«Техника-молодежи» 1981 №9, с.12-13

Орбита дружбы Думитру ПРУНАРИУ, Герой Советского Союза, космонавт-исследователь СРР

Ответы космонавта на вопросы журнала записал В. Егоров.

1

Перспективы космонавтики, в том числе самые дальние, являются непосредственным продолжением ее сегодняшних достижений. Нам с Леонидом Поповым на корабле «Союз-40» довелось завершить начатую три года назад серию совместных пилотируемых полетов по программе «Интеркосмос». Значительное место в программе нашей экспедиции отводилось медицинским экспериментам. Так, в одном из них определялось влияние специфических факторов космического полета на процессы восприятия и обработки информации. Эти исследования производились с помощью специальных тестов, позволяющих оценивать различные аспекты психической деятельности. Изучались также тонус и сократительная способность сердечной мышцы, острота и глубина зрения космонавтов.

Проводился и эксперимент по определению влияния космической среды на конструкционные материалы. С помощью очень точной аппаратуры фиксировались изменения массы пленки из двуокиси кремния, которую можно применять для защиты оптических элементов космических аппаратов.

В целях дальнейшего исследования состава космического излучения выполнялся эксперимент «Астро-2», в ходе которого регистрировались тяжелые заряженные частицы. При этом фиксировалось положение комплекса на орбите для определения влияния магнитного поля Земли на потоки космических частиц.

Подобные эксперименты помогают наметить пути дальнейшего освоения космоса.

2

В нашей семейной хронике сохранилось воспоминание о том, что осенью 1957 года, когда мне было пять лет, в газете «Скынтейя» я увидел снимок советского спутника и спросил отца, кто его построил и как он летает.

Затем последовал первый полет человека в космос. У меня лично подвиг Гагарина пробудил гордость за то, что я тоже живу в социалистической стране. Конечно, я и не мечтал, что сам когда-нибудь отправлюсь на орбиту, но подсознательное стремление к этому, наверное, заложилось еще тогда. Я учился во втором классе, и, естественно, мои сверстники много говорили о полетах к звездам. В школе же через несколько лет я занялся авиа— и ракетным моделизмом и уже тогда полюбил авиацию. А за модель стартового устройства получил золотую медаль на одной из международных выставок детского технического творчества.

Мой отец — автостроитель. Мама — учительница. Все родственники — врачи, инженеры, словом, представители сугубо земных профессий. Ни у кого не возникало сомнений, что я пойду по их стопам. Казалось, так и произошло: я стал студентом Бухарестского политехнического института. Но случилось так, что мне довелось полетать на учебных самолетах, и это неожиданное увлечение вскоре перешло в твердую привязанность.

Следующая встреча с авиацией произошла позднее. Я работал инженером на Брашовском самолетостроительном заводе, когда пришла повестка из военкомата. Так я попал на курсы военно-авиационной школы, принесшие мне вторую специальность — летчика. А когда появилась возможность стать кандидатом в космонавты, я сделал все от меня зависящее, чтобы попасть в их число. Таких, как я, было 18 человек, а перед самой медкомиссией я слегка простудился. Уже было решил про себя: забракуют. И действительно, мне сказали: «Поезжай в свою часть. Если потребуется, вызовем». Казалось, все кончено. Но спустя полтора месяца совершенно неожиданно поступил срочный приказ: «Откомандировать в Центр подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина». В моей жизни это был решающий момент. За ним последовали три года напряженной, сложной работы. Я счастлив, что мне удалось пожить в Советском Союзе, познакомиться и работать с очень интересными людьми, а затем стать первым представителем своей родины в космосе.

3

После выхода на орбиту я быстро привык к невесомости; видимо, сказались тренировки в самолете-лаборатории. Зато никакие тренировки не могут подготовить к тому, что видишь в иллюминаторах станции. Виды с орбиты неповторимы. Особенно впечатляют космические зори и красочные полярные сияния. Наблюдениям во время нашего полета мешала сильная облачность, но она же была причиной многочисленных гроз, любоваться которыми с высоты 350 км весьма интересно. И, разумеется, приятно было окинуть взглядом всю нашу планету.

Что же касается инопланетян, то я верю в их существование. Я почти убежден (процентов на 70—80), что они есть — конечно, не в нашей солнечной системе, а на планетах далеких звезд. Но вероятность встречи с ними на околоземной орбите ничтожна, даже если они когда-нибудь и прилетят. Ведь даже увидеть обычный искусственный спутник (а их космосе сотни) удается очень и очень редко.

4

Я думаю, мы продвинулись бы гораздо дальше в освоении космического пространства, если бы все средства, расходуемые на вооружение, были направлены на мирные цели. Думаю, что сейчас на орбитах находились бы большие заводы по промышленной переработке тех самых веществ, с микроскопическими дозами которых экспериментируют сейчас в космосе. Вероятно, давно были бы собраны огромные орбитальные зеркала, направляющие солнечную энергию в те районы Земли, где ее не хватает. Все это не только деньги, но и колоссальные умственные усилия, которые затрачиваются сейчас совсем на другое.

5

Если в прошлом заселением новых земель занимались отдельные государства или даже небольшие соперничающие группировки, причем этот процесс, как правило, сопровождался конфликтами, то освоение космического пространства, как свидетельствует программа «Интеркосмос», наиболее эффективно при объединении усилий многих стран или даже всего человечества.

6

После приземления я хотел выйти из спускаемого аппарата сразу, не дожидаясь поисково-спасательной группы. Очень уж хотелось увидеть землю по-настоящему, не через иллюминатор, ощутить ее красоту и простор. Но Леонид Попов, мой товарищ и командир, со мной не согласился. «Подождем, — говорит, — спасателей». Хотя мне и казалось, что спасать нас вроде бы уже незачем, но я возражать не решился. Все-таки у Леонида опыт изрядный — 185-суточный космический полет. А когда спасатели открыли люк (это случилось довольно скоро) и мы выбрались наружу, они рассказали следующее. Оказывается, наш спускаемый аппарат парашютировал прямо в стадо сайгаков, которых преследовал волк. Когда же мы приземлились, все сайгаки разбежались, а волк остался. Ходил возле люка и смотрел на него голодными глазами. Видимо, телепатически воспринял мое желание выйти и ждал, когда мы появимся — безоружные, да еще и ослабевшие после невесомости.

Еще запомнился такой случай. На пресс-конференции один из моих соотечественников попросил рассказать, как чувствовал себя первый румын в космосе и с какими проблемами он там столкнулся. Я, естественно, ответил по-румынски. А Владимир Коваленок тут же взял на себя обязанности переводчика:

— Думитру говорит, что в космосе он чувствовал себя хорошо и не встретил там никаких проблем.

Я рассмеялся, подтверждая его слова. Хотя Владимир и не знал румынского языка, он вполне точно передал смысл моего ответа.

Встреча в Звездном городке.

Фото В. Егорова