«Техника-молодежи» 1987 г №10, с.34-35

Космос принадлежит всем, он интернационален по сути. Недаром программа стран социалистического содружества по использованию космического пространства в мирных целях называется «Интеркосмос». В дни космических стартов на космодромах Байконур, Плесецк и Капустин Яр много раз поднимались флаги Болгарии, Венгрии, Вьетнама, ГДР, Кубы, Монголии, Польши, Румынии, Советского Союза и Чехословакии. Наш специальный корреспондент встретился с болгарскими космонавтами А. АЛЕКСАНДРОВЫМ и К. СТОЯНОВЫМ, которые готовятся к полету, запланированному на 1988 год.

В НАЧАЛЕ ЗВЕЗДНОЙ ДОРОГИ Борис КОНОВАЛОВ, инженер-физик

Александра Александрова я дождался у кабинета врача — он проходил экспресс-обследования после испытаний на центрифуге, где имитируются большие перегрузки, которые могут возникнуть в космическом полете.

— Десять лет прошло со времени начала вашей подготовки к первому полету, когда вы были дублером Георгия Иванова. Не забылись тренировки? — спрашиваю я.

— Человеческая память — великая вещь. Должно вроде забыться, но откуда-то из подсознания вдруг выплывают прошлые знания, усвоенные навыки, обретенный опыт. Это как с иностранным языком, который, скажем, учил в детстве, а потом не пользовался. Когда попадешь в страну, где говорят на этом языке, то быстро его вспоминаешь.

Мне, конечно, помогает, что я все эти годы, в сущности, продолжал заниматься космонавтикой. Был аспирантом Института космических исследований АН СССР. Защитил диссертацию, получил звание кандидата технических наук. А сейчас остаюсь старшим научным сотрудником Института космических исследований Болгарской академии наук. Зная, что для космонавта очень важно здоровье, я все эти годы занимался спортом. И продолжал летать на самолетах.

В Звездный я вернулся как в свой родной дом. Многое изменилось. Городок стал красивее. Построены новые здания. Появились новые методисты, преподаватели. Но неизменным осталось главное — доброжелательность, сердечность всех, кто работает на космос. Мне невольно кажется, что вернулся в свою юность. Это впечатление усиливает и то, что для самостоятельных занятий нам отвели тот же самый класс, где мы готовились вместе с Георгием Ивановым. Мне очень приятно, что волей судьбы я оказался первым счастливчиком из отряда космонавтов, уже готовившихся по программе «Интеркосмос», который вновь вернулся на звездную дорогу.

...В квартире Красимира Стоянова меня встретил детский плач. Его жена Людмила укладывала спать двухлетнюю Микаэлу и годовалого Добромира. В кабинете, где мы сели беседовать, обои всех стен разрисованы цветными карандашами.

— Это художества дочки, — смеется Красимир. — Рисовать в альбоме удобнее, но зато на стенах родители запрещают, а запретный плод, как известно, сладок.

Красимир в отличие от своего старшего товарища по-юношески эмоционален, сказывается темперамент южанина. Когда весь мир узнал имя Гагарина, он еще лежал в колыбели. И вот теперь здесь, в Звездном городке, готовится идти дорогой Юры.

— Нравится вам здесь?

— Я, как и каждый человек, мысленно создавал для себя образ Звездного городка. Мне он почему-то казался большим, под стать космодромным просторам. А он маленький, чистый, уютный и зеленый. У нас прекрасная квартира — из окон виден лес, озеро.

Сам Центр подготовки космонавтов рядом с жилой территорией. Там отличная техническая и спортивная база. Здесь прекрасные тренажеры, которые дают возможность подготовиться к работе в космических условиях. Мне очень интересно было полетать на самолете-лаборатории, где создаются условия кратковременной невесомости. Это нужно, чтобы проверить, как ведет себя вестибулярный аппарат, не вызывает ли невесомость резко отрицательных явлений у кандидата на полет. Я был рад, что выдержал это испытание, и, хотя ненадолго, почувствовал себя космонавтом.

— Помогает ли вам сейчас прежняя профессия летчика?

— Безусловно. Здесь ведь также предстоит полет, правда, на большой высоте. Работа с приборами. Психологически это близко. Но есть и существенная разница. Космический корабль и орбитальная станция — это очень сложные большие технические системы. Самолет мне сейчас представляется похожим лишь на отдельную систему, небольшую часть космического комплекса. И характер полета, конечно, другой. На самолете — час, ну, несколько часов. А здесь многие сутки в отрыве от привычных земных условий. А главное, что он проходит в невесомости, когда очень многое меняется в человеческом организме.

— Что вы считаете самым главным в профессии космонавта?

— Это прежде всего здоровье — физическое, моральное, психическое. Второе — трудолюбие. Космонавт всегда связан с передовой техникой и должен знать очень много. По-моему, это настоящая мужская профессия, которая требует от кандидата на полет полной отдачи сил и способностей.

— Требования к космонавтам с годами не уменьшаются, а, наоборот, повышаются, — считает А. Александров. — По-прежнему надо быть очень здоровым человеком, потому что космонавт — это элемент контура управления сложной космической системы. И это «живое звено» должно быть очень надежным. Кроме этого, резко расширяется круг научных задач, которые решаются на орбите. Хотя здесь и назревает глубокая специализация, но пока космонавт остается специалистом широкого профиля.

— А чем вы занимаетесь сейчас?

— Мы изучаем корабль «Союз ТМ», — отвечает А. Александров. — Принципиально он не сильно отличается от корабля «Союз», на котором летал первый болгарский космонавт Георгий Иванов, но, конечно, очень много нового. Прежде всего, более совершенной стала система управления движением, работу космонавта облегчает бортовая ЭВМ. Хотя ручка управления, которой работает космонавт, та же самая, но логика управления сильно изменилась. Мы знакомились со станцией «Мир». Ее интерьер сильно отличается от «Салюта-6». Первое впечатление, когда заходишь в нее, — простор. Раньше все было перегружено приборами. Сейчас она больше приспособлена для жизни на орбите, более комфортабельна, удобна. Для основного экипажа есть отдельные каюты.

Знакомились мы и с орбитальным модулем. У «Салюта-6» были два стыковочных узла, а у «Мира» их шесть. К ним могут пристыковываться специализированные модули различного назначения для целевых работ — технологических, биологических, физико-технических или астрофизических, как на первом модуле «Квант».

Я особенно переживал все перипетии сложной стыковки «Кванта» с «Миром», когда экипажу пришлось выйти в открытый космос, чтобы удалить посторонний предмет, попавший в стыковочный узел. Я был рад, что именно Юрий Романенко, с которым мы десять лет назад вместе готовились к полету, блестяще справился с этой задачей с помощью своего коллеги.

— Как сформирована научная программа будущего полета, что лично для вас там наиболее интересно? — спрашиваю я у А. Александрова.

— Я специализируюсь в области космической физики, и мне наиболее интересны исследования околоземного пространства. Запланированы интересные эксперименты по дистанционному зондированию Земли из космоса, подобные тем, что описаны в статье профессора Л. Васильева, а также в области космической технологии медико-биологических проблем, астрофизические исследования. Определенная преемственность с прежней программой по тематике есть, но все эксперименты проводятся с новой аппаратурой, на более высоком научно-техническом уровне, с широким использованием компьютеров.

— Почувствовали ли вы уже первые «перегрузки» подготовки к полету? — спрашиваю у К. Стоянова.

— Да. Я сначала не очень понял, когда меня предупредили, что придется сдавать очень много зачетов и экзаменов. Оказывается, космонавт сдает их гораздо больше, чем любой школьник или студент за всю свою жизнь. Я уже успешно сдал зачеты по динамике полета, кинофотоподготовке, по знанию бортовой ЭВМ, космической навигации. И это только начало — впереди сплошные экзамены.