"Техника-молодежи" 1967 г №7, с.12-13

Задача на первый взгляд показалась простенькой. Однако твердый и уверенный ответ пришел только через несколько десятков секунд.

— Понятно, что требуется? — интересуется врач. — С помощью таких задач проверяется быстрота соображения и способность сосредоточиться. Вот бланк. Напишите фамилию, имя, отчество, поставьте дату, время и приступайте. Решите все за пять-шесть минут — поставлю «отлично».

Восемнадцать задач. Знакомые А, Б и В, «много меньше», «несколько больше». Стараюсь максимально сосредоточиться. Наконец решена последняя задача. Смотрю на часы. До отличной оценки далеко, так, не очень твердая четверка.

— Одно из главнейших требований, -— продолжает Георгий Михайлович, — быстрота реакции. Тут уж время меряется не на секунды, а на десятые, даже не сотые доли секунды. Пойдемте в соседнюю комнату.

..Прибор выглядит просто: небольшая металлическая коробка чуть больше папиросной. Две кнопки, как у звонка. Две лампочки. Загорится красная — нужно нажать левую кнопку, белая — правую. Понятно? Начали!

Стараюсь вовсю. Сам чувствую, иногда нажимаю не те кнопки! Лампочки застают врасплох. Вспышки происходят в неизвестной, заданной программой последовательности.»

— Одна ошибка на красную, пять на белую! — взглянув на табло, констатирует один из помощников Георгия Михайловича. Заметив мой вопросительный взгляд, безжалостно добавляет: — Двойка. Ну, с небольшим плюсом,

Робко интересуюсь: «А как насчет переэкзаменовки?»

— Ошибок нет. Время на одно гашение 0,33 секунды, это уже вполне удовлетворительно. Тренировка пошла на пользу!

Оказалось, кресло металлическое, выкрашено в белый цвет. В общем ничего особенного, только разве что явно напоминает зубоврачебное.

— Для работы в космосе нужен человек, которого вовсе не укачивает, — говорят мне здесь. — Нет пока такой тренировки, чтоб избавила от «морской болезни»» Поступающий в летное училище должен выдержать в кресле две минуты. Для космонавтов норма повышенная.

— Ну, а если кто-нибудь не признается, что чувствует себя плохо?

— Кресло не обмануть! Впрочем, можете убедиться, если, конечно, хотите... Кстати, вас укачивает?

— Да вроде бы нет...

— Ну, сейчас узнаем, — в глазах собеседника мелькают веселые искорки. -— Садитесь.

Скорость — шестьдесят оборотов в минуту. Закройте глаза. Равномерно наклоняйте голову вправо и влево. Готовы?

Ровно загудел мотор. Поехали! Сквозь легкий шум слышу голос доктора:

— Через некоторое время начнет укачивать. Почувствуете теплоту в теле — скажите.

Действительно, появляется ощущение, будто сидишь на качелях. Амплитуда скачков все увеличивается. Наконец устанавливается на определенном уровне.

— Три минуты! Как самочувствие?

— Все нормально!

Время на кресле совершенно неожиданно летит быстро. Позади «космическая» норма.

— Как самочувствие? Теплоты, тошноты нет?

— ...

— Останавливаю кресло!

Открываю глаза и встаю с опаской: вдруг все закружится и перевернется «с ног на голову»? Нет, все в порядке. Прошел по прямой. По команде, поставив ступни на одной линии, вытянул руки с растопыренными пальцами...

— Вполне устойчивый вестибулярный аппарат, — удовлетворенно заметил врач.

Затем он предложил мне лечь на устройство, которое я принял было за обычную кушетку, только почему-то установленную на толстой металлической тумбе.

— Закройте глаза и постарайтесь определить, в каком направлении будете двигаться: к голове или к ногам?

Подо мной затрещал мотор. Кушетка задрожала. Но направления движения определить не могу — не ощущаю движения. Щелчок переключателя,,

— Ну как?

В ответ со стыдом выдавливаю: «Ничего не чувствую!» Только после нескольких переключений, когда скорость движения увеличилась, я с радостью отметил;

— Еду к голове!

— Это хорошо, что не смогли среду определить направление ускорения. Не страшна вам «морская болезнь».

...Большой круглый зал без окон. В середине — длинная металлическая ферма. На одном ее конце укреплена небольшая серебристая кабина, похожая на авиационную бом6у без стабилизатора. Худощавый паренек лет двадцати не спеша располагается в кабине.

— Приготовиться! — командует руководитель испытаний. — Внимание!.. Пуск!..

Кабина центрифуги плавно тронулась с места. Через несколько секунд стоящий за пультом инженер говорит:

— Перегрузка два, три!

Очертания кабины растворяются. Центрифуга стремительно набирает скорость.

Стрелка указателя подходит к одиннадцати. Неожиданно вспыхивает красная лампочка, взвывает сирена. Испытуемый не выдержал и выпустил из левой руки специальную сигнальную тангенту. Человек весил в одиннадцать раз больше обычного!

— Теперь ваша очередь! Располагайтесь поудобнее. Будет плохо — сразу выпускайте тангенту. Все хорошо — дважды щелкнете переключателем. Да, при остановке возможны острые ощущения! Не пугайтесь!

С легким стуком закрывается люк. Негромкая команде: «Пуск!»

Чувствую, как центрифуга начинает движение. Ощущение такое, словно находишься в самолете, стремительно набирающем высоту. Затем начинает казаться, что ноги поднимаются кверху и все тело перевертывается, словно в «мертвой петле». Но вот навалилась какая-то невидимая тяжесть. Дышать становится труднее. Пытаюсь поднять руку, но она словно налилась ртутью... Динамик спрашивает о самочувствии. Сигнализирую: «Все нормально!»

Неожиданно тяжесть начинает уменьшаться. Догадываюсь: центрифуга начинает сбавлять обороты. Могучая сила стремительно кидает меня вниз. (Самолет сорвался в крутое пике.) Потом все вообще летит кувырком. «Неужели кабина оторвалась?» — мелькнула мысль. От нее бросило не то в жар, не то в холод. В последнее мгновение вспоминаю: ведь предупреждали!..

«Полет» завершен. Открывается люк. Надо мной склоняется врач.

-— Как состояние? — спрашивает он.

— Похоже, жив... — Бодрого ответа не получается. Переведя дыхание, интересуюсь: — Какая была нагрузка?

Врач улыбается:

— Во всяком случае, значительно меньше «космической нормы». Сразу много давать нельзя. Но, надеюсь, почувствовали, что такое перегрузка?

«Неужели во всем этом можно разобраться?» — первое, что приходит в голову при взгляде на многочисленные циферблаты, рукоятки, тумблеры, кнопки, разноцветные табло многочисленных приборов.

Мне коротко объясняют их назначение, рассказывают и одновременно показывают, как нужно действовать в различных условиях, как ориентировать корабль в полете.

— Запомните: красные табло сигнализируют об опасности, оранжевые — информируют, голубые — предупреждают, зеленые — напоминают. С помощью вот этого глобуса вы не только определите свое местоположение над земной поверхностью, но и можете наметить точку посадки, если включите ТДУ — тормозную двигательную установку.

Электронное устройство в соответствии с программой задает условия полета. Ревут реактивные двигатели.

Я прямо-таки врос в кресло, забыв, что это всего лишь магнитофонная запись. Ожили стрелки приборов. Они показывают «скорость» корабля, работу различных бортовых систем. Вдруг загорается красная надпись: «Пожар в отсеке». Как могу, быстро включаю тумблеры системы пожаротушения. Проходят считанные минуты читаю зеленые буквы: «Ручная ориентация». Где же она, эта специальная ручка?! Нашел, Изменяю положение корабля по крену, курсу, тангажу. Вспыхнула зеленая табличка «Спуск». Полет подошел к концу.

Кого не взволнует такое предложение! Одно дело представлять себе, но каково прочувствовать примерно то, что испытывает человек на поверхности нашего древнего спутника. Шутка ли, потерять пять шестых своего веса!

...В огромном зале размещено сооружение, состоящее из нескольких легких, ажурных ферм, большого металлического кольца, сложной подвесной системы.

Взвешиваюсь на обычных медицинских весах. Это нужно для настройки аппаратуры.

Усаживаюсь на седло, несколько напоминающее велосипедное. Ловкие руки сноровисто застегивают на мне пряжки ремней. Вспоминаю, как готовился к первому прыжку с парашютом.

Несколько долгих минут — систему «подстраивают» под меня. Подтянуты регулировочные винты, добавлены металлические цилиндры грузов.

— Готово!

Неожиданно ощущаю необычную легкость. Пытаюсь сделать несколько шагов. Идти трудно — скольжу, как на льду. Догадываюсь: ведь в шесть раз уменьшилось трение подошв о грунт!

Мне предлагают сделать прыжок в длину. Первая попытка — неудача,

— Отталкивайтесь плавнее.

Только тогда, когда мой лоб покрылся испариной, прыжки стали более или менее получаться. Они были куда длиннее «земных». Пришлось потренироваться и в прыжках в высоту. Это тоже было с непривычки трудновато...

Мой гид кладет на ящик длинную доску, а на нее — обычный кирпич. Потом приподнимает груз легким нажатием пальца на противоположный конец доски.

— Попробуйте!

Не то что пальцем — обеими руками мне не удается выполнить эту простейшую на первый взгляд операцию. В конце концов «выжимаю» себя и поднимаюсь в воздух, а кирпич остается на месте!

Беру лопату и пытаюсь поглубже вонзить ее в рыхлый песчаный грунт. Лопата погружается всего не несколько сантиметров. Пытаюсь нажать посильнее. Ничего не получается. Будто подо мной не песок, а гранит. Пытаюсь набрать полную лопату песку. Получается. Однако поднять ее не удается!

А если полная невесомость?!

М

не довелось пройти лишь некоторые из тех испытаний, которым подвергаются наши космонавты. Однако этого было достаточно, чтобы проникнуться еще большим уважением к их нелегкому труду. Узнал я и людей, готовящих советских космонавтов к полетам, обеспечивающих их благополучное возвращение; врачей, инженеров, техников, лаборантов, объединенных любовью к своему делу, работающих самоотверженно, творчески, не жалея сил. Верю, что рядом с именами прославленных звездолетчиков на монументах и в музеях благодарные соотечественники прочтут и их имена!