После испытания планера на прочность. Пилот Анохин, опустившийся на парашюте, на обломках планера рассказывает о своем полете.

На X Всесоюзном слете планеристов решено было продолжить опыты, для чего был выделен рекордный планер «Рот фронт»-1 конструкции инж. Антонова. Планер РФ-1 постройки 1933 г. находился в эксплоатации и имел большой парящий налет. Пилотом на этот планер назначили меня.

2 октября 1934 г., получив подробный инструктаж техкома, я тщательно осмотрел планер и парашют и прицепился к самолету П-5, который пилотировал летчик Даниловцев при бортмеханике Эскине с членом техкома т. Кочетковой на борту. Самолет затащил меня на высоту 2500 м, где я отцепился и полетел планирующим полетом в зону, расположенную между деревней Кочка-Чакрак и северным склоном горы Клементьева. Самолет, сделав красивый вираж, начал быстро удаляться от меня.

На высоте 2500 м очень спокойно, не болтает, свежий воздух приятно обдувает лицо. Сегодня настоящая крымская погода. Хотя стоит октябрь, тепло даже здесь наверху. Небо совершенно чистое, воздух так прозрачен, что позволяет видеть отчетливо южный берег до самой Ялты. Вот впереди, далеко за темными скалами Кара-Дага, одиноко в море стоит Медведь-гора, отсюда до нее 80 км по прямой, а как отчетливо ее видно. Медведь-гора (по татарски Аю-Даг) лежит напротив Гурзуфа и напротив горы Янмышкош, где расположился лагерь наших парителей, а вокруг всего спокойное Черное море. Сейчас на нем не видно белых гребешков, хотя с юга тянет легкий ветерок. Внизу, много ниже меня, поблескивают на солнце, подобно разноцветным рыбкам в огромном аквариуме южной долины, планеры, они спокойно парят над горой Клементьева.

Взгляд быстро окидывает узкий склон и останавливается на крохотной кучке людей — это техком и командование слета напряженно наблюдают за моим полетом. Планер тихо свистит, этот свист рассекаемого воздуха говорит о скорости полета. Взглянул на приборы, стрелка показателя скорости уперлась в цифру 55, а альтиметр показывает, что высота постепенно падает. Под фюзеляжем скрылась деревня Кочка-Чекрак, впереди домики школы, внизу северная долина. Сейчас планер находится над зоной, значит пора приступить к опыту.

Беглый взгляд на приборы; затем вниз на землю. Плавно отжимаю ручку, и планер, опустив нос, стремительно пошел вниз. Сразу же свист усилился и земля быстро понеслась навстречу. Глаза смотрят на показатель скорости и, не задерживаясь, кидают беглый взгляд на землю, скользят по крыльям и снова останавливаются на стрелке скорости, она подошла к цифре 130. В голове проносится: «на 130 машина спокойна, это та же скорость, что была на буксире за самолетом». Стрелка быстро ползет дальше по шкале, вот уже 150 км/час. Даю ручку из стороны в сторону, чтобы создать толчок элеронами для начала вибрации, а сам смотрю на левую плоскость. Никаких дрожаний, а элероны до того тугие, что еле сдвигаешь ручку в сторону, значит скорость уже велика. Шум растет с каждым мгновеньем. Опять смотрю на крыло, кончик левой плоскости чуть скрутился вниз. Планер уже не свистит, а гудит — чувствуется его сильное напряжение. Стрелка перешла цифру 200 и подходит к цифре 210. Вибрации еще нет. Мое тело изредка отстает от сиденья и вновь опускается на него, что я еще раньше замечал во время пикирований на других планерах. Гул планера настолько возрос, что казалось он должен оборваться внезапно, как звук лопнувшей струны инструмента. Скорость 220 км/час. Я насторожен, хочется уловить, почувствовать появление вибрации, но никаких признаков ее. Стрелка подошла к цифре 225, в этот момент срывает крышку кабины и она вместе с приборами летит вверх.

Сорвало! Сильная струя ветра ворвалась в кабину. Проносится мысль о выводе планера из пике, ручка слегка дала на себя, раздается сильный треск, заглушивший вой планера, за ним рывок, и я комком падаю вниз один, без машины. Быстро ищу пряжку поясного ремня, но ее нет на своем месте — поясной ремень, зацепившись за кабур пистолета, развевается по ветру. Он мне не мешает, так пусть болтается. Сейчас же беру кольцо парашюта и мысленно отсчитываю время, чтобы уйти подальше от падающего планера. Теперь пора. Дергаю кольцо, а сам весь в ожидании. За спиной чувствую приятное шуршание, затем знакомый рывок и я повис на лямках парашюта.

Высоко, справа от купола, падают обломки планера: два крыла в отдельности описывают причудливые спирали, много ниже их штопорит кабина, а вокруг серебряная пыль из мелких щепок. Кабина, обогнав меня, ударилась о пашню северной долины. Я приземлился несколько позже, почти одновременно со мной упали изуродованные крылья РФ-1.

Оказалось, что на большой скорости у планера скрутились крылья и вследствие возникшего от разрушения большого торможения меня силой инерции выкинуло из кабины, порвав поясные ремни в четырех местах. Так было закончено испытание планера «Рот фронт»-1 на вибрацию в воздухе.

С. Анохин