Дверь прихлопнули. Перестала распухать от шума голова, в комнате стало тихо и слышно, как Хоробров рассказывал наверх лысому конструктору:

— Когда наши будут начинать первый полет на Лу­ну, то перед стартом, около ракеты будет, конечно, ми­тинг. Экипаж ракеты возьмет на себя обязательство: эко­номить горючее, перекрыть в полете максимальную кос­мическую скорость, не останавливать межпланетного корабля для ремонта в пути, а на Луне совершить посад­ку только на «хорошо» и на «отлично». Из трех членов экипажа один будет политрук. В пути он будет непре­рывно вести среди пилота и штурмана массово-разъяс­нительную работу о пользе космических рейсов и требо­вать заметок в стенгазету.

Это услышал Прянчиков, который с полотенцем и мылом пробегал по комнате. Он балетным движени­ем подскочил к Хороброву и, таинственно хмурясь, сказал:

— Илья Терентьич! Я могу вас успокоить. Будет не так.

— А как?

Прянчиков, как в детективном фильме, приложил па­лец к губам:

— Первыми на Луну полетят — американцы!

Залился колокольчатым детским смехом.

И убежал.