Генерал-полковник авиации Николай Петрович КАМАНИН (1908 —1982) — один из тех, кто стоял у истоков отечественной космонавтики. Занимая должность помощника главнокомандующего ВВС по подготовке и обеспечению космических полетов, отвечал за отбор и подготовку кандидатов в космонавты, с 1966-го по 1971-й руководил Центром подготовки космонавтов в Звездном городке. Большая часть жизни Каманина прошла под грифом «совершенно секретно», вести дневниковые записи о себе и своей работе ему запрещалось. Но он их вел. Российским Центром космической документации готовится первое полное издание дневников генерала Каманина, в которое войдут семь его самодельных книжек. Публикуемые сегодня отрывки относятся к 1962 — 1963 годам. Снимки, которые вы видите, уникальны уже тем, что Каманин, которому запрещалось и фотографироваться, попадал в объектив крайне редко. Фотоматериалы — из фондов Центра космической документации.

С 10 до 12 часов девушки в МИКе (Монтажно-испытательный корпус. — РЕД.) изучали носитель и знакомились с устройством межпланетной автоматической станции. Все на 2-й площадке проявляют к ним повышенный интерес. В один из перерывов между занятиями с ними побеседовал Келдыш (неумело, робко и стеснялся больше, чем девушки). Приходилось очень часто ему помогать. Всем хорош у нас президент Академии наук, но он еще долго не будет походить на президента. После занятий в МИКе девушки поехали изучать стартовое оборудование. Здесь с ними занятия проводит инженер Хлебников, со старта они поедут на измерительный пункт. Для руководства их занятиями я оставил полковника Никитина. Вчера вечером, после того как я ушел спать, с космонавтками беседовал Леонид Васильевич Смирнов. Он сказал, что пуск женщины возможен в конце октября сего года, продолжительность полета 1 — 3 суток. Кроме того, он пообещал, что он и Королев поддержат ходатайство о постройке в 1963 году еще пяти «Востоков». Пуск женщин в конце 1962 года возможен, но, учитывая результаты полета Николаева и Поповича, было бы правильнее перенести их пуск на март — апрель 1963 года, и выполнить совместный полет с мужчинами на 2 — 3 кораблях с продолжительностью полета до трех суток для женщины и до 7 — 8 суток для мужчин.

23 августа 1962 г. 17:00.

Четыре часа полного отдыха — и это в рабочий день—такого у меня еще не бывало. После обеда я целый час купался в Сыр-Дарье, река за последние десять дней еще немного обмелела, но прохладная вода в сравнении с раскаленным воздухом доставляет большое удовольствие. Для полного блаженства мне недоставало только Муси и Оленьки (жена и внучка. — РЕД.). Обязательно нужно будет поехать с ними на курорт. Сейчас у меня часа два свободного времени. Хочется записать некоторые мысли о наших перспективах в космосе. Полет Николаева и Поповича опять резко увеличил разрыв между СССР и США в нашу пользу. Это признают даже сами американцы. Да, это именно так. Что же мы должны делать дальше? Сейчас мы готовим пуски на Венеру, одна АМС (автоматическая межпланетная станция. — РЕД.) с посадкой на планету, а вторая с облетом, фотографированием и возвращением в район Земли. В октябре мы будем производить пуски в сторону Марса, но пока неясно, что и когда мы будем делать с пуском космонавтов. Для полета космонавтов осталось только два корабля «Восток», а новый корабль «Союз», над которым работает Королев, в 1963 году едва ли будет летать, хотя Королев и обещает, что первый беспилотный «Союз» полетит в мае 1963 года. Полеты космонавтов принесли нашей Родине небывалый триумф, пуски на Марс и Венеру остались почти незамеченными, хотя каждый из них стоит значительно дороже пуска космонавтов. Пуски на Марс и Венеру не имеют никакого военного значения. В этой обстановке было бы целесообразно все усилия сосредоточить на дальнейшем освоении полетов человека, на создании орбитальных станций и освоении Луны. Я пробовал говорить на эту тему со Смирновым и Келдышем, они оба, как мне показалось, правильно мыслят, но их сковывает багаж ранее принятых планов и одобренных предложений. Они осторожно высказывают свои соображения. Но я доволен уже тем, что Королев, Смирнов и Келдыш согласились с нашей точкой зрения о необходимости построить еще несколько кораблей «Восток». Главный противник этого дела — министр обороны маршал Малиновский. Убедить его — дело трудное. Перед вылетом из Москвы я узнал, что маршал Гречко вернул наш заказ на «Востоки» с резолюцией «Отложить». Оба маршала тормозят развитие космонавтики, но они уверены в своей правоте. Их высокие воинские звания и военная бюрократия мешают близкому общению с ними и лишают возможности воздействовать на них. Руднев, Смирнов, Келдыш и Королев яснее понимают военное значение космоса, чем наши самые высокие военные руководители. Обидно за них, но это факт. По возвращении в Москву нужно будет подготовить письмо Хрущеву за подписью космонавтов — может быть, этот шаг хоть немного расшевелит Генштаб и нашего министра.

31 августа 1962 г. Москва.

Вчера в конце рабочего дня был Гагарин и еще раз подробно рассказал о встрече в больнице с Сергеем Павловичем. Королев уверял, что, если ВВС примут «Восток» на вооружение и сами будут проводить их пуски, он поддержит наше ходатайство о заказе на 1963 год 10 «Востоков». Он подсказывал ребятам необходимость решать эти вопросы не через Малиновского, а прямо обращаться к Хрущеву. Королев, так же как и я, не верит, что Вершинин, Гречко, Захаров и Малиновский способны отрешиться от присущей им недооценки космоса и посему взяться за его военное освоение. Вершинин многое понимает правильно, но он после неоднократных «избиений» не может идти в бой против заскорузлости начальника Генштаба и министра обороны. Я бы еще попытался повоевать против застоя мысли и намерений в военной верхушке, но мне не хочется подводить Вершинина, он твердо верит, что я не буду «бунтовать».

3 сентября 1962 г.

Вчера весь день провел на даче. Орлы мои разлетелись по родным местам. Гагарин — в Гжатск, Попович — в Узин, а Николаев — в Чебоксары.

Заходил генерал-лейтенант Ушаков С.Ф., он сейчас врид начальника Главного штаба ВВС. Ушаков просил, чтобы я и Титов завтра были на завтраке, который он дает в честь нового авиационного атташе США в СССР. Эта церемония вызвана тем, что приехавший в США вместо генерала Костюка наш новый авиационный атташе был неожиданно принят начальником штаба ВВС США. Генштаб решил не отставать от американцев и приказал почти такой же прием оказать их представителю.

Звонил генерал Захаров и передал, что он с Логиновым срочно вылетает в Хабаровск — там упал пассажирский Ту-104. Причины катастрофы пока неясны. Звонил генерал А.Г. Карась, он передал, что вторая наша попытка запустить АМС на Венеру закончилась неудачей. Первые три ступени, как и при пуске 25 августа, сработали отлично и вывели четвертую ступень с АМС на орбиту Земли, но четвертая ступень вновь не сработала, и АМС на несколько дней останется спутником Земли. Итак, две ракеты из трех, предназначенных для пуска на Венеру, не выполнили задания. Мало надежд на отличный результат и при третьем пуске. Я не хочу злорадствовать. Неудача Родины — это и моя неудача. Но нельзя не видеть, что эти неудачи закономерны, я был прав, когда предлагал не увлекаться Марсом и Венерой, а осваивать глубже то, что по плечу современному состоянию нашей космической техники. Путь к планетам лежит через Луну и орбитальные станции. Все попытки стартовать к планетам прямо с Земли в ближайшие 5 —10 лет не принесут большого успеха, даже в более далеком будущем этот успех проблематичен. Американцы кричат на весь мир о советских неудачных запусках на Венеру: «Наши радары в Турции засекли, как гигантская советская ракета развалилась в космосе на три части, и ее обломки сейчас носятся вокруг Земли». В этом сообщении есть доля правды: третья и четвертая ступени действительно при выходе на орбиту разделились, правда и то, что четвертая ступень не смогла послать АМС по направлению к Венере, и она ходит по орбите вокруг Земли. В обоих этих запусках есть большая удача — вывод на орбиту спутника весом более семи тонн — и неудача — отказ в работе четвертой ступени и отказ средств связи. Наша излишняя засекреченность пусков сейчас бьет по нам. В обоих случаях можно было бы сообщить о выводе на орбиту в экспериментальных целях семитонных спутников.

После совещания НТК Николаев, Попович, Гагарин и я были приняты начальником Генерального штаба маршалом Захаровым. Кроме Захарова был Иванов С.П. и Алексеев Н.Н. Беседа длилась 30 минут. Захаров задавал глупейшие вопросы о военных возможностях человека и «Востока» в космосе, а ребята пытались убедить его, что время по-настоящему заняться космосом в целях обороны страны. Во всем чувствовалось, что Захаров не знает и недооценивает космос, но он вынужден был в интересах приличия сказать Алексееву, что НТК необходимо изучить опыт полетов и обсудить возможности создания пилотируемого разведчика. Захаров заверил нас, что Министерство обороны закажет на 1963 год 4 корабля «Восток».

Через час, возвратясь в штаб ВВС, я убедился лишний раз в непроходимой глупости нашего министра Гречко, а затем и Малиновского. Они дважды отказались заказывать «Востоки». Вершинин просил заказать 10 «Востоков». НТК Генерального штаба и Захаров, переделав наш документ, просили министра заказать 4 «Востока». Малиновский отказал, он сказал буквально следующее: «Востоки» не имеют военного значения, принимать их на вооружение мы не будем и заказывать не будем, пускай этим занимается Военно-промышленная комиссия». История повторяется. Ровно 50 лет тому назад примерно так же царские генералы оценивали военное значение самолетов. Малиновский, Гречко и Захаров упускают наши возможности для создания первыми военной космической мощи. Я бы сказал абсолютной военной мощи, которая смогла бы утвердить господство коммунизма на земле.

Сейчас нет в Москве никого из руководства (Малиновский, Епишев, Вершинин, Бирюзов, Руденко), придется после возвращения из отпуска пробивать заказ промышленности космических пилотируемых кораблей в обход Малиновского. Я отдаю себе отчет во всех трудностях этого дела, но нужно будет решительно за него воевать даже против Вершинина (против его осторожности) и Малиновского (против его глупости и близорукости).

31 октября 1962 г.

Главком вчера позвонил и вызвал из отпуска, недогулял всего три дня, но это уже не три-четыре недели, как это было в 1960 и 1961 годах. Причина вызова — сегодня Президиум ЦК рассматривает вопрос о нескромном поведении космонавтов (Гагарин, Титов, Попович, Николаев и другие), о «плохой» их учебе в Академии, о «прилипании» к славе космонавтов и др. Все это по донесениям работника КГБ подполковника Титова. Ни одного нового, неизвестного нам факта нет, на все это мы уже реагировали (выговор Титову, предупреждение Поповичу). Недостатки в работе ЦПК есть, случаи нескромного поведения Гагарина, Титова и других космонавтов также есть. Собирались вместе с Главкомом ехать на заседание Президиума ЦК, но только что позвонил Сербии и сказал, что мне ехать не нужно. Откровенно говоря, это меня обрадовало. Мало удовольствия разбирать на Президиуме ЦК кляузы, я с большой охотой выступил бы там по нашему общему плану освоения космоса, но этот вопрос не стоит на повестке дня. ЦК не находит времени для рассмотрения больших, принципиальных вопросов освоения космоса и считает уместным обсуждать сомнительные данные о поведении космонавтов.

2 ноября 1962 г.

Сегодня в «Правде» опубликовано письмо Россинского и его портрет. «Дедушка русской авиации» обращается к Н.С. Хрущеву с просьбой принять его в партию. Россинский родился 9 мая 1884 года, в 1908 году он три минуты летал на планере собственной конструкции (перелет через реку Клязьму), а в 1910 году во Франции он научился летать на самолетах и с 1912 по 1917 годы был летчиком-испытателем на заводе «Дукс». Бесспорно, что он один из старейших летчиков России, но его претензии на заслуги перед советской авиацией преувеличены. Россинский в письме упоминает и мою фамилию, и фамилии космонавтов и безапелляционно заявляет, что в успехах авиации и космоса есть доля и его труда. В «Правде» опубликовано решение ЦК КПСС о приеме Российского в члены партии. Эти два документа закрепят за Россинским почетное место в истории авиации. На днях я узнал, что другой наш «первооткрыватель», профессор Анощенко, сфотографировался в Крыму с Гагариным и протащил в «Экономической жизни» заметку, смысл которой — Гагарин открыл космос, а Анощенко был одним из первых в освоении атмосферы. За время работы в ДОСЛАВ и ДОСАВ я сотни раз встречался с Российским и Анощенко и могу утверждать, что они не сделали и сотой доли того, на что претендуют. Оба старика проявляют назойливую заботу о защите своих мнимых заслуг перед авиацией.

Хочется записать хоть несколько слов о «победе» Хрущева. Большинство генералов молчат об этой «победе», а генерал-лейтенант Ушаков прямо заявил, что это очередное отступление. Кубинский кризис доказал не мудрость и дальновидность нашей политики, а обнаружил отсутствие у нас твердой и обдуманной политики (как и по Берлину).

Вчера космический аппарат «Марс-1» пошел по направлению к планете Марс. АМС прошла уже более 250 тысяч километров, вся аппаратура работает хорошо. Будем надеяться, что эта попытка даст нам больше, чем все предыдущие пуски на Марс и Венеру (8 — 9) пусков.

Наш посол Михайлов сообщил, что Сукарно собирается пригласить в Индонезию Николаева и Поповича. Главком запросил мнение Руденко и мое. Руденко ответил: «Я — против. Им надо учиться». Я доложил, что такую поездку желательно осуществить в январе 1963 года. Главком согласился с моим мнением.

Вчера имел малоприятную встречу с генерал-полковником Пономаревым. Я пожаловался Руденко, что ГКНИИ не собирается летать на невесомость на самолетах Ту-104 и плохо раскачивается с формированием эскадрильи для тренировки космонавтов. Пономареву эти обвинения показались необоснованными, и он пытался доказать свое мнение. Этого сухаря в ВВС ненавидят, а он ведет себя как барчук-белоручка, снисходящий до разговоров с плебеями. Я никогда не уважал его, а теперь, когда он, как брат секретаря ЦК КПСС, стал особенно задирать нос, я в грош его не ценю. Пономарев почувствовал мое отношение к нему, да и не забыл мое выступление против него на Военном Совете, и, по-видимому, еще не один раз нам придется скрестить с ним шпаги.

16 ноября 1962 г.

Вчера Николаеву и Поповичу во Вьетнамском посольстве вручили звезды «Героев труда ВНР». На приеме присутствовал и Герман Титов. Прием был назначен на 16 часов, и мне несколько раз звонили из отдела внешних сношении и просили поехать на прием, но у меня не было ни малейшего желания быть там. В 16:05 ко мне зашел, прихрамывая, Титов и просил совета: ехать или не ехать на прием, оказывается, два часа тому назад он, играя в волейбол, вывихнул ногу и теперь сильно прихрамывает. Я посоветовал ему ехать. В связи с большим количеством слухов и разговоров о мнимой болезни Титова, я посоветовал ему 19 ноября выступить на заводе «Станколит» и в выступлении сказать несколько слов о состоянии своего здоровья. Физически Титов так же здоров, как и перед полетом, но в его поведении много нового: он везде спешит, везде опаздывает, высказывает свое суждение по любому вопросу и легко от него отказывается. Он еще ни разу не напивался, но выпивает с удовольствием и встречается с женщинами. У него за год набралось уже пять автопроисшествий. Он настойчиво просил разрешить ему поездку на «Волге» в Крым и на Кавказ. Такую поездку я ему запретил (малы шоферские стаж и опыт и увлекается скоростью). На курорты и обратно он ездил поездом. 12 ноября истек срок его пребывания в звании майора, но, учитывая все его выкрутасы, я предложил, а Главком согласился задержать присвоение ему очередного звания на 6 месяцев.

29 ноября 1962 г.

Два дня работал в Центре подготовки космонавтов. Принимали экзамены от женщин-космонавтов. Экзамен не сдавала Кузнецова из-за неясности по состоянию здоровья. Экзамен принимали по знанию «Востока», снаряжению космонавта, условиям космического полета и пройденным теоретическим дисциплинам. Кроме этого, члены комиссии очень внимательно ознакомились со всеми материалами и документами, характеризующими слушателей и объем проведенной подготовки. Терешкова, Соловьева, Пономарева и Еркина получили общие отличные отметки за все экзамены, и комиссия рекомендует зачислить их в постоянный состав Центра с присвоением звания «младший лейтенант». Из четверки только Терешкова не имеет высшего образования, и она заметно больше других волновалась на экзаменах. Любая из четырех может выполнить полет на корабле «Восток», но между ними есть и значительные различия. Пономарева имеет более основательную теоретическую подготовку и способнее других, она схватывает все на лету, но в ее поведении многое нужно исправлять. Она заносчива, себялюбива, преувеличивает свои возможности и не прочь выпить, покурить и погулять (хотя имеет мужа и 5-летнего сына). Соловьева по всем данным наиболее физически и морально вынослива, но она немного замкнута и недостаточно активна в общественной работе. Терешкова — активная общественница, способна хорошо выступить, пользуется большим авторитетом у всех, кто ее знает. Хорошая, оформившаяся коммунистка.

У Еркиной техническая подготовленность и физические возможности несколько ниже, чем у ее подруг, но она заметно растет и несомненно будет неплохим космонавтом.

Первой в космический полет нужно посылать Терешкову, заместителем может быть Соловьева. А кто будет космонавткой № 3 — Пономарева или Еркина — это решит будущее. Терешкова — это Гагарин в юбке. А Соловьева по всем своим данным очень близка к натуре Николаева. После экзаменов я поздравил девушек с отличным завершением курса обучения. Все они выразили согласие на оформление их офицерами.