«Техника-молодежи» 1989 г №10, с.24-26

Аэронавты в последний раз проверяют крепление гондолы к оболочке.

...Итак, 6 ноября 1939 года группа сотрудников Аэрофлота обратилась в Кремль. «Дорогой товарищ Сталин. 12 октября, после двухлетней подготовки, наши товарищи пилоты Фомин А. А., Крикун А. Ф., инженер Волков М. И. совершили выдающийся по своему значению и пилотажу полет на стратостате СП-2 (новая конструкция). С высоты 16 800 м они дали на ваше имя приветственную радиограмму, задержанную и не переданную вам наземной радиостанцией. При проведении испытаний стратостата оболочка на высоте 7200 м сгорела. Экипаж, рискуя жизнью, принял все меры к спасению научных результатов высотного полета для Академии наук и только после этого покинул свободно падающую гондолу. Этот выдающийся по своему научному значению полет и героическое поведение экипажа не получили должной оценки Аэрофлота, что мы считаем несправедливым. Просим ваших указаний исправить эту несправедливость». Примерно через неделю это письмо оказалось у начальника Главного управления Гражданского воздушного флота В. С. Молокова с запиской на бланке ЦК ВКП(б) за подписью А. Н. Поскребышева: «На ваше усмотрение...»

А теперь обратимся к началу этой истории. Стратостат-парашют СП-2 спроектировали в 1937-1938 годах студенты-дипломники Дирижаблестроительного учебного комбината Главного управления Гражданского аэрофлота. Оболочка, предложенная начальником гидростатической лаборатории комбината Д. М. Кульниченко, при необходимости расправлялась, превращаясь в огромный парашют, обеспечивающий безопасный спуск гондолы с аэронавтами с любой высоты. В конструкции других стратостатов подобное не предусматривалось.

После расчетов и испытаний модели заводы Гражданского воздушного флота и Наркомат авиапрома изготовили оболочку и гондолу, общей высотой на старте 63 м. Аэрофлот подготовил экипаж — командир А. А. Фомин, его помощник — А. Ф. Крикун, научный сотрудник — инженер М. И. Волков, кстати, один из проектантов СП-2. Полет на высоту 16 тысяч м наметили к 20-летию ВЛКСМ, поэтому стратостату дали имя «Комсомол».

Вице-президент АН СССР Е. А. Чудаков информировал заместителя председателя Комитета Обороны при Совнаркоме Н. А. Вознесенского о научных задачах, которые предстояло выполнить аэронавтам: «Проверка каскадной теории космических лучей. Вопрос о природе космической радиации до сего времени является не решенным.

До сего времени одной из важнейших задач физики атмосферы является выяснение ее химического состава на больших высотах... В связи с этим поставлена задача взять пробы воздуха... Советскими исследователями был обнаружен ряд особенностей в спектрах и поляризации рассеянного атмосферой солнечного света. Такого рода опыты производились до высот не свыше 10 км.

Еще одно напутствие перед стартом.

Для исследований космической радиации создали свинцовые камеры и прибор, позволявший делать отсчеты автоматически и механически с одновременной фиксацией их на земле — его разработал сотрудник Физического института, доктор физико-математических наук С. Н. Вернов. Наблюдения следовало проводить через 5 мин после взлета, на максимальной высоте и при спуске. Исследования атмосферной оптики заключались в определении цвета неба и поляризации рассеянного света в зените через специальную шахту в оболочке. Заметим, что подобная работа производилась впервые при полетах в стратосферу. Кроме того, аэронавты должны были опробовать пайку емкостей электротоком на фиксированных высотах. Не правда ли, напрашивается аналогия с научными программами, составленными спустя 4 десятилетия для первых космонавтов?

Е. А. Чудаков представил доклад правительству в 1939 году. Но позвольте, полет планировался годом раньше? Да, 1 ноября 1938 года провели «генеральную репетицию» старта, а потом потянулись месяцы необъяснимого бездействия. Наконец, 22 июня 1939 года командир Фомин вручил В. С. Молокову рапорт: «В связи с явной недооценкой в Аэрофлоте полета стратостата-парашюта СССР BP 60 «Комсомол» и неэффективностью мероприятий в этом деле по линии Управления воздухоплавания ГВФ создана обстановка, при которой даже люди, непосредственно связанные с подготовкой к полету, не имеют физической возможности заниматься этим делом и которая вообще не имеет сравнений с подготовками к полетам в стратосферу в истории мирового воздухоплавания, что, по существу, является дискредитацией возможностей для данной работы, имеющихся у нас в СССР, в частности, в Аэрофлоте... матчасть стратостата, на которую затрачено более полумиллиона рублей, лежит, теряя свои качества, на складах...»

Полет разрешили лишь в начале сентября. Расчистили и разметили стартовые круги, установили проволочное и канатное ограждения, прожекторы, сформировали стартовую команду из 208 студентов.

2 октября, в 15 часов, попытку старта отменили из-за усилившегося ветра. Всю операцию перенесли на 12 октября. Вновь собрали стартовую команду, на Быковском аэродроме держали в готовности самолет П-5, а небольшой У-2 дежурил на аэродроме московского порта дирижаблей ГВФ. И вот, в 8 часов 7 минут «Комсомол» начал долгожданный подъем...

Через 5 минут, когда аппарат достиг 1300 м, Крикун сделал первый отсчет космических лучей. В 9 часов 10 минут на высоте 15 800 м аэронавты приступили к проведению оптических наблюдений и съемок спектрографом, через некоторое время командир попробовал сбросить часть балласта (мешок дроби), но не сработал сбрасыватель, и только спустя полчаса Крикун починил это устройство и аэронавты освободились сразу от двух мешков, и к 11 часам «Комсомол» достиг 16 810 м. Минул час, и стратостат начал медленный спуск. Когда аэронавты были на высоте 10 тысяч м. Крикун закончил опыты с космическими лучами (сделал 47 записей).

Еще ниже... На 9 тысячах м оболочка стала расправляться, превращаясь в гигантский парашют, и тут Волков, взглянув на нее, крикнул: «Пожар!» Командир бросился к устройству для отделения гондолы от оболочки, но скорость — теперь уже падения — не уменьшилась. Тогда Крикун вручную открыл парашют для спуска гондолы (опять нельзя не вспомнить первые «Востоки», спускавшиеся на «персональных» парашютах!).

На высоте 6200 м по приказу командира гондолу оставил Волков, вслед за ним из нее выбрался Крикун. Оставшись в гондоле, Фомин хладнокровно сбросил оставшийся балласт и на высоте 1500 м пошел затяжным. Он хорошо видел друзей, спускавшихся на парашютах.

«Комсомол» ринулся ввысь!

Фоторепортер запечатлел первые мгновения подъема стратостата-парашюта на 17-километровую высоту.

Командир приземлился первым и подбежал к гондоле, около которой уже собрались рабочие с торфоразработок, глядевшие, как из открытого люка с сильным шипением шел кислород, потом появился дым и огонь. Огонь забросали мокрым снегом. Тем временем к месту падения гондолы собрались все аэронавты...

...Потом подсчитали, что до воспламенения оболочки аэронавты пробыли в небе 6 часов 15 минут 46 секунд, успели передать 21 и принять 20 радиограмм. Они отправили на землю и приветствие «Комсомольцам и всей советской молодежи».

Что же касается научной программы, то академик С. И. Вавилов заявил: «По полученным протоколам наблюдений, которые велись во время полета, с очевидностью явствует, что наблюдения велись с очень большой тщательностью... Обработка результатов по космическим лучам дала чрезвычайно ценные результаты».

А вот что писали доктора физико-математических наук С. Н. Вернов и И. М. Франк: «В результате полетов стратостатов, проведенных ОВГ Управления воздухоплавания ГВФ в 1938-1939 годах, было доказано, что теория американских ученых Оппенгеймера, Сервера и других является неправильной. В Физическом институте АН СССР была создана новая теория, позволяющая учесть всю совокупность сложных явлений, происходящих при прохождении космических лучей через свинец. Для проверки этой теории были необходимы измерения на больших высотах. Это задание и было дано экипажу СП-2. Программа научных наблюдений выполнена на 100 процентов».

Добавим, что экипаж «Комсомола» проявил большое мужество, когда при превращении оболочки в парашют, видимо, вследствие искрения, вспыхнул водород. Еще 13 октября 1939 года по просьбе АН СССР командование Гражданского аэрофлота ходатайствовало о награждении аэронавтов, через месяц на имя И. В. Сталина направили письмо, но оно, видимо, не дошло до адресата...

Спустя 50 лет сестра М. И. Волкова рассказала о судьбе экипажа стратостата. Оказалось, что А. Ф. Крикун участвовал в Великой Отечественной войне, потом вернулся к воздухоплаванию. «Последняя моя встреча с ним состоялась в тяжелый день похорон брата, — писала Е. И. Волкова. — Как сложилась его жизнь потом, не знаю».

А. А. Фомин погиб в окружении. М. И. Волков с 1940 года работал в Военно-Воздушной академии имени Н. Е. Жуковского старшим инженером-конструктором, в 1946 году изобрел автоматический стратостат СА-1, осуществил (впервые в истории!) его подъемы до 20 тысяч м, через два года разработал подобный стратостат СА-2, предназначавшийся для полетов с научной аппаратурой на высоту до 30 тысяч м, что в следующем году было отмечено Государственной премией. В 1957 году Волков защитил диссертацию на тему «Аэростатика больших высот», а спустя 11 лет скончался.

...Так документы из архива напомнили о малоизвестной, но крайне интересной странице из истории покорения больших высот. По сути дела, аэронавты были предшественниками современных космонавтов, вплоть до того, что совпадают некоторые пункты их научных программ. Однако в отличие от наших современников подвиг экипажа «Комсомола» так и остался достоянием архивов: награды так и не нашли героев...