"Совершенно секретно", 1993, №2, с. 3-5. - фотографии ксерокопированные.
Сканировал Игорь Степикин
Юрий Вотинцев, Дмитрий Лиханов
Если завтра война?..
"Мы защищали СССР от ядерного удара. СНГ от него не спасти"
С бывшим командующим войсками противоракетной и противокосмической обороны генерал-полковником в отставке Юрием ВОТИНЦЕВЫМ беседует обозреватель «Совершенно секретно» Дмитрий ЛИХАНОВ.
— Юрий Всеволодович, я бы хотел поговорить с вами о вполне определенном периоде нашей недавней истории, малоизвестном и малоизученном в силу того, что он и сейчас тонет в пропагандистском тумане. Я имею в виду самое начало 80-х годов, примерно с 81-го по 85-й, когда Советский Союз и Соединенные Штаты Америки готовились к ведению ядерной войны. Именно в тот период КГБ разработал крупномасштабную операцию ракетно-ядерного нападения — РЯН, соответствующие стратегические планы на случай военных действий имели Генеральный штаб Минобороны и Комитет начальников штабов Пентагона. Вы, я знаю, в то время находились на переднем рубеже этой войны нервов, политических страстей и военных технологий.
— Я бы сказал так: мир постоянно балансировал на грани войны. Ведь мы то и дело сталкивались с американцами, что называется, лоб в лоб. Сначала в Корее. Чуть позже во Вьетнаме, потом на Кубе, в Анголе, Эфиопии. Мозамбике, Никарагуа и Афганистане. Возможность перерастания локальных конфликтов в глобальное противостояние существовала всегда. Пик напряженности, вы правы, пришелся на 1982—1983 годы.
Григорий Кисунько
Юрий Вотинцев и Дмитрий Устинов
А. Лукьянов, М. Горбачев, Н. Рыжков и Ю. Вотинцев (первый справа). Фото из архива автора. |
Но готовиться к возможной войне мы начали задолго до этого. В 1953 году стало известно, что в США разрабатываются баллистические межконтинентальные ракеты, способные нанести сокрушительный ядерный удар по территории СССР. В августе того же года семь Маршалов Советского Союза, обсудив сложившуюся ситуацию с начальником Генерального штаба В. Д. Соколовским, направили секретную записку в ЦК КПСС с просьбой рассмотреть возможность разработки и создания противоракетной обороны. В ЦК дали согласие. За эту работу взялись видные ученые во главе с тридцатипятилетним доктором технических наук Григорием Кисунько. К 1956 году были готовы предложения на полигонный, экспериментальный образец ПРО — так называемой системы «А». Тогда же началось строительство полигона войск ПВО вблизи озера Балхаш.
4 марта 1961 года здесь прошли первые испытания. В этот день противоракета, созданная в КБ генерального конструктора Петра Грушина, своей осколочной боевой частью уничтожила боевой блок баллистической ракеты Р-12, запущенной с полигона Капустин Яр. Подобные испытания американцы осуществят только спустя 23 года. Удачный эксперимент позволил нам в июне 1961 года завершить работы над эскизным проектом системы ПРО А-35 по защите Москвы от возможного ядерного удара. Система ПРО-А35 предназначалась для уничтожения моноблочных баллистических ракет типа «Титан-2» и «Минитмэн-2», которые появились в США в 1963 и 1965 годах. Однако у нас на вооружение система А-35 была принята только в 1977 году.
А дело в том, что с момента начала наших разработок американцы вели интенсивную работу по созданию баллистических ракет наземного и морского базирования «Минитмэн-3», «Поларис АЗТ» и «Посейдон С-3» с многозарядными, от 3 до 10 ядерных боевых блоков, головными частями. Поражать такие ракеты система А-35 была неспособна. К 1971 году это стало совершенно очевидно. В том же году Д. Ф. Устинов провел несколько совещаний, специально посвященных этой проблеме. Надо сказать, что Дмитрий Федорович «стоял насмерть», защищая неэффективную А-35. Однако Главком войск ПВО генерал армии П. Ф. Батицкий, начальник главного заказывающего управления Г. Ф. Байдуков и я полагали, что дальнейшие работы над А-35 необходимо свернуть, а уже созданные средства коренным образом модернизировать. Помню, Байдуков в качестве последнего аргумента сказал тогда Устинову: «Если вы не согласитесь с нашими требованиями, я возьму бульдозеры и снесу то, что уже построено!» В конце концов Устинов был вынужден согласиться и принять требования войск ПВО страны.
В настоящее время коллективом ученых и конструкторов под руководством академика Анатолия Басистого с использованием части средств системы А-35М создана и защищает Москву принципиально новая и совершенная система ПРО.
Принято считать, что главная военная угроза всегда исходила от СССР. Может быть, это прозвучит для вас странно, но могу со всей ответственностью сказать: по-настоящему выверенной, четкой военной доктрины, в том числе и на случай ядерной войны, в нашей стране в то время не существовало. Все решения по военным вопросам, как правило, принимались на заседаниях Политбюро, носили эпизодический и волюнтаристский характер. Проблема еще состояла в том, что Устинов, обладавший непререкаемым авторитетом в военно-промышленном комплексе, став министром обороны СССР, не обладал необходимым опытом командования войсками.
— Однако, несмотря на отсутствие четкой военной доктрины, Генштаб и его оперативное управление постоянно трудились над разработкой планов возможного ведения войны. Так ведь?
— Это совсем другое дело. Такие планы существуют в любой армии, в том числе и в американской. Согласно их оперативным планам, в Европе, например, было создано три стратегических направления: северо-западное, центральное и юго-западное. Стратегические направления, но значительно позднее, где-то в начале восьмидесятых годов, были созданы и у нас. Этим стратегическим направлениям были подчинены и соответствующие группировки войск, дислоцированные на территории стран Варшавского Договора и приграничных военных округов на европейской части СССР.
Следует иметь в виду, что 28—29 мая 1987 года Политическим консультативным комитетом была принята военная доктрина государств — участников Варшавского Договора, носящая четко выраженный оборонительный характер, особенно с 1988 года.
В настоящее время журналисты получили доступ к архивам штабов стран бывшего Варшавского Договора. В связи с этим вызывает недоумение опубликованная 22 февраля 1992 года в «Известиях» статья Сергея Гука «Несостоявшийся марш-бросок». Разработка отдельных оперативно-стратегических командно-штабных учений нельзя принимать за планы подготовки и ведения войны. Требование не применять ядерное оружие первыми было для наших вооруженных сил законом, только в качестве ответных действий.
— Тем не менее соответствующие оперативные планы существовали в ракетных войсках стратегического назначения?
— Что касается ракетных войск стратегического назначения, то, очевидно, существовало несколько вариантов их применения. Главным образом против Соединенных Штатов Америки, районов патрулирования подводных лодок, в основном в западной н центральной Атлантике, Средиземном и Норвежском морях. В 1972 году мне вместе с первым заместителем Главкома войск ПВО А. Ф. Щегловым довелось побывать на одной из атомных подводных лодок Северного морского флота. Командир показал нам специальный сейф, где хранились перфокарты с программами нескольких вариантов полетных заданий для каждой из всех 16 ядерных ракет, которыми была оснащена лодка. В случае необходимости сейф отпирался двумя ключами одновременно, перфокарты вводились в компьютер. Однако вариант ракетного удара и приказ на пуск ракет вводились в действие только командами из Москвы. Дальше ракета действовала, так сказать, по установленной программе. Судя по всему, эти программы предусматривали так называемый разоружающий удар, когда ядерная ракета поражала пусковые установки и ракетные базы противника, а также удар по населенным пунктам...
— Существуют списки таких населенных пунктов?
- Ну, конечно. В связи с этим расскажу вам одну историю.
В начале семидесятых годов нам предложили рассчитать возможные удары американских ракет по территории Советского Союза. В течение двух месяцев военные и ученые под руководством А. Ф. Щеглова, используя параметры, характеристики и места дислокации ядерного оружия американцев, делали соответствующие расчеты. В то время на вооружении США находилось порядка 5000 ядерных зaрядов, к 1980 году предполагалось, что США будут иметь их 10000. Так вот, мы рассчитали, куда упадет каждый из них. Разработали несколько вариантов нападения на СССР и его союзников. Все они были переданы министру обороны Гречко и им были утверждены. Эти данные использовались для проектирования ракетно-космической обороны (РКО).
— Юрий Всеволодович, а не припомните, сколько ядерных зарядов по тем расчетам приходилось на Москву?
— Порядка шестидесяти. По одной мегатонне каждый.
— Насколько мне известно, и рамках подготовки к ядерной войне Советский Союз проводил ряд специальных работ по обеспечению безопасности своих центральных объектов управления: подземных правительственных коммуникаций, командных пунктов и т. д. Учитывали ли ваши расчеты все это?
—Естественно. Дело в том. что некоторые модификации ядерного оружия предназначены для поражения не только наземных, но и подъемных объектов. Такие ракеты, прежде чем взорваться, входят в почву на глубину от семидесяти до ста метров. Конечно же, они представляли огромную опасность для наших подземных объектов, тем более для тех, которые были построены в прежние времена. Если бы такая ракета угодила на одну из линий метрополитена, люди погибли бы просто от гигантского динамического удара. Так что в рамках подготовки к ядерной войне, как вы говорите, некоторые наиболее важные подземные пункты управления были модернизированы. Такие сооружения способны были выдержать любой ядерный удар.
И еще об одном хотелось бы сказать. В то время наша задача заключалась в том, чтобы обнаружить зaпycк ядерной ракеты из любой точки Соединенных Штатов, а также с подводных лодок в акватории мирового океана и обеспечить встречный или ответный ядерный удар еще до того, как ракеты противника обрушатся на территорию СССР. В начале семидесятых годов мы исходили из того, что 1054 американские ракеты с ядерным зарядом размещались на 9 базax Соединенных Штатов Америки и их подлетное время по оптимальным траекториям до основных объектов на территории СССР составляло примерно сорок минут. Так что, по имевшимся в то время нормативам, у нас было около тридцати минут, чтобы нанести ответный удар. Впоследствии эти нормативы значительно сократились. И вот почему. Вполне естественно, что американцы хотели бы первыми нанести удар и при этом избежать ответного удара с нашей стороны. С началом постоянного боевого патрулирования американских, английских и французских ядерных лодок в морских акваториях вблизи границ СССР подлетное время ракет с подводных лодок для жизненно важных районов страны составляет не более 15 — 20 минут. Один из вариантов: за максимально короткое время уничтожить наше верховное командование, пункты управления стратегическими и баллистическими ракетами. Вот тогда-то американцы решили разместить на территории ФРГ ракеты «Першинг-2». Их радиус действия был 2500 километров. Эти «Першинги», образно говоря, стали пистолетом, приставленным к виску Москвы. Развертывание их началось в 1983 году.
В 1982 году министр обороны Д. Ф. Устинов созвал совещание, на которое вызвали начальника Генштаба Н. В. Огаркова, его первого зама В. И. Варенникова, Главкома войск ПВО А. И. Колдунова, первого заместителя Главкома Ракетных войск стратегического назначения Ю. А. Яшина и меня. Главный вопрос того совещания - как противодействовать ста восьми «Першингам-2». По нашим расчетам, подлетное время «Першинга-2» до Москвы 10—12 минут. Размещенные на них ядерные заряды могли не только разрушать наземные сооружения и коммуникации, но также проникать на глубину 70—100 метров, что, естественно, ставило под yгpoзy подземные командные пункты. Помню, на этом совещании было решено подтянуть наши подводные лодки с ядерными ракетами ближе к берегам Соединенных Штатов, а также разместить ракеты средней дальности на территории ГДР и Чехословакии. Наряду с другими средствами активного противодействия «Першингам-2» рассматривалась необходимость надежного обнаружения старта ракет за время, не превышающее 2 — 3 минут. В тот период только одна станция дальнего обнаружения (главный конструктор Александр Мусатов) была способна решить эту задачу. Однако ее сектор обзора ограничивался северными и центральными районами ФРГ. Для контроля за южной частью Германии, где американцы планировали разместить 27 «Першингов-2», несколько КБ и НИИ разрабатывали проекты дорогостоящих комплексов слежения.
Решение проблемы, как это нередко бывало, пришло не из КБ, а из войск. Группа офицеров под руководством заместителя начальника станции по технической части обосновала и внесла предложение о доработке передатчиков станции и расширении ее зоны обзора вплоть до южной границы ФРГ. Эти задачи были решены в короткий срок с минимальными затратами. Десять офицеров станции удостоили правительственных наград.
У нас существовал единый план противовоздушной обороны. Системы предупреждения о ракетном нападении (СПРП), контроля космического пространства (СККП), противокосмической обороны (ПКО), а также системы противоракетной обороны (ПРО) находились на постоянном боевом дежурстве, в наивысшей боевой готовности. Системы вооружения на каждом объекте имели двойное, тройное резервирование. Один комплект находился в постоянном режиме боевой работы, второй — в так называемом «подогретом» режиме готовности к боевой работе и третий - в «холодном» режиме. Причем переключение с боевого комплекта на резервные происходило за доли секунды. О каждом случае нарушения режима работ немедленно докладывалось в Генеральный штаб и лично министру обороны СССР.
В то время в космосе «летало» около десяти тысяч фрагментов ракет, обломков, искусственных спутников Земли, космических станций и так далее. Все эти объекты, вплоть до мельчайших, постоянно находятся в поле зрения нашей системы контроля, их постоянно сверяют с каталогом космических объектов, следят зa запусками новых спутников и прекращением существования старых. Когда какой-то космический объект сходит с орбиты и переходит на траекторию, близкую к траектории баллистической ракеты, системы ПРО легко могут принять ее за цель. Так вот система контроля космического пространства заблаговременно предупреждает о подобных ложных целях. Это очень важно, так как, например, американцы из-за несовершенства своей системы предупреждения о ракетно-ядерном ударе регистрировали в отдельные годы до четырнадцати ложных тревог, они даже поднимали в воздух бомбардировщики с ядерными бомбами, долетали до полюса — и все из-за стаи птиц или какой-нибудь чугунной болванки, которая свалилась из космоса в атмосферу.
Центру контроля космического пространства (ЦККП) необходимо во всем этом космическом мусоре достоверно распознать военные спутники СССР и США с действующей аппаратурой. Однако Главное управление космических средств (ГУКОС) в ряде случаев о запуске космических аппаратов не объявляло и ЦККП не предупреждало. Точно так же вели себя и американцы при запуске особо секретных спутников.
— Раз уж мы завели разговор о контроле космического пространства, хотелось бы узнать, каким образом Советский Союз участвовал в программе так называемых «звездных войн». В этой области тоже шла подготовка к боевым действиям?
По этой программе у нас велись вначале очень серьезные дебаты, затем к ее решению подключились институты Академии наук, военные НИИ, Генеральный штаб. По существу, всеми этими учреждениями разрабатывались две последовательные крупномасштабные программы: «Фон-1» и «Фон-2». Во главе всех исследований по этим программам стояло Министерство радиопромышленности и его министр Петр Степанович Плешаков. За реализацией программы пристально следила военно-промышленная комиссия во главе с Леонидом Васильевичем Смирновым. Программа «Фон-1» была запущена в конце семидесятых годов, однако вскоре некоторые конструкторы на одном из заседаний предложили свернуть работы, так как, по их мнению, программа не имела перспектив. Я выступал против, однако программу и в самом деле скоро свернули, а с 1983 года приступили к осуществлению программы «Фон-2».
— В чем заключалась принципиальная разница между этими программами?
— По существу, npoграмма «Фон-1» представляла собой теоретические исследования в области «звездных войн». Различные виды лучевого оружия, электромагнитные пушки, противоракеты, в том числе многозарядные с субснарядами, системы залпового огня и другие. «Фон-2» была ближе к практике и требовала серьезного государственного финансирования. Дело в том, что «Фон-2» предусматривала, помимо прочего, глубокие исследования в области применения альтернативных средств, способных нейтрализовать американские СОИ, как теперь принято именовать, «несмертельным оружием»: электромагнитным импульсом, мгновенно нарушающим работу электронной аппаратуры, воздействием лазеров, в разработке которых мы существенно опережаем США, мощным микроволновым изменением поля. В середине 80-х годов к работе над этой проблемой подключился академик Николай Дмитриевич Устинов. И примерно тогда же мы впервые использовали нашу лазерную установку в режиме обнаружения американского «Шаттла».
— Простите, против пилотируемого космического корабля?
— Совершенно верно. Но не против, а с задачей обнаружения. Когда американцы начали запускать свои первые «Шаттлы», мы каждый день докладывали в Генеральный штаб о ходе полета этих кораблей многоразового использования, когда они пролетали над территорией СССР. Так вот, звонит как-то раз Дмитрий Федорович Устинов: «А почему вы против этих «Шаттлов» не используете нашу установку? Поговорите на этот счет с Николаем Дмитриевичем». Ну ладно, звоню Николаю Устинову. «Нет,— отвечает,— сейчас никак не могу. У нас идут регламентные работы. Как-нибудь в другой раз». В самом деле, через некоторое время эксперимент состоялся при работе лазерной установки в режиме обнаружения, при минимальной мощности излучения. Как сообщил потом экипаж, при полете «Шаттла» над районом Балхаша на корабле внезапно отключилась связь, часть аппаратуры и сами они почувствовали себя не совсем хорошо. Американцы тут же заявили официальный протест. В дальнейшем лазерные установки да и часть радиотехнических комплексов полигона для сопровождения «Шаттлов» не применялись.
— Подобных ЧП, наверное, было за время вашей службы немало?
— Случались. Помню, в 1977 году на орбиту был выведен космический аппарат «Космос-954» с ядерной энергетической установкой на борту. В связи с аварийной ситуацией из Центра управления полетом на «Космос-954» был выдан сигнал, после которого этот космический аппарат должен был подняться выше на несколько сот километров, на орбиту длительного существования. Однако на «Космосе» произошло резкое торможение, и он начал быстро снижаться. Ситуация, coгласитесь, чрезвычайная, ведь при входе в плотные слои атмосферы ядерная энергетическая установка либо взорвется, либо упадет на землю, и тогда не избежать радиоактивного заражения. Так вот, Центральный пункт управления ГУКОСа связь с «Космосом-954» утратил. Сопровождение космического аппарата и прогнозирование района падения ядерной установки выполнялись ЦККП, что мы и делали с 20 декабря 1977 года по 24 января 1978 года. ЦККП точно определил место падения «Космоса» в безлюдном горном районе Канады, откуда фрагменты ядерной энергетической установки оперативно вывезли в Союз.
— Сегодня много дебатов вызывает предстоящее обсуждение в парламенте России Договора СНВ-2. Что вы думаете об этом договоре?
—Такое обоюдное сокращение ядерного оружия можно только приветствовать.
Однако ядерный потенциал России нельзя считать адекватным потенциалу СССР.
При примерном равенстве в количестве мы в традиционной триаде существенно уступаем США в качестве и живучести остающихся ядерных средств:
— лишаемся главного преимущества в числе МБР в шахтных пусковых установках. Переоборудование части из них для размещения мобильных ракет — дело сложное и дорогое. Это подтверждается опытом перепроектирования шахтных пусковых установок ракет УР-100 для использования их под противоракеты ПРО. Заключение по этому вопросу может дать только конструкторское бюро академика Владимира Павловича Бармина;
— сохраняется неоспоримое преимущество США в ракетах морского базирования. У США уже 18 лодок, на которых установлено по 24 ядерных ракеты «Трайдент» с 8 разделяющимися головными частями. У нас же всего 6 ракетоносцев «Тайфун», каждый с 20 ракетами;
— неоспоримы преимущества США и в стратегических бомбардировщиках, в том числе В-1 и В-2 («Стелс»-невидимка). У нас же остаются дряхлые стратегические бомбардировщики ТУ-95 различных модификаций. Современные стратегические бомбардировщики ТУ-160 ныне принадлежат Украине. Производство их для России президентом прекращено;
— при указанном сокращении ракетно-ядерные силы Великобритании и Франции становятся сравнимыми с Россией.
Не менее важно:
— в Договоре умалчивается требование о неукоснительном соблюдении Договора 1972 года по ограничению систем ПРО;
— США так и не присоединились к положению, принятому Россией и Францией о неприменении ядерного оружия первыми.
Все это требует обстоятельного анализа специалистов. Не исключает проблем, которые могут возникнуть при ратификации Договора в Верховном Совете РФ.
— Насколько мне известно, завершение вашей военной карьеры совпало с началом так называемой «перестройки». Теперь вы, как специалист, как представитель высшего советского генералитета, можете реально оценить ее плоды. Что испытываете вы сейчас, после развала Союза, единой системы обороны? Насколько беззащитна Россия сегодня?
— Самый страшный удар был нанесен по системе предупреждения о ракетном нападении. И вот почему. В приложении к советско-американскому договору по ПРО есть пункт, согласно которому «национальные средства предупреждения о ракетном нападении располагаются в приграничных районах с антеннами, направленными вовне». Этот договор неукоснительно выполнялся. Именно поэтому наши «национальные средства предупреждения» были расположены в Латвии, Белоруссии, на Украине, в Азербайджане и Казахстане. Теперь это независимые государства, и, если нам не удастся договориться с ними о предоставлении системам предупреждения статуса российских баз, дело будет плохо. Ведь политики из народившихся государств не понимают одной простой вещи: каждая из систем предупреждения о ракетном нападении не в состоянии действовать самостоятельно, так как просматривает ограниченный участок мирового пространства. Командный пункт всего этого комплекса находится в России, сюда сходится и обрабатывается вся информация, поступающая от приемных устройств антенн. Таким образом, только с этого командного пункта можно эффективно следить и предупреждать о внезапном ракетном ударе. Конечно, тем странам, о которых идет речь, ничего не стоит национализировать объекты системы предупреждения о ракетном нападении или, что еще хуже, демонтировать их. Но это значит рубить сук, на котором сидишь, так как в первую очередь от этого пострадает их собственная безопасность. Не только Россия, но и бывшие республики бывшего СССР в случае ядерного удара окажутся практически беззащитными. Это я заявляю с полной ответственностью. Как специалист, как бывший командующий этими войсками. Не хочется делать мрачных прогнозов, однако если события будут развиваться так, как развиваются они сегодня, если станции предупреждения о ракетном нападении вопреки здравому смыслу все же будут национализированы, приостановятся работы по замене устаревших станций на новые и если вдруг, упаси бог, разразится атомная война, в ее огненном пожарище благодаря своей совершенной системе ПРО защитить себя сумеет только Москва. Прежние братские республики просто не видят ракет, которые в мгновение ока обрушатся на их суверенные территории.