Худо-бедно восстановили они и ориентацию станции, так что солнечные батареи все же дают тот минимум энергии, который необходим для поддержания в нормальном состоянии систем жизнеобеспечения... И, казалось бы, можно и приостановиться, перевести дух, обозреть то, что уже сделано, взглянуть на то, что еще предстоит сделать.

Во всяком случае, в Центре подготовки космонавтов им. Ю.А.Гагарина не сомневаются, что нынешнему экипажу удастся повторить в космосе отработанные в наземном гидробассейне операции по ремонту разгерметизированного модуля «Спектр», наладить работу поврежденных солнечных батарей.

Согласно сообщению ИТАР-ТАСС, большие надежды возлагаются на 49-летнего полковника Соловьева, «считающегося гарантом успешного восстановления «Мира». Именно он, уже четыре раза работавший на орбите, совершивший девять выходов в открытый космос, является одним из лучших знатоков модуля «Спектр». Два года назад космонавт устанавливал на его внешней поверхности научную аппаратуру, теперь Соловьеву предстоит осуществить надлежащий ремонт, совершив для этого еще шесть выходов в открытый космос.

Как пойдут дела дальше, вы, по выходе журнала в свет, будете знать лучше нас. Сейчас же давайте поговорим о том, что привело «Мир» к нынешнему состоянию, каковы перспективы орбитального комплекса в частности и отечественной космонавтики вообще.

ЗАСЛУЖЕННЫЕ АВАРИЙЩИКИ РОССИИ. Космонавты Василий Циблиев и Александр Лазуткин по количеству аварий перекрыли показатели всех команд, которые четверть века работают по программе длительных пилотируемых полетов. Так было сказано на пресс-конференции, которую в конце июля 1997 г. провел заместитель руководителя полетом, космонавт Сергей Крикалев.

Он же напомнил основные этапы космической одиссеи. Пожалуй, все началось с пожара. 23 февраля 1997 г. на станции случилось первое чрезвычайное происшествие — возгорание с языками пламени длиной около метра и выбросами расплавленного металла. Впрочем, космонавты не растерялись и за 14 мин пожар потушили. Все шесть членов экипажа (основной и прилетевший на смену) не пострадали, хотя и наглотались дыму. Таким оказалось боевое крещение Циблиева и Лазуткина, и они его с честью выдержали. Чего, к сожалению, нельзя сказать о новичке — американце Джерри Линенджере; он потерял контроль над собой и нашим ребятам по ходу дела пришлось приводить его в нормальное состояние.

«Ну с кем не бывает на первых порах», — рассудили космонавты и снисходительно отнеслись к довольно-таки странному докладу Линенджера своему начальству: в нем красочно описывалось, как он мужественно лечил серьезные травмы и тяжелые ожоги космонавтов (хотя на самом деле экипаж отделался мелкими ссадинами). Всех куда больше волновало другое: отчего возник пожар?

Выяснилось, что у шашки, которую зажгли, чтобы с помощью пиролиза полнить запас кислорода на борту станции, вышел срок годности. Прибегнуть же к этому экстраординарному методу добычи кислорода пришлось потому, что на борту оказалось вдвое больше людей, чем запланировано, и штатное оборудование жизнеобеспечения со своими обязанностями уже не справлялось.

Да и то сказать, срок службы у него почтенный... Хорошо еще, что отработавший свое экипаж улетел. Так что когда вслед за сбоем в системе обеспечения кислородом начались проблемы с терморегуляцией, «париться» при температуре 30°С, вдыхая пары антифриза из подтекающей системы охлаждения, пришлось уже троим.

Эту неисправность устранили лишь к середине июня.

Наконец, Циблиев и Лазуткин расстались и с Джерри Линенджером — у него кончился срок командировки. Космонавты вздохнули с облегчением — отношения между ними и американцем так и не сложились (почему — об этом речь ниже). Вместо него на борт прибыл астронавт Майкл Фоэл, работать и жить бок о бок с которым оказалось намного легче.

Однако приключения на том вовсе не кончились...

25 июня 1997 г. по команде с Земли командир экипажа Василий Циблиев отстыковал уже разгруженный и набитый мусором грузовой корабль «Прогресс М-34». Казалось бы, после перенесенных неприятностей ЦУПу не стоило бы еще усложнять жизнь экипажу. Однако вместо того, чтобы отпустить «грузовик» по добру-по здорову, экипажу было приказано потренироваться в выполнении операций расстыковки, а затем новой стыковки «Прогресса» на другой стыковочный узел «Мира». Операция выполнялась в так называемом телеоператорном режиме управления, при котором командир управляет грузовым кораблем, передвигающимся автономно от станции, по существу, вручную. И вот тут Циблиев не рассчитал. Как показало последующее расследование, он не учел, что «Прогресс» перегружен мусором, а стало быть имеет на полтонны большую инерционную массу, чем полагалось по расчетам. Махина плохо поддавалась управлению, с запозданием реагировала на команды. Сначала никак не могла разогнаться, а потом слишком медленно тормозилась. В результате вместо мягкого касания, в 13.25 произошло довольно-таки жесткое соударение грузового корабля с «Миром» в районе научного модуля «Спектр».

Через 10 мин после столкновения, во время очередного сеанса связи, Циблиев доложил Земле: — Торможения не было. Грузовик не мог увести потому, что он вроде нормально шел, а потом скорость начала увеличиваться непонятно почему. Значит, попал в модуль «О». Горят (сигнализация. — Ред.) «Батареи» и «Разгерметизация станции».

Сейчас давление на станции 700 мм.

Владимир Соловьев из ЦУПа отреагировал немедленно: — Понятно, черт возьми! Закрывайте люки!

Так гласит стенограмма того драматического момента.

Давление внутри «Мира» удалось стабилизировать, перекрыв доступ в аварийный модуль. Однако при столкновении пострадали кабели и, возможно, сами солнечные панели «Спектра», дающие около 30% электроэнергии.

Экстренно была создана экспертная комиссия под руководством гендиректора Российского космического агентства Юрия Коптева. 72 специалиста принялись искать выход из создавшегося положения. Было решено сориентировать «Мир» таким образом, чтобы на оставшиеся в рабочем состоянии панели фотоэлементов падало максимум солнечного света.

САМИ ЛОМАЕМ, САМИ ЧИНИМ?.. На следующее утро, в 5.30 по московскому времени, экипаж проснулся от холода. Станция тонула в кромешной тьме. Оказалось, за ночь она потеряла оптимальную ориентацию, с трудом достигнутую накануне, разрядились аккумуляторы, перестала работать система стабилизации.

А все из-за того, что накануне в суматохе командир отсоединил кабель, соединяющий бортовую ЭВМ с датчиками положения. Компьютер перешел на аварийный режим работы, отключив свет, отопление, а также систему ориентации.

Злополучный разъем поутру воссоединили, но на запуск системы ориентации — энергии в аккумуляторах уже не осталось.

Образовался как бы замкнутый круг: чтобы запустить гиродины — гироскопы, стабилизирующие станцию, — необходима энергия, а чтобы получить энергию, нужно развернуть станцию...

В конце концов, выйти из положения удалось за счет двигателей пристыкованного к станции корабля «Союз ТМ-25», израсходовав часть топлива, предназначенного для возвращения экипажа на Землю... Так или иначе, но ушло еще двое суток, прежде чем «Мир» вернули в то положение, которое он занимал сразу же после аварии. И на Земле, и в космосе вздохнули с облегчением. Можно было готовиться к ремонту станции. По тому, как падало давление, специалисты определили примерную площадь пробоины в корпусе — около 28 мм². Истинные же ее размеры космонавты должны были выяснить при визуальном осмотре места столкновения.

При этом им предложили сначала проникнуть в аварийный модуль изнутри, а затем провести его инспекцию снаружи. Ремонт также решили разделить на две стадии. Во-первых, поставить на корпусе гермоплату — специальную «нашлепку», позволяющую восстановить электрическое соединение батарей «Спектра» (по крайней мере, трех из них — четвертая, похоже, была повреждена «Прогрессом») с энергосистемой комплекса. Во-вторых, — залатать пробоину.

Столкновение «Прогресса» с «Миром» произошло следующим образом: 1 — грузовик отстыковался от станции; 2 — начал облетать ее; 3 — но его перегрузка привела к большей инерционности и, как следствие, к столкновению с модулем «Спектр»;

4 — космонавты загерметизировали этот модуль, а грузовик как ни в чем не бывало отлетел от станции на 2,5 км. М.Фоэл демонстрирует гермоплату, с помощью которой восстановлено энергоснабжение орбитального комплекса. (Фото с экрана телевизора.)

Срочно, на 5 июля, запланировали запуск «Прогресса М-35» с необходимым ремонтным оборудованием и снаряжением. Он благополучно прибыл, но тут неожиданно сдало сердце у «железного» Василия Циблиева. И медики запротестовали — никакого ремонта; на долю этого экипажа приключений выпало уже с избытком.

«МИР» ГЛАЗАМИ ИНОСТРАНЦЕВ. Тут, видимо, самое время от технических подробностей перейти, так сказать, к бытовым и психологическим. Когда бывшего директора Института космических исследований, академика Роальда Сагдеева, ныне живущего в США, спросили, что делают космонавты в космосе, он ответил: «В основном, выживают...»

Ученый знал, что говорил — он не раз был свидетелем, а то и участником событий, которые далеко не всегда становились достоянием гласности. О многом ТАСС умалчивал. Но вот что сообщает Би-Би-Си: «Американские астронавты, работавшие бок о бок с российскими космонавтами, отмечают, что, конечно, опыт, самоотверженность, выучка их российских коллег заслуживают всяческого поощрения. Однако все сходятся на том, что их первое знакомство со станцией было на грани потрясения»...

Стыковочный люк столь узок, что сквозь него с трудом можно протиснуться. После безупречного интерьера «шаттла» орбитальный комплекс поражает астронавтов видом протянутых туда-сюда кабелей и проводов, похоже, соединенных «на живую нитку». Несмотря на постоянно работающую вентиляцию, в воздухе висит неистребимый, насквозь все пропитывающий запах пота, смешанный с амбре дезинфицирующих средств и прочих посторонних запахов, свидетельствующих о всевозможных незапланированных микроутечках.

Впрочем, надо отдать должное британскому журналисту Робину Лоджу, которому принадлежат вышеприведенные слова. Он, тем не менее, отметил, что «космонавты еще долго будут наставниками астронавтов». Однако наставничество это далеко не всегда протекает гладко.

Майкл Фоэл оказался одним из лучших иностранных напарников нашим ребятам. Лишившись своего уголка на «Мире» — в поврежденном «Спектре» было его спальное место, оставшись без оборудования, персонального компьютера, сменной одежды и даже зубной щетки, он стоически перенес выпавшие на его долю тяготы. Более того, даже вызвался заменить заболевшего Василия Циблиева во время планировавшегося выхода в открытый космос и был искренне огорчен, когда этот выход отменили. «Где я еще получу такой ценный практический опыт? — сокрушался он.

Прекрасные отношения были у наших космонавтов и с американкой Шеннон Люсид и многими другими ее коллегами. Кроме Джерри Линенджера — тот не стеснялся повернуться спиной, когда его просили помочь: «У меня своя программа..... " Что, понятное дело, вызывало досаду и горечь. Впрочем, справедливости ради, отметим: по идее, Линенджер должен был лететь с Александром Калери и Валерием Корзуном. И те в ходе совместных тренировок как-то притерпелись к странностям его характера. Однако в самый последний момент была произведена замена российских космонавтов, и результат не преминул сказаться...

Так выглядит стыковочный модуль в тренировочном центре. А так проходит работа с ним в гидробассейне.

У нас, вообще, сложилась довольно парадоксальная практика. За психологическую подготовку, совместимость членов экипажа до полета несет ответственность Министерство обороны, представители которого зачастую не стесняются заявлять: «Космонавты — взрослые люди. Им надо дело делать, а не заниматься коммунально-кухонными конфликтами...» А вот за обеспечение нормального психологического климата на борту отвечает уже Минздрав. И медикам уже приходилось досрочно прерывать полеты. Не только из-за того, что здоровье кого-то из членов экипажа вдруг резко ухудшилось, но и потому, что взаимоотношения между космонавтами доходили, порой, до драки...

Психологически очень трудно быть все время у друг друга на виду, пользоваться одними и теми же предметами туалета, загубниками, унитазом и т.д. Уже одно то, что для многих целей космонавтам приходится использовать воду, получаемую посредством очистки мочи, повергнет в шок неподготовленного человека. Но это, как выясняется, еще не самое страшное. Куда хуже, когда человек перестает понимать человека.

Международным экипажам в этом отношении еще труднее, чем национальным. Тут, кроме прочего, взаимоотношения осложняются языковым барьером, различными традициями, даже чувством юмора.

Даже опытный переводчик, зачастую, не в состоянии передать тому же американцу «соль» многих русских анекдотов.

Аналогично, многое теряется и при обратном переводе. Потому, например, Норману Тагарту было трудно «потрепаться» в свободную минуту с Владимиром Дежуровым и Геннадием Стрекаловым, и он очень по этому поводу переживал. Возможно, даже похудел из-за того. Хотя, впрочем, непривычный рацион питания тоже дал о себе знать...

НЕПРИЯТНОСТИ ДО 2000-го? Выход американца в открытый космос, как вы уже знаете, не состоялся. Не взяли с собой в полет 5 августа Анатолий Соловьев, Павел Виноградов и француза Леопольда Эйарти. «Сегодня у нас отсутствуют энергоресурсы на проведение полномасштабной научной программы на «Мире», — прояснил ситуацию гендиректор Российского космического агентства Юрий Коптев.

Тем не менее, будем надеяться, космонавты со своей задачей справятся, «Мир» в очередной раз реанимируют. Ну а что дальше?

Многие зарубежные спонсоры полагают: станция свое уже отработала и дальнейшее пребывание на ней экипажа может стать попросту опасным. Судя по некоторым данным, американцы собираются отказаться от дальнейших работ на «Мире» и подождать, пока не будет введена в строй «Альфа». «Пребывание астронавтов на борту «Мира» обходится нам в полмиллиарда долларов в год, а бесконечные неполадки выбивают экипаж из рабочего ритма, не дают возможности выполнять программу научных экспериментов», — так мотивируют они свое решение.

Позиция представителей Европейского космического агентства, в частности немцев и французов, менее жестка. «Неполадки дают хорошие уроки преодоления нештатных ситуаций», — говорят они, подчеркивая, что россияне имеют уникальный опыт работы на орбите — ведь они осуществляют долговременные экспедиции около 25 лет.

Фото на память. В скафандре — А.Соловьев. Рядом — П.Виноградов.	А в перерывах между тренировками они провели ряд консультаций со специалистами (в центре — А. Соловьев).

Уже упоминавшийся в начале Сергей Крикалев полагает, что «станция достаточно живучая». После столкновения с 7-тонным грузовиком, потеряна лишь малая ее часть — один из 6 модулей.

Так что полет «Мира» — еще и своеобразный эксперимент. «Мы изучаем запас прочности станции, нам неведомый», — подчеркнул Крикалев. Причем реальной опасности для космонавтов нет — это показывают параллельно проводящиеся на Земле испытания ее аналога. Впрочем, при любом сколь-нибудь заметном проявлении усталости конструкции тут же будет дан приказ экипажу эвакуироваться.

Так что «станция будет работать еще несколько лет, до 1999, возможно, даже 2000 года», полагает Крикалев. Хотя технические прогнозы, как и всякие другие — вещь, вообще-то, не очень надежная; весьма многое зависит от конкретных, достаточно часто меняющихся обстоятельств. А также от того, насколько часто и впредь станут ошибаться операторы в ЦУПе и члены экипажа. За историю полетов создалась своеобразная система взаимоконтроля. «Если я нажимаю кнопку, то мой напарник смотрит через мое плечо, правильно ли я делаю, — сказал Крикалев. — Так что многое зависит от взаимоотношений внутри экипажа».

Однако, быть может, все же хватит использовать наших космонавтов в роли испытателей? Любой квалифицированный автолюбитель знает: раз машина «посыпалась», от нее лучше всего избавиться. Иначе не ты на ней будешь ездить, а она на тебе...

Тем не менее пока ставка Российского космического агентства сделана на ремонт станции своими силами. С зимы 1997-1998 гг., наверное, появится возможность возобновления программы международных научных исследований.

Хотелось бы надеяться на это. Лишь бы в условиях современных рыночных отношений инвесторы, и так неохотно финансирующие «Мир» (за прошедшие 7 месяцев 1997 г. они вложили всего-навсего 23% средств от запланированных, причем на российскую сторону приходится большая часть), вообще не отказались бы от арендной платы, мотивируя свое решение тем, что их представителям незачем рисковать жизнью «на борту тонущего корабля»... Ведь недаром в конгрессе США все громче звучат голоса, требующие прервать командировку Фоэла и больше не направлять на «Мир» американских астронавтов. Многие конгрессмены скептически смотрят и на дальнейшее сотрудничество с Россией — в частности, в рамках программы строительства международного комплекса «Альфа». «Русские уже один раз завалили сроки поставки необходимого оборудования на орбиту, — напоминают они. — Так стоит ли доверять им в будущем? Не лучше ли обойтись собственными силами»?..

Словом, не только на орбите обстановка ныне достаточно сложная. Многое зависит и от того, насколько успешно сработают россияне, как на земле, так и в космосе. Насколько быстро и хорошо смогут отремонтировать «Мир» космонавты, насколько справятся с подготовкой и выводом в космос первых блоков «Альфы» специалисты Центра им. Хруничева и РКК «Энергия», а также военно-космических сил России. Не забудем и о роли нашего правительства. «Только птички даром поют», — говаривал некогда Ф.И.Шаляпин. А российских специалистов сплошь и рядом заставляют работать на голом энтузиазме...

P.S. Кстати, когда материал был уж подготовлен к печати, прошел слух, что с Циблиева и Лазуткина снимают 30% положенного им гонорара за допущенные ошибки. Нашли-таки «стрелочников»...

Фото Романа ДЕНИСОВА