«Техника-молодежи» 1981 №5, с.12-14

Совершенно другие масштабы Владимир ДЖАНИБЕКОВ, дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР

Ответы космонавта на вопросы журнала записал В. Егоров.

1

По возвращении на Землю многое в людях меняется. Затрачивая на полное кругосветное путешествие всего полтора часа, причем многократно, начинаешь по-настоящему, всем своим существом понимать, как же все-таки мала наша Земля. И как уникальна жизнь. Начинаешь понимать, что каждый из людей должен считать себя счастливым человеком, независимо от своего положения в обществе и всех других обстоятельств. Счастливым оттого, что он просто живет, что ему выпала такая редкая, по-видимому, удача: прожить какой-то период времени и что-то за это время сделать. О том же заставляют думать и тщетные попытки ученых обнаружить жизнь на других небесных телах. Сейчас часто сравнивают Землю с большим космическим кораблем, экипаж которого — человечество. По-моему, в «экипаж планеты» следует зачислить не только людей, но и все, что ее населяет. Еще Юрий Гагарин, 20-летие полета которого мы недавно отмечали, говорил, что наша Земля прекрасна, и что она очень маленькая, и что поэтому нам надо ее беречь для наших потомков. Это, наверное, самое главное впечатление, которое привозишь с собой из космоса.

Возможно, кое-кому кажется странным нынешнее увлечение фантастикой. Однако я к некоторым научно-фантастическим произведениям отношусь с очень большим уважением. В первую очередь к творениям Ивана Антоновича Ефремова.

В своих работах он зримо начертал довольно близкий к идеалу путь разрешения тех проблем, которые стоят перед нами не только в устройстве жизни на Земле, но и, скажем, в вопросе установления связи с другими галактическими цивилизациями. Казалось бы, все это просто фантазия писателя, но она весьма интересна и местами просто впечатляет. Мне бы очень хотелось, чтобы человечество достигло примерно тех же технических высот и того высочайшего совершенства человека, которые описаны у Ефремова.

2

Самый главный толчок — это опять же фантастика. Авиацией-то я «болел» еще с дошкольного возраста. Лет с пяти, вероятно. В дальнейшем желание стать летчиком только укреплялось. А незадолго до запуска первого спутника я прочел «Туманность Андромеды». Вернее, буквально «проглотил» за день. Отсюда пошло вполне естественное увлечение астрономией. А тут и спутники начали запускать — один, второй, третий. И хотя о конкретных планах пилотируемых космических полетов не сообщалось, появилась цель и появилась надежда. Появился четкий внутренний прогноз: раз уж космическая эра только-только началась, то нужно суметь получить образование, необходимое для участия в космической программе.

Я закончил ташкентское суворовское училище еще до полета Гагарина, в 1960 году, когда никто не мог подсказать, куда идти дальше, потому что об отряде космонавтов никто ничего не слышал. Пришлось самому определять свою дорогу.

Мне как-то сразу стало понятно, что космонавтами будут летчики, причем с уровнем образования, равным университетскому. Правда, я был почему-то уверен, что надо обязательно быть астрономом. Теперь-то мы знаем, что космонавт в первую очередь инженер, но это стало понятно позже. Вообще-то главное

Увлечение В. Джанибекова — живопись. Мы воспроизводим сделанный им эскиз юбилейной марки и... (см. стр. 14).

в нашем деле — операторские способности, а идеальное место для их развития — это как раз кабина самолета. Оператор должен «держать» в голове одновременно десятки систем и понимать их взаимодействие, а на основе этой информации воздействовать на органы управления. Простейший пример операторской деятельности — управление автомобилем. Но настоящую нагрузку может дать только самолет.

Но в 1960 году я ничего этого не знал. После суворовского училища поступил в Ташкентский университет. На физфак, чтобы заниматься физикой и астрофизикой. Но вскоре выяснилось, что совмещать университет с полетами невозможно из-за нехватки времени. Тогда я ушел из университета, хотя честно проучился весь первый семестр и сдал все экзамены. Поступил в Ейское летное училище. Оно, на мой взгляд, дало мне неплохое образование.

После окончания училища я пять лет работал там же инструктором. Космонавтика все эти годы не стояла на месте, и дальнейший путь стал для меня совершенно ясным. В 1969 году к нам приехал Герман Степанович Титов для набора молодых космонавтов, и я использовал эту возможность.

3

Работа наша с Олегом Макаровым на борту орбитального комплекса вместе с Юрием Романенко и Георгием Гречко проходила по четкой, заранее спланированной программе. Правда, невесомость преподнесла ряд сюрпризов. Выяснилось, что некоторые ремонтные работы, казавшиеся на Земле практически невыполнимыми, мы благодаря невесомости завершали в очень короткие сроки. А выполнение других операций, вроде бы надежно отработанных на Земле, затягивалось в 2-3 раза.

Вопрос о встрече с инопланетянами стал сейчас очень популярным. Последние 5-7 лет он интересует буквально всех. Но, боюсь, я никого не смогу порадовать. Я даже не знаю, как могут выглядеть эти самые инопланетяне. Впрочем, мой любимый И. А. Ефремов довольно убедительно показал, что они обязательно должны быть человекоподобными. Раз так, то не исключено, что некоторые из них ходят по Земле, среди нас. Почему бы и нет? Есть же явления в природе, которые невозможно пока объяснить, под которые очень трудно подвести какой-то научный фундамент.

4

Этот вопрос не совсем корректно поставлен. Ведь мы сейчас летаем в космос не для того, чтобы его осваивать, а чтобы осваивать Землю с помощью космических средств. То освоение космического пространства, о котором мечтал К. Э. Циолковский, еще не стоит, на мой взгляд, на повестке дня. Во-первых, человечество еще не достигло такого уровня, чтобы четко понять необходимость этого. Во-вторых, человечество энергетически слишком слабо, чтобы обеспечить широкое проникновение в космос. И ситуация не изменится, даже если мы прекратим гонку вооружений, перестанем тратить средства и все остальное на совершенно неоправданные цели. Конечно, очень хотелось бы, чтобы разоружение произошло в самом ближайшем будущем, но, с другой стороны, у человечества слишком много проблем, связанных с жизнью на Земле, и именно эти проблемы, как мне кажется, останутся самыми насущными в течение, может быть, не одной сотни лет.

5

Полеты, скажем, к Марсу или Венере, исследование этих планет, очень затруднительны для одной отдельной страны. Наверняка экспедиции состоятся, но международные экспедиции: и техника и люди будут представлять все континенты Земли. Хочется видеть этот процесс четко продуманным, спланированным, тогда будет очень мало тех неожиданностей, которые часто встречались в прошлом при освоении новых земель. Вероятно, люди

...дружеский шарж на своих товарищей по работе.

сумеют прогнозировать обстановку и весь вероятностный процесс разведки неизведанного с очень большой степенью точности: ведь техническое оснащение достигнет качественно иного уровня. Появятся, разумеется, свои трудности, но, с другой стороны, это будут и совершенно другие масштабы.

6

В основном все «веселые» эпизоды связаны с отсутствием опыта работы в невесомости. Некоторые из них только сейчас вспоминаются с улыбкой: на орбите нам было иногда не до смеха. Например, вскрываем мы с Юрой Романенко панель. Набиваем гайками и болтами карманы, потом подплываем к мешку для отходов и перегружаем содержимое своих карманов туда. Вроде бы просто. Но вдруг мешок отрывается, поднимается в воздух, и болты начинают оттуда вываливаться. Выпадают и плывут по потоку. Вентиляторы тянут на себя воздух, а вместе с ним и болты, И вот один из них сталкивается с лопастью вентилятора и пулей несется вдоль станции. Все, разумеется, бросают свою работу и начинают «отлов» болтов и гаек. И, естественно, я слышу в свой адрес много разнообразных слов...

Или случай с кинокамерой. Должен сказать, что на орбите я не позволял себе много спать. Продолжал работать, когда остальные трое отдыхали. Смотрел на Землю, что-то снимал, что-то доделывал... И вот однажды во время такого бодрствования мне показалось, что сейчас будет такой восход (кстати, довольно редкий), когда встающее солнце располагается рядом с плоскостью солнечных батарей. Я уже видел однажды такой восход: он поразил меня своими красками. Ведь солнечная панель состоит из мелких клеточек, каждая клеточка — это кремниевая полированная пластинка, работающая как идеальное зеркало; в то же время на ее очень четких краях идет разложение солнечного спектра. Восход солнца в таких условиях напоминает игру на цветовом органе. Мне очень хотелось отснять на пленку это уникальное явление. Восход должен был начаться через считанные минуты. Я на ощупь (товарищи спали, и свет в комплексе был потушен) начал искать кинокамеру. Но ее на месте не оказалось. Обшарил все поблизости — нигде нет. А камера, да еще с большим мотком соединительного кабеля, — это не иголка, чтобы ее так легко потерять. Некоторое время я летал в темноте из одного угла станции в другой, но так ничего и не нашел. Без всякой радости поглядел на этот замечательный восход и в расстроенных чувствах направился к своему спальному мешку. Распахиваю его — а камера там вместе со своим кабелем. Стало быть, это Романенко решил мне помочь. Сунул сюда камеру, чтобы я не забыл отснять этот самый восход. «Эх, — думаю, — Юра, Юра». Но что делать — влезаю в мешок и пытаюсь уснуть. И вдруг чувствую, что мне в голову дует от вентилятора. Вылезаю, чтобы отвернуть его в сторону, и внезапно замечаю, как белые отвороты спальника шевелятся от тока воздуха. И тут до меня дошло. И ставлю я «следственный эксперимент»: проверяю, как будет себя вести кинокамера, если ее предоставить самой себе. И что бы вы думали? Не прошло и пяти минут, как этот солидный клубок (камеру и кабель) втянуло вентилятором в поток, потом повлекло к вентилятору. Потом клубок, вращаясь, пошел в направлении моего мешка, правда, на этот раз с небольшим промахом... Романенко оказался оправдан по всем статьям. Что же касается ощущений после возвращения, то в течение первых суток я, например, совершенно не удивился бы, если бы люди вокруг летали. Сидели бы на потолке вверх ногами или на стене, как мухи. Но это чувство довольно быстро проходит.