Техника-молодежи" №3-1960, стр. 7.

Ученый, который войдет в века великаном, запомнился мне невысоким, крепко сложенным, простым человекам. У него были и золотая голова и золотые руки. Он самоучкой овладел и вершинами знания и несколькими рабочими профессиями: знал слесарное, токарное, столярное дело; мастерил сам свои модели. Ногам тоже не давал отдыха. До конца жизни не имел никакой собственной или персональной машины, кроме велосипеда.

Полуглухой с детства, он при разговоре, поворачиваясь в профиль к собеседнику, приставлял узким отверстием к уху слуховой аппарат собственной конструкции, похожий на уличный радиорупор.

Кабинет его напоминал пещеру волшебника. Под потолком висела паутина проводов и тросов.

Неодушевленные предметы вдруг начинали двигаться, повинуясь его сигналам. Но это был очень добрый волшебник, с глазами, голубевшими теплом, лучащимися любовью к людям.

Первый раз я навестил его в 1932 году вместе с поэтом Б. Ковыневым. Беседуя, я делал заметки в блокноте.

Вот одна из них:

«В ранней молодости, — рассказал нам Константин Эдуардович, — я добился приема у богатого московского купца. Надеялся, что он поможет мне завершить работу над одним из моих изобретений.

— Пять хватит вам? — спросил купец, имея в виду тысячи.

— Нет, — ответил я, полагая, что речь идет о рублях.

— Десять?

— Нет, и десяти мало.

Купец смотрел на меня с интересом и уважением.

— Ну, двадцати-то тебе хватит!

Когда он понял, наконец, что я прошу всего пятьдесят рублей, то разозлился и выгнал меня, не дав ни копейки».

Циолковский рассказывал с юмором, и мы от души смеялись, но сейчас от этой записи на меня повеяло трагедией. Одаренный начинающий ученый вынужден был просить милостыню у глупого купчины!

Во второй раз я был у Циолковского в мае 1934 года с автором известного романа «Крылья холопа» К. Шильдкретом и критиком В. Красильниковым. Мне запомнилось, что говорил Константин Эдуардович о будущих полетах: «На всей планете люди с древних времен стремились научиться летать, наивно мечтая, как легендарный Икар, что если они подымутся в. воздух, то им удастся достичь Луны, Солнца и звезд. Позже они поняли, что за тонкой воздушной оболочкой Земли лежит новая стихия — космическое пространство. Полеты в воздухе — детская игрушка по сравнению с полетами в космосе. Между первыми и вторыми гораздо больше разницы, чем между плаванием на примитивных челнах у морского берега и выходом в океан на современном корабле. Но когда-нибудь звездолеты будут пересекать Галактику так же, как сегодня пароходы пересекают Атлантику!»

Под большим секретом Циолковский признался, что работает над дирижаблем главным образом для того, чтобы его не упрекали в окончательном отрыве от Земли.

«Если б меня поддержали в молодости, когда я начинал это дело, было бы немало пользы для России. А теперь дирижабль — это вчерашний день. Главное — ракета!»

Провожая нас, Константин Эдуардович задержал меня: «Вы ведь поэт? Приходите-ка ко мне завтра».

На следующий день, когда я подходил к его дому, он обогнал меня на велосипеде.

Седобородый ученый уверенно сидел в велосипедном седле, как Лев Толстой, в таком же возрасте, в седле на коне. Спешившись и отнеся своего железного «коня» в переднюю, он пригласил меня в кабинет. Угостил яблоками. Потом предложил:

«Ну-с, давайте побеседуем!»

Он говорил много и интересно.

Первым шагом к покорению космоса он считал освоение Луны и предсказывал, что в XXI веке Луна станет обжитой космической станцией. Оттуда, а не с Земли будут отправляться гигантские корабли в межпланетные и межзвездные полеты.

Не могу передать сейчас подробно всю нашу беседу. Признаюсь, после этой беседы у меня кружилась голова...

Константин Эдуардович подарил мне книгу «Космические ракетные поезда» с надписью: «Многоуважаемому поэту Пав. Ильичу Железнову от автора. 27 мая 1934 г. К. Циолковский».

В июле 1941 года я взял ее с собой на фронт...

Передать это чувство словами удастся едва ли, Но и в громе войны, проходя километры пешком, Я о междупланетных полетах мечтал на привале И хранил Циолковского книжку в мешке вещевом...

Радуюсь, что многие сейчас пишут о нем. Он достоин увековечения и в слове и в мраморе. Ему уже поставлены памятники в Москве и Калуге. Его именем назван кратер на сфотографированной нашим третьим лунником невидимой стороне Луны.

В грядущем, я верю, ему будет поставлен памятник в центре Галактики.

Павел ЖЕЛЕЗНОВ