Только в последнее время в архивах Москвы, Ленинграда, Вологды и других городов уда­лось установить, что первый в мире летчик Иван Никифорович Голубев является выходцем из крестьян Калужской губернии и что он долго жил в Красном се­ле. Были разысканы и люди, знав­шие Голубева. Колхозники Петр Васильевич Наумов и Михаил Ва­сильевич Герасимов, Николай Сергеевич Телятников, в прошлом учитель Красносельской церковно-приходской школы, Николай Алексеевич Кузнецов, работав­ший в те годы кузнецом и при­сутствовавший на первых полетах самолета Можайского, и другие рассказали много интересного о жизни И. Н. Голубева.

С Иваном Никифоровичем Го­лубевым, механиком-самоучкой одного из небольших торговых судов, А. Ф. Можайский познако­мился еще до постройки своего самолета.

Это был совсем молодой, любо­знательный человек. Обладая пытливым умом и сноровкой, он до всего доходил сам. Особенно привлекала изобретателя способ­ность Голубева отдаваться работе до самозабвения и доводить нача­тое дело до конца. Можайский очень нуждался в таком помощ­нике для осуществления своего изобретения.

Когда вопрос о строительство самолета был решен, он обра­тился к молодому механику с предложением принять участие в создании первого в мире лета­тельного аппарата.

Голубев с радостью принял это предложение. Некоторое время он изготовлял детали будущего самолета в Петербурге, а в мар­те 1882 года приехал в Красное село, где было отведено место для сборки и испытания самолета Можайского.

...Сойдя с поезда, Голубев на­правился на бумажную фабрику «Печатник». Войдя в кабинет главного механика и отрекомен­довавшись, он подал ему письмо.

Инженер разорвал конверт и, неприязненно посмотрев на ме­ханика, начал читать письмо. Ре­комендация была, видимо, влия­тельная, и он предложил Голубеву присесть.

— Чем могу служить? — спро­сил он.

— Думаю, что буду вам поле­зен, — уверенно ответил Голубев.

— Но у меня нет вакансий...

— Должность мне и не нуж­на, — сказал Голубев. — Я могу считаться временным рабочим, выполнять нужные вам механиче­ские работы и одновременно де­лать кое-что для себя.

Посоветовавшись с владельцем фабрики, главный механик в тот же день выписал Голубеву про­пуск и поселил в доме ря­дом с фабрикой. Здесь жили ма­стера и квалифицированные ра­бочие.

Голубева вскоре узнали все на фабрике. Его внешность привле­кала и располагала к нему.

— Одет он был просто, акку­ратно, — вспоминает Н. С. Телят­ников, — и обычно ходил в синей сатиновой рубахе с поясом, в чер­ном суконном картузе и русских сапогах.

Находясь в Красном селе, Го­лубев проявлял большой интерес к литературе, особенно по вопро­сам воздухоплавания. Он перечи­тал все, что имелось в библиоте­ках его друзей,

— Механик он был первой ру­ки, — рассказывает Н. С. Телятни­ков.— Я сужу об этом по тому, как относились к нему на фаб­рике. Несмотря на свою моло­дость — а было ему тогда при­мерно года двадцать два, — он пользовался большим уважением.

Однажды Голубев и механик фабрики поспорили по поводу из­готовления одной детали станка.

— Такое могут изготовить толь­ко за границей, — утверждал ме­ханик.

— Чепуха! — с жаром говорил Иван Никифорович. — Такие де­тали я могу делать с закрытыми глазами.

Голубеву завязали глаза — он и впрямь обработал ее наощупь.

Создание самолета увлекло Голубева. Старожилы, видевшие Ивана Никифоровича в работе над самолетом, рассказывают, что он трудился много и самозаб­венно.

Не терял он бодрости и когда возникали, казалось, непреодоли­мые препятствия. Нередко Алек­сандр Федорович Можайский приходил угрюмый.

— Опять деньги, — коротко го­ворил он.

Голубеву было ясно, что жал­кие подачки, которые изобрета­телю время от времени удава­лось получать в военном ведом­стве, снова иссякли, изготовлять части и детали аппарата опять не на что.

— Выдержим, Александр Федорович, — говорил механик и шел на бумажную фабрику, ста­новился к станку и изготовлял недостающие детали.

Осуществляя проекты изобре­тателя, Голубев принимал актив­ное участие в творческом про­цессе, вкладывая в создание ле­тательной машины все свое ма­стерство. В процессе сборки самолета выяснялось, что неко­торые детали требовали кон­структивной доработки. Голубев настойчиво добивался ускорения этих работ и часто сам вносил конструктивные улучшения.

Позже Можайский говорил изве­стному русскому воздухоплава­телю Печковскому:

— Большую, неоценимую по­мощь оказал мне механик. Это человек смышленый и упорный. Руки у него золотые. Благодаря ему мне удалось намного уско­рить постройку воздухоплава­тельного снаряда.

В середине июля 1882 года самолет А. Ф. Можайского — первый в мире — был готов. Его построили задолго до французов и американцев столяр Александр Арсеньев и еще четверо рабочих балтийского завода под руковод­ством Ивана Никифоровича Голубева. Окончание работ явилось большим праздником для его создателей. Это был не биплан, что два десятилетия спустя сделали братья Райт и давно уже потерявший свою ценность, а моно­план — прототоп современного самолета. Несмотря на всевоз­можные препятствия, чинимые изобретателю и строителям, про­стые русские люди сказали новое слово в науке и технике.

Теперь возник вопрос: кто noлетит? Александр Федорович Можайский, которому к тому времени исполнилось 57 лет, решил, что полетит Голубев.

Накануне полета Иван Ники­форович весь день не отхо­дил от самолета. Под крылом машины провел он и короткую северную летнюю ночь. Голубев понимал, какое огромное значе­ние имеет предстоящий полет. То, к чему стремились многие от­важные сыны русского народа, завтра совершит он, простой мастеровой Иван Голубев.

Радостный и возбужденный, встретил Голубев исторический день 20 июля (1 августа по ново­му стилю) 1882 года.

Погода благоприятствовала по­лету. Было тихо и солнечно. Ка­залось, сама природа благослов­ляла смелых людей на подвиг.

В полдень на поле Красного села собрались представители во­енного министерства, известные воздухоплаватели и ученые. Мо­жайский и Голубев в последний раз осмотрели машину. Изобре­татель, убедившись, что все в порядке, крепко пожал Ивану Никифоровичу руку.

Голубев занял место пилота. Затарахтели двигатели, закрути­лись винты — и самолет покатился по наклонному деревянному на­стилу, сделанному для удобства взлета. Скорость движения постепенно нарастала, и наконец само­лет плавно оторвался от земли.

Присутствующие криками «ура» приветствовали создателя само­лета и первого в мире летчика.

Самолет пролетел несколько сот метров и снизился. Одним из первых к машине подбежал Алек­сандр Федорович Можайский. Он крепко обнял Голубева и трижды, по русскому обычаю, поцеловал его.

Иван Никифорович встал с места пилота и громко сказал:

— Русские будут летать!

Так в истории покорения воздушной стихии была открыта но­вая эра — эра авиации.