«Техника-молодежи» 1993 г. №6, с.22-24
Сергей ЕЛИЗАРОВ
 Симфония восхода. 1990. картон. пастель |
Очень трудно объяснить, как рождается замысел той или иной картины. Конечно, есть работы, возникающие как бы из ничего, из каких-то глубин твоего «я», и ты сам не можешь потом сказать, откуда они пришли. Бесконечная череда смутных, едва уловимых образов проходит ежемгновенно через каждого из нас. Большинство их не замечает, и лишь некоторые, особенно яркие видения способны на какое-то время обозначить себя — и вновь уйти, раствориться без следа. Весьма незначительная часть людей по роду занятий или в силу склонности характера обращает на них внимание, но, пожалуй, только художник не просто вглядывается в этот калейдоскоп, но и пытается запечатлеть его фантомы на холсте, картоне, бумаге...
Трансформация пространства. 1991, картон, пастель. |
Но пора переходить к главному. Я уже не помню точно, когда появилась идея использовать в картинах структуру камней, зато знаю, как она появилась Просто сознание зафиксировало один из тех образов, о которых я уже говорил, и исходной, отправной точкой новой темы стало желание найти в окружающем мире что-то близкое только мне. В то время я осваивал технику сухой пастели на картоне и, сознательно или нет, подражал учителю. Делал неплохие пейзажи, но растущее чувство неудовлетворенности заставляло искать. Однажды в гостях заметил на столе полированный срез агата. Я и раньше встречал такие камни, они неизменно привлекали внимание, но теперь, уже владея азами художественного ремесла, вдруг взглянул на него совсем по-другому. Голубовато-серый узор концентрических линий притягивал взгляд, манил в свою глубину Где-то внутри появилось томительное ощущение чего-то нового, необычного. Я смотрел на срез агата, вертел его в руках и все яснее понимал: «Вот оно — то, что ты искал... Из этого может что-то получиться». Нo я не бросился сразу к мольберту, а решил подождать, дать отстояться всему, что запало в душу.
С первичного осознания идеи прошел почти год, прежде чем я приступил к работе над первой картиной. Окончательным толчком послужил увиденный у приятеля альбом, посвященный агатам. Роскошно изданный, с великолепными цветными фотографиями. Поняв, что он мне по-настоящему необходим, приятель отдал его без колебаний, и я ему очень благодарен...
С этого альбома все и началось. Я долго рассматривал разноцветные срезы агатов, поворачивал книгу и так, и сяк — даже вверх ногами. Уже зная, что мне нужно, я лишь искал наиболее интересную композицию. Это очень приятное ощущение, знакомое, видимо, каждому художнику, — когда найдено наконец интересное решение и остается только приступить к работе. Правда, нет гарантии, что ее удастся завершить.
Я не буду подробно останавливаться на чисто технических моментах, например, как я переводил рисунок с маленькой фотографии на большой лист картона. Современные средства позволяют это делать без применения традиционной масштабной сетки, хотя в некоторых случаях я пользуюсь и таким способом.
 Иное небо. 1990, картон, пастель. |
Главное, что меня привлекло и поразило в агатах, — каждый из них содержит в себе целый мир, другую вселенную, со своим небом, своей землей и чем-то еще, чему нет аналогий в привычном нам мире. Первая моя картина называлась «Симфония восхода»: из темного, мрачного ущелья, оттененного багрово-красным, слоистым «агатовым» небом, поднималось нечто, испускавшее свет. Очень символичная получилась работа. Спустя два года я подарил ее одному симпатичному человеку, которому многим обязан. За первой довольно быстро последовало еще несколько: сухая пастель позволяет делать довольно большие картины в короткий срок — за 2-3 дня. Положив первый красочный слой и зафиксировав его, уже через 20 минут можно продолжать. В некоторых местах приходилось пользоваться темперой для получения четкого контура или более насыщенного цвета.
Продолжая тему агата, я весьма скоро обнаружил, что уже не нуждаюсь в совпадении линий на картине и в камне. Достаточно уловить основной мотив, а дальше уже шла импровизация. Так появилось «Иное небо», а затем — «Сиреневый терминатор», который я считаю одной из лучших работ в этой серии. К сожалению, и ее у меня сейчас нет. Первый вариант купили мои друзья в Москве, а второй остался в Болгарии.
Приблизительно через полгода я почувствовал, что альбома со снимками мне мало — нужны «живые» камни. Тогда по приглашению друзей я отправился в Ленинград, где целый день провел в Эрмитаже. Ходил с блокнотом по залам и подробно рассматривал все столешницы, попадавшиеся на пути. К вечеру у меня уже было около тридцати зарисовок. Реальный цвет камня уже не имел для меня существенного значения. Важна была идея, скрытая в узоре слоистых линий, а цвет я мог выбрать любой.
В результате этой поездки появилось еще несколько картин, сделанных уже не только с агатов. Увидеть структуру камня в них практически невозможно — она послужила лишь «затравкой» для создания новых пространств. Одна из них так и называется: «Пространство Тероса». Вначале я был очень доволен и решил увеличить ее, пристыковав продолжение, но... Не знаю, как другие, а я довольно часто оставляю работу незавершенной, если чувствую, что дело идет вяло и ничего путного не получается. По прошествии некоторого времени, иногда довольно длительного, видишь в композиции то, что вначале не замечал. После такого «отстоя», рано или поздно, все доводится до конца. Сам по себе перерыв ничего не гарантирует но избавляет от бессмысленных мучений.
Сиреневый терминатор. 1991, картон, пастель. |
Помимо агатов, в этот период я делал и несколько копий пейзажей Н.К.Рериха Может быть, под влиянием великого мастера захотелось еще больше связать тему агата со столь любимыми мною горами. После некоторых размышлений родилась картина «Сила вершин». Ее купил какой-то иностранец, а снимки, к сожалению, имеют свойство теряться, когда их отдаешь в чужие руки.
Завершилась «агатовая» серия весьма необычно. Я уже привычно наметил композицию с одного из камней, перенес рисунок на картон и сделал прокладку цветом. Зафиксировал и стал думать, что же делать дальше. Конечно, можно было оставить до лучших времен, но я решил еще немного помучиться. Вертел картон и так, и этак. Спустя два или три дня из первоначальной композиции получился космический пейзаж Из-за горного хребта вставало овальное небесное тело черного цвета, поток времени спиралью закручивался в пространстве, уходя в бесконечность. Все было закончено, но оставалось ощущение: чего-то недостает. И я, не без колебаний, взял кисть и, подчиняясь внутреннему импульсу, набросал черной темперой странную конструкцию, летящую над горами. Отдаленно она напоминала гибрид современного истребителя и космического корабля — только сделанного неизвестно из чего. Я назвал работу «Полет к Черной Луне». Наверное, что-то в ней есть: в отличие от других она вызывает у зрителей полярные впечатления — от скептических до восторженных.
... После долгого перерыва появилось ощущение, что тема для меня далеко не исчерпана. Вновь достаю заветный альбом и смотрю на него с прежним ощущением: «А вдруг из этого что-то получится?»