Мы, советские люди, не без гордости считаем себя причастными к исследованиям на околоземных орбитах. Хотя именно мы многого не знали и не знаем — срабатывала система «гостайны». Беседа кандидата технических наук Г.Салахутдинова с академиком В. МИШИНЫМ, бывшим главным конструктором ракетно-космической техники,- о том, что еще недавно замалчивалось.

- Василий Павлович, за рубежом вышли книги, авторы которых затрагивают вопросы развития нашей космонавтики...

— Да, я знаю подобные издания. Одни названия чего стоят! "Русский космический блеф", например. Книгу написал эмигрант, бывший когда-то нашим журналистом, Л. Владимиров...

- Ну и как вы относитесь к его утверждению, будто параллельно работе с программой "Союз" у нас существовала «теневая» космонавтика, задача которой состояла в том, чтобы ввести в заблуждение западную общественность относительно уровня нашей космической техники?

— В этом утверждении больше вымысла, чем правды. Все работы тогда были подчинены одной цели — освоению Космоса. Правда, Хрущев довольно быстро понял, что наши достижения в космонавтике можно использовать в политических целях. Поэтому он и требовал от Королева все новых и новых успехов. И началось проявление такого нетерпения сразу же после запуска первого спутника. Мы не ожидали, что он произведет такой эффект в мире. Для всех нас шла обычная работа... А после запуска Сергей Павлович меня и второго своего заместителя Л. А. Воскресенского впервые за много лет отправил на отдых. Мы уехали в Сочи, жили на даче Булганина. Я там, помню, простудился.... Воскресенский, не выдержав безделья, позвонил в Москву Королеву и получил приказ вернуться в КБ. Пришлось нам прервать свой отдых. Когда мы появились на работе, то услышали от Королева о первом «политическом» пожелании главы правительства: «К Октябрьским праздникам запустить собаку».

- Речь шла о Лайке? Как же вы смогли в такой короткий срок подготовить ее запуск?

— Мы и раньше, еще с пятьдесят первого года, запускали в Космос собачек на высотных ракетах. Первыми стартовали на высоту более ста километров Дезик и Цыган. Так вот, взяли использовавшийся для этих целей контейнер, посадили в него Лайку и поместили на корабль-спутник. Как раз к празднику успели...

— И мир устроил овацию?

— Сначала да. Зарубежные средства массовой информации писали, что этот запуск вызвал «удивление и смятение в западном мире». Но произошло непредвиденное. Английское общество защиты животных подняло шум. Дело в том. что Лайку никто и не думал возвращать на Землю, она погибла. Когда это стало известно, нас обвинили в жестокости... А потом этой «политики» у нас было столько, что... В общем, сейчас не по себе делается. Сергей Павлович был уникальным человеком в том смысле, что он, с одной стороны, идеально соответствовал существовавшей в то время административно-командной системе, а с другой — мог противостоять и делать нечто вопреки ей. Но вот перед политикой был беззащитен и он. Хрущев не раз намекал ему, что если он будет чрезмерно строптив, то его заменит Челомей, к которому испытывал особые симпатии.

Так что под прессом политики мы были с первых дней практической космонавтики. Дату запуска Германа Титова определил сам Хрущев. Через несколько дней после полета Титова в Берлине выстроили стену. Западные эксперты считают, что эффект этого полета оказал правительству ГДР большую морально-политическую поддержку при подготовке и проведении этой акции. Эксперты также говорят, что первый групповой полет потребовался Н. Хрущеву для того, чтобы под шумок аплодисментов разместить на Кубе наши ракеты с атомными боеголовками. Хотя я думаю, что в последнем случае произошло просто совпадение этих двух событий по времени.

— А в чем была задача группового полета? Что в нем такого особенного, чего не могли сделать, допустим, американцы?

— Тут дело тонкое. Для того чтобы корабли могли сблизиться на орбите, их надо обеспечить средствами сближения, каковых на «Востоке», так же как и на «Меркурии», не было. Но мы вели работы по «Союзу», а американцы — по «Джемими». Будущие корабли были способны совершать подобного рода маневры в Космосе. А сторона, которая создала бы свой корабль первой, вышла бы в лидеры...

Групповой полет... Через сутки после запуска первый корабль оказывался над Байконуром. Если теперь с большой точностью запустить второй корабль, то оба окажутся в Космосе рядом. Так и сделали. 11 августа 1962 года запустили корабль с Николаевым, а 12 августа — с Поповичем. Корабли оказались на расстоянии пяти километров друг от друга! Ну, а поскольку в условиях секретности всю правду мы не сказали, то западные эксперты, не разобравшись, посчитали, будто наш «Восток» уже оснащен средствами сближения на орбите. Как говорится, ловкость рук — и никакого мошенства... Точнее, наши конкуренты сами себя ввели в заблуждение. Разумеется, мы не развеяли их иллюзий. Но разве сложившуюся ситуацию можно считать «параллельной» или тем более «теневой» космонавтикой? Это даже не дезинформация...

- Зарубежные эксперты считают, что второй групповой полет в июне 1963 года с участием Быковского и Терешковой был осуществлен для того, чтобы восстановить престиж Хрущева, пошатнувшийся в мире во время Карибского кризиса. Запуск Терешковой якобы должен был вызвать симпатии к Советскому Союзу женщин всего мира?

— И это не так. Запуск женщины — очередной этап в нашей работе. Конечно, со своей стороны Хрущев максимально использовал реакцию мировой общественности. В одном из своих выступлений он сказал, что полет Валентины Терешковой демонстрирует всему миру равенство в нашей стране мужчины и женщины.. Наивно — не более того. Никто не задумался тогда — равенство в чем? В выполнении самой непрестижной, самой тяжелой работы или, как в данном случае, смертельно опасной?

Когда я вижу известную скульптуру В. Мухиной возле ВДНХ, я каждый раз ловлю себя на одной и той же мысли: да ведь эта скульптура символизирует ручной труд и использование женщин на тяжелой физической работе.

— Для большего реализма я бы серп вложил в руку мужчины, а молот — в руку женщины, тогда скульптура эта объективно отражала бы положение женщины в нашем обществе.

— Кстати, зададимся теперь и таким вопросом — что делать женщине в Космосе? Терешкова оказалась на грани психологической устойчивости. Казалось бы, полет ее должен был бы, напротив, дискредитировать Н. С. Хрущева...

— А как было дело с полетом трехместного "Восхода»? Известно, что американцы делали двухместный Джемини». Видимо, мы решили опять их обогнать?

— Да, так и было, Хрущев позвонил Королеву и приказал запустить трех космонавтов сразу. Но разместить экипаж из трех человек, да еще в скафандрах, в кабине «Восхода» было невозможно. Значит — долой скафандры! И космонавты летали без них... Нельзя было сделать и три люка для катапультирования. Значит — долой катапульты. Был ли риск? Конечно. Примерно двадцать секунд полета перед выходом на орбиту экипаж не имел средств спасения на случай аварии. Идея лететь в Космос без скафандров и катапульт принадлежала К. П. Феоктистову. Он сам и полетел для психологической поддержки Комарова и Егорова. Мир снова аплодировал. Получалось так, что трехместный корабль вроде бы и был, и в то же время его не было. На самом деле это был цирковой номер, ибо три человека не могли выполнять полезную работу в Космосе. Им даже сидеть было тесно! Да и лететь было опасно. Но на Западе сделали вывод, что Советский Союз располагает многоместным кораблем. Там даже в голову никому не могло прийти, что мы отправили экипаж на орбиту без соответствующих средств спасения. Хорошо, что все кончилось благополучно. А если бы нет? Да и двухместный «Восход» тоже был сделан для приоритета. Эксплуатировать его было нельзя, и на нем также не было катапультируемых кресел. Но и чисто "престижным" я бы его не назвал. Все-таки выход человека в открытый Космос был отработан, это факт. И выполнил его Алексей Леонов. Первым!

- Но полет был весьма напряженным? Были авария автоматической системы управления и посадка вручную, в тайге, долгое ожидание на морозе группы поиска... Какова цена всех этих приключений?

— Шуму и на Западе, и у нас было много. Вообще, как вы знаете, наша космонавтика обласкивалась правительством. Впечатляющие полеты требовали сверхнапряжения и соответствующего обеспечения, они отвлекали силы и средства от работ по «Союзу». Но только «Союз» мог обеспечить реальное, а не мнимое продвижение в освоении Космоса... Конечно, никто не разрабатывал специальную программу, чтобы последовательно вводить в заблуждение западную общественность. Каждый из полетов "Восхода» был направлен на решение конкретной задачи самой по себе. Чистая случайность, что совокупность всех этих задач создавала мнение о существовании у нас такого корабля на все случаи жизни! Большую роль в рождении мифа сыграла наша пресловутая секретность. Мы ничего не сообщали о том, как, каким методом решались все эти задачи. Западные эксперты сами додумали то, о чем они не знали и не могли знать. Так и появился миф.

— Можно ли сказать, что мы создавали мифы, а на Западе их как бы обобщали?

— Да не было у нас цели создавать мифы! Все полеты в Космос — реальность. Американцы при всем желании не могли запустить трех астронавтов, а у нас был «Восход», он куда мощнее, чем их корабль, и когда глава правительства пожелал, «Восход» вывез на орбиту трех человек. Продемонстрировали на деле свою мощь. При этом приоритет сам по себе получили... Образно говоря, мы действительно демонстрировали в Космосе своего рода цирковые трюки, каждый из которых западные «зрители» воспринимали по-своему. В совокупности трюки создали мнение о существовании связанной программы. Такой программы не было. Был волюнтаризм и его плоды.

- Наш «Союз» полетел тогда, когда американцы уже заканчивали свои эксперименты с "Джемини»?

— Да, «Союз» появился после «Джемини». Но, учтите, наша программа использования «Союза» была сложнее, чем американская. Она предполагала стыковку двух пилотируемых кораблей, переход космонавтов на орбите из одного корабля в другой. А программа «Джемини» предусматривала лишь сближение и стыковку с автоматическими «мишенями». Тем не менее мы уже в то время отставали от американцев.

- Испытание «Союза" связано с трагической гибелью В. М. Комарова. Относительно трагедии «Союза-1» в мире ходит немало слухов. Зарубежные эксперты считают, что у нас было запущено четыре беспилотных «Союза», получивших название «Космос» под номерами 133, 140, 146 и 154. И на каждом из них возникали неполадки. Английский эксперт Филип Кларк, например, прямо пишет: «Ясно, что «Союз» еще не был готов для запуска человека, и вызывает удивление тот факт, что программа испытаний не была продолжена в условиях, когда каждый беспилотный полет приносил новые проблемы...» Как вы оцениваете результаты подобной экспертизы?

— Экспертиза должна основываться на точных исходных данных. Но тот же Кларк не знает даже того, сколько у нас было беспилотных пусков. Какая уж тут экспертиза!..

А был всего один беспилотный запуск «Союза». Один. Прошел он удовлетворительно. Серьезных отказов не было. В теплозащитном экране была специальная пробочка, так вот она прогорела... Беспилотный аппарат сел в какое-то озеро и утонул — вода наполнила его через эту сгоревшую пробочку. На «Союзе-1» ее не было вообще.

— Не считаете ли вы сегодня, что если бы беспилотных пусков было больше, то авария на «Союзе-1» не произошла бы?

— До полета к станции "Салют-6" корабля «Союз-33» с космонавтами Рукавишниковым и Ивановым из Болгарии было много и беспилотных, и пилотируемых пусков. Однако у них произошла серьезная авария: при сближении со станцией прогорела стенка камеры основного двигателя, использовавшегося не только для операций сближения, но и для спуска на Землю. Ситуация осложнялась тем, что вырвавшаяся из камеры горячая струя газов была направлена в сторону магистрали подачи топлива и вот-вот могла пережечь ее. Случись это, космонавты не смогли бы вернуться на Землю... К счастью, резервный тормозной двигатель все-таки заработал, хотя и не на полной тяге. Когда Рукавишников через положенное время его выключил, было неясно, удалось ли в достаточной степени затормозить корабль или нет?

К чему я это рассказал? Этот пример наглядно показывает, что аварии случаются и на давно эксплуатирующихся космических кораблях. Сложность любой технической системы сама по себе является предпосылкой для ее возможного отказа. И специалисты это знают. Испытания «отлавливают» лишь конструкторские и технологические ошибки. Задача конструктора состоит в том, чтобы возможный отказ не привел к гибели экипажа. Современная космическая техника пока такова, что на ней объективно существуют "горячие» точки — системы, которые нельзя продублировать.

Например, тепловая защита, предохраняющая спускаемый аппарат от высоких температур, или парашютная система..

Что там произошло во время полета «Союза-1»? Запустили его нормально. И готовились к запуску "Союза-2" с космонавтами Быковским, Хруновым и Елисеевым. Корабли должны были сблизиться, состыковаться, один из тройки должен был перейти через Космос в "Союз-1"; и затем оба корабля возвращались на Землю... Однако оказалось, что на «Союзе-1» не раскрылась одна панель солнечной батареи. Можно ли было исключить этот отказ за счет увеличения количества беспилотных пусков накануне?

Нет. Полет беспилотного «Союза» показал что конструкторских ошибок тут не было. Далее. Из-за этой аварии нехватка энергетики на борту вызвала цепь неприятностей — деформацию теплового режима, осложнения в связи с Центром управления, трудности в ориентации. Но все эти системы были продублированы. Система астроориентации не сработала из-за недостаточного питания. Но была еще ионная и ручная система ориентации.

Возникшая неполадка не вела к гибели космонавта. Владимир Комаров сумел сориентировать корабль и направить его на Землю. Но тут-то и возникла роковая случайность — не сработала парашютная система, использовавшаяся ранее на «Востоках» и «Восходах»... Так вот, можно было запустить хоть двадцать беспилотных "Союзов» и двадцать раз ничего бы плохого не произошло, а на двадцать первый... Роковая случайность. Сколько было у тех же американцев нештатных ситуаций! Что ни полет, то «сюрприз», отказ.

Скажу больше. В том, что на «Союзе» не будет аварии, я уверен не был. Поскольку в этом не может быть уверен ни один разумный человек. В принципе. Другое дело, что и я, и члены Государственной комиссии, дававшие «добро» на тот полет, были уверены, что недоработок, повышавших степень риска для Комарова, у нас не было.

Все системы на «Союзе», кроме систем сближения и стыковки, были такие же, как и на «Востоке», «Восходе» и на некоторых специальных спутниках,- они много раз испытывались в полете. Это раз. Во-вторых, на «Союзе» все, что можно было зарезервировать, мы зарезервировали. В-третьих, был один — самый первый — испытательный полет, выявивший лишь некоторые слабые места в конструкции и показавший, что все остальное работает нормально.

- Но запуск «Союза-1» был опять-таки приурочен к празднику! Приближалось 1 Мая 1967 года. На вас, наверное, "давили" сверху, хотя Хрущева сменил Брежнев?

— Верно, не было такого времени, чтобы мы работали спокойно, без гонки и давления сверху. Малограмотные, толком ни в чем не разбирающиеся высокопоставленные чиновники считают, что выполняют свой долг, если людям, не успевающим вытирать пот с лица, кричат: «Давай, давай!». И программа «Союза» была сложной. Но это никакого отношения к трагедии не имеет, поскольку до ее выполнения дело не дошло.

- Может быть, ваши подчиненные в спешке допустили тогда технологические погрешности?

— Нет, сроки и давление сверху здесь ни при чем. Ни один руководитель по какой-либо системе «Союза» не дал бы «добро» на полет, если бы он не был уверен в ее удовлетворительной работе. Действительно, «Союз» был запущен за неделю до праздника. И это значит, что мы могли бы даже перенести дату пуска на несколько дней позже. Нам ничто не мешало. А сколько времени нужно на укладку парашюта? Часы! Небрежность в его укладке была, я уверен... Хотя знаю, что есть и другие мнения.

- Василий Павлович, была и гибель Добровольского, Волкова, Пацаева. Что у них произошло?

- Когда они спускались с орбиты, открылся клапан, соединяющий кабину с атмосферой Земли. Произошла разгерметизация. У космонавтов в условиях низкого давления закипела кровь... Произошел тот самый случай, о котором говорят, что один раз и палка стреляет. Разумеется, этот клапан проверялся многие сотни раз на испытательных установках, он использовался на всех наших предшествующих кораблях. Всегда работал хорошо. Никому никогда в голову не приходило, что столь простое устройство может отказать. Когда беда все же случилась, мы тщательно проанализировали конструкцию клапана и обнаружили, что есть такой почти невероятный, гипотетический случай, когда клапан мог открыться раньше намеченного срока. Именно этот случай привел к трагедии при возвращении «Союза-11» на Землю.

- Неужели конструкторы не могли придумать какие-то средства подстраховки на всякий случай?

— В том-то и дело, что такие средства были. При разгерметизации кабины воздух с большой скоростью вытекает в вакуум. Космонавты должны были слышать свист — сигнал о беде. Нужно было отстегнуть привязные ремни, встать и закрыть специальный вентиль. И даже пальцем можно было закрыть отверстие!.. Космонавты не сориентировались... Может быть, растерялись... Пацаев, видимо, сообразил, в чем дело, он отстегнул привязные ремни. Но встать не успел. И вот — трагедия.

— Космический полет, насколько я могу судить, как раз и состоит из тысяч мелочей подобного рода. Цена каждой- нередко человеческая жизнь. В кабине «Аполлона» сгорели три астронавта в январе 1967 года: на временных электрических проводах оказалась поврежденной изоляция, а кто-то из экипажа случайно ногой сдвинул на провода забытый гаечный ключ. Короткое замыкание и пожар... Через пятнадцать секунд огонь погасили, но было поздно... Или другой случай. «Аполлон» спускался на Землю, а Бранд забыл перевести в нужное положение два тумблера, и экипаж отравился ядовитыми парами топлива. Гибель астронавтов была, казалось бы неизбежной... Бранд тогда сознание потерял. Но Стаффорд нашел в себе силы обеспечить товарищей кислородными масками!

Последний вопрос. Что бы вы, Василий Павлович, сделали сейчас, если бы были ответственным за космонавтику?

— Вопрос фундаментальный, требует отдельного разговора. Но вкратце скажу, что прежде всего я привлек бы к новым проектам теперь еще и экономистов, историков, философов. Надо бы разработать новую программу освоения Космоса. И представить ее на всенародное обсуждение.

- Кстати, в интервью для "Литературной газеты» начальник Главкосмоса СССР Александр Дунаев отметил, что такая программа у нас имеется. Так ли это?

— Дунаев путает программу освоения Космоса с планом работ. Действительно, планы всегда были. Они есть и сейчас. Программы не было и нет. Дунаев оправдывает пилотируемый полет на Марс, мол, этот полет тоже из области развития космонавтики, но обоснован ли он? Думаю, что нет, не обоснован. Не ясно, зачем такой полет сейчас нужен. Согласен ли народ на его осуществление? Затраты будут огромными А что он даст взамен? Но Главкосмос все уже решил... Сам.

Далее. Сегодня я заменил бы всю благополучно существующую поныне административно-командную систему на систему, основанную на экономических отношениях. До сих пор предприятия министерств, работающие на космонавтику, получают средства от Минфина СССР — напрямую Главный конструктор, скажем, не имеет никаких рычагов влияния на эти предприятия, хотя и несет ответственность. Очень много у работающих в космонавтике начальников. Структуру управления нужно перестроить. Конечно, следует изменить и методологию управления развитием космонавтики. Недопустимо, что она до сих пор ориентирована на престиж, политику. И ноль внимания повышению качества жизни советских людей. Приведу пример. Американские эксперты рассчитали, что, например, в 1967 году в СССР на космонавтику было истрачено тридцать миллиардов долларов — больше, чем во всех остальных странах мира, вместе взятых. Цифра огромная, но где же отдача? Словом, все дело нашей космонавтики нуждается в серьезной перестройке. Всех аспектов тут не перечислишь... Догоняя, нельзя опередить. Время престижных проектов и полетов осталось позади. Космос должен давно работать на землян, для жизни тех, кто отдает ему и средства, и время, и таланты.