«Техника-молодежи» 1979 №9, с.8-11

С

оревнуясь с временем, наука, техника, искусство устремляются все дальше в будущее. И есть у них одна общая цель, именуемая удивительным, загадочным и беспредельным словом земного языка — космос.

В XX столетии, если сравнить его с эпохой Возрождения или даже XIX веком, «интеллектуальный потенциал» человечества значительно переместился в сторону от «изящных искусств» и гуманитарных дисциплин к естественнонаучным. Это вполне объяснимо огромным размахом и стремительностью преобразования жизни. Всего лишь несколько десятилетий назад началось бурное освоение всех континентов, стратосферы и океанов Земли. И, признаемся, мы еще не очень привыкли к тому, что люди, похожие на любого из нас, вышли в околоземный космос и дважды побывали на Луне...

Говоря о современном искусстве, задумаемся, что можно поставить рядом с тем подвигом науки и техники, самоотверженного труда миллионов и бессмертного мужества единиц, плоды которого мы только начали пожинать? Каждый подлинный художник вправе ответить: подвиг творчества, подвиг преображающей жизнь мечты! Теперь нередко можно услышать, что искусство — эта во все века священная область человеческого духа — является, по сути, лишь «эмоциональным подтекстом науки». С категоричностью такого утверждения нельзя согласиться, но нельзя отказать ему и в известной правоте. Ведь искусство — это лишь одно из средств познания наряду с другими, доступными человеку. И среди них науке в союзе с техникой за последнее столетие было суждено играть главенствующую роль в расширении умственного кругозора человека. Если в XVII — XVIII веках борьбу за истинное мировоззрение вели писатели и философы, то сейчас роль «просветителей» все чаще достается ученым-естественникам. В 20-х годах нашего века английский биолог Д. Б. Холден, один из западных теоретиков научно-технического прогресса и автор нашумевшей в свое время книги «Дедал и Икар», проницательно заметил: «Я совершенно убежден, что наука гораздо более действует на воображение, чем античные классики». В этом выражении не было никакой «культурофобии». Как любой настоящий ученый, Холден желал лишь, «чтобы поэты умели применять естественные науки для творческих целей». Рядом с поэтами он мог бы поставить представителей всех «свободных художеств».

Но вернемся на миг к античной классике, чтобы убедиться в неослабевающей силе ее воздействия на современность. Следуя древнегреческому мифу, европейское искусство издавна вело свое возникновение от легендарного мастера Дедала. Его образ неизменно привлекал к себе сочетанием многих достоинств бога-художника Аполлона и бога-ремесленника Гефеста. Если отвлечься от мифологической оболочки, то это был постоянно вынашиваемый человеком идеал ученого-изобретателя-художника. Первый строитель и скульптор, хитроумный умелец, искусный во всяком деле, почти кудесник, по преданию создавший первого механического человека, он сумел найти гениальный выход из своей тюрьмы-лабиринта — в полете! В преодолении своей природы с помощью искусственных крыльев. Его искусство» — по-гречески «тэхнэ» — стало прообразом современной техники. Дедала считал своим учителем Сократ, ему подражали александрийские мудрецы и средневековые гуманисты. Исполинская мощь Пифагора, Архимеда, Леонардо, Гёте, Ломоносова была сродни той первозданной силе человеческого духа, ставшей легендой. Даже сейчас «дедалогия» является нередко употребляемым словом из профессионального лексикона художников, означающим культ мастерства, единство знания, умения, таланта. Да и сам Холден именем Дедала нарек свою теорию научно-технического прогресса, выводя его истоки из глубокой древности.

А. ЛОПАТНИКОВ (Одесса). «Учитель из Калуги». К. ЗАБОЙ (ЧССР). Диптих «Планета «X» (левая часть).

В практике советского искусства с первых лет его существования шел напряженный поиск единого критерия художественно-технической эстетики, социальной этики и научной истины. То, что не могло быть осуществлено ни в героическую эпоху Возрождения, ни в более спокойные для культуры времена, впервые осуществилось в Советской России. Сближение труда художника с трудом ученого, техника, рабочего стало естественным условием строительства новой жизни. Пафос общенародного «творчества будущего» помог искусству художественно отобразить и грандиозные социальные потрясения XX века, и невиданные научно-технические достижения СССР и других стран мира, открывшие человечеству дорогу в космос.

Появление «космической темы» в искусстве и литературе той или иной страны сейчас может служить одним из признаков уровня развития ее культуры в целом. Не случайно на рубеже 50—60-х годов в советском искусстве эта тема впервые получила монументальный размах и углубленное мировоззренческое раскрытие. Одним из самых массовых жанров молодежного и самодеятельного искусства у нас в стране стала «космическая фантастика». Но она была не единственным и не главным направлением в художественном освоении новой темы. Профессиональное искусство 60-х — начала 70-х годов создало ряд монументальных произведений, ставших первыми отзвуками начавшейся космической эпопеи. В последние годы тема космоса вошла и в более «камерные», лиричные жанры изобразительного искусства, например в станковый портрет.

Перед нами несколько произведений художников из творческой группы «Интеркосмос», созданной в 1976 году при Союзе художников СССР. В нее вошли профессиональные мастера из многих советских республик и социалистических стран — участниц программы космических исследований «Интеркосмос». Руководителем группы стал художник Ю. А. Походаев.

На обложке нашего журнала воспроизведена картина Р. Гевордяна из Еревана «Звездный час». Человек в космическом скафандре, главный герой творимого у нас на глазах современного космического эпоса человечества, воспринимается художником как символ новой эпохи земного бытия. Обобщенность образа космонавта усиливается двумя симметрично расположенными смысловыми эмблемами: белые лилии означают чистоту и служение высокой цели, а древний символ микрокосма — раковина — прочитывается как указание на бесконечную глубину человека. Поле космодрома — это поле жизни, главная цель которой — полет. Уходящий в небо конус и птица-мечта, парящая над головой, словно динамическое завершение движения человека вперед и вверх, в мега-космос.

Подобно фрагментам стенописи предстают перед нами два других произведения: «Перед стартом» Н. Писарева из Ленинграда и «Космос» монгола М. Буремжа. Контрастная цветность первой работы, статичной, нарочито утяжеленной, — это лишь прием, помогающий изобразить последние, как в замедленной киносъемке, текущие минуты перед взлетом, «паузу», которая вскоре сменится вихрем красок и движения. Картина Буремжа как бы продолжает развитие этого процесса, являя собою новое, неземное состояние цветов и форм. «Печать невесомости» лежит на всем изображенном. На одном холсте художник «скадрировал» встречу на Земле и пребывание в космосе, пейзажи далеких небес и изображений с детства знакомых цветов. Так бывает в памяти, которая явится, быть может, самым совершенным средством связи космического и земного бытия человека.

Н. ПИСАРЕВ (Ленинград). «Перед стартом».

Т. ЦИГАЛЬ (Москва). «У окна».

Соприкосновение с космосом таинственно преображает все происходящее и происходившее. Одессит А. Лопатников глазами современника пытается разглядеть в образе Циолковского недавнее прошлое Земли, начало космической эры, но обнаруживает в нем не только настоящее, но и отдаленное будущее нашей жизни. Рука художника, как зачарованная, вырисовывает едва различимые контуры летательных аппаратов, роящихся над головой «Учителя из Калуги» (так называется картина). Листы рукописей и чертежей, подобно крыльям летательных машин, парят рядом с еще не созданными космическими кораблями. Искусство художника дает нам почувствовать «поэтику научного поиска», начавшегося некогда в неприметной российской провинции, а ныне захватившего весь мир.

А вот хрупкая фигурка девушки, которая на миг застыла в своем балансировании между двумя мирами — прошлым, открытым перед глазами, словно окно в XVII фламандский век, и будущим, необъяснимым, стремительным. Это работа москвички Т. Цигаль «У окна». Подлинное «настоящее», в котором сталкиваются оба мира, — сознание художницы и ее творчество. И это сознание безмятежно и внутренне доверчиво, как было и будет во все времена, пока существует искусство.

Эстетическое постижение современной действительности, всецело устремленной в будущее, невозможно без попытки взглянуть за грань происходящего, увидеть то, что только готовится стать реальностью нашего Завтра. Художник из ЧССР К. Забой назвал свой диптих «Планета «X». Ему, как каждому «живописцу будущего», особенно близок постигающий неведомое разум человека. В глазах командира корабля чувствуется спокойная сила, за которой стоит знание, уверенность в правоте начатого дела и поддержка родной земли. Каждому, кто встречает на картине этот взгляд космонавта, художник дает почувствовать себя представителем единого человечества, которое лишь усилиями всех людей в состоянии проникнуть в глубины космоса.

Характерные признаки «интеллектуального стиля» современной советской живописи видны во всех работах отечественных и иностранных авторов. Широта кругозора, техническая изощренность, дух неустанного, дерзновенного поиска, ставший духом нашего времени, свойственны каждому художнику. Тема космоса не терпит нарочитой обнаженности или случайности чувств, легкомысленного «фантазерства», заменяющего подчас зрелую творческую фантазию. Искусство космоса — это искусство оптимистической веры в будущее, искусство ищущей мысли, зрелых эмоций и психологической подготовленности к встрече с иными мирами.

Полностью воплотить эту новую тему в своем творчестве не по силам отдельным, даже самым талантливым художникам. Лишь времени и усилиям творческих коллективов, сливающимся с усилиями всего человечества, окажется возможным выполнить такое задание.

М. БУРЕМЖ (МНР) «Космос».

Лишь творческий союз искусств, науки и техники поможет художнику, следуя великому завету Дедала, взлететь над своим земным веком, превратить свое творчество в сотворчество с веком космоса, веком мечты, веком свершений...

ВАЛЕРИЙ КЛЕНОВ