"Техника-молодежи" 1938 №3, обл, с.60-62, 64

Человек на рисунке изображен головой вниз. Рядом с ним — второй человек, занимающий какое-то странное положение. Большинство предметов как бы плавает в воздухе. Не удивляйтесь, — это не ошибка художника. Так должна выглядеть кабина фантастического снаряда, летящего в мировом пространстве. Этот шар витает вдали от больших объектов тяготения — Земли и других космических тел. Все, находящееся в нем, лишено почти всего своего веса. В этом маленьком мире нет силы тяжести и, следовательно, не существует никаких «вниз головой» или «вверх ногами». Ведь «низ» — это направление силы тяжести, а «верх» — направление обратное. Заберемся мысленно в такой фантастический шар и попытаемся представить себе, как бы вел и чувствовал себя в нем человек и что происходило бы в кабине с предметами.

Представьте, что люди будущего соорудили планету — огромный прозрачный шар. Шар обращается вокруг Луны и служит базой для межпланетных путешествий. Герой нашего рассказа — Николай Башков — впервые попадает на эту искусственную планету. Его сопровождает ученый физик Арно.

Мы застаем Башкова в момент его прибытия на «базу» на ракете.

Он очнулся от того, что его разбинтовывали. Ракетный шок не прошел даром. Башков, несомненно, заболел: он совершенно не ощущал своего тела. Заболели и другие. Об этом можно было судить по тому, что те, которых освободили из гамаков, едва волочили ноги и, держась за поручни, с трудом передвигались.

Башкова осторожно вынимали из гамака, «Ко всем чертям, — мысленно бранился он. — Еще инвалидом сделаешься от всех этих штук! Сидел бы лучше спокойно у себя дома и читал бы «Машину времени» Уэллса».

Наконец Башкова извлекли из сетки и поставили на пол. Но едва он ступил на него, как невольно подпрыгнул, стукнулся головой о мягкий потолок ракеты, отскочил к полу, опять подпрыгнул и стал барахтаться в пространстве. Все это происходило медленно: Башков, вернее, не прыгал, а плавал в воздухе.

— Что за ерунда? — растерянно воскликнул он и криво повис с растопыренными руками и ногами.

Арно, держась одной рукой за пружину гамака, схватил другой Башкова за ногу и притянул к себе. Свободной ногой Башков пытался нащупать точку опоры и задел Арно за ухо.

— Не брыкайтесь, чорт побери, а то брошу вас сейчас головой на потолок? — рассердился Арно. — Разве вы не понимаете, что мы здесь невесомы?

— А-а... — пристыженно протянул Башков и подобрал свою правую ногу. — Извиняюсь.

Теперь он все понял: ведь они находятся на искусственной планете, где притяжение ничтожно. Вот почему все ходят здесь, как пьяные, держась за поручни.

— Ходите медленно, держась за мою руку. А то опять шлепнетесь о потолок, — сказал Арно и поставил Башкова на пол.

Путешественники подошли к отверстию на полу, там было нечто вроде колодца. Прилетевшие один за другим спускались в него.

— Лезьте, — сказал Арно.

Заметив, что ступеней нет, Башков в испуге отшатнулся.

— Свалишься еще, — пробормотал он.

— Некуда: ведь мы ничего не весим, — и Арно начал спускаться.

Башков заглянул вглубь. В колодце было светло и что-то виднелось. И все же у Башкова задрожали колени: человек Земли инстинктивно боится ям.

Видя, однако, что все бесстрашно лезут, Башков решился: он сел на край колодца, просунул в отверстие ноги, перевернулся на руках и, очутившись по ту сторону плоскости, сел. Поднял голову и удивился: над головой был не низ, а опять верх!

Профессор Брукс и его ассистент Брайт попали в иной мир. Обитателей этого мира они назвали «сатурнитами». И вот вместе с сатурнитами наши герои совершают в эллипсоидообразном снаряде межпланетный полет.

— В этот момент, — рассказывает Брайт, — рулевой поднял руку, как бы о чем-то предупреждая. Двое сатурнитов обхватили нас крепко за талию. Затем рулевой повернул колесо, и снаряд внезапно опрокинулся «вниз головой». Мы забарахтались, как пойманные лягушки, и почувствовали, что потеряли свой вес. Через несколько мгновений мы снова стояли на полу, но теперь под ним была уже планета, к которой мы приближались.

Когда нас отпустили, мы беспомощно повисли в воздухе, потеряв всякое чувство ориентировки. Потолок, стены и пол смешались, и мы застывали в пространстве в любом положении, а при малейшем движении летели в различных направлениях.

— Мы падаем на планету с быстротой, равной ее земному ускорению, — рассуждал профессор, упираясь своей головой в мою и занимая по отношению ко мне перпендикулярное положение.

— Почему вы так странно стоите, мистер Брукс? — заинтересовался я.

— Я-то стою прямо, а вот вы зачем-то прицепились ко мне под углом.

Я хотел было повернуть профессора, но при первой же попытке стукнулся носом о его ноги, и мы разлетелись в разные стороны. Ударившись по дороге о какого-то сатурнита, я благополучно достиг головой стены. Профессор же уцепился левой ногой за петлю в потолке, а правой прекомично жестикулировал в воздухе.

— Брайт! — послышался «сверху» его голос. — Зачем вы стали на голову?

Сатурниты привыкли, очевидно, к такого рода полетам: они свободно витали в воздухе, не испытывая, повидимому, никаких неудобств. Большинство предметов было прикреплено к плоскостям, которые еще недавно назывались «полом», «потолком» и «стенами»: неприкрепленные же мелочи парили в воздухе наподобие роя насекомых. У сатурнитов были специальные удочки с крючками, и им ничего не стоило «поймать» любой предмет.

Внезапно профессор сделал поразительное открытие, которое не замедлил высказать вслух. Я был охвачен восторгом от этой мысли и, совершенно забыв о своем «весе», стремительно бросился обнимать профессора.

— Осторожно! Тише! — закричал он. — Разобьете себе голову!

Но было уже поздно: кувыркаясь, я стремглав полетел в пространство, размахивая безудержно болтавшимися руками и ногами. Неизвестно, чем этот «полет» окончился бы, если бы один из сатурнитов не подцепил меня ловко удочкой за ногу. Сняв свою поимку с крючка, он приткнул меня к стене. Убедившись, что все окончилось благополучно, профессор расхохотался.

— Висите спокойно и не шевелитесь.— приказал он. — Своей неудачной выходкой вы прервали течение моих мыслей.

— М-да... — осторожно промычал я, стараясь спокойно висеть. Опыт показал, как опасно может быть бурное выражение чувств в мире без тяжести!

Так озаглавил Я. И. Перельман написанную им «недостающую главу в романе Жюля Верна».

Отправив своих героев в пушечном ядре в межпланетное пространство, великий французский романист упустил благодарную для творческой фантазии тему: описание бытовых моментов в мире без тяжести, например приготовление завтрака. Именно этот пробел в романе и заполнил Я. И. Перельман.

В мире без тяжести мы столкнулись бы с рядом неожиданных явлений, которые трудно заранее полностью учесть,. Масса мелочей, о которых мы совершенно не думаем, затруднила бы наше существование в межпланетном снаряде. Привыкнув пользоваться услугами тяжести, мы были бы ошеломлены и озадачены рядом непредвиденных обстоятельств.

Приводим вкратце фактический материал из рассказа Я. И. Перельмана.

Один из пассажиров жюль-верновского ядра, Ардан, решил приготовить завтрак из самых «легких» блюд на свете. Неприятности начались с воды. Ардан откупорил бутыль, казавшуюся пустой, и невесомая вода, поддерживаемая к тому же еще давлением наружного воздуха, прочно засела в бутылке. Несмотря на все старания Ардана, она совершенно не желала литься, ведя себя, как густейший сироп.

Товарищ Ардана, Николь, указал, что воду из бутылки нужно вытолкнуть. Но пусть читатель не думает, что этим «проблема» была решена. Не так просто! Ардан ударил ладонью но дну бутылки, и у ее горлышка повис водяной шар величиной с кулак: в мире без тяжести вода в любом количестве принимает форму шаров. Это «капли».

Ардан принялся яростно вытряхивать воду из бутылки над парящей в воздухе кастрюлей. Попадая в нее, «капли» быстро расползались по ее дну, переходя сначала на внутренние, а затем и на наружные стенки. Вскоре вся кастрюля оказалась окутанной толстым водяным слоем. Это так называемое в физике «смачивание» тел жидкостями. Кипятить воду в таком виде не было никакой возможности.

Николь посоветовал покрыть кастрюлю снаружи тонким слоем жира: жиры вода не смачивает. Но тут угрожала другая беда: огромную каплю в кастрюле вряд ли удалось бы довести до кипения. Находясь в так называемом «сфероидальном» состоянии, вода не кипит даже в докрасна раскаленном сосуде.

Тут наших путешественников постигла другая неприятность: погасла газовая горелка. Несмотря на все хлопоты Ардана, она упорно отказывалась функционировать. Читатель может быть уверен, что в мире без тяжести у него не горели бы ни лампа, ни примус, ни печь. Продукты пламени — негорючие газы — как более легкие, чем холодный воздух, уносятся обычно вверх. Но при отсутствии тяжести не существует «более легкого». Оставаясь на месте, негорючие газы окутывают пламя и душат его. В мире без тяжести не опасен пожар. Гораздо опаснее, кстати сказать, мог бы быть там дождь. Невесомая вода оказалась бы прилипчивее смолы. Человек, попавший под дождь, утонул бы и задохся в сплошной водяной шубе. К счастью, в мире без тяжести дождь был бы невозможен.

Чтобы помочь делу, пришлось непрерывно обдувать пламя горелки. Таким образом, путешественники играли роль вытяжных труб. Но самым обидным было то, что вода, как предполагал Николь, и в самом деле не собиралась кипеть. На Земле она быстро закипает потому, что нижние нагретые слои, как более легкие, поднимаются. Это вызывает перемешивание жидкости, сильно ускоряющее процесс кипячения. Но попробуйте греть воду не снизу, а сверху!

Немало пришлось повозиться и с жареньем бифштекса: образующиеся под ним упругие пары масла выталкивали его из кастрюли, и он летел «вверх». Во время завтрака друзья «висели» в воздухе в разнообразных позах и стукались головами друг о друга.

Если трудно было сварить бульон, то съесть его было еще труднее. Началось с того, что никак не удавалось разлить суп по чашкам. Забыв, что бульон невесом, Ардан ударил с досады но дну перевернутой кастрюли. Из нее вылетела огромная капля. Понадобилась исключительная ловкость, чтобы поймать ее и удержать в кастрюле.

Ложки оказались бесполезными: бульон смачивал их до самых пальцев, образуя вокруг ложек жидкую оболочку. Обмазали ложки жиром. Тогда бульон превращался в шарики, и не было никакой возможности благополучно донести до рта эти невесомые пилюли. Наконец неопытные звездоплаватели догадались сделать бумажные трубки, через которые они и высосали из чашек бульонные шарики.

Ответ на рассказ С. КРАСНОВСКОГО «НА ДРУГОЙ ПЛАНЕТЕ» (см. № 2) Если оставаться в пределах известных ныне химических элементов, то газ, в котором не поднимается водородонаполненный баллон (зонд), может быть только водородом. Конечно, он не может ни поддерживать горении дерева, ни загораться в отсутствии кислорода. Зато кислород должен гореть в атмосфере водорода так же, как сам водород горит в атмосфере кислорода. Вследствие низкой температуры при горении выделяется не пар, а водяной туман, осаждающийся в виде инея. В жидкости, заменяющей на «неизвестной планете» воду, потонула спичка. Это указывает на то, что удельный вес такой жидкости меньше удельного веса воды. Из опыта с ртутью видно, что температура кипения этой жидкости (при атмосферном давлении) близка к температуре плавления ртути (-39°). Очень небольшое число неорганических веществ способно оставаться в жидком состоянии при столь низких температурах. Способность жидкости на «неизвестной планете» энергично соединяться с кислородом, образуя при этом твердое вещество, заставляет подозревать, что это жидкий аммиак (точка кипения при атмосферном давлении — 30°, температура замерзания — 77,7°). Пары жидкого аммиака обладают высокой упругостью и содержатся в атмосфере «неизвестной планеты», поэтому кислородное пламя окрашено в желтоватый цвет, свойственный пламени аммиака. В противоположность воздуху, насыщенному водяными парами, который легче чистого воздуха, водород, насыщенный аммиачными парами, тяжелее чистого водорода, поэтому испарения аммиачных «водоемов» не поднимаются в верхние слои атмосферы «неизвестной планеты» и не образуют облаков, а стелются по ее поверхности в виде тумана. То, что натрий растворился в жидкости без выделения водорода, образуя ярко-синий раствор, еще раз подтверждает правильность нашего предположения, что жидкостью на планете является аммиак. Возможно ли существование такой планеты? При современном уровне наших знаний о химии вообще и о космической химии в частности можно предположить, что существование такой планеты возможно. При наличии неокисленного «металлического ядра» Земли и сернистых соединений под корой из «окисленных» силикатных пород вряд ли можно сомневаться, что кислорода в атмосфере Земли в период формирования земного шара не было. Кислород появился лишь впоследствии, образовавшись либо из углекислого газа, разложенного деятельностью растений, как думал Аррениус, либо из водяных паров, как предполагает Тамман. По мнению Таммана. «первичная атмосфера» Земли состояла главным образом именно из водорода (как и атмосферы некоторых звезд), который с течением времени рассеялся в мировое пространство из-за того, что земное тяготение оказалось недостаточным, чтобы удержать его быстро движущиеся молекулы. Если предположить, что в состав «таинственной планеты» входит, кроме того, азот, то образование аммиака как продукта взаимодействия между водородом и азотом становится неизбежным.