«Техника-молодежи» 1979 №4, с.16-17

Резерв для развития Земли Петр Климук, дважды Герой Советсного Союза, летчик-космонавт СССР Фото Александра Шишкалова

Дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР Петр Климук родился 10 июля 1942 года в селе Комаровка Брестской области.

Свой первый космический полет он совершил в декабре 1973 года в качестве командира корабля «Союз-13». В 1975 году командовал «Союзом-18», который стыковался с орбитальной станцией «Салют-4». Весь этот полет продолжался 63 дня. В 1977 году окончил Военно-воздушную академию имени Ю. А. Гагарина. В 1978 году командовал «Союзом-30», в экипаж которого входил, кроме П. Климука, польский космонавт-исследователь Мирослав Гермашевский. После стыковки с «Салютом-6» они вернулись на Землю через восемь дней.

1

Для отвлеченных размышлений времени в космосе мало. Но когда своими глазами видишь, что Земля — шар, и за какие-нибудь полтора часа облетаешь его кругом, то невольно в минуты отдыха задумываешься: что же ждет эту небольшую и прекрасную планету? Навстречу какой судьбе движется человечество? И сразу же в голову приходит мысль, что один вопрос неотделим от другого. Люди стали настолько могущественными, что судьбу, которую выберут они, разделит с ними и вся планета.

Поэтому меня прежде всего радует, что все большие и большие массы людей убеждаются: будущее человечества принадлежит прогрессивным формам социально-политического устройства общества — социализму и коммунизму. И я уверен, что большинство населения нашей планеты придет к такому выводу. Вот тогда, я думаю, жизнь на Земле станет гармоничной и в смысле человеческого существования, и с точки зрения рационального использования природных ресурсов планеты.

Но это не значит, что сейчас не нужно стремиться к разрешению возникающих перед обществом проблем или, тем более, что этих проблем мало. Скорее наоборот: социальная неустроенность, разобщенность человечества порождают и экономические и экологические несоответствия.

Какое место займет космос в более отдаленном будущем? Мне кажется, что космическое пространство — это неограниченный резерв для развития Земли.

Человек, безусловно, заселит Луну и ближайшие планеты — Марс, Венеру. Сначала вокруг Земли, а затем и вокруг Солнца будут вращаться мощные орбитальные станции с замкнутым экологическим циклом. Я уверен, что далекое будущее человечества — это космическое будущее, но также уверен, что люди вопреки мнению некоторых фантастов никогда не забудут Землю. И думаю, что в космос они проникнут ровно до той точки, откуда гарантировано более или менее быстрое возвращение на родную планету.

Отнимите это, и я не уверен, что кто-нибудь захочет улететь с Земли.

2

В Центр подготовки космонавтов я попал в 1964 году. Первый спутник Земли разбудил космическую мечту в людях, полет Юрия Гагарина сделал ее реальностью наших дней. Мне, летчику-истребителю, не заразиться стремлением к такому(!) полету было бы грешно.

Что меня влекло к космосу? Желание узнать неизвестное, освоить новую технику. В какой мере это оправдалось? В самой полной, какая только доступна воображению. Я должен сознаться, что, собственно, о работе в космосе у меня было несколько облегченное представление. И не разрушили его ни опыт пилота, ни Центр подготовки. Но вот когда я обнаружил, что выполнить эксперимент, отработанный на Земле до автоматизма, в невесомости становится в десятки раз труднее, я понял, что попал на работу, и довольно тяжелую. Только в третьем полете мне было несколько легче, то есть иногда возникало ощущение интересного, но обыкновенного, привычного дела. Ослабление нервного и физического напряжения породило новый бич — постоянные размышления: что сделал, как сделал, что еще предстоит сделать? И это неотступно преследует не только в космосе, но и на Земле, в период подготовки к полету. Иногда балагуришь, смеешься и вдруг ловишь себя на том, что мысленно проигрываешь тот или иной опыт и пытаешься в уме более ловко его выполнить, Вот, пожалуй, то, о чем я не задумывался перед полетами и что больше всего мне нравится в теперешней моей работе.

3

Во время полета с Виталием Севастьяновым мы вдруг заметили в иллюминатор, что наш корабль сопровождает какой-то предмет. Присмотрелись — металлический, явно искусственного происхождения. Начались вопросы: кто? что? откуда? Но никаких мыслей о «летающих тарелках» даже не возникало. После оказалось, что предмет самый что ни на есть земной, прозаический — контейнер с отходами, отделившийся от нашего же корабля. Так что сенсация не состоялась.

Если же говорить о самом необыкновенном, самом впечатляющем зрелище, то это гроза в тропиках. Я когда увидел ее, то буквально обомлел. Громадное пространство Земли пронизывают зигзаги огня, сполохи, непрерывные вспышки света. До сих пор стоит перед глазами. Запомнилось также северное сияние — громадные волны света перекатывались под нами. Грандиозно и красиво.

Так что все необыкновенное, с чем мы сталкиваемся в космосе, имеет земную природу. И мне кажется, никаких инопланетных зондов ни на нашей планете, ни около нее нет. Иван Ефремов как-то высказал такую же точку зрения. Отстаивая ее, он говорил, что если цивилизация может совершать межзвездные полеты (а уже известно, что планеты солнечной системы не заселены), то это должно быть очень высокоорганизованное общество, и равнодушно смотреть на все те безобразия, которые творятся на Земле, на страдания разумных существ его представители не смогли бы. И я полностью согласен с ним. Как бы эта цивилизация ни стремилась сохранить невмешательство, иногда сам факт невмешательства грозит дискредитацией разумного сознания перед самим собой. Так что если о нашем существовании кто-нибудь и знает, в чем я сомневаюсь, то, по крайней мере, никто не наблюдает за нами. Но это не значит, что я считаю невозможным существование других разумных существ, кроме человека. Посмотрите на небо, ведь каждая звезда — это солнце. И многие из них, вероятно, имеют свои планетные системы. А законы материи едины, и, возможно, где-нибудь есть планеты, во всем схожие с нашей Землей. Так неужели на них нет жизни?! Конечно, есть. И, конечно, есть разум.

Я уже говорил, что наблюдающих за нашей планетой, по-моему, нет. Поэтому и встреча с инопланетянами маловероятна. Но когда-нибудь она состоится. Это будет встреча с первого визита, никаких полетов инкогнито не будет. Такая встреча, подразумевая абсолютное незнание друг друга, во-первых, будет встречей равноправных, во-вторых, это самый простой способ за короткое время собрать максимальную информацию друг о друге. И мне кажется, что именно отсутствие доверия к другим людям приводит западных фантастов ко всяким хитроумным комбинациям с инопланетянами.

4

Мир, разоружение, космос — это три понятия, неразрывно связанные друг с другом. И развитие каждого из них служит укреплению других. Поэтому влияние разоружения на освоение космического пространства будет самым непосредственным и самым благотворным.

Но от разоружения в первую очередь выиграют люди и Земля. В конце концов и космонавтика служит благополучию человечества, жизни на Земле.

5

Открытие новых земель на нашей планете, их освоение отличаются от заселения космических пространств прежде всего своими целями. Поиск новых островов, территорий на Земле стимулировался стремлением к обогащению очень небольшой группы людей. Освоение космоса вызвано научными целями, оно обладает ценностью общечеловеческой. Вообще, серьезные успехи в космонавтике невозможны без объединения усилий всех людей Земли, и, соответственно, объединяться они будут только ради всеобщих целей.

6

Программа случайного приводнения рассчитана на несколько часов. Посадили меня с Мирославом Гермашевским в спускаемый аппарат и выбросили за борт. Море было неспокойно — стояла так называемая «мертвая зыбь». Ветра не было, а волны двигались беспорядочно, сталкиваясь и разбегаясь. Спускаемый аппарат кувыркался, как щепка в ручье. Не то чтобы выполнять какую-либо работу, но даже чтобы только усидеть на одном месте, приходилось упираться и цепляться за что придется.

Мирослав, раскрывая один из пакетов, наклонился, и вдруг прямо перед ним на брезент попала струйка воды. Он отшатнулся и кричит мне:

— Петр, мы прохудились.

Я смотрю на него и хохочу. Мирослав ничего не понимает.

— Давай сигнал, пусть забирают нас отсюда. Видишь, течем.

А я не могу остановиться. Мирослав замотался и не чувствует, что эти частые капли падают с его лица.

— Утонем?! — кричит он, но уже с некоторым сомнением в голосе.

— Ну, — отвечаю ему, — если из тебя выжмется тонны две пота, тогда, может, и утонем.