И если бы ты не вернулся назад,
кто бы пошел вперед?
А. и Б. Стругацкие.
("Полдень, XXII век").

Загляните в календарь. Вчерашний день 43 года назад был сгустком восторга, всплеском всенародного ликования. Сейчас страсти поутихли, пришло время других, индивидуальных празднований и проблем. И все-таки!

Тогда, в самом начале шестидесятых годов, имена Юрия Гагарина, Булата Окуджавы, Юрия Визбора появились у нас на слуху практически одновременно.

Помню, как я спел Гагарину — в неофициальной обстановке посреди какого-то тихого застолья — визборовского "Серегу Санина". Прозвучала строчка: "Не дотянул он до посадочных огней, — и Гагарин заплакал. Дослушал, вытер глаза по-школярски, тыльной стороной ладони, глубоко вздохнул:

— Это про моего Серегу, хоть и не Санина. Был у меня дружок. Летал как Бог. Механики подвели. Тоже не дотянул...

Космонавты, отмечая в Звездном свои собственные или всесоюзные даты, требовали включать в программы праздничных концертов (еще, помнится, в школьном спортзале) не только народных артистов, но и бардов. И заказывали громким шепотом из зала то, что успели полюбить. И ведущий, зябко поеживаясь (тогда импровизаций особенно не любили!), вынужден был соглашаться — космонавты все-таки...

Они таскали, туда, в космос, земные гитары, пели на орбите наши песни. И не только наши. Юре Романенко кто-то из друзей показал несколько аккордов — и вот так, в гитарной эйфории, у него в репертуаре появились две собственные песни...

Кстати, о Романенко.

Вместе с Георгием Гречко они привезли на Землю из долгой командировки на орбиту несколько кассет: видеозаписи с хорошим изображением и отчетливым звуком. Давний мой друг, режиссер любимой космонавтами студии "Центрнаучфильм" Виктор Ман, предложил мне сделать на этой основе кино — двадцатиминутный ролик: "Доснимем, ты что-то допишешь, а для начала позвони Георгию Гречко, познакомься".

— А чего мне знакомиться? — ответил Гречко в трубке вопросом на вопрос. — Ты же Боря? Так я твои песни сто лет знаю. Я ж по молодости на все ваши бардовские сходки с тяжелым магнитофоном мотался, все записи сохранил, переслушиваю. Так когда и где по работе встречаемся?..

Фильму придумали название: "Единственный выход". Придумывать, собственно, ничего не было нужно. Для двоих космонавтов это был единственный выход в открытый Космос. И — единственный человеческий, профессиональный выход из внештатной ситуации. Выход, к чему скрывать, рискованный.

У них было предостаточно заданий, так сказать, научного толка. Но было и еще одно, сведения о котором в прессу не просочились. Архиважное, как говаривал дедушка Ленин.

Предыдущее, с болгарским космонавтом в экипаже, рабочее посещение орбитальной станции закончилось полным провалом. Корабль поцеловал станцию мимо стыкового узла и бесславно вернулся на Землю. Гречко и Романенко должны были осуществить выход в открытый космос, чтобы визуально определить, жив ли узел, не изуродован ли неуклюжей стыковкой, способна ли станция принимать последующие экспедиции.

В переходном отсеке началась чертовщина. Внутренний люк не хотел открываться. Задействовали причудливо изогнутый рычаг из нержавейки, именуемый по-свойски "фомкой". Люк сдался.

Что теперь? Закроется ли коварная круглая дверца после выхода наружу и возвращения в отсек? Если нет — придется перебираться в пристыкованный с другого конца станции корабль и спешить в спасительные объятия Земли, поставив жирный крест на орбитальной станции, которая станет с этого момента просто металлической скорлупой, бесполезно для человечества болтающейся на орбите...

Произнеся приличествующие случаю слова, которые мы потом из пленки вырезали, Юра рванулся в открывшийся люк, И болтался бы на шланге питания в открытом космосе, если бы в последний момент Гречко не успел ухватить товарища за бахилы. Разворачивал его за ноги, чтобы мог оглядеться и не повредить перчатками хрупкие датчики. В фильме остался ликующий крик Романенко:

— Братцы! Все в порядке! Стыковочный замок — как только что с завода. Даже смазка не тронута! — люк закрылся на удивление уверенно.

Фрагмент фильма: в станцию из переходного отсека вплывает Гречко, лицо лоснится от пота.

Вопрос из Центра управления полетами:

— Как самочувствие, Георгий?

— Все нормально. Но, если бы не невесомость, валились бы с ног от усталости.

Дикторского текста в "Единственном выходе не было". Только синхронные записи и сообщение ТАСС об этом полете. И еще — стихотворный как бы диалог, который мы дали начитать двум актерам с совершенно домашними голосами:

— Что тебе снится вдали от Земли?

— Снится Земля...

Гречко, отсмотрев материал, решил, что фильму нужна песня. Из повести Стругацких "Полдень, XXII век": "Если б ты повернул назад, кто бы пошел вперед?" Я возразил, что текста там маловато. Позвонили Борису Стругацкому.

— Так не наша вовсе это песня, мы что-то подобное от альпинистов слышали, когда по молодости горами увлекались. Пишите заново, не возражаем.

Так появилась эта песня. И опять альпинисты и туряги считают ее своей отчасти.

Жизнь продолжается. Сын Юры Романенко — в сегодняшнем отряде космонавтов. Через шесть дней на орбитальную станцию стартует международный экипаж — кроме нашего космонавта, в нем будут американец и голландец. Съемки на космодроме в этот день будет проводить режиссер "Единственного выхода" Виктор Манн.