Это были последние слова Владимира Комарова с космической орбиты, которые услышали в евпаторийском Центре управления полетами. Космонавт докладывал спокойно, сосредоточенно — никакой паники. Он передавал что-то еще, но космические шумы заглушили последующие фразы. "Команда "Авария-2", — комментировали тогда специалисты ЦУПа, — означает, что спуск будет не управляемым, а баллистическим. Это не так страшно. Главное, что СКД (сближающе-корректирующий двигатель. — В.Г.) отработал полностью, и корабль перешел на траекторию спуска к Земле". Тогда никто не мог предположить, что произойдет через несколько минут... Эти драматические события разворачивались в апреле 1967-го, когда возвращался первый корабль "Союз" с пилотом на борту. Если по правде — космонавт был обречен на гибель с первых минут полета.
... К разработке "Союза" у нас приступили еще в 1961-м, вскоре после того, как Юрий Гагарин на корабле "Восток" открыл дорогу во Вселенную. США, глубоко уязвленные тем, что исторический прорыв в космос совершил не американец, а русский, объявили устами президента Кеннеди о своей впечатляющей цели: отправить в ближайшее десятилетие астронавтов на Луну. Советские руководители решили и здесь не допустить первенства американцев. В строжайшей тайне началась работа над новым — лунным кораблем и лунной ракетой.
Планировалось облететь ночное светило уже в 1967-м (к 50-й годовщине Октябрьской революции), а высадку космонавтов на ночном светиле осуществить в 1968-м. Схема была такой. Основной корабль остается на лунной орбите. От него отделяется спускаемый аппарат, на котором космонавты, побывав на Селене, поднимутся с ее поверхности и пристыкуются к кораблю. Таким образом, стыковка являлась одной из важнейших операций. Отрабатывать ее должны были на первых "Союзах" в околоземном пространстве. О том, как создавался новый корабль, и о последнем полете Комарова мы беседуем с руководителем Научно-технического центра ЦНИИ машиностроения, лауреатом Государственной премии Владимиром ХОДАКОВЫМ, более 40 лет проработавшим в ракетно-космической отрасли, в том числе и секретарем, а позднее членом государственной комиссии по запускам пилотируемых кораблей и станций.
— Владимир Николаевич, сколько беспилотных запусков предшествовало полету Владимира Комарова?
— Три, и все были неудачными. Первый старт состоялся в конце ноября 1966-го. Первоначально планировалось отправить на орбиту два корабля с интервалом в сутки. Они должны были состыковаться, затем после проверок работоспособности расстыковаться и поочередно совершить посадку в Казахстане. Но вскоре после запуска первого корабля (его назвали "Космос-133") выяснилось, что в баках причаливания и ориентации не осталось топлива. От задуманного пришлось отказаться. В довершении неурядиц при возвращении на Землю система "автоматического подрыва объекта" уничтожила корабль на большой высоте, ибо он должен был сесть не на нашей территории.
Через две недели попытались отправить в космос второй "Союз". Однако на старте неожиданно сработала система аварийного спасения корабля, ракета загорелась и взорвалась.
Третий "Союз" (официально он тоже назывался спутником серии "Космос") взлетел в начале февраля 1967-го. И опять серьезная неприятность: не удавалось осуществить ориентацию. Были и другие отказы техники. Однако на Землю корабль все-таки вернулся, правда, по нерасчетной, крутой траектории. На семикилометровой высоте раскрылся парашют, и аппарат, не долетев полтысячи километров до намеченного района, приводнился в Аральском море.
— Не надо быть специалистом, чтобы понять: корабль был "сырой" и требовал серьезной доработки...
— Тем не менее главные конструкторы и руководители отрасли приняли решение уже на следующих двух кораблях отправить в полет космонавтов и провести стыковку на орбите. Командиром первого, активного (то есть осуществляющего стыковку) "Союза" назначили Владимира Комарова. На втором (пассивном) корабле должны были полететь Валерий Быковский, Алексей Елисеев и Евгений Хрунов. Двоим последним предстояло после стыковки перейти снаружи, через открытый космос, к Комарову. Такую вот сложную программу на неиспытанных толком кораблях задумали конструкторы...
— Неужели в те годы не нашлось специалиста, который не побоялся бы открыто сказать, что корабли не до конца испытаны, лететь на них космонавтам опасно?
— Это не было тогда столь очевидным, как сегодня. Все-таки во время последнего беспилотного запуска корабль, несмотря на серьезные отказы техники, взлетел, совершил полет и приземлился. Думали, что присутствие человека на борту, который сможет вручную осуществлять операции, если откажет техника, только повысит безопасность полета. Надо иметь в виду и то, что после каждого неудачного запуска проводилась огромная работа по доработке узлов и систем. Впрочем, были и сомневающиеся в безопасности полета. Генерал Мрыкин после заседания в Кремле Военно-промышленной комиссии (ВПК) подошел к двум заместителям Главного конструктора и прямо сказал, что, по его мнению, отправлять космонавтов рано, нужно сделать еще один беспилотный пуск. Такого же мнения придерживался и начальник одного из проектных отделов Центрального конструкторского бюро экспериментального машиностроения (ЦКБЭМ), где создавался "Союз", — И. Прудников. Он, между прочим, демонстративно не проголосовал за пилотируемый полет, когда этот вопрос обсуждался на фирме Королева. Однако голоса "осторожных", к сожалению, не были приняты во внимание.
— Почему же? Ведь существовало негласное правило: не отправлять человека в космос, пока корабль не совершит хотя бы один беспилотный полет без существенных замечаний. Тем более это касалось "Союза", который был намного сложнее "Востока" и имел массу недоработок. В своей книге бывший заместитель Главного конструктора Борис Черток честно рассказал о том, что в ходе наземных испытаний первого беспилотного корабля выявилось огромное количество дефектов — 2 123. И даже после их исправления уже на космодроме обнаружили еще три сотни неисправностей. На последующих двух беспилотных аппаратах тоже хватало огрехов. И не странно ли, что при подготовке четвертого корабля, на котором и полетел Комаров, время испытаний было сокращено в три раза? Куда так спешили преемники академика Сергея Павловича Королева, умершего в 1966-м?
— Дело в том, что рождение "Союза", как считалось, очень затягивалось. Мало кто знает, что в секретном постановлении ЦК КПСС от 3 декабря 1963 года об облете Луны и в последующих документах устанавливался очень жесткий график: первые испытательные полеты кораблей начать в 1964-м, а штатную эксплуатацию — в 1965-1966 годах. Сегодня мы знаем, что на создание современного космического корабля требуется не менее 10 лет. А тогда в ЦК считали, что раз "Восток" сделали за два года, то и "Союз" можно построить за такое же время. Но "директива партии" не выполнялась. Ни в 1964-м, ни в 65-м, ни в 66-м новый корабль так и не взлетел. Американцы уже во всю готовились к экспедиции на Луну, запускали на околоземную орбиту с интервалом в несколько месяцев двухместные корабли "Джемини" с астронавтами, заканчивали строительство "Аполлона", а мы вообще прекратили пилотируемые полеты.
В ЦК КПСС были чрезвычайно недовольны этим, постоянно напоминали, что к 50-летнему юбилею революции страна должна получить "достойный подарок", который вновь доказал бы всему миру "преимущества социалистической системы". Отсюда и спешка. Авралы на предприятиях и в КБ стали объявлять все чаще. Конечно, после трех неудачных запусков надо было продолжить отработку "Союзов" в беспилотном режиме. Может быть, Королев так бы и поступил. А вот его преемники считали, что можно рискнуть. Очень точно сказал участник тех событий Борис Евсеевич Черток: "Здравый смысл был подавлен стремлением по идеологическим соображениям во что бы то ни стало к юбилейной дате получить выдающиеся результаты и продемонстрировать надежность нашей техники, в то время как в США астронавты сгорают заживо еще на Земле" (27 января 1967-го во время тренировки на старте в корабле "Аполлон-1" сгорели астронавты В.Гриссом, Э.Уайт и Р.Чаффи). Непомерно дорогую цену заплатили за амбициозную и по большому счету ненужную космическую гонку и мы.
— Как проходил полет Комарова?
— Трудности возникли с первых минут. Сразу же выяснилось, что не раскрылась левая панель солнечной батареи. При такой асимметрии невозможна устойчивая ориентация, подзарядка батарей, сближение и стыковка со вторым кораблем, запуск которого, естественно, отменили. К тому же не открылся козырек солнечно-звездного датчика. Речь шла уже о том, как продолжить полет "Союза" в течение суток (чтобы посадка была на территории СССР) и как обеспечить возвращение "кособокого" корабля на Землю.
Комаров был тогда самым опытным из космонавтов. Выпускник академии имени Жуковского, отличный инженер, летчик-испытатель, он знал корабль буквально "до винтика" и прекрасно понимал сложность своего положения. Но не терял самообладания, действовал безукоризненно четко и грамотно. На первых витках неоднократно пытался произвести ориентацию ("закрутку на Солнце") вручную, но это оказалось невозможным. Целые сутки Комаров боролся с непокорной машиной. Через сутки ему был передан жесткий приказ: используя ионную ориентацию, уже на следующем, 17-м витке идти на посадку. Однако малые двигатели не смогли удержать корабль в заданном положении, и автоматика запретила выдавать тормозной импульс. Полет продолжался.
Положение становится критическим. И тогда Центр управления решился на последний, самый крайний вариант. Комарову предложили произвести ориентацию и удерживание корабля вручную — "на глазок", соразмеряя пространственное положение "Союза" с проплывающим внизу земным шаром. После этого ему надлежало подключить гироскопы, чтобы не допустить серьезных отклонений корабля при полете над ночной стороной планеты. Выйдя из тени, произвести дополнительную небольшую коррекцию вручную и в 5 часов 57 минут 15 секунд включить двигатель на торможение. Таких тренировок космонавты никогда прежде не проводили. Предложенный вариант оставался единственным способом спасения Владимира Михайловича. Комаров выполнил всю эту сложнейшую программу, требующую филигранного искусства управления, отлично. И уже на траектории спуска передал: "Двигатель отработал 146 секунд... В 6 часов 14 минут 9 секунд прошла команда "Авария-2"... "Союз" перешел на траекторию баллистического спуска.
Казалось, все самое трудное осталось позади. Но через несколько минут произошло непоправимое. На 7-километровой высоте не вышел основной парашют, а запасной не наполнился воздухом... Спускаемый аппарат с огромной скоростью врезался в землю, зарылся глубоко в грунт. Произошел взрыв, начался пожар... О той страшной картине гибели Комарова дает представление запись в дневнике генерала Каманина: "Через час раскопок [на месте катастрофы] мы обнаружили тело Комарова среди обломков корабля. Первое время было трудно разобрать, где голова, где руки и ноги. По-видимому, Комаров погиб во время удара корабля о землю, а пожар превратил его тело в небольшой обгорелый комок размером 30 на 80 сантиметров...".
— Удалось ли установить причину, почему не вышел основной парашют?
— Есть две версии — официальная и неофициальная. Вначале о первой. Основной парашют очень плотно уложен в контейнере, стенки которого находятся внутри спускаемого аппарата. При возвращении корабля на Землю, на высоте 7 километров, крышка контейнера отстреливается. Вначале выходит тормозной парашют, который и вытаскивает за собой основной. Тормозной раскрылся, но вытащить главный купол у него не хватило сил. Почему? После отстрела крышки давление в контейнере снизилось, сравнявшись с тем, что было в верхних слоях атмосферы. А в спускаемом аппарате оно осталось нормальным. Из-за этого стенки парашютного контейнера как бы немного прогнулись внутрь и не дали выйти и без того плотно "утрамбованному" основному куполу. А запасной парашют закрутился вокруг строп тормозного...
— Почему же третий беспилотный корабль нормально приземлился на основном парашюте?
— У него при входе в атмосферу, произошло ЧП: прогорело днище. Кабина разгерметизировалась, так что перепада давления при отстреле крышки парашютного контейнера не было. Непонятно другое. Специалисты до сих пор не могут убедительно ответить на вопрос: почему основной парашют запросто выходил, когда спускаемый аппарат сбрасывали во время испытаний с самолетов на той же или даже большей высоте? Это очень важный момент. Мне кажется более достоверной вторая, неофициальная версия. Суть ее в следующем. Когда на заводе, где изготавливали "Союз", спускаемый аппарат помещали в автоклав (это необходимо, чтобы при высокой температуре укрепить на поверхности теплозащиту из синтетических смол), то парашютные контейнеры закрывали не крышками, которых еще не было, а чем-то другим. И на стенки контейнера сквозь щели просочились клейкие вещества. Они-то впоследствии и не дали возможность выйти основному парашюту. А вот спускаемые аппараты, которые сбрасывали с самолетов, не помещали в автоклав. О рассказанных технологических нарушениях мало кто знал тогда, и комиссия, которая расследовала причины аварии, до истины не докопалась... Если б провели еще один беспилотный запуск, то этот дефект, думаю, удалось выявить.
— Последний вопрос. Каким человеком был Владимир Комаров?
— Удивительным — скромным, порядочным, интеллигентным, эрудированным. Любил семью, детей. Между прочим, его дважды отстраняли от подготовки к полетам по состоянию здоровья: сначала после операции по поводу паховой грыжи, потом — из-за появления одиночной экстрасистолы на электрокардиограмме. Судьба словно пыталась предупредить его, уберечь. Но Владимир Михайлович оба раза совершал почти невозможное: тренировался, не щадя себя, ездил к медицинским светилам и добился того, что его признали годным к полетам в космос... Вспоминаю нашу последнюю встречу. Юрий Гагарин осенью 1966-го позвал в гости нескольких сотрудников Министерства общего машиностроения и Военно-промышленной комиссии, приехавших по работе в Звездный городок. Из квартиры первого космонавта мы позвонили Владимиру Комарову. Он пришел и, очень стесняясь, все время держал платок около рта. Оказалась, после морских испытаний у него выступила лихорадка. Казалось бы, что особенного? Но Владимиру Михайловичу было неловко, несмотря на наши уговоры, он чувствовал себя в тот день неуютно. Очень был деликатный человек.
Когда-то он написал в письме другу: "Сумею ли я сделать что-нибудь хорошее, полезное для людей?". Не боясь громких слов, можно сказать, что он совершил настоящий подвиг. Проявив беспримерное мужество, Комаров испытал "Союз", выявил его слабые места и тем самым дал этому кораблю путевку в жизнь. Развитие космонавтики в последние три с половиной десятилетия прочно связано с "Союзами", которые верой и правдой служат космическим экипажам и сегодня.
Беседу вел Виталий ГОЛОВАЧЕВ