«Техника-молодежи» 1981 №6, с.16-17

На службе у будущего Анатолий Филипченко, дважды Герой Советского Союза, генерал-майор

Ответы космонавта на анкету журнала записал В. Егоров.

1

Космонавтика уже сейчас вносит посильный вклад в народное хозяйство. Этот процесс будет развиваться и далее. Особенно много может сделать она для энергетики. Начнем хотя бы с того, что сейчас космонавтика дает не так мало информации для нахождения нефти и других видов ископаемого топлива. Особенно в пустынных областях нашей планеты. Перспективные в этом смысле районы определяются по характерным разломам земной коры, различным кольцевым образованиям. Мне представляется, что космонавты помогут геологам и при нахождении урановых месторождений — ведь запасы нефти и газа далеко не бесконечны. Будущее за использованием атомной, а потом и солнечной энергии. На высоких орбитах дешевая энергия Солнца будет перехватываться и в виде микроволн передаваться на Землю.

Кстати, здесь не обойдется и без «обратной связи»: новые источники энергии встанут на службу космонавтике. Солнечную энергию, скажем, можно использовать на кораблях в гораздо большей степени, чем сегодня. Будет применяться в космических полетах и ядерное топливо. Если человечество овладеет «термоядом», то обеспечит себя энергией на миллионы лет.

2

Когда в 1957 году запустили первый спутник, мне как-то не верилось, что вскоре полетит и человек. Хотя Александр Беляев в «Звезде КЭЦ» и назвал одного из своих героев «молодой летчик Филипченко», до полета Гагарина я о космосе и не помышлял. А вот после 12 апреля 1961 года вполне реальной представилась мысль, что, пожалуй, и я годен для такого дела. Единственное, что смущало, — возраст, 33 года. Гагарин был моложе. Но потом я все-таки написал рапорт, успешно прошел комиссию; словом, добился своего.

А мечта стать летчиком появилась в детстве. В школе мы с ребятами мастерили много моделей самолетов. Из бамбука гнули детали, обтягивали их папиросной бумагой. Потом модели пошли посерьезнее — с бензиновыми моторчиками. После седьмого класса наступил вынужденный перерыв: во время войны поселок, где я жил, оккупировали немцы, а поскольку отец был коммунистом, нашей семье пришлось скрываться на маленьком хуторке в лесу. После же освобождения, оказавшись в семье старшим, я пошел работать на завод токарем. Но я помнил о своей заветной мечте и вскоре поступил в спецшколу ВВС. Пробиться туда было непросто: война еще шла, и заводу не хотелось терять квалифицированного рабочего — я был уже токарем со стажем, даже выполнял обязанности мастера. Помог райком комсомола: там оценили мое стремление учиться. После спецшколы, получив общее среднее и начальное авиационное образование, я поступил в Чугуевское, ныне Харьковское, авиационное училище, хотя мне и предлагали идти в Военно-воздушную академию имени Н. Е. Жуковского (я неплохо сдал выпускные экзамены), — хотелось поскорее стать настоящим летчиком.

3

Кто бы что ни говорил, но самое неожиданное на орбите — это невесомость. Несмотря на специальную тренировку, полеты в самолете-лаборатории, она поначалу действует ошарашивающе. Кажется, что тебя опрокинули, ты повис в воздухе, а все вокруг куда-то летит. И это ощущение длится довольно долго.

Что же касается инопланетян и неопознанных летающих объектов, то о них действительно много говорят и пишут, но сам я лично ничего такого не видел. Ни в первом полете, ни во втором. Думаю, что если кто из моих коллег что-нибудь подобное и наблюдал, то эти НЛО, если можно так выразиться, были «отечественного производства». Ведь в космосе даже мельчайшая пылинка, подсвеченная Солнцем, выглядит яркой звездой. Бывало, стукнешь кулаком по борту рядом с иллюминатором, тут они и появляются, эти самые НЛО. Тебя словно сопровождают уплывающие звезды, в реальности же — частицы обмазки. А вот выброшенный контейнер с отходами (размером он с мусорное ведро) при солнечном освещении смотрится уже как солидный внеземной корабль. И все это потому, что оценить расстояние в космосе почти невозможно.

Конечно, очень хотелось бы встретиться с инопланетянами, разумными существами. Не единственные же мы, в самом деле, во вселенной! Наверняка где-нибудь обитают другие цивилизации, причем не исключено, более высокого ранга. Но пока их представителей никто не встречал — ни мы, ни американские астронавты (а я со многими из них специально разговаривал на эту тему). Сейчас наши ребята летают подолгу; кто знает, может, им и повезет.

4

Исследование космического пространства пошло бы гигантскими темпами; уж очень дорого обходится людям гонка вооружений. Советские руководители делают все, чтобы ее остановить, ограничить уровень стратегических вооружений и полностью запретить космические боевые средства. Но пока это не получается. Если с гонкой вооружений удалось покончить, то уже в ближайшее время ничто не мешало бы организовать экспедицию на Марс. Разумеется, объединив усилия с другими государствами. В одиночку это еще не по силам даже таким высокоразвитым странам, как СССР или США... Кстати, в Соединенных Штатах мне довелось побывать трижды. И вот что меня поразило — там есть люди, которые просто не понимают, что такое война, и более того — приветствуют (I) колоссальные расходы на военные приготовления. А затраты эти поистине астрономические! Например, вся программа «Аполлона» обошлась американцам в 25 млрд. долларов, а на вооружение ежегодно выкидывается на порядок больше... Военная лихорадка, искусственно разжигаемая монополиями США, захватила даже космическую технику. Когда в 1973 году мы вместе с американцами работали над программой «Союз — Аполлон», мне довелось посидеть в макете кабины нового космического корабля «Шаттл» многоразового использования. В то время в советско-американских отношениях было определенное потепление, заокеанские коллеги собирались продолжать наше сотрудничество, произвести стыковку со станцией «Салют». Они надеялись и свою станцию «Скайлэб» спасти, поднять ее на новую орбиту, но из-за значительного отставания в реализации программы «Шаттл» не успели это сделать, и станция вошла в атмосферу в районе Австралии. Что ж, в конструкции «Шаттла» много интересного: используются, в частности, водородно-кислородные двигатели, а снаружи он обшивается несгораемой плиткой. По оценкам зарубежных специалистов, его можно будет поднимать на орбиту до 100 раз, хотя я в этой цифре и сомневаюсь. Казалось бы, можно лишь приветствовать инициативу американских коллег... Но вот в печати стали появляться сведения, что «Шаттл» предназначается отнюдь не для мирных целей. В частности, сообщалось, что на этом корабле собираются установить лазерное оружие. Этого ни в коем случае нельзя допустить! Прогрессивное человечество должно помешать этим зловещим планам!

5

Будущее заселение космоса, на мой взгляд, не имеет аналогов в истории. Слишком уж другие условия. На Луне, скажем, совсем нет атмосферы; на Марсе ее почти нет. На новых землях поселенцам не приходилось приспосабливаться к столь радикальным переменам. Разве что климат немного отличался... Кроме того, освоение космоса немыслимо без мощного технического обеспечения. Заботиться придется не только об одежде, воде и пище как на Земле, а в первую очередь о кислороде и комфортном микроклимате. Причем без замкнутого цикла здесь никак не обойтись. Сейчас много говорят о хлорелле, которая и кислород дает, и для еды как будто годится. Увы, эту одноклеточную водоросль просто так не сжуешь — на вкус она на редкость отвратительна. Я сам пробовал, так что заявляю со всей ответственностью. Значит, на борту будущих космических кораблей придется оборудовать какой-то искусственный водоем, в котором хлореллой, быть может, станет питаться какая-то рыба или, другая водная живность, жиреть на этих харчах, чтобы, в свою очередь, накормить космонавта. Не исключено, что понадобятся и более многоступенчатые процессы. Словом, трудностей немало, и работы еще непочатый край... Остается добавить, что каждый космический поселенец ко всему прочему должен быть и первоклассным специалистом. А этого, как вы понимаете, вовсе и не требовалось от поселенцев прошлого.

6

Смешные эпизоды были, без них не обошлось, но мне особенно запомнился самый первый. На «Союзе-7» нас стартовало трое: Владислав Волков, Виктор Горбатко и я. А летали тогда, как правило, в одиночку или парами. Поэтому и кабина лифта, который доставляет экипаж к кораблю, была рассчитана только на троих: двух космонавтов и сопровождающего. Мы с Волковым и наш сопровождающий быстренько погрузились в лифт, а Горбатко туда не успел, пришлось ему остаться. Вот мы ему и говорим: «Ну, мы поехали, а ты, Виктор, извини, уж как-нибудь своим ходом». Нахохотались всласть — растерянный, забавный вид был у него. Мы уже наверх поднялись, прощально машем руками все стоит сиротой внизу, ждет лифта.